Текст книги "Прекрасное чудовище"

Автор книги: Нева Олтедж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Что ты делаешь?– он спрашивает. Тон его голоса странный. Я вижу, что ему не по себе, но понятия не имею, почему.

– Проверяем температуру. Я приближаю губы к его виску. Затем вернемся к его лбу. Нет, температура у него вроде нормальная. На данный момент. Я провожу костяшками пальцев по его скуле. – Нам следует поторопиться. Вам нужно принимать антибиотики.

Рафаэль склоняет голову набок и наклоняется ниже, впившись мне в глаза. – Я уже взял немного. Но если это заставит тебя меньше волноваться, я возьму их снова.

– Я не думаю, что лекарства действуют именно так– , – задыхаюсь я, загипнотизированная опасным блеском в его глазах.

– И я не ожидал, что ты будешь беспокоиться о моем благополучии.

– Конечно, я волнуюсь! Мы практически в глуши. До поместья ехать минимум полчаса. Как ты собираешься водить машину в твоем состоянии?–

– Какое состояние?–

– Состояние кровотечения повсюду!– – кричу я, а в уголках глаз собираются слезы.

– Мои кровеносные сосуды не справляются с управлением, Веспетта.

Разочарованный всхлип срывается с моих губ. Я вытираю слезы тыльной стороной ладони, затем хватаю его за руку и трясу.

– Как ты можешь быть таким чертовски невозмутимым? Ты ранен! Что делать, если вы впадаете в шок? Или истечь кровью? Я не знаю первой помощи, Рафаэль! А что, если мне нужно отвезти тебя в отделение неотложной помощи, а ты не отвечаешь? Я даже не знаю твою группу крови! Или если у вас аллергия на лекарства. Что, если–

Рот Рафаэля сжимает мой. Как обычно, когда он меня целует, я напрочь забываю обо всем, кроме него.

– Ты умеешь водить, – бормочет он мне в губы. – Или мы можем просто сесть в машину, и ты покатаешься на моем члене. Убедитесь, что моя кровь перенаправлена в другое место.

Я прикусываю его нижнюю губу. Жесткий. Затем заставлю себя прервать поцелуй. – Ключи.

Глаза Рафаэля сужаются в ухмыляющиеся щелочки, когда он достает ключи из кармана и бросает их мне на вытянутую ладонь. Я забираюсь на водительское сиденье и тянусь к рулю. Но с тем же успехом он и педали могут находиться в другом часовом поясе.

– Ммм. . . Где… – начинаю я спрашивать, но уже скатываюсь вперед.

– Вот– , – говорит Рафаэль, удерживая переключатель на внешнем крае основания сиденья. – У меня нет дополнительных подушек, – продолжает он, нажимая на другой рычаг, чтобы поднять сиденье, – но с этого момента я позабочусь о том, чтобы в автомобиле была одна.

– Подушки?–

– Да.– Он обходит машину и садится на пассажирское место. – Вам будет легче видеть за рулем с дополнительной набивкой.

Я качаю головой. Сицилианец только что меня подразнил?

– У вас есть GPS?– – спрашиваю я, запуская двигатель. – Я не могу найти дорогу по этим проклятым извилистым грунтовым дорогам.

– Мне нравятся извилистые грунтовые дороги. Одна из главных причин, по которой мне нравится район Таормины, заключается в том, что здесь не так много автомагистралей.

– Что плохого в хороших, прочных шоссе?–

– Они портят ландшафт.

Я украдкой смотрю на него краем глаза. – Как вы себя чувствуете?–

– Странный.–

В моей голове мгновенно срабатывают сигналы тревоги. – В чем дело?–

– Я никогда раньше никому не позволял водить мою машину.

– Почему нет?–

– Как я уже говорил вам, я не люблю, когда трогают мои вещи. В том числе и мои машины. Моя одежда.– Он включает GPS, затем встречается со мной взглядом. – Моя кровать.–

Закусив нижнюю губу, я быстро оглядываюсь на дорогу перед нами. Я ношу одежду Рафаэля с тех пор, как приехал сюда. Фактически, он приложил все усилия, чтобы заставить меня носить только его одежду в течение нескольких дней после моего приезда. И я все это время спал в его постели.

