Текст книги "Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц)

Тэйлор: До какого времени Вы оставались на посту высшего руководителя СС и полиции безопасности?

Бах-Зелевский: Я был начальником СС и полиции в районе группы армий "Центр" с некоторыми перерывами в связи с поездками на фронт и затем вследствие болезни. В общем, я был им до конца 1942 года, затем я получил пост начальника соединений по борьбе с партизанами.

Тэйлор: Скажите, этот пост начальника соединений по борьбе с партизанами был создан специально для Вас?

Бах-Зелевский: Да.

Тэйлор: Кому непосредственно Вы подчинялись в этой новой должности?

Бах-Зелевский: Генриху Гиммлеру.

Тэйлор: Скажите, Ваши функции в новой должности ограничивались какой-либо определенной частью Восточного фронта?

Бах-Зелевский: Нет. Мои задачи охватывали восточную территорию в целом.

Тэйлор: Каков был общий характер Ваших обязанностей в качестве начальника соединений по борьбе с партизанами?

Бах-Зелевский: В первую очередь я должен был создать в ставке Гиммлера центральный аппарат, куда поступали бы все донесения, касавшиеся партизанского движения. Все эти донесения должны были быть обработаны там и распределены по организациям, занимавшимся этим вопросом.

Тэйлор: При исполнении своих обязанностей Вы совещались с командующими группами армий и армий на Восточном фронте?

Бах-Зелевсиий: Только с командующими группами армий, а не армий, и с представителями верховного командования вооруженных сил.

Тэйлор: Вы давали им советы по поводу методов, которые должны применяться для борьбы с партизанами?

Бах-Зелевский: Да.

Тэйлор: Назовите, пожалуйста, некоторых из командующих, с которыми Вы лично совещались.

Бах-Зелевский: Называю по памяти из числа командующих на Востоке – с генералом кавалерии Бремером, генерал-фельдмаршалом Кюхлером, командующим группой "Север" Кребсом, командующим группой "Центр" Клюге и Бушем, командующим на Украине, генералом военно-воздушных сил Китцингером, генерал-фельдмаршалом бароном фон Вайхау, командующими в Сербии и Белграде, и генералом Кюблером – командующим группировкой в районе Триеста.

Тэйлор: В какой пропорции применялись для борьбы с партизанами войска вермахта по сравнению с применением полицейских частей и частей СС?

Бах-Зелевский: Так как число полицейских соединений и соединений войск СС было очень незначительно, то основные действия против партизан осуществлялись главным образом подразделениями вооруженных сил.

Тэйлор: Подразделения для борьбы с партизанами обычно действовали под командой офицеров вермахта или офицеров СС?

Бах-Зелевский: Это делалось различным образом. Во-первых, это зависело от района. В районах военных действий, как правило, командование осуществляли представители вооруженных сил, однако действовало распоряжение о том, что операциями руководили те, кто поставлял большее количество войск для выполнения этого задания, будь то воинские части, части СС или полиция.

Тэйлор: Скажите, высшие военные руководители издавали инструкции о том, что операции против партизан должны проводиться жестоко и безжалостно?

Бах-Зелевский: Да.

Тэйлор: Скажите, высшие военные руководители издавали какие-либо инструкции о методах, которые должны были применяться в борьбе против партизан?

Бах-Зелевский: Нет.

Тэйлор: Каков был результат того, что поступившие сверху на оккупированные территории инструкции были недостаточно подробны и детальны?

Бах-Зелевский: В результате такого упущения в борьбе против партизан господствовала полная анархия.

Тэйлор: Каково Ваше мнение, были ли меры, принимавшиеся в борьбе с партизанскими действиями, более жестокими, чем того требовали обстоятельства?

Бах-Зелевский: Так как не существовало никаких приказов по этому вопросу и младшие командиры должны были действовать самостоятельно, исход этих мероприятий был различным и зависел от характера самого командира, а также от качества войсковой части, выполнявшей эти мероприятия. Я считаю, что эти мероприятия часто не только противоречили здравому смыслу, но и в большинстве своем не отвечали цели.

