Текст книги "Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 51 страниц)

"Вопрос: Как германские ведомства пытались добиться такого перехода к национал-социализму?

Ответ: Мы стремились укрепить Движение, действуя теми же методами, которые мы привыкли применять в Германии, чтобы вести за собой массы... Норвежская национал-социалистская партия имела то преимущество, что в ее распоряжении были все средства информационных служб и пропаганды. Однако, мы вскоре убедились, что поставленная цель не может быть достигнута. После 25 сентября 1940 года настроение общественности в Норвегии внезапно изменилось, когда нескольких государственных советников назначили национал-социалистскими государственными советниками. Дело в том, что в апреле 1940 года норвежский народ считал действия Квислинга предательством.

Вопрос: Каким образом вы материально помогали норвежской национал-социалистской партии в ведении такой пропаганды? Каким образом вы инструктировали партию?

Ответ: В то время, когда я занимал свою должность, когда организовывалась пропагандистская кампания, ее всегда приводили в соответствие с той пропагандой, которую вели в Норвегии немцы.

Вопрос: Издавали ли вы какие-либо директивы для партии "Национальное собрание"?

Ответ: Нет. В мое время норвежская национал-социалистская партия действовала в этом отношении независимо, частично даже вопреки нашим советам. Эта партия считала, что лучше понимает образ мыслей норвежцев, но она допускала много ошибок.

Вопрос: Оказывалась ли финансовая помощь?

Ответ: Разумеется, финансовая помощь оказывалась, но точная сумма мне неизвестна".

Приведенные мною замечания касались Норвегии. В Нидерландах, в отличие от того, что происходило в Норвегии, нацисты не использовали местную партию в качестве официального механизма правления. Правительственная власть здесь полностью находилась в руках рейхскомиссара, создавшего своего рода министерство, в состав которого вошли четыре немецких генеральных комиссара. Они, соответственно, ведали управлением и юстицией, государственной безопасностью, финансами, экономическими вопросами и специальными вопросами. Такая организация была создана декретом от 3 июня 1940 года ("Правительственный вестник", 1940 год, N5). Хочу отметить, что так как голландский "Правительственный вестник" уже представлялся Трибуналу в качестве доказательства, я не буду представлять в качестве доказательства каждый из приводимых мною текстов, входящих в этот журнал, а просто буду просить Трибунал принять их к сведению – и считать представленными.

Назначение на посты генеральных комиссаров было объявлено декретом от 5 июня 1940 года.

Местная власть на этом более высоком уровне была представлена только генеральными секретарями министерств, которые находились в полном подчинении у рейхскомиссара и у генеральных комиссаров.

Декрет от 29 мая 1940 года, опубликованный в голландском "Правительственном вестнике" за 1940 год, страница 8, содержит следующие положения:

"Статья 1. Имперский комиссар будет осуществлять ту власть, которой до сего времени были облечены король и правительство,,.

Статья 3. Генеральные секретари голландских министерств подчиняются рейхскомиссару".

Если нацистская партия не составила правительство, оно тем не менее получило "официальное благословение".

Приведу Трибуналу в этой связи декрет от 30 января 1943 года – он также опубликован в голландском "Правительственном вестнике" за 1943 год, страница 63. Зачитываю выдержку:

"Выразителем политической воли голландского народа является национал-социалистское движение в Нидерландах. Исходя из этого я издал декрет о том, что все подчиняющиеся мне германские ведомства, учреждения администрации и органы национал-социалистского движения должны поддерживать тесный контакт с фюрером с тем, чтобы обеспечить координацию задач по осуществлению всех важных административных мер и в особенности всех вопросов, связанных с кадрами".

Трибуналу уже известно – об этом же говорил свидетель, уже дававший показания перед Трибуналом, – какой отъявленной ложью было утверждение о том, что национал-социалистская партия выражает волю народа этой страны.

Завершив свой комментарий по этим двум формам использования местных партий в качестве механизма узурпации суверенитета, я хотел бы указать Трибуналу на основные черты такой узурпации, осуществлявшейся немцами.