– Почему?– Я спрашиваю.

– Потому что давным-давно я потерял все, что у меня было, и у меня не осталось ничего, что принадлежало мне. За все, что у меня есть сейчас, я боролся кровью и потом, чтобы завладеть этим, но ради этого я отдал большую часть своей души. Легкий ритм его слов меняется, и его тон меняется, приобретая резкость. – Я не делюсь тем, за что пришлось выменять душу, Василиса.

– Но ты поделился ими со мной.

– Я сделал.– В уголках его игривых глаз расходятся гусиные лапки. – Потому что ты тоже мой.

Это такая шовинистическая линия. Но вместо того, чтобы поднять мои волосы, его собственничество посылает приятное тепло по моей груди. Его слова заставляют меня таять. Боже, помоги мне. Я в нескольких шагах от того, чтобы свернуться калачиком рядом с ним и замурлыкать, как счастливый маленький котенок.

– Я не твой, – бормочу я и сворачиваю на главную дорогу. – Потеря крови приводит к бреду.

– Тогда ты будешь. Рафаэль открывает бардачок и достает пачку сигарет.

– Что с тобой, черт возьми, не так? Я смотрю на него.

– Что?–

– Курение может повысить вероятность кровотечения, а также повлиять на заживление раны, вот что. Я вырываю рюкзак из его рук и швыряю в открытое окно.

– Ты же понимаешь, что если я умру, ты сможешь вернуться домой, не так ли?– Он кладет свою теплую ладонь мне на бедро, прямо на плоть, обнаженную разрезом на моем платье. – Знаешь, я отчетливо представляю себе твое прекрасное обещание о том, что собаки сожрут меня и выложат мои останки. Вероятно, это самая интригующая угроза смерти, которую я когда-либо получал.

Мои пальцы сжимают руль, и я не отрываю глаз от участка дороги за лобовым стеклом. Он прав. Если бы его не было в поле зрения, я бы смог выйти на свободу. Такая возможность никогда не приходила мне в голову. На самом деле, сама мысль о том, что с ним происходит что-то плохое, вызывает у меня ощущение падения в глубине живота.

Я сильнее нажимаю на педаль газа.

Его рука скользит по внутренней стороне моего бедра, затем поднимается вверх. – М-м-м . . . Я понятия не имел, что у пассажира есть такие преимущества.

Кончики его пальцев слегка касаются моей покрытой трусиками киски.

– Рафаэль. Я судорожно втягиваю воздух. – Я веду.–

– И ты отлично справляешься. При еще одном нежном прикосновении сила его пальцев усиливается. – Как тебе внедорожник?–

Дрожь пробежала по моему позвоночнику, и я чуть не съехал с дороги, подойдя слишком близко к придорожному барьеру. – Это похоже на вождение танка. Я предпочитаю автомобили с более низкой посадкой.

– Хорошо. Я закажу для тебя спортивный кабриолет.

– Я не хочу, чтобы ты покупал мне машину! Пожалуйста, уберите руку.

– Нет. Я не думаю, что я это сделаю.

Его прикосновения становятся смелее, давление сильнее. Несмотря на тонкое кружево, удерживающее контакт кожа к коже, его ловкие пальцы поглаживают мои складки. Абразивность ткани на моей чувствительной коже только усиливает мою реакцию. Экран навигации показывает, что мы находимся менее чем в пяти минутах от поместья. Но я ни за что не смогу так долго оставаться в сознании, если он продолжит свою помощь.

– Я собираюсь остановить машину, – задыхаюсь я.

– И позволить мне истечь кровью? Я внезапно чувствую головокружение. Быстрым движением он отодвигает промежность трусиков в сторону и скользит пальцем в меня. – Ты мокрая, Василиса.