Тэйлор: Скажите, приводили ли эти меры к ненужным убийствам большого количества гражданского населения?

Бах-Зелевский: Да.

Тэйлор: Вы сообщали об этих излишних мерах жестокости командующим группами армий и другим офицерам вермахта, с которыми Вы сотрудничали?

Бах-Зелевский: Это было общеизвестно, и по этому вопросу не нужно было доносить особо, так как о каждом мероприятии доносилось в определенный срок и во всех подробностях, и, таким образом, мероприятие становилось известным тем руководителям, которые были ответственны за него.

Тэйлор: Были ли этими высшими военными начальниками или командующими группами армий предприняты какие-нибудь эффективные меры для того, чтобы прекратить эти эксцессы?

Бах-Зелевский: Я помню, что генерал фон Шенкендорф отправил со мной множество таких донесений, передававшихся потом дальше по служебной линии.

Тэйлор: Имели ли эти донесения генерала Шенкендорфа какой-нибудь результат?

Бах-Зелевский: Нет.

Тэйлор: Почему же?

Бах-Зелевский: Генерал-квартирмейстер Вагнер пытался, правда, внести некоторые изменения введением более строгого руководства. Однако он не смог провести это решение в жизнь.

Тэйлор: Скажите, пожалуйста, был ли издан верховным командованием приказ о том, что германские солдаты, совершившие преступления в отношении гражданского населения, не должны наказываться военными судами?

Бах-Зелевский: Да, такой приказ был издан.

Тэйлор: Препятствовал ли этот приказ тому, чтобы устранить эксцессы со стороны воинских частей?

Бах-Зелевский: Да, по моему мнению, этот приказ мешал введению какого-либо порядка в действия войск, так как войска можно воспитывать только в том случае, если вы имеете полномочия в вопросах поддержания дисциплины.

Тэйлор: Какие награды Вы получили в течение этой войны?

Бах-Зелвеский: В этой войне я получил золотую пряжку к железным крестам 1 и 2 класса, германский золотой крест и рыцарский крест.

Тэйлор (обращаясь к председательствующему): Теперь свидетель может быть допрошен другими представителями обвинения и защиты.

Председатель: Имеются ли вопросы у советского обвинения?

Покровский: С Вашего разрешения я хотел бы задать ряд вопросов. Какие силы полиции и СС были в Вашем распоряжении в 1941 – 1942 годах, когда Вы состояли высшим руководителем полиции и СС в тыловом районе группы армий "Центр"?

Бах-Зелевский: Мне непосредственно подчинялся в 1941 году один полк полиции охраны порядка, кроме того, временно, 2-3 месяца, мне была подчинена кавалерийская бригада СС.

Покровский: Подчинялась ли Вам эйнзатцгруппа "Б", во главе которой стоял Небе? Бах-Зелевский: Нет.

Покровский: Получали ли Вы отчеты Небе? Бах-Зелевский: От него нет, но я делал так, что они ко мне поступали.

Покровский: Что Вы знаете о деятельности эйнзатцгруппы "Б"?

Бах-Зелевский: Эйнзатцгруппа "Б" находилась в Смоленске. Она действовала так же, как и другие эйнзатцгруппы. Можно было всюду услышать разговоры о том, что евреев собирают и направляют в гетто.

Покровский: Докладывалось ли военному командованию об оперативной деятельности эйнзатцгруппы "Б"?

Бах-Зелевский: Я получал сведения о деятельности эйнзатцгруппы "Б" через Шенкендорфа.

Покровский: Известно ли Вам о приказе командующего 6-й армией генерала Рейхенау о борьбе с партизанским движением?

