Текст книги "Саламандры"

Автор книги: Ник Кайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

II
Пепел и железо

Обходя медицинские палатки в поисках Фугиса, Дак'ир слышал жалобные стоны раненых, сливающиеся в единый страдальческий вой.

Раненых и погибших было так много, что палатки пришлось ставить целыми рядами. Палатки патрулировало боевое звено Саламандр, обеспечивая безопасность раненых. От простыней, покрывавших составленные рядами от края до края койки, освещенные натриевыми лампами, несло кровью. Врачи в побуревших от крови халатах и масках занимались ранеными, стоя в тесных проходах между койками, которые соединялись в некое подобие решетки. За пластековым занавесом, прибитым к стойкам одной из больших палаток, находилась импровизированная операционная – простейший апотекарион. Фугис, скорее всего, был именно там.

На столе перед апотекарием лежало тело брата Валека. Кровь, еще темная и влажная, блестела на черной коже. Передняя часть его нагрудника была удалена, комбинезон под ней распорот острым лезвием. Жесткая кожа разрезана, грудина взломала и разведена в стороны, чтобы обеспечить доступ к внутренним органам. Были предприняты все возможные меры для его спасения, но, к сожалению, безуспешно.

Над остывающим телом брата Валека стоял поникший Фугис. Его латные перчатки были покрыты кровью, доспехи заляпаны красным. Вокруг апотекария в металлических лотках лежали медицинские инструменты. Небольшой контейнер, похожий на капсулу, которую вставляют в центрифугу, стоял отдельно. Рядом лежал редуктор Фугиса. Дак'ир знал, что внутри контейнера надежно сохранены прогеноиды мертвого брата. По крайней мере, наследие его не пропадет.

– Он был одним из Агатоновых, – сказал апотекарий устало, отпустив слуг, которые ассистировали ему при операции.

– Скольких братьев мы потеряли, Фугис? – спросил Дак'ир.

Апотекарий выпрямился, откуда-то обретя решимость, и начал отстегивать заляпанные кровью перчатки.

– Пока шестерых. – Фугис уронил левую перчатку, и она с гулким звоном упала в один из металлических лотков. – Только один сержант. Навим. Все погибли при крушении. – Фугис поднял взгляд на Саламандра. – Не пристало Астартес умирать так, Дак'ир.

– Все они с честью послужили Императору, – возразил Дак'ир, но слова прозвучали пусто даже для него самого.

Фугис махнул рукой куда-то позади него, и Дак'ир уступил дорогу двух громоздким похоронным сервиторам, которые, тяжело ступая, вошли в палатку.

– Еще один в гроб, – нараспев протянул апотекарий. – Несите нашего брата со всем почтением и ждите меня в пиреуме.

Неповоротливые сервиторы, сгорбленные, с капюшонами на полностью металлических черных лицах, торжественно кивнули и вынесли стол с братом Валеком наружу.

– Что ты хотел, брат? – нетерпеливо спросил Фугис, пытаясь очистить перчатки в горящей жаровне. – Другим тоже нужна моя помощь: мертвых и раненых – сотни.

Дак'ир шагнул вглубь палатки и спросил, понизив голос:

– Перед крушением, когда мы встретились в коридоре, ты сказал, что ищешь брата Тсу'гана. Ты нашел его?

– Нет, не нашел, – отсутствующе ответил Фугис.

– Зачем ты его искал?

Апотекарий снова поднял взгляд, лицо его посуровело:

– Тебе какая забота, сержант?

Дак'ир печально выставил ладони:

– Ты показался мне встревоженным, вот и все.

Фугис хотел сказать что-то, но потом снова опустил взгляд к латным перчаткам.

– Ошибся, только и всего.

Дак'ир попробовал еще раз:

– Ты не делаешь ошибок.

Фугис ответил тихим голосом, больше похожим на шепот:

– От ошибок никто не застрахован, Дак'ир. – Апотекарий натянул перчатки, и его холодный тон вернулся: – Это все?

– Нет, – решительно заявил Дак'ир и преградил Фугису дорогу, когда тот попытался уйти. – Я беспокоюсь за тебя, брат.

– Ты что, на побегушках у Элизия? Наш благодетельный капеллан прислал тебя, чтобы оценить мое душевное состояние? Странно, да, как поменялись наши роли?

