Текст книги "Темная звезда"

Автор книги: Нерина Хиллард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8

В день свадьбы ее разбудил гром, Ли повернулась в постели и с отвращением посмотрела на промокший мир за окном.

Не предвиделось ничего романтического в ее замужестве с человеком, который был для нее почти незнакомцем. Но ей, по крайней мере, хотелось бы, чтобы в этот день светило солнце. Возникло такое настроение, будто и природа напоминала ей: брак будет безрадостным, потому что она выходит замуж за нелюбимого… Но не более чем через час после ее пробуждения в такую унылую погоду, перекаты грозы замерли вдали, солнце ярко засверкало, и Ли пришлось признаться себе, что она не чувствует, как ожидала, большого горя из-за потери Брюса, и отчасти потому, что в последнее время много думала о Руисе Алдорете.

Сейчас она готова была признать только это – и не более, потому что где-то в подсознании у нее все еще таилось чувство опасности. Ли не хотелось приходить ни к какому определенному заключению, почему ее будущий муж занимает так много места в ее мыслях. Ей не хотелось даже думать о том, почему она так возбуждена, одеваясь для церемонии, которая должна произойти в мэрии и вовсе не будет похожей на обычную свадьбу.

Жюли ворвалась в ее комнату с указанием, что она должна завтракать в постели, и после этого, хотя Ли и понимала, что время двигалось с обычной скоростью, оно, казалось, полетело и события нагромождались одно на другое. Было такое ощущение, будто не прошло и мгновения с тех пор, как она встала с постели – последний раз со своей кровати в родительском доме, – приняла теплую благоухающую ванну, оделась, в последний раз убедилась, что все мелочи ее туалета приведены в порядок и отправилась в мэрию.

Перед их выездом, в аромате духов и в соболиных мехах прибыла Стелла и дружелюбно расцеловала свою сестру, желая ей всего самого наилучшего. Судя по выражению ее лица, ей хотелось бы еще кое-что добавить, но, к счастью для Ли, отец уже ждал их на выходе, в холле, совершенно готовый к церемонии, с гвоздикой в петлице и необычайно нервничающий, и у Ли не было намерения его задерживать. Не говоря уже о том, чтобы заставлять и Руиса слишком долго ждать прибытия невесты.

Когда они прибыли, жених уже был там, и по его внешности никак нельзя было заметить, проявления каких-либо эмоций. Темные глаза с совершенно непонятным выражением быстро осмотрели Ли, и она не могла угадать, как он воспринял то, что на ней было белое платье для церемонии, которая была всего-навсего официальным оформлением сделки, – Ли не хотелось разочаровывать родителей, выходя замуж не в традиционно белом платье. Сам же Руис, как всегда, был безукоризнен – высокий, смуглый – он был поразительно привлекателен. Настолько, что Ли подивилась, почему она никогда раньше не замечала по-настоящему, как он красив и притягателен.

Ли не поверила бы этому месяц назад, – скажем в тот памятный день, когда серьезно и убежденно старалась уверить Жюли в его неспособности заставить девушку увлечься им, – что однажды она, Ли, будет стоять с ним рядом и повторять слова, которые должны были связать ее с ним теснейшей связью, какая только возможна между мужчиной и женщиной? Ли ни за что бы этому не поверила, так как меньше всего могла предположить, чтобы что-то подобное могло бы произойти с ней. В тот день она была невестой Брюса, а сегодня выходила замуж за Руиса Алдорета. Простая короткая церемония подходила к концу, и Ли вдруг осознала, что ее имя теперь Ли Алдорет, и это не показалось ей особенно странным. Новое имя было мелодичным, как будто эти имя и фамилия были созданы друг для друга, хотя с владельцами их все обстояло иначе.

Ли Алдорет. Она повторяла имя про себя и услышала, как чиновник мэрии с улыбкой предложил жениху поцеловать невесту. Без малейшего колебания Руис обнял ее одной рукой, другой повернул к себе и, склонив темноволосую голову, прикоснулся губами к ее губам в традиционном венчальном поцелуе. На этот раз в поцелуе не было того огня, но он все же был ей приятен, и вдруг, встретившись с ним взглядами, она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Догадался ли он о ее мыслях и чувствах?