Бах-Зелевский: Так точно. Насколько мне известно, это было в 1941 или, может быть, в 1942 году. Приказ генерала фон Рейхенау был доведен до сведения всех командующих. В нем говорилось о действиях против евреев и партизан.

Покровский: Имелись ли в Вашем подчинении в 1943 году и позже этого времени какие-либо части, специально занимавшиеся борьбой с партизанским движением?

Бах-Зелевский: В 1943 году я, будучи начальником соединений по борьбе с партизанами, не имел права непосредственно издавать приказы, так как руководил тогда центральным учреждением. Но в тех местах, где полномочия двух командующих соприкасались, я проводил действия самостоятельно.

Покровский: Известно ли Вам что-нибудь относительно существования особой бригады, которая была сформирована из бывших контрабандистов и освобожденных из тюрем браконьеров?

Бах-Зелевский: После ухода всех действительно способных вести борьбу с партизанами частей – в конце 1941 – начале 1942 года – в группе армий "Центр" использовался батальон под командованием Дирлевангера из числа тех частей, которые считались пригодными для борьбы с партизанами. Он был впоследствии усилен до полка (это до 1944 года), затем это была уже бригада. Эта бригада Дирлевангера состояла в основном из преступников, имевших судимости, а официально это были так называемые "воришки", но среди этих людей были и настоящие уголовники, которые были арестованы за кражу со взломом, убийства и т. д.

Покровский: Чем Вы объясните, что командование германской армии так охотно усиливало и увеличивало размеры частей, сформированных из уголовных преступников, и направляло их именно на борьбу с партизанами?

Бах-Зелевский: Я считаю, что здесь имеется очень тесная связь с речью Генриха Гиммлера в начале 1941 года в Везельсбурге, еще до начала похода на Россию. Гиммлер говорил тогда, что целью похода на Россию является сокращение числа славян на 30 миллионов человек и что в этой области следовало использовать именно такие неполноценные войска.

Покровский: Правильно ли я понял Вас, что сам характер людских контингентов, которые командование бросало против партизан, уже заранее и обдуманно определял характер действий этих войск против населения и против партизан? Я имею в виду прямое истребление населения.

Бах-Зелевский: Да. Я считаю, что при выборе командиров и определенного состава команд имелась в виду именно эта цель.

Покровский: Каким способом части вермахта истребовались для участия в борьбе с партизанским движением – путем ли специальной заявки, по какому-нибудь определенному плану или от случая к случаю?

Бах-Зелевский: Какого-либо определенного плана, в общем, не существовало. Так называемые операции крупного масштаба исходили из центра, где они планировались, но в большинстве случаев это были мелкие операции, которые заранее не планировались, так как каждый младший командир был обязан очищать свой район от партизан, то есть действовать самостоятельно.

Покровский: Вы показали, что в ряде случаев генералы и офицеры вермахта лично возглавляли операции по борьбе с партизанами. Не сможете ли Вы назвать несколько конкретных фактов и конкретные фамилии генералов и офицеров?

Бах-Зелевский: Да, некоторых генералов я уже упомянул ранее. Я еще припоминаю, что в России в районе группы армий "Центр" был генерал-майор Гартман (он проводил большую операцию против партизан, и руководил этим мероприятием сверху). Затем полковник Рейнхард, в подчиненных которому тыловых районах были основные партизанские группы. Я хотел бы сказать, что вообще не было таких генералов в тылу, которые так или иначе не участвовали бы в операциях против партизан. Я сейчас не могу вспомнить эти имена. Если они будут упомянуты здесь, то я вспомню.

Покровский: Не сможете ли Вы сказать, каким большим мероприятием руководил генерал Гартман?

Бах-Зелевский: Нет, я сейчас не помню этого.

Покровский: Существовали ли какие-нибудь общие приказы о линии поведения по отношению к пленным, мирному населению и борьбе с партизанским движением?