– Я пришел сам, по собственной воле, брат, – возразил Дак'ир. – Ты сам на себя не похож.

– Последние пять часов мои руки были по локоть в крови раненых и умирающих. Наши братья тщетно обшаривают обломки корабля в поисках выживших. Мы – космические десантники, Дак'ир! Наше предназначение – битва, а не это. – Фугис широким жестом обвел забрызганное кровью пространство палатки. – И где Н'келн? – продолжил он, охваченный внезапной горячкой. – Пялится на гололит в командном бункере вместе с Локом и Претором – вот где он. – Фугис умолк, но затем гнев снова пересилил здравомыслие. – Капитана должны видеть! Его долг – вдохновлять роту. Нельзя никого вдохновить, запершись с планами и картинками стратегиума.

Дак'ир нахмурился и предостерегающе произнес:

– Следи за своими словами, Фугис. Помни, ты – один из Инфернальной Гвардии.

– Нет больше Инфернальной Гвардии! – огрызнулся тот, хотя раздражение его уже погасло. – Шен'кар всего лишь адъютант. Векшан давно мертв, и Н'келн так до сих пор и не назначил преемника на свое бывшее место. Остался только Маликант, но у нашего знаменосца в последнее время крайне мало поводов разворачивать ротное знамя. Ты сам отказался от места чемпиона роты.

– У меня были на то свои причины, брат.

Фугис сердито зыркнул, точно ответ Дак'ира был лишним.

– Эта операция должна была исцелить раскол в роте, сплотить нас и придать сил. Но я вижу лишь мертвых и новые надписи для мемориальной стены.

– Что с тобой произошло? – Дак'ир позволил своему гневу выйти наружу. – Где твоя вера, Фугис?

Лицо апотекария потемнело, точно вся жизнь, что еще оставалась в нем, ушла.

– Сегодня мне пришлось убить Навима.

– Не впервые ты даришь «покой Императора», – возразил Дак'ир, не понимая толком, к чему ведет апотекарий.

– Я начал извлекать его прогеноидную железу и допустил ошибку. Железа погибла. Навим погиб – навсегда.

Возникло короткое горестное молчание, затем Фугис продолжил:

– А что до моей веры… Она умерла, Дак'ир. Ее убили вместе с Кадаем.

Дак'ир хотел ответить, но оказалось, что сказать нечего. Эта рана была глубокой, у некоторых глубже, чем у других. Тсу'ган избрал ярость, тогда как Фугис по-настоящему предался отчаянию. Сейчас ему не помогут никакие слова. Лишь война и пламя битвы очистят душу апотекария. Дак'ир шагнул в сторону, давая брату пройти. Оставалось надеяться, что война не заставит себя ждать. Но когда Фугис вышел, не проронив ни слова, брат-сержант испугался, что война может совсем уничтожить апотекария.

Покинув медицинскую палатку чуть позже, Дак'ир пошел к Ба'кену, которого просил встретить его снаружи.

– Ты выглядишь уставшим, брат, – поделился своими наблюдениями гигантский Саламандр, когда брат-сержант подошел ближе.

Ба'кен стоял один, без своего тяжелого огнемета. Он оставил оружие в одном из модульных армориумов, которые охранял брат-сержант Омкар со своим отделением. Чередование обязанностей подразумевало, что Саламандры сменяли друг друга в поисково-спасательных командах, раскопочных бригадах и карауле. Ба'кен готовился присоединиться к бригадам, пытающимся откопать «Гнев Вулкана». Он с нетерпением ждал возможности поработать, ибо в пустошах было тихо и от несения охраны он уже начинал тупеть. Ба'кен специально для этого поймал по дороге сержанта Агатона.

– Не таким уставшим, как некоторые, – отозвался Дак'ир, оставив истинный смысл замечания при себе.

Ба'кен решил не настаивать.

– Сержантам надоело, – вместо этого сообщил он. – Те, кто не занят в охране, откапывают «Гнев Вулкана» или раздирают на куски его коридоры, только чтобы найти там очередных мертвецов. Нас тут целая рота, но мы занимаемся ерундой, потому что нам не с кем сражаться. – Он уныло покачал головой. – Это не дело для космического десантника.

Дак'ир устало улыбнулся:

– Фугис сказал примерно то же самое.

