Текст книги "Темная звезда"
Автор книги: Нерина Хиллард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 9
От Нью-Йорка, куда пришел корабль, они самолетом долетели до Мехико Сити и заказали номер в гостинице. Гостиница была маленькой, но очень уютной, с роскошной мебелью, неизменно присутствующей во всех заведениях, созданных для очень богатых клиентов. Это было современное здание, являющееся как бы звеном, связующим Мехико Сити с настоящим. Но гуляя по улицам этого старого города, Ли остро чувствовала присутствие прошлого.
Они стояли у собора, глядя через площадь Цокала, когда-то бывшей частью огромной Плазы Теноктитлан, по которой ходили ацтеки. С тех пор мостовая площади стала выше на двадцать футов, но чуткое ухо могло уловить шепот прошлого.
Руис смотрел на задумчивое лицо Ли и улыбался.
– Ты заинтересовалась древними ацтеками? Не поворачиваясь к нему, Ли кивнула.
– Я всегда хотела сюда приехать. Прошлое почему-то кажется ожившим, – тихо добавила она. – Наверное, это звучит глупо, но, когда я закрываю глаза, мне и правда кажется, что смогу видеть их.
Он покачал головой:
– Нет. Я сам так часто думал. Шаги прошлого явственно раздавались на старой площади. Мимо них проходили ацтекские вожди, над головами которых колыхались плюмажи из ярких птичьих перьев, сверкали их свирепые черные глаза; воины в боевых одеждах из стеганого хлопка и жрецы в черных платьях, держащие в руках острые обсидиановые ножи, которыми вырезали сердца из груди жертв, предназначенных богам; женщины в простых по покрою костюмах, но украшенных богатой вышивкой, их черные волосы развеваются на ветру, вместе с гирляндами благоухающих цветов… мимо них проходила пышная процессия из прошлого.
– Вон там, – показывая рукой, сказал Руис, – на руинах дворца Монтесуа построен Президентский Дворец. Одному только Богу известно, сколько шедевров погребено под Цокала, – добавил он. Он покачал головой, как будто осуждая предков за разрушение древней цивилизации, погребенной под современным зданием. Руис повернулся и жестом позвал ее за собой, показывая раскопки лестницы древнего Великого Храма. Руис говорил тихо, и казалось, что прошлое жило рядом с настоящим.
Ли видела в воображении Великий Храм таким, каким он был, видела как поднимались по его ступеням сотни пленных, где их ждали жрецы и их помощники, поющие гимны богам, которых они собирались умилостивить. Руис показывал где находилось возвышение для черепов, северный причал для каноэ, круглый храм Бога ветров, Эхекатла-Кветцсоатла, жертвенный камень – большая круглая чаша, в которой сжигались сердца… Потом он рассказывал ей, что нашли испанские конквистадоры, придя в Мехико Сити – тогда называвшийся Теноктитлан, – много столетий назад. Зеленые сады и прекрасные белые здания, и невозможно было понять сразу, для каких жутких дел использовались некоторые из них. Расположенный среди озер, с мостовыми и мостами, перекинутыми через речки, с каноэ, пересекавшими голубое пространство, – все это сначала казалось похожим на прекрасный сон.
Над всеми зданиями возвышались пирамиды храмов, возвышение для черепов со всеми мерзкими атрибутами. Если бы они могли видеть воочию, как все это использовалось, они увидели бы еще один круглый камень, отличающийся по рисунку от большого жертвенного камня. Этот камень ни один раз был свидетелем жестоких событий, происходивших в дни церемоний. Пленник, привязанный к камню, защищался от противника, вооруженного острым, как бритва, обсидиановым ножом.
– Обычно его убивали, – суховато говорил Руис. – Честная смерть, принесенная в жертву богу солнца Тонатиу. Очень редко пленник мог сопротивляться достаточно успешно, чтобы завоевать себе пощаду.
– А что же сами индейцы? После завоевания, я имею в виду?
– Они все еще здесь… – пожал плечами он, – к сожалению, страшно деградировавшие, но теперь, возможно, у них появился шанс.
