Текст книги "Восьмой карточный стад.. Капюшон смерти (СИ)"

Автор книги: Ник Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

   «Как ты сбежал?»

   Я рассказал я ей с мрачным удовлетворением рассказом. Налив себе еще стакан, я закончил, сказав: «Единственный ключ к разгадке, который у меня есть – это Саттер и таинственная встреча прошлой ночью».

   «Человек, который пытался убить вас. Было ли у него какое-нибудь удостоверение личности?»

   «Профи», – сказал я. «На теле нет ничего, что указывало бы на то, кто или откуда он. Просто еще один безымянный убийца». Я смотрел ей в глаза и читал, что промелькнуло в них.

   Еще один безымянный убийца, как и я.

   Я пожал плечами. Марта Берлисон была частью этого задания. Ей не обязательно нравиться я, просто помогите мне обмануть остальных, пока я не обнаружу и не устраню саботажника и убийцу. Я почувствовал давление времени, тяжело опускающееся на мои плечи. Хоук был непреклонен в подсчете скорости. Мысль о том, что русские действительно начнут Третью мировую войну, казалась мне одновременно далекой и гротескно близкой. Лазерную пушку нужно было защитить любой ценой.

   Защитить, наверное, даже от директора Проекта Восьмая карта.

   «Позвольте мне связаться с домашним офисом. Я должен сообщить об этом, а также собрать некоторую информацию. Не могли бы вы…» Я указал на спальню. Ее губы сузились до тонкой бескровной линии, она обиделась, а затем пошла прочь, как маленький ребенок, готовый закатить истерику. У меня не было времени успокаивать ее взъерошенные перья. Связь с Хоуком имела приоритет.

   Я поставил чемодан на журнальный столик и начал снимать подкладку. В небольших отсеках внизу я вынул электронные компоненты, необходимые для превращения телевизора в зашифрованный телекоммуникационный блок. Я прикрепил один небольшой пакет к антенне, поместил крошечную видеокамеру сверху устройства и направил ее на ближайший стул. Я включил телевизор, нашел канал, на котором нет коммерческих трансляций, и щелкнул выключателем для добавленной электроники. Картина распалась, сформировалась и затвердела, пока я смотрел.

   Женщина на экране просто смотрела на меня.

   «N3 звонит Хоку».

   Она кивнула, нажала скрытые кнопки на консоли перед собой, и фотография моего начальника заменила ее.

   «Ну, Ник, какое хорошее слово?» Хоук мог бы быть в любой точке мира, используя спутниковую связь, но я предположил, что в эти дни он находился недалеко от своего офиса в Вашингтоне. Сигарный окурок оказался таким же, как и тот, который он так жадно грыз, когда я в последний раз разговаривал с ним. Некоторые вещи никогда не меняются.

   «Боюсь, нет хороших слов. Мне нужна информация о Гарольде Саттере. Очевидно, он замешан в чем-то более зловещем, чем наслаждение футболом в понедельник вечером».

   «Азартные игры? Наркотики? Женщины? Возможен шантаж?» Пока Хоук говорил, он набирал запрос в свой компьютер.

   «Конечно, азартные игры, а он завяз. Это определенно плохая комбинация, и кто-то, возможно, шантажирует его этим. Он пытался убить меня этим утром».

   Я объяснил все, что произошло. Хоук покачал головой. «Интересно, Ник. Это могло быть случайно. Записки, которые я видел, исходящие из его офиса, указывают на то, что он действительно изо всех сил старается запустить Восьмую карту на высшем уровне. Это может быть попыткой с его стороны показать, что он может справиться. Все детали. Без Берлисона Саттер в лучшем случае неэффективен. Он мог бы иметь титул директора проекта, но все знали, что Берлисон был мозгом операции ".

   «Я так и думал. Как Эдвард Джордж вписывается в картину? Сегодня я видел, как он соблазняет лаборанта Берлисона».

   «Она сотрудничала?»

   «Она не сопротивлялась очень сильно».