Бах-Зелевский: К сожалению, таких приказов не было, приказов, в которых было бы ясно сказано, как надо обращаться с партизанами и как надо обращаться с населением. Это как раз то, в чем я упрекал руководство, так как не было приказов, которые бы определяли, что надо делать с партизанами, и даже не было сказано, кого следует считать партизаном. И если что-нибудь случалось, что наносило ущерб немецкой армии, то у нас не было приказов, точно определяющих, что должно быть предпринято в качестве возмездия.

Покровский: Должен ли я понять Вас таким образом, что отсутствие прямых указаний открывало широкое поле для произвола со стороны любого командира части, что он имел право отнести к категории партизан любого человека и поступать с ним как с партизаном?

Бах-Зелевский: Несомненно, он должен был действовать совершенно самостоятельно и мог самостоятельно принимать решение. Точный контроль осуществить было невозможно. Деятельность всех войск, участвовавших в этом, была всегда ясна для высших инстанций, так как в донесениях эти контрмеры точно описывались. Это значит, что нужно было точно доложить, сколько было убито партизан в этом бою, сколько расстреляно, сколько человек было расстреляно по подозрению в принадлежности к партизанам и какие потери понесла наша часть. Таким же образом необходимо было точно перечислить трофеи, которые были захвачены войсками во время операций. Так что каждый руководитель точно знал, как на практике проходят эти операции.

Покровский: Значит, каждый командир сам решал вопрос, есть ли основания подозревать любого человека в принадлежности к партизанскому движению и убивать его?

Бах-Зелевский: Так точно.

Покровский: Известны ли Вам какие-либо приказы, которые предписывали брать заложников, сжигать деревни в качестве репрессий за помощь, которую оказывало население партизанам?

Бах-Зелевский: Нет, я не думаю, чтобы такие приказы имелись когда-либо в письменном виде. Я как раз и полагал, что ошибка заключалась в том, что таких приказов не существовало. Следовало бы давать точные указания, сколько, например, человек можно было казнить в ходе репрессий за уничтожение, предположим, одного немецкого солдата или же за каждых 10 солдат.

Покровский: Должен ли я понять Вас таким образом, что если командиры сжигали деревни в порядке наказания местного населения за помощь, оказываемую партизанам, то их действия были результатом самостоятельно принятых решений?

Бах-Зелевский: Да. Эти решения принимались командирами самостоятельно, и не было никакой возможности что-нибудь предпринять против этого, так как высший приказ относительно этого гласил, что даже самые крайние меры против гражданского населения, проводимые в рамках борьбы против партизан, не могут повлечь за собой дисциплинарных взысканий и судебного преследования.

Покровский: То же самое следует понимать и в отношении взятия заложников?

Бах-Зелевский: Да, я думаю, что в связи с борьбой против партизан заложников вообще не брали. Такая "система заложников", я думаю, применялась на Западе. Во всяком случае, даже такое выражение – "заложник" – в борьбе против партизан не употреблялось.

Покровский: Известно ли Вам что-нибудь относительно угона в Германию несовершеннолетних в возрасте 14 – 18 лет?

Бах-Зелевский: Я не могу детально вспомнить возраста угоняемых. Однако я сам приветствовал решение, которое было принято на основании моих докладов. Войсковым частям было запрещено без разбора проводить репрессии. Было издано распоряжение о том, что партизан и людей, подозреваемых в участии в партизанской борьбе, не следует больше расстреливать, а следует их использовать в качестве рабочей силы в империи, в системе Заукеля.

Покровский: Если я правильно понял Ваш ответ на один из вопросов, заданных Вам раньше моим коллегой, представителем американского обвинения, то Вы сказали, что борьба с партизанским движением имела своей целью фактически истребить славянское и еврейское население?

Бах-Зелевский: Да.

Покровский: Знало ли командование вермахта о методах борьбы с партизанским движением, направленных на истребление еврейского и славянского населения?

Бах-Зелевский: Методы были общеизвестны, так что военное командование тоже должно было знать об этом. Я, конечно, не знаю, было ли оно осведомлено о плане, который упоминался Гиммлером.

