355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Нельсон Демилль » Слово чести » Текст книги (страница 7)
Слово чести
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 17:59

Текст книги "Слово чести"


Автор книги: Нельсон Демилль


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

Слоун дико посмотрел на него.

– Ты сумасшедший?

– А вот это интересный вопрос. – Тайсон подмигнул и встал. Он отдал Слоуну блокнот. – Ты видишь, какую ошибку совершила морская пехота?

На мгновение смутившийся Слоун посмотрел на рисунок.

– Ага...

– Это ясно, как божий день, правда же? Посмотри, вместо того чтобы переправляться через реку на север в сердце цитадели, им нужно было обогнуть крепость и зайти с запада. Тогда бы эти подразделения блокировали западные ворота крепости. – Тайсон похлопал ладонью по желтой линованной бумаге. – В этом – ключ к успеху. Коммунисты доставляли боеприпасы и пополнение через западные ворота. И никто в этом районе сосредоточения не остановил их. Моя рота двигалась к западной стене, но мы выбились из сил, шли еле-еле. Пикар прокомментировал эту ошибку морской пехоты. Видишь ли, после всех этих лет кое-кто из этих морских пехотинцев остался во флоте. Semper Fidelis[9]9
  Всегда верный (лат.).


[Закрыть]
. Службу в армии не чернят. Даже когда считают, что ты говоришь правду слишком поздно.

– Он очернил тебя и твое подразделение легко и просто. Что тебе сейчас необходимо – так это доказательство виновности какого-нибудь командира старше тебя по званию. Если ты предстанешь перед трибуналом, ты можешь вызвать в суд под угрозой штрафа любого командира, который находился в радиусе двадцати миль от Хюэ в тот день. Дай понять армии, что ты – мелкая сошка и не сядешь за решетку один. Пускайся во все тяжкие.

Тайсон не мигая смотрел на соседа по столику:

– Тебе не кажется, что это походит на отсутствие элементарной честности? Любой дурак из службы подготовки офицеров резерва, включая такого же лейтенанта, как я, может оказаться военным гением двадцать лет спустя после прочтения доходчиво написанной истории сражения. Но настоящий гений – это тот, который понимает суть сиюминутной ситуации. Лежа на брюхе, обмотанный пятью радиотелефонами, с доносящимися оттуда криками, с умирающими или кричащими от боли ранеными, с мокрыми от страха штанами, когда рядом рвутся снаряды. – Тайсон стукнул по столу три раза. Бум, бум, бум!

Слоун огляделся вокруг и заметил, что на них оборачиваются.

Тайсон выпрямился и выплюнул окурок на каменный пол. Его голос звучал странно тихо:

– Не судите, да не судимы будете. Командиры союзников в сражении при Хюэ по своей глупости потеряли гораздо больше солдат, чем противник. Но я бы простил этих офицеров, если бы они попросили прощения. Поскольку, ты знаешь, дружище, в пылу сражения никого нельзя судить. Когда битва заканчивается и уцелевших обносят кофе, люди должны вспоминать это. Спасибо за завтрак. Фил.

Глава 12

Бен устроился на лежаке с керамическим покрытием и наблюдал, как пар, шипя, поднимается к потолку.

Мужчина, расположившийся на верхнем ярусе, подождал, пока кончится шипение, потом сказал:

– Надеюсь, вы понимаете, почему я захотел поговорить с вами именно здесь?

Тайсон почувствовал, как обильный пот выступил на теле и струйками стекает вниз. Он посмотрел на человека, сидящего с подтянутыми к груди коленями.

– Здесь нет прослушивающих устройств, – ответил Тайсон.

– Правильно. – Мужчина добавил: – Сейчас все параноики. Я не осуждаю людей за мини-передатчики, направленные микрофоны и за все остальное. Но это место хорошее. Я очень много встреч назначаю в парильнях. Мы поплаваем позже.

Тайсон сел и прислонился спиной к стене. Он, случалось, раньше обсуждал свои дела здесь, в Нью-йоркском атлетическом клубе, но сейчас это место выбрано не для дружелюбного общения, по причине отсутствия микрофонов.

Мужчина спросил:

– В каких клубах состоите?

– Книга Месяца.

Он засмеялся.

– Разве вы не состоите в двух клубах? В загородном клубе Гарден-Сити и гольф-клубе Гарден-Сити? Последний только для мужчин, не так ли?