   Хоук замолчал на минуту и ​​прочитал распечатку на крошечном экране компьютерной консоли с ЭЛТ перед ним. Он взглянул и спросил: «Хочешь, я перескажу это для тебя или отправлю полное досье?»

   «Дай мне его ненадолго». Я видел используемые досье AX

   Подробности предельного использования попадали в память компьютера, но иногда такие нелепые вещи, как человек, не любящий оливки, могут оказаться полезными знаниями.

   «Саттер был постоянным посетителем местного санатория, чтобы просохнуть. Похоже оно этого не стоит. Он много играет, и даже его зарплата не вполне покрывает его убытки».

   «Почему они держали его в секретном положении с такой записью?»

   «Та же старая история», – нахмурился Хоук. Прежде чем продолжить, он переместил окурок сигары на другую сторону рта. "Саттер – блестящий ученый, и они мирились с его слабостями в обмен на хорошую работу. Черт, они похоронили этот файл так глубоко, что мы его почти не нашли. Судя по тому, что это, кажется, он просто не выносит давление со стороны администратора, но если бы они попытались сбросить его обратно на его старую должность простого исследователя, он бы расценил это как понижение в должности и уволился. Он мог бы получить работу, оплачиваемую вдвое больше, чем в промышленности ».

   «Почему он этого не делает? Это избавит его от игровых долгов».

   Хоук покачал головой. «Престиж. Он – большая лягушка в маленьком пруду на восьмой карте проекта. И вы должны знать, что азартному игроку никогда не хватает денег. Если Саттер утроит свою зарплату, он все равно будет в долгу по мочки ушей».

   «Я думаю, что он единственный».

   «Эдвард Джордж тоже выглядит возможным, Ник. Он бабник, охотится за чем угодно, даже отдаленно относящимся к женскому полу. Его могут шантажировать в утечке информации. Или, возможно, ему предлагают достаточно денег, чтобы саботировать проект».

   Я подумал об этом на секунду, подумал, как Эдвард действовал во время своего краткого свидания с Энн Роксбери, и отбросил это.

   «Он не из тех, кто будет шантажировать», – сказал я. «У него есть ядро ​​стойкости, которое не позволит ему сдаться. Я думаю, что гордость глубоко укоренилась в нем».

   «Ты тот, кто на месте».

   Я кивнул. Воспринимая слова Хоука как в прямом, так и в переносном смысле, я сказал: «Давай, сосредоточь меня целиком на обоих мужчинах. Я их просмотрю». Изображение на экране дрожало, когда содержимое файлов AX передавалось в память микропроцессора моего устройства. На экране снова появилось лицо Хоука.

   «Я хочу получить от вас отчет о прогрессе в течение 24 часов, N3. У меня за спиной люди. Люди на высоких, очень высоких постах». Он невольно взглянул на красный телефон, стоящий на краю его стола. Днем или ночью. Хоук мог поднять трубку и поговорить напрямую с президентом, где бы он ни находился. И телефон тоже зазвонил в обе стороны. Я не сомневался, что президент периодически звонил, чтобы узнать обо всех последних событиях.

   «Я продолжу», – сказал я. Хоук сердито посмотрел на него и оборвал связь. Когда его лицо превратилось в белое поле статического электричества, я коснулся кнопки воспроизведения. Строка за строчкой, прерываемой случайными цветными фотографиями, проходила по экрану, рассказывая мне больше, чем я действительно хотел знать об Эдварде Джордже и Гарольде Саттере.

   Ужин наступил, когда я закончил последнее досье. Я стер память микропроцессора и отключил устройство от телевизора, гадая, как вообще могли существовать шпионы без сложных электронных устройств.

   * * *

   «Я чувствую себя намного лучше, когда очистился и избавился от этих повязок», – сказал я Марте. Она села через стол и лениво перебирала еду вилкой. «Еда хорошая. Ты умеешь готовить».

   «Спасибо.»

   «Что случилось?» – наконец спросил я, не в силах выдержать тишину. Она была отстранена весь день, и теперь, когда я получил молчание, я хотел узнать, почему. «Что-то я сделал?»