Я задыхаюсь, снова почти теряя контроль над чертовой машиной. Его большой палец обводит мой клитор, от сладкой муки я хнычу. Мои ногти впиваются в кожу руля, и я сжимаю его сильнее. По моим нервным путям пробегают разряды электрического тока, пока Рафаэль продолжает настойчиво дразнить мою нежную плоть. Медленный взмах вперед и назад, за которым следует еще один, более энергичный. А затем он меняет угол запястья и толкает палец глубже.

– Мы потерпим крушение. Мои внутренние мышцы спазмируются. Я сойду с ума, если он не прекратит то, что делает. Или, может быть, если он это сделает.

Недвижимость появляется в конце дороги. Я собираю воедино остатки своего здравомыслия и самообладания, сосредотачивая всю свою концентрацию на железном приспособлении, которое слишком медленно ускользает в сторону. Мы собираемся ударить по этой дурацкой штуке. Я лежал на роге, как сумасшедший, которым я, видимо, являюсь в данный момент.

– Мазерати– въезжает в пролом, промахнувшись всего на несколько дюймов и от конструкции, и от шокированного охранника, держащего ворота открытыми. Мое тело рыдает от сладкой агонии, в то время как Рафаэль продолжает свои неустанные удары, почти полностью вытаскивая палец наружу, только чтобы вонзить его глубже внутрь.

К тому времени, как мы подъезжаем к дому, я настолько сошел с ума, что едва осознаю, что нажимаю на тормоз. Резкая остановка толкает мое тело вперед, пронзая меня пальцем Рафаэля. Белые звезды взрываются у меня на глазах, когда я кончаю на его руку.

Воздух выходит из легких с хрипом. Все, что я могу сделать, это мертвой хваткой держать руль, пока Рафаэль наконец отпускает мою киску и начинает расстегивать штаны.

– Твои навыки вождения исключительны, Веспетта– , – говорит он и расстегивает оба наших ремня безопасности. – Посмотрим, как ты катаешься.

Огромные руки хватают меня за талию, и в мгновение ока я оседлала его, а твердый, как камень, член дразнит мой вход.

– Ты сумасшедший, – задыхаюсь я, опускаясь вниз и забирая его внутрь. – Если ты истечешь кровью, это будет только твоя вина.

Наполненные похотью глаза весело щурятся, когда Рафаэль погружается в меня снизу. – Ты будешь моей смертью, Василиса. Так или иначе.–

Я держу Рафаэля за шею, пока оседлаю его, наклоняя бедра так, чтобы я мог принять его больше. Мое тело дрожит, я уже на грани того, чтобы кончить снова. Его левая рука обхватывает мое лицо, а другой он дразнит мою киску, надавливая большим пальцем на то место, где сходятся мои складки. Это сводит меня с ума, псих. Звуки моего дыхания наполняют внедорожник, когда я позволяю себе потеряться в глазах Рафаэля. Безумие. Это сладкое безумие, от которого я никогда не хочу оправиться.

Грудь Рафаэля поднимается и опускается, а дыхание учащается и становится все более прерывистым. Видеть, как он разваливается, само по себе вызывает эротический восторг, но когда он тянет меня вперед, прижимаясь ко мне губами в диком, властном поцелуе, я полностью теряю себя. Оргазмическое блаженство поглощает меня, сжигая последние осколки стен, которые я возвела вокруг своего сердца в тщетной попытке помешать Рафаэлю Де Санти заявить права на него.

Глава 15

– Зачем ты это делаешь, Вася, детка? Голос моей матери звучит грустно и обеспокоенно в трубке. – Прошло почти два месяца. Пожалуйста, приходи домой, и мы разберемся, в чем проблема. Мы по тебе очень скучаем.–

Я закрываю глаза и откидываюсь назад на обнаженную грудь Рафаэля. Сегодня днем мы дважды пытались поработать с его хранилищем данных, но оба раза оказались в постели. – Я тоже скучаю по вам, ребята, мама. Я скоро буду дома.–

– Ты говоришь это каждый раз и… Нет! Римский! Верните мне телефон!–

– Василиса. Низкое, грохочущее рычание моего отца практически взрывается из динамика. – Как только я узнаю, где ты, я притащу тебя домой и запру в твоей комнате. Навсегда!–