Примером деятельности первого направления является попытка принудить оккупированные страны принять участие в войне, или, как минимум, произвести мобилизацию для германской армии. В Норвегии немцы создали легион СС "Норвегия", который в последующем был переименован в Германский легион СС "Норвегия". Представляю в качестве доказательства документ РФ-926, это декрет от 21 июля 1942 года, касающийся этого соединения, подписан Квислингом. Цитирую абзац 2:

"2. Германский легион СС "Норвегия" – это национал-социалистский солдатский орден, куда войдут люди нордической крови и нордических идей. Он является независимым подразделением национал-социалистской партии Норвегии и находится в непосредственном подчинении у национал-социалистского фюрера, отчитывается перед ним. В то же время это соединение является частью германских СС и будет помогать вести германские народы к новому будущему и создавать основу для германского содружества".

На этом примере мы вновь видим, что так называемое норвежское правительство принимало меры, совершенно очевидно являвшиеся методами германизации. Для того, чтобы облегчить набор в этот легион, германские или норвежские нацисты без колебания нарушали гражданское законодательство и отменяли обязательные нормы семейных прав – ими был принят закон, по которому несовершеннолетние не обязаны были получать согласие от своих родителей, чтобы вступить в армию. Это закон от 1 февраля 1941 года, норвежский "Правительственный вестник", 1941 г., страница 153. Представляю его в качестве доказательства под номером РФ-927.

В Нидерландах немцы вынуждены были в еще большей степени нарушить национальное законодательство, чтобы создать возможности для набора в армию. Так как немцы не создали в Нидерландах правительства де-факто и так как законное правительство все еще находилось в состоянии войны с рейхом, лица, добровольно вступавшие в немецкую армию, подпадали под статьи 101 и последующие голландского уголовного кодекса. Эти статьи предусматривали наказание лиц, поступивших на военную службу в армию иностранной державы, находящейся в состоянии войны с Нидерландами, а также лиц, оказывавших содействие противнику.

Ввиду того, что страна подверглась оккупации де-факто, существовала малая вероятность того, что указанные санкции будут применяться на практике. Однако, крайне любопытным и показательным является тот факт, что 25 июля 1941 года рейхскомиссар издал декрет, опубликованный в голландском "Правительственном вестнике" за 1941 год, 420 номер 135. Этот декрет предусматривал, что на голландцев, поступающих на службу в германскую армию, в войска СС или в Легион нидерландских добровольцев, не распространяются указанные выше нормы статей уголовного кодекса, причем объявляется, что данный декрет получает обратную силу начиная с 10 мая 1940 года.

Крайне удобно, совершая уголовное преступление, предусматриваемое нормами общего уголовного кодекса, иметь возможность изменить закон, вычеркнув данное преступление из числа уголовно наказуемых деяний.

Другим декретом, от 25 июля 1941 года, "Правительственный вестник" за 1941 год, страница 548, предусматривалось, что поступление на службу в немецкую армию в последующем не повлечет за собой утерю голландского гражданства.

И, наконец, декретом от 8 августа 1941 года, "Правительственный вестник" за 1941 год, страница 622, объявлялось, что обретение германского гражданства более не влечет за собой утерю голландского гражданства, за исключением тех случаев, когда имеется четко выраженный отказ от голландского гражданства. Хотя этот текст декрета касается лишь некой детали, его можно рассматривать как первоначальную меру для учреждения в последующем двойного голландского и германского гражданства, что соотносится с общими процедурами претворения в жизнь всего плана германизации.

По вопросу об описываемых мерах набора в армию я хотел бы точно изложить позицию обвинения, сложившуюся в результате прямого и перекрестного допроса в суде свидетеля Форринка.

Обвинение не считает, что преступный характер проводившегося набора в армию устанавливается только тем фактом, что людей мобилизовали принудительно либо привлекали в армию путем давления на их волю.