   «Нет, ты ничего не сделал. Это… это все это чертовски дело. Я никогда не думал, что Ричард умрет – будет убит – когда я выйду за него замуж».

   «Не многие люди думают о смерти, особенно о своей собственной и о людях, которых они любят. Нет причин быть болезненными, но это то, что случается с лучшими из нас».

   «Как ты можешь шутить», – сказала она, выплевывая слова, как будто они жгли ей язык. «Ты убиваешь, чтобы заработать себе на жизнь. Ты такой бойкий. Никто не живет вечно, только до тех пор, пока Ник Картер не попадет в его прицел. Ты такой же злой, как человек, убивший Ричарда. Какая разница, на чьей ты стороне на? Вы оба делаете одно и то же ".

   Я почувствовал, как внутри нарастает холодная ярость. Она коснулась одной из моих кнопок, и я не мог допустить этого.

   «Вы думаете, что легко знать, что у меня есть сила убивать других, и это сходит с рук? Конечно, правительство потворствует тому, что я делаю, но я не хладнокровный убийца. Я чувствую. Вы бы хотели кошмары, которые у меня есть? Единственный способ сохранить рассудок – это знать, что я делаю плохую работу лучше, чем большинство других ".

   «Зачем вы вообще это делаете? Нам всем было бы лучше, если бы мы остановили эту ужасную шпионскую войну с коммунистами».

   «Конечно, нам всем было бы лучше, если бы мы остановились. И все мы тоже были бы мертвы. Русские могут повторять партийную линию о мирном сосуществовании или разрядке, или о том, что сейчас модное словечко, но они не изменили стратегию со времен Сталина. Их тактика изменилась, чтобы соответствовать современным технологиям, но они все еще хотят править миром. Посмотрите, что они сделали в Венгрии, Чехословакии и Афганистане. Если мы перевернемся, мы не будем играть – мы будем мертвы ".

   Она повернулась и отвернулась. Мне следовало успокоиться, но это излияние было такой же реакцией на мое собственное отсутствие прогресса в раскрытии убийства ее мужа, как и что-либо еще. Я должен был попытаться оправдать перед ней свое существование. Это казалось важным.

   «И, – продолжил я, – вы думаете, что США действительно хотят господствовать в мире?»

   «Нет, но какое это имеет отношение к…?»

   «Это все связано с этим», – перебила я ее. «Мы не пытаемся заставить себя запихнуть себя в глотку остальному миру. Мы готовы позволить стране управлять собой так, как хочет ее народ. За это стоит бороться, за привилегию свободы».

   «Привилегия?»

   «Да, привилегия. За свободу нужно бороться. Ее никогда не передают вам, аккуратно завернутую в бумагу. И если за нее не стоит бороться, я не уверен, что мы достойны ее иметь. Мы бы могли быть под пятой диктатора, прыгая, когда захочет начальство. Так же, как русские хотят этого для нас ».

   «Я слышала это раньше. Меня это не волнует. Мир такой безразличный. Несправедливо, что Рич должен умереть за больные, кровожадные планы народов».

   «Справедливо? Нет ничего справедливого. Всегда. Мы должны бороться за все. Мы либо сильнее и побеждаем, либо проигрываем».

   «Но он мертв, и мне все равно. Ты силен. Я слаба! Я бессильна что-либо сделать с его смертью. Я даже не могу оплакивать! Когда я с тобой и эти проклятые бинты, я должна улыбаться и делать вид, что я счастлива. О, черт! "

   Она закрыла лицо руками и заплакала. Я встал и подошел к ней, обняв ее дрожащие плечи. Она напряглась и попыталась отпрянуть, но внезапно повернулась и уткнулась лицом мне в плечо. Я почувствовал, как горячие влажные слезы текут на мою рубашку.

   «Тот, кто убил вашего мужа, не избежит наказания», – пообещал я. «Я хорошо делаю свою работу».

   «Я знаю», – сказала она, глядя вверх. Ее поразительно голубые глаза были окрашены в красный цвет от слез, но в ее взгляде была странная смесь неуверенности и страсти.

   Я поцеловал ее.

