Текст книги "СТРАХ (ЛП)"
Автор книги: Нения Кэмпбелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Ее телефон запищал, пресекая эту мысль в зародыше. Гэвин убрал руку с ее лица, как будто снимая темное заклинание, возвращая Вэл подвижность, и волю.
– Мне нужно идти, – выпалила она, выхватила у него свой стакан и быстро пошла прочь, чувствуя, как взгляд его глаз прожигает ей спину. Уходя, она почти ожидала, что он схватит ее.
Не отпустит.
И, возможно, проклятие все-таки не было снято до конца, потому что маленькая, но значимая часть ее не возражала бы, если бы Гэвин это сделал.
«Что со мной происходит?»
Глава 4
Вэл внимательно разглядывала учеников на уроке изобразительного искусства, чтобы понять, действительно ли Гэвин был в ее классе, как он утверждал.
Ей потребовалось больше времени, чем она предполагала, чтобы найти его. Для такого высокого парня он маскировался с поразительной легкостью. Черная футболка и темные джинсы делали его почти невидимым в школе, где девяносто процентов учеников носили этот цвет, считая невероятно модным.
Тем не менее, она нашла его и, воспользовавшись тем, что он отвлекся на рисование углем, принялась внимательно изучать. Гэвин сидел в заднем ряду, что ее нисколько не удивило. Вокруг него царил беспорядок, который он сам и устроил. В «Петвилле» он показался ей довольно брезгливым (несмотря на явное равнодушие к крови), но теперь его руки были испачканы углем, которым он рисовал. Она смотрела, как он поправляет очки, оставляя на лице черные пятна.
Вэл почувствовала дикое желание рассмеяться и уставилась на свою работу, прежде чем этот смех смог раздаться. Глупо. Если он уже не считает ее идиоткой, то неприятный смех и фырканье – верный способ подтолкнуть его в этом направлении.
Скорее всего, он считал ее сущим ребенком.
Выражение ее лица посерьезнело, когда она изучила то небольшое продвижение, которое сделала в своем рисунке. Она решила набросать котят из зоомагазина – а потом, позже, детально их проработать, – но у нее возникли проблемы с правильным выражением мордочек. Их глаза выглядели слишком человеческими.
Задумавшись, она наклоняла голову так и этак, чтобы рассмотреть рисунок под новым углом. Наверное, можно сказать, что это вышло намеренно. Что это… как оно называется? – антропоморфное изображение.
Но она будет знать, и этот незначительный недостаток будет беспокоить ее, пока она не сделает все правильно.
Холодное, влажное ощущение щекотало ее кожу, когда она сменила позу, совсем забыв о кисти, зажатой в пальцах. Вэл прижималась щекой к кисти с краской бог знает сколько времени. Она встала, осторожно держа руки перед собой, и пошла умыться в раковине похожей на корыто, встроенной в дальнюю стену, рядом с дверью.
Оранжевая краска капала с ее ладоней и спиралью стекала в канализацию, слишком напоминая кровь. Прямо как кадр из культовой сцены в душе в фильме «Психо». Вэл потрясла руками над раковиной и оторвала бумажное полотенце от ближайшего рулона, повернулась и чуть не врезалась прямо в Джеймса Льюиса.
– Как дела? – спросил он. – У тебя на носу краска.
– Отлично. – Она вытерла лицо влажным бумажным полотенцем. – Стерла?
– Ага, теперь порядок. Да, кстати, я получил твое сообщение в Фейсбуке.
Вэл проделала дырку в бумажном полотенце.
– Получил?
– Угу. Прости. У меня не было возможности ответить до сегодняшнего утра, а потом мне пришлось спешить в класс. Я был занят. Футбол, знаешь ли.
Если Гэвин был темноволосым, волосы Джеймса – светлые. Рыжеватые, примерно на два оттенка темнее и коричневее, чем у нее, с золотым отливом. Он был обладателем очаровательных зеленых глаз и кривой улыбки, способной разбить сердце.
И сейчас он решил ей воспользоваться. «Ой, блин» версия, которая помогала ему успешно выбираться из неприятностей, причем не раз. Она могла даже подействовать на Вэл, если бы это не было такой вопиющей ложью. Вэл разрывалась между весельем и раздражением. Обычно она верила людям, не думая лгут они или нет. Не часто ей удавалось подловить кого-нибудь на откровенном вранье.
