Текст книги "Резонанс (ЛП)"

Автор книги: Нелу Керамати

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Как метко.

Она прошла и нажала на кнопку самого верхнего этажа, где был Дилан. Дверцы тут же принялись закрываться, и ее сдавила тревога, она знала, что назад дороги нет. Она смотрела на лобби в брешах узорчатых дверей лифта, а потом они закрылись до конца и понесли ее ближе к нему.

Идея была ужасной.

Чем она думала, так заявляясь? Ей нужно было придумать причину и спуститься на лифте, а потом написать Дилану, что ей жаль.

Но лифт уже остановился.

Что она ему напишет? «Кое – что случилось»? А если он скажет прийти в другое время? А если…

Она увидела Дилана на площадке, когда дверцы лифта открылись.

При виде него годы подавляемых эмоций забурлили внутри, угрожая пролиться из ее глаз.

– Нив, – он вскинул брови, шагнул вперед.

– Нет… – Нив попятилась, нажала кнопку лобби. – Нет, нет, нет, – она нажимала, но дверцы не закрывались.

А потом она разрыдалась.

– Детка… – он шагнул в лифт.

– Нет, не смей ТАК МЕНЯ НАЗЫВАТЬ! – она оттолкнула его.

Дилан отшатнулся и вышел из лифта, на лице смешались потрясение и обида.

И Нив уже не собиралась ехать вниз, она вышла на площадку и толкала его снова и снова, пока он не уперся в стену.

Слезы лились по ее горящим щекам.

– Я тебя любила, – едва могла выдавить она, – а ты просто ушел… Ты ушел, – она задыхалась, – он ушел, – боль сгибала ее, – все уходят…

Дилан потянулся к ней, но Нив отбила его руку. Он хотел обнять ее, но она оттолкнула его. А потом ее попытки стали жалкими, и он обнял ее, теплый и сильный.

– Я так на тебя злюсь, – всхлипывала она в его грудь. Ее руки были скрещены, кулаки ослабели и не могли ударять его. – Так злюсь, – завопила она, горло болело от напряжения.

– Прости, – Дилан уткнулся лицом в ее шею. – Прости, Нив. Прости, – повторял он снова и снова, его голос был окрашен виной и сожалением. Ноги Нив подкосились, и его хватка не дала ей упасть на пол. И она перестала бороться и плакала, изливая годы тоски, одиночества, страданий разбитого сердца.

– Идем, – шепнул Дилан, нежно гладя ее по волосам. – Идем внутрь, – он сдвинулся, и Нив позволила ему вести ее в квартиру, словно без него она рассыпалась бы на кусочки.

Внутри его дома Нив отодвинулась, решив взять себя в руки.

– Будешь что – нибудь? – спросил он.

– Не надо так, – Нив посмотрела на него, гнев подавлял боль. – Не веди себя так, словно все в порядке. Не в порядке. Ты не можешь просто вернуться в мою жизнь и вести себя как ни в чем не бывало.

Плечи Дилана опустились, печаль в его глазах лишала Нив напряжения. И она снова ощутила себя уязвимой, побежденной. Она весь день пыталась подавить это ощущение.

– Все просто смотрят на меня, как «Кто эта дурочка?» или «Почему она здесь?», – Нив покачала головой и отвела взгляд. – Они не знают меня, но это не значит, что я не имею права расстраиваться из – за их потери. Будто мои чувства не имеют значения.

– Люди горюют по – разному, – сказал Дилан.

– Они осуждали меня, Дилан. Почти обвиняли.

– За что? – он с тревогой нахмурился.

– Не знаю. Я была не таким хорошим другом? Может, они подумали, что я была его ненормальной бывшей девушкой. Что я его подтолкнула к этому.

Дилан прищурился, заметно растерявшись от ее слов. И тут Нив поняла, что не объяснила в сообщении Дилану, как умер Элиот… только то, что это случилось.

– Он убил себя, – прошептала она.

Тишина окутала комнату.

Дилан отвел взгляд и сунул руки в карманы, как делал, когда ощущал себя побежденным.

– Ох… мне жаль, – он тряхнул головой. – Я думал, это была авария или что – то такое.

– О, ничего такого, – Нив прошла к окну, склонилась к нему и смотрела на город, на вид, который и не надеялась больше увидеть не в воспоминаниях. – Не знаю… Может, они правы, – пробормотала она, Дилан подошел сзади. – Может, я была виновата.