Такие давление и принуждение являются отягчающим аспектом, характеризующим вменяемое нами преступление, но не является обязательным аспектом данного преступного деяния. Мы считаем, что преступлением является самый факт набора людей в оккупированных странах на службу в германской армии, даже если набор производился на добровольной основе. Следует также иметь в виду, что такое преступление наказуемо по внутреннему законодательству всех рассматриваемых стран, законодательство которых охватывает деяния, совершенные в этих странах.

Вопрос о том, в какой степени привлечение на службу предателей было связано с конкретной ситуацией, в которой оказывались такие предатели, даже в относительном плане не представляет большого значения, если не возникает желание ознакомиться со всеми деталями.

Мне бы хотелось высказать мысль более общего характера. Обвинение не считает, что привлечение предателей либо для службы в армии, либо для иной деятельности является для нацистских лидеров смягчающим обстоятельством либо обстоятельством, освобождающим их от ответственности. Напротив, это является одной из характерных черт их преступной деятельности. Ответственность, которую несут предатели, ни в коей мере не снимает ответственности с нацистских лидеров. Напротив, мы вменяем им ту коррупцию, которую они пытались распространить в оккупированных странах, используя те элементы со слабой нравственной основой, которые имеются в любой стране, и насаждая в умы всех граждан мысль о возможности вести аморальную и преступную деятельность против своей страны. Таково было первое направление в процессе германской узурпации.

Другие мероприятия были направлены на уничтожение свобод и установление принципа фюрерства.

В Норвегии были запрещены все политические партии (германский декрет от 25 сентября 1941 г.), запрещена всякая деятельность в пользу законной династии (декрет от 7 октября 1940 г. – официальный журнал за 1940 год, страница 10). Все гарантии для чиновников были ликвидированы. Чиновники могли быть смещены или переведены на другую должность по политическим мотивам (германский декрет от 4 октября 1940 г. на странице 24 официального журнала за 1940 год).

Законом от 18 сентября 1943 г. учреждались должности начальников департаментов, которые осуществляли высший политический контроль над всеми инстанциями департамента.

В Голландии мы также можем наблюдать уничтожение выборных организаций (декрет от 11 августа 1941 г.); роспуск политических партий (декрет от 4 июля 1941 г.); создание трудового фронта (декрет от 30 апреля 1940 г.).

Я привел лишь несколько примеров узурпации нацистами власти в захваченных ими странах. В заключение хочу обратить внимание на постановление от 12 августа 1941 г., которым определялась особая юрисдикция судов по преступлениям и нарушениям, угрожающим политической безопасности либо совершенным по политическим мотивам. Судьями, на которых возлагалось осуществление такой власти, обычно назначались члены нацистской партии.

Наконец, твердым направлением узурпации является систематическое проведение нацистами мероприятий, направленных против интеллигенции страны, против ее духовной жизни. Именно в этой сфере нацисты чувствовали наибольшую силу сопротивления. Они обрушиваются на университеты и другие учебные заведения.

В Голландии согласно декрету от 25 июля 1941 г. администрации предоставлялось право произвольно закрывать учебные заведения.

11 ноября 1941 г. в Голландии был закрыт Лейденский университет.

Декрет рейхскомиссара от 10 мая 1943 г. обязывал студентов подписывать декларацию о лояльности, которая была составлена следующим образом: 422 "Нижеподписавшийся... настоящим торжественно заявляет, что он будет честно подчиняться всем законам, декретам и другим распоряжениям, которые действуют на оккупированной голландской территории, и не будет совершать никаких актов, направленных против германской империи, армии или нидерландских властей, а также заниматься деятельностью, которая могла бы угрожать общественному порядку в высших учебных заведениях, принимая во внимание серьезность создавшегося положения".

В Норвегии против университета в Осло были предприняты суровые меры. Я представляю как доказательство документ за номером РФ-933. Это статья из "Дейче Цейтунг" от 1 декабря 1943 г., напечатанная и в норвежской газете. Она озаглавлена следующим образом:

"Мероприятия, которые необходимо провести в Осло: чистка среди студенчества".

