Текст книги "Прекрасный зверь (ЛП)"

Автор книги: Нева Олтедж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

Василиса

Я выхожу из спальни, чтобы спуститься вниз и позавтракать, но все еще немного нервничаю после нескольких часов, проведенных в кабинете Рафаэля. За дверью меня встречает большая белая сумка с замысловатыми золотыми ручками. На лицевой стороне блестит вычурный золотой логотип – «Альбини», напечатанный традиционным шрифтом. Присев, я осторожно развязываю золотой бант, соединяющий стенки сумки-тоут.

Внутри около дюжины элегантных коробочек, а среди них бархатистая белая карточка с золотым логотипом. Вытащив ее, изучаю аккуратный мужской почерк.

«Можешь продолжать ходить в моих вещах.

Р.»

Я достаю одну коробку и заглядываю под крышку. Внутри красивый комплект черного кружевного белья. Уверена, что в остальных коробках то же самое.

– Ну до чего же наглый человек, – рычу я, но невольно улыбаюсь. Заношу сумку в комнату и высыпаю содержимое на покрывало, мысленно представляя нежное кружево в руках Рафаэля.

Меня пробирает дрожь. Я словно ощущаю, как его грубоватые руки скользят по моей коже, стягивают изящные черные стринги и отправляют этот клочок кружева вместе с бюстгальтером куда-то за его плечо.

Отогнав опасные мысли, спускаюсь вниз, готовая к противостоянию с негодяем.

На кухне застаю Гвидо. Он опирается о стол и держит в руках миску с хлопьями, его взгляд прикован к телефону рядом с ним на столешнице.

Рафаэля не видно.

– Надеюсь, в этом доме есть что-то, кроме птичьего корма, что можно съесть на завтрак, – говорю я, проходя мимо него по пути к холодильнику.

– Сомневаюсь.

– А где твой брат?

– На работе. А что?

– Мне нужно позвонить семье.

Гвидо приподнимает бровь.

– Судя по результатам сканирования системы, которое провела вчера, я останусь здесь как минимум на неделю. Возможно, больше. Мне нужно сообщить родным, что я жива и здорова.

– Я спрошу у Рафаэля, но не надейся. Он не разрешит.

Гвидо берет телефон, нажимает на контакт в списке – я полагаю, его брата, – и подносит его к уху. Его голос меняется от спокойного до раздраженного и быстро переходит в гнев, когда он спорит по-итальянски. Когда Гвидо передает мне телефон, его лицо пылает от ярости.

– Мисс Петрова, – сварливо говорит Рафаэль с другого конца. – Я тебя слушаю, только давай побыстрее. У меня совещание.

– Я хочу позвонить семье.

– Да, Гвидо сказал мне. – В трубке раздается странный булькающий звук, а затем приглушенный стон. – Это не входило в наш договор.

– Мои родители должны знать, что со мной все в порядке. Они, наверное, с ума сходят, не получая от меня ни весточки за последние три дня. Пожалуйста, я просто…

У меня в ухе раздается пронзительный вопль, и я быстро убираю телефон. В изумлении смотрю на него, а крики продолжаются, громкие и четкие, несмотря на выключенную громкую связь, пока не переходят в хныканье.

– Я помешала тебе выбивать из кого-то душу? – спрашиваю, осторожно возвращая телефон к уху.

– Stai zitto!(Перев. с итал.: Заткнись!) – рычит Рафаэль на того, кто находится на другом конце. – Возможно. Тебе понравился подарок, vespetta?

– Ты спрашиваешь меня об этом сейчас? – Я удивленно поднимаю брови. – Если скажу «нет», ты разрешишь мне позвонить домой?

Очередной крик раздается из того места, где в данный момент находится мой похититель, но на этот раз более приглушенный.

– Нет.

– Тогда мне очень понравилось, – отвечаю я.

– Рад это слышать. Можешь позвонить своей семье. Только без подробностей о том, где ты и как сюда попала, а то мало ли что случится. Capito?(Перев. с итал.: Поняла?)

– Да.

– Ну вот и славно. Дай Гвидо трубку.

Судя по кислому выражению лица Гвидо, когда передаю ему телефон, он недоволен решением Рафаэля. Они спорят еще почти минуту, прежде чем брат Рафаэля передает трубку обратно мне.

– Двадцать секунд, – рявкает Гвидо. – И говорить будешь при мне.

Я смотрю на экран, размышляя, кому звонить – маме или папе. Папа, несомненно, выйдет из себя и начнет орать, требуя сказать, где нахожусь. Я не смогу вымолвить ни слова, пока он не закончит. Мои двадцать секунд будут потеряны. Значит, мама.