– Не говори так, – Дилан прижал ладонь к ее спине. – Знаю, винить себя удобно, но так ты делаешь, чтобы ситуация не вышла из – под контроля.

– Я знала… – сказала она, не слушая попытки Дилана успокоить ее. – Я знала… наверное.

– Что знала? – Дилан сел на подоконник, посмотрел на нее.

– У меня был сон об этом. О его смерти.

– Нив. Не стоит оглядываться на прошлое. Ты вспоминаешь и думаешь, что ответы были перед тобой, начинаешь винить себя за то, что не вела себя иначе. Но ты не можешь так думать. Тебе нужно смириться, что это было не в твоей власти.

– А если это было? – прошептала Нив, словно рассказывала ему страшную тайну. – А если это было в моей власти?

– О чем ты?

– Это был не случайный сон. Когда офицер описывал… – сердце Нив дрогнуло. – Он словно описывал мне мой сон.

Взгляд Дилана поднялся к глазам Нив, он словно искал что – то. Он думал, что она сходит с ума? Что она сломалась от стресса?

– Люди не могут управлять своими снами, – сказал он. – Хотелось бы уметь, но…

– Помнишь кошмар, о котором я рассказывала тебе за несколько дней до того, как ты ушел?

Он прищурился.

– Про красную реку?

Нив кивнула.

– Я стояла одна на старом каменном мосту. Вода под мостом была темно – красной. Казалось, все в мире мертвы, и их кровь пачкает воду.

– Верно, – кивнул он. – И что с того?

– Несколько дней спустя… когда ты уже ушел… я прочитала о группе чешских художников, которые вылили литры краски в реку, чтобы защитить права зверей. Все думали, что это отличная идея, – Нив опустила голову, – а я была в ужасе.

Взгляд Дилана стал рассеянным, а потом стал метаться, пока он смотрел на воздух.

– Я тебе говорила, – Нив перевела взгляд на горизонт. – Это была моя вина.

– Нет, – Дилан покачал головой и поднялся. – Не была.

– Была, Дилан, – возразила она. – Я соврала. Я не хотела, чтобы меня заперли в психушке, и я сказала всем, что выдумала сны!

Она тяжко вздохнула и потерла лицо. Но след от слез не пропадал.

– Может, стоило позволить им запереть меня. Может, если бы они провели на мне эксперименты, они поняли бы, что со мной такое, – она продолжала, хотя Дилан качал головой. – Я могла помочь им. Я могла помешать таким кошмарам, а Элли…

Дилан схватил ее за шею и притянул к себе. Нив не сопротивлялась, его тело согревало. Он пах как прежде зелеными яблоками, но ощущалось, что он стал гораздо сильнее. Уверенный и непоколебимым.

Удивительные вещи делало время.

– Так просто уйти от того, что не понимаешь, от людей, которых не понимаешь, – пробормотал он. – Отбросить их, чтобы не иметь с ними дела. Но то, что наука не может что – то объяснить, не значит, что этого нет… И это не значит, что это не ранит.

Нив отодвинулась и посмотрела на него. Ее веки опустились, он поцеловал морщинку между ее бровями, как он всегда делал, когда она расстраивалась. И конечно, как и раньше, ее хмурость растаяла от тепла его поцелуя, ее душа уже не была тяжелой.

Но, когда он притянул ее к себе, Нив могла думать лишь о том, что это могло ей сниться, а не происходить на самом деле. И потом она проснется, вспомнит, что он ушел, и боль потери пронзит ее снова.

– Для меня тоже прошли три года, – сказал он, тяжесть его искренности потрясла Нив. И, пока она пыталась осознать услышанное, телефон Дилана зазвенел в его кармане, разбивая момент.

Их тела разделились, Дилан поспешил отключить звук, но замер при виде имени звонящего. Он смотрел на экран пару мгновений, а потом, к недовольству Нив, ответил:

– Алекс, эй…

«Отлично», – подумала Нив. Что могло дать Дилану повод лучше, чтобы избегать слона в комнате.

Она начала отодвигаться, глядя на входную дверь, но ладонь Дилана сжала ее запястье.