Но если она укажет Джеймсу на его ложь, это не принесет никакой пользы. Только выставит ее похожей на отчаянную преследовательницу, следящую за его профилем, чтобы узнать, был ли он в Сети. Словно она какая-то психованная сталкерша. Лиза много раз говорила ей, что мальчики не любят девочек-собственниц, что конечно глупо, учитывая, как ведут себя мальчики-собственники.
Вэл вспомнила своего преследователя, и ее передернуло от ужаса.
– Все в порядке, – пробормотала она.
Но на самом деле это было не так.
Улыбка Джеймса стала шире.
– Хорошо. Я рад. Потому что я чувствовал себя отвратительно из-за этого.
«Держу пари, так оно и было».
– Но я все равно сходил бы в кино с тобой и Лизой.
Вэл ничего не ответила, и он продолжил:
– На какой фильм вы собирались? Есть один крутой экшн…
Опять это слово «круто». Что заставило Лизу думать, что это приглашение сработает? Джеймс даже ей не заинтересовался. Она в этом уверена. Во всяком случае, не как девушкой. Парни не смотрят так на девушек, которые им нравятся.
Он явно не заботится ни о ком, кроме себя…
– …отличный рейтинг по отзывам…
Раздавшийся стук с задних рядов, дал Вэл благовидный предлог, отвлечься от бессвязного монолога Джеймса. Гэвин исчез со своего места, а его сосед по столу уставился в пол. Брови Вэл изумленно поползли. Она видела, как его макушка выглядывает из-за стола. Что он может делать?
– …не большой поклонник мелодрам, но я бы хотел посмотреть…
«Должно быть, он что-то уронил», – решила она.
– …хорошая драматическая комедия…
О, он идет сюда!
– … и какой-нибудь триллер, если уж на то пошло… – Даже Джеймс, хоть и был погружен в себя, заметил, что реакция аудитории не соответствует его представлениям о том, что такое восторг. Он оглянулся, чтобы посмотреть, что привлекло всеобщее внимание, и скривил губы. Выражая тем самым досаду, как отметила Вэл.
Не обращая на них внимания с небрежностью, которую, несомненно, практиковал перед зеркалом, Гэвин выбросил сломанный угольный карандаш, теперь разломанный на две отдельные части. Смыл черноту с рук и лица, а затем потянулся за бумажным полотенцем, случайно задев ее бок. Она взглянула на него, и ей показалось, что он подмигнул.
– В любом случае, что-нибудь из этого тебе нравится? Лиза говорит, что ей все равно.
Вэл скомкала бумажное полотенце, которое все это время крутила в руках, и выбросила его в мусорное ведро.
– Я не уверена.
– Фильм трудно выбрать?
– Нет. На самом деле занята. Я в легкоатлетической команде, ты же знаешь, – добавила она, бессознательно насмехаясь над его прежним тоном. – Увидев его непонимающий взгляд, она добавила: – Ты ведь знаешь, что я в легкоатлетической команде?
– Э-э, да. Мне кажется, я уже видел тебя в форме. Ты ведь носишь ее в дни игр?
Носить спортивный бюстгальтер и шорты из спандекса в школу? Дни игр? Ради всего святого.
– Нет, я не ношу ее в школу. И у нас нет дней игр. Я не болельщица. – Вэл устала намекать. – Я в ней на своей фотографии в профиле. В Фейсбуке.
«Ты бы знал, если бы действительно смотрел мой профиль, лжец».
У Джеймса хватило совести покраснеть.
– Э.
Вэл посмотрела на него.
– Ты ведь даже не прочитал мое сообщение?
– Я прочитал уведомление по электронной почте на своем телефоне. То же самое.
Нет, это не так. Она вздохнула.
– Не думаю, что из этого что-то получится.
– Эй, – сказал он, слегка защищаясь. – Не обижайся, просто бег – это не мое.
– Дело не в беге, – горячий всплеск раздражения накрыл Вэл. «Как можно быть таким глупым». Это придало ей смелости. Достаточно, чтобы сказать:
– Не думаю, что ты понял, о чем я говорю. Лиза – наша Лиза – пыталась свести нас.
Искреннее удивление на его лице ранило больше, чем если бы он оскорбил ее напрямую.