– Понятно. – Ба'кену хватило ума догадаться, что предыдущее замечание сержанта относилось к апотекарию. Он вспомнил, как наблюдал за Фугисом на посадочной площадке снаружи Свода Памяти в Гесиоде. За все время, пока Ба'кен ждал тогда Дак'ира, Фугис ни разу не пошевелился и не произнес ни слова.

С присущим ему прагматизмом Ба'кен отбросил эти мысли и сосредоточился на текущих проблемах.

– Агатон – один из самых преданных Астартес, каких я когда-либо знал, – сказал он, сменив тему. – Помимо Лока, он самый опытный сержант в роте. Но сегодня ночью он потерял воина своего отделения.

– Брата Валека. Я видел. Фугис только что отправил его тело для погребения.

– И в огонь мы вернемся… – нараспев прочел Ба'кен. – Если эта операция закончится ничем, смерть Валека станет бессмысленной, – прибавил он тихо и покачал головой. – Агатон этого не забудет.

Дак'ир, глядя на бесконечную серую равнину, произнес отсутствующим тоном:

– Тогда нам лучше надеяться на скорые добрые вести.

В этот момент появился Н'келн, шагая с многозначительным видом впереди Лока и Претора. Когда брат-капитан со своей свитой миновал Дак'ира, тот окликнул ветерана-сержанта:

– Лок, что происходит?

Сержант Опустошителей обернулся:

– Мы готовимся к бою. Брат-сержант Тсу'ган обнаружил врага.

Длинная стена из серого ржавого железа тянулась по дну пепельной низины. Стена была утыкана шипами; с зубцов, опутанных колючей проволокой, свисали на черных цепях зловещие тотемы. Высокие отвесные стены, подпертые угловатыми контрфорсами, перемежались сторожевыми башнями. Откосы башен были отделаны сталью, рваной и с зазубренными краями, чтобы не дать влезть по ним. Стационарные огневые точки, тяжелые болтеры на лапчатых станках, свесив латунные языки патронных лент, угрожающе торчали из-за высоких стен. Жирные клубы густого черного дыма из труб за внешней линией обороны выдавали какое-то промышленное сооружение внутри самой крепости.

Кроме того, стены были покрыты колдовскими символами – резными идолами, от одного вида которых у Тсу'гана заболели глаза. Это были знаки Губительных Сил, которые вонзались в мозг, точно епитимический гвоздь в лоб неверующего. Из-под заклепок, которыми были прибиты символы, сочились длинные потеки ржавчины, заставляя Саламандра думать о жертвенной крови. Хотя Тсу'ган понимал, что это она и есть.

На воротах – плите из армированного железа и адамантия, перетянутой крест-накрест цепями и достаточно толстой, чтобы выдержать прямое попадание оборонительного лазера, – был выбит самый известный из идолопоклоннических символов. Он демонстрировал преданность своему легиону и не оставлял никаких сомнений в принадлежности воинов внутри крепости.

Бронированный череп поверх восьмиконечной звезды Хаоса.

– Железные Воины, сыны Пертурабо, – прошипел брат-сержант Де'мас, не скрывая ненависти.

– Предатели! – весь кипя и сжав в руках громовой молот, прибавил Тифос.

Обнаружив крепость и дождавшись сержантов, Тсу'ган сразу же связался с Н'келном. Помехи из-за расстояния и пепельной бури превратились в неистовый шум, но сообщение дошло достаточно разборчиво.

– Замечен враг. Предатели из легиона Железных Воинов. Мы ждем подкрепления, затем атакуем.

Тсу'ган не прочь был ринуться в атаку немедленно, чтобы дать выход праведной ярости своего болтера. Но здравое рассуждение охладило его пыл. Железные Воины – это не те ксеносы, плохо подготовленные к встрече с мощью священных ангелов Императора. Нет, Железные Воины сами были ангелами, теперь уже падшими после многотысячелетнего предательства. Мастера осад и строители крепостей, не сравнимые ни с кем, кроме, пожалуй, верных сынов Рогала Дорна, Имперских Кулаков, Железные Воины также были яростными бойцами с потрясающим талантом вести затяжную войну.

Штурм напролом, прямо в когти к врагу, небольшими силами и без поддержки тяжелой артиллерии, закончился бы для Саламандр большой кровью. Поэтому Тсу'ган воспользовался самой ноктюрнской своей чертой: он избрал ожидание.

