Текст книги "Приключения-79"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– А у тебя даже куриных мозгов нет, шлюха, дочь шлюхи! – усмехнулся он. – Вся эта заваруха из-за твоей тупости!

Гюндюз Керимбейли продолжал:

– Часы оказались у нас. И ты, разузнав об этом, ринулся к Джеби вне себя от страха. Заманив Джеби на старую мельницу, чтоб заставить его замолчать, ты из окна саданул в него нож. – Гюндюз Керимбейли обратился к прокурору Дадашлы: – Труп Джеби на старой мельнице.

Зиба, услыхав эти слова, чуть не лишилась рассудка:

– Что? Джеби? Ты убил Джеби, дрянной старикашка?

Она обессиленно упала на колени и в ужасе зашептала:

– Каким же горем покарал ты меня, аллах? – Зиба плюнула в Фаттаха. – Тьфу на тебя, старик! Чтоб ты в гробу перевернулся, вонючий старикашка! И по моей крови соскучился? Ну кому я теперь нужна, ай, аллах!

Следователь по особо важным делам прошел мимо Зибы и направился к городу.

Прокурор Дадашлы посмотрел на Фаттаха:

– Вставай, красавец, вставай, нам пора.

Фаттах, засунув в рот свои зубные протезы, которые держал в руке, вытащил из кармана трубку, с трудом поднялся и, волоча ноги, зашагал за Гюндюзом Керимбейли. За десять минут Фаттах превратился в сгорбленного старика.

Прокурор Дадашлы шел за ним. Джаббаров с Гасан-заде тоже наконец-то тронулись с места.

Когда Фаттах проходил мимо Зибы, женщина, вскочив на ноги, смачно плюнула Фаттаху в лицо. Вытерев лицо рукавом, Фаттах и не посмотрел в сторону Зибы. И не сказал ничего, будто ничто в этом мире его уже не касалось. Но вытащил из кармана спички, зажег трубку и закурил.

Нагнувшись, Гюндюз Керимбейли поднял с земли пистолет. Фаттах, окинув оружие взглядом, издевательски улыбнулся.

Не отрывающий от него глаз младший лейтенант Гасан-заде прошептал:

– Дьявол! Сущий дьявол!

Следователь по особо важным делам, обернувшись, посмотрел на младшего лейтенанта:

– Обыкновенное преступление, лейтенант! – Гюндюз улыбнулся. – Если преступление можно назвать обыкновенным... – Потом взял с земли палку и, расчищая ею с тропинки прошлогоднюю листву, дошел до берега реки.

Пенясь, река несла свои воды.

Тяжелые тучи успели уже закрыть солнце: скоро опять начнет валить мокрый снег.

21

Медленно наступали сумерки. Гюндюз Керимбейли с портфелем в руке, выходя из ворот дома для приезжих, лицом к лицу столкнулся с Муршудом.

Остановившись, Муршуд смотрел на гостя.

Следователь по особо важным делам задержался перед мальчиком. Некоторое время они молчали.

Гюндюз наконец заговорил.

– До свидания, Муршуд?

Муршуд не ответил.

Они вновь посмотрели друг на друга.

– Спичечные этикетки я тебе пришлю, – сказал Гюндюз.

Глаза Муршуда наполнились слезами, и дрогнувшими губами он попросил:

– Отпусти отца!

Следователь по особо важным делам не отвел от Муршуда глаз. Его взгляд откровенно говорил: «Ты-то чем виноват, и сестры твои, и брат, разве они виноваты, что расти им теперь без отца? Что же прикажешь думать о вашем отце?»

Подняв руку, Гюндюз потрепал курчавые волосы Муршуда и сказал:

– Когда вырастешь, многое поймешь! И то, что я сделал, тоже поймешь.

Потом медленно удалился...

...А еще позднее прошел поезд, вновь растревожив спокойствие спящего в снегу леса.

Перевод с азербайджанского Вадима Суханова

Минель ЛЕВИН
Тень на дороге

Глава 1
В УЩЕЛЬЕ КАЛЛАКАНД

Усман Болтаев, чабан колхоза «Дружба», накинув на плечи толстый гиждуванский халат, выглянул на улицу.

Тучи шли низко, сплошным фронтом. Рассвет задерживался. В загоне блеяли овцы. Толстомордые среднеазиатские овчарки с подрубленными хвостами, почуяв хозяина, бросились к нему с радостным лаем.

Усман запустил пальцы в густую черную бороду и запрокинул голову. В разрывах туч он пытался разглядеть участки чистого неба. Если увидит их, отару можно выводить в горы...

Он вернулся в кибитку и разбудил помощника. Пока тот протирал глаза, на столе появились куски вареного мяса и сдобные лепешки-ширмола, приготовленные на молоке и масле.

Помощник у Болтаева не вышел ростом. Угловатый. Застенчивый. Усман любил над ним подтрунивать. И сейчас не удержался:

– Ты что, Холбек, рузу [9] 9
  Мусульманский пост.


[Закрыть]держишь?

Холбек еще не проснулся и ел вяло. Усман же на аппетит не жаловался. Он не жаловался ни на что, кроме... своей бороды.

Если б не борода! Отрастил, чтобы она защищала лицо от ветра и солнца. Сбрей Усман бороду, и все бы увидели, что ему лет тридцать, не больше. И что ему еще не поздно жениться. Он, конечно, об этом думал. На примете была одна из сестер Холбека. Скоро она станет ветеринаром. Приедет в родной кишлак и поселится у него, Усмана. Обязательно! Иначе он всю жизнь будет ходить с бородой.

Усман покосился на Холбека, будто проверяя, не подслушал ли тот его мысли. И засмеялся. На душе было хорошо.

Усман даже не мог себе представить, какими волнениями закончится этот удачно начатый день.

Март смешал краски зимы и лета. Солнце подпалило снега на вершинах гор. Заржавел суглинок.

Подоткнув полы халата за пояс, Усман бодро вышагивал впереди отары, напевая привязавшийся бейт [10] 10
  Двустишие (тадж.).


[Закрыть]Хайяма:

 
Аллахом нам в раю обещано вино,
А стало быть, и здесь дозволено оно!
 

Смешно, право. Из хмельного он любил разве что свежий горный воздух.

Холбек шел позади отары. Слева и справа, не давая овцам разбрестись, старательно несли свою службу овчарки.

Наконец выбрались на шоссе. Это был трудный участок пути. Отара мешала движению. Чабанам приходилось то и дело расчищать коридор для транспорта.

В полдень свернули в ущелье Каллаканд. Глубокая узкая расселина терялась среди скальных пород.

Усман присел на отполированный ветрами камень. Он был длинный, плоский и походил на могильную плиту.

Овцы разбрелись по отлогим склонам холма. Наблюдая за ними, Усман достал из кармана широких, скроенных из карбоса [11] 11
  Хлопчатобумажная ткань кустарного производства.


[Закрыть]штанов тыквочку величиной с грушу – самодельную табакерку. В ней были растертые табачные листья, перемешанные с известью и золой. Получился первосортный жевательный табак – нас. Усман заложил щепотку под язык и прищелкнул от удовольствия.

Много лет назад Усман открыл для себя это ущелье. Каждый год в марте он приводил сюда отару. И начинал восхождение на летовку [12] 12
  Летнее пастбище.


[Закрыть]вслед за травой, которая, забираясь все выше, будто указывала путь.

– Эгей, Усман!

Старший чабан не сразу различил своего помощника в густых зарослях фисташки. Кричит, будто наступил на гюрзу.

– Я что-то нашел!

Полез за хворостом для костра. Что он мог там найти?

Усман соскочил с камня и, неловко споткнувшись, вспорол носком сапога раскисшую от дождей землю. Обнажилось что-то ослепительно белое... Кости! Ножом и руками Усман стал разгребать землю и вскоре откопал человеческий череп.

Холбек, не дождавшись его, сбежал вниз.

– Вот! – протянул плащ с порезами на спине.

Двойная находка.

– Холбек, в милицию!

Усман остался один.

Холбек выбежал на шоссе. Остановил грузовик.

– Тебе куда? – спросил водитель.

– В Зангор.

– А деньги есть?

– Мне в милицию.

– Не шути, парень.

– Я серьезно.

– Ну в милицию и без меня доберешься, – усмехнулся водитель, отъезжая.

Холбек побежал на ферму. Там ему сразу оседлали коня. Энглизированный текинец. Вороной. В белых чулках. Гордость колхоза. Быстрый как ветер.

– Отдышись! – приказал дежурный по Зангорскому райотделу внутренних дел. Он ничего не мог понять. Вот уже несколько минут мальчишка пытался что-то объяснить.

Начальник отдела майор Чиляев вскинул кустистые брови.

– Давай сначала. Твоя фамилия Турдыев. Холбек Турдыев. Чабан колхоза «Дружба». Так?

Холбек кое-как успокоился и стал рассказывать.

– Но почему вы решили, что это кости человека? – спросил майор.

– А череп? – напомнил Холбек.

– Так ему, может, сто лет, – хмуро согласился Чиляев.

Холбек наконец вспомнил про плащ.

– Что же ты его не захватил?

Холбек чуть не заплакал с досады. Он, должно быть, оставил его на животноводческой ферме.

– Ладно, – сказал Чиляев. – Сейчас разберемся, – и отдал какие-то распоряжения.

Холбек никогда еще не ездил в милицейском «газике». На переднем сиденье склонил голову набок майор Чиляев. Холбек уставился в его широкую, как у грузчика, спину.

На мосту через речку майор обернулся к своим спутникам:

– Канителятся ремонтники с этим чертовым мостом.

Высокий смуглый лейтенант промолчал. Сидевший рядом с ним мужчина в черном костюме ответил, что на исполкоме решили принять меры.

– Я это давно слышу, – недовольно пробурчал Чиляев.

«Газик» уже проскочил мост. Холбек стал думать, чем этот мост не понравился майору. Мост как мост. Даже крепче других. И вдруг вспомнил, как однажды ночью, проезжая здесь, чуть не сорвался в поток. Конь, испугавшись встречной машины, шарахнулся в сторону. Холбек подобрал ногу, чтобы не прижало к перилам. А их-то и не было.

Плащ произвел впечатление. Лейтенант определил: женский, темно-синего цвета. Пробит острорежущим предметом.

Овчарки с яростным лаем набросились на «газик». Одна из них чуть не угодила под колеса. Усман палкой отогнал собак. Он ничего не добавил к рассказу подпаска.

Лейтенант защелкал фотоаппаратом. Затем Холбек вызвался показать ему, где нашел плащ, и они исчезли в зарослях фисташки.

Майор Чиляев руководил действиями тех, кто остался внизу. Водитель достал из кузова лопаты. Работа закипела.

В небольших углублениях, образовавшихся от стока дождевых вод, откопали части скелета.

Нашлись обрывки капрона, истлевшая комбинация, остатки черного платья из джерси. Точнее определить его цвет было трудно. На платье и комбинации порезы.

Лейтенант присоединил к вещественным доказательствам хорошо сохранившуюся шляпку с козырьком и пояс от плаща болоньи.

Чиляев вспомнил загадочное исчезновение учительницы Симбирцевой осенью прошлого года.

– Что вы на это скажете, товарищ прокурор?

– Симбирцева, – задумчиво произнес человек в костюме. – Что же, вполне возможно.

Глава 2
ПОЛГОДА НАЗАД

Длинная узкая комната с забранными решеткой окнами действовала угнетающе. Переступив ее порог, женщины остановились, нерешительно глядя на дежурного офицера.

Сейчас он скажет, что они зря отнимают у него время. Пусть он это скажет, и они заберут заявление. В самом деле: разве бывает так, чтобы человек пропал среди бела дня на виду у всех? Чепуха. Мистика.

Но дежурный сказал, что дело серьезное.

Заявительниц принял майор Чиляев. Вот что он услышал.

Тамара Владимировна Симбирцева, преподаватель русского языка и литературы средней школы имени Рудаки, в субботу решила навестить в Давроне подругу по институту – в прошлом году та вышла замуж за главного инженера строительно-монтажного управления Каратаева и переехала в этот городок.

Симбирцева собиралась переночевать у Каратаевых, а в воскресенье снова быть дома, в Ленинабаде. Но она не вернулась и в понедельник.

Позвонили Каратаевым. Те удивились. Тамара выехала из Даврона в воскресенье около шести часов вечера. Инженер довез ее на своем «Москвиче» до автобусной остановки. В конце маршрута ей предстояло пересесть в другой автобус, курсирующий между городком Энергетиков и Зангорским районом. В Зангоре она успевала на рейсовый автобус до Ленинабада.

Подруги Симбирцевой рассказали, что живут с ней в одной квартире. Обратили внимание: все вещи целы. Записку им не оставила.

Они сообщили также, что отец Тамары живет на Кольском полуострове в Кандалакше, брат – в Хабаровске. Других родственников нет.

Вот уже второй год Симбирцева дружит с журналистом из Душанбе. Часто приезжает в командировки. Вроде бы хороший, дельный парень. Любит ее. Последний раз был здесь на прошлой неделе.

– А журналисту ничего не известно?

Подруги уже звонили в Душанбе. Молодой человек встревожен. Просил немедленно сообщить ему, если что-нибудь прояснится.

Учительницы пытались все разузнать сами. Поехали в Даврон. Вместе с инженером разыскали автобус, в который садилась Симбирцева. Водитель запомнил: бойкая такая, в очках. Но вот где сошла – не заметил.

Майору Чиляеву доложили: дорожные происшествия не зарегистрированы. Справились в больницах. Безрезультатно. Связались с соседними районами. Нигде ничего.

Надо было все начинать сначала. Оперативная группа выехала в Даврон. Сотрудники местной милиции уже навели кое-какие справки. Инженер Каратаев – человек увлекающийся. Пользуется успехом у женщин. Охотно подвозит их на своем «Москвиче».

Мог ли Каратаев быть причастен к исчезновению Симбирцевой? Но ведь он посадил ее в автобус.

Еще раз допросили водителя. Разложили перед ним фотографии различных женщин в очках. Безошибочно указал на Симбирцеву. Подкатила на «Москвиче» без номерных знаков.

Нетрудно было выяснить, что за несколько дней до этого Каратаева лишили водительских прав. Поэтому он и довез ее только до автобусной остановки.

Водитель автобуса пришел еще раз с пожилой женщиной, своей знакомой. В тот день она ехала к сыну в том же автобусе, что и учительница. Разговорились и познакомились. Захотела учительницу пригласить в гости. Но когда сошли на автостанции, оказалось, что ее поджидал мужчина. При опознании сразу показала на Каратаева.

– Что это значит? – спросил инженер.

Ему задали встречный вопрос:

– Где расстались с Симбирцевой?

Он повторил.

– А как раньше ее оказались на автостанции?

Она забыла у него в машине тетради с сочинениями по литературе. Он заметил это не сразу. А потом решил ехать к автостанции ближней дорогой.

Звучало убедительно.

– Больше она не садилась в вашу машину?

– Нет.

– Чем можете доказать?

– На обратном пути прихватил соседа. Затем поставил машину в гараж.

Сосед Каратаева подтвердил: да, инженер посадил его в машину на автостанции около семи часов вечера в воскресенье. Да, он видел, как инженер поставил свой «Москвич» в гараж.

Снова Каратаева вызвали к следователю:

– Зачем вы разыгрывали комедию, помогая подругам Симбирцевой найти водителя автобуса, прекрасно зная, где она высадилась?

– Я не думал, что все так серьезно.

Инженер был уверен, что Симбирцева встретилась с журналистом. А над подругами посмеялся: какие из них пинкертоны?

– Она его любит, – утверждал он. – Хотя нервничала, волновалась и о чем-то долго шепталась с моей женой.

Каратаева дала следующие показания.

Симбирцева действительно очень любит журналиста. Он относился к ней предупредительно. Но главного сказать не решался. И на этот раз показалось, что ничего не изменится. Она устала от неопределенности отношений. Они должны были встретиться в ленинабадской гостинице. Но она передала для него письмо, а сама уехала в Даврон.

В гостинице «Ходжент» было установлено, что Расул Пирмухамедов – журналист из Душанбе – утром в воскресенье (девятого) рассчитался и вызвал такси.

Письмо на имя журналиста оставила у дежурного администратора невысокая молодая женщина в очках. Русоволосая. В плаще болонье. Журналисту передали запечатанный конверт во время радиотрансляции литературной передачи из Душанбе. Стало быть, около восемнадцати часов. В руках у него были свертки и бутылка вина. Эта бутылка осталась нераспечатанной в номере.

Журналист несколько раз спускался в фойе. Сверял часы и выходил на улицу. Но так никого и не дождался.

В городке Энергетиков кассир автостанции вспомнила, разглядывая фотографию:

– Она была в темно-синем плаще и шляпке с козырьком. Я еще спросила: «Где покупали?» Взяла билет до Зангора на семичасовой экспресс.

Водитель экспресса:

– Сидела за кабиной. Я все время видел ее в зеркале. Сошла в Зангоре вместе с другими пассажирами.

Экспресс остановился в Зангоре в 19 часов 40 минут. Десятью минутами раньше от автовокзала отошел последний рейсовый автобус в Ленинабад.

Возможно, Симбирцева уехала на попутной машине? А что, если журналист вместо аэропорта направился ей навстречу?..

Он прилетел в Душанбе в воскресенье. Показал письмо Симбирцевой:

«Я не приду сегодня, как обещала. Трудно объяснить почему. Какая-то волна протеста поднимается во мне. Я ничего не требую от тебя и никогда не потребую. Но я даже не знаю, как будет дальше. Чувствую только, что мы должны прийти к чему-то определенному. Должны что-то решить. А как и что, не знаю. Это я оставляю на твое усмотрение. Вот и все... Знаю, что ничего не сказано. Но, как выразить словами то, что думаю, чувствую, не знаю тоже. Твоя Т.».

В ответ на запрос из Кандалакши пришла телеграмма отца пропавшей женщины:

«Последнее письмо дочери получил три недели назад тчк Очень встревожен Симбирцев».

Ответ из Хабаровска также ничего не разъяснил:

«Сестра всегда была скрытной где сейчас не знаю Симбирцев».

В школе о Тамаре Владимировне Симбирцевой отозвались положительно. Хорошо знает предмет. Любит детей. Поведения строгого. О дружбе с журналистом знали все. Она это не скрывала.

В комнате Симбирцевой обнаружили толстую тетрадь с записями личного характера. Вроде дневника. Первая такая запись была сделана полтора года назад, 10 мая, вероятно, вскоре после знакомства с Пирмухамедовым. Судя по всему, он произвел на нее сильное впечатление.

В следующий раз к тетради обратилась спустя два месяца.

« 18 июля.Почему на свете существуют разные города? Ну почему бы им не слиться в один, пусть очень большой, но все-таки один город. Пусть из одного конца этого города в другой ходили бы самые медленные трамваи. Но они все-таки ходили бы и довозили нас друг до друга».

Затем шли недатированные записи, сделанные разными чернилами:

«Я не обидела тебя своим письмом? Только скажи честно. И вообще давай, чтобы между нами все было честно. Даже когда вдруг кто-то из нас не захочет больше этой дружбы. Пусть он скажет это прямо в лицо, без всяких уверток».

«Что ты опять со мной сделал? Ведь я была уверена, что больше ничто не тронет мое сердце. А теперь каждая мысль – ты. Каждое слово – ты!.. Есть примета: с кем встретишь Новый год, с тем обязательно будешь вместе. У тебя удивительная способность появляться неожиданно».

И еще записи:

« 23 июня.Вчера прилетела из Хабаровска. У брата гостил друг. Подарил мне «записную книжку офицера». Ознакомьтесь, говорит, с правилами пользования. «Пункт 2: все приказания, исходящие от вышестоящих начальников, должны быть занесены в книжку». И на первой страничке написал: «Будьте моей женой». Меня это не устраивает, потому что я люблю тебя. Но бесконечные разлуки с тобой меня тоже не устраивают».

« 15 июля.Видела твоего приятеля. Грязный он какой-то. Идет, окруженный лохматыми типами. И что у тебя может быть с ними общего?»

« 10 августа.Хорошо, что ты позвонил. Но я, признаться, растеряна. «Половина и притом прекраснейшая половина жизни остается скрытой для человека, не любившего со страстью», – процитировал ты Стендаля. Но зачем ты это сказал?.. Мы должны быть вместе. Ты не очень стремишься, чтобы мы были вместе. Я тебе так и сказала. «Разлука усиливает власть тех, кого мы любим», – ответил ты словами Роллана. Но разлука не может быть бесконечной».

« 1 октября.Еще три дня! С ума сойти!.. Ах, если бы знать, какой она будет, эта встреча?»

« 3 октября.Неужели завтра? «Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить». Замечательный человек это сказал».

Из писем на имя Симбирцевой, обнаруженных в ее комнате:

«Прошел месяц, как ты была у нас. Мне искренне жаль, что тебе снова приходится мучиться в такую жару. Приезжай опять.

Зина».

На конверте не было обратного адреса. Но, судя по штемпелю, письмо прибыло из Новосибирска. Датировано 26 августа.

«Не насилуй себя, а пиши, когда захочется мне что-нибудь сообщить или чем-нибудь поделиться. Сейчас у тебя все хорошо. Для меня это самое главное»

(из письма отца. 16 сентября).

«А Василий до сих пор тебя вспоминает. Отслужил в армии, и опять ушел в море матросом на траулере.

Галя».

Письмо без конверта. Дата не проставлена.

Еще одно письмо от отца, написанное, видимо, раньше:

«Сомневаюсь, чтобы все обошлось без разочарований. Впрочем, у тебя, безусловно, уже имеется порядочный жизненный опыт, и ты сама знаешь, как себя вести».

Извещение почтового отделения от 26 сентября:

«На ваше имя прибыла телеграмма из Владивостока. Просим зайти или сообщить по телефону, когда можно ее доставить».

Подруги Симбирцевой пытались помочь расследованию.

Про моряка-дальневосточника она, конечно, рассказывала. Только все это несерьезно...

Зина. Общая подруга. Училась с ними в институте. Муж – научный сотрудник Сибирского отделения Академии наук. Возвращаясь из Хабаровска, Тамара гостила у них в Академгородке в Новосибирске.

Галина – школьная подруга Симбирцевой. Живет где-то на Севере. Фамилию не знают. О Василии слышат впервые.

Телеграмма из Владивостока получена Симбирцевой 28 сентября в 13 часов московского времени. Копия текста:

«Завтра уходим в море тчк Раскройте записную книжку тире приказ остается силе тчк Буду спешить на берег тчк Мои старики ждут вас хоть сегодня Рублев».

Служебная милицейская депеша из Новосибирска:

«Тамара Владимировна Симбирцева в городе не значится».

Срочная телеграмма из Хабаровска:

«Звонил Владивосток тчк Тамары нет и не могло быть тире знают точно Симбирцев».

Сотрудниками мурманской милиции установлена фамилия школьной подруги Симбирцевой. Ее брат дружил с Тамарой в детстве. Женат. Имеет троих детей. Характеризуется положительно.

Сообщение управления уголовного розыска Министерства внутренних дел Таджикской ССР:

«После 9 октября на территории республики несчастные случаи не зарегистрированы».

– Ну что же, – сказал майор Чиляев. – Будем продолжать розыск.

Все это было полгода назад...