Текст книги "Гвардейцы в боях"

Автор книги: Нестор Козин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

…23 ноября 1942 года в 23 часа по московскому времени акт о капитуляции румынских войск, окруженных в районе станицы Распопинской, был подписан.

Перед рассветом штабные машины с генералом Стэнеску и офицерами румынского корпуса прибыли в штаб нашей дивизии.

С утра 24 ноября по дороге к Клетской непрерывным потоком шли пленные. Было пленено свыше 22 тысяч солдат и офицеров, в том числе 160 старших, среди них командир корпуса бригадный генерал, 13 командиров полков. Взято большое количество вооружения и военного имущества[36]36
  Архив МО СССР, ф. 335, оп. 5113, я. 123, л. 20.


[Закрыть].

С генералом Стэнеску у меня в присутствии начальника политотдела 21-й армии полковника Л. И. Соколова, начальника политотдела дивизии полковника П. Г. Коновалова и полковника В. К. Потанина состоялся следующий разговор.

Стэнеску. Господин генерал![37]37
  В то время я имел звание полковника, но генерал Стэнеску, обращаясь ко мне, называл «господин генерал». – Примеч. автора.


[Закрыть] Имею честь представить вверенные мне королевские войска на вашу милость и великодушие. Могу ли я просить вас, господин генерал, устроить мне свидание с командующим армией, перед войсками которого вверенные мне королевские войска сложили оружие?

Я. К сожалению, господин генерал, ваша просьба не может быть выполнена. Командующий армией генерал Чистяков находится километрах в ста юго-восточнее. Вести с вами переговоры он уполномочил меня. Да будет вам известно, генерал, что оружие ваши войска сложили не перед армией, а только перед частью сил ее.

Стэнеску. Сколько же ваших солдат приходилось на каждого моего солдата?

Я. Наших войск было в пять раз меньше.

Стэнеску (сомневаясь). Это невозможно!

Я. Но это факт, генерал.

Стэнеску. О, если бы я знал такое положение, мои войска могли бы вырваться из окружения.

Я. Ваши парламентеры нам доложили, что ваш корпус за пять дней боев на высотах северо-восточнее Распопинской потерял около пяти тысяч убитыми и восемь тысяч ранеными. Так ли это?

Стэнеску. Да, мы имели большие потери.

Я. Выходит, вряд ли вам стоило делать попытку вырваться из окружения, генерал. Вы бы понесли еще большие потери. Допустим, если бы даже удалось вырваться из окружения, вас постигла бы та же судьба, что и гитлеровской армии Паулюса, окруженной под Сталинградом.

Стэнеску. Окруженной? Это непонятно.

Я. Вчера войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе восточнее Калача на Дону сомкнули кольцо окружения.

И это было действительно так. 23 ноября в 3 часа дня части 26-го и 4-го танкового корпусов Юго-Западного фронта соединились у хутора Советского с частями 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта. Свершилось историческое событие: кольцо окружения вражеских войск, прорвавшихся к Волге, сомкнулось. Трехсоттысячная немецко-фашистская армия, оснащенная мощной боевой техникой, оказалась в гигантском котле.

Спрашиваю генерала далее:

– Сколько же оружия вы сложили?

Стэнеску. Винтовок около 17 тысяч, пулеметов и автоматов – 3 тысячи, артиллерии разного калибра – 197 стволов, несколько тысяч лошадей, из них много под английским седлом для офицерского состава, пять складов армейского значения.

…А поток пленных не прекращался. Судя по их лицам, румыны, в отличие от немцев, кажется, не очень-то были опечалены своим новым положением. Из колонны то и дело слышались возгласы: «Спасибо, спасибо, русские солдаты! Руманешты – свои!»

Что и говорить, в этой грязной и жестокой войне участь румынских войск была незавидной: фашисты толкали их туда, где потруднее, в первую линию, под удары артиллерии.