– Это было бы хорошо, – сказал он, – но мне, Алекс, нужна услуга, – он посмотрел на Нив. – И я не приму отказ.

Глава 10

Гален

Скрытое солнце окрасило тучи в теплый оттенок серого. И хотя было сложно понять, какое время дня, было слишком светло, чтобы на дороге не было машин. Но Нив это не волновало. Она давно не ехала одна на дороге.

Она высунула левую ладонь из окна белого Фиата, наслаждаясь ощущением прохладного воздуха, струящегося между ее пальцев. И хотя она не знала, где была, куда ехала, она ощущала себя идеально полной. Даже умиротворенной. Пока знак выхода дальше по дороге не разжег ее любопытство.

Она прищурилась, чтобы прочесть его, но буквы казались кривыми. И она посмотрела вместо этого на номер выхода.

– ВЫХОД 6, – прочитала она, когда знак стал ближе. Он пролетел мимо нее, и Нив заметила юношу на пассажирском сидении.

У него был прекрасный профиль: прямой нос, высокие скулы и точеная линия челюсти. И его зализанные назад темно – каштановые волосы падали на плечи. Он был в свободном угольном свитере и черных узких джинсах. И хотя Нив не могла понять, как это, ей казалось, что она уже встречала его.

– Привет, – сказала она, но юноша не ответил. Она перевела взгляд на дорогу.

Быстро приближался еще один знак.

– ВЫХОД 6, – снова прочитала она, табличка пролетела мимо. В этот раз Нив показалось, что она упустила второй шанс.

– Съезжай, – стальной голос незнакомца привлек ее внимание.

Нив хотела извиниться, что пропустила поворот – то, что она считала выходом – но безразличие мужчины разбило ее решимость.

В этот раз, когда она посмотрела на дорогу, она поняла, что мчится по скату, не заметив, как выехала на него.

Ее путь превратился в шоссе, и она раскрыла рот, увидев тысячи белых Фиатов, едущих бампер к бамперу. Она словно смотрела на поток белых божьих коровок в пробке на перекрестке.

– Съезжай, – повторил мужчина.

– Нет места, – Нив лихорадочно искала бреши между машинами, они продолжали ускоряться.

– Съезжай.

– Не могу! – Нив бесполезно топала на тормоза. – О боже… – она попыталась увести машину на обочину, но руль был неподвижным как камень. – О БОЖЕ!

Нив проснулась от шума грузовика ранним утром. Вуаль сна медленно поднялась с ее тяжелых век, она выгнула спину и разгоняла усталость с вен.

Прошло два дня после праздника жизни Элиота. И после того, как Нив растаяла в руках Дилана.

Она надеялась, что ее спонтанный визит все раскроет. Что она сможет настоять на своем и услышать настоящие ответы, приблизится к правде.

Вместо этого она рыдала в объятиях человека, что ранил ее. Она изливала секреты, что так старательно охраняла, стены, что она строила годами, рушились вокруг нее.

До этого момента она не знала, был ли ее выбор уйти умным или глупым. Если бы она осталась, они могли бы говорить, пока все не стало бы ясным. Но было ли это лучшее время, учитывая ее психическое состояние?

Она перевернулась на бок и выглянула в окно, не понимая, почему Дилан еще не связался с ней. Хотя это он настоял, чтобы она позвонила ему после сеанса сегодня с Александром Галеном. Он практически потребовал у своего психиатра эту срочную встречу через пять секунд после начала разговора по телефону.

Если это не показывало, как он переживал за нее, то что показывало?

Она села, опустила плечи, пытаясь придумать, что надеть на первый сеанс терапии за годы.

Если Гален был лучшим психиатром в городе, как говорил Дилан, то кто знает… Быстрый визит мог оказаться стоящим.

σ

Через три часа после пробуждения ото сна про шоссе Нив сидела в викторианском кресле на двоих в офисе Александра Галена. Она постукивала ногой, словно так могла избавиться от волнения.

«Почему так долго? У него обеденный перерыв?».

Она разглядывала просторный офис, который больше напоминал, если честно, фойе дорогого отеля. Большие плитки на полу были бежевыми, тонкая полоска черного камня отделяла от пола бежевые стены. Все пространство было в нейтральной цветовой гамме.

Возможно, так было задумано.

– Благодарю за ожидание, – вошел утонченный афроамериканский джентльмен.