– Конечно, папа. Я вздыхаю. – Можешь, пожалуйста, соединить Юлю с телефоном?–

Он что-то ворчит по-русски, и через несколько мгновений моя сестра щебечет. – Привет, Вася. Как вы?–

– Я в порядке. Как–

– Папа поручил Феликсу отслеживать твои звонки, – настойчиво шепчет она. – Он занимается этим уже несколько недель, но не может определить ваше местонахождение. Я слышал, как дедушка сказал папе, что он перейдет на другую программу слежения, и…

Я немедленно перерезал линию. Как долго мы разговаривали? Рафаэль сказал, что его телефон невозможно отследить, но все же. . . Паника сжимает мою грудь, и внезапно становится трудно дышать.

– Веспетта? Рафаэль целует мое обнаженное плечо. – Что-то не так?–

Они зафиксировали мое местоположение? Желчь подступает к моему горлу. Мой отец мог быть уже за дверью и ехать на Сицилию прямо в этот момент.

Я разворачиваюсь и оседлаю грудь Рафаэля. Мои глаза находят его взгляд и фиксируются на нем, а буря, назревающая внутри меня, превращается в ураган. Это именно то, чего я хотел, не так ли? Чтобы мой отец нашел меня и привел домой. Но дело в том, что я больше этого не хочу.

Я не хочу идти домой.

Но я также не могу оставаться с человеком, который не дает мне выбирать между тем, чтобы остаться или уйти.

– Василиса? Рафаэль запускает руки в мои волосы, притягивая меня для поцелуя. – Ты мне расскажешь, что происходит в твоей хорошенькой головке?

– Мой отец отслеживает звонки, – бормочу я ему в губы.

– Конечно, он есть. Но он не сможет узнать, где вы находитесь. Никто не будет.–

– И ты не позволишь мне уйти, пока я не закончу ремонт твоей системы?

Он хватает мою нижнюю губу зубами и прикусывает ее. – Это верно.–

Я обхватываю его лицо ладонями и отстраняюсь, разрывая поцелуй. – Тогда перестань приказывать своим людям саботировать работу, для выполнения которой ты меня сюда притащил.

Глаза Рафаэля опасно вспыхивают. Он не мог всерьез поверить, что я не пойму, что он делает. Постоянно возникающие системные – сбои– не могут быть результатом внешнего источника. Я понял это две недели назад, но согласился на фарс, потому что не хотел уезжать. Не хотелось его покидать.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – рычит он, кладя руку на мою киску и дразня меня пальцем.

Я задыхаюсь. Все по-прежнему нежно, но его прикосновения чертовски приятны. Когда он начинает поглаживать мой клитор большим пальцем, я чувствую, что мгновенно промокаю. Закусив нижнюю губу, я раздвигаю ноги, чтобы дать ему больше доступа.

– Ты хочешь, чтобы я остался, – шепчу я, выдерживая его взгляд, – или ты хочешь, чтобы я захотел остаться? Это две совершенно разные вещи.

Другая рука Рафаэля скользит к моей шее сзади, собирая мои волосы в пригоршню, и вводит еще один палец в мое дрожащее тело.

– Никто не сможет предложить тебе того, что могу я, Василиса. Хватка на моих волосах слегка крепчает. – Назови что хочешь, и я тебе это дам. Деньги. Драгоценности. Яхта, если хотите. У меня есть два, но я могу купить тебе новый. Если тебе не нравится Сицилия, просто выбери место, и я подарю тебе там дом. Это будет на ваше имя. Он щиплет мой клитор, заставляя меня кричать. – Любую чертову вещь, которую ты пожелаешь, я доставлю.

– Итак, что угодно, кроме свободы решать, хочу ли я остаться с тобой?

– Ты захочешь остаться со мной, – рычит он, проводя руками под моей задницей. – Я позабочусь об этом.