   Сначала это был целомудренный поцелуй, поцелуй, чтобы дать ей понять, что мне все равно, что я не распутный убийца. Почему это должно было иметь для меня значение, я не мог сказать. Это было так. Поцелуй медленно стал теплее и стал намного сильнее. Наши губы вскоре страстно впились друг в друга, и я почувствовал ее тело, нажав настойчивее.

   Я спросил. – «Вы действительно хотите?»

   «Да, Ник, да!»

   Я обнял ее. Она была легче, чем я думал. Я отнес ее в спальню. Я понял, что это место должно хранить для нее болезненные воспоминания, но был только один способ избавиться от этих воспоминаний – дать новые приятные воспоминания.

   «Поторопись, Ник, ты мне так нужен!» Ее пальцы настойчиво касались моей рубашки. Она возилась и закончила тем, что разорвала переднюю часть, так что кнопки рассыпались по всем углам комнаты. Я расстегнул кнопки на ее блузке и позволил ее груди размером с дыню упасть мне в руки.

   Взяв их, я сжимал и гладил так, как будто держал в руках две кучки пластичного теста. Но ни одно хлебное тесто не было таким твердым, упругим и отзывчивым. Жесткие части ее красных сосков пульсировали от видимой потребности.

   Она начала пробираться пальцами по передней части моих штанов. Мое мужество уже дрогнуло от нетерпения, как скаковая лошадь, готовая к Кентукки Дерби. Я ахнул, когда она крепко взяла меня за руку и притянула к себе на кровать.

   Ее губы снова прижались к моим, пока мы страстно боролись. Я нашел застежку на ее юбке, и она приподняла попку и подняла с кровати достаточно, чтобы я стянул ненужную одежду. Теперь она была одета только в ярко-красные трусики бикини. А потом даже они волшебным образом исчезли, ничто не мешало мне и кипящемуся колодцу ее желаний.

   «Ник, ты мне нужен. Не будь нежным. Будь как можно грубее. Мне нужно почувствовать…»

   Она не закончила фразу, но я понял. Она должна была почувствовать, как ее собственное тело отвечает запомнившимся образом, испытывает страсть, поднимается до уровня лихорадки. Потребуется некоторая грубость, чтобы сжечь пелену вины и страха, которые она испытывала по поводу смерти мужа.

  Мои руки раздвинули ее кремовые бедра и обнажили влажное треугольное пятно угольно-черного флиса на макушке ее ног. Как если бы она была магнитом, а я был сделан из железа, я чувствовал непреодолимое влечение. Прокатившись на ней сверху, я занял позицию.

   «Сделай это сейчас. Тяжело, Ник, и глубоко!»

   Она ахнула, когда я рванулся вперед, по самую рукоять погрузившись в мягко податливую плоть. На мгновение мне показалось, что она упала в обморок. Затем ее веки распахнулись, и я понял, что экстаз полностью охватил ее. Мои пальцы скользнули под ее телом и схватились за двойные бугорки ее ягодиц. Подняв ее с кровати, когда я двинулся вперед, она задрожала, как тарелка желе во время землетрясения. Я видел красный румянец на ее груди и верхней части груди. Ее дыхание прерывалось короткими, быстрыми штанами, и она перебрасывала эту прекрасную гриву черных волос из стороны в сторону, обрамляя бледно-белое лицо ее лица, как эротический портрет.

   Ощущение горячей оболочки женской плоти, окружающей мою эрекцию, заставляло меня двигаться все быстрее и быстрее. Вскоре от каждого толчка вперед у ее губ прерывался вздох. Она протянула руку и начала ласкать свою грудь, чтобы усилить чувства, пронизывающие ее гибкое тело. Ей пришлось полностью погрузиться в ощущения, чтобы забыть своего мужа хотя бы на несколько минут.

   Я сделал все, что мог, чтобы помочь ей.

   Я изменил ритм качания так, чтобы использовать только быстрые короткие гребки. Это произвело невероятное трение, которое грозило сжечь меня до обугленного кусочка, но она нуждалась в этом, и я тоже.