Каковы источники нашей победы? Огромную роль сыграла партийно-политическая работа среди личного состава дивизии, проводимая под непосредственным руководством начальника политотдела, заместителя по политчасти ныне генерал-майора в отставке П. Г. Коновалова. Политработники широко пропагандировали боевой опыт отличившихся воинов, особое внимание уделялось обучению пополнения.

Командиры и политорганы делали все возможное, чтобы в короткий срок подготовить войска к переходу от обороны к наступлению, выработать у воинов высокий наступательный порыв, укрепить дисциплину и порядок, повысить авторитет командиров.

Большое значение в успешном исходе операции по окружению и пленению крупной группировки противника имела артиллерия. Командующий артиллерией дивизии В. К. Потанин действовал смело и решительно, умело руководил огнем артиллерии во всех видах боя, у него всегда все было предусмотрено.

Хорошо управляли своими подразделениями командиры стрелковых полков П. С. Бабич, Г. Г. Пантюхов, И. Ф. Юдич, командир артполка В. А. Чепов. Они правильно организовывали взаимодействие подразделений, обеспечивали стыки огнем, умело проводили контратаки. С возросшим мастерством воевали командиры. Особенно это следует сказать о И. К. Стулине, В. Т. Широкоумове, Н. Е. Плысюке, Е. Терезове, Н. Д. Чевале, Е. И. Иткисе.

Только благодарных слов заслуживает неутомимая работа личного состава 170-го отдельного саперного батальона майора Н. Г. Баклана и его помощника капитана

А. А. Козина, которые безукоризненно выполняли все указания дивизионного инженера. Похвалы заслуживают работники тыла интендантской службы дивизии, руководимые подполковником интендантской службы П. Е. Кананчуком. В столь тяжелейших условиях, когда даже не было дорог, дивизия регулярно обеспечивалась всем необходимым. Солдаты, как правило, дважды в сутки получали горячую пищу. В их рюкзаках всегда можно, было найти килограмм хлеба, банку консервов или. кусок отварного мяса.

Самоотверженно выполняли свой долг и работники медсанбата. Начальник медслужбы дивизии военврач первого ранга Гонтарев, хирург капитан Кондратьев и другие врачи по суткам не отходили от операционных столов.

И, наконец, нельзя не сказать о службе связи, руководимой капитаном В. Н. Настечиком.

Двухканальная связь обеспечивала бесперебойное оперативное управление войсками как в обороне, так и в наступлении.

Таким образом успех обеспечивался общими усилиями, слаженностью всего личного состава дивизии. А это исходило от четкого понимания каждым поставленной задачи – от рядового до старшего командира и политработника.

Верховное Главное командование высоко оценило боевые действия 63-й стрелковой дивизии. В октябре-ноябре большая группа офицеров и солдат была награждена орденами и медалями Советского Союза. Я получил орден Суворова 2-й степени.

А день 27 ноября 1942 года навсегда останется в памяти тех, кто сражался в рядах дивизии. Приказом Народного Комиссара Обороны 63-я стрелковая дивизия была переименована в 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В приказе говорилось:

«В боях за нашу Советскую Родину против немецких захватчиков 63-я стрелковая дивизия показала образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности. Ведя непрерывные бои с немецкими захватчиками, 63-я стрелковая дивизия нанесла огромные потери фашистским войскам и своими сокрушительными ударами уничтожала живую силу и технику противника, беспощадно громя немецких захватчиков.

За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава 63-я стрелковая дивизия преобразована в 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Командир дивизии – полковник Козин Нестор Дмитриевич.

Преобразованной дивизии вручается Гвардейское знамя.

Народный комиссар Обороны Союза СССР Маршал Советского Союза И. Сталин».

Части дивизии получили наименования: 151-й, 153-й и 155-й гвардейские стрелковые полки, 124-й гвардейский артиллерийский полк, 57-й гвардейский отдельный истребительный противотанковый артиллерийский дивизион, 61-й гвардейский отдельный саперный батальон, 82-й гвардейский отдельный батальон связи, 56-я гвардейская разведывательная рота, 58-я гвардейская рота химзащиты, 640-я полевая хлебопекарня и 617-я авторота подвоза.