Нив тут же отметила его седеющие кудри и серебряные глаза. В бежевом твидовом пиджаке, белой рубашке и коричневых брюках он был напоминанием о давно прошедшем времени… когда одежда выражала характер, а не сходство.

Встреча с ним была странной. Она ощущала сильную ностальгию. Из – за чего?

Из – за поколения, к которому она не принадлежала?

– Привет, – Нив встала, чтобы пожать руку Галена. – Спасибо, что согласились так быстро принять меня.

– С радостью. Друг Дилана мне как семья, – Гален улыбнулся, пожимая руку Нив. – Прошу, – он указал на кресло на двоих, а сам устроился в белом мягком кресле напротив нее.

Нив опустилась на место и сжала ладони на коленях. Что – то в Галене подталкивало ее впечатлить его.

– Я просмотрел ваши данные, – Гален скрестил ноги и отклонился на спинку кресла. – Вы давно не прибегали к терапии.

– Честно говоря, я потеряла веру во весь этот процесс, – призналась Нив. – Не обижайтесь.

– Это не для всех, – он надел очки без оправы и отметил что – то в блокноте.

Нив вытянула шею, чтобы увидеть, что он записал. Что он уже мог заметить в ней?

– Что привело вас сегодня? – он поднял голову.

– Точно, – Нив отклонилась, поза была напряженной. – Знаю, Дилан говорил так, будто дело срочное, но это не так, – она опустила взгляд и начала отскребать черный лак на ногтях. – Худшее уже прошло.

– И… что это было?

Слова, казалось, обвились вокруг ее языка и держались изо всех сил.

– М – мой лучший друг убил себя. Неделю назад.

– Мои соболезнования, – он записал еще что – то.

Серьезные слова Элиота всплыли в голове Нив, глубина его отчаяния стала ей понятной.

Это получаешь, когда находишь смелость искать средство спастись?

Соболезнования?

– Суицид – самое сложное дело, – сказал Гален, не отрывая взгляда от блокнота. – Даже мысль о конце жизни невыносима для многих людей, что не удивительно, ведь смерть – почти универсальный страх человека.

– Да. Конечно.

– Чего вы боитесь? – он перестал писать и посмотрел на нее. Его взгляд проникал так глубоко, что Нив показалось, что она сжимается на дне пробирки.

– В смерти? – спросила она.

– Боли? Страха неизвестности? Оставить все позади?

Нив обдумала это.

– Думаю, для меня страшнее… время? Его нехватка, если точнее.

Немигающий взгляд Галена просил ее продолжать.

– Мне страшно, что однажды я перестану существовать, – сказала она. – Я все представляю себя на смертном одре, одну, и осталось лишь пару секунд. И меня пугает, что, когда я умру, я даже не смогу понять, что когда – то существовала.

– И как вы справляетесь с этими мыслями?

– Никак. Сколько бы раз я ни думала, легче не становится… порой эта мысль резко всплывает в голове, набрасывается, как дешевая страшилка.

Он рассмеялся.

– Интересно вы это описываете.

– Уточню, я не переживаю из – за своей смертности. Мне нужно смириться с суицидом друга.

– Да. Конечно, – он кивнул. – Была ли записка? – он посмотрел на Нив поверх своих очков.

– Нет, – она покачала головой и смотрела, как он еще что – то записывает. – Это что – то значит?

Гален приподнял голову, но его взгляд оставался приклеенным к записи.

– Боюсь, формулы нет. Все по – разному исполняют и реагируют на суицид.

– Разве люди не оставляют обычно записку?

– Если им есть, что сказать. Но для многих суицид – способ уйти, покончить со своими страданиями.

Страдания…

Глаза Нив щипало, подступали слезы. Она сглотнула с болью комок в горле, хмурясь, пока боролась со своей уязвимостью.

– Вы злитесь? – спросил Гален.

– Нет, – сказала она. – На него точно не злюсь.

Гален чуть прищурился, Нив опустила взгляд и теребила замок на куртке.

Вот. Если она собирается описывать кошмар, то это подходящее время.

– На себя? – спросил Гален без сочувствия в голосе и перевел взгляд на файлы с историей Нив.

– Знаю, люди обычно винят себя в таких ситуациях, но в моем случае это оправдано.

– Как? – он поднял взгляд. – Вы знали, что он убьет себя?

