Текст книги "Ацтекский мститель (ЛП)"

Автор книги: Ник Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

  Грегориус молча кивнул своей большой головой.

  «Я думаю, вы помогли финансировать Сточелли. И теперь я знаю, что ты – человек денег, стоящий за Ортегой.

  Грегориус пристально посмотрел на меня, а затем отвел глаза. Его мясистые губы раздвинулись, как будто он надулся. «Но вы также знали, что Ортега не справится со Сточелли».

  «Вы справитесь со Сточелли», – спокойно заметил Грегориус.

  "Да, я могу. Вот почему вы поручили Ортеге привлечь меня к сделке. Сам он бы никогда этого не сделал. Слишком много гордости и много ненависти за то, что я убил его племянника ».

  «Ты очень ясно мыслишь, Ник».

  Я покачал головой. Я был уставшим. Недостаток сна, напряжение от стольких часов полета на самолете, порез на моей правой руке – все это начинало сказываться на мне.

  "Нет, не совсем. Я допустил ошибку. Мне следовало убить Дитриха, как только я узнал о его формуле. Тут бы этому делу и был конец ...

  «Но твое сострадание к старику не допустит этого. А теперь я предлагаю вам те же возможности, что и Ортега. Только помните, вы будете моим партнером, а не его, и я, конечно, не дам вам полных пятидесяти процентов. Однако этого будет достаточно, чтобы стать очень богатым человеком.

  «А если я скажу нет?»

  Грегориус кивнул головой в сторону пугливого бандита, который стоял в нескольких ярдах от нас и наблюдал за нами. «Он убьет тебя. Ему не терпится показать, насколько он хорош ».

  «А как насчет AX? А Ястреб? Не знаю, как тебе удавалось так долго обманывать его, заставляя думать, что ты настоящий человек, но если я пойду с тобой, Хоук узнает почему. И моя жизнь не будет стоить и копейки! Ястреб никогда не сдается ».

  Грегориус обнял меня за плечо. Он сжал его дружелюбным жестом. «Иногда ты меня удивляешь, Ник. Ты убийца. Killmaster N3. Разве вы не пытались сбежать от AX в первую очередь? Не потому ли, что вы устали убивать только ради туманного идеала? Ты хочешь быть богатым, и я могу дать тебе это, Ник.

  Он убрал руку, и его голос стал ледяным.

  «Или я могу дать тебе смерть. Прямо сейчас. Ортега с удовольствием оторвет тебе голову! »

  Я ничего не сказал.

  – Хорошо, – резко сказал Грегориус. «Я дам вам время подумать о ваших сомнениях и о деньгах, которые могут быть вашими».

  Он посмотрел на свои наручные часы. "Двадцать минут. Тогда я буду ждать ответа ».

  Он повернулся и пошел обратно к «Лирджету». Бандит остался позади, осторожно держась от меня на расстоянии.

  До сих пор я был уверен, что Грегориус не убьет меня. Он нуждался во мне, чтобы справиться со Сточелли. Но нет, если я скажу ему идти к черту. Нет, если я ему откажу. И я собирался ему отказать.

  Я перестал думать о Грегориусе и занялся проблемой выбраться живым из этого беспорядка.

  Я взглянул через плечо на громилу, следующего за мной. Несмотря на то, что он носил пистолет в наплечной кобуре, а не в руке, он носил свою спортивную куртку расстегнутой, чтобы он мог вытянуть пистолет и стрелять, прежде чем я смогу приблизиться к нему. Он шел, когда я шел, и останавливался, когда я останавливался, всегда держась на расстоянии не менее пятнадцати-двадцати ярдов от меня, чтобы у меня не было шанса прыгнуть на него.

  Проблема заключалась не только в том, как мне сбежать. Так или иначе, мне, наверное, удалось бы уйти от этого головореза. Но были Дитрихи. Я не мог оставить их в руках Грегориуса.

  Все, что я решил сделать, должно сработать в первый раз, потому что второго шанса не было.

  Мысленно я проверил, что у меня было, что я мог бы использовать в качестве оружия против бандита позади меня. Несколько мексиканских монет. Платок и кошелек в одном набедренном кармане.

  А в другом – складной нож Луиса Апарисио. Этого должно было быть достаточно, потому что это все, что у меня было.

  Я прошел по длинной грунтовой полосе почти двести ярдов. Затем я повернулся и пошел обратно по широкой дуге, так что, незаметно для него, мне удалось подойти за нашим самолетом, скрывшись от Learjet.

  К этому времени солнце было почти прямо над головой, и дневная жара посылала мерцающие волны, отражающиеся вверх от голой земли. Я остановился позади самолета и достал носовой платок, вытирая пот со лба. Когда я снова двинулся дальше, меня окликнул боевик. "Привет! Вы уронили свой бумажник.

  Я остановился и обернулся. Мой кошелек лежал на земле, куда я специально уронил его, когда достал носовой платок.

  «Я так и сделал», – сказал я, изображая удивление. «Благодаря.» Случайно я вернулся и поднял его. Бандит не двинулся с места. Он стоял у крыла самолета, вне поля зрения всех в «Лирджете», а теперь я был всего в десяти футах от него. Он был либо слишком дерзок, либо слишком беспечен, чтобы отступить.

  Все еще глядя на него, я сунул бумажник в другой набедренный карман и сомкнул пальцы на рукоятке ножа Луиса Апарисио. Я вынул руку из кармана, мое тело прикрыло руку от стрелка. Нажав маленькую кнопку на рукоятке, я почувствовал, как шестидюймовое лезвие выскочило из рукояти и встало на место. Я повернул нож в руке, схватив лезвие в метательной позиции. Я начал отворачиваться от стрелка, а потом внезапно повернулся назад. Моя рука поднялась, и моя рука рванулась вперед. Нож выпал из моей руки прежде, чем он понял, что происходит.

  Лезвие попало ему в горло чуть выше точки соединения ключиц. Он ахнул. Обе руки поднялись к его горлу. Я бросился на него, схватив его за колени и повалил на землю. Подняв руку, я схватился за рукоять ножа, но его руки уже были там, поэтому я сжал его руки в кулаке и резко дернул.

   ;

  Кровь хлынула из разорванной плоти и хрящей его тяжелой шеи. Его рябое лицо было всего в нескольких дюймах от моего, его глаза смотрели на меня с безмолвной отчаянной ненавистью. Затем его руки упали, и все его тело расслабилось.

  Я сел на корточки, кровь на моих руках была похожа на липкий малиновый лосьон. Я осторожно вытер руки тканью его куртки. Я набрал горсть песка и соскреб все, что осталось.

  Наконец, я полез в его куртку за пистолетом, который он так глупо носил под мышкой, а не в кулаке, готовый выстрелить.

  Я вытащил оружие – огромный револьвер «Смит и Вессон» 44 калибра «Магнум». Это огромный пистолет, созданный специально для того, чтобы обеспечивать точность и поражающую силу даже на расстоянии. Это действительно слишком мощное оружие, чтобы носить его с собой.

  Держа в руке пистолет за спиной, я поднялся и быстро прошел вокруг самолета к Learjet. Я поднялся по ступенькам в каюту.

  Грегориус первым увидел меня.

  «Ах, Ник», – сказал он с холодной улыбкой на лице. «Вы приняли решение».

  «Да», – сказал я. Я вытащил из-за спины тяжелый магнум и наставил на него. «Да.»

  Улыбка соскользнула с лица Грегориуса. «Ты ошибаешься, Ник. Тебе это не сойдет с рук. Не здесь."

  «Возможно». Я посмотрел на Сьюзен Дитрих. «Выходи наружу», – приказал я.

  Дорис подняла пистолет и приставила его к голове Сьюзен. «Ты просто сиди спокойно, милая», – сказала она своим резким тонким голосом. Моя рука немного сдвинулась, и мой палец нажал на курок. Тяжелая пуля магнума 44-го калибра ударила Дорис обратно о переборку, оторвав половину ее головы взрывом белой кости, серого мозгового вещества и красной хлынувшей крови.

  Сьюзан прижала руки ко рту. В ее глазах отражалась болезнь, которую она чувствовала.

  «Уходи!» – резко сказал я ей.

  Она встала. «А что насчет моего отца?»

  Я посмотрел на то место, где Дитрих лежал, растянувшись в одном из больших кожаных кресел, которые были полностью откинуты. Старик был без сознания.

  «Я хочу, чтобы ты вышла первой», – Сьюзен осторожно обошла Грегориуса. Я отошел в сторону, чтобы она смогла перейти позади меня. Она вышла за дверь.

  «Как вы собираетесь его вытащить?» – спросил Грегориус, указывая на Дитриха. «Вы ожидаете, что мы поможем вам переместить его?»

  Я не ответил. Я постоял на мгновение, глядя сначала на Грегориуса, затем на Карлоса и, наконец, на старика. Не говоря ни слова, я попятился за дверь и спустился по ступенькам.

  В Лирджете внезапно возникла бурная активность. Ступеньки поднялись, дверь закрылась, захлопнулась, Сьюзен подбежала ко мне и схватила меня за руку.

  «Ты оставил там моего отца!» она закричала.

  Я обнял ее и попятился от самолета. Через маленькое окошко кабины я увидел, как пилот проскользнул на свое место. Его руки поднялись, быстро щелкая переключателями. Через мгновение я услышал, как двигатели начали завывать, когда вращались лопасти ротора.

  Сьюзан отстранилась от моей руки. «Ты меня не слышал? Мой отец все еще внутри! Забери его! Пожалуйста, вытащи его! » Теперь она кричала на меня, перекрикивая рев реактивных двигателей. На ее лице было написано отчаяние. «Пожалуйста! Сделай что-нибудь!»

  Я проигнорировал ее. Я стоял там с тяжелым револьвером в правой руке и смотрел, как «Лирджет», оба двигателя теперь уже загорелись, неуклюже переваливается и начинает катиться от нас.

  Сьюзан схватила меня за левую руку, тряся ее и истерически кричала: «Не дай им уйти!»

  Как будто я стоял отдельно от нас обоих, запертый в собственном одиноком мире. Я знал, что мне нужно делать. Другого пути не было. Мне стало холодно, несмотря на жаркое солнце Нью-Мексико. Холод проникал глубоко внутрь меня, пугая меня до глубины души.

  Сьюзан протянула руку и ударила меня по лицу. Я ничего не чувствовал. Как будто она меня вообще не касалась.

  Она кричала на меня. «Помогите ему, ради бога!»

  Я смотрел, как самолет приближается к дальнему концу взлетно-посадочной полосы.

  Теперь он находился в нескольких сотнях ярдов от нас, его двигатели взорвали вихрь пыли позади него. Он развернулся на полосе и начал разбег. Сдвоенные моторы теперь закричали, пронзительный ураган шума оглушительно ударил по нашим барабанным перепонкам, а затем самолет набрал скорость и мчался по грунтовой полосе к нам.

  Я вытащила левую руку из хватки Сьюзен. Я поднял .44 Magnum и обхватил свое правое запястье левой рукой, подняв револьвер на уровень глаз, выровняв планку мушки в пазу целика.

  Когда самолет догнал нас, он был почти на максимальной взлетной скорости, и за ту минуту до того, как носовое колесо начало подниматься, я сделал выстрел. Левая шина взорвалась, разлетелась на куски тяжелой пулей. Левое крыло упало. Его кончик зацепился за землю, поворачивая самолет с сильным мучительным криком ломающегося металла. Баки на законцовках крыльев раскрылись, и топливо извергалось в воздух черной жирной струей.

  В замедленном движении хвост самолета поднимался все выше и выше, а затем, когда крыло оборвалось в корне, самолет перевернулся вверх и вниз на спину, скручивая взлетно-посадочную полосу в облаке черной топливной пыли и коричневой пыли осколки металла дико разлетаются яркими осколками.

  Я выстрелил еще раз по самолету, потом третий и четвертый. Произошла быстрая вспышка пламени; Оранжево-красный огненный шар расширился из сломанного, искалеченного металла фюзеляжа. Самолет остановился, пламя вырвалось из него, когда густой маслянистый черный дым вылился из холокоста прыгающего огня.

  По-прежнему без малейшего признака эмоций на моем лице, я наблюдал, как самолет уничтожил себя и его пассажиров. Я опустил оружие и усталый стоял на дне долины; Одинокий. Сьюзен соскользнула со мной на колени, прижавшись лицом к моей ноге. Я услышал хныканье отчаяния, вырвавшееся из ее горла, и осторожно протянул левую руку и коснулся ее кончика золотистых волос, не имея возможности говорить с ней или хоть как-то ее утешить.

  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  Я сообщил Хоуку по телефону из Эль-Пасо и в конце цинично сказал ему, что Грегориус обманывал его в течение многих лет. Что он отдал меня в аренду от AX одному из главных мировых преступников.

  Я услышал сухой смешок Хоука по линии.

  «Ты правда в это веришь, Ник? Как вы думаете, почему я нарушил все правила и позволил вам работать на него? И сообщить, что вы не можете обратиться к AX за помощью? "

  «Ты имеешь в виду-?»

  «Я много лет интересовался Грегориусом. Когда он попросил вас, я подумал, что это отличная возможность выкурить его на открытый воздух. И ты это сделал. Отличная работа, Ник.