"По приказу рейхскомиссара Тербовена обергруппенфюрер СС и генерал полиции Редиес сообщил во вторник, после обеда, студентам университета в Осло следующее:

Студенты университета в Осло, начиная с момента оккупации Норвегии, то есть с 1940 года, пытались оказывать сопротивление германской оккупационной армии и норвежскому правительству, которое было признано рейхом. Для того чтобы защитить интересы оккупационной державы и обеспечить порядок и спокойствие внутри страны, необходимо принять суровые меры. Поэтому от имени рейхскомиссара я должен вам сообщить следующее:

1. Студенты университета в Осло будут посылаться в специальный лагерь в Германии.

2. Студентки будут отчислены из университета и должны будут тотчас же разъехаться по местам жительства, где им необходимо встать на учет в полиции. Запретить им впредь до нового приказа покидать место жительства без разрешения полиции.

Вы должны быть благодарны господину рейхскомиссару за то, что не принимаются более драконовские меры. Более того, эта мера спасает вашу жизнь и обеспечивает будущее благосостояние".

Что касается религии, немцы в этом отношении увеличили свое вмешательство. В качестве примера я представляю документ РФ-929. Оглашаю его:

"Осло. 28 мая 1941 г.

Комендантам ЗИПО и СД в Бергене, Ставангере, Тронхейме и Тромсе.

Содержание: Наблюдение за религиозной службой во время празднования Троицына дня.

Прошу вас установить наблюдение за проведением религиозной службы и представить отчет о результатах".

Подпись: Командующий полицией безопасности и СД в Осло.

Гауптштурмфюрер СС (фамилия неразборчива).

Вот отчет о выполнении приказа установить наблюдение за службой в церкви. Этот документ я представляю за номером РФ-930. Он очень короткий, и я его оглашаю:

"Тронхейм, 5 июня 1941 г.

Наблюдение за проведением религиозной службы во время Троицына дня не дало ничего нового. Домпробст Фиелбу, этот тенденциозный проповедник, продолжает свою деятельность. Но он делает это достаточно ловко, чтобы иметь возможность доказать, что каждая фраза носит религиозный характер, а не политический..." Остальная часть отчета наполовину сгорела.

Я не хотел бы задерживаться долго на этом разделе.

Хочу лишь сослаться на два примера, которые, с одной стороны, свидетельствуют о неизменной аморальности германских методов, и, с другой об обоснованных протестах, которые вызывали такие методы у весьма компетентных инстанций. Первый пример касается Нидерландов.

У голландских судей справедливо вызвала негодование немецкая практика по произволу заточать людей в концентрационные лагеря. Судьи нашли возможность заявить о своем неодобрении такой практики в ходе повседневного исполнения своих судейских функций. Так, в ходе рассмотрения конкретного дела апелляционный суд в Леувардене вынес решение, которое представляется Трибуналу под номером РФ-931.

В этом решении апелляционного суда отмечается, что лица, направляемые по приговору суда в лагеря, содержатся там в таких жестоких условиях, которые не могли не предвидеть, не предположить ни законодатель, сформулировавший норму уголовного закона, ни судья, рассматривавший дело в первой инстанции.

Судьи апелляционного суда, сообразуясь со своей совестью, не считают возможным назначить подсудимому тот срок лишения свободы, который соответствовал бы тяжести содеянного им преступления, с учетом условий, в которых он должен был бы отбывать назначенное ему наказание.

Приведенный пример представляет особый интерес, так как теперь мне предстоит сообщить вам о том, что в результате принятия апелляционным судом Леувардена указанного решения Зейсс-Инкварт вынес постановление о снятии с должности председательствующего этого апелляционного суда Ф. Ф. Виехофа. Постановление подсудимого Зейсс-Инкварта содержится в том же документе РФ-931 – это вторая его часть.