С этими словами он тянет меня вперед, пока мои бедра не зависают прямо над его лицом. Его теплое дыхание скользит по моим влажным складкам, прежде чем его язык скользит между ними. Дрожь пробежала по моей спине, заставив меня выгнуть спину и застонать от удовольствия. Впиваясь пальцами в мои округлые щеки и массируя их, Рафаэль медленно облизывает мою щель. Я держусь за изголовье кровати, как за спасательный круг, а он продолжает лакомиться моей киской. Звуки сверчков и далекие голоса снаружи отходят на второй план, когда я теряюсь в ощущении его горячего рта на моих самых интимных местах. Кроме Рафаэля больше ничего не существует. Ничто другое на данный момент не имеет значения.

Его умелый язык мастерски проникает в меня, исследуя каждый изгиб и щель, опустошая меня с мастерской точностью и мощными волнами удовольствия, которым я никогда не хочу заканчиваться. Комната становится туманной, и мое тело растворяется в божественном забвении. Каждый мой вздох, каждый вздох гармонирует с приглушенными стонами и томными ммм, сопровождаемыми звуками его губ и нежным покачиванием языка.

Прикосновение его зубов к моему пульсирующему пучку нервов вызывает дрожь в каждой клетке моего тела. Изголовье дребезжит от моей яростной хватки, пока я изо всех сил пытаюсь дышать, когда он прижимает свой рот к моему клитору и всасывает его. Мое тело трясется от явной интенсивности удовольствия, которое он мне доставляет, и громкий крик вырывается из меня, когда я достигаю кульминации. , взрываясь на миллион крошечных частиц.

Воздух покидает мои легкие короткими, дрожащими рывками, пока я пытаюсь взять себя в руки. Рафаэль еще раз лижет мою киску, затем целует внутреннюю часть бедра и нежно опускает меня на свою грудь.

– Я буду поклоняться каждой частичке твоего тела, Василиса. Каждый день. Каждую ночь, – говорит он, скользя руками по моей грудной клетке и груди, обхватывая ими мою шею. Положив большие пальцы на мой подбородок, он поглаживает мои губы. – Ты станешь настолько зависимым от моих прикосновений, что даже мысль о том, что ты будешь вдали от меня, будет проявляться как физическая боль.

Я задыхаюсь, вглядываясь в его глаза и обнаруживая в себе стальную решимость, отражающуюся от зеленых кремнистых камней. Однако он ошибается. Я уже зависим. И, как и любой наркоман, я хочу большего.

Еще один. Это стало моей мантрой. Еще один день с ним, и тогда я остановлю этот сумасшедший поезд. Еще одна ночь в его объятиях, и тогда я найду способ уйти. Всего лишь еще один поцелуй, плавящий кости. . . Еще одно душераздирающее прикосновение. . . Еще один момент на небесах.

И постепенно каждая из этих – единиц– превратилась в двойку. Потом три. Тогда десять. Потом стремление к вечности.

Но время пришло, и эта игра в подсчет достигла точки, когда она больше не может продолжаться.

– Я собираюсь принять душ, а затем возобновлю работу.

– Мы оба знаем, что тебе больше не нужно работать на меня– , – рявкает он.

– Есть конечно. Я закончу изменения конфигурации сегодня, а затем ожидаю, что вы организуете мой выезд домой. Я больше не буду здесь пленником.

– Я не вижу тебя в цепях, Василиса.

– Потому что кандалы, которыми ты меня сковал, нематериальны.

Глаза Рафаэля темнеют, в их глубине кружится переворот. Он хватает меня за подбородок, притягивая ближе к своему жесткому лицу.

– Я влюблен в тебя, Василиса.

Мое сердце перестает биться. На какой-то мимолетный момент каждая молекула моего тела замирает, пока я обдумываю слова, которые мне так хотелось услышать. Но нет никакой радости услышать его заявление. Это ощущение полета сквозь облака полностью отсутствует, потому что я не могу поверить, что то, что он сказал, правда. Возможно, у него странная манера это показывать, но я думаю, он что-то ко мне чувствует. Я просто боюсь, что это не любовь.

Любовь – чистейшее из чувств. Это не эгоизм. Не собственность. Он чувствует одержимость кем-то, кто нелегко попал в его руки. Оно пройдет, заменится чем-то новым. И, в конце концов, это даже не будет иметь значения. Для меня ничего не изменится. За исключением присутствия парализующего страха. Влюбилась ли я в мужчину, который не способен ответить мне взаимностью? Мужчина, который сделает все, чтобы я осталась с ним. Что угодно, только не отпусти меня.