– Что, устроить свидание?
– Да. Свидание.
– Господи.
– Это не важно.
Джеймс покачал головой.
– Я и не думал…
– Правда. Не бери в голову. – Внезапно почувствовав, что вот-вот расплачется, Вэл прошла мимо него и направилась к своему месту, но Джеймс схватил ее за руку.
– Эй, подожди. Извини.
Вэл отстранилась – но осторожно.
– Ничего страшного.
«Впрочем, мне все равно».
На самом деле нет. Вот в чем проблема. Ей не все равно.
Вэл провела теперь уже чистыми пальцами по волосам, глядя на незаконченный рисунок котят. Она потянулась к самой тонкой из кистей, чтобы начать работать над подробными отметинами их полосатого меха, как ее запястья коснулась скомканная бумага, нелепо лежавшая перед старой жестяной банкой, в которой хранились кисти. «Что это? Я не оставляла ничего здесь».
Она развернула бумагу, открыв черные карандашные записи, сделанные углем.
«По-моему, ты восхитительна».
У Вэл екнуло сердце. Восхитительна? Я? Она подняла глаза и увидела, что Гэвин пристально смотрит на нее, подперев подбородок тыльной стороной ладони. Она указала на записку, и он склонил голову, слегка улыбнувшись.
(Может я бы хотел… узнать тебя, вот почему).
Вэл сглотнула.
Ох, ничего себе. «Понятно», – подумала она.
***
У Вэл было странно приподнятое настроение, когда она шла через переполненный кафетерий, чтобы сесть за свой обычный столик с подругами. Рейчел и Линдси уже сидели там. Их учитель биологии на самом деле довольно крут и всегда выпускал свой класс на несколько минут раньше, если их лабораторные столы были чистыми, и это означало, что они всегда оказывались первыми в очереди на горячие обеды.
Даже несмотря на то, что ланчи в коричневых пакетах она обычно носила с собой в средней школе, мать все равно настояла на том, чтобы Вэл и сейчас их брала. Распаковывая пятый за неделю бутерброд с арахисовым маслом и бананом, Вэл смотрела на жирную пиццу своих подруг и думала, что горячие обеды могут стоить несварения желудка.
– А эта твоя подруга сегодня присоединится? – спросила Рейчел с набитым ртом. – Принцесса «Как Ее Имя»?3
– Лиза?
– Я предпочитаю «Как Ее Имя».
– Должна, – сказала Вэл. – У Лизы нет телефона, так что не знаю. Я не могу написать ей.
– О, нет, – Рэйчел изобразила притворный ужас. – Принцесса потеряла телефон?
– Лиза не так уж и плоха, – автоматически проговорила Вэл, задаваясь вопросом, так ли она в этом уверена сама.
– Может быть.
– Нет, – возразила Рейчел. – Я никогда не забуду, что она нам сказала.
– Ты про… о, про то, что она назвала нас «милой парочкой»?
– Что? – удивленно спросила Вэл, переводя взгляд с одной на другую, не совсем уверенная, что они говорят серьезно. – Когда это случилось? Вы никогда не говорили мне, что Лиза думает, что вы…
– Лесбиянки? – спросила Линдси, в то же время как Рейчел сказала: – Дайки?4
Линдси сердито посмотрела на нее.
– Рейчел, это оскорбительно!
– Мы обе знаем, что на самом деле Мисс Штучка думала именно об этом.
– Я уверена, что Лиза не имела в виду ничего плохого, – смущенно сказала Вэл.
– Она спросила, слушаю ли я «Indigo Girls»5.
– И она спросила, играю ли я в лакросс.
– Ты же играла в лакросс, – заметила Рейчел.
– Да, но она этого не знала. Она просто предположила.
Рейчел кивнула.
– Еще она спросила, как мы относимся к Тиган и Саре.
«О боже», – подумала Вэл в тот самый момент, когда поднос с грохотом ударился о фальшивую деревянную поверхность стола.
– Как вы, парни, всегда так быстро сюда добираетесь? Я шучу, без обид.
Бровь Линдси выгнулась так высоко, что почти исчезла в волосах. Рейчел выглядела так, словно не могла решить, смеяться ей до упаду или оскорбиться. К облегчению Вэл, она ограничилась презрительным фырканьем и откусила большой кусок пиццы.