Второй пример, который я хотел бы привести в заключение, касается Норвегии. Речь идет об официальном протесте со стороны норвежских священнослужителей. Протест был заявлен по следующему поводу:

15 января 1941 года норвежские епископы обратились к министру по делам общественного просвещения и религиозным вопросам и вручили ему меморандум. В этом меморандуме они заявили свой протест по поводу чрезвычайных требований, исходящих от полиции, и одновременно выразили свой протест по поводу другого рода злоупотреблений, в частности в сфере судопроизводства. Протест норвержских епископов был изложен в форме епископского послания, адресованного соответствующим епархиям, и направленного в феврале 1941 года. Представляю это послание как документ РФ-932 и хочу зачитать выдержку из него:

"Декретом министра полиции от 13 декабря 1940 года наносится тяжкий урон миссии священнослужителей. Как провозглашает этот декрет, министр полиции может отменить обязанность священнослужителей хранить тайну исповеди.

Наше обязательство хранить профессиональную тайну устанавливается не только юридическим законом, оно всегда было основополагающим условием деятельности церкви и священнослужителей, когда они пекутся о душах людей и принимают исповедь от людей в несчастье. Неизменным условием деятельности церкви является то, что человек должен испытывать абсолютное и неограниченное доверие к священнику, который без всяких оговорок связан своим обязательством хранить профессиональную тайну. Такое обязательство сформулировано в норвежском законодательстве, а также записано в догматах церкви во все времена и во всех христианских странах.

Ликвидировать эту заповедь совести – значит нанести удар в самое сердце церкви. Такой удар тем более чувствителен, что, как предусматривает параграф 5 декрета, министр может арестовать священника, чтобы вынудить его раскрыть тайну исповеди, но при этом не возникает речь о передаче дела в суд".

Все это происходило на протяжении первого года оккупации. Уже на этом этапе высшие представители духовной власти в Норвегии оказались в положении, когда они вынуждены были не только протестовать по поводу особенно нетерпимых проявлений, но и выносить свой обвинительный приговор всему комплексу методов оккупации. Такое обвинение содержится на странице 16 епископского послания:

"На этом основании епископы Церкви обращают внимание министра на некоторые действия и официальные провозглашения, связанные с тем, как наше общество управляется в последнее время. Церковь считает, что указанные действия и провозглашения противоречат заповедям господним и создают впечатление того, что в стране действуют условия революции, а не состояние оккупации, при котором законы должны соблюдаться, если они не оказываются прямо несовместимы с данным состоянием оккупации".

Здесь дан очень правильный юридический анализ. С разрешения Трибунала зачитаю последнюю фразу этого документа:

"Когда государственная власть в обществе допускает насилие и несправедливость и оказывает давление на души людей, тогда хранителем людской совести становится церковь. Человеческая душа более значима, чем весь мир".

В этой части своего выступления я буду говорить о фактах общего порядка, обоснованием их является доклад бельгийского правительства, который мои коллеги уже представили, РФ-394. Раздел доклада, к которому я сейчас обращаюсь, касается военной администрации в двух странах, Бельгии и Франции. Начну с досье о Бельгии.

В Бельгии узурпация национального суверенитета оккупационной властью осуществлялась военным командованием, которое действовало либо путем вынесения прямых декретов, либо путем предписаний, адресованных бельгийским административным властям, в данном случае таковыми являлись генеральные секретари министерств.

По вопросу о создании аппарата узурпации зачитаю Трибуналу выдержку из бельгийского доклада, из главы 4, посвященной германизации и нацификации страны:

"Когда законное правительство Бельгии выехало сначала во Францию, а затем в Лондон, именно генеральные секретари министерств, то есть высшие чиновники в иерархическом порядке, в силу статьи 5 закона от 10 мая 1940 года, осуществляли, в рамках своей профессиональной деятельности и в чрезвычайных обстоятельствах, все полномочия высшей власти".

Иными словами, эти высшие чиновники, которыми, по крайней мере на протяжении первых месяцев оккупации, двигало желание максимально возможным образом держать оккупационные власти вдали от управления страной, приняли на себя правительственные и административные функции. По приказу немцев такая административная власть со временем стала реальной законодательной властью.

Такой режим, установленный генеральными секретарями, удовлетворял немцев и те его приняли. Назначая на эти посты бельгийцев, которым они платили, немцы получили возможность провести в Бельгии под видимостью законности абсолютно радикальные реформы, которые должны были превратить эту страну в национал-социалистское вассальное государство.