Ли кивнула, она слышала о программе образования, принятой мексиканским правительством и направленной на благо коренного населения этой страны. Первые колонисты обратили их в христианство и жили с ними на равных, но время быстро меняется. Индейцы попали в рабство. И только теперь идея равноправия вновь торжествует. Для этого потребовалось четыре столетия.
– Их здесь еще много? – с любопытством спросила она. Руис кивнул.
– Около двух пятых населения Мексики – чистокровные индейцы. Если вычесть из оставшихся всех, имеющих примесь индейской крови, получится двадцатая часть теперешнего населения.
Ли с любопытством посмотрела на него.
– А у тебя есть индейская кровь? – поинтересовалась она.
– Нет, у нас в семье не было примеси крови ацтеков, – с улыбкой ответил Руис. – Разочарована? – спросил он шутливо. – Я был бы тебе более интересен с примесью индейской крови?
– Гораздо интереснее, – сказала она с искрой смеха в глазах. – Но я согласна принять тебя и таким.
Он рассмеялся, и они пошли в другую сторону.
– Я думаю, тебе захочется осмотреть музей, раз уж тебя так интересует прошлое.
Ли очень хотела этого и с радостью согласилась и, осматривая музей, была очень удивлена обилием реликвий, сохраненных от такого пестрого и кровавого прошлого.
После обеда они осматривали другие достопримечательности, пройдясь по современным магазинам Мехико Сити. Несмотря на все ее протесты, он покупал все, что ей нравилось. В конце концов, в порядке самозащиты, чувствуя, что уже получила слишком много, Ли стала смотреть на все молча, но даже это ей не очень-то помогло, так как Руис, кажется, научился читать ее мысли по выражению лица.
Вечером они ужинали в ресторане, а потом зашли в танцевальный зал. Ли еще на корабле обнаружила, что Руис замечательный танцор. Его движения были гибки и ритмичны. Теперь Ли так же трудно было представить себе Руиса прежнего, своего шефа из Мередит, как раньше она не могла его представить развлекающимся в веселой компании. Но, как Ли уже не раз говорила себе раньше, в этом не было ничего удивительного, теперь она открывала в нем почти каждый день все новые черты. Казалось, что Руис Алдорет менялся с каждой минутой, и Ли была уверена, что никто из работавших в офисе не смог бы теперь его узнать, разве что только она, и то потому, что следила за этими переменами. Для всех же остальных Руис Алдорет, когда-то – не так уж и давно – владелец фирмы «Мередит», и теперешний Руис были бы совершенно разными людьми.
На следующий день они были приглашены на ужин в одну компанию, и хотя вначале Ли очень стеснялась, скоро она обнаружила, что может вполне нормально объясняться по-испански, и смогла принимать участие в разговорах. Оказалось, что несмотря на то, что Руис не поддерживал никаких отношений с Карастрано, он не потерял связи со многими своими друзьями в Мехико, а в последнее посещение возобновил старые знакомства. Один его знакомый был очень популярный молодой актер, который дружил с Руисом с детства и был живой и подвижный, как ртуть. Ли пробыла в Мехико всего несколько дней, но уже знала Рамона Талмоне как одного из самых известных артистов.
Во время вечера она наблюдала за Руисом и прислушивалась к его мелодичному голосу, к тому, как быстро и свободно разговаривал он по-испански. Как отливали синевой его волосы, точно так же, как и у любого из присутствующих, и ей казалось, что он ничем не отличался от окружающих. Он даже и танцевал, как они. Казалось, что эти латиняне обладали особой грацией и чувством ритма, особенно это было видно в танцах.
Ли чувствовала себя немного виноватой, но не могла не признать, что ей очень нравилось танцевать с ним, и нравилось гораздо больше, чем когда-то с Брюсом.
Этот вечер запомнился ей еще и тем, что ее новое имя впервые не показалось ей странным. Ей было даже приятно слышать, как к ней обращались – синьора Алдорет.