Покровский: Лично Вам не приходилось ли участвовать на каких-либо совещаниях с генералами вермахта, на которых было бы ясно и прямо сказано о методах борьбы с партизанами?

Бах-Зелевский: Методы боевых действий как таковые обсуждались в деталях, и предполагалось, что они известны. Однако во время этих обсуждений не говорилось, например, сколько человек должно быть расстреляно. Это не следует понимать так.

Покровский: Вы показывали, что немцы имели в виду истребить славянское население с тем, чтобы сократить число славян до 30 миллионов человек. Откуда Вам была известна эта цифра и эта установка?

Бах-Зелевский: Я позволю себе исправить ошибку. Здесь речь шла о сокращении не до 30 миллионов, а на 30 миллионов. Эта цифра была названа Гиммлером в его речи в Везельсбурге.

Покровский: Подтверждаете ли Вы, что вся практическая деятельность немецких властей, немецких воинских соединений в борьбе с партизанами была направлена на выполнение этой директивы – сократить число славян на 30 миллионов человек?

Бах-Зелевский: Я считаю, что эти методы действительно привели бы к истреблению 30 миллионов, если бы их продолжали применять и если бы ситуация не изменилась в результате развития событий.

Покровский: У меня больше нет вопросов свидетелю.

Председатель: Имеются ли вопросы у защиты?

Экснер (защитник генерального штаба, ОКВ и подсудимого Йодля): Господин свидетель, Вы сказали, что Вы были начальником тех боевых соединений, которые боролись с партизанами. Скажите, если действительно имели место такие хаотические явления, почему же Вы не изменили системы?

Бах-Зелевский: Потому, что у меня не было права издавать приказы.

Экснер: Докладывали ли Вы о существующем положении своему непосредственному начальнику?

Бах-Зелевский: Да, каждый день. У меня был постоянный штаб при Гиммлере.

Экснер: Вносили ли Вы предложения относительно изменений?

Бах-Зелевский: Да, все время вносил.

Экснер: Почему же эти предложения не были осуществлены?

Бах-Зелевский: Мне кажется, что я достаточно ясно выразился по этому поводу. Очевидно, потому, что эти изменения были нежелательны.

Экснер: Вы также сказали, что докладывали вышестоящему начальству об убитых, раненых и пленных, захваченных у противника после каждой операции. Скажите, примерно, каково соотношение между убитыми и захваченными в плен?

Бах-Зелевский: Нужно сказать, что это выглядело в каждом отдельном случае по – разному. Все эти операции нельзя причесать под одну гребенку. Во всяком случае, количество пленных намного превышало количество убитых.

Экснер: Пленных было больше, чем убитых?

Бах-Зелевский: Только не в те годы, когда существовал приказ не брать в плен никого.

Экснер: То есть сначала система была строже, а позднее она была смягчена?

Бах-Зелевский: Да, некоторое изменение имело место, так как позже имелись ясные приказы о том, куда надо отправлять пленных, чего вначале не было.

Экснер: Можете ли Вы назвать приказы, получаемые Вами от военных инстанций, которые были бы направлены на уничтожение миллионов славян?

Бах-Зелевский: Я уже ответил на этот вопрос обвинителю: такого письменного приказа не было.

Экснер: Знаете ли Вы, что донесения, которые Вы посылали Гиммлеру относительно операций, проводимых Вами, Гиммлер передавал непосредственно фюреру?

Бах-Зелевский: Разрешите мне ответить на этот вопрос более подробно. Сначала я имел постоянный штаб у Гиммлера. Мой начальник штаба постоянно находился в штабе, в то время когда я находился на фронте. Между военными инстанциями, то есть ОКВ, ОКХ и моим штабом существовал постоянный контакт. Ведь дело обстояло не так, что донесения о действиях партизан сначала поступали ко мне, поскольку существовали такие ведомственные каналы, которые проходили через ОКХ. Это значит, что от этих военных инстанций я получал столько же донесений, сколько и сам посылал им. То, что эти донесения затем обобщались в моем штабе, является фактом. Затем каждый день эти донесения передавались Гиммлеру, а тот передавал их дальше.