К 30 ноября 1942 года дивизия, совершив 100-километровый марш, заняла оборону на рубеже лагерь имени Ворошилова – Мариновка[38]38
  Архив МО СССР, ф. 335, оп. 5113, д. 123, лд. 23–25.


[Закрыть]. Левее нас оборону заняла 96-я стрелковая дивизия полковника Г. П. Исакова, с которой мы действовали у станицы Распопинской.

В начале декабря войска Сталинградского и Донского фронтов продолжали наступление с целью ликвидации окруженной группировки противника. Но напряженные бои не принесли желаемых результатов. А вскоре обстановка под Сталинградом еще более резко изменилась: 12 декабря фашистская группа войск генерала Гота нанесла нам сильнейший удар из района Котельникова с целью деблокирования 6-й армии Паулюса. В силу сложившихся обстоятельств уничтожение окруженной группировки было на некоторое время отложено.

Стало известно, что по приказу Паулюса в районе Мариновка – Атамановский – Карповка должны были сосредоточиться танковые и моторизованные дивизии с задачей прорваться в юго-западном направлении навстречу группе Гота.

Командующий фронтом К. К. Рокоссовский приказал 21-й армии крепко держать оборону на своем рубеже и ни в коем случае не допустить прорыва противника. Оборону указанного рубежа командарм возложил на 52-ю гвардейскую и 96-ю стрелковую дивизии, укомплектованные на 55–60 процентов. Поэтому дивизии боевой порядок имели в один, а полки – в два эшелона.

Получив столь ответственную задачу, мы решили использовать все виды трофейного оружия. Около двух суток на автомашинах и тягачах собирали орудия, крупнокалиберные авиационные и тяжелые пулеметы. Все это значительно укрепило нашу обороноспособность.

Гвардейцы с небывалой энергией взялись за оборудование артиллерийских и пулеметных гнезд, окопов. «Все – в землю!» – таков был лозунг. Саперы ставили противотанковые и противопехотные мины на вероятных направлениях действий противника, стыках полков и подразделений. Был создан сильный подвижной отряд заграждения. Гитлеровцы неоднократно предпринимали усиленную разведку боем, чтобы прощупать мощь нашей обороны, но безуспешно.

Огонь вели и мы, особенно сильно по лагерю имени Ворошилова. Услышав стрельбу, командующий И. М. Чистяков подумал, что противник ведет артподготовку с целью прорыва, и позвонил соседу слева узнать, где идет стрельба. «На участке Козина», – ответил Исаков. Звонок мне:

– Что делает противник?

– Молчит.

– Как молчит? А кто стреляет?

– Мы.

– Кто разрешил?

– Стреляем из трофейного оружия.

Через некоторое время И. М. Чистяков приехал на мой наблюдательный пункт. Посмотрев, расспросив, как мы собирали трофейное оружие, и оставшись доволен, он объявил благодарность всем участникам «трофейного» похода.

Что же представлял собой противник в полосе готовившегося наступления 21-й армии? По данным разведки и показаний пленных, это были две сборные дивизии, в которых имелось около 90 орудий, свыше 90 минометов и до 60 танков. Оборона противника состояла из трех рубежей. Перед 52-й гвардейской дивизией на первом рубеже в районе Мариновки находился один из узлов сопротивления. Здесь оборонялось до 1000 человек с двумя дивизионами артиллерии среднего калибра, одной тяжелой батареей и ротой танков.

Второй рубеж тянулся по восточному берегу реки Россошки. Третий – железнодорожная станция Гумрак-Алексеевка – являлся последним на ближних подступах к Сталинграду, он прикрывал основные силы окруженной группировки противника восточнее окруженной железной дороги. На этом рубеже, особенно в районе станции Гумрак, были установлены десятки бронеколпаков для пулеметов и орудий прямой наводки, проволочные заграждения. Подступы к позициям прикрывали минные поля.