Стелла же в это время переживала величайшее в своей жизни потрясение. Как это так – Ли, кто-кто, но уж никак не Ли – сумела выйти замуж за такого человека! Высокого, стройного, и явно чувствовалось, мужественного и сильного. Стелла отметила и пропорциональные черты лица, и красивое очертание тонких губ, говорящих о страстной натуре, и темные волосы, отливающие синевой, как вороново крыло. Руис, безусловно, обладал тем очарованием, которое так притягивало женщин. Темные глаза смотрели на жену со снисходительной улыбкой таившейся в самой их глубине.

Его жена!

Ли вышла замуж за такого человека. Богатство, положение, молодость и неотразимая притягательность. Стелла почувствовала… зависть. Она скрывала ее во время церемонии, но после церемонии весело взглянула на Руиса и рассмеялась.

– Я надеюсь, вы будете заботиться о моей сестре, сеньор Алдорет.

Она намеренно обратилась к нему с этим испанским обращением, и губы ее изогнулись в сладкой улыбке, а Руис посмотрел на нее непонятным взглядом.

– Постараюсь и… еще постараюсь сделать ее счастливой.

– Я буду счастлива уже оттого, что ты будешь рядом, – улыбаясь, сказала Ли. Это было сказано для Стеллы, но ей самой подумалось: насколько правдивыми были ее слова на самом деле. Снова интуиция, подсказала ей, что это слишком близко к правде.

– Боже, вы оба заставили меня расчувствоваться, – весело объявила Стелла. – Я вот-вот расплачусь.

Но судя по ее виду она вовсе не собиралась плакать, хотя Керри, внимательно за ней следившая, подумала про себя, что если она и заплачет, то не из добрых чувств к Ли, а скорее, из зависти.

Керри заметила прищур прекрасных глаз актрисы, когда ту впервые представили Руису, и не пропустила ни одного оттенка из выражений проскользивших по ее лицу.

«Итак, Стелле понравился и этот мужчина тоже?»

– мрачно думала Керри. Не удовлетворившись тем, что отобрала у своей сестры одного, она протягивает жадные руки с ярко алыми ногтями в предвкушении еще одной победы.

А Руис Алдорет? Она взглянула на него, но угадать, какое впечатление производила на него Стелла, было совершенно невозможно. Это его очарование, когда ему хотелось, делало его совершенно непроницаемым. «Возможно, восхищен ею, как любой другой мужчина, – с отвращением подумала Керри, – и если это чисто деловое соглашение, то какое он имеет право заставлять Ли выглядеть так, как в тот вечер в холле. Потому что тогда было совершенно очевидно, что он ее поцеловал и это был не простой поцелуй. А ведь для него это, наверное, было просто „проходящим капризом“. Хотя, она должна была признать, что сейчас, после слов чиновника, ему ничего другого не оставалось делать».

Любовь и мужчины! Одно просто страшная обуза, а другое совершенно ненадежно. Любая девушка, наделенная здравым смыслом, постаралась бы держаться подальше и от того, и от другого. Люди, знакомые с мисс Розалин Керриган, очень бы удивились, узнав о подобных мыслях, и поняли бы, что, в сущности, совсем не знали ее. Она могла шутить и посмеиваться и даже слегка пофлиртовать, но никогда не намеревалась принимать всерьез ухаживания ни одного мужчины. Разумеется, у нее были для этого причины, но об этом знали очень немногие.

Мужчины! От них гораздо больше неприятностей, чем хорошего, они вовсе не стоят того беспокойства, которое из-за них приходится претерпевать. Они так легко могут перевернуть всю твою жизнь и делают это совершенно небрежно, как бы между прочим. Сначала Брюс позволил Стелле околдовать себя и стал смотреть на нее собачьими глазами. Потом Руис Алдорет решил приласкаться к Ли, когда ему не следовало делать ничего подобного, – это было чисто деловое предприятие, и мало того, его, как и всякого другого, привлекла красота Стеллы.

Мужчины слепы, как кроты! Не видят ничего, кроме блестящих черных волос и раскосых зеленых глаз… Не в состоянии разглядеть за внешней красотой отвратительный внутренний облик этого человека.

После регистрации был небольшой, скромный прием, потом Ли переоделась в дорожный костюм, очень симпатичный, темно-зеленого цвета. Вокруг нее суетилась Жюли, а Маргарет изо всех сил старалась удержаться от слез, так и просившихся из глаз.

– Родная моя, я уезжаю всего-навсего в Мексику, а не на Луну, – укоряла ее мягко Ли. И к тому же совсем ненадолго, думала она про себя. Ее мать не могла знать, что старшая дочь рассчитывает довольно скоро возвратиться домой.