Экснер: Кому передавал?

Бах-Зелевский: Господа из ОКВ, будучи уже в плену, подтверждали мне, что об этих донесениях докладывали во время обсуждения военной обстановки.

Экснер: Скажите, участвовали ли в этих партизанских группах евреи?

Бах-Зелевский: Не подлежит сомнению, что в отдельных партизанских группах также участвовали евреи.

Экснер: Может быть, это, скорее, было исключением?

Бах-Зелевский: Совершенно точно, это было исключением.

Экснер: Тогда я не понимаю, как же борьба с партизанами приводила к истреблению евреев?

Бах-Зелевский: До этого я говорил об эйнзатцгруппах полиции безопасности.

Экснер: Это другое дело. Скажите, знаете ли Вы полк Дирлевангера? Вам это имя о чем-то говорит?

Бах-Зелевский: Это – бригада Дирлевангера, о которой я говорил подробно представителю обвинения.

Экснер: Скажите, эта бригада находилась когда-либо под Вашим руководством?

Бах-Зелевский: Да, в 1941 году.

Экснер: Скажите, это было соединение регулярной армии или СС?

Бах-Зелевский: Бригада Дирлевангера не была соединением войск СС, она находилась на обеспечении вермахта.

Экснер: Можете ли Вы сказать, кто присутствовал, когда Гиммлер произносил речь в Везельсбурге?

Бах-Зелевский: Там присутствовало примерно 12 груп-пенфюреров СС. Я готов назвать их фамилии, если это нужно.

Экснер: Там были офицеры вермахта?

Бах-Зелевский: Нет.

Экснер: Благодарю Вас.

Штамер (защитник подсудимого Геринга): Свидетель, Вы сказали, что с 1942 года являлись начальником соединений по борьбе с партизанами. В качестве такового Вы и были назначены руководителем борьбы против партизан на Востоке?

Бах-Зелевский: Да, это правильно.

Штамер: По борьбе с ними? Вы сказали, что существовала неясность по поводу того, что следует понимать под "партизанами"; что понятие "партизан" все это время было недостаточно ясным, верно?

Бах-Зелевский: По смыслу, да. По моему мнению, необходимо делать различье между партизанами и людьми, подозреваемыми в том, что они партизаны. Войска не всегда различали это. Я всегда обращал внимание на то, что это понятие должно быть точно определено. Нельзя считать, что в каждом случае, когда в лесу или в доме открывают огонь, то это значит, что все, кто там находится, – партизаны. Это неверно, так как тактика партизан заключалась в том, чтобы после успешной операции сразу исчезнуть. В результате, поскольку не существовало определенного понятия относительно того, кто является партизаном, и если подразделение плохо обучено, это приводило к тому, что в войсках говорили: из этой деревни вели огонь значит, все они являются партизанами. По моему мнению, партизаном был только тот, кто действительно был застигнут, то есть пойман на месте с оружием в руках. Тех, у кого не было оружия в руках, не следовало считать партизанами.

Штамер: Что же Вы предприняли положительного для того, чтобы определить это понятие – "партизан"?

Бах-Зелевский: Я уже упоминал, что непрерывно с 1941 года, еще до того, как я стал начальником боевых соединений, ведущих борьбу с партизанами, не только от меня, но и от генерала Шенкендорфа непрерывно поступали меморандумы, в которых были изложены соответствующие предписания. Там также шла речь о том, как мы ведем борьбу с бандами. Их мы передавали в группу армий "Центр". Например, в России мы даже организовали школы по борьбе с партизанами, где всему этому должны были обучать. Мы, то есть Шенкендорф и я, совместно разработали инструкцию по борьбе с партизанами. Однако эта инструкция никогда не была издана. Сразу после того, как я встал во главе руководства по борьбе с партизанами в 1943 году, мой штаб приступил к разработке новой инструкции по борьбе с партизанами. Это длилось месяцы, пока, наконец, такая инструкция была издана в 1944 году, когда смысл подобной инструкции, собственно говоря, был уже утрачен.