– Боюсь, что я так и не понял, кого вы представляете, мистер Браун.

– Я представляю правительство.

– Все правительство?

– Сейчас это не имеет значения, – вяло улыбнулся Браун.

– Для меня имеет. Послушайте, по телефону вы сказали, что есть важный разговор. Вот почему я здесь.

Браун посмотрел сверху вниз на Тайсона, но ничего не сказал.

Сквозь белый горячий пар Бен пытался рассмотреть своего собеседника. Тот был моложе Тайсона, и Тайсон, как большинство мужчин, которые недавно обнаружили, что незаметно для себя переступили средний возраст, недолюбливал официальных лиц, чей возрастной ценз оказывался ниже. Бен отметил его хорошее телосложение и великолепный загар, подпорченный белыми полосками на левом запястье от часов и на бедрах от плавок. А короткая стрижка иссиня-черных волос и маникюр говорили о том, что он из тех, кто холит и лелеет себя. На шее у него висела какая-то штуковина, что-то религиозное. На военного непохож, но чувствовалось, что был им когда-то. Его выговор намекал на обучение в частной школе и одном из старейших университетов Новой Англии. Тайсон, наконец, поинтересовался:

– Чем могу быть полезным, мистер Браун?

– Называйте меня Чет, о'кей? – Он улыбнулся. – Можно мне называть вас Бен?

– Конечно.

– Ну что ж, – начал Чет Браун, разминая свои мокрые от пота икры. – Я хочу поговорить с вами о... некоторых вещах. Беседа эта неофициальная, но санкционирована высшими органами. Здесь мы можем прийти к надлежащим решениям.

Тайсон заметил:

– Звучит так, будто правительство в опасности.

– Вовсе нет. Вы единственный, кто в опасности.

Тайсон ответил не сразу.

– Так о чем мы будем договариваться? Что говорил старик Бен Франклин, Чет? «Ни крепость, ни дева, начав переговоры, не могут выстоять до конца».

Браун засмеялся:

– Мне нравится. Кажется, я начинают симпатизировать вам, Бен. Вы не похожи на убийцу безвинных людей.

Тайсона просто распирало от желания съехидничать.

Браун продолжал:

– Вы понимаете, Бен, справедливость должна уравниваться с сочувствием. Я имею в виду, что существуют случаи, которые давят на людскую жалость, сострадание, и наоборот. Есть теория и есть реальность.

Тайсон учтиво отвернулся, когда Браун не спеша приступил к разминке. Бен вытер пот с лица и посмотрел на стеклянную дверь. Его спутник сделал знак рукой, и Тайсон догадался, что нужно хранить молчание.

Он зевнул и вытянулся на лежаке. Нет, размышлял Бен, он не чувствовал себя скованно, беседуя нагишом с этим человеком. Не возникало и ощущения, что он находится в невыгодном положении. Какое-то расслабление и нега обволакивали его тело, не блокируя, впрочем, работу мозга. Вспоминая прошлое и обдумывая сегодняшнюю ситуацию, он понимал, что обсуждает свое будущее с врагом.

Браун что-то сказал, и Тайсон повернулся к нему лицом.

– Видите ли, Бен, это дело получило такую широкую огласку в прессе у нас в стране и за рубежом, что мы не можем игнорировать его. Мы бы хотели закрыть глаза на это, но не можем.

– Надо постараться.

– Вы понимаете, Бен, эта история вызывает накал страстей. Мы знали, что так будет. Все старое дерьмо снова всплыло на поверхность.

Тайсон закрыл глаза.

Браун продолжал:

– Общественное мнение разделилось. Так? Национальные дебаты проходят по накатанным рельсам – фельетонисты и комментаторы подчеркивают, что книга Пикара вскрывает в полной мере не известные ранее зверства в Хюэ. Но, как правило, средства массовой информации уделяют внимание только вымышленным преступлениям Америки.

Тайсону понравился этот аргумент.

– Однако, – гнул свое Браун, – другие делают акцент на то, что Америка, по всей вероятности, ведет себя лучше, чем ее враги. Двойной стандарт. Верно?

Но как бы там ни было, а для нападок злопыхателей по поводу жестоких преступлений вы недосягаемы. Виновные в кровавой расправе в госпитале Мизерикорд, – Браун произнес это на хорошем французском, – те виновные, которые подпадают под юрисдикцию Соединенных Штатов.

– Но, видимо, не теперь, – ответил Тайсон.