На другой день они ужинали и танцевали одни и разговаривали между собой по-английски, но после того, как она слышала его испанскую речь, английский язык, казалось, в его разговоре звучал весьма странно и даже неестественно.
– А знаешь, мне, кажется, больше нравится когда ты говоришь по-испански, сказала Ли и покраснела, поняв что в общем-то не имеет никакого права говорить о своем предпочтении. – Извини, – немного смутилась она. – Я хотела сказать…
– Иногда я сам гадаю, какой из двух языков по-настоящему родной, – с улыбкой заметил Руис.
– А разве для тебя они одинаковы? Он на мгновение задумался, потом пожал плечами.
– Трудно сказать. Мне они оба нравятся… но сначала я, разумеется, научился говорить по-испански.
– Он снова улыбнулся удивительной теплой улыбкой, от которой Ли стало как-то странно не по себе.
– Может быть, тебе стоит решить это за меня.
– Ну-у, теперь, когда ты приехал домой, ты, естественно, будешь говорить по-испански, – несколько растерянно сказала Ли, хорошо зная, что это не совсем то, что он имел в виду.
После ужина они еще немного потанцевали, потом разошлись по разным комнатам. Ли уснула и увидела очень странный сон. Казалось, что неожиданно откуда-то появилась Стелла и сказала, что все это было ошибкой и что ей вовсе не нужен Брюс… что ее сестра может забрать его назад, если захочет. Это и само по себе было глупо, разумеется.
Но самое удивительное было то, что Ли в этом сне протестовала и заявляла, что ей больше не нужен Брюс, – протестовала совершенно отчаянно и, казалось, была в этом совершенно искренней.
«Да я лучше оставлю все как есть», – сказала она Стелле, а потом в ее сне появился Руис и улыбнулся своей теплой улыбкой, что так на нее подействовала вечером.
Утром служащий гаража пригнал машину, купленную Руисом в прошлый приезд, когда он был в Мехико Сити, и это позволило им делать более длительные поездки. Их первая поездка была в Качле де Такуба, на следующий день они поехали по ста рой дороге в Тлакопан, где когда-то трусливо отступил Кортес. Там все еще росли те же самые кипарисы, под которыми рыдал знаменитый командующий, они стояли, словно напоминание прошедших времен. А на главной площади Ацкапотцалко, столицы древнего государства Толтец, на месте бывшего зала собраний старейшин Тепанек была построена церковь, фундаментом которой послужили огромные камни прежнего здания.
На обратном пути в Мехико они посетили место, где индейцы поклонялись Тонанцин, ацтекской богине материнства.
Сначала Ли не очень позволяла себе увлекаться осмотром исторических мест, связанных с прошлым Мексики, из боязни, что это наскучит Руису, но когда она поняла, что он получал столь же большое удовольствие, что и она, Ли перестала сдерживаться и только улыбалась про себя, видя, как Руис гордится тем, что показывает. Он любил прошлое своей страны так же, как и ее настоящее… а потом, конечно, было Карастрано. Неудивительно, что он был готов на все, чтобы получить наследство.
Целую неделю они прожили в Мехико, любуясь его достопримечательностями, но в конце концов решили, что настала пора ехать в Карастрано. По пути они все-таки заехали в Теотихуакан, где по заданию правительства Мексики велись раскопки некогда огромного города, и древние развалины, производили впечатление своей величественностью и наводили на размышления о мастерстве предков. Теотихуакан – первый из священных городов-храмов… Крупнейший город древнего и могущественного государства толтеков, город, в котором жили талантливые архитекторы, механики, искусные столяры; люди, прославившиеся в науках, ремеслах, сельском хозяйстве. Вся долина Теотихуакан, в три с половиной мили длиной и около двух миль шириной, была вымощена камнем. Сейчас здесь громоздились руины, но по их размерам можно было угадать внушительные здания некогда цветущего города, оставленного жителями еще до прихода испанцев.