Штамер: Кто издал эту инструкцию?

Бах-Зелевский: Эта инструкция была издана по всем правилам, существующим в армии, и являлась обычной инструкцией вооруженных сил Германии.

Штамер: Каково было ее содержание?

Бах-Зелевский: Она так и называлась: "Инструкция по борьбе с партизанами".

Штамер: Каково было ее содержание?

Бах-Зелевский: Содержание ее как раз касалось борьбы против партизан вообще. Здесь освещались вопросы, связанные с проведением операций крупного и менее крупного масштаба.

Штамер: Как Вы говорите, это было издано в 1944 году, а до того разве не Вашей именно непосредственной обязанностью постольку, поскольку Вы возглавляли борьбу против партизан на Востоке, являлось давать соответствующие указания подразделениям относительно того, как они в отдельных случаях должны были себя вести?

Бах-Зелевский: Во-первых, я не имел права издавать приказы. Я это уже говорил. Итак, я только мог выдвигать предложения по этому вопросу. Во-вторых, не существовало постоянных воинских частей, которые осуществляли бы борьбу против партизан. Это было одно название. И только от случая к случаю создавались такие воинские части.

Кроме того, я хочу указать, что дело обстояло вовсе не так, будто в моем распоряжении находились воинские части для борьбы с партизанами. В документе о моем назначении начальником соединений по борьбе с партизанами ясно сказано, что борьба с бандами – компетенция высшего начальника СС или полиции либо соответствующего командующего в районе военных действий. У меня были инспекционные функции, несмотря на мои неоднократные требования предоставить мне право издавать приказы.

Штамер: Это мне не совсем понятно. Будучи генералом войск СС, Вы должны были иметь полномочия отдавать приказы?

Бах-Зелевский: Я имел это право в том случае, когда лично проводил какую-либо операцию.

Штамер: Но ведь вас назначали для того, чтобы Вы осуществляли борьбу против партизан, следовательно, у Вас должны были быть части?

Бах-Зелевский: Я не имел никаких частей.

Штамер: А какими же средствами Вы проводили борьбу против партизан?

Бах-Зелевский: От случая к случаю я обсуждал с соответствующим командующим вопрос об использовании тех или иных частей для проведения операций, если ОКВ или ОКХ не предоставляли их в мое распоряжение, что часто случалось.

Штамер: Другими словами, Вы запрашивали воинские части? Эти части, если они предоставлялись Вам, подчинялись Вашим приказам?

Бах-Зелевский: Нет. Только в том случае, если мне самому приходилось проводить операцию. В других случаях действиями этих отрядов руководил соответствующий генерал вермахта либо СС. В инструкции полномочий начальника соединений по борьбе с партизанами говорилось, что я могу только тогда приказывать, когда полномочия двух руководителей СС и полиции или двух командующих скрещиваются так, что необходим новый командир для того, чтобы разрешить возникшие трудности.

Штамер: Вы никогда самостоятельно не проводили операции?

Бах-Зелевский: Самостоятельно я провел одну операцию в 1943 году.

Штамер: Каким образом Вы это сделали?

Бах-Зелевский: Эта операция имела место осенью 1943 года в районе Идрица – Полоцк. Сначала я полетел в район группы армий "Центр", обсудил все с генералом Кребсом, тогдашним начальником, затем командующим Северным фронтом, а также с генерал-фельдмаршалом Кюхлером. Генерал-фельдмаршал Кюхлер объединил все войска и тыловые части в один корпус. Я сам входил в состав контрольного штаба этого корпуса. Офицером связи был Мелентин. Затем я лично провел операцию. В это время был прорван фронт у Небе, и я принял самостоятельное решение создать фронт против этого клина Красной Армии, который, таким образом, стал передним краем со всеми теми подразделениями, которые находились в моем распоряжении.