Лиза с минуту смотрела на нее, потом повернулась к Вэл.
– Знаешь, Джеймс сказал мне, что ты на него злишься?
– Я бы не сказала, что злюсь. Скорее испытываю раздражение.
Вэл объяснила ситуацию, которая произошла в кабинете рисования, стараясь по очереди встретиться взглядом со всеми тремя девушками.
– Думаю, все к лучшему, – закончила она. – Я имею в виду, он выглядел удивленным.
– Ну и придурок, – поддержала Линдси. – Он даже не стоит твоего времени.
Лиза бросила на нее раздраженный взгляд.
– Я поговорю с ним, Вэл. Уверена, что он так не думает.
– А мне кажется да. «Ты носишь форму в школу в дни игр?» Во всяком случае, я бы предпочла опустить всю эту игру в «глухие телефоны». Слишком многое теряется в пересказе.
– Аминь, – подвела итог Рейчел.
– Мальчишки, – согласилась Линдси, кивая. – Разве они способны ничего не забыть?
– Вещи с буквой Х перед ними, – предположила Рейчел. – Как Х-Бокс. И фильмы с рейтингом X.
– В таком случае, уверена, что они будут в восторге, если мы наденем нашу форму, на свидание.
– И на нас будут пялиться, как на чирлидерш? Нет, спасибо. – Злость во взгляде Лизы стал еще яростней. Она была болельщицей. Словно только что осознав это, Рейчел широко раскрыла глаза, посмотрела на Лизу и невинно сказала:
– Без обид.
– А что насчет того парня, Вэл? Того самого, о котором ты рассказывала нам раньше? Тот, что постарше?
– Да, тот, который назвал тебя восхитительной. – Рейчел захлопала ресницами.
– Кто постарше? – спросила Лиза. – Почему я не… – она замолчала, сосредоточив недобрый взгляд на Вэл. – О, нет. Ты не…
– Все не так, – пробормотала Вэл, съеживаясь под взглядом Лизы.
– О, ты знаешь таинственного парня Вэл, Лиза? – усмехнувшись, спросила Линдси.
– Кто он? – спросила Рейчел. – Мне нужны «где», «когда» и «как», но особенно «где».
– Не говори им, – взмолилась Вэл.
– Почему нет? Если ты не хочешь меня слушать, то, может быть, твои лучшие подружки расскажут тебе, почему Гэвин Мекоцци – плохая компания.
– Какой Гэвин?
– Вот дерьмо, – проговорила Рейчел. – Думаю, тот самый, автор «Списка жертв».
– Нет, – засомневалась Линдси. – Он?
– Кто? – никак не могла взять в толк Вэл.
– Твой парень, Вэл, известен почти всем в школе как парень, написавший «Список жертв».
– Что за список жертв?
– Так называемый список, который пишут школьные стрелки, чтобы не забыть кого собираются убить в первую очередь.
– Очаровательно, – сухо сказала Рейчел.
Вэл побледнела.
– Он действительно его составил?
На этот раз ответила Линдси.
– Не совсем. Это долгая история, но в основном она сводится к эссе, которое он написал для урока английской литературы в прошлом году. По книге Ричарда Коннелла «Самая опасная игра», что задавали читать.
– Это небольшой рассказ об одном потерпевшем кораблекрушение парне, которого выбросило на берег к сумасшедшему старому болвану, который к тому же оказался бывшим охотником. И знаешь, что? Он решил, что обычная охота потеряла свою привлекательность…
– Охота ради убийства зверей, – добавила Линдси для Вэл.
– Ага, – сказала Рейчел. – Так вот, он… граф Золофт…
– Зарофф.
– Золофт, Зарофф, какая разница. Граф Зарофф решает, что отныне он будет охотиться на людей, так как они – единственный достойный вызов, оставшийся для него.
– Парень со «Списком жертв» – я имею в виду Гэвина, извини – сказал кое-что интересное об этой книге.
– Ага, интересное, вроде как «напугать до чертиков людей».
– Учительница выставила его эссе на всеобщее обозрение. Она сказала, что оно потрясающее, и именно такое, за которое смело можно поставить высший балл, и бла-бла-бла, но все знали, что его повесили потому, что школа хотела доказательств, на случай, если он действительно что-то подобное вытворит, что они не ответственны или вроде того.