– Я знаю. Но всегда считалось традицией поплакать во время венчания, улыбаясь сквозь слезы, извинялась Маргарет. Пальцы ее в мимолетной ласке коснулись ярких волос дочери. – Я надеюсь, что ты будешь очень счастлива, родная. Он… Я уверена, что Руис такой человек, на которого можно положиться.

– Я в этом тоже уверена, – тихо согласилась Ли, и на некоторое время у нее возникло странное чувство сожаления о том, что это не настоящая свадьба. Он мог бы сделать женщину счастливой, и она во всем могла бы положиться на него…

И все равно, когда она поняла, как летит время, ее охватила паника. Скоро она должна уехать вместе со своим – почти совершенно незнакомым человеком мужем. Возможно, воспоминание о том огненном, диком поцелуе или, может быть, пожелание Жюли: «Счастливого медового месяца» – вызвали пробежавший по ее спине холодок возбуждения и одновременно страха.

Каково было бы отправиться с ним в настоящее свадебное путешествие, чтобы он целовал ее так же, как в тот вечер в холле? Когда Ли потом думала об этом, она пришла к выводу, что так он отплатил ей за ее высказывания у Рикки. Но это не отрицало того, что, по всей вероятности, и его самого захватило совершенно неожиданное очарование момента.

И во второй раз она поймала себя на желании, чтобы ее замужество было настоящим, но ей все еще не хотелось заглядывать глубже, понять причину этого странного желания. Возможно, неосознанно Ли знала ее, но не желала признаться в этом даже себе самой.

Они недолго присутствовали на приеме, – им нужно было успеть на паром. Пока они ехали на машине, Ли незаметно поглядывала на своего мужа.

Муж!

Как странно звучит это слово, но довольно приятно, должна была признать Ли. И какой привлекательный мужчина стоит за этим словом. Кто бы мог подумать всего месяц назад, что тот холодный, довольно неприятный человек из офиса мог превратиться в такого мужчину, заставляющего ее чувствовать приятное возбуждение… и у которого сейчас по губам скользила едва приметная улыбка, так изменившая его, до того твердо сжатый рот – как будто он знал, что Ли смотрит на него, но не собирался ответным взглядом подтвердить это. Итак, она уютно запахнулась в норковую шубку, которую он подарил ей на свадьбу, чувствуя себя гораздо счастливее, чем это позволяли обстоятельства.

Она чуть-чуть улыбнулась про себя, когда нежный мех коснулся ее лица. Из-за шубки у них едва не произошла ссора. Она, должно быть, стоила целого состояния. Но протесты Ли, что раз женитьба их не настоящая, то нет причины дарить такие чудесные и слишком дорогие подарки, были отметены его твердым желанием, чтобы она приняла ее. Внешне это нормальная свадьба, сказал он, и совершенно естественно, чтобы он сделал невесте свадебный подарок. Кроме того, ему необходимо, чтобы их свадьба казалась похожей на любую другую свадьбу. И еще он сказал – не принимая никаких возражений, что вполне может позволить себе сделать ей такой подарок. Ли, встретив такое упорное сопротивление и холодное неудовольствие, сдалась, сделав неожиданное для себя открытие, что она совсем не хочет поссориться с ним.

С того момента в их отношениях произошло еще одно изменение. Ли больше не замечала в его глазах чуть издевательской насмешки, теперь, когда он смеялся, это был дружеский смех. Возможно, какая-то женщина заставила его когда-то думать, что от него всегда ожидают дорогих подарков и всегда принимают их с жадностью. Теперь же ее резонное нежелание принимать такие дорогие подарки разрушили тот старый барьер, всегда вызывавший ядовитую насмешку, презрительно кривившую его красивый рот.

Когда они поднимались на борт лайнера, который должен был доставить их в Америку, Ли оглядывалась вокруг с живым интересом. «Голубую Дымку» как-то назвали лайнером миллионеров, и Ли в глубине души было очень приятно, что такое богатство окружало ее.

Не гоняясь за богатством, Ли все же признавала, что иметь много денег могло бы быть очень неплохо и что провести хотя бы несколько месяцев среди такой роскоши, вероятно, будет очень, очень приятно.

В это время ей пришла в голову странная мысль.