– Я больше не могу этого делать, Рафаэль. Я прижимаю свои трясущиеся ладони к его щекам и наклоняюсь, чтобы коснуться его губ своими. – Мы договорились. Если ты не выполнишь свою часть сделки, я откажусь от своей и найду способ уйти.

Ужас взрывается внутри меня. Паника охватила мою грудь, распространяясь по всему телу. Я не знаю, что мне сделать, чтобы она захотела остаться. Я бы никогда не причинил вреда ее родителям, братьям и сестрам, но угроза их жизни – единственный рычаг, который у меня есть. Что, если ей удастся найти способ сбежать? Я обнимаю ее за талию и катаю, пока не оказываюсь сверху.

– Клянусь, я убью их, – рычу я, наблюдая, как ее глаза расширяются от тревоги. – Если ты посмеешь бежать от меня, Василиса, я разрушу твою семью и заставлю тебя смотреть.

Тень проходит по ее лицу, превращая ее потрясенное выражение в муку.

– Двигайся, – шипит она.

– Нет.–

– Убери от меня руки!– Она обхватывает пальцами мое горло, сжимая. – Или я задушу тебя до смерти.

Мгновенно мой член напоминает стальной стержень. Меня всегда возбуждает, когда она сходит с ума. – Я тебя люблю! Разве ты не можешь этого понять?!

– И тем не менее, ты продолжаешь причинять мне боль каждый день, заставляя меня выбирать между тобой и моей семьей.

Я так сильно стискиваю зубы, что у меня болят испорченные мышцы лица. – Ты остаешься. И если ты собираешься меня ненавидеть, пусть будет так.

Василиса толкает мою грудь ладонями. Я позволяю ей выскользнуть из-под меня и следую за ней глазами, пока она встает с кровати. Вытерев глаза тыльной стороной ладони, она идет в ванную, но останавливается на пороге.

– Ты не любишь меня, Рафаэль. Ты даже не знаешь значения этого слова. Ее голос почти шепот, но каждая звуковая частица пронзает мою грудь, как пылающее лезвие. – Единственное, что ты умеешь, – это как покупать вещи. А когда твои деньги не имеют силы – ты просто берешь.

Когда она входит в ванную, раздается тихий щелчок. Я неподвижно сижу в постели, в воздухе витает аромат наших занятий любовью, окутывающий меня своими объятиями, а все, что я могу сделать, это смотреть на закрытую дверь. С другой стороны доносится приглушенное всхлипывание. Я заставил женщину, которую люблю, плакать. Это осознание сокрушило меня, как десятитонный бетонный блок. Отчаяние охватывает меня, когда я пересекаю комнату и прижимаюсь лбом к деревянной поверхности.

Я бы никогда этого не сделал. Никогда не причинит вреда ее семье, даже если она каким-то образом найдет способ сбежать, нарушив нашу сделку. Ее любовь к ним должна быть безграничной, если она готова провести все это время с таким монстром, как я, чтобы обеспечить их безопасность. Каково было бы, если бы она так любила меня? Чтобы она захотела быть со мной? Не потому, что это защитит ее семью. Не потому, что я могу заставить ее растаять от удовольствия своими прикосновениями. Я хочу, чтобы она осталась из-за меня. Я хочу, чтобы она любила меня за то, кто я есть. Не за то, что я могу ей дать. И что я сделал? Принуждал ее и пытался купить ее любовь.

Мой ландыш прав.

Мне нужно отпустить ее. Верните ее туда, где ей место.

Вернемся ко всем тем красивым, идеальным мужчинам, которые являются частью ее мира.

Собрав с пола разбросанную одежду, я выхожу из спальни. В коридоре одна из горничных протирает пыль с бра и напевает себе под нос мелодию. Когда она видит, что я приближаюсь, с ее губ срывается сдавленный вопль. Ее щеки краснеют, и она изо всех сил старается смотреть куда угодно, только не на мое обнаженное тело.