К 8 января 1943 года наши войска были готовы к боевым действиям. Мы ждали сигнала к наступлению. Но его не было. Как стало известно позднее, Верховное Главнокомандование, учитывая безнадежность сопротивления окруженной группировки и желая избежать напрасного кровопролития, предъявило противнику ультиматум о капитуляции.

Попытка парламентеров 24-й армии окончилась неудачей: гитлеровцы, не ответив, открыли пулеметный огонь. Тогда командующий фронтом приказал командующему 21-й армии выслать парламентеров в Мариновку. Гвардии ефрейтор Михаил Дмитриевич Харитонов, разведчик 153-го гвардейского полка, лично истребивший свыше 100 солдат и офицеров врага, первым вызвался пойти к немцам и вручить им условия сдачи в плен.

И вот парламентеры с белым флагом отправились к неприятелю. С переднего края обороны гвардейцы следили за своими смелыми товарищами. В бинокли было видно, как они подошли к окопам, как навстречу вышли трое гитлеровцев, завязали им глаза и увели в свое расположение. Почти весь день на этом участке фронта стояла полнейшая тишина. Все с тревогой ждали возвращения парламентеров. Они вернулись только к исходу дня. Паулюс отверг гуманное предложение советского командования.

Ну что ж, тем хуже для фашистов.

Осталось одно: разговор вести языком оружия. Предстояло разгромить мощный узел сопротивления – так называемый Мариновский выступ.

10 января 1943 года после сильной 55-минутной артиллерийско-авиационной подготовки, в результате которой вражеские артиллерийские и минометные батареи и пулеметные гнезда были в основном подавлены, большинство дзотов и блиндажей сметено, началось мощное наступление нашей пехоты и танков. К исходу первого дня подразделения 21-й и 65-й армий углубились во вражескую оборону на 3–5 километров. Этот успех оказался решающим, поскольку важные опорные пункты врага – Дмитриевка, Оторвановка и Полтавский – были обойдены с запада и севера. Противник, боясь окружения в районе Мариновки, лагеря им. Ворошилова, Карповки, предпринимал отчаянные контратаки, чтобы выйти из-под удара.

С наступлением темноты гитлеровцы резко активизировали свои действия.

Вскоре позвонил командарм И. М. Чистяков и спросил меня, как ведет себя противник. Я ответил, что он усилил артиллерийско-минометный огонь и, надо полагать, стремится оторваться в северо-восточном направлении.

– Что вы решили?

– Взаимодействуя с правым флангом 96-й стрелковой дивизии и используя успех соседа справа – 120-й стрелковой дивизии, 153-м и 155-м гвардейскими полками начать наступление.

– Ни в коем случае не допустите безнаказанного отхода противника на второй оборонительный рубеж – на реку Россошку, – предупредил командарм.

Саперы 61-го отдельного саперного батальона майора Никифора Гавриловича Баклана немедленно приступили к проделыванию проходов в минных полях – своих и противника. Командующему артиллерией полковнику В. К. Потанину было приказано прикрывать действия саперов артиллерийско-минометным огнем. На этот раз особенно отличилась саперная рота старшего лейтенанта Василия Николаевича Горбачева.

К рассвету 11 января подразделения дивизии были в полной боевой готовности, имея задачу: 153-й и 155-й гвардейские полки во взаимодействии с правым флангом 96-й стрелковой дивизии овладевают Мариновкой и в дальнейшем наступают на Карповку. 151-й гвардейский полк во втором эшелоне следует за левофланговым 153-м полком в готовности поддержать общее наступление, обходом Карповки с севера выходит на второй рубеж обороны противника, отсекая его и не допуская отхода.

После 15-минутного артиллерийско-минометного налета полки первого эшелона стремительным броском прорвали вражескую оборону, ворвались в его первую траншею. Гитлеровцы, цепляясь за отдельные холмы, дома и другие укрытия, упорно сопротивлялись. И только через два часа боя 153-му гвардейскому стрелковому полку при поддержке дивизиона капитана Д. Н. Тыквича 124-го артполка, батальона Е. И. Иткиса при поддержке артбатареи и взвода полковой батареи удалось овладеть северо-западной частью Мариновки, а 155-му гвардейскому полку с дивизионом майора Н. Е. Плысюка – юго-восточной окраиной села. К 14 часам Мариновка полностью была в наших руках.

Особенно тяжелые бои за Мариновку вели гвардейцы второго батальона 155-го гвардейского стрелкового полка. Только после второго артиллерийского налета, решительной атакой сломив сопротивление и отразив контратаки врага, гвардейцы выполнили задачу. Ударные полки дивизии теснили противника и во второй половине дня 12 января достигли северо-западной окраины Карповки. Успеху подразделений первого эшелона дивизии содействовали артиллеристы. Фашисты не успевали опомниться от ударов артиллерии.

Командарм приказал продолжать наступление в северо-восточном направлении – на хутор Новоалексеевский. 151-й гвардейский полк, перевалив боевой порядок 153-го полка во взаимодействии со 155-м полком, преследуя разрозненные части 29-й мехдивизии противника, к исходу 12 января вышел ко второму рубежу вражеской обороны – на западный берег Россошки. Но преодолеть с ходу реку не удалось. Ведя бои, дивизия перешла к обороне, имея соседей слева – 304-ю и справа – 252-ю стрелковые дивизии 65-й армии. Учитывая выгодное положение, достигнутое 21-й армией, командующий фронтом генерал-полковник К. К. Рокоссовский перенес главный удар из полосы 65-й армии в полосу боевых действий нашей 21-й армии, передав ей основные средства усиления, которые в несколько раз увеличили огневую силу армии[39]39
  Архив МО СССР, ф. 335, оп. 5113, д. 248, л. 43.


[Закрыть]. В течение 13 и 14 января армия интенсивно готовилась к наступлению: перегруппировались войска, в боевые порядки вводились новые части, велась разведка, изучался противник, ставились боевые задачи, организовывалось взаимодействие между родами войск, проделывались проходы в минных полях. И, естественно, ничуть не ослабевала партийно-политическая и воспитательная работа среди личного состава дивизии, пропагандировался боевой опыт старших товарищей. А примеров храбрости, умения и отваги гвардейцам было не занимать. Вот только некоторые эпизоды из последних дней сражений. 5-я стрелковая рота старшего лейтенанта И. К. Левыкина 153-го гвардейского стрелкового полка уничтожила в Мариновке до роты вражеских солдат и офицеров, подавила дзот. 5-я батарея капитана Андрея Андреевича Гриба уничтожила 2 дзота, вместе с батареей ПТР лейтенанта Д. Д. Быкова 155-го гвардейского полка смело вступила в борьбу с танками противника, тем самым содействовала развитию наступательного успеха стрелковых подразделений. Разведчик 151-го гвардейского полка ефрейтор И. К. Молявин, выполняя задание командира разведки, уничтожил двух фашистов и одного взял в плен. Пленный оказался из 673-го пехотного полка и дал ценные сведения. Старший сержант 4-й стрелковой роты 155-го полка И. В. Пашков со своим взводом при поддержке артбатареи дважды отбивал контратаки фашистов, обеспечивал продвижение 2-го батальона. Противник, неся большие потери, отступал.

Наше наступление сдерживал ряд трудностей.

Прежде всего речь идет о дорогах, а вернее – об отсутствии их. Из-за плохих дорог, как правило, задерживается, выходит из строя транспорт, которого и так всегда не хватает. И самое страшное – это когда артиллерия остается в бою без снарядов. А без артиллерийской поддержки тяжело приходится и пехоте, наступление ее может просто-напросто захлебнуться.