Ли знала, что Теотихуакан запомнится ей навсегда, и она не раз оглядывалась назад, пока его пирамиды не исчезли за горизонтом. Затем они свернули на дорогу, ведущую к Карастрано, до которого оставались еще многие мили пути.
Пообедать они остановились в довольно большом отеле, где было немало туристов и слышалась американская речь, а вот ужинали и заночевали они в типично испанской гостинице. Дом был построен в старом колониальном стиле, с рестораном и несколькими большими, просторными комнатами наверху.
Утром, после завтрака, они продолжили свой путь. Можно было поехать и поездом, но, как сказал Руис, путешествие на машине гораздо интереснее, и Ли с готовностью согласилась.
Был почти полдень, когда они подъехали к маленькой деревушке. У самой крайней хижины Руис притормозил машину и с улыбкой повернулся к Ли.
– Хочешь зайти к гадалке?
– С удовольствием, – сразу же ответила Ли. – Я знаю, что нельзя верить ни слову из того, что они говорят, но, – добавила она с улыбкой, как бы посмеиваясь сама над собой, – их так увлекательно слушать!
Гадалка, маленькая сморщенная старушка, одиноко жила в маленькой хижине у самого берега озера. Вежливо встретив гостей, гадалка с серьезным и таинственным видом взглянула на них – ведь таинственность, что-то вроде главного признака их ремесла – и приказала Ли сесть на маленькую скамеечку, у хижины. Сама же уселась на земле, поставив перед собой большую плоскую миску с водой. Затем она дала Ли на минуту подержать горсть земли и велела бросить землю в миску, после чего несколько минут пристально смотрела в миску.
– У тебя было несчастье, – наконец сказала, не поднимая взгляда. – На некоторое время оно забудется, но еще вернется. Грусть мутит воду. – Именно в это мгновение, как будто желая доказать ее не правоту, из-за набежавшей тучки, выглянуло солнце, и лучи его ярко засияли на воде.
Ли невольно улыбнулась, и от этой улыбки чуть заметно дрогнули ее губы хотя и было у нее смутное предчувствие чего-то совершенно необычного, она не могла понять, каким образом сумела эта незнакомая женщина узнать, что она, Ли, была несчастна. Но возможно, какие-то признаки грусти были на ее лице и наблюдательная женщина могла их заметить и удачно истолковать.
– Ты улыбаешься, – вдруг сказала гадалка, подняв глаза и заметив улыбку на лице Ли, – но в твоей жизни, дитя мое, есть темная звезда, и пока она не закатится, не сможет взойти солнце, и только после этого наступит для тебя счастье.
Гадалка неожиданно замолчала, а затем резко поднялась, вылила воду в озеро и, войдя в хижину, плотно прикрыла за собой дверь.
Руис оставил на скамеечке несколько монет, осторожно взял Ли за локоть и повел к машине. Ли молчала. Она уже не улыбалась, но лихорадочно размышляла над словами гадалки. Руис, по-своему расценив молчание Ли, с улыбкой спросил:
– Уж не восприняла ли ты ее слова всерьез?
– Нет, конечно нет, – поторопилась ответить Ли, но не удержалась и добавила:
– Как она узнала, что я была несчастлива?
– Эти старушки умеют узнавать все по малейшим знакам на лице и видят то, чего не видят другие, но мы постараемся сделать так, чтобы у тебя больше не было несчастий.
Ли заставила себя улыбнуться, но не могла совсем забыть слова старушки, как ни старалась сама себя высмеять… и не могла не задуматься.
Что гадалка имела в виду, говоря о темной звезде в ее жизни, – потом, неожиданно вспомнив, что в семье иногда именно так в шутку называли Стеллу, Ли тихо охнула. Руис взглянул на нее.
– В чем дело?
– Ничего… я хочу сказать…
– Не стоит из-за нее беспокоиться. – Руис, одной рукой придерживал руль, другой взял руку Ли и, слегка сжав ее, сказал: Мне не следовало возить тебя к гадалке.