Я продолжаю идти по коридору, вызвав еще несколько испуганных криков других сотрудников, которые видят, как я прохожу мимо в вновь обретенном ступоре.

– Рафф? Голос Гвидо доносится с лестницы. – Что, черт возьми…

– Не сейчас.– Я захожу в гостевую комнату и направляюсь в ванную.

– Я понимаю, что момент, возможно, не лучший, но это срочно.

– Я сказал, не сейчас! Я захлопываю дверь в ванную.

Регулируя воду до обжигающе горячей, я захожу в душ и прижимаю ладони к кафельной стене.

– Я только что узнал, что Калоджеро купил несколько объектов недвижимости к юго-западу от Мессины– , – доносится приглушенный голос Гвидо из-за двери.

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Обжигающая вода бьет мне в голову и спину, но не смывает ярость и горе, гноящиеся во мне.

– Рафф? Громкий стук в дверь. – Ты слышал, что я сказал?

– Да.–

Я поднимаю голову вверх, позволяя брызгам попасть мне в лицо. Чертов Калоджеро. Я не могу заставить себя волноваться о том, что делает этот ублюдок. Не сейчас. Он может скупить каждый чертов дюйм земли на Сицилии, мне все равно.

– И? Что мы собираемся с этим делать?–

Закрывая кран, я выхожу из душевой кабины и хватаюсь за край раковины. Решение проблемы Калоджеро давно назрело, но я не хотел рисковать открытой конфронтацией с Василисой у себя дома. Думаю, мне больше не придется об этом беспокоиться, поскольку она уходит. Пока не . . . если она не решит вернуться.

Зеркало над раковиной полностью запотело, и мое отражение размылось. Я вытираю конденсат ладонью и смотрю на чудовищное лицо, смотрящее на меня. Да, как будто такая красавица, как Василиса, когда-нибудь решит провести свою жизнь с таким зверем, как я.

Бросив туда все свои силы, я ударил кулаком по зеркалу. Оно разлетается на неровные куски. Кровь хлынула из моих разбитых костяшек пальцев, малиновая капала на отражающие фрагменты, просачиваясь в трещины и края остатков внизу. Это напоминает мне меня, это чертово разбитое зеркало. Множество перепутанных осколков, как и моя ныне расколотая душа. И все это красное – слезы моего кровоточащего сердца.

Я срываю полотенце с вешалки и открываю дверь ванной.

– Соберите двадцать человек, – говорю я, обматывая полотенце вокруг талии. – Я хочу, чтобы все были вооружены и готовы выступить через тридцать минут.

– Идти куда?–

– Сжечь каждое проклятое здание, которое купил этот ублюдок.

– Сейчас? В середине дня? Почему бы не подождать до наступления темноты?–

– Потому что, если я сейчас, черт возьми, что-нибудь не испорчу, я убью первого засранца, который попадется мне на пути!– – рычу я. – Для тебя это достаточная причина?

– Вполне солидный. Я пойду собирать наших людей.

* * *

Я закуриваю сигарету, затем киваю Отто, который направляет людей канистрами с бензином. – Держись подальше от деревьев, я не хочу, чтобы они были повреждены.

– Конечно, босс. Он отвечает кивком и направляется к вершине холма, где одноэтажная современная вилла окружена гораздо более старым, но ухоженным фруктовым садом, деревья которого усыпаны фруктами.

– Я думаю, тебе следует передумать– , – говорит Гвидо рядом со мной. – Сжечь собственность Калоджеро на нашей территории – это одно, а это совершенно другое дело.

– Я знаю.– Я затягиваюсь сигаретой и осматриваю роскошный особняк. Это любимое место отдыха моего крестного. Он любит привозить сюда своих деловых партнеров, чтобы они могли насладиться прекрасными пейзажами западной части Сицилии, попивая напитки на просторной тенистой террасе.

Здесь же он принял обеты, когда стал доном. Ранее сегодня, когда я поджег два склада, которые он купил недалеко от Мессины, это было простое заявление. Но это? Это объявление войны.