И все же, должен сказать, снаряды и другие боеприпасы доставлялись постоянно. Выручали упорство, находчивость, смекалка нашего солдата. Правда, иногда артполки из-за нехватки тяги несколько отставали от стрелковых подразделений, тогда вся тяжесть огневой поддержки пехоты ложилась на батальонную, полковую и лишь частично дивизионную артиллерию и на истребительно-противотанковые дивизионы и полки. Для этой артиллерии тоже недоставало средств тяги, но тут находился выход: орудия эти были не так уж тяжелы – каких-нибудь 600–900 килограммов – по сравнению с орудиями дивизионной и армейской артиллерии, вес которых колебался от трех до девяти тонн. Поэтому эти пушки можно было перекатывать вручную. Конечно, легко катить пушку расчету из 5–6 человек по хорошей дороге, но не так просто тащить на себе по снежному полю, изрытому окопами, траншеями, воронками от бомб и снарядов, даже самую легкую 45-миллиметровую пушечку. Но тащить пушки надо было, и артиллеристы их тащили.

С утра 15 января после общего артиллерийского налета 151-й и 153-й гвардейские полки, имея по роте танков 121-й танковой бригады подполковника М. В. Невжинского, при поддержке артиллерии и во взаимодействии с 252-й и 304-й стрелковыми дивизиями прорвали передний край обороны противника и продолжали наступление в направлении Сталинграда. Враг, потеряв основные узлы сопротивления, стал отходить на восток и северо-восток, прикрываясь сильными арьергардами. К вечеру того же дня был полностью очищен от врага восточный берег Россошки.

16 января дивизия развивала наступление, имея в первом эшелоне 151-й и 155-й полки, с теми же средствами усиления в направлении на станцию Гумрак. Подразделения 29-й механизированной дивизии противника в беспорядке отступали на 3-й внутренний оборонительный рубеж.

Приближался завершающий этап исторической битвы на Волге. Советские войска готовились к одновременному штурму противника на всем фронте. Дивизиям 21-й армии во взаимодействии с другими предстояло расчленить вражескую группировку, прорвавшуюся к Сталинграду, и уничтожить ее по частям.

52-я гвардейская стрелковая дивизия с приданными средствами усиления – с 9-м танковым полком прорыва и батальоном 121-й танковой бригады, взаимодействуя с соседями, в результате решительных и активных действий завоевала выгодный для решающей схватки рубеж – вышла к железной дороге в 4 километрах юго-западнее станции Гумрак.

«Скорее к Волге, к русской матушке-реке!» – этим стремлением жили тогда наши бойцы.

22 января в 10 часов после артиллерийской подготовки 151-й и 155-й полки, прорвав последний неприятельский оборонительный рубеж на подступах к Сталинграду, начали уверенно продвигаться вперед. Два дня шли ожесточенные бои. Яростными контратаками противник пытался сдержать наступление гвардейцев, но положение складывалось не в его пользу.

24 января 151-й гвардейский полк майора И. Ф. Юдича при поддержке танков 121-й танковой бригады и часть сил 51-й гвардейской дивизии после упорных боев овладели окраиной станции Гумрак. Но тут противник предпринял контратаку: из-за домов с юго-западной стороны, стреляя на ходу, выскочили пять танков противника. Ударила полковая батарея старшего лейтенанта П. Т. Симоненко. Один танк загорелся. Видя, что тут дело оборачивается туго, остальные танки повернули в сторону. Но здесь их уже ждала 4-я рота старшего лейтенанта И. М. Щербина.

– Подготовить гранаты! – крикнул старшина Борис Мусатов, завидев танки противника.

Выкатив пушки полковой батареи на насыпь, артиллеристы прямой наводкой подбили танк. Фашисты снова застопорили, стали вести огонь с места. От прямого попадания в ящик с боеприпасами раздался взрыв, несколько человек было ранено, одна пушка вышла из строя.

– Товарищи, без паники! – раздался голос Мусатова. – Все внимание на врага! Постоим за Сталинград! Гранаты бросать только по моей команде.

Танки приближались. Вот уже совсем близко один, другой. «Огонь!» – крикнул старшина и бросил гранату, за ним – другие. Два танка завертелись на месте.

А в это время наша артиллерия «долбила» вражеские дзоты, доты, бронированные колпаки ключевого узла обороны, саперы проделывали проходы в минных полях.