– Конечно, нет, – выпалила она, словно ее обвинили. – То есть… он не впервые был в депрессии. Он боролся с этим годами.

– Почему тогда можно себя винить?

Перед глазами вспыхнули ее восемнадцать исходящих звонов Элиоту.

– Не знаю, – Нив тряхнула головой. – Думаю, я в какой – то степени думала, что могла остановить его.

– Вы только что сказали, что не знали, что он мог убить себя.

Как же ему объяснить?

– Звучит странно, но так я ощущаю, будто мое подсознание как – то знало, что произойдет нечто ужасное. Не знаю, как такое возможно, но мне снился этот суицид за ночь до этого.

– Глубокие тревоги могут проявляться, когда этого меньше всего ждешь. В вашем случае через сны.

– Но мой сон был точным, почти идентичным тому, как все произошло.

– И что там было?

Слова Галена звучали приглашающе, но его безразличие вызывало у Нив желание закрыть эту тему.

Она понимала, что он разбирался с сотней схожих случаев, но он мог хотя бы притвориться, что ему не все равно?

– Я стояла высоко на трамплине, держала якорь. И прыгнула. А на следующее утро копы сказали мне, что друг утопился в бассейне университета, прикованный к грузу в пятьдесят пудов.

Гален глубже вглядывался в глаза Нив.

– Якорь…?

Нив кивнула.

– И во сне это казалось логичным. Я знала, что делаю. Словно я уже смирилась со своей судьбой.

Гален снял очки, сложил их осторожно и спрятал в карман пиджака. Он отложил блокнот и ручку и склонился, но не с интригой во взгляде, а с глубокой тревогой.

– У вас уже были схожие сны в прошлом?

– Сны о смерти?

– Сны, что превращаются в реальность. Сбываются.

Волна оптимизма накрыла Нив. Гален словно прочитал ее мысли.

– Было. Несколько, – преуменьшила она.

– Можете привести пример?

Тема уже была открыта. Стоило использовать шанс.

– Не знаю, подходит ли это, но, когда я была ребенком, мне снилось, что я лежу на дне бассейна.

Гален отклонился и скрестил ноги.

– Продолжайте.

– Я не понимала, полон бассейн или нет, но двигаться не могла. Я словно была мертва, но еще воспринимала все вокруг. И я помнила темную фигуру, подходящую к краю и смотрящую на меня.

Гален уткнулся локтем в кресло, устроил подбородок между большим пальцем и указательным.

– Эта фигура пугала вас?

– Нет, – тут же призналась Нив. – Я даже помню, как хотела, чтобы она знала, что я в порядке, но не могла говорить. Я задумывалась тогда, так ли ощущается смерть.

– Все думают, что вы ушли, а ваше восприятие остается?

– Можно и так сказать, – согласилась она, глядя в пустоту. – Это было даже приятно, знать, что, хотя я мертва, я еще могу видеть и слышать. Что я еще… – она искала верные слова.

– Занимаю место?

– Да, – она подняла голову. – Что я еще здесь.

– Сколько вам было, когда вам это приснилось?

– Не знаю точно. Пять или шесть лет?

– И почему вы так уверены, что фигура была женщиной?

– О… тогда я не знала. То была просто темная фигура. Но через годы, когда я вспомнила этот сон, я была в этом убеждена.

– Почему? – он прищурился, вопрос толкнул Нив в себя. Она начала вспоминать ночь, когда так решила.

– Пару лет назад я была на вечеринке лучшего друга. Другого друга, – уточнила Нив. – Потом уже она уехала в Париж. Но ее вечеринка пошла не так, и я ушла от всего этого на задний двор.

Детали той ночи заполнили память Нив – громкий стрекот сверчков, холод ночного воздуха… Было за полночь, круглая луна была ярче, чем когда – либо.

– Вода в бассейне была черной, – продолжила она. – И неподвижной. Даже ряби или листика на поверхности не было. Она отражала луну как зеркало.

Она помнила, как подошла к краю бассейна, пытаясь увидеть что – то за блеском. Она помнила, как ей хотелось сесть на корточки и погрузить руку в черную воду, разбить отражающий барьер и увидеть глубины.

Но она не осмелилась.

Потому что, как бы она ни пыталась отогнать сомнения, она была уверена, что что – то – кто – то – лежит под поверхностью.