Когда-то в разговоре с Жюли она сказала, что не сменяла бы Брюса на самого симпатичного миллионера в мире. И вот она. Ли, на борту «Голубой Дымки», замужем за мужчиной, не просто симпатичным внешне и если и не совсем миллионером, то очень и очень богатым. И все же его деньги, по-настоящему, ничего для нее не значили, хотя, как она подумала несколько минут назад, было бы ненормальным не получать удовольствия от вещей, которые можно купить за деньги. Однако Ли могла теперь признаться себе самой, что гораздо больше всего остального интересен ей он сам. Он интересовал ее гораздо больше, чем следовало бы.

Когда они добрались до каюты, точнее, нескольких комнат, которые были для них заказаны, их роскошь поразила Ли, так что она даже застыла в удивлении, так как думала, что такое существует только в кинофильмах. У них была своя гостиная, своя собственная, с двумя дверями, ведущими из нее. Но когда Ли открыла одну из дверей, у нее вдруг гулко застучало сердце: она увидела там две односпальных кровати. Потом оно забилось еще быстрее, когда Ли почувствовала, как Руис положил ей на плечи руки, поворачивая к себе.

– На другой стороне гостиной есть еще одна каюта, – сказал он тихо. – Я воспользуюсь ею. – На губах его мелькнула тень улыбки. – Я специально заказал такой номер.

– А-а. – Она чувствовала, что надо было сказать что-то еще, но совершенно ничего не приходило в голову, никакого небрежного замечания, чтобы рассеять саму мысль, что она вообще могла подумать, что они смогут жить в одной каюте. Даже глупое маленькое замечание, что стюартам покажется странным, что они вдвоем будут занимать столько кают, осталось невысказанным, так как еще ухудшило бы создавшуюся ситуацию.

– Мне следовало бы извиниться за то, что я так поцеловал тебя в тот вечер у тебя дома, – неожиданно сказал он. – Это беспокоило тебя? Не надо бояться, что я снова сделаю это.

Последовала небольшая пауза и потом, когда следовало закончить этот разговор, Ли услышала собственный голос:

– Ты сделал это потому, что я так говорила в тот день у Рикки?

– Отчасти, – признался он. – Ни один мужчина не воспринял бы те замечания как комплимент, и…

– теперь в его глазах замелькали искры улыбки, – все это далеко от истины. Я точно такой же, как и любой другой мужчина, к тому же еще наполовину испанец. (Было ли это сказано, как бы в предупреждение?). И к тому же ты очень привлекательная девушка. Может быть, потому я так и поцеловал тебя. – Снова в глубине его глаз мелькнула улыбка.

– И возможно, ты была не очень против?

Ли почувствовала, как краснеет, и с досадой подумала, что ведет себя, как неопытная школьница. Куда подевались – умение держаться и самообладание? Когда они работали в офисе, он никогда не заставлял ее чувствовать такое, но в офисе они были гораздо дальше друг от друга. Совершенно определенно. Ей никогда не пришлось бы слышать от него вопрос, не возражала ли она против его поцелуев, и отвечать на этот, по крайней мере, заставляющий ее смутиться, трудный вопрос. Она никогда даже не подозревала о существовании этого, вызвавшего у нее такое волнение, незнакомца, пока работала на него все эти годы. Как он и сказал, ее высказывания у Рикки были совершенно неверны.

– Ты была против?

Она быстро взглянула на него, потом опустила глаза.

– Нет, не была. – В конце концов, если бы она ответила иначе, это прозвучало бы, как пощечина, тем более что она действительно не имела ничего против. И более того, его замечание сказало ей, что он понял бы, что она бы солгала, ответив иначе, и задумался бы, почему она это сделала.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Я рад, что ты оказала мне честь, сказав правду. Ли откровенно посмотрела на него.

– Ты ведь понял бы, если бы я солгала, верно? Он кивнул.

– Да, понял бы. – Потом он наклонился и слегка дотронулся губами до ее губ, шутливо добавив:

– Ну вот, я и нарушил свое собственное обещание, – и Ли поняла, что ей совершенно не важно сколько еще раз он «нарушит свое собственное обещание».

«Боже! Да что со мной такое?» – подивилась она. Было такое чувство, будто происходит что-то необратимое и неизбежное… и все же нисколько не страшное. Она даже осознала, что несколько разочарована оттого, что это замужество будет недолгим.

Пока стюардесса распаковывала вещи, и ее и Руиса, он пошел к казначею, а Ли решила подняться на палубу. Очень скоро он закончил свои дела и подошел к ней.