После четырехчасового ожесточенного боя мы полностью овладели важным опорным пунктом – окружной железнодорожной станцией Гумрак. Здесь был лагерь наших военнопленных, в котором содержалось более 10 тысяч человек. Надо ли говорить о радости их освобождения!

Когда мы с командующим артиллерией дивизии полковником В. К. Потаниным въехали в Гумрак, то увидели, что более двух десятков дотов и дзотов разворочено, наблюдательные пункты разрушены. Все тупики станции были забиты товарными вагонами, переполненными ранеными и обмороженными гитлеровскими солдатами и офицерами. Их здесь покинули на произвол судьбы.

Хочется привести выдержку из дневника немецкого офицера – казначея санитарной роты Отто Вильгельмовича Рюле, который вместе с другими был взят в плен. Он писал:

«…Как бы то ни было, на мне лежала ответственность за снабжение раненых. И я решил лично заявиться в штаб армии, который размещался в руинах универмага.

– Да, пожалуйста, – услышал я в ответ на свое «Разрешите войти?» – Что вы хотите?

Я назвал ему свое воинское звание, фамилию и часть.

– Полковник фон Хоовен, начальник связи армии, – ответил он. – Что вас привело ко мне?

– Мне необходимо срочно достать продовольствие для раненых. А со вчерашнего дня, я слышал, вошел в силу приказ, согласно которому раненым и больным больше не выдавать никаких продуктов.

– Я знаю об этом, – ответил полковник. – Продовольствие выдается только боевым частям.

– Я не знаю, известно ли командованию, какое тяжелое положение в госпитале? По-моему, этот приказ страшно несправедлив по отношению к раненым и больным.

– Ваша откровенность мне нравится. Вы правы. То, что здесь происходит, – настоящее безумие. В штабе армии вряд ли есть хоть один здравомыслящий человек. В конце декабря я прилетел сюда, в котел, из штаба вермахта. Уже тогда не было возможности к деблокированию. Выход один – капитуляция. Тогда как главнокомандующий отдает приказ: «Драться до последнего солдата, до последнего патрона». Нас бросают в мясорубку, и мы даем это делать… Тогда как уже многие наши офицеры и солдаты понимали, что, кроме плена, из создавшегося положения выхода нет…»[40]40
  Отто Рюле. Исцеление в Елабуге. Военное издательство Министерства обороны СССР, 1969, стр. 100–103.


[Закрыть]

Эти откровенные записи немецкого офицера полностью соответствовали действительности. При отступлении гитлеровцы в панике бросали все и нисколько не заботились, как и в окружении, о больных и раненых, которых можно было видеть повсюду. На дорогах и обочинах сидели и лежали немецкие солдаты и офицеры, те, кто не мог уйти, побитые, обмороженные, брошенные, никому не нужные. И поэтому плен они считали счастливым избавлением от всех бед и мук, от голода и холода.

В северо-западной части станции, у крайних домов, было немецкое кладбище, расположенное большим квадратом. По моему приказу саперы роты 61-го отдельного саперного батальона старшего лейтенанта В. Н. Горбачева вскрыли одну из могил. В ней оказалось около 20 трупов. И это под одним крестом! Так фашисты старались скрыть свои потери.

Еще были слышны отдельные выстрелы на юго-западной окраине Гумрака, когда ко мне подъехал командующий 21-й армией генерал-лейтенант Чистяков.

Я доложил обстановку, сказал, что уже в этом часу должны полностью очистить станцию от фашистов.

– От противника не отрывайтесь, преследуйте, – приказал командарм. – На здании станции водрузите красный флаг.

Флаг был установлен 151-м гвардейским полком майора И. Ф. Юдича. К вечеру мне сообщили, что чуть западнее станции 155-й гвардейский полк майора Г. Г. Пантюхова добил остатки 100-й Восточно-Прусской фашистской дивизии.

….Непрерывные и все нарастающие удары наших войск значительно деморализовали противника.

Казалось бы, при нашем мощном ударе враг должен был полностью сложить оружие, но он продолжал яростно сопротивляться, местами переходя в контратаки.