– Глупо, но, наверное, во всех нас есть что-то, заставляющее верить всякой ерунде… и что-то иногда как будто задевает какой-то нерв, – с запинкой проговорила она, находя, что прикосновение руки Руиса действует на нее успокаивающе.
– Забудь о ней, – велел он.
Ли постаралась послушаться, но не могла совершенно забыть, во всяком случае, пока не могла. Они называли Стеллу темной звездой – говоря это с гордостью и восторгом, а вовсе не как о чем-то зловещем – хотя она в каком-то смысле и принесла несчастье своей сестре, но это же было непреднамеренно. Стелла не виновата в том, что полюбила Брюса… такое случается.
Но что же имела в виду старушка, когда говорила, что пока не закатится темная звезда, у нее не будет счастья?
Прошло еще несколько часов их путешествия, когда Руис остановил машину на гребне холма. Он открыл дверцу машины, помог Ли выйти и подвел ее к краю холма. Перед ними расстилалась долина.
– Карастрано.
Ли посмотрела в том направлении, куда он показывал. Холмы плавно снижались пологими уступами и террасами к живописной долине, где, как драгоценный камень, возвышалось большое белое здание, окруженное яркими цветовыми пятнами, которые, как догадалась Ли, были цветниками.
Невдалеке примостился небольшой городок, своим существованием напоминая те далекие времена, когда Карастрано был совершенно самостоятельной маленькой колонией.
– Как красиво, – с восхищением сказала Ли. Теперь она поняла, почему Руис пошел на такую неприятную сделку, как фиктивный брак. Он хотел владеть этим домом, хотел жить в Карастрано.
Они вернулись, сели в машину и стали петлять между низкими холмами, спускаясь в долину. Вскоре они въехали в городок, похожий на декорации из старого фильма. Даже люди на улицах были одеты в старинные традиционные костюмы – и вполне вероятно, что они могли быть более преданными семье Алдоретов, чем правительству страны.
Ли бросила в сторону Руиса быстрый взгляд, размышляя, как бы он выглядел в такой одежде и будет ли в Карастрано одеваться так же. Безусловно, этот наряд больше подошел бы Руису, чем современный костюм… Затем городишко остался позади, и они уже подъезжали к Карастрано.
Вблизи здание было еще красивее. К дому не было подъездной дорожки большая дорога вела прямо к высокой белой стене. Плетистые розы свешивались с верха старой каменной стены, а высокие кованые металлические ворота были открыты, на них виднелся полустершийся семейный герб.
У Ли было одно мгновение, чтобы разобрать его, – машина проскользнула в открытые ворота и остановилась в вымощенном камнем патио – внутреннем дворике, засаженном множеством кустов цветущих роз.
Прямо перед ними высились ступени, ведущие к аркаде мавританских арок. От ступенек лестницы дорожка между плавных арок терраса была вымощена крошечными синими плитками, а в белой стене тяжелые деревянные двери были распахнуты настежь.
Они прошли через огромные двери, на которых был вырезан тот же герб, что и на металлических воротах. В прохладном и, после ослепительного солнца, полутемном холле их встретила маленькая, но очень полная женщина, застывшая перед ними в старомодном реверансе. Позади были выстроены остальные слуги, и каждый из них кланялся или делал реверанс, когда Руис представлял их Ли. После этой небольшой церемонии по знаку экономки Читы Эсторил все слуги были отпущены.
Руис приказал принести кофе, а сам провел Ли в длинную узкую комнату, окна которой выходили в еще один патио. Он был расположен на более низком уровне, чем первый, что вызвало у Ли необыкновенный восторг.
– У меня уже начался зуд в ногах – хочется все рассмотреть, – повернувшись вполоборота к Руису, сказала она.
– Я поведу тебя осмотреть все после того, как мы перекусим. Надеюсь, тебе тут понравится.
– То, что я уже видела, изумительно. – Все было так прекрасно, что Ли чувствовала необыкновенный душевный подъем.
Они уселись на стулья с высокими спинками, старинные, сделанные из темного дерева и блестящие от постоянного натирания. Спинки и сиденья были обиты кожей, раскрашенной и позолоченной, рисунок был ярким, несмотря на то, что сделан очень и очень давно. Кофе, поданный им Читой, был налит в крошечные и хрупкие фарфоровые чашечки с ручной росписью.
– Мне кажется, что я попала в далекое прошлое. Руис кивнул.
– Карастрано был построен в колониальное время. Мы постарались модернизировать его, не нарушая внешний вид.
– И кажется, вам это прекрасно удалось. – Ее позабавило то, что он уже говорил как владелец Карастрано.
Когда они закончили пить кофе, Руис сказал:
– А теперь я покажу тебе все, как ты и хотела. Они прошли через холл, и Ли увидела коридор, стены которого были стеклянные. Это очень удивило ее, но, пройдя еще немного, она поняла замысел. В южном крыле здания, на первом этаже находился большой зал. Огромные окна с одной стороны выходили во двор, а с другой стороны на террасу, которую живописно обрамляли арки, сделанные в мавританском стиле. Именно их видела она, подъезжая к дому.
– Впечатляюще, – с восторгом сказала Ли, и она представила себе красивый зал, в котором играла музыка и веселились гости. Руис улыбнулся и кивнул.
– Нам надо устроить бал в честь нашего возвращения домой.
Возвращение домой… Было ли это так и для нее, Ли?
– Скоро я познакомлю тебя с некоторыми соседями, – сказал Руис, выходя во внутренний двор. Затем они прошли в северное крыло. Руис показывал Ли гостиные, обставленные красивой мебелью; жилые помещения, где останавливались гости, и комнаты, в которых жили сами хозяева. Все было изысканно и подобрано со вкусом.
Оттуда они снова вернулись в холл, Пол в холле был выложен из разных пород дерева красивым узором и отполирован до блеска. Они пересекли холл и стали подниматься по лестнице.
Этой лестнице, наверное, было несколько веков, и по ее широким пологим ступеням поднимались когда-то кабальеро и их дамы, с украшенными драгоценными камнями гребнями в темных волосах и развевающихся кружевных мантильях. Ли показалось странным, что она вышла замуж за человека, совершенно другого круга, чем тот, в котором она жила. В далеком прошлом их страны воевали друг с другом. В ее семье были живы предания о предках-пиратах, и вдруг Ли пришла в голову мысль, что вполне вероятно, один из них мог быть на корабле, сражавшемся с галеоном, капитаном которого мог быть предок Алдоретов. Как рассказывал Руис, его семья происходила от конквистадоров, так что они могли быть здесь, когда английские пираты занимались своим промыслом в Карибском море.
Боевые пушки давным-давно замолкли. А в старинный дом, хранящий так много воспоминаний о прошлом, приехала Ли, в роли молодой хозяйки, временной жены. Жены, приехавшей в гости.
На втором этаже находилась галерея. С правой стороны галереи стены были отделаны темным полированным деревом, а левая и центральная части ее были увешаны картинами.
Ли посмотрела на портреты и, улыбаясь, поинтересовалась.
– Твои предки?
Руис взглянул на нее и, улыбнувшись, ответил:
– Идем же знакомиться с ними. Они начали осмотр с левой стороны галереи, Руис указал на портрет в первом ряду:
– Дон Ксавьер Мануэль Хозе Палеа де Алдорет.
– Очень внушительно! – хмыкнула Ли. Он нежно провел пальцем по ее щеке.
– Не надо иронизировать. – Руис положил руку на плечо Ли, и так они стояли, рассматривая портрет дона Ксавьера.
Дон Ксавьер пришел в Мексику вместе с конкистадорами. Это он построил Карастрано. Они шли вдоль галереи, и Руис рассказывал Ли о своих предках, живших в Карастрано. Дон Филиппе, едва не разоривший семью своим пристрастием к картам… Дон Ренато, который спас Карастрано и приумножил богатство семьи Алдоретов, раскопав одну из сокровищниц инков в Перу и нашедший золотодобывающую шахту… Донна Розалия, которая предпочла уйти в монастырь, но не выйти замуж за человека, выбранного для нее семьей, так как любила другого… и многих-многих других. Так дошли они до портрета, на котором был изображен мужчина с упрямым подбородком и крепко сжатым тонкогубым ртом. Руис был удивительно похож на этого мужчину. Руис показал портреты своих родителей, Ли нашла, что в их внешности нет почти ничего, что он унаследовал.
Человек изображенный на портрете, висящем прямо перед ними, привлек ее внимание и заинтересовал ее.
– Это… твой дед?
Руис кивнул, и выражение лица его стало немного мрачноватым.
– Да, это мой дед.
Итак, это и был человек, заставивший своего внука против воли вступить в этот брак.
Ли смотрела на темный орлиный профиль мужчины и сравнивала его с лицом Руиса. Сходство было разительным. Возможно, и темпераментами они были схожи, чем и объяснялись их размолвки. Видимо, это было причиной и несостоявшейся помолвки.
Ли вдруг очень захотелось узнать о девушке, на которой Руис когда-то хотел жениться, но расспрашивать его об этом было неудобно, так как она сознавала, что является ненастоящей женой очень мало знающей о своем муже.
– Ну? – Руис заметил ее задумчивый взгляд.
– Просто я так мало знаю о тебе, – немного неохотно отвечала Ли.
– Что не совсем справедливо, – сказал он, – так как я много знаю о тебе.
– Разве?
Он улыбнулся и крепче обнял ее за плечи.
– Знаю, что ты любишь лазать по деревьям и украшать волосы перьями.
– Не боишься остаться без скальпа?
– Боюсь до смерти, – с улыбкой отвечал он. – Как-нибудь надо тебя познакомить с настоящими индейцами.
Ли удивленно на него посмотрела.
– Тут рядом действительно есть такие? Он кивнул.
– В горах их довольно много, есть и в Карастрано люди с примесью индейской крови.
Они прошли галерею до конца и вышли в темный коридор, ведущий в северное крыло. Руис показал Ли комнаты, расположенные по обе стороны коридора. Комнаты были уютные, с красивой мебелью. Окна одних выходили во двор, окна других – на противоположную сторону, и тогда Ли могла видеть красивые небольшие балконы в мавританском стиле. Вскоре они оказались в той части дома, где жила прислуга. Большая тяжелая дверь из резного полированного дерева отгораживала комнаты слуг от других комнат, в которых останавливались гости. Вместе с тем и комнаты прислуги были удобными, а мебель хотя и не такая роскошная, но подобранная со вкусом и удачно сочетала в себе колониальный и современный стили.
Свернув они снова попали в парадную часть дома.
Карастрано был построен в виде квадрата с большим внутренним двором, закрытым со всех сторон. И теперь Руис и Ли стояли в холле, из которого выходил широкий коридор. Огромные окна холла выходили на передний двор и потоки солнечного света лились на блестящий паркет. В коридоре были расставлены старинные стулья из резного дерева и расписанной кожи.
Дальше были расположены «хозяйские покои», отделенные от остальной части дома широкими резными двойными дверьми с полустершимся семейным гербом. Именно здесь все было приготовленно для молодоженов.
Это были великолепные комнаты с отдельной ванной. В центре одной из комнат стояла огромная кровать с малиновым балдахином и золотистыми занавесками, прихваченными витыми шнурами, закрепленными к резным столбикам.
– Ой!
Ли не могла сдержать внезапного смущения, и волна крови бросилась ей в лицо. Ли чувствовала, что ее щеки по яркости нисколько не уступают малиновому балдахину. Руиса же, казалось, это больше забавляло, чем смущало.
– Мне следовало подумать об этом, – сказал он с улыбкой. – Чита, естественно, приготовила хозяйские комнаты.
Их чемоданы уже были в спальне и наполовину распакованы. Очевидно, горничную, которая этим занималась, отвлекли, чему Ли была от всей души благодарна: удивление и смущение молодой жены хозяина, вызвало бы много кривотолков, а так свидетелем ее стыдливости был только Руис. Руис пришел ей на помощь.