   Мысли о ней, лежащей там, обвившей меня ногами вокруг моей талии, чтобы втянуть меня еще глубже, исчезли. Единственное, что имело значение в этот момент сильнейшего возбуждения, было мое собственное пресыщение.

   Ее лицо превратилось в тугую маску желания, когда я вошел глубоко и уперся бедрами в ее промежность. А потом я заливал ее глубины своим теплым, текучим потоком. В этот момент ее возбуждение достигло пика, и она закричала, дико тряслась, ее пальцы царапали мои плечи и грудь.

   Она закричала. – «О, хорошо, хорошо!»"Я ... оххх!"

   Вместе мы снова опустились на кровать, измученные любовными ласками. Она открыла глаза и долго смотрела на меня, прежде чем обнять меня за шею и прижаться еще ближе. Она положила голову мне на грудь и заснула. Теплые порывы из ее ноздрей ритмично пробирались через спутанные волосы на моей груди, щекоча и не давая уснуть, но у меня не хватило духу пошевелить ее. Не после того, как она только что выкрикнула имя своего умершего мужа.

   Вместо этого я лежал и смотрел в потолок, гадая, как я могу избавиться от человека, который убил Ричарда Берлисона и поставил под угрозу безопасность всего мира.

   Глава пятая

   «Вы хотите осмотреть новый бункер сейчас, Ричард?» – спросил Гарольд Саттер.

   Я кивнул, задаваясь вопросом, продолжится ли шарада с бинтами еще дольше. Чем больше времени я проводил с Саттером, тем больше я убеждался в том, что он знал, что я самозванец. Убийца Ричарда Берлисона должен был знать, что я фальшивка.

   «Этот бункер больше, чем другой. Мы заметили некоторые проблемы с креплениями каретки при первой установке», – сказал Эдвард Джордж, садясь на переднее сиденье машины рядом с нами. «Мы хотим сделать все настолько совершенным, насколько мы можем для этого теста. Мы во многом зависим от его успеха».

   Саттер включил двигатель и помчался через пустыню, подпрыгивая и толкая всех нас вместе, как будто у него был новый рецепт омлета.

   «Есть еще новый компьютер слежения. Вы помните модель DEC, которую мы хотели для первого теста?»

   Я кивнул, не понимая, о чем они говорят. Чем меньше я говорил, тем меньше шансов выдать свое полное невежество. Я снова проклял, что до получения этого задания осталось мало времени. Хотя я бы никогда не усвоил жаргон и групповые знания этих ученых, знакомство с такими мелочами, как заказы на оборудование и другие нетехнические предметы, окружающие офис Берлисона, было бы полезным. Просто возможность сделать разумную ссылку на компьютерную систему, которую они упомянули, повысила бы мой авторитет.

   «Мы получили его после успеха теста», – сказал Саттер, бросив на меня искоса взглядом. «Мы подключили его, чтобы контролировать плотность мощности по мере накопления заряда».

   «И он будет отслеживать за нас с точностью, которой недоставало старой системы. Но я сомневаюсь, что он очень заинтересован во всем этом, Гарольд», – сказал Джордж. «Я думаю, бедный Ричард немного не в себе. В наши дни он мало говорит».

   «Тяжелая ночь», – объяснил я. «Не выспался».

   «Ожоги», – мудро сказал Джордж. «Я могу представить.»

   "Расскажи мне об испытании. Что удалось получить на этот раз?

   »Я чувствовал, что это будет безопасная тема и та, которая могла бы даже дать мне несколько подсказок, если бы Саттер поскользнулся и сказал слишком много.

   «Танк будет управляться дистанционно. Идея состоит в том, чтобы превратить его в шлак одним выстрелом. Как я понял, мы могли бы расплавить дюжину танков одним выстрелом лазера».

   «Очень мощный», – сказал я, имея в виду это. Потрясающая мощь этой лазерной пушки превзошла все мои представления. Даже глядя на видеозаписи предыдущего теста, в котором умер Берлисон, я не мог представить, как резкая, грубая энергия вырывается из затупленного конца этой безобидно выглядящей лазерной трубки.