  И снова Хоук был на шаг впереди меня.

  «Хорошо, – прорычал я, – в таком случае я заработал отпуск».

  «Три недели», – отрезал Хоук. «И передай привет Тениенте Фуэнтес». Он резко повесил трубку, оставив меня гадать, как он узнал, что я собираюсь вернуться в Акапулько снова?

  Итак, теперь в бежевых брюках, сандалиях и открытой спортивной рубашке я сидел за маленьким столиком рядом с Тениенте Феликс Фуэнтес из Федеральной полиции Сегуридад. Стол стоял на широкой террасе отеля Матаморос. Акапулько никогда не был красивее. Он блестел в лучах тропического солнца ближе к вечеру, смытый ранним днем ​​ливнем.

  Воды залива были насыщенно-синего цвета, город на противоположной стороне, почти скрытый за пальмами, окружавшими малекон и парк, представлял собой серое пятно у подножия коричневых холмов с гребнями.

  «Я понимаю, что вы мне не все рассказали, – заметил Фуэнтес. „Я не уверен, что хочу знать все, потому что тогда мне, возможно, придется принять официальные меры, а я не хочу этого делать, сеньор Картер. Однако у меня есть один вопрос. Сточелли? “

  «Вы имеете в виду, он ушел безнаказанно?»

  Фуэнтес кивнул.

  Я покачал головой. «Я так не думаю, – сказал я. „Вы помните, что я просил вас сделать, когда звонил вчера днем ​​из Эль-Пасо?“

  «Конечно. Я лично уведомил Сточелли, что мое правительство считает его персоной нон грата, и просило его покинуть Мексику не позднее этого утра. Почему?»

  «Потому что я позвонил ему сразу после разговора с тобой. Я сказал ему, что обо всем позабочусь и что он может вернуться в Штаты ».

  «Вы позволили ему уйти?» Фуэнтес нахмурился.

  "Не совсем. Я попросил его сделать мне одолжение, и он согласился ».

  «Одолжение?»

  «Вернуть с собой мой багаж».

  Фуэнтес был озадачен. "Я не понимаю. С какой целью это было? "

  «Что ж, – сказал я, глядя на часы, – если его самолет прибудет вовремя, Сточелли прибудет в аэропорт Кеннеди в ближайшие полчаса. Он должен будет пройти таможню. Среди его багажа черный тканевый чемодан без каких-либо отметок, указывающих на то, что он принадлежит кому-либо, кроме Сточелли. Он может заявить, что это одна из моих сумок, но у него нет возможности доказать это. Кроме того, я не думаю, что таможня обратит внимание на его протесты ».

  Понимание озарило глаза Фуэнтеса.

  – Это чемодан, который Дитрих отправил в вашу комнату?

  «Это так, – сказал я, улыбаясь, – и в нем все еще содержатся тридцать килограммов чистого героина, которые Дитрих вложил в него».

  Фуэнтес начал смеяться.

  Я смотрел мимо него в дверной проем, ведущий из вестибюля отеля. К нам шла Консуэла Дельгардо. Когда она подошла, я увидел выражение ее лица. Это была смесь радости и ожидания, и взгляд, который говорил мне, что каким-то образом, где-то, каким-то образом она отомстит мне за то, что я сделал с ней на гасиенде Гаррета.

  Она подошла к столу, высокая, величественная, полная женщина, ее овальное лицо никогда не выглядело красивее, чем сейчас. Фуэнтес повернулся на стуле, увидел ее и поднялся на ноги, когда она подошла к нам.

  «Сеньора Консуэла Дельгардо, лейтенант Феликс Фуэнтес».

  Консуэла протянула руку. Фуэнтес поднес его к губам.

  «Мы встречались», – пробормотал Фуэнтес. Затем он выпрямился. Он сказал: «Если вы собираетесь пробыть в Мексике какое-то время, сеньор Картер, я был бы признателен, если бы вы как-нибудь вечером были моими гостями на ужине.

  Консуэла собственнически взяла меня за руку. Фуэнтес уловил этот жест.

  «Мы были бы счастливы», – хрипло сказала Консуэла.

  Фуэнтес посмотрел на нее. Потом он посмотрел на меня. В его глазах на мгновение вспыхнуло едва различимое выражение, но лицо оставалось таким же невозмутимым и суровым, как всегда – орехово-коричневое изображение древнего тольтекского бога.

  «Развлекайся», – сухо сказал мне Фуэнтес. А затем он закрыл один глаз в медленном сладострастном подмигивании.

   Конец