– Что-то вроде перестрелки в школе, – уточнила Рейчел.
– О чем было эссе? – спросила Вэл.
– В общем, это была действительно жуткая работа о том, каковы шансы выжить у той или иной группы школьников, если они попадут в подобную ситуацию, – объяснила Лиза, перехватывая разговор, – ботаники, болельщицы, участники театрального кружка, спортсмены…
– Значит, это не список жертв, – сказала Вэл. – Я имею в виду, это жутко, но это не похоже на то, что он действительно всерьез рассматривал такое…
– «Болельщицы, вероятно, погибнут первыми, – произнесла Лиза, – потому что, несмотря на свой природный атлетизм, они никогда не знали, каково это – по-настоящему бегать». Это прямая цитата. Его эссе висит на стене моего класса. Я прочитала часть – и вынуждена была остановиться.
–Я тоже кое-что читала, – кивнула Линдси. – Он написал, что наиболее вероятно, что выживет какой-нибудь из застенчивых, тихих ребят, которых никто не подозревает, потому что его или ее «очевидная слабость» заставит их недооценивать, тем самым увеличивая его или ее шанс использовать одно из своих естественных преимуществ.
– Что, черт возьми, пробудило в тебе интерес к этому психопату? – поинтересовалась Лиза. – Потому что я думала, что мы уже все обсудили. Он тебе что-то сказал?
– …восхитительна, – вполголоса произнесла Рейчел. Линдси ударила ее по руке.
Вэл пожалела, что у нее нет с собой чего-нибудь холодного. Она покраснела, как помидор.
– О боже, Вэл, – простонала Лиза. – Он прожует тебя и выплюнет.
– Может, и не выплюнет, – усмехнулась Рейчел. – Нет, если ему понравится ее вкус.
Линдси ударила ее еще раз, сильнее.
– Ой! Только не рукой для лакросса. Это чертовски больно!
Лиза сердито посмотрела на них.
– Вэл, веришь ты мне или нет, он причинит тебе боль. Я не хочу смотреть, как это происходит.
– Эй, может быть, он действительно неплохой парень, – сжалилась Рейчел, увидев расстроенное выражение лица Вэл. – Я имею в виду, что Стивен Кинг, несомненно, душка и посмотрите на все это запутанное дерьмо, которое он пишет.
«Но Гэвин не такой уж хороший», – в отчаянии подумала Вэл. Он сам так сказал.
Она чувствовала себя так, словно заявила вслух перед всеми – я та девушка, которой нравится парень, написавший «Список жертв» – тоже самое что оказаться в ловушке в комнате без дверей.
***
Когда миссис Кимбл спросила:
– Как дела в школе, Вэл? – она немного встревожилась, когда ее обычно болтливая дочь ответила ворчанием. – У тебя был плохой день?
– Бее, – произнесла Вэл.
– Бее?
– Старшая школа – это отстой. – Вэл сморщила лицо. – Все такие… такие поверхностные.
– О, Вэл. Ты говоришь так, будто узнала что-то новое. Средняя школа не сильно изменилась с тех пор, как я была девочкой, и думаю, что она осталась почти такой же с тех пор, как вообще появились государственные школы.
– Все равно отстой.
– Многие вещи в мире таковы, и мы ничего не можем сделать с девяноста девятью процентами из них.
Вэл скрестила руки на груди.
– Не могу дождаться колледжа.
– Что ж, боюсь, тебе придется еще подождать, – сухо сказала мать, – так что я бы посоветовала тебе проводить время как можно лучше.
(Я думаю, что ты восхитительна).
Вэл колебалась.
– Кое-что хорошее сегодня все-таки случилось.
– О? И что это было?
– В школе есть один мальчик, и я думаю… я действительно думаю, что могу ему нравиться, – Вэл снова нахмурилась. «Нравиться» – не совсем подходящее слово. Это было слишком просто. Слишком легко.
Слишком невинно.
Миссис Кимбл искоса улыбнулась ей.
– О, это замечательно, детка. Это тот самый, о котором ты мне рассказывала? Тот, с кем Лиза играет в сваху?
– «Играет» в сваху? Вроде как притворяется? – Вэл нахмурилась еще больше. – Нет. Джеймс – придурок.
– Ясно.
Тишина.
– Так кто же этот новый таинственный парень? Лиза познакомила тебя с ним?
Вэл топнула ногой.
– Мама! Я могу найти мальчиков и без помощи Лизы!
– Не топай! И я не говорила, что ты не можешь. – Ее мать выглядела обиженной.
– Ты подразумевала это.
– Боже, какая ты сегодня чувствительная.
Вэл уставилась вперед, на машину, застрявшую перед ними. После школы движение всегда было отвратительным. На бампере машины была наклейка «мой ребенок – почетный студент Дерринджера». Водитель, однако, добавил еще одну часть, полную иронии, которая гласила: «И все, что я получил, только этот дурацкий стикер».
Она могла поспорить, что родители ребенка даже не догадывались насколько это мерзко.
– Да ладно тебе. Не сердись. Выкладывай. Я умираю от любопытства.
Вэл испытывала искушение помучить ее еще немного – она все еще злилась из-за предположения матери, что она не может найти мальчиков сама, в основном потому, что это начинало выглядеть так, как будто это могло быть правдой, – но Вэл была слишком взволнована, чтобы долго молчать, и энтузиазму матери оказалось трудно сопротивляться после резкого скептицизма Лизы.
Ей удалось продержаться еще один квартал, пока она не выпалила:
– Он выпускник.
Выжидательная улыбка матери исчезла.
– О… боже. Значит, ему восемнадцать. Это довольно много.
«И тебе тоже».
– Всего на четыре года старше. Мы учимся в одной школе!
– А в следующем году он будет учиться в колледже, а ты, маленькая мисс, все еще будешь в старшей школе. – Она закатила глаза, увидев выражение лица дочери. – Ладно, я поняла. Мы обсудим это позже. Значит, он выпускник. И это все, что ты о нем знаешь?
– Он в моем классе по искусству.
– Мм-хм-м.
– Он работает в «Петвилле».
Миссис Кимбл приподняла бровь.
– Мам!
– Я ничего не говорила, – возразила миссис Кимбл.
– Ты смотрела на меня.
– О, Вэл, ради бога. Я смотрела на тебя? Сколько тебе лет?
Повисла тишина.
– Ну что, мисс Обида? Как зовут этого мальчика?
Вэл не ответила.
– Мы должны называть его MM, как Мистический мальчик?
– О боже, какой ужас! Его зовут Гэвин. Гэвин Мекоцци.
– Звучит по-итальянски.
– Возможно потому что так и есть.
– В детстве я знала одного итальянца, – задумчиво произнесла мать. – Он был дальним родственником мафиози. Он часто хвастался этим. Это сводило девушек с ума – это, и то, что он был похож на молодого Эдуардо Версатеги. Он еще ездил на «Харлее», насколько я помню, и носил кожаную куртку «Феррагамо».
– Гэвин не из мафии.
– А чем же тогда занимается мистер Мекоцци в свое свободное время?
На это Вэл могла ответить, к ее облегчению.
– Он играет в шахматы. Он гроссмейстер.
– Ну! Это, конечно, впечатляет. Твой дядя играет в шахматы. Я тебе это когда-нибудь говорила? Он называл их «интеллектуальным спортом». – Микроавтобус въехал на подъездную дорожку. Вэл выскочила из машины, перекинув рюкзак через плечо. – Твой отец тоже играл, хотя Чарльз никогда не был так хорош, как Эрл.
– Я помню. Папа пытался учить меня, когда я была маленькой.
– Неужели? Ах да, я совсем забыла. Кажется, все это было так давно. – Роясь в сумочке в поисках ключей, она небрежно спросила: – Что Лиза думает об этом Гэвине?
– Лиза глупая. Совсем как Джеймс.
Как только мать открыла дверь, Вэл сразу же направилась в свою комнату. Первым делом она переоделась из школьной одежды во фланелевые пижамные штаны и майку. Во-вторых, стоило смыть макияж, который уже начал ощущаться жестким и зудящим. В-третьих, она собиралась сесть за компьютер и оставаться там до тех пор, пока ее не позовут на ужин или пока она не устанет настолько, чтобы вздремнуть на кровати.
Джеймс наконец решил послать ей сообщение. Заголовок был озаглавлен просто: «Прости». Как оригинально. Вэл удалила сообщение, не читая. Она знала, что если прочтет его, то либо пожалеет Джеймса, либо разозлится еще больше, чем уже злилась, и в любом случае, скорее всего, она сама поступит глупо.