   Мы вышли из машины и вошли в бункер. Общая схема была идентична предыдущей, но оставалось больше места между большими конденсаторами, используемыми для питания восьмифутового лазера. Я прокомментировал это.

   «Снижает эффект короны», – сказал Джордж. «Не так много дуги и разряда. Должна быть возможность добавить 5 процентов к общей выходной мощности за счет экономии энергии».

   Я послушно огляделась, не касаясь управления, меня больше интересовали Саттер и Джордж. Ни один из мужчин не выдал никаких признаков нервозности. Оба эффективно проверили список переопределений и защит, прежде чем решить, что тест готов к продолжению.

   «Мы должны вернуться в бункер наблюдения?» Я спросил. «Разве мы не могли бы просто наблюдать за холмом?»

   «Хорошо, я полагаю», – кивнул Саттер. «Но после того, что случилось с вами в прошлый раз, я бы подумал, что вы бы предпочли безопасность в пару футов предварительно напряженного бетона вокруг себя».

   «Огонь был в бункере», – указал я.

   Саттер сердито посмотрел на меня, но не стал это комментировать. Мы поднялись на холм с видом на бункер и расположились прямо над холмом. Я вытащил полевой бинокль и нацелил их на широкую песчаную равнину, тянувшуюся, как гигантский бежевый ковер, перед бункером. Затупленная головка лазерной пушки медленно повернулась вниз, настраиваясь для тестовой стрельбы.

   «Вот, он уже отслеживает», – сказал Джордж, прищурившись и указывая вниз.

   Я проверил движущуюся точку и увидел, что это танк-цель. Он скрипел и дребезжал, уклоняясь по сложной схеме, пытаясь сбить с толку компьютер слежения, подключенный к лазеру. Я слышал треск конденсаторов, в то же время я чувствовал сильный запах озона. В немом восхищении я смотрел, как лазерная пушка нивелирует, отслеживает, а затем запускает молнию, которой Тор мог бы гордиться.

   Моргая от яркости разряда, я быстро нацелил бинокль на бак. Или то, что осталось от танка. Лазерная пушка попала точно в цель, пробив прочную стальную броню, как будто это был не более чем туман. Я не верил, что видел, как танк превращался в щебень менее чем за одно мгновение.

   Мучительный крик Саттера снова привлек мое внимание к бункеру.

   «Боже, нет! Проклятая штука заряжается для еще одного выстрела».

   Трубка лазера медленно поднялась, ее движение было прерывистым, как будто не было уверенности, куда ее направить. Он остановился под углом в сорок пять градусов к земле, затем немного скорректировался. Я слышал, как точные шестерни все еще выравнивают его – но что?

   «Я должен его выключить. Если он снова сработает, он может поразить самолет. Господи, радиус действия этой штуки – сотни миль».

   Прежде чем я успел его остановить, Саттер перекатился с вершины холма и помчался к бункеру, его кривые ноги сильно качнулись, а седые волосы растрепались от напряжения. Я посмотрел на Эдварда Джорджа, который фыркнул и сказал: «Думаю, нам лучше пойти посмотреть, что пошло не так на этот раз. Это становится смешно».

   Он быстро побежал после Саттера. Я снял бинокль и стал более осторожно спускаться с холма. Опасаясь возможности новой ловушки, я решил, что осторожность будет более благоразумной, чем быть первым на месте происшествия. В результате я услышал неистовый треск конденсаторов и увидел, как почти сплошная полоса чистой световой энергии ударила в небо. Мои глаза проследили луч до внезапно расцветающей при ярком дневном свете новой звезды. Снова вытащив бинокль, я нацелил их на то место в небе. Вспышка уже начала утихать, и я не мог найти ни одного падающего мусора. Все, что было уничтожено, было высоко в небе, очень высоко.

   Я вошел в относительно темную внутреннюю часть бункера и обнаружил Саттера, сидящего за пультом управления, Джорджа сразу за ним, положившего руку на плечо пожилого человека.

   «Ты ничего не мог поделать, Гарольд. Это была неисправность. Это не чья-то вина».