– Теплоход вот-вот отправится, – сказал он тихо, и взгляд его устремился куда-то далеко вперед, как будто мыслями он обогнал корабль и забыл о стоящей рядом с ним девушке. Но едва Ли подумала об этом, как он чуть подвинулся и улыбнулся ей, обняв ее за плечи. Совершенно бессознательно, Ли прислонилась головой к его плечу, его рука обняла ее еще крепче, и оба стали смотреть, как увеличивалось расстояние между кораблем и доком, словно пропасть между старой жизнью и новой. И Ли старалась не думать, что ее новая жизнь будет недолгой и что наступит день, когда ей придется снова преодолевать эту пропасть и возвращаться к своей старой жизни.

Когда в этот же вечер они входили в большую столовую, Ли оглядывалась вокруг с наивным наслаждением и радостью от необычайной для нее роскоши, о которой она до сих пор и не ведала. У них был маленький столик на двоих, а после ужина они отправились в бальный зал, который уже был открыт. Хотя это и был только первый день путешествия, на борту уже царила праздничная атмосфера, возможно, потому, что путешествие до Америки было относительно коротким и те, кому этого хотелось, торопились насладиться легкомысленным весельем. Люди уже танцевали, и они тоже сразу пошли танцевать, сделав открытие, что им было очень легко вместе двигаться в танце. Весь остаток вечера они смеялись и разговаривали, хотя свадьба была только что – утром.

Позже, ночью, Ли лежала одна в роскошной каюте и смотрела на огромную кровать… и размышляла.

Странная свадебная ночь. Несколько месяцев назад она думала, что с ней будет Брюс, но если бы с ней был он, не было бы этой роскошной каюты… и не было бы этого одиночества. Лежит ли сейчас Руис в своей каюте, глядя в потолок и чувствуя себя так же одиноко, или он, может быть, думает о девушке, с которой был когда-то обручен.

Это, разумеется, послужило толчком для новых размышлений. Какой была та девушка? Что она такое сделала, что превратило его в такого холодного и недоступного человека, каким Ли знала его и посчитала его замкнутость и надменность главными качествами? Теперь она понимала, что это не так, но удар, заставивший его стать таким, должно быть, был очень жестоким и болезненным, нанесшим ему глубокую душевную рану и оставившим след горечи и недоверие ко всем женщинам. С чувством спокойного удовлетворения Ли замечала, как теперь проходят и горечь, и разочарование, но все же ей хотелось быть способной чем-то помочь ему, чем-то более значительным, чем раньше.

Начинался рассвет, когда она наконец задремала. Но самое замечательное на роскошном лайнере, как она узнала, было то, что рано вставать на завтрак было не нужно.

Когда она вышла, Руис уже ждал ее в их гостиной и встретил ее улыбкой.

– Я заказал завтрак сюда.

– Чудесно. – Она села в удобное кресло. – Я чувствую себя такой ленивой. Он снова улыбнулся в ответ на эти слова.

– Что бы ты делала, если бы все еще была в Англии?

– До того, как все это произошло, ты об этом? – Когда он кивнул, она взглянула на часы и усмехнулась. – Молотила бы на машинке и поджидала перерыва на утренний чай, или слушала раздраженный звонок от некоего джентльмена, что-то потерявшего и не способного найти потерянное самостоятельно.

Одна темная бровь насмешливо поднялась.

– Со мной было так трудно работать?

– Ну, иногда, – шаловливо улыбнулась Ли.

– Ив таких случаях тебе очень хотелось высказать мне все, что ты обо мне думала?

– Ну уж нет, я просто игнорировала все его вспышки дурного настроения, откровенно призналась она и усмехнулась, увидев выражение его лица.

– Ах ты, petite!.[4]4
  Petite – маленькая, миниатюрная.


[Закрыть]

Никто еще так ее не называл, и она не удержалась от смеха, так как всегда считала себя высокой и уж определенно не petit, миниатюрной шаловливой и кокетливой девушкой, которых так называли обычно.

Он смотрел на нее с любопытством.

– Не могу понять, как я не разглядел тебя раньше, – медленно проговорил он. – Ты всегда казалась такой…

– Как один из предметов мебели? – осведомилась она, когда Руис задумался.

– Наверное, что-то в этом роде.

– А разве ты не этого хотел? Я очень серьезно относилась к своей работе, очень серьезно… собиралась сделать себе карьеру, пока не встретила Брюса, сказала она, и голос ее чуть дрогнул. – Я была намерена сделать все, чтобы моя карьера была успешной, потому и стала относиться к тебе так, как тебе было нужно. Тебе нужен был еще один предмет, ты его и получил.