Штамер: Известно ли Вам, что Гитлер и Гиммлер особенно хвалили Вас именно за беспощадность, с которой Вы проводили операции в отношении партизан?

Бах-Зелевский: Нет, я не получал никаких наград за борьбу с партизанами. Все мои награды я получил за действия на фронте от военного командования.

Штамер: Бригада Дирлевангера принадлежала к войскам СС, не правда ли?

Бах-Зелевский: Нет. Эту бригаду следует, скорее, отнести к общим частям СС, так как она не подчинялась войскам СС.

Штамер: Скажите, командир ее, Дирлевангер, был членом СС?

Бах-Зелевский: Да.

Штамер: Скажите, не предложили ли Вы лично собрать преступников и использовать их в борьбе против партизан?

Бах-Зелевский. Нет.

Тома (защитник подсудимого Розенберга): Господин свидетель, знали ли Вы, что гражданская администрация в Белоруссии часто протестовала против методов борьбы, которые применялись против партизан?

Бах-Зелевский: Да, я знал об этом.

Тома: Гражданская администрация подчинялась имперскому комиссару, который, в свою очередь, подчинялся министру по вопросам оккупированных восточных областей, то есть Розенбергу. Это верно?

Бах-Зелевский: Да.

Тома: Господин свидетель, если я Вас правильно понял, Вы осуждали такой метод борьбы с партизанами, при котором погибло много неповинных людей, а потому не следовали указаниям рейхсфюрера СС Гиммлера?

Бах-Зелевский: Да.

Тома: Как же Вы могли совместить со своей совестью свой пост в качестве начальника и инспектора по вопросам борьбы против партизан на Востоке? Как Вы могли осуществлять эти функции, осуждая методы борьбы против партизан?

Бах-Зелевский: Я не только совмещал это со своим представлением о совести, но я даже сам стремился получить этот пост, так как именно в 1941 1942 годах вместе с Шенкендорфом я видел, что так дело не может продолжаться, и генерал фон Шенкендорф, мой непосредственный начальник, как раз и выдвинул меня на эту должность.

Тома: Но Вы же знали, что все эти предложения, которые делал Шенкендорф, ни к чему не приведут?

Бах-Зелевский: Видите ли, то, что я говорил сейчас, этого я не мог знать тогда. Этого я не предвидел.

Тома: Но, во всяком случае, Вы ничего не достигли?

Бах-Зелевский: Я считаю, что, если бы вместо меня кто-нибудь другой занимал этот пост, было бы еще больше горя.

Тома: Считаете ли Вы, что речь Гиммлера, в которой он потребовал уничтожения 30 миллионов славян, отражала его личное мировоззрение, или это мировоззрение, по Вашему мнению, являлось вообще национал-социалистским?

Бах-Зелевский: Сегодня я считаю, что это явилось логическим следствием всего нашего национал-социалистского мировоззрения.

Тома: Сегодня?

Бах-Зелевский: Сегодня.

Тома: А какое мнение у Вас было в то время?

Бах-Зелевский: Тяжело прийти немцу к такому заключению. Мне многое потребовалось для этого.

Тома: Господин свидетель, как могло случиться, что несколько дней тому назад выступал здесь свидетель Олендорф, который, давая показания, признал, что он с эйнзатцгруппой уничтожил 90 тысяч человек и что это не согласуется с национал-социалистской идеологией?

Бах-Зелевский: Ну, у меня другое мнение по этому поводу. Если десятилетиями проповедуют, что славяне являются низшей расой, что евреи вообще не являются людьми, – неминуем именно такой результат...