Здесь интересно отметить, что с целью усилить свое влияние на жизнь страны, действуя через местные власти, немцы декретом от 14 мая 1942 года отменили надзор за законностью приказов генеральных секретарей, что является нарушением статьи 107 Конституции Бельгии. В докладе бельгийского правительства говорится:

"В заключение следует отметить, что не имеет значения, является ли трансформация юридических институтов в Бельгии следствием германских декретов или приказов, исходивших от генеральных секретарей. Именно немцы несут ответственность за такие изменения, генеральные же секретари выступали в качестве преданных немецких агентов, выполнявших инструкции немцев".

Далее в докладе идет речь о характерных для немцев методах захвата суверенитета:

"Если есть необходимость привести новые аргументы в поддержку этого тезиса, то достаточно вспомнить, что оккупационная власть прибегала к любым средствам, чтобы ввести в структуру, которая подлежала трансформации, во все эшелоны власти, сверху донизу, преданных агентов национал-социализма.

Декрет от 7 марта 1041 года, под предлогом того, что в администрацию должны придти более молодые люди, предусматривал смещение большого числа чиновников. Естественно, их сменяли германофилы.

И, наконец, немцы поставили во главе министерства внутренних дел одного из своих самых преданных агентов, который присвоил себе право, как мы увидим в последующем, назначать членов муниципалитета, постоянных депутатов, бургомистров и т. п. и использовал свои права для назначений определенных лиц в районные комиссариаты.

Теперь я перехожу к разделу об общих вопросах военного управления на примере двух стран – Бельгии и Франции. Начну с Бельгии. Доклад бельгийского правительства дает очень подробный анализ всех нарушений, которые были совершены немцами в отношении бельгийского общественного порядка, подразделяя их на две категории. Первая озаглавлена: "Изменения, которые были внесены в конституционную систему, существовавшую до сего времени". Сюда относятся: декрет от 18 июля 1940 г., который запрещал всякую общественную деятельность, а также целая серия декретов, которыми немцы отменяли выборность должностных лиц муниципалитетов, в частности мэров городов, и устанавливали порядок назначения их центральной властью.

Это явилось нарушением всей традиционной демократической системы местного самоуправления.

Аналогичным образом, в нарушение статьи 3 конституции Бельгии, немцы декретом от 26 января 1943 года отдали приказ о поглощении многочисленных общин крупными городскими районами.

Далее в докладе упоминается освобождение от налогов, что в нарушение Конституции распространяется на лиц, находящихся на службе в германской армии или в войсках СС. В этом мы видим еще один пример того, как немцы, действуя как преступными, так и общими методами, осуществляли набор в армию в оккупированных странах.

Из доклада также видно, что немцы проводили преступную практику принудительного набора граждан оккупированной страны в армию.

Вторая категория в данном докладе озаглавлена: "Внедрение в общественную жизнь Бельгии новых государственных и других учреждений в национал-социалистском духе". Такие учреждения в действительности были созданы немецкими властями. Наиболее известными организациями являются Национальная корпорация сельского хозяйства и снабжения продуктами питания, а также Центральное товарное бюро. В докладе анализируется характер этих организаций и доказывается, что они посягали на традиционные свободы. Эти органы были созданы в тоталитарном духе, где принцип фюрерства находит свое яркое применение, как это мы видели при анализе аналогичных учреждений в Нидерландах.

В заключительной части бельгийского доклада по вопросу о германизации говорится: "Мы полагаем, что теперь на основании вышеизложенного вполне установлено, что конституция и законы бельгийского народа сознательно нарушались оккупационными германскими властями и это делалось не с целью обеспечения собственной безопасности в стране, что было бы понятно, а с ловко задуманным, заранее предусмотренным намерением превратить Бельгию в национал-социалистское государство, которое может быть аннексировано, так как два соседствующих национал-социалистских государства обязательно объединятся, причем более сильное поглотит слабое".

Режим в Бельгии постоянно был связан с режимом во Франции, поэтому замечания, сделанные в отношении Бельгии, в одинаковой степени относятся и к Франции. Однако я хотел бы сейчас отметить те злоупотребления, которые немцы совершали в отношении бельгийских университетов.