– М-м-м... – промычал задумчиво Браун, – вот в чем вся суть, Бен, верно?

– Да, Чет, в этом все и дело.

Они замолчали. Потом Браун продолжил:

– Люди начинают открыто поговаривать о трибунале. Вы, может быть, читали об этом в газетах или слышали по радио и телевидению.

– Думаю, я что-то такое читал. Телевизор я смотрю редко, а радио слушаю в машине. Мелодии пятидесятых. Поразительная вещь. Вам нравится музыка пятидесятых годов?

– Обожаю. Я могу слушать братьев Эверли хоть целый день.

– А как насчет Ширлесс?

– Их не записывают больше. Послушайте, Бен, много людей на вашей стороне, включая меня.

– Что значит на моей стороне. Чет? Браун наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Тайсона.

– Пожалуйста, не играйте со мной в игры, о'кей?

Тайсон, не отрываясь, смотрел на Брауна, пока тот не сел на свою полку. Клубы пара на какое-то время скрыли собеседника. Оба тихо сидели, слушая шипение пара. Тайсон закрыл глаза. Пар вдруг перестали подавать, и он носом потянул горячий воздух.

Спокойный голос Брауна вернул его к действительности:

– Дела обстоят следующим образом: люди на вашей стороне в основном гражданские – Белый дом, министр обороны, министерство юстиции и другие. Только сама армия хочет заполучить вас.

– Нет слов благодарности.

– Я думаю, что вооруженные силы, и служба генерального прокурора особенно, торопятся вернуть себе дорогое имя. Я говорю, конечно, о том грубом просчете под деревней Фулай. Они не могут заслушать дело в суде по этому вопросу, зато у них появился шанс отыграться на другом.

Тайсон молчал.

– Что касается инцидента в том госпитале, – продолжал Браун, – то армия хочет навести порядок в своем доме, поэтому метлу в руки не чает взять генеральный прокурор ван Аркен.

Тайсон кивнул. Это имя несколько раз упоминалось в новостях.

Браун добавил:

– Сами видите, что память у вооруженных сил не короткая. В армии существует последовательность прохождения военной службы, которой мы не наблюдаем в Белом доме. Там, например, со времен вьетнамской войны сменилась добрая половина администрации. И правительственные органы, кажется, не могут отменить их назначения или хотя бы осадить их.

Тайсон кивнул. В этом есть здравый смысл. Военных всегда преследует понятие запятнанной или восстановленной чести. К Тайсону закралось сомнение, что для военных вообще этот случай в госпитале Мизерикорд своего рода олицетворение всего, что происходило во Вьетнаме.

Браун говорил медленно, взвешивая каждое слово.

– Вооруженные силы хотят призвать вас на военную службу.

Тайсон чувствовал, как его желудок сжался в комок, но не подал виду.

– Вы понимаете, что ничего хорошего, кроме трибунала, вас не ждет?

– Я понимаю это.

– У вас есть юрист по имени Слоун?

– А что, мне понадобится еще один?

– Просто проверяю. Послушайте, я хочу быть с вами откровенным...

– Хорошо.

– Армия собирается надеть на вас погоны только для того, чтобы отдать под суд. Военный. Они вернут вас на службу. Пусть у них на это уйдет два года, но они добьются своего. Есть ли у вас возможность бороться с правительством?

– Это мой секрет.

– У вас есть сила воли?

– К чему вы клоните?

Браун свесил ноги и доверительно нагнулся.

– Я бы хотел дать вам один совет.

Тайсон вычислил, что это стоит дорого.

– Валяйте.

– Не сопротивляйтесь призыву.

Бен соскользнул с кафельного покрытия и встал.

– Мировой совет, Чет. – Он нагнулся и достал до пальцев ног. – Хорошо. Что это мне даст?

– Безотлагательный процесс.

– Вы имеете в виду такой, как в конституции? – Тайсон приступил к выполнению упражнений на растяжку. – Вы впустую потратили мое время.

Браун задумался.

– Господь благословляет Америку, Бен. Есть ли на свете такая страна, где подозреваемый в массовых убийствах может обвести вокруг пальца авторитарное лицо, которое пытается предложить ему сделку?

– Наша первая и последняя.

– Правильно. Но если бы это случилось в каком-то другом месте, то эта белая кафельная комната была бы использована для иной цели – выколачивания из вас мозгов.

Тайсон выпрямился.

– Попробуй, сынок.