Мои пальцы дрожат, пока набираю цифры, и когда линия наконец соединяется, я чуть не срываюсь и не начинаю плакать. Я теряю драгоценные пять секунд, пытаясь взять себя в руки, прежде чем успеваю произнести хоть слово.

– Привет, мам.

– Вася? – доносится из трубки мамин надрывной голос. – Боже мой! Где ты, малышка?! Мы тут с ума сходим…

– Я в порядке, мам. Слушай, я не могу долго говорить. Просто хотела, чтобы ты знала, что со мной все в порядке и что через пару недель я вернусь домой.

– Что? Скажи мне, где ты! Сейчас же!

– Я позвоню через несколько дней, хорошо? Люблю тебя.

Я едва успеваю договорить, как Гвидо выхватывает телефон у меня из рук и обрывает связь.

– Время вышло. Нельзя рисковать, чтобы они отследили звонок.

В его голосе сквозит самодовольство, как будто забрать у меня телефон – это самое приятное, что он сделал за последнее время. Я скриплю зубами от силы, с которой их сжимаю. Либо так, либо позволить слезам вырваться наружу.

Но я не позволю этому хмырю увидеть, как плачу.

Я резко разворачиваюсь и иду к стенному шкафу на противоположной стороне кухни, по пути прихватив стул у обеденного стола. Проклятая штука, видимо, из цельного дерева, потому что весит целую тонну. К тому времени как добираюсь до места назначения, мои руки болят от тяжести громоздкого предмета. Я ставлю стул рядом со шкафом, забираюсь на него, затем начинаю доставать с верхней полки стеклянную посуду и ставить ее на стол.

– Что ты делаешь? – спрашивает Гвидо за спиной.

Я не обращаю на него внимания, сосредоточившись исключительно на своей задаче реорганизации. Только так смогу отвлечься от беспокойства о семье.

Вслепую освобождаю шкафы от чашек и стаканов, которые бессистемно расставлены на одной полке, и от столовых приборов вперемешку с бокалами для коктейлей.

– Какой ужасный беспорядок, – бормочу, переходя к средней полке. Там даже есть подставки для тортов!

– Я спрашиваю, какого хрена ты делаешь? – недовольно восклицает Гвидо рядом со мной и захлопывает дверцу шкафа, едва не задев мои пальцы.

Не отрывая глаз от его руки, я делаю глубокий вдох и встречаюсь взглядом с этим придурком. Он смотрит на меня с едва сдерживаемым презрением и злобой.

– У тебя ко мне претензии, Гвидо?

– Еще бы их не было.

– И какие же? – говорю твердо, но на самом деле едва держу себя в руках. При нормальных обстоятельствах я без проблем могу противостоять мужчинам с переизбытком тестостерона и придурковатым характером, но эта поганая ситуация оказывается слишком тяжелой. – Насколько знаю, я здесь не по своей воле.

Ноздри Гвидо раздуваются. Он наклоняется ко мне, заглядывая в лицо.

– Если из-за тебя убьют моего брата, я прибью тебя на хрен.

Две предательские слезы скатываются по моим щекам. Бросив на него решительный взгляд, я заставляю себя улыбнуться.

– Можешь попробовать.

Он стучит кулаком по шкафу и выбегает из кухни. Только после его ухода я опускаюсь на стол, сажусь между рядами стаканов и чашек и вытираю щеки.

Господи, во что я ввязалась?

И почему, черт возьми, мысль о том, что мой отец может убить Рафаэля, звучит не так заманчиво, как раньше?

Рафаэль

Великолепная.

Невозможно подобрать лучшего слова, чтобы описать женщину, сидящую со скрещенными ногами за моим столом и бормочущую про себя, пока ее пальцы летают по клавишам, устраняя беспорядок, который целенаправленно создала моя ИТ-команда. Митч уверял, чтобы разобраться с финансовой системой, понадобится несколько дней, учитывая, как тщательно они испортили программное обеспечение.

У нее же ушло пара вечеров и меньше десятка часов.

Сегодня вечером она работает над системой управления файлами, распутывая права доступа к подпапкам нашего хранилища данных. Судя по всему, это займет ее на неделю. Лучше бы парни Митча сделали свою работу как следует и хорошенько все зачистили, иначе полетят головы.

– Этот карандаш чем-то тебя обидел? – спрашиваю я, глядя на предмет, о котором идет речь.

Василиса откладывает карандаш, который грызла последний час, и бросает на меня недовольный взгляд.

– Нет. Он просто невольная жертва.

Глава 7

– Чего?