Здесь мы сталкиваемся с тем же явлением – ярко выраженной враждебностью нацистов к культурным центрам. Эта враждебность особенно наглядно проявилась в отношении к четырем крупнейшим бельгийским университетам, хранящим столь прекрасные традиции духовной жизни.

Сначала я должен отметить, что в университете Гента немцы проводили особую пропаганду среди студентов с целью германизировать молодое поколение. Они использовали для этой цели организацию, называемую "Союз студентов Гента", однако их усилия дать развитие этой организации не увенчались успехом.

В Бельгии обнаружен отчет одного из таких "приглашенных" профессоров. Из этого отчета видно, какие методы применялись, и насколько полным провалом завершились попытки немцев оказывать влияние на студентов.

Нацисты установили подлинную систему шпионажа, используя для этого так называемых "приглашенных" германских профессоров, якобы приглашенных, которые выступали в роли нацистских агентов и шпионов.

Во всех университетах немцы арестовывали и угоняли профессоров н студентов, особенно часто в тех случаях, когда студенты совершенно справедливо отказывались выполнять незаконные приказы немцев, принуждавшие их нести трудовую повинность.

Что касается Брюссельского университета, то необходимо отметить, что с самого начала сюда был назначен германский уполномоченный. 14 профессоров были незаконно отстранены от преподавания. В последующем Брюссельский университет вынужден был прекратить занятия, этому предшествовал характерный инцидент:

В связи с вакансиями трех профессорских должностей на кафедрах университета немцы отказались утвердить назначение кандидатов, предложенных обычным путем, и решили, что они назначат тех профессоров, позиции которых им подходят. Это ясно указывает на широко применявшийся немцами метод во все вмешиваться и повсюду назначать на должности лиц, находящихся под их влиянием.

22 ноября 1941 года германская военная администрация уведомила об этом решении ректора университета. В результате университет решил объявить своего рода стачку, и, невзирая на все меры, принимавшиеся немцами, эта стачка в Брюссельском университете продолжалась вплоть до освобождения. От ректора немцы потребовали списки студентов и профессоров, которые отказывались выполнять требуемую оккупантами работу...

Я прошу Трибунал принять книгу документов, являющихся доказательствами ликвидации нацистами суверенитета Франции.

Франция, так же как и Бельгия, находилась под властью военной оккупационной администрации. Помимо этого, во Франции существовало дипломатическое представительство. Наконец, следует указать на полицейскую администрацию, которая всегда играла важную и непрестанно возрастающую роль в период, следующий после назначения генерала Оберга в 1942 году.

В последней части своего доклада об узурпации суверенитета я хотел бы ограничиться упоминанием о ряде особенностей, присущих захватническим актам во Франции, и о ряде специфических для этой страны средств, использованных немцами, так как об остальном уже подробно говорилось ранее и я сам буду еще говорить в дальнейшем о последствиях германских действий во Франции.

Я хотел бы привлечь внимание Трибунала к четырем моментам.

Германские власти во Франции с самого начала с помощью особых мер добились лишения Франции суверенитета. Я имею в виду разделение страны на пять различных зон. Это разделение страны, произведенное немцами, в определенной мере компенсировало для них ту особую ситуацию, которая создавалась наличием неоккупированных французских территорий.

Как я уже указывал, Соглашение о перемирии от 22 июня предусматривало создание демаркационной линии между оккупированной зоной и так называемой неоккупированной зоной. Во время заключения соглашения, возможно, предполагалось, что эта демаркационная линия между оккупированной и неоккупированной зонами была проведена главным образом для нужд военных передвижений в оккупированной зоне. Можно было также придти к выводу, что разделение зон будет проявляться только через осуществление в оккупированной зоне обычных прав вооруженной силы, осуществившей оккупацию. Я уже имел случай процитировать Трибуналу показания Леона Ноэля, в которых приводятся устные заверения в этом отношении, исходившие от Кейтеля и генерала Йодля, подсудимых на данном процессе.