Браун, казалось, призадумался над предложением, потом покачал головой.

– Дайте мне довести дело до конца. Если хотите, мы можем сделать несколько заходов и оба почувствуем себя лучше.

Тайсон принял горизонтальное положение и начал отжиматься.

Браун подошел к нему.

– Я готов сделать вам предложение: «режим наибольшего благоприятствования» в обмен на ваше сотрудничество.

Тайсон прыжком вскочил на ноги. Он посмотрел Брауну в глаза; двое мужчин стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

– Это законно?

Браун дернул плечом.

– Я, как и вы, не юрист. По телефону вы сказали, что встретитесь со мной без адвоката.

Тайсон направился к двери.

– Давайте-ка двинем под душ.

Они вышли и коротким коридором прошли к душевой.

Тайсон почувствовал, что его голова просветлела под напором холодной пульсирующей воды. Браун встал под другой душ в нескольких футах от Тайсона.

– Видите ли, Бен, ван Аркен считает, что у него достаточно оснований призвать вас на службу. Но если вы начнете сопротивляться призыву, то президент может подписать приказ о вашей мобилизации. Скорее всего, он не пойдет на это.

– Передайте президенту, что я бросаю вызов его личному приказу.

– Он думает не только о себе. Он считает, что если его впутают в ваше дело, то все это обернется против вас.

Тайсон выключил душ и прошел в раздевалку. Служитель подал ему полотенце. Бен услышал голос Брауна:

– Я заказал двух массажистов за свой счет. – Он провел Тайсона в небольшой массажный кабинет, где рядышком стояли две кушетки. Тайсон лег на ближнюю и повернулся на живот. Браун поднялся к нему. – Через некоторое время они будут здесь.

Тайсон прикрыл глаза и зевнул. Несмотря на неприятную тему разговора, он чувствовал расслабление. Дремота охватила его. Он не мог себе представить, на что похожа жизнь в тюрьме, и готов был выслушать что угодно, лишь бы не думать об этом. Он посмотрел на Брауна, лежавшего на соседней кушетке.

– Если вы действительно хотите быть со мной откровенным, тогда скажите мне, на каком основании меня призовут, а я отвечу, как собираюсь обойти это.

– Побывав офицером, остаешься им навсегда, – сказал Браун.

– Я себя не считаю офицером. Вам придется сделать больше обещанного. Чет.

Браун продекламировал:

– "Всем, кто увидит эти подарки, мои поздравления". Знакомо? Так говорит ваша правительственная комиссия и моя тоже. – Он продолжал: – Учитывая преданность, героизм, мужество и способности Бенджамина Тайсона, я присваиваю ему звание офицера армии США.

Тайсон во все глаза смотрел на Брауна. Тот продолжал:

– Этот офицер будет прилежно и неукоснительно соблюдать свои воинские обязанности, предписываемые уставом армии. – Браун улыбнулся. – Язык довольно архаичный, но именно на таком изъясняются в суде. Звучит так, словно только вышло из-под пера правительства Джорджа Вашингтона. Мы, нынешнее правительство, живо интересуемся другой частью дела: ваше назначение остается в силе ровно столько, сколько будет угодно президенту Соединенных Штатов.

– Чудесное представление, Чет, – фыркнул Тайсон.

– Ваше назначение подписано Линдоном Джонсоном, однако любой президент может привести его в исполнение по своему желанию. И вы примете это назначение. Вы поднимете правую руку и произнесете торжественную клятву.

Тайсон молчал.

~~

Бен поднялся на цыпочки у края трамплина для прыжков в воду, подпрыгнул и нырнул в бассейн. Он несколько раз проплыл от бортика до бортика, затем лег на воду, в середине бассейна.

Браун поплавком держался на воде поблизости. Чуть подальше плескалось двое мужчин пожилого возраста. Их безучастный телохранитель сидел в шезлонге и читал книгу в мягкой обложке. Браун сказал:

– Я рад, что осталось еще несколько мест, где человек может поплавать в натуральном виде. Сколько эти частные клубы могут просуществовать? Однажды я напишу книгу под названием «Феминизация Америки». – Он лениво зевнул. – Ваша жена, как я понимаю, активная феминистка.

Тайсон не отвечал.

Браун еще ближе подплыл к нему.

– И последний пункт в призывном деле... – Браун впился взглядом в Тайсона. – Известно ли вам, что вы все еще числитесь в списках офицеров запаса?