– Здесь, есть гардеробная.
Он прошел через комнату, отодвинул еще одну малиновую с золотом штору. Ли думала, что это было окно, но за шторой оказалась дверь в маленькую комнатку, довольно уютную, но без роскоши.
– В последнее время мой дед плохо себя чувствовал. Тут спал слуга, пояснил Руис.
– А-а-а, понятно. – Ли подняла на него глаза. – А это… не вызовет… я хочу сказать, наверное, слуги будут из-за этого сплетничать.
Сплетничать они определенно будут. Когда они с Руисом жили в отеле, это не имело значения. Там все вокруг были незнакомы, и с ними они больше никогда не встретятся. Здесь же множество глаз будет следить за ними, а и жить им придется гораздо дольше, чем в Мехико Сити. И хотя слуги относились к ним дружелюбно, сомневаться не приходилось, что они начнут гадать, не поссорился ли их господин со своей женой, что будет не очень хорошо. Однако делать было нечего. Если бы в комнате было две кровати, Ли, может быть, и сумела бы набраться храбрости и предложить, чтобы они жили в этой комнате. Она сделала бы это, стараясь казаться холодной и практичной, будто это единственно возможное и совершенно обычное решение. Но при данных обстоятельствах это совершенно исключалось.
Пока Руис ходил отдать распоряжение постелить кровать в гардеробной, Ли подошла к своим чемоданам, чтобы разобрать их, но не успела: постучавшись в дверь, вошла молоденькая горничная. У видев Ли, собирающуюся разбирать чемодан, мексиканка очень удивилась. Не в обычаях дамы в теперешнем положении Ли, как «хозяйки» Карастрано было самой разбирать или упаковывать чемоданы. Позабавившись удивлением горничной, Ли сделала вид, что пошутила, и отошла от чемоданов. Теперь она леди, хозяйка и должна подчиняться принятому этикету. А Мария с улыбкой одобрения снова принялась разбирать чемоданы, поглядывая на молодую хозяйку с застенчивым восторгом и уважением.
Ли пошла принять ванну перед ужином, и, когда вернулась, Мария ждала, чтобы помочь ей одеться. Снова усмехаясь про себя, Ли уступила и смирилась с тем фактом, что ей прислуживали, что для нее было совершенно новым явлением.
Ли надела белое платье, очень элегантное и очень дорогое, несмотря на простой покрой. Она купила его перед отъездом из Англии. Это было такое платье, какое она никогда раньше не смогла бы себе купить, и оплачено было со счета в банке, открытого для нее Руисом. Когда они приехали в Мехико, Руис открыл другой счет на ее имя, и уже зная по опыту, как бесполезно спорить с ним, Ли уступила, намереваясь тратить как можно меньше денег, только на одежду, которую покупать было совершенно необходимо: как жена богатого человека, она должна была одеваться хорошо, но она все равно не собиралась сорить деньгами. Руис и так уже подарил ей сапфировое кольцо и чудесную норковую шубку.
Ли уже закончила свой туалет, и Мария укладывала ей волосы, когда Руис вернулся. Он улыбнулся ей так, что сердце бешено забилось, – Мария была в комнате, разумеется, именно потому он так улыбнуться – и отправился принимать ванну. Ли услышала, как он напевал, и улыбнулась. Казалось, что сегодня хозяин Карастрано был счастлив, сегодня был первый день его возвращения домой. Следовало признать, что леди Алдорет тоже чувствовала себя счастливой, хотя в глубине души она сознавала, что все это ненадолго, что вскоре ей придется уехать в Англию, где жизнь вернется в прежнее русло. Но как бы не сложилась ее дальнейшая жизнь, она была уверена, что никогда не сможет забыть человека, бывшего ее мужем. Жизнь не обязательно должна быть такой, как раньше – если она пожелает, у нее может быть свое маленькое дело – Руис сделал все, чтобы она в будущем была независима.