Воспоминания о той ночи до сих пор терзали ее. У нее перехватило дыхание, сердце колотилось, руки немели.

Потому что в ту ночь круг замкнулся. В ту ночь Нив поняла, что темной фигурой из ее детского сна была она, но старше.

С внезапным треском ножки кресла на двоих сломались под весом Нив. Она съехала и рухнула на пол, мрамор треснул там, где ударились ее локти.

– Вы в порядке? – Гален вскочил с кресла и обошел кофейный столик.

Нив не двигалась, застывшая от ужаса.

– Мне так жаль, – она встала на ноги с помощью Галена, глядя на трещины на полу. – Я заплачу за это. И за кресло…

– Ничего, но… вы в порядке? – он коснулся ладонью плеча Нив.

– О, да, – она подняла голову и встретилась взглядом с Галеном, его яркие глаза были полны тревоги.

– Уверены? – он нахмурился сильнее, морщины на лбу стали глубже.

– Угу, – Нив кивнула слишком бодро. – Такое все время случается. Простите.

Гален отступил на шажок, смотрел на Нив, и она могла описать его выражение только как… горе? Ей стало не по себе. Так смотрели на того, кого любили, а не на незнакомку, разбившую мебель.

– Мне лучше уйти, – Нив вытащила сумочку из – под рухнувшего кресла.

– Следующего пациента не будет до…

– Спасибо, что смогли принять меня так быстро, – она улыбнулась и пошла к двери.

– Стойте… погодите, – Гален прошел мимо и прижал ладонь к двери. Серебряная ручка между его пальцем щелкнула по дереву, и его вмешательство от этого казалось агрессивнее.

Нив отпрянула на шаг.

Заметив ее волнение, Гален сглотнул и сбавил свое напряжение.

– Мисс Найтли, вы открыли мне кое – что беспокоящее вас. Я не могу с чистой совестью отпустить вас, пока мы не обсудим это.

Нив задержалась, пытаясь придумать вежливый способ убрать его с дороги.

Гален воспользовался моментом и потянулся в карман пиджака.

– Вот, – он вытащил свою кредитку, щелкнул ручкой и принялся что – то записывать. – Это мой домашний адрес. А это… телефон, – он вручил визитку Нив. – Боюсь, все сеансы расписаны на месяц вперед, но вы можете прийти ко мне домой на частный сеанс. На дому, конечно. Завтра днем, например?

«Ага! Хотите со мной что – то сделать или привести в комнату с инструментами пыток?».

– Это… очень щедро с вашей стороны, но…

– Мисс Найтли. Нив… – он опустился к ней, отбросив официальность. – Знаю, ты думаешь, что тебе придется жить с этим, но это не так.

Нив нахмурилась, пытаясь прочитать его.

– Что вы имеете в виду под «этим»?

– Я все объясню, – он улыбнулся. – Завтра.

Глава 11

Взгляд в прошлое

В сорока улицах от офиса Галена Нив прошла на кладбище Маунтин – вью. Она шагала по выцветшей каменной тропе под ветвями с красивыми цветами вишни, их тени скользили по ней черным кружевом.

Порыв ветра, и розовые крохотные лепестки сорвались с ветвей и полетели с ветром, как стайка влюбленных подростков.

Зрелище было чарующим, но Нив обеспокоилась из – за розового цвета лепестков. Казалось, корни деревьев утоляют жажду кровью тех, кто лежит под землей.

Как неуважительно было весне приходить на кладбище, где могли быть только далекие воспоминания о друзьях, врагах, семье и незнакомцах. О людях, которых мы любили или презирали, но окончательно потеряли. О людях, как Элли, чья могила манила ее издалека, одинокая и непримечательная.

Нив сошла с каменной тропы и срезала по полю, усеянному беспорядочно надгробиями.

Она обходила их, скользила взглядом по именам, которые никогда не знала. Надгробия были безжалостно обтрепаны погодой, их спутником стал мох, а новые сияли ярко, не понимая пока, что скоро и их так забудут.

А могила Элли была прямоугольной насыпью земли, все еще слишком мягкой, чтобы короновать ее камнем с клишированной гравировкой.