– Нет, я этого не знал, – солгал Тайсон.

– Это факт. Вас когда-то просили указать в рапорте, желаете ли вы остаться офицером-резервистом или быть уволенным из рядов армии. Вы не выбрали ни то ни другое. Вместо этого вы написали на рапорте нечто обвинительное и отослали в Министерство сухопутных сил. Вам не следовало этого делать, вам нужно было выбрать что-то конкретное. Очень многое в теперешней ситуации зависит от этого.

Тайсон подплыл к краю бассейна, положил голову на кафельный бордюр, закрыл глаза и лег на воду. Он вспомнил это стандартного образца письмо из Министерства сухопутных сил. Это случилось в середине апреля 1975 года. Камбоджа перешла в руки красных кхмеров, в Лаосе победило движение Патет-Лао, а армия Северного Вьетнама и вьетконг вот-вот должны были войти в Сайгон. Тайсон, как и большинство знакомых ему мужчин, служивших во Вьетнаме, испил всю чашу горечи поражения. Он думал, что Вьетнам навсегда вычеркнут из его памяти, но известные географические названия все чаще слышались в новостях, пробуждая неприятные воспоминания. Город за городом, лагерь за лагерем покорялись врагу с быстротой молнии. За одну ночь пали Куангчи, Хюэ, Дананг, Плейку и их бывшая база – штаб первой военно-воздушной дивизии. И каждое название порождало в памяти кровавые образы бесчисленных жертв. И еще... еще он видел солдат своей армии. Он сказал вслух:

– Это письмо пришло не вовремя.

Браун, стоя рядом с ним, ответил:

– Это должно было случиться. Вы нацарапали на рапорте следующее: «Пятьдесят тысяч американцев мертвы, сто тысяч ранены. Зачем?» Эти поспешные запальчивые строчки видели все в военной прокуратуре. Подозреваю, сколь нелестные разговоры велись о человеке, написавшем подобные слова.

Тайсон открыл глаза.

– Противно, что меня анатомируют, как подопытного кролика. И мне неприятны те, кто читает мои армейские документы, хотя я знаю, что вы имеете полное право на это. Во мне закипает ярость, Чет.

– Конечно, я не обсуждаю вас. Но помните, пожалуйста, что хотя мы и не обсуждаем массовое убийство, в данный момент именно этот вопрос стоит на повестке дня.

Тайсон взглянул на большие настенные часы, висевшие напротив плавательного бассейна.

Браун поймал его взгляд.

– Я не задержу вас долго. У вас, вероятно, стол завален работой. Я только хотел сообщить вам о повестке. Если вы начнете сопротивляться призыву, армия предпримет контратаку. Можете быть уверены: они прорвут вашу линию обороны. Вы выиграете некоторое время, но дорогой ценой.

– Это лучше, чем покорно идти на бойню.

– Это не бойня, это – судебный процесс. Бен, я вот что еще хотел вам сказать. Даже если дело попадет в Верховный суд и он решит его в вашу пользу, все равно вы потерпите поражение. Вам никогда не представится возможность снять с себя эти голословные утверждения. Допустим, вы бросите все силы, чтобы избежать суда, но едва ли вам это удастся. С другой стороны, если вы добровольно пойдете на действительную службу, вы добьетесь важного психологического преимущества и наберете большое количество голосов в свою пользу. Уверяю вас, что армия благосклонно отнеслась бы к подобному добровольному акту с вашей стороны.

– Что вы мне предлагаете в обмен на мои уступки?

Браун ухватился за бортик бассейна.

– Я не могу вам ничего обещать насчет самого судебного разбирательства. Я не в курсе армейского расследования, или, если дело дойдет до суда, я не смогу никоим образом оказать тайное давление на трибунал. Но я могу дать определенные гарантии.

Тайсон поднялся по ступенькам из бассейна и сел на бортик, свесив ноги в воду.

– Ну что ж, давайте послушаем.

Браун пододвинулся к нему ближе.

– Первая. Если вы добровольно отдадите себя под юрисдикцию вооруженных сил, вас отправят в гарнизон, расположенный в двадцати пяти милях от столицы.

– Чувствую себя новобранцем. А как насчет новой формы?

– Конечно. Вы также, а это очень важно, получите свободу действия, и никакие ограничения на вас не будут распространяться. Вы будете таким же свободным, как сейчас, в рамках своих обязанностей. Пока вас это устраивает?