– Моего мыслительного процесса. Масштабы кластера, который я пытаюсь разрешить, колоссальны. Это расстраивает. Кто устанавливал тебе сетевое хранилище?

– Я понятия не имею, что такое сетевое хранилище и кто его установил. ИТ для меня как китайские иероглифы.

– Даже так? – Она недоуменно вскидывает брови. – Мужчина, который смело признается, что не обладает абсолютными знаниями по какому-то вопросу? Такое впервые.

– Я довольно простой человек, vespetta. Дай мне цель, и я достигну ее, жестоко уничтожив все препятствия на своем пути. Боюсь, мне не хватает тонкости для решения таких мозговых проблем. Но теперь в моем распоряжении ты и твой блестящий ум, чтобы справиться с этой задачей.

Василиса смотрит на меня широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рот, и выглядит совершенно растерянной. Даже в тусклом свете вижу, как румянец проступает на ее щеках. Очевидно, мне нужно поработать над комплиментами.

– Эм… точно. – Она быстро отводит взгляд. – Сетевое хранилище – это устройство хранения данных. Оно должно автоматически создавать резервные копии дважды в день, но вместо этого файлы стираются.

– Митч – как раз тот человек, который может рассказать все, что тебе нужно знать об этом.

– Тогда я хотела бы поговорить с Митчем.

– Хорошо. – Я достаю телефон и протягиваю ей. – Держи.

Василиса вскидывает голову.

– Я не имела в виду звонить прямо сейчас. Господи! Уже почти полночь.

– Митчу платят, чтобы он был на связи двадцать четыре часа в сутки. Он не станет возражать. – Я киваю в сторону сотового. – Позвони ему и спроси, что тебе нужно. Ну же, давай.

Василиса вопросительно вскидывает брови, затем медленно встает и осторожно приближается. Похоже, она опасается, что я наброшусь на нее. И, возможно, она права, потому что искушение сделать именно это – едва сдерживаемый ураган, бьющий во мне.

Василиса останавливается в паре шагов передо мной и смотрит на мою протянутую руку.

– Неужели ты не можешь дать человеку выспаться и вызвать его завтра? – ворчит она, глядя на телефон. – Ты ужасный работодатель.

– Нет, не ужасный. Все, кто работают на меня, получают достойное вознаграждение за свою службу.

– Значит, они лишь работники? Сотрудники и всё?

– Очень хорошо оплачиваемые сотрудники. – Я нажимаю большим пальцем на кнопку вызова. – Спрашивай.

Василиса поднимает голову, ее глаза встречаются с моими. Ни один из нас не может четко разглядеть лицо другого в темноте, но чувствую, как ее взгляд буравит мой, пытаясь проникнуть за пределы окружающего мрака.

– Босс? – Голос Митча нарушает тишину.

Медленно пальцы Василисы обхватывают телефон на моей ладони. Как только ее кожа соприкасается с моей, я смыкаю свою руку на ее, удерживая на месте. Василиса сразу же напрягается, но не пытается освободиться.

– Надеюсь, твои запястья зажили, – говорю я, проводя большим пальцем по костяшкам ее пальцев. – Прости, что ты так пострадала.

– Зажили, – шепчет она. – И надеюсь, что твое предплечье тоже заживает. Но за твою рану я не буду просить прощения.

На моих губах появляется улыбка.

– Босс? – снова настаивает Митч. – Вы меня слышите?

Я отпускаю руку Василисы. Она проводит пальцами по моей ладони, беря телефон, и подносит его к уху.

– Привет, это звонит домашний хакер твоего босса, – говорит она.

Ее глаза по-прежнему прикованы к моим, хотя на самом деле она их не видит. Уверен в этом так же, как и в том, что она специально провела пальцами по моей ладони.

– Мне нужна информация о сервере сетевого хранилища, который вы установили.

Я провожаю ее взглядом, когда Василиса возвращается за стол, и не свожу с нее глаз весь следующий час, пока она слушает все, что объясняет ей Митч, и одновременно набирает текст на ноутбуке. Все, что она говорит, не имеет для меня никакого смысла, но я все равно впитываю каждое слово. У нее самый манящий голос – немного хрипловатый, но с медовым оттенком, который вызывает соблазнительные образы того, какие бы она издавала звуки, лежа подо мной.

Это не мечта, а обещание самому себе. Я сделаю Василису Петрову своей. Во всех возможных смыслах.

Я делаю глоток вина и продолжаю наблюдать за ней, как она снова зажимает карандаш между зубами, держа телефон между щекой и плечом. Эти вечера почему-то стали главным событием моего дня. Я с удовольствием могу часами наблюдать за ее работой или разговаривать с ней, пытаясь понять, что же в ней такого, что так меня завораживает.