– Железные Воины были на Исстваане, где пал Вулкан, – прибавил Тифос с внезапной горячностью. – Это не может быть совпадением. Это, должно быть, часть пророчества.

Три сержанта лежали на гребне, глядя вниз на территорию предателей. Их отделения находились неподалеку, сбившись в группы, высматривая вокруг вражеских разведчиков и просто охраняя фланги своих командиров.

Де'мас собрался ответить, но Тсу'ган оборвал его.

– Успокойтесь, братья, – проворчал он, оценивая оборону крепости в магнокуляры. – На данном этапе мы ничего предпринять не можем.

Тсу'ган внимательно осматривал бастион Железных Воинов, не задерживая взгляд слишком долго ни на одном сооружении, чтобы смягчить неприятные ощущения. Ворота были единственной дорогой внутрь. Охрана периметра патрулировала зубчатые стены, хотя общее число патрулей было, на удивление, небольшим. На гнездах башен у автопушек застыли часовые, неподвижные словно статуи. С одной из башен лениво шарил по пепельным дюнам луч прожектора. Переведя взгляд ниже, Тсу'ган пересчитал крытые редуты, занимавшие ничейную землю перед стеной. И опять они выглядели затихшими, и Тсу'ган не заметил никакого шевеления внутри. Сама крепость была правильной формы, но ее словно окутывала какая-то странность. Тсу'ган пытался, но точно не мог пересчитать, сколько же сторон у крепости или сколько защищаемых стен. Он чертыхнулся, узнав искажающее воздействие Хаоса. Отведя взгляд, он передал магнокуляры обратно Тиберону и забормотал короткую литанию очищения.

– Точно никто ничего не знает, – заявил он обоим сержантам, закончив ритуал. – Погиб Вулкан на Исстваане или нет – теперь не важно.

– Это важно, – яростно заспорил Тифос.

– Ты ждешь, что из дюн явится примарх с громовым молотом в руке? Этой сказке десять тысяч лет, брат, и я больше не хочу ее слушать, – предупредил Тсу'ган.

– Ту'Шан в нее верит, – упрямо произнес другой сержант. – Иначе зачем отправлять целую роту на столь иллюзорное задание, если только это не священный поиск?

– Магистр ордена делает то, что должен делать, – ответил Тсу'ган с растущим раздражением. – Он не может просто проигнорировать шанс вернуть примарха или хотя бы открыть обстоятельства его кончины. Мы, братья, не настолько зашорены, чтобы верить в то, чего не видят наши глаза. Это, – сказал он, показывая болтер, – и это, – он хлопнул по нагруднику доспеха, – и даже это, – Тсу'ган зачерпнул горсть пепла, – настоящее. Это то, что я знаю. Позволь слепому рвению вести себя – и оно приведет тебя к погибели, Тифос, – прибавил он насмешливо.

– Прояви-ка ко мне немного уважения, – прошипел Тифос сквозь зубы. – Наши звания равны.

– Здесь, в этих дюнах, – возразил ему Тсу'ган, – мое звание превосходит твое «равное» звание.

Наступило короткое напряженное молчание, но в конце концов Тифос покорился.

Тсу'ган подумал, что, пожалуй, было не очень мудро злить брата-сержанта, особенно если тот поклялся его поддержать, когда он объявит о недоверии капитану роты. «Но я должен демонстрировать свою силу», – решил Тсу'ган, зная, что, настояв на своем, лишь укрепил этим преданность Тифоса.

– Для специалистов осадного дела это плохой выбор места для возведения бастиона, – заметил Де'мас, пропустив мимо ушей короткую ссору. – Внизу их обзор сильно ограничен.

Тсу'ган знал, что во времена Ереси Железные Воины настроили крепостей во всех сегментумах Галактики. Часто эти бастионы представляли собой лишь изолированные заставы с гарнизоном в одно отделение. Но еще ему было известно, что, несмотря на малочисленный гарнизон, эти бастионы являлись практически неприступными. Эта величайшая обороноспособность была результатом стойкости Железных Воинов, но и она сильно зависела от того, где легион решал возвести стены. Де'мас прав: крепость перед ними не обладала ни господствующим положением над местностью, ни возвышением, чтобы следить за приближением врага. Это противоречило осадной науке. Но возможно, удержание территории не входило в главную задачу предателей.