Кроме того, он, вероятно, извиняется только потому, что его заставила Лиза.
Вэл была лучшей подругой Лизы, еще до того, как Лиза познакомилась с кем-то еще в школе, и ее возмущал тот факт, что Лиза в последнее время так тесно общалась с Джеймсом. Тем более что она была совершенно уверена, что они вдвоем болтаются вместе гораздо чаще, чем с ней.
Не то чтобы она хотела тусоваться с такими глупыми людьми, но они могли хотя бы предложить.
У нее было еще одно сообщение, помимо Джеймса. Вэл немного выпрямилась. Опять от того чудака в викторианском наряде.
«Чего ты хочешь? И как далеко ты готова зайти, чтобы получить это?»
Сообщение было отправлено в 4:21 утра.
Мысль о том, что мужчина, лежащий без сна посреди ночи, думает о ней и о том, чего она хочет, вызывала у нее тошноту – тошноту и немного странного возбуждения, что не могло не пугать.
«Оставь меня в покое, – написала она. – Почему ты все время беспокоишь меня?»
Ответ последовал мгновенно.
«Потому что ты меня завораживаешь».
«Что за странные вещи ты говоришь. Я завораживаю тебя?»
«Помимо всего прочего».
Вэл помедлила. «Всего прочего?»
«Джентльмен никогда не расскажет».
«Тогда зачем ты это делаешь, урод?»
Он не ответил. Вэл вздохнула с облегчением, и начала отвечать на другие сообщения от людей, с которыми действительно хотела поговорить. Люди, которые не были уродами. Она отправила комментарий одной из своих подруг по тренировкам о следующей встрече, и когда экран обновился, ее ждало еще одно уведомление о сообщении.
«Потому что ты прекрасна, когда бежишь – и это заставляет меня сильнее хотеть преследовать тебя». – Снова вспыхнул красный флажок. – «Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос».
Его вопрос? Она в замешательстве прокручивала сообщения, пока не наткнулась на первое, что он ей прислал. Чего она хочет и как далеко пойдет, чтобы получить это?
Она нажала кнопку блокировки и отвернулась от ноутбука.
Прямо сейчас ее единственным желанием было, чтобы ее большая, глупая жизнь начала обретать немного больше смысла.
Глава 5
– Одна из самых сложных частей работы с натуры – это превращение живого, дышащего существа в неживое. – Говоря это, мисс Уилкокс обошла комнату и поставила на каждую парту по деревянному манекену. – Это неживые, не дышащие предметы, но я хочу, чтобы вы на мгновение притворились, что они живые, и изобразили их в статических и динамических позах.
Вэл подняла куклу, поправляя ее конечности так, чтобы казалось, будто она бежит. Несколько других учеников позволяли себе гораздо более откровенные вольности с манекеном, особенно Джеймс, который пихал куклу рукой между ног и издавал такие звуки, что его соседи по парте непристойно ржали.
Гэвин, напротив, спокойно изучал манекен, который делил с девочкой, имени которой Вэл не знала. Он сложил конечности фигурки в позе мольбы, руки были подняты к небу. Девочке это явно не нравилось, хотя было ли это потому, что она, как и Вэл, считала эту позу зловещей, или она возмущалась тем, что он взял куклу под свой контроль, или просто у нее проблемы с изображением конечностей, было неясно.
На английском миссис Васкес показывала экранизацию Тита Андроника, поэтому, после того как Вэл пришла и получила отметку «присутствует» в списке, ее отправили в библиотеку готовить доклад.
Она не была в школьной библиотеке с начала года, и запах старых книг показался ей невыносим.
– Здравствуйте, мисс Баннер, – робко сказала она библиотекарше.
Мисс Баннер раздраженно шикнула на нее и сунула скрепленную стопку бумаг, даже не потрудившись ничего объяснить. Вэл с опаской взглянула на листочки. На самом верху, подчеркнутое несколько раз, было написано «Не разговаривать». Дальше шел список литературы для ее доклада.
Эмили Абернати уже сидела за одним из дальних столиков, держа перед собой «Грозовой перевал». Ее светлые волосы были скреплены заколкой, и она была одета в один из тех сарафанов и водолазку, которые Вэл не видела лично с 1997 года. Ей почти хотелось заглянуть под стол и посмотреть, есть ли на Эмили, подходящие леггинсы с принтом.