Да, ее красота несравнима, и смотреть на нее – все равно что взирать на самое изысканное произведение искусства, но ее внешность – не единственная причина моей одержимости. Я полностью очарован ее упорством и решимостью сделать все возможное, чтобы сохранить свою семью. Согласно отчетам моей службы безопасности о ее передвижениях, она ни разу не пробовала бежать. Она также не пыталась передать семье какую-либо информацию, когда на днях разговаривала по телефону Гвидо с матерью. Сила воли этой девушки просто поразительна.

Как и ее смелость огрызаться на меня. Остальные люди никогда не позволяют себе подобного. Они слишком боятся моего гнева.

Страх – это хорошо. Он необходим. Так гораздо легче заставить их плясать под мою дудку. Однако я не хочу, чтобы моя vespetta боялась меня, поэтому так старательно прячу от нее свое лицо. Мне нужна ее непокорность. Ее шутки. И побольше ее нелепых рисунков.

Я невольно улыбаюсь, вспоминая записку, которую нашел на ноутбуке после одного из наших вечеров. Я не сразу понял, что существо странной формы в фартуке – это моя копия. Нарисованный рядом с ним речевой пузырь – вот что в конце концов помогло мне понять.

– Хорошо, я попробую. – Василиса кладет телефон на стол и убирает темные пряди, упавшие на глаза, после чего возвращается к работе.

Сегодня она собрала волосы на макушке с помощью еще одного моего галстука. Она пыталась уложить их, но за вечер большая их часть выбилась и теперь падает спутанными прядями вокруг ее прекрасного лица. У меня чешутся пальцы, чтобы прикоснуться к мягким прядям, и мне приходится постоянно напоминать себе, почему не могу подойти к ней и сделать именно это.

– Вижу, ты решила расширить свой гардероб, – говорю я, разглядывая пиджак от моего костюма, который она надела поверх одной из моих рубашек. Наряд смотрится на ней нелепо – он поглощает ее маленькую фигуру. Выглядит так, будто на ней балахон.

– Я замерзла, – бормочет она, не поднимая глаз.

Каждый мускул в моем теле напрягается.

– Замерзла?

– Да. Твой пиджак подходит, но я бы хотела получить что-нибудь моего размера. Твое гостеприимство оставляет желать лучшего, Рафаэль.

– Что еще тебе нужно? – рычу я. Она замерзла. Из-за меня!

Василиса отрывает глаза от экрана ноутбука и смотрит на меня. Я тут же откидываюсь глубже в тень.

– Отпустить меня домой – не вариант, я полагаю?

– Нет.

– Футболки. Леггинсы. Толстовка. Носки. Пижама. И расческа. О, и немного настоящей еды на завтрак. Я ненавижу хлопья.

– И это все?

– И женский дезодорант, пожалуйста. Не хочу, чтобы от меня постоянно пахло тобой.

Мой член мгновенно твердеет при одной только мысли, что она пахнет мной.

– Ладно.

Она подпирает кулаком подбородок и наклоняет голову.

– Почему ты не хочешь, чтобы я увидела твое лицо?

– У меня на то свои причины.

– Чтобы я потом не смогла тебя опознать? Ты боишься, что я расскажу отцу, что произошло на самом деле, и он начнет тебя преследовать?

– Возможно.

– Умно. Стоит бояться гнева пахана.

– Я в полном ужасе, госпожа Петрова. – Я делаю долгий глоток вина. – Уверен, что Роман стал еще более грозным, чем в нашу последнюю встречу.

Василиса смотрит на меня с открытым ртом, затем быстро моргает дважды длинными черными ресницами.

– Ты знаешь моего отца?

– Мы с ним пару раз сотрудничали. – Я откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за ее лицом. Она еще красивее, когда смущена. – Не так много людей, которым нужны мои услуги или которые могут себе их позволить. И я лично знаю большинство из них.

– Но… но ты руководишь частной охранной фирмой. Я проверила сайт твоей компании. Базовый пакет услуг стоит несколько тысяч в месяц, что вряд ли можно назвать астрономической суммой.

– Я не имел в виду свой подставной бизнес, мисс Петрова.

– Тогда что ты имел в виду?

– Это между мной и Романом, – говорю ей. – Уже довольно поздно. Может, продолжим завтра?

– Эй, а ну стоять! И это всё? Сбросил бомбу и решил уйти без дальнейших объяснений?