   «Это не могло быть неисправностью», – возразил он. «Эта проклятая штука заметила спутник и выстрелила! Сбила спутник !»

   Пронзительный крик в системе громкой связи сказал мне, что командный бункер хотел попасть на связь.

   Я щелкнул выключателем на радио, чтобы мы могли говорить напрямую.

   «… Черт возьми, там творится? НОРАД кричит на нас. Вы, дураки, только что сбили российский спутник!»

   Я прислонился к прохладной бетонной стене и внимательно изучил реакцию Саттера и Джорджа. Ни один из них не выглядел удивленным. Саттер пробормотал себе под нос, а Джордж просто уставился на лазер.

   «Что случилось?» – наконец спросил я.

   «Что-то пошло не так с программированием нового компьютера», – сказал Саттер. «Это должно было быть. Это дьявольское оружие не могло бы снова зарядиться таким образом без прямой команды, не со всеми установленными нами предохранителями и блокировками. Вы знаете это, черт возьми. Вы разработали большинство из них».

   «Лазер выстрелил», – указал я, подстрекая мужчину.

   «И он зафиксировал спутник, – вставил Джордж. – Шансы сделать это наугад очень малы, если сначала не будут выполнены какие-то мощные вычисления».

   «Я ничего не знаю об орбитальной динамике», – отрезал Саттер. «Я химик. Кроме того, у меня в любом случае не будет доступа к параметрам орбиты».

   «Никто не обвиняет тебя, Гарольд, – успокоил Джордж. „Но я не думаю, что могут оставаться какие-либо сомнения в том, что нас саботировали. Возможно, навсегда, если русские будут достаточно кричать об этом. Спутник – это не просто какой-то метеорологический зонд, на это можно поставить. русские такие, какими кажутся “.

   Я спросил. – «Спутник-шпион?»

   Эдвард Джордж улыбнулся, но его обычное веселье отсутствовало. «Что еще? Кто-то собирается саботировать Восьмую карту».

   «Кто?» потребовал Саттер. «Кто бы это сделал? Никто из нас. Мы все работали над этим проектом с момента первоначального предложения. И ни у кого другого не было бы информации, необходимой для перепрограммирования компьютера, чтобы знать время цикла заряда, для расчета орбиты спутника, все эти вещи." Он посмотрел на меня, как будто подозревал, что я виноват, но не озвучил обвинения.

   Их реакция была примерно такой, как я ожидал. Напряжение в комнате нарастало, пока я не почувствовал его вкус, но мне не хотелось ничего делать, чтобы его беспокоить. Если тот или другой сорвется, он может признать свою вину, и все будет кончено. Это было не так просто. Когда имеешь дело с профессионалами, такого никогда не бывает. Кто бы ни саботировал испытание, в его жилах текла ледяная вода. Они оба продолжали играть роли, которые они установили.

   «Мы больше ничего не можем здесь сделать, – сказал Джордж. «Почему бы не выполнить оставшуюся часть нашего графика и не изучить танк? Это адское оружие. Если нам придется бороться за его существование на слушаниях подкомитета Конгресса, неплохо было бы иметь возможность представить полное изложение того, насколько эффективно оружие ".

   «Они знают, насколько хороша Восьмая карта», – заметил Саттер. «Христос, как мы когда-нибудь объясним это? Христос!»

   * * *

   Мы втроем вышли из бункера, чтобы проверить танк. Увидев тонны расплавленной высококачественной стали, я задрожал. Ничто не могло помешать лазеру сбивать мощные танки или сбивать спутники на орбите.

   «Извинения, N3, все это неубедительные отговорки», – взбесился Хоук. «Я хочу результатов. Вы не находитесь в пустыне, чтобы хорошо загореть. Мы хотим узнать ответственных за это безобразие!»

   «Безобразие?» – мягко спросил я. «Я читал отчет NORAD. Это был самый изощренный спутник-шпион, когда-либо находившийся из запущенных Россией на орбиту. Вы рады избавиться от него – или не должны были бы».