– Нет, но продолжайте.

В голосе Брауна слышалось нетерпение.

– Послушайте, Бен, если они призовут вас через суд, вам несдобровать. Они назначат вас служить в каком-нибудь чертовом форте в Аризонской пустыне, и казарма станет вашим родным домом.

– Не грози мне, молокосос.

Браун стоял на ступеньке по колено в воде, сжав правую руку в кулак.

– Вы же не хотите быть запертым в казарму, Бен. Вам это не понравится. Ни вам, ни вашей семье, особенно жене. Она, наверное, останется работать в Нью-Йорке. Ей будет очень одиноко, скучно... а может быть, и не будет...

Тайсон заехал ребром ступни Брауну в солнечное сплетение. Тот невольно широко открыл глаза и рот, летя со ступенек вниз, в воду.

Двое пожилых мужчин на другом конце бассейна ничего не заметили, а их телохранитель продолжал читать. Какой-то молодой человек, сидевший неподалеку, вдруг вскочил с места, но встретился взглядом с Тайсоном.

Браун вынырнул и перевел дух. Он несколько раз потряс головой, затем поманил рукой молодого человека. Тайсон встал и, поглядывая на мужчину, отступил на шаг от бассейна. Мужчина сел на прежнее место.

Отдышавшись, Браун взглянул на Тайсона:

– О'кей... О'кей... Я вылезаю. – Он уцепился руками за бортик.

Тайсон кивнул.

Не глядя на Тайсона, Браун медленно пошел к своему шезлонгу. Обернувшись полотенцем вокруг пояса, он присел на краешек стула и жестом пригласил Тайсона.

Бен подошел и закутался в полотенце.

Браун спросил незлобиво:

– О'кей... Ну как, лучше стало? Садитесь.

Тайсон действительно почувствовал себя гораздо лучше. Он вытянулся в шезлонге и расслабился.

Браун потирал середину живота. О'кей... Боже... что за вспыльчивый человек. Ладно, все нормально. – Его губы тронула улыбка.

Даже в расслабленном состоянии Тайсон не спускал глаз с Брауна. Его внезапно поразило сознание того, что со времен Вьетнама он не чувствовал такой сильной ярости, такого эмоционального взрыва. Жизнь в маленьком городке, незаметно подкравшийся зрелый возраст, работа и сын смягчили его былую агрессивность. И вот теперь, когда жизнь дала трещину, он старался сконцентрировать всю силу воли.

– Извини. Но если повторятся подобные намеки, я тебе снова врежу.

Браун криво улыбнулся.

– Хорошо. Можно мне закончить разговор? – Он положил руки на колени. – На чем это я остановился? На ограничениях. Правильно. Если дело дойдет до трибунала, я также гарантирую вам, вы будете свободны даже во время судебного разбирательства. Отсюда следует, что вы в случае неблагоприятного течения судебного процесса, по крайней мере, имеете право уйти из-под юрисдикции военного суда. Вы можете уехать прямо сейчас, если хотите. За вами никто не следит.

Тайсон ничего не ответил.

– Ваш паспорт не изымут, поскольку это – нормальная процедура. Но если вы решитесь уехать сейчас или в другое время, выбирайте, пожалуйста, ту страну, у правительства которой не возникает проблем с выдачей преступников. Бразилия – самый подходящий вариант, но можете выбрать и Швецию. – Браун почти касался плеча Тайсона. – Послушайте, все, что я предлагаю, находится во власти исполнительных органов...

– Швеция! Вы хотите сказать, что, прослужив восемнадцать лет своей стране, я должен бежать в Швецию? Я должен бежать в Швецию, где...

– Пожалуйста, тише.

Тайсон сел.

– Где скрываются дезертиры и уклонисты? Я должен ехать в Швецию, когда всем дезертирам выйдет амнистия? А где моя амнистия?

– В ваших словах такая ирония...

– Плевать я хотел на вас, Браун! На вас и на тех, кто вас послал.

– Не так громко, прошу вас.

– Я никуда не собираюсь сматываться, черт возьми! Я – американский гражданин, и это моя страна. К черту Швецию и армию!

Браун огляделся вокруг.

– Успокойтесь.

Бен поднялся со стула.