– Они построили ее здесь, чтобы спрятать, – догадался Тсу'ган. Тонкая усмешка пересекла его лицо. – В любом другом месте она будет слишком бросаться в глаза.

– Но с какой целью? – поинтересовался Тифос. – Что предателям прятать здесь, в этом захолустье?

Тсу'ган посерьезнел и перекинул через плечо ремень болтера.

– Я намерен это выяснить, – ответил он и направился обратно вниз, к подножию гребня.

Боевые братья собрались вокруг Тсу'гана, который в общих чертах обрисовал им свой план. Брат-сержант начертил ножом на окаменевшем пепле грубую схему крепости.

– Похоже на план штурма, – буркнул Де'мас, стоя за плечом Тсу'гана.

– Так и есть, – коротко подтвердил Тсу'ган.

– Полагаю, что мне не нужно тебе напоминать, брат, что Железные Воины – эксперты по осадам и в обороне, и в нападении?

– Да, не нужно.

Тифос усмехнулся.

– Тогда ты также знаешь, что подобный штурм силами тридцати воинов с небольшим количеством тяжелого вооружения – са…

– Самоубийство, – закончил за него Тсу'ган, глядя Тифосу в глаза. – Да, я в курсе и этого тоже. Вот почему мы нападем на редуты, а не на стены, брат-сержант.

– Объясни. – У брата-сержанта Де'маса явно пробудился интерес.

– Четыре боевых звена, – начал Тсу'ган, проводя в пыли стрелки подходов, – по одному на редут. Только клинки и молоты, огнеметы остаются в резерве. Действуем тихо и незаметно. Скрытно проникаем в редуты, убираем часовых и занимаем их позиции. Там мы ждем, пока не прибудет брат Н'келн, и начинаем внезапную атаку, штурмуя ворота и взрывая диверсионные заряды.

– Ты сказал: четыре звена, – подал голос Тифос.

Тсу'ган кивнул, уперев в сержанта каменный взгляд.

– Сказал. Ты остаешься в тылу, командовать арьергардом. Твоя задача: по прибытии брата-капитана проинформировать его о ситуации. – Тсу'ган обвел взглядом весь отряд. – Все специалисты с дальнобойным тяжелым вооружением поступают в распоряжение брата-сержанта Тифоса. Вы будете нашей огневой поддержкой на тот маловероятный случай, если нас обнаружат. Де'мас, – прибавил он, переключая внимание на другого сержанта, – отбери десять лучших «невидимок» из своего и Тифосова отделений. Я со своими воинами буду ждать тебя на восточной стороне у подножия гребня.

Тсу'ган ушел, не дав Тифосу времени для протеста, но оставив ему взамен брата М'лека с мультимелтой. Прочие Астартес отправились следом за сержантом.

Де'мас отобрал себе бойцов быстро. Арьергард при этом превратился в смесь из трех отделений. Это противоречило правилам, но, с другой стороны, демонстрировало оперативную гибкость тактических отделений и причину, по которой Астартес считались непревзойденными воинами.

Штурмовая группа Саламандр без лишних слов разделилась на четыре звена по пять боевых братьев. Обмен условными жестами между командирами звеньев обеспечил полную ясность и четкость действий, когда Астартес двинулись вдоль края огромной дюны, окольным путем подбираясь к вражеским укреплениям. Натерев пеплом доспехи, даже замазав клинки, чтобы не выдать себя ни единым отблеском, Саламандры передвигались по темной равнине, словно невидимые призраки. Даже пылающий огонь в их глазах пропал, скрытый за линзами боевых шлемов, выставленными на максимальную непрозрачность, точно одностороннее стекло в комнате для допросов.

Пригнувшись и бегом пересекая открытые участки, рассредоточившееся отделение медленно сходилось в одну точку. Тсу'ган добрался до края первого редута. Даже в темноте его острое зрение позволило разглядеть силуэты часовых, притаившихся внутри. Стараясь оставаться вне пределов их видимости, брат-сержант прижимался к земле, плавно перемещаясь, чтобы не насторожить врага. Железные Воины пока не шевелились, так что Тсу'ган счел, что его приближение прошло незамеченным.

Прокравшись вдоль редута, используя его бруствер как укрытие от высоких стен крепости в нескольких сотнях метров сзади, Саламандр внимательно прислушался.

Слышен был лишь шорох ветра да глухой стук бронированных подошв со стены наверху. Тсу'ган незаметно прокрался дальше и вытянул из ножен тусклый клинок, готовясь убрать часового. Дверь позади редута отсутствовала, и туда можно было свободно войти через открытый проем в задней стене.

Это хорошо. Это существенно облегчит задачу подкрасться к часовому сзади. Мелькнула мысль, что так подкрадываться к врагу для некоторых орденов значило бы поступиться воинской гордостью. Но Саламандры всегда были прагматиками в том, что касалось методов ведения войны. Они верили, что огонь сражений очистит их души, а еще они считали, что цель оправдывает средства и победа стоит любой цены.

Краем глаза Тсу'ган заметил темные фантомы, безмолвно пересекающие ночную тьму, – остальные боевые звенья занимали позиции. Его собственный отряд собрался позади него. Брат Лазарь, идущий первым, кивнул, показав, что все готовы. Станг стоял прямо за ним. Его боевой шлем, как и шлемы братьев, был покрыт маскирующим слоем пепла. Гонорий и Тиберон прикрывали вход, чтобы ни один из врагов не сбежал. Молча и бесшумно три Саламандра нырнули в редут.

Пара часовых внутри, оба из Железных Воинов, стояла спиной к диверсантам. Станг остался сзади, чтобы вмешаться при необходимости. Предатели стояли в полный рост, глядя на темные дюны за редутом.

«Смерть пришла за вами, братья», – горько подумал Тсу'ган. Заметив у стены потертый, но бритвенно-острый по краям штормовой щит, он тихо вложил меч в ножны, решив не пачкать оружие кровью предателей, и взял щит в руки.

Лазарь приготовился к броску, держа свою зазубренную спату обратным хватом, чтобы нанести удар сверху вниз, целясь в небольшую щель между горжетом и кирасой.

Тсу'ган тоже был готов и жестом отдал приказ к нападению.

Он прыгнул вперед, подавив желание зареветь боевой клич, сбил Железного Воина на землю мощным ударом щита, который держал обеими руками, и по инерции пролетел вперед. Тсу'ган нырнул вниз, на лежащего предателя, прижал его руки коленями к земле и, с размаху опустив острый как бритва край щита на шею Железному Воину, отрубил ему голову.

Тсу'ган обернулся к Лазарю. Саламандр выдернул свой клинок и вытирал кровь, которой оказалось на удивление мало. Тсу'ган отнес это на счет слабого освещения, по, посмотрев на своего убитого часового, понял, что что-то здесь не так.

Крови почти не было.

Он перерубил ублюдку шею, и кровь должна была быть, много крови. И все же ее почти не было. Тсу'ган отбросил щит и, подняв отрубленную голову, осмотрел края среза. Кровь была темной и вязкой, но не текла. Она уже была свернувшейся. Железные Воины были мертвы еще до того, как Саламандры проникли в редут.

– Сторожа уже мертвы, – прошипел он в устройство связи, подключившись ко всем боевым звеньям и нарушив вокс-молчание.

От остальных штурмовых групп последовали похожие сообщения. Каждая группа проникла в свой редут незамеченной и перебила часовых внутри, обнаружив, однако, что враг уже мертв.

Тсу'ган скомандовал хриплым голосом:

– Болтеры наизготовку.

Брат-сержант внимательно изучил темноту сквозь стрелковые щели редута, затем в открытом дверном проеме. Затем чертыхнулся про себя. Железные Воины заманили их внутрь, точно новобранцев, заставив выдать свое положение. Передернув затвор и приготовившись выпустить смерть, даже если придется здесь расстаться с жизнью, брат-сержант присел, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень. И принялся ждать.

Несколько минут прошли в безмолвии и темноте. Никакие убийцы не явились крадучись из темноты. Никакие убойные отряды не приближались к тщательно подготовленной ловушке, которую сами устроили.

Ожидаемая контратака не состоялась и, похоже, не собиралась состояться. По какой-то неизвестной причине Железные Воины укомплектовали свои редуты мертвецами.

– Они не пытались нас заманить, – сообразив, произнес Тсу'ган вполголоса. – Это пугала.

– Зачем, сэр? – прошептал брат Лазарь.

Брат-сержант отмахнулся от вопроса. У него не было ответов. Пока не было.

– Мы сидим здесь, – приказал Тсу'ган. – И ждем.