Я испытываю сильное искушение сказать ей правду. Не может же она быть настолько наивной, чтобы не понимать, чем занимается ее дорогой папочка. Но, зная Петрова, он, скорее всего, старается оградить ее от худшего. Удивится ли она, узнав, что за последние полтора десятка лет мои команды ликвидировали множество целей ее отца? И что один из этих заказов я выполнил сам?

– Уважение и доверие детей к своим родителям никогда не должно подрываться, vespetta. Я не хочу портить твое мнение об отце.

– Ну надо же, и это мне говорит джентльмен с высокими моральными стандартами. – Она указывает на меня обгрызенным карандашом. – Я прекрасно знаю, кто мой отец и чем он зарабатывает на жизнь. Какие услуги ты ему оказывал?

– Те же, что предлагаю всем своим клиентам. Быстрое и окончательное решение очень деликатных вопросов, разумеется, с максимальным соблюдением конфиденциальности.

– Что это значит?

– Это значит, что я убиваю людей.

В глазах темных, как ночь, загорается пламя.

– Мой отец не привлекает сторонние организации.

Несколько мгновений я только смотрю на нее.

– Он не… не привлекает сторонние организации?

– Верно. Когда ему нужно кто-то устранить, мой дядя решает этот вопрос.

Я наклоняю голову, оценивая своего маленького хакера в новом свете.

– И тебя это устраивает?

– Конечно, меня это не устраивает. Просто… Так всегда было. Так устроен его мир. И, судя по всему, мой тоже. Я бы предпочла, чтобы мой отец выращивал экологически чистые помидоры, но это не про него. Для большинства людей он может быть злодеем, но для меня он просто мой отец.

Интересно.

Большинство женщин в криминальном обществе притворяются, что не знают, как их отцы, мужья или братья зарабатывают на жизнь. Даже если они не стесняются тратить кровные деньги, они все равно притворяются невиновными перед внешним миром.

– Ты работаешь на своего отца? Уверен, Петрову твои навыки очень пригодятся.

– Нет, – бормочет она.

– Почему?

Василиса отводит взгляд, разочарование и обида проступают на ее кукольных чертах.

– Роман Петров никогда бы не позволил своему нежному цветочку даже пальчиком прикоснуться к делам с Братвой.

– А, хрупкому и нежному ландышу? – комментирую я. Она смотрит на меня с угрозой. – Который, если правильно его использовать, может привести к остановке сердца и летальному исходу.

Василиса смущенно хмурится.

Да, мне определенно нужно быть более изящным, когда говорю женщинам комплименты. Особенно этой женщине.

– И ты знаешь это… из личного опыта? – спрашивает она.

– В деловых вопросах я предпочитаю Аконитум. Он работает быстрее. Некоторые контракты заключаются в очень короткие сроки.

Розовые губы плотно сжаты, Василиса смотрит на экран ноутбука. Я практически вижу, как крутятся колесики в ее мозгу.

– Скажи мне свою фамилию? – спрашивает она, не глядя на меня.

Так, так… Наконец-то, она соединила все точки.

– Де Санти.

– Рафаэль Де Санти, – хрипит она. – Сицилиец.

Я улыбаюсь.

– К твоим услугам, мисс Петрова.

Василиса кивает и нервно ерзает на стуле. Ее плечи ссутулились, отчего она кажется еще меньше в моем пиджаке. Рукава распустились и упали почти на полфута мимо ее рук.

Она вдруг выглядит такой потерянной, и меня снова охватывает чувство вины.

– Я не собираюсь причинять тебе боль.

– Ага, – бормочет она. – Уже поздно. Думаю, нам пора заканчивать.

– Конечно. Сладких снов, vespetta.

Не отрывая глаз от пола, Василиса соскальзывает со стула и направляется к двери, соединяющей кабинет с моей спальней. Пытается казаться бесстрастной, но очевидно, что она убегает.

Однако, дойдя до двери, останавливается.

– Что это значит? Это слово. Это оскорбление?

Я смотрю на нее, такую красивую и царственную даже в этом огромном пиджаке, который, кажется, поглотил ее целиком. Она действительно похожа на принцессу.

– Оно переводится как «маленькая оса», – отвечаю.

– Оу. – Она бросает быстрый взгляд через плечо в мою сторону, а затем исчезает за порогом.

Я жду, пока за ней закроется дверь, затем подхожу к столу и поднимаю желтый блокнот с липкими заметками. На верхнем листе нарисован рисунок. Ужасно нарисованный человечек, держащий в руке ручку знака протеста.

«Самый ужасный работодатель в мире».

Я с трудом подавляю смех.

Отклеив записку, достаю бумажник и кладу новый рисунок рядом с тем, что она нарисовала раньше.