– Привет. – Эмили подняла глаза и застенчиво улыбнулась, отчего Вэл почувствовала себя неловко из-за своих нелестных мыслей. – Ты тоже не смотришь фильм?
– Думаю, что нет. – Она посмотрела на «Грозовой Перевал». – Это для нашего класса? Я думала, что мы не будем читать его еще неделю или две.
– Использую его в своем эссе, – объяснила Эмили. – Я взяла тему о мести и предательстве в семьях и о том, как они разрушают важнейшие основы семьи, уничтожая все вокруг. Я уже поговорила с миссис Васкес, и она сказала, что не против.
«Уверена, что она так и сделала» – Вэл отогнала эту мысль, ужаснувшись собственной стервозности.
– Звучит действительно… интересно. Не сомневаюсь, ты получишь пятерку, – поспешно добавила она.
– Надеюсь, что так. Это будет нелегко, потому что мне не очень нравится эта пьеса. – Эмили нахмурилась, глядя на свой экземпляр «Тита Андроника». – О чем ты пишешь свой доклад, Вэл?
– Я не знаю. Пока как-то не думала об этом.
А потом она подпрыгнула, когда мисс Баннер, неуклонно подкрадывавшаяся к ним все это время, шикнула на них.
Вэл неохотно переключилась на учебник, жалея, что Эмили сказала, в чем заключается ее идея. Теперь Вэл могла думать только о мести – что, в свою очередь, заставило ее задуматься, не является ли внезапный интерес ее преследователя чем-то вроде мести. Но от кого? И за что? Или она слишком много анализировала?
Нет. Между ее собственной ситуацией и пьесой имелась какая-то связь. Она размышляла об этом на беговой дорожке, не обращая внимания на возбужденную болтовню Рейчел и Линдси о предстоящей поездке французского клуба в Париж. Тит Андроник хотел отомстить, как сказала Эмилия, но и кое-что еще. Миссис Васкес упоминала об этом на уроке, хотя, на самом деле, скорее в качестве незначительной детали.
– Ты сегодня такая тихая, – заметила Линдси. – Думаешь об определенном человеке?
– Не поощряй ее, – предупредила Рейчел.
– Я просто пытаюсь проявить интерес.
– Конечно, а под «попыткой проявить интерес» ты подразумеваешь «вынюхивание информации».
– Вэл, скажи ей, что я просто проявляю беспокойство, – запротестовала Линдси.
– Нет, скажи ей, что у нее уже нос вырос как у Пиннокио.
– Вэл, скажи ей…
– Я размышляю о своем докладе, – сообщила Вэл им обеим. – Именно об этом я и думаю.
Линдси и Рейчел обменялись взглядами.
– Все еще хочешь проявить интерес? – спросила Рейчел.
– Нет, пожалуй, обойдусь, – проговорила Линдси. – Я и так знаю о докладах больше, чем хотелось бы.
И они безмятежно вернулись к своему разговору, который заставил Вэл вспомнить тему лекции, которая вылетела у нее из головы.
Бессилье женщин.
Миссис Васкес сказала, что изнасилование и увечья Лавинии символизируют полное и абсолютное бессилие, поскольку Лавиния лишена возможности говорить за себя в самом пугающем буквальном смысле. Она перестала быть личностью и превратилась в объект. Безмолвный. Беспомощный.
В первый раз, когда они прочитали этот отрывок в классе, Вэл стало так тошно, что она попросилась в туалет. Однако вместо того, чтобы пойти туда, она стояла в проходе между своим классом и соседним, пытаясь прогнать из головы эти ужасные образы, пока ветер холодил пот на ее коже. Было бы лучше, если бы все написанное в книге являлось просто выдумкой, если бы люди не оказывались способны быть такими больными, безжалостными и жестокими, но это не фантазии, и это действительно происходило – и это делало злобных психопатов гораздо более пугающими, чем любое чудовище.
Вэл вспомнила об этом, когда открыла свой шкафчик и оттуда посыпался каскад лепестков розы, зловонный запах их сладости почти удушал своей мощью. Красные лепестки, присыпанные звездообразными соцветиями белого жасмина.