Мы удивлялись: на что он рассчитывает? Оказывается, были причины. При допросах пленные солдаты и офицеры из 100-й, 305-й и других дивизий говорили, что они боялись мести за содеянные ими преступления, не надеялись на пощаду, поэтому и дрались, как смертники.

Командование окруженной группировки у Сталинграда прекрасно понимало безнадежность и бессмысленность дальнейшего сопротивления. Об этом убедительно свидетельствует донесение генерал-фельдмаршала Паулюса Гитлеру 24 января 1943 года:

«Докладываю обстановку на основе донесений корпусов и личного доклада тех командиров, с которыми я смог связаться: войска не имеют боеприпасов и продовольствия, связь поддерживается только с частями шести дивизий. На южном, северном и западном фронтах отмечены явления разложения дисциплины. Единое управление войсками невозможно. На восточном участке изменения незначительные. 18 000 раненым не оказывается даже самая элементарная помощь из-за отсутствия перевязочных средств и медикаментов. 44, 76, 100, 305 и 384-я пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинения противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию»[41]41
  Ганс Дерр. Поход на Сталинград. М., 1957, стр. 121.


[Закрыть].

Однако ответа на это донесение не последовало.

Наступал решающий момент. Части 21-й и 62-й армий получили приказ встречным ударом на поселок Красный Октябрь расчленить окруженного противника, а затем силами фронта уничтожить его по частям. 52-я гвардейская стрелковая дивизия с 9-м гвардейским танковым полком 121-й танковой бригады имела задачу во взаимодействии с 51-й гвардейской стрелковой дивизией, наступать навстречу 13-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й армии.

В течение всей ночи дивизия готовилась к выполнению задачи.

Командиры подразделений и их штабы изучали противника, систему его обороны. Необходимые данные уточнялись у местных жителей.

Дивизия уже имела опыт боев на резко пересеченной местности, с глубокими балками и оврагами. И несмотря на то, что 24 и 25 января она провела в напряженных боях, у личного состава всех подразделений был высокий боевой дух, была полная уверенность в успешном исходе предстоящего боя. Всем необходимым для выполнения задачи дивизия была обеспечена. Правда, некоторый недостаток испытывался в транспорте. Но командиры и работники интендантской службы и здесь нашли выход – обеспечили себя бельгийскими битюгами из-под артиллерии 5-го румынского корпуса.

Наступало 26 января. Природа ничем не выделила этот обычный пасмурный, с туманом на Волге зимний день. Но для бойцов, командиров, политработников он навсегда останется как незабываемый день радостной встречи, соединения войск двух армий, двух фронтов – Донского и Сталинградского.

На рассвете 52-я гвардейская дивизия, имея в первом эшелоне 151-й и 155-й полки, перешла в наступление. События развивались быстро. В 9 часов 20 минут, преодолев сопротивление врага, полки 52-й и 51-й гвардейских дивизий и части 121-й танковой бригады полковника М. В. Невжинского соединились южнее поселка Красный Октябрь с 34-м и 42-м полками 13-й гвардейской дивизии 62-й армии[42]42
  Архив МО СССР, ф. 335, он. 5113, д. 248, лл. 33–34.


[Закрыть]. Части 51-й и 13-й дивизий продолжали наступление по уничтожению северной группировки противника.

Это было волнующее событие. Объятиям, поздравлениям, рукопожатиям не было конца. У многих даже бывалых воинов, не раз глядевших в глаза смерти, слезы выступали. Слезы счастья, радости победы.

– Кто вы, из какой дивизии? – слышалось с разных сторон.

– Из 52-й гвардейской.

– А мы гвардейцы Родимцева! – И снова пожатия, объятия, звонкое ликующее «ура».

Радостная и волнующая встреча! Капитан Гущин из дивизии А. И. Родимцева вручил капитану С. А. Усенко и старшему лейтенанту В. Н. Горбачеву знамя, на алом полотнище которого было написано: «В знак встречи. 26. 1. 1943 года».