– Послушайте, Чет, или как вас там к чертям собачьим зовут, скажите своим боссам следующее: меня могут подозревать в массовых убийствах, но я ко всему прочему герой войны. У меня – два Пурпурных сердца... – Тайсон показал на белый извилистый шов, который обезображивал его правое ухо, потом ткнул пальцем в толстый фиолетовый шрам, подковой огибавший коленную чашечку и спускавшийся к голени. – У меня полная пригоршня медалей и навалом благодарностей. Я также муж, отец и примерный налогоплательщик. Я – уважаемый член общества и никогда не нарушал ни одного закона. Если что и случилось в той забытой богом дыре восемнадцать лет назад, то это заняло тридцать минут из сорока лет моей жизни, тогда... тогда... – Тайсон почувствовал, как учащенно забилось его сердце, он сжал кулаки. Его глаза горели негодованием, когда он смотрел на затаившего дыхание Брауна.

Тот старался быть спокойным:

– Это была первая война в нашей истории, которая не дала возможности ни одного ее участника публично объявить военным героем. Ни одного. – Браун встал. Он внимательно посмотрел на Тайсона. – Вы должны понимать, мой друг, что в этой ситуации нет плохих людей. Ни я, ни ван Аркен, ни правительство, ни газетчики и даже ни вы. Есть только система правления. Закон.

Браун дотронулся до руки Тайсона, кивнув в сторону раздевалки. Пока они шли, он осторожно сказал:

– Никто против вас лично ничего не имеет. Все, с кем я говорил, желают вам добра. Вы читали отчет комиссии о поражении под Фулаем, не так ли? Все, что генерал Пирс написал в нем, было правдиво от начала до конца. Ни тебе сокрытия фактов, ни юридических ошибок, не чувствуется давление начальства, нет отголосков правительственных веяний. Все справедливо.

Дойдя до двери раздевалки, они остановились.

– Передайте им, что я борец, Чет, – твердо сказал Тайсон.

– Передам. – Браун потер живот. – Это точно. – Он снова огляделся вокруг. – Я собираюсь сделать еще одно заявление. Вам придется прислушаться. – Он явно нервничал: – Видите ли, Бен, если вы захотите, вы сможете нанести удар по армии, правительству и стране. Поэтому, если вы намерены продолжать борьбу, боритесь честно. Если же вы собираетесь бежать, бегите с достоинством. Никаких нападок на вооруженные силы, правительство или правоохранительную систему. Никакой критики в адрес военно-правовой системы, никаких разглагольствований о безнравственности войны. Не надо беседовать с репортерами, не бередите старых ран.

– Это все или еще что-то есть?

– Почти. Мы предпочли бы, чтобы вы взяли защитника, назначенного военной прокуратурой. – Браун мельком взглянул на Тайсона и добавил: – Мы не хотим, чтобы вы нанимали Эф Ли Бейли. Вы не смогли бы контролировать опытного юриста по гражданскому праву. Дело с таким специалистом не заладится. Видите ли, он начинает копать вглубь не жалея сил, чтобы прославиться самому. Процесс должен закончиться еще до того, как репортеры из «Таймса» снимут колпачки со своих ручек. Нам нежелательно слушать продолжение саги о Бене Тайсоне в вечерних новостях. И вам тоже. Вы, конечно, не признаете себя виновным в предъявленном обвинении, но, по крайней мере, вы можете отказаться от вызова свидетелей, перекрестного допроса и прочего. За вами оставляют право быть джентльменом. В любом случае вы ничего не потеряете, приняв это предложение. Ясно, что от вас требуется? Время от времени мы напоминаем вам, какова должна быть реакция на определенную ситуацию. – Браун мягко добавил: – Это неплохая сделка, и дает вам гарантии остаться на свободе. Подумайте об этом.

– Обязательно.

Браун улыбнулся и пристально посмотрел на Тайсона.

– Если вы не пойдете на это, вас никто не станет преследовать. Но никому не рассказывайте о нашем разговоре. Ни жене, ни своему юристу, никому другому. Если вы это сделаете и мы узнаем об этом, тогда... тогда придется перейти на личности.

Бен кивнул.

– Я позвоню вам. – Браун протянул ему руку. – Без обид.

Тайсон ответил рукопожатием.

– Когда я вам заехал ногой, это не было сведением личных счетов, Чет. Это выпад против системы.

Браун рассмеялся, повернулся и пошел к бассейну. Тайсон наблюдал, как тот быстро окунулся, вылез и направился в раздевалку. Он думал, что справедливость восторжествует, претерпев любой подлог и наветы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю