Текст книги "Приключения-79"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
ИСТОРИЯ ОДНОЙ КОМАНДИРОВКИ
Саидов нарезал любительскую колбасу и принялся за хлеб. Ломтики получились тоненькие. Он пожалел, что рядом нет жены. Она бы его обязательно похвалила.
И сразу стал думать о диссертации, которую она должна защитить на этой неделе. О банкете, с которым ей без него не справиться. Вздохнул.
Колчин раздобыл кипяток и заварку.
Пришел Дианинов. На столе колбаса, масло.
– Богато живете, – сказал он.
В дверь постучала дежурная по этажу:
– Вот давеча вы беседовали с нами...
Случай, о котором хочет рассказать, произошел в августе прошлого года.
– Часов в семь утра пришла к нам в гостиницу женщина, а на самой лица нет. Поселилась в отдельном номере. Слышу, плачет. Я толкнула дверь. Заперта. Постучалась. «Кто там?» – «Дежурная». – «Что надо?» – «Может, помочь чем?» – «Нет». А потом сама позвала. Добиралась на попутном грузовике. Но шофер проколесил с ней всю ночь и напоследок ограбил. Заняла она у меня тридцать рублей. А вскоре прислала перевод. Очень просила об этой истории никому не говорить. Я и не говорила. Вам первым. Вдруг пригодится.
– Спасибо, – сказал Дианинов. – А как фамилия той женщины?
– Замонова Биби-ханум. Приезжала по каким-то делам в командировку.
– Уж не выйдем ли на преступника? – спросил Саидов, когда дежурная ушла.
– Будем проверять все версии – обязательно выйдем. – Дианинов налил в стакан остывший чай и, сделав глоток, поморщился.
Потом он разговаривал с женой. И с Машенькой. Она уже была дома. Бросить бы все сейчас – и к ним. Повод имеется. Кому-то надо лететь в Душанбе. К женщине, про которую рассказала дежурная по гостинице. Вот он и полетит.
– Закажите билет на самолет.
– На чье имя? – спросил Саидов.
– На ваше, – улыбнулся полковник. – Вы думаете, я забыл про диссертацию?
– Пусть летит Колчин, – возразил Саидов.
«Завтра у Татьяны день рождения!» – вспомнил полковник. Колчина бы он тоже отправил в Душанбе. Но лететь мог только один.
Майор стал возражать:
– У Татьяны каприз...
Саидов перебил:
– Если я не приеду, жена поймет, что не смог. А Татьянка твоя... Из нее человека лепить надо!
– Собирайтесь, Колчин, – решил полковник.
Замонова Биби-ханум. Место работы – проектный институт. Домашний адрес. Телефоны: служебный, домашний.
Все это Колчин уже знал, садясь в самолет. Он летел и думал, что даст ему эта поездка. Конечно, Замонова может замкнуться, как Валентина Папуш. Полгода хранит свою тайну. Нетрудно догадаться почему.
Взяв в аэропорту такси, Колчин поехал в институт. Но он все-таки опоздал. В институте сказали, что она ушла перед самым его приходом. Возможно, он даже встретился с ней в вестибюле. Одета в синий костюм. В руках плащ.
Колчин быстро вышел на улицу и увидел ее в тот момент, когда она переходила улицу. Рядом вышагивал мужчина с портфелем. Колчин понимал, какой деликатный предстоит разговор, и начинать его при посторонних не имел права.
Холодный ветер, поднявшийся вдруг, напомнил, что лето еще не пришло.
Защищаясь от ветра, Замонова повернула голову. У нее был красивый профиль. Строгое, смуглое лицо, пожалуй, с чересчур правильными линиями. Выразительные миндалевидные глаза. Зябко поеживаясь, она развернула плащ, и мужчина с портфелем помог ей надеть его.
Колчин достал пачку БТ. В ней оказалась последняя сигарета. Он увидел табачный киоск, но побоялся потерять Замонову из виду. И правильно сделал. Замонова вдруг распрощалась с мужчиной и свернула к гастроному.
Колчин догнал ее.
– Товарищ Замонова!
Она остановилась.
– Я из милиции.
Брови у нее дрогнули.
– Летом прошлого года вы были в командировке...
Она сухо перебила:
– Я часто бываю в командировках.
– Меня интересует только одна. Август. Зангор.
– Не помню.
– Совершено преступление. В горах обнаружен труп женщины.
Она, почувствовав слабость, прислонилась к холодной стене дома. На них стали обращать внимание.
– Пойдемте отсюда, – сказал Колчин.
– Хорошо, – согласилась она, пересиливая себя.
Они вернулись в институт. Она проводила его в свой кабинет.
– Я знала: это нельзя скрыть совсем, но все же на что-то надеялась. – Полезла в сумочку за платком. – Так вы говорите, убита женщина?.. Где?
Колчин стал подробно описывать место, где были обнаружены останки учительницы Симбирцевой.
– Там еще неподалеку есть мост.
– Деревянный, без перил, – сказала она бледнея.
– Вы помните этот мост? – спросил он, напрягаясь.
У нее вдруг пропал голос. Она силилась что-то сказать, но только глотала воздух.
Она родилась в Самарканде. Дед был искусным гончаром. Она считалась его любимой внучкой. И это он дал ей имя Биби-ханум. Когда она была еще совсем маленькой, он сажал ее на колени, перебирал своими шершавыми, холодными от глины пальцами все сорок ее косичек и рассказывал о красавице Биби-ханум – любимой жене могучего Тимурленга.
Однажды в отсутствие своего грозного повелителя она решила построить мечеть, какой еще не знал мир. Созвала лучших мастеров. Выложила перед ними все свои неисчислимые сокровища. И вот уже все восемь куполов поднялись к звездам. Осталось возвести лишь портальную арку. Но тут пришла весть, что скоро вернется Тимурленг. Тогда она попросила молодого зодчего ускорить строительство. Он, плененный ее красотой, обещал все сделать, если она позволит поцеловать ее. Царица согласилась. Поцелуй его был так горяч, что на щеке красавицы осталось пятно. Потом это пятно увидел Тимурленг и приказал казнить зодчего.
Знала Биби-ханум, что это легенда. Но мечтала встретить человека с таким же горячим сердцем, как у несчастного строителя.
– Иншалла, – улыбался дед.
Все было красиво в ее жизни. Отец любил музыку и виртуозно играл на рубобе [13] 13
Струнный щипковый инструмент.
[Закрыть]. В их доме часто собирались гости. Среди них были известные гафизы [14] 14
Певцы.
[Закрыть]. Затаив дыхание она слушала их песни. А потом оказалось, что у нее тоже хороший голос.
Она училась в университете и там познакомилась со своим будущим мужем. Когда он в первый раз поцеловал ее, она долго смотрелась в зеркало, искала пятнышко на щеке. И совсем развеселилась, когда подруги сказали, что у нее горят щеки.
С мужем у нее были самые нежные, самые добрые отношения.
Все это Замонова могла рассказать майору Колчину. Но она сообщила лишь то, что сочла нужным.
...Она вылетела из Душанбе 8 августа. День провела в Ленинабаде. Десятого была в Матче. Там предполагала заночевать, но решила выгадать день и выехала в Садбарг. Он, как известно, расположен на развилке дорог, километрах в пятидесяти от Зангора.
В Садбарге была около семи часов вечера. Сразу пошла к чайхане, где останавливались машины на Зангор. Заказала лагман [15] 15
Лапша с рубленым мясом, заправленная зеленью.
[Закрыть]. Весь день была занята, не успела поесть.
Она допивала чай, когда подъехал грузовик. Водитель, пожилой, внушающий доверие человек, стал искать свободное место. Она обрадовалась, узнав, что он едет в Зангор.
– Возьмете меня?
Он согласился и тоже заказал лагман.
– А сколько времени будем в пути?
– Часа два.
Солнце садилось поздно, и она подумала, что успеют приехать засветло. Хотела расплатиться за двоих, но шофер вдруг забеспокоился. Сказал, что передумал. Бросил деньги на стол и заспешил к машине.
Она не сразу поняла, в чем дело. А потом увидела мотоцикл с коляской и автоинспектора.
Некоторое время сидела в чайхане и ждала, что инспектор вот-вот уедет. Чайханщик шепнул ей, что машину надо искать не здесь, а за теми вот чинарами. Она поблагодарила за совет.
До чинар было дальше, чем ей показалось вначале. Она добиралась до них минут пятнадцать. Чем дальше она отходила от чайханы, тем настойчивей стучала мысль: остановись, что ты придумала, подожди до утра! Но ей очень хотелось выиграть день, чтобы в субботу быть дома. А еще лучше в пятницу.
Так рассуждая, она наконец подошла к чинарам и сразу увидела опершегося на посох старика в стеганом халате, с аккуратно накрученной чалмой.
Она произнесла традиционное приветствие. Он ответил и, запустив руку в густую белую бороду, напомнил ей деда. Сразу стало спокойней. Да еще старик был не один, а с черноглазым внучонком, который держал бечевку, обмотанную вокруг шеи резвого тонконогого козленка. Им надо было в колхоз «Дружба», а это по дороге в Зангор.
Вначале не везло. Машины проезжали груженые или не в том направлении. Но вот показался грузовик. Шофер в синих очках, наполовину скрывавших его лицо, притормозил. Он согласился взять всех, а о цене сказал: «Сколько дадите – и ладно».
Старик полез в кузов. Принял от внука козленка. Потом мальчик тоже полез в кузов.
Она в это время села в кабину. Сразу отвернулась от шофера. Стала смотреть в окно. Позднее при всем желании не могла вспомнить, как он выглядит.
Шофер попался молчаливый. Она была рада, что не придется разговаривать. Он вел машину осторожно, медленно, и она решила, что будут ехать не меньше трех часов. На какое-то мгновение она снова пожалела, что отправилась в путь. Однако теперь уже ничего нельзя было изменить.
На центральной усадьбе колхоза «Дружба» старик с внучонком сошли. Старик полез под халат за деньгами, но она сказала, что рассчитается за них.
– Спасибо, дочка, – он поклонился.
Уже стемнело. Водитель включил фары. Несильный полусвет мягко лег на гудрон. Показалось, что машина пошла быстрее.
Вскоре остались позади хлопковые поля. От самого Садбарга они доверчиво прижимались к дороге. Теперь их сменили горы.
Ей стало тревожно. Она повернулась к шоферу. В полумраке показалось, что у него скошено лицо. И вновь она различила очки. Почему он их не снимает? Ей захотелось услышать его голос.
– Мы скоро приедем?
– Иншалла, – ответил он.
«Если бог пожелает...»
Когда это говорил дед, ей становилось весело.
Из-за поворота вырвался бензовоз. Грузовик резко вильнул. Ее ослепило, швырнуло на водителя. И снова они остались вдвоем.
Холмы стали круче. В мертвенно-желтом свете фар ей почудилось, что они дышат.
Прямо в расщелине вспыхнул светильник. Она понимала, что никакой это не светильник, а звездочка. Но почему-то убеждала себя, что светильник.
– Скоро приедем?
– Иншалла! – повторил он.
Что-то зловещее показалось ей в его голосе, и всю ее охватила холодная волна страха.
Они въехали в горы. Темнота сгустилась. Застрявшее между скалами небо походило на страшный зев зверя. В мерцании звезд ей померещилось что-то вроде собаки Баскервилей.
«Остановите машину!»
Он не мог это услышать. Она только подумала, что просит остановиться. Сойти было еще страшнее.
Неожиданно грузовик свернул с шоссе и, накренившись, покатил вниз. Шофер объяснил, что должен совершить вечерний намаз.
Машина стояла в глухом ущелье с выключенными фарами. Водитель постелил на землю молитвенный коврик и встал на колени.
– О великий аллах, помилуй нас, грешных, укрепи веру...
Она сидела в кабине не шевелясь. Одну за другой он читал суры корана. Прошла целая вечность, прежде чем он произнес аминь.
– Теперь ты молись.
– Я не верю в бога.
– Молись! – повторил он с угрозой.
А может быть, это сон? Самый страшный из всех снов, какие она только видела...
Вздрогнула от прикосновения чужих, грубых пальцев. Нет, это был не сон. Одна в безучастной, холодной тьме.
Он стал вытаскивать ее из кабины. Она вцепилась в рулевое управление. Он зажал ей рот и отпустил уже полузадохнувшуюся, обессиленную.
Он не торопился ехать. Достал из-под сиденья бутылку пива, сорвал пробку зубами.
– Пей! – протянул ей бутылку.
Она оставалась безучастной. Он стал разжимать ей зубы.
– Да гласит четвертая сура корана: «Тех, кто опасны по своему упрямству, вразумляйте». – Достал нож. – Я пущу тебе кровь и выпью из этой бутылки!
Глоток пива привел ее в чувство.
– Меня будут искать!
– Дура, – сказал он. – Я так запрячу...
– Но старик запомнил твою машину!
– Ему-то какое дело?
– Он мой родной дед! – Она отчаянно ухватилась за свою выдумку.
– Врешь! – злобно произнес он.
– Ты можешь это легко проверить. Колхоз «Дружба». Саидходжа. – Назвала имя своего деда. – Его все знают.
– Врешь! – Он приставил нож к венам ее руки. Острое лезвие царапнуло кожу. Еще мгновение – и все будет кончено.
– А если не дед, – сказала она, плохо следя за своими мыслями, – так козленок-то уж обязательно запомнил!
– Сын, что ли?
– Сын! – опять отчаянно подхватила она. – Ну, конечно, сын!
Как знать, может быть, это ее и спасло.
Потом провал в памяти. Очнулась на мосту. Она не знает, как добралась сюда и сколько прошло времени. Еще пылали звезды, но теперь они были ей безразличны. Она шла по мосту. Грузовик с погашенными фарами, будто конвоируя, прижимал ее к самой кромке.
Возможно, она даже не понимала, что мост без перил и один шаг отделял ее от гибели. Она просто шла. Когда мост остался позади, свернула к стремительному горному потоку.
Она не помнит, сколько просидела на берегу. Куда делась сумка. Паспорт и командировочное удостоверение оказались при ней. В паспорте лежало пять рублей.
Глава 9ПОСЛЕДНЯЯ УЛИКА
На другой день Колчин вновь встретился с Замоновой.
– Я вспомнила, – сказала она. – Нож у него был большой и кривой. – Оголила руку. – Видите?
Он ничего не видел.
– Да вот же! – настаивала она. Но в том месте, на которое она показывала, была гладкая кожа. Вероятно, она на всю жизнь запомнила прикосновение ножа. Но он лишь чуть задел кожу, и царапина давно исчезла.
– В гостинице на стене моего номера должны быть цифры, – сказала она. – С борта грузовика. То ли две первые, то ли последние. Врезались в мозг. Я нацарапала их шпильками от волос.
Он весь напрягся:
– Где?
– Под батареей водяного отопления.
Из донесения старшего лейтенанта Негматова:
«Шофер машины 34-52 Мирзоалиев Исрафил. 28 февраля выдан путевой лист № 155. Время выезда из гаража 7 часов 20 минут. Время возвращения – 22 часа.
Загрузился в складе сельпо согласно счета-фактуры разными товарами, в том числе сумками молодежными с двумя отделениями, на длинном ремне, с застежками из желтого и белого металла. Пункты назначения: Зангор, Садбарг, Матча.
Совершает намаз».
Установить, в каком номере остановилась Замонова, помогла дежурная по гостинице.
В присутствии понятых работники милиции вошли в небольшой чистый номер. Слева деревянная кровать. Справа шкаф и столик с графином. А вот и батарея.
– Что под ней? – нетерпеливо спросил Дианинов.
– Сейчас, товарищ полковник. Вот они, цифры 52.
С какой силищей, однако, врезала она их в кирпич!
Эксперт защелкал фотоаппаратом.
...Девочку звали Зебо [16] 16
Красивая, прекрасная (тадж.).
[Закрыть]. Она и в самом деле была красивой. Но с некоторых пор ей стали внушать, что она дурнушка и никогда не выйдет замуж. В тринадцать лет это мало печалит. Она училась в шестом классе и вовсе не думала о замужестве.
После смерти родителей она жила у брата Исрафила. Жена у него рожала девочек. Он все грозился ее прогнать. Зебо жалела ее, старалась помогать по хозяйству и в ответ получала скупую ласку. А брата она боялась: нрава он был крутого.
Потом стала захаживать сваха. Вот тогда и стали внушать девочке, что она дурнушка. А потом вдруг объявили, что добрый человек хочет взять ее в жены.
– Иди, – уговаривала сваха, – попадешь в рай.
Брат тоже настаивал:
– Третьей жене пророка Мухаммеда было девять лет.
Так ее увезли в другой кишлак, будто бы к родственникам. Не выдержала эту пытку Зебо, сбежала к брату. Но он получил калым и вернул ее в ненавистный дом, избив до полусмерти. За это отбывал наказание в колонии усиленного режима Исрафил Мирзоалиев.
Судили его вместе с незадачливым «мужем» – бывшим хатибом, муллой соборной мечети, и срок они отбывали вместе. Но хатиб на третьем году скончался. Стар был и слаб. Сбежал из лазарета и прямо на тюремном дворе отдал богу душу. Однако успел за два с лишним года, что провел на одних нарах с Мирзоалиевым, внушить ему волю аллаха: мстить за свою неудавшуюся жизнь.
Мирзоалиев остался один. Копил злобу.
Хозяином в доме Мирзоалиева после его ареста стал свояк – председатель Коргарского сельпо Ульфатов. Это не без его участия совершилась сделка с муллой. Тогда он изрядно передрожал. Но сообщники его не выдали. Когда Мирзоалиев отбыл срок, Ульфатов устроил его шофером в сельпо.
А Мирзоалиев все копил и копил злобу. Однажды он пытался излить ее на человеке. Но тот оказался сильнее его, и домой Мирзоалиев вернулся избитый. Всю ночь он ворочался и стонал. Думал, как теперь быть. Забылся под утро. Ему приснился хатиб: «Женщину бей топором... топором... топором!»
Вскочил в холодном поту. Женщину – топором?! Вспомнил адат: «Женщину бей. Если не умрет она от побоев, то убивай тупым топором». И сразу: не женщина ли причина всех его бед?!
Знамение бога!.. Теперь он знал, что надо делать.
«Машалла – машалла!» – так бог пожелал...
Он калечил жизни и пьянел от своей лютой мести. Потом на его пути повстречалась Симбирцева. Он тщательно скрыл следы преступления. Так, по крайней мере, ему казалось еще недавно. И вдруг все рухнуло. Труп учительницы обнаружен. Мирзоалиев успокаивал себя тем, что мертвые не говорят. Но страх уже овладел им, не отпускал.
В это утро Мирзоалиев выехал из гаража, испытывая неприятную слабость. За поворотом был пост ГАИ. Мирзоалиев сбавил скорость.
Автоинспектор поднял жезл. Мирзоалиев включил правый поворот и, приняв в сторону, остановил грузовик.
Автоинспектор подошел к нему.
– Здравствуйте, товарищ лейтенант. – Мирзоалиев протянул руку. У него было нездоровое лицо с мешками под глазами. Раздвоенный подбородок. Приметные уши – оттопыренные, с прилипшими к щекам мочками.
– Прошу предъявить документы, – сказал лейтенант.
Мирзоалиев охотно полез в карман: документы были в порядке.
– У вас не работают сигналы поворота, – сказал лейтенант, пряча его документы в планшет.
Мирзоалиев торопливо вылез из кабины, чтобы самому убедиться в неисправности. И тут к нему подошли двое.
При обыске у Мирзоалиева был изъят нож с искривленным клинком.
Прямо по коридору. Последняя дверь налево.
Старик осторожно толкнул дверь.
– Вы ко мне? – отрываясь от бумаг, спросил Музаффар-заде.
Старик подтвердил. Следователь прокуратуры предложил ему стул.
– Охранник я. – Старик пожевал губами. – В Коргаре работаю. В сельпо.
Его уже допрашивал старший лейтенант Негматов. Но вот вспомнился еще один случай, и послал его товарищ Негматов сюда.
– Вернулся Мирзоалиев из рейса, – сказал старик, – а одежда в крови. Замыл он ее, да я сразу заметил. «Откуда кровь?» – «Барана резал». Тогда я это в расчет не взял. А тут сомнение. Места себе не нахожу. Что, если не резал он никакого барана?
– Когда это было? – спросил Музаффар-заде.
Старик передернул плечами.
– Ну вспомните, во что он был одет?
– В ватнике он был!.. Стало быть, ближе к зиме. А забыл я потому, что никогда больше этого ватника на нем не видел.
Музаффар-заде пригласил Дианинова и Саидова к себе.
– Экспертиза изобличает Мирзоалиева: на пивных пробках следы его зубов. Но главное, спектральный анализ. Тот самый обломок ножа... Одним словом, спасибо, дорогие товарищи.
Заваривая крепкий зеленый чай, сообщил о заявлении охранника.
– Найдите мне этот ватник!
– Легко сказать.
– А если это кровь Симбирцевой? – загорелся следователь. – Тогда мы будем иметь последнюю улику. – И он стал выписывать ордер на обыск.
РАССКАЗЫ
Евгений ВОЛКОВ
Пиковая масть
Мерзкий выдался день. Дождь, мелкий, холодный, совсем не летний, а скорей сентябрьский, моросил с самого утра. Серая пелена окутала дома, улицы. Прохожие, прикрывшись зонтиками, запахнувшись в плащи, спешили по мокрому асфальту к теплу и крыше. В такой ненастный день, особенно в разгар лета, вольно или невольно начинает портиться настроение, все вокруг кажется унылым, безрадостным. Особенно если что-то не клеится на работе.
А у них, в розыске, тогда действительно не клеилось. Шла волна квартирных краж. Вроде бы все меры были приняты, все ходы и выходы, перекрыты. И никаких результатов. Словно действовали невидимки. Наваждение какое-то, мистика. Грабежи совершались в основном в центре Москвы, в больших домах, где тебе и лифтеры, и дворники, и сотни других глаз. Начальство нервничало, оперативники сбивались с ног. Кражи между тем продолжались.
В тот ненастный день произошло еще одно неприятное событие. В пятом часу дня в квартире известной народной артистки раздался звонок. Домработница приоткрыла дверь ровно настолько, сколько позволяла крепкая предохранительная цепочка. В проеме она увидела высокого, хорошо одетого мужчину с интеллигентным лицом, в пенсне. В руках он держал какую-то большую папку.
Мужчина вежливо поздоровался, показал домработнице папку и сказал:
– Это ноты. От товарища... – и он назвал фамилию известного композитора. Домработница знала композитора, он бывал у них. Через узкое отверстие папку было брать неудобно. И она открыла цепочку.
Дальше женщина смутно что помнила. Она увидела около своего горла бритву и тут же лишилась сознания. А актриса между тем сидела у себя в кабинете, читала книгу и ничего не слышала. Но вот в кабинет отворилась дверь, и она увидела двух незнакомых мужчин. Острое чувство тревоги охватило актрису. Они подошли к ней, схватили за руки, завернули их за спину кресла, обвязали каким-то шнуром.
Актриса была уже очень пожилой и не особенно здоровой. Но она не потеряла самообладания. Она даже заставила себя презрительно улыбнуться:
– Наверное, только в старых романах грабители были чуть-чуть джентльмены.
– Где деньги? – зло спросил «интеллигент».
– Я не держу их дома. Там, в шкафу, только мелочь.
Второй грабитель кинулся к шкафу и стал рыться в нем, заталкивая в карман деньги, часы, какие-то цепочки.
«Интеллигент» продолжал стоять рядом с креслом, оглядывая кабинет, и тут взгляд его упал на ожерелье на шее у актрисы. Он протянул руку:
– А это что?
– Это? Бутафория, стекляшки, – спокойно сказала женщина. – Через два часа у меня спектакль. Я выхожу с этими погремушками на сцену. Впрочем, можете взять.
«Интеллигент» секунду подумал и опустил руку. Хозяйка незаметно вздохнула с облегчением.
Ожерелье ей подарили, и стоило оно немалых денег. Она хорошо сыграла эту, пожалуй, самую необычную в своей жизни роль.
Трудно сказать, как бы события развивались дальше, если бы в этот момент в прихожей не раздался звонок (как потом оказалось, приехал шофер, чтобы отвезти актрису в театр). Грабители бросились из кабинета. Ушли они через черный ход.
Очнувшись от обморока, домработница добралась до двери. И уже вместе с шофером они стали звонить в милицию.
О случившемся Смирнов узнал где-то в седьмом часу вечера. На месте происшествия побывала оперативная группа. Доложили начальству. Кто-то из сыщиков невесело пошутил: «Барометр показывает бурю». Настроение у всех было подавленное. Честно говоря, было задето и чисто профессиональное самолюбие.
Конечно, ни у кого не было сомнений: рано или поздно ловушка захлопнется. Однако шайка пока действовала. Десятки людей получали моральный и материальный урон. Плюс ко всему, как обычно бывает в таких случаях, ползли слухи и небылицы. Словом, всякое промедление больше недопустимо.
Смирнов в тот день так и не выбрался домой. Остался ночевать в управлении. Впрочем, какой там сон. Прикорнул на пару часов на казенном диване – и то хорошо. Но зато к утру их оперативная группа имела на руках кое-какие выкладки и предположения.
У старых сыщиков бытовало такое выражение: «построить пирамиду», или «слепить пирамиду».
В понятной форме это вот что: берется чистый лист бумаги и сверху вниз пишется, к примеру: «блондин, возраст от тридцати до тридцати пяти лет, одет так-то, возможно, проживает в таком-то районе».
Вроде ничего еще нет конкретного: ни точного портрета, ни других данных. Лишь маленькие наметки. Дальше заносятся версии: «может быть», «предположим», «вероятно». И тоже все вроде на песке. Рисуется такая абстрактная схема, а затем начинается кропотливая изнурительная работа. Проверить каждое слово, каждый пункт, каждую версию.
У них на верху «пирамиды» значилось: «высокий мужчина с интеллигентным лицом, лет 50—55, волосы черные, на висках седина, глаза большие черные, нос прямой, одет в костюм светло-серого цвета, галстук в крупный розовый горошек...» Они его так и обозначили на «пирамиде» – «интеллигент».
Второго грабителя женщины запомнили хуже. Он был в больших темных очках, закрывавших чуть ли не половину лица. Как утверждала актриса, второй тоже немолод. Она заметила морщины на лице, да и фигура раздавшаяся, мешковатая.
Второму они дали условную кличку «коротышка» и отставили его пока в сторону. Все внимание на «интеллигенте». Конечно, он мог перекрасить волосы, сменить одежду, навести камуфляж. И все-таки его лицо запомнили. И еще бросалась в глаза деталь: грабители хорошо изучили дом, где жила актриса, и даже знали, что в квартире есть черный ход.
Слова «черный ход» подчеркнули жирной чертой, ибо тут прослеживалась следующая вещь. Почти все предыдущие квартирные кражи совершались через черные ходы. Грабители ловко вскрывали заколоченные двери, используя различные «фомки», ломики, ножницы для железа. Быть может, «интеллигент» и его компаньон именно те люди, которых они давно ищут?
Правда, остальные кражи совершались, когда хозяев не было дома. А здесь грабители пошли на большой риск. Они заведомо знали, что квартира не пуста, и придумали ноты композитора. Зачем? А вдруг у актрисы был еще кто-то, например, ее друзья из театра и тем более мужчины? Нет, они действовали наверняка. Они точно знали, что не встретят сопротивления. И опять вопрос. Почему знали? Кто-то их навел. Навел тот, кто каким-то образом был вхож в квартиру актрисы. И совсем не случайно прозвучала фамилия композитора, который дружил с хозяйкой.
Описанный портрет «интеллигента» проверили по фотокартотекам. Бесполезно! Ничего похожего не обнаружилось. Но ведь не новичок действовал, не дилетант, а опытный, матерый вор.
И вдруг кого-то осенило. Стоп! А почему мы отставили в сторону «коротышку»? А если все наоборот? «Коротышка» – главный исполнитель, а «интеллигент» взят для «ширмы»? И для помощи. «Коротышка» прятал свое лицо, и одет он был стандартно, без броскости. И вот уже «коротышка» перемещается на верх «пирамиды». Рядом с «интеллигентом». Кто из них королева, а кто пешка?
И вдруг всплывает еще одна вещь. С месяц назад была ограблена квартира профессора Н. Ограблена кощунственным образом. Профессор скончался, и в те часы, когда его хоронили, квартиру обворовали. Лифтерша видела двоих мужчин с тюками, спускавшихся по лестнице. Но тревоги не подняла, так как один из мужчин якобы оказал: «Мы с эпидемстанции, относим вещи покойного». Мужчин она в лицо не запомнила. Но заметила, что один был выше, другой ниже. И оба пожилые.
Сестра профессорши вспомнила, что среди тех, кто заходил в квартиру выразить соболезнование, были и незнакомые им. Профессор имел большую известность. И, естественно, люди шли самые разные. Среди них были и двое пожилых мужчин в черных костюмах. Один высокий, другой пониже. Почему они бросились в глаза? У того, что пониже, были большие темные очки.
Итак, вроде все совпадало: рост, возраст, темные очки.
Вроде... Но кто может дать гарантию полной достоверности их гипотезы? Гипотеза есть гипотеза. А в розыске надо оперировать фактами и только фактами. Причем неопровержимыми.
Смирнов не единожды вспомнил слова своего первого учителя Слепнева. «Учти, Борис, – говорил он, – у нас за каждой маленькой ошибкой стоит чья-то человеческая судьба».
Штаб по розыску преступной группы возглавил Иван Васильевич Парфентьев [17] 17
В пятидесятых годах – начальник МУРа.
[Закрыть], человек с поразительным чутьем и железной выдержкой. Смирнов – на правах заместителя и куратора от Главного управления.
В это время работники милиции взяли под контроль все комиссионные магазины и скупки города, Конечно, опытные воры не понесут украденные вещи сразу же в комиссионку. Будут выжидать. Но, с другой стороны, сбывать им вещь все равно придется. Они могут использовать для этой цели перекупщиков, спекулянтов. Наконец, попытаются увезти награбленное в другие города. И все-таки теплится надежда – какие-то вещи попадут на прилавок.
Оперативная работа шла по многим направлениям. Например, заинтересовала их одна газета. Газета эта издавалась в Казахстане, а нашли ее в одной из ограбленных квартир. Потерпевшие выписывали только московские газеты. Кто обронил ее? И почему казахстанская газета вдруг очутилась в московском переулке? Число, которое стояло на газете, было недавним. Наверху первой страницы карандашом написана цифра 23. Так обычно метят на почте перед отправкой адресату. Вполне возможно, кто-то из москвичей интересуется казахстанским изданием. Взял и выписал!
Газета не давала покоя Смирнову, просто жгла руки. Почему-то ему казалось, что они сейчас держат тоненькую ниточку, которая может вывести их на след. Он не мог ничего объяснить ни себе, ни товарищам, но предчувствие редко обманывало его.
Дали команду проверить на выборку несколько отделений связи в том районе, где больше всего совершилось краж, чем черт не шутит? Дня не прошло, как сообщение: «Есть человек!» Вот это удача! Прямо в яблочко? Кто же он? Оказывается, крупный инженер-горняк. Долго работал в Казахстане. По старой памяти выписывает газету на московский адрес. И как раз газету за то число он почему-то не получил. Даже на почту звонил. Но ему сказали: «Отправили. Может, сами куда задевали». Поинтересовались: «А кто у вас разносит почту?»
– Девушка одна, Валей зовут. Очень расторопная и аккуратная. Всегда корреспонденцию приносит вовремя.
На почте о Вале тоже самые лучшие отзывы.
– Нельзя ли ее увидеть?
– К сожалению, нельзя, она в отпуске. Уехала куда-то отдыхать.
Вот так. Выстрел в яблочко оказался холостым. Надо ждать Валю! А это опять время. Об «интеллигенте» и «коротышке» тоже ничего нового нет. Проверили все сомнительные адреса, просмотрели кучу старых уголовных дел, опросили добрую сотню людей. Все вхолостую.
Парфентьев нервничал, но вида старался не подавать. Людей не подгонял, разноса никому не устраивал, наоборот, подбадривал: «Ничего, ребята, не будем гневить судьбу. Куда они от нас денутся, голубчики?»
...Смирнов только что вернулся в свой кабинет с обеда, как зазвонил телефон. Взял трубку и услышал голос полковника Данилова:
– Смирнов? Ну с вас, как говорится, причитается. Мои ребята вам с Парфентьевым подарок сделали. Сейчас пришлю.
Да, это был действительно подарок. На столе лежал пиджак, сшитый по последней моде, с блестящими металлическими пуговицами и иностранной наклейкой. И только если присмотреться внимательно, можно было заметить: на плечах у пиджака были вставлены клинья. Видно, пиджак хозяину стал мал, и портной расширил плечи с помощью двух кусков такой же материи, только чуть поновее.
Именно такой пиджак был похищен из квартиры профессора Н. Хозяйка сразу же узнала его. Правда, сказала, пуговицы были другие, перламутровые. Пуговицы – ерунда, их могли специально заменить. Но не ошибается ли хозяйка? Сын хозяйки подтвердил то же: пиджак его. Кроме того, куплен он был за границей. Такие у нас в продажу не поступали.