   Он откинулся на спинку стула. Угол камеры заставил его казаться тоньше, чем он был, или, возможно, он мог настроить передачу для этого эффекта. Я давно думал, что компьютер в штаб-квартире AX может настолько хорошо имитировать любого человека, что я могу вести подробный разговор и никогда не узнать, что это не настоящий человек. Это одна из причин, по которой я предпочитаю личный контакт.

   «Хорошо снято, но на этот раз не имеет значения. У этого проклятого небесного шпиона были фотографии всех крупных военных объектов на континентальной части Соединенных Штатов. Они вывели его на полярную орбиту, чтобы он покрыл всю поверхность Земли каждые шестнадцать часов. Невозможно сказать, что эта чертова штука открыла Советам по поводу нашего проекта ракеты MX ».

   «Это то, что меня беспокоит, – сказал я. „Зачем российскому шпиону запрограммировать эту лазерную пушку против межконтинентальных баллистических ракет, чтобы сбить один из их собственных спутников? Вы сказали, что это было их наиболее изощренным поступком. Если бы они хотели создать международный инцидент…“

   «Они уже это сделали», – перебил Хоук.

   «… Они могли сбить какой-нибудь кусок мусора, который для них больше ничего не значил», – продолжил я, больше заинтересованный моим мышлением, чем Хоуком.

   "Русские думают иначе, чем мы.

  Они были готовы отказаться от многомиллионного сателлита исключительно ради преимущества, которое он дает им в новых переговорах по ОСВ. Этот договор сейчас никогда не будет подписан. Они требуют репараций, публичных извинений ».

   «А президент это совершенно не воспринимает», – рискнул я.

   Грозовое облако, пересекающее лицо Хоука, дало мне ответ. Красный телефон, должно быть, постоянно звенел, чтобы так его расстроить. Обычно он спокойно относился к политическим маневрам. Никто не проживет в Вашингтоне долго без толстой кожи.

   «Президент созвал заседание Совета национальной безопасности, и я должен быть главной жертвой». Хоук выплюнул окурок сигары и так сильно ударил кулаком по столу, что камера тряхнула. Искажение промелькнуло на его чертах, прежде чем вернуться к идеальному цветному изображению, которое я получал раньше. «Какие у вас дела, N3? Дайте мне что-нибудь. Что угодно! Я должен быть в Белом доме через час. Им нужны заверения по этому поводу».

   Я покачал головой. «Пока ничего, кроме предположений. Если бы Восьмая карта не была так важна, я бы рекомендовал вывести весь персонал и снова провести полную проверку безопасности».

   «Нет времени. Ты это знаешь».

   «Я понимаю. Этот случай с российским спутником до сих пор меня беспокоит», – сказал я, не обращая внимания на хмурое выражение его лица. «Это нечто большее, чем просто сбивание спутника. Кто мог бы знать орбиту этого спутника достаточно хорошо, чтобы рассчитать, когда он будет над пустыней?»

   «У NORAD есть полная запись всех спутников на орбите. Русские предположительно знают параметры своего собственного запуска. Любая из стран НАТО могла бы запросить информацию у NORAD».

   «Кто-нибудь еще?»

   «Япония могла бы получить от нас информацию, как и Франция».

   Ни один из этих ответов мне не понравился. Я надавил еще сильнее, почти чувствуя решение.

   «А как насчет Китая? Они бы знали?»

   Хоук замер. «Почему вы спрашиваете?»

   «В последнее время мы были с ними в дружеских отношениях. Предоставление им информации о российских спутниках-шпионах можно рассматривать как добрососедский акт. В конце концов, поскольку этот конкретный спутник находится на полярной орбите, он будет смотреть свысока и на Китай».

   «Вы говорите, что китайцы несут ответственность?»

   «Они больше выиграют от уничтожения этого конкретного спутника, чем кто-либо другой. Посмотрите, в какой беде мы сейчас находимся. Если переговоры об ОСВ снова сорвутся, это втолкнет клин между нами и русскими. Физический акт сбивания спутник удаляет источник советской информации о передвижениях китайских войск ».