Она хотела кричать. Хотела проклинать маму Элиота за то, что похоронила его в вычурном костюме, который ему не понравился бы. За то, что заставила Нив стоять рядом, когда они опускали гроб Элиота в землю, против его посмертного желания. За то, что она обращалась с ним, будто это было уже не его тело.

σ

– Три месяца назад~

В зале лекции стоял Маркус Холт, один из самых уважаемых профессоров в университете и воплощение сатаны.

– Кто – нибудь? – обратился Холт к толпе. – Может, кто – нибудь хочет высказать догадку?

Никто не повелся, Холт сцепил ладони за собой и принялся расхаживать по платформе в вычурном наряде.

Нив не могла перестать смотреть на его волосы: густые, зачесанные назад. Он словно сошел с обложки журнала.

«Зараза».

– О, он снова медленно разворачивается, – шепнул ей на ухо Элиот. – Ставлю пять баксов, что он споткнется о свой шарф, – он подавил улыбку, глядя в строну Холта.

– Я бы заплатила пятнадцать, только бы это случилось, – сказала она.

– Покажи мне пятнадцать.

– Покажи мне пять.

Они беззвучно засмеялись. Они так думали. Потому что, когда Нив подняла голову, она встретилась с немигающим взглядом Холта.

Ее улыбка пропала с губ.

– Мисс Найтли? – Холт склонил голову, заманивая ее приподнятыми бровями. Но Нив опустила голову и изобразила виноватый вид в тишине.

Такой подавленный вид не был ее стилем, но Холт не любил, когда ему перечили.

– Принцип дежавю, – заявил Холт, повысив голос, он продолжил расхаживать, – довольно прост. Когда вы что – то испытываете, информацию сначала анализирует лобная доля мозга, а потом это помещается в память. Но порой утомленный мозг не может проанализировать информацию должным образом. И тогда вы вспоминаете что – то раньше, чем понимаете, что уже видели это. Потому вы ощущаете, что видели что – то дважды.

Он замер в центре платформы и повернулся к аудитории, но никто не охал от удивления, не хлопал. Разочарование Холта было заметно и с такого расстояния. Ему не хватало только перекати – поле, катящегося по платформе.

Его грудь сжалась от выдоха.

– Какой вывод? Восприятие зависит от обстоятельств, – он сверился с часами. – На эти выходные ваше сочинение по теме «Опыт вне тела»…

Все в классе зашумели.

– Пять страниц плотным шрифтом, – Холт перекрикивал возмущения, – никакой Википедии, я проверю.

Он посмотрел на Нив и выдерживал взгляд слишком долго, а потом принялся собирать свои вещи.

– Чт… – рот Нив раскрылся.

«Что это было?».

– Не надо, – Элиот встал со стула.

– Что? – она посмотрела на него, не понимая, о чем он.

– Забудь это.

– Ты не видел? – она кивнула в сторону Холта.

– Что видел?

– Он снова меня дразнил.

– Нет, – Элиот скривился. – Ты просто ищешь повода столкнуться с ним.

– Ты знаешь, что он – ужасный учитель, да? – она проводила злым взглядом Холта, выходящего из зала. – Университет держит его из – за его исследований, судя по всему.

– Он гениален, – мечтательно вздохнул Элиот.

Нив взглянула на него и фыркнула.

– Поверить не могу, что ты на его стороне.

– Ага… мечтай, – Элиот закинул рюкзак на спину.

– Что?

– Ты меня в это не втянешь.

– Ты уже в этом, – сказала она. – Все мы.

– Забудь об этом, Нив.

– Он поставил мне «D», Элли.

– Ты сдала.

Она потрясенно смотрела на него.

– «D» не годится в университете. Он это знает! Это для него лишь дурацкая игра!

– Ты сдала. Семьдесят процентов класса – нет.

– Семьдесят три процента. Ты на его стороне, потому что он поставил тебе «B+». Ты прямо как проститутка.

– Ладно, во – первых: вряд ли ты понимаешь, как работает проституция. Во – вторых: ты ждала, что я приду в его кабинет и начну кричать из – за самой высокой оценки в классе?

– Не можешь? – улыбнулась Нив.

– НЕТ.

– ЛАДНО! – она встала со стула и принялась запихивать вещи в сумку. – Я его не боюсь. И мне не нужно, чтобы ты сражался за меня.

– Надеюсь, ты обновила решимость.