– После этого пути назад нет, Рафаэль. Ты знаешь, что это правильно?–

– Да.–

– И что мы будем делать с его людьми?

Я смотрю на четверых мужчин, стоящих на коленях у теплицы со связанными за спиной руками. Ублюдки успели застрелить одного из моих парней, пока мы штурмовали это место. Я лезу в куртку, достаю пистолет и целюсь в первого придурка в очереди. Звук моих 9 мм рассекает воздух.

Трое других мужчин смотрят на тело, распростёртое перед ними, затем начинают ерзать, пытаясь встать на ноги. Я посылаю в полет еще две пули. Один попадает в голову, другой – в шею. Последний из людей Калоджеро смог подняться на ноги, но теперь он просто стоит и смотрит на своих мертвых приятелей.

Я кладу пистолет в кобуру и иду через лужайку. Боковым зрением я замечаю Отто перед главным домом, который жестом просит моих людей выйти наружу. В руке он держит коктейль Молотова. Я останавливаюсь перед выжившим головорезом Калоджеро и приковываю к нему взгляд. – Повернись.–

Мужчина сглатывает и выполняет приказ. Его связанные руки трясутся за спиной.

– Ты собираешься передать сообщение своему дону. Я перерезал молнию на его запястьях.

Несколько мгновений он стоит как вкопанный, спиной ко мне, а затем бросает взгляд через плечо. – Какое сообщение?–

– Все ясно!– Голос Отто гремит с подъездной дорожки, сопровождаемый звуком разбивающегося стекла.

Оранжевое пламя быстро охватывает внутреннюю часть дома, взбираясь по стенам снаружи и облизывая столбы террасы. Темный дым поднимается в небо, пугая стаю птиц в саду. Все вместе они бегут, их безумные крики смешиваются со звуком треска дерева.

– В этом суть сообщения. Я киваю в сторону горящего здания, затем разворачиваюсь и направляюсь к своему внедорожнику, где Гвидо прислоняется к решетке и наблюдает за бушующим огнем.

– Что теперь?– – спрашивает он, когда я подхожу.

– Отзовите каждую команду с наших европейских баз. Нам понадобится рабочая сила.

– Уже сделал. Они будут здесь утром.

– Хороший. Разместите их во всех вероятных местах, где Калоджеро может нанести нам ответный удар. Ему понадобится несколько дней, чтобы перегруппироваться, прежде чем он сделает свой ход, так что у нас есть небольшой промежуток времени, чтобы подготовиться. Я сажусь за руль и достаю телефон. – И усилим охрану дома. Мне нужно заехать в Катанию, и пройдет несколько часов, прежде чем я вернусь домой.

– Позвольте мне угадать. Еще один визит к этому ювелиру?

– Может быть.–

– Ты только что начал эту чертову войну, но вместо того, чтобы помогать мне координировать действия наших людей и строить планы, ты отправляешься покупать безделушки для своей русской принцессы?

– Точно.– Я нажал на газ.

* * *

Весь свет, за исключением двух бра на лестничной площадке, выключен, окутывая коридор темнотой, пока я иду к своей спальне. Я останавливаюсь перед дверью и прислушиваюсь, но ничего не слышу. Не издав ни звука, я поворачиваю ручку и проскальзываю внутрь.

Горит лампа для чтения над изголовьем кровати, освещая кровать. Аккуратно заправленная и пустая кровать. Василиса сидит на диване у камина. Спящий.

Я оставляю золотую сумку на тумбочке и приседаю рядом со спящей красавицей, рассматривая лицо Василисы. Ее глаза немного опухли, а на полу лежат несколько смятых салфеток. Она плакала. В моем желудке образуется узел. Протянув руку, я провожу костяшками пальцев по ее мягкой щеке, затем просовываю руки под нее и несу ее на кровать.

Уложив ее, я направляюсь в гардеробную и начинаю собирать одежду Василисы. Утром она будет злиться на меня как оса, но это не имеет значения. Я хочу снова увидеть, как она носит только мою рубашку.

Вероятно, это будет самый последний раз.