– Должно быть, это требовало постоянного самоконтроля, – довольно сухо сказал он. – После старой мисс Соме я часто менял секретарш, пока не заполучил тебя.

Ли кивнула, но глаза ее насмешливо искрились.

– В какой-то степени это было даже забавно. Темные глаза прищурились.

– Может и хорошо, что я не знал, какая ты на самом деле под этой мраморной маской.

– Почему? Разве это что-либо изменило?

– Думаю, нет, – немного озадаченно покачал он головой. – Если бы не это завещание, я бы и не узнал, какая ты на самом деле.

– А что заставило твоего деда сделать такое завещание? – с интересом спросила она. Он усмехнулся чуть кривовато.

– Разве это не очевидно? – ответил он вопросом на вопрос, и Ли почувствовала, что краснеет, запоздало вспомнив, что сама думала о причине, вызвавшей именно такое условие завещания. – Он хотел наследника для Карастрано. – Он вдруг как будто забыл про нее и смотрел на свои стиснутые на коленях руки. – Я терпеть не могу, чтобы мне приказывали, что делать! – почти выкрикнул он. – Когда-то он имел власть сделать это. Я не позволю, чтобы это произошло снова.

Лицо его потемнело. Ли часто видела его таким в офисе.

– Значит, ты… – начала она, но он прервал ее, почти бессознательно.

– Я с самого начала намеревался обойти это условие. Я женат, так что теперь нет препятствия тому, чтобы я унаследовал Карастрано.

– А разве это… не обман, ну… чуть-чуть? – тихо заметила Ли.

– Обман?

– Да. – Она кивнула. – На самом деле ты получаешь наследство, не соблюдая условие. – Она сама не знала, как у нее хватило духа сказать это, но она с удивлением услышала собственный голос.

Он посмотрел на нее с насмешкой, которую она частенько замечала в его глазах в первые дни их странной помолвки-сделки.

– Ты предлагаешь, чтобы условие было соблюдено до конца? Ли почувствовала, что снова краснеет.

– Я ничего не предлагаю. – Она заставила себя ответить достаточно уверенно, хотя смущения ей было не скрыть. Но начатый разговор было уже трудно прекратить. – Может быть, если бы ты не рассердился из-за этого условия, поставленного твоим дедом, то мог бы жениться нормально.

– Может быть, я не хотел полностью сдаться на его милость.

– Тогда, значит, когда наш брак аннулируется, ты просто проведешь всю оставшуюся жизнь в Карастрано, а после твоей смерти оно перейдет в чужие руки… если, конечно, нет других членов семьи?

– Больше никого нет, – отрывисто ответил он. Он снова хмурился, как будто ему была неприятна мысль о том, что Карастрано попадет в чужие руки. Наверно, мне не следовало слишком сильно винить его, – заметил он через минуту. – В Мексике принято, что брак организуют родители, таков обычай. Я, должно быть, слишком долго прожил в Англии и забыл об этом. – В глазах его замерцала слабая улыбка. – Что же ты тогда предлагаешь?

Ли отвела взгляд.

– Я не могу сказать, что тебе делать. В конце концов, такие вещи надо решать тебе самому, но, думаю, твой дед, должно быть, так же сильно, как и ты, любил Карастрано. Иначе он не поставил бы такого условия, надеясь таким образом не дать ему попасть в чужие руки. – Это был удивительный разговор, и чтобы он не понял ее неверно, она поспешно добавила:

– Когда наш брак будет расторгнут, я думаю, будет несложно организовать такую женитьбу, какую имел в виду твой дед. Но на этот раз это будет твое собственное решение. Ты женишься не ради получения наследства.

– Другими словами, я решу это сам, по своей воле, а не по его?

– Да.

– На послушной испанской девушке, которая выйдет за меня по команде своей семьи. – Он недовольно рассмеялся. – Ты предлагаешь мне сделать это?

– Я не могу ничего предлагать. – Она снова отказалась дать точный ответ. У меня были собственные причины для этого брака, и… и…

– И ты не желаешь, чтобы он продлился, – за нее закончил он.

Он поднялся на ноги и мгновение смотрел на нее совершенно непонятным взглядом, потом вышел, пробормотав что-то о кончившихся сигаретах и что надо сходить в магазин.

Когда он вышел, Ли заметила, что сильно сжимает руки, даже пальцы заболели. До сих пор она не замечала боли, возможно, потому, что этот разговор затронул ее, и она испытывала неясное предчувствие другой боли, когда их брак будет расторгнут.