σ

Стук Нив в дверь кабинета Холта был таким вялым, что она могла с тем же успехом погладить поверхность.

– Да? – холодный и бесстрастный голос Холта донесся из щели под дверью.

Нив глубоко вдохнула, сложив губы в виде маленькой «о», судорожно выдыхая напряжение.

«Он просто учитель. Не просто так у него есть часы для консультации».

Она схватилась на ручку, успокаиваясь, и вошла.

Холт сидел напротив нее за бесстыдно большим деревянным столом, с ощутимым безразличием сортируя бумаги в руках.

Нив крепче сжала листок с оценкой, приближаясь к Холту маленькими шагами. Она ждала у его стола, пока он обратит на нее внимание. Но он был занят, словно ее тут и не было.

Он взял красную ручку, снял колпачок и вывел на странице жирную «C—".

Он отбросил листок в большую груду разочарования. Нив не понимала, как он спит после того, как весь день топтался на стараниях студентов.

Он вернул колпачок на ручку и отложил ее. А потом он переплел пальцы, склонился на локти и посмотрел впервые на Нив.

– Чем могу быть полезен?

Она вдруг ощутила, как пересохло все во рту.

– Кхм, – она сглотнула. – Я надеялась обсудить оценку за задание прошлой недели.

– Какую оценку?

«Которую я не хотела…»

– «D»

Холл кивнул, ожидая продолжения.

– Она вас не устраивает, я полагаю?

«Это даже не оценка, козел».

– Именно, – осторожно сказала она. – Сочинение было хорошим.

Холт посмотрел в угол комнаты.

– У вас есть право делать такой вывод? – он медленно моргнул и перевел взгляд на нее.

– Ну… вы просили нас думать вне рамок. Предложить новые…

– Ах, ах, – Холт вскинул руку. – Позвольте тут вас остановить.

Нив отпрянула в ошеломлении.

– Вы знаете, как много этого я проверяю каждый день? – он указал на стопку листков с оценками.

Нив расправила плечи.

– Сотни?

– Тысячи.

– Это ваша работа, – сказала она и наблюдала, как остатки спокойствия покидают лицо Холта.

– Мисс Найтли, – он отклонился на спинку стула. – Я занимаюсь этим давно. Достаточно давно, чтобы отличать провокационные заявления и глупости. Часто по одному взгляду. Оценки – вопрос субъективный, но позвольте мне выступать судьей качества вашей работы.

– Качество моей работы безупречно.

– Безупречно! – он издал смешок. – Ого. Это большое слово. Ну – ка, – он протянул руку, – дайте мне листок, и добавлю плюс к вашему «D».

Кровь Нив кипела. Даже если ее работа была плохой в глазах Холта, не стоило унижать ее, называя работу глупостью.

Что бы он ни подразумевал под этим.

– При всем уважении, профессор, вам стоит быть немного… – она замешкалась, осторожничая.

– Да?

«Не делай этого. НЕ НАДО».

– Снисходительнее.

«Блин».

Холт прищурился с тенью улыбки.

– Уверены, что вы на той специальности? Вам стоит подумать насчет писательства. Или поэзии.

– Меня устраивает выбранная специальность, – сказала Нив, звуча натянуто.

– Да, что ж, когнитивная нейронаука – наука. Вы здесь не для того, чтобы романтизировать необоснованные заявления, оформлять их дорогими словами и получать А за старания.

– То есть, дело не в качестве моей работе, а в перспективе моих…

– В науке нет места перспективе.

– Скромно не соглашусь.

– Мисс Найтли, в вас нет ничего скромного. И, если я выразился размыто, это не комплимент.

«Не показывай ему страх».

– Наука постоянно ошибается, – сказала она. – Было время, когда даже самые яркие умы мира верили…

– Наука, – вмешался Холт, – это реальность.

– Реальность относительна.

– Нет. Это не так. И все на этом. Есть лишь одна реальность и бесконечность возможностей. Наука занимается тем, что есть, а не тем, что могло быть.

– Я просто говорю…

– Вашу оценку не изменить, – он взял следующий листок из стопки. – Закройте за собой дверь.

σ

– Сегодня~

В другом конце кладбища Ромер сидел одиноко перед потрепанным надгробием. Он прочел «Мейсон Брэдли – любимый сын и брат» и сделал большой глоток из бутылки пива, взятой из дома.