Текст книги "Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Позже Дмитрий Сергеевич рассказывал мне, как он и его семья перепугались, когда к их даче в Комарове под Ленинградом подъехала черная "Волга" и вышедший из нее офицер в фуражке с синим околышем открыл калитку. Старые зэки – а Лихачев был старым зэком еще со времен Соловецкого лагеря и Беломорканала – и их семьи хорошо помнили таких голубооколышных офицеров. Но теперь это оказался лишь чрезвычайно вежливый фельдъегерь, привезший академику послание от Раисы Максимовны Горбачевой.
Как мне рассказывал С.С.Зотов, ныне посол России на Мальте, один из тех, кто по должности задумывал и организовывал Фонд культуры, кандидатура Д.С.Лихачева на пост председателя была сразу же одобрена Р.М.Горбачевой, де-факто являвшейся первым лицом создающегося Фонда. Как говорили тогда в Москве, "Фонд культуры создается "под Раису Максимовну". И как оказалось, это была великолепная идея, неожиданная и действенная акция. Именно присутствие в Советском фонде культуры Р.М.Горбачевой, ее работа в президиуме Фонда дали возможность при его создании преодолеть все бюрократические рогатки, которыми было, есть и будет так богато наше Отечество, и создать организацию, удивительную по эффективности своей деятельности.
Раиса Максимовна, как я знаю, прислушивалась к пожеланиям и рекомендациям Д.С.Лихачева о составе руководства аппарата создающегося Фонда культуры. А подобрать сюда нужных людей было непросто. Фонду нужны были активные, компетентные и увлеченные люди – причем главной проблемой оказался подбор первого заместителя председателя СФК – его ежедневного руководителя и исполнителя всех идей и планов. Это должен был быть человек, во-первых, интересующийся и знающий проблематику будущего Фонда, т.е. историю, культуру, вопросы охраны памятников; во-вторых, человек с практической, деловой хваткой, то, что сейчас называется хороший менеджер, и в-третьих, свободно ориентирующийся в хитросплетениях партийной иерархии – во всех этих ЦК, вертушках, Отделах, Совминах и т.д., и т.д. Все отлично понимали, что раз в Советском фонде культуры будет работать Раиса Максимовна Горбачева, и именно работать, а не числиться, то всей этой партийно-советской бюрократии, коридоров власти не миновать, да и что-то путное тогда вне их сделать было невозможно. Я думаю, что и P.M. и Д.С. понимали сложность этой проблемы, усугублявшейся тем, что Лихачев жил в Ленинграде и не собирался из него переезжать в Москву ни при каких обстоятельствах, да и практическое руководство конкретными делами и многими людьми не было его, ученого и идеолога, стихией, a P.M.Горбачева, естественно, не могла ежедневно заниматься текущей работой Фонда. (Хотя замечу здесь, что меня всегда поражало, насколько полно она была информирована о жизни Фонда, как вникала во многие детали во время своих посещений здания на Гоголевском бульваре.) Кандидатура заместителя Лихачева нашлась не сразу. Предложили ее академику мы с моим тогдашним приятелем, кинорежиссером и работником TV Д.Н.Чуковским.
Человеком, которого мы назвали Д.С.Лихачеву, был Георг Васильевич Мясников, в те годы второй секретарь Пензенского обкома КПСС, т.е. состоящий в номенклатуре ЦК, что, наверное, было небезразлично жене Генерального секретаря партии. Георг Васильевич, проработавший с Раисой Максимовной в Фонде почти пять лет, был человеком очень непростым, умным и дипломатичным. Он чуть ли не 25 лет был вторым секретарем обкома в своей родной Пензе и за это время превратил ее поистине в историко-культурный рай-заповедник. Его последними, перед переходом на работу в Фонд, достижениями в деле сохранения духовного и культурного наследия были открытия в Пензе и под Пензой памятников Денису Давыдову, Александру Блоку, его деду – ректору С.-Петербургского университета А.Н.Бекетову, и академику Н.Н.Бекетову, создание Музея В.Э.Мейерхольда и открытие в Пензе Музея одной картины. Человек чрезвычайно увлеченный, историк по образованию, знающий все ходы и выходы в коридорах партийной и советской власти, Г.В.Мясников оказался идеальной фигурой для этой должности в Фонде культуры, и, когда Д.С.Лихачев предложил его кандидатуру, Раиса Максимовна поддержала ее. Она проницательно оценивала людей и не ошиблась в Г.В.Мясникове. Кстати, когда после августа 1991 года Д.С.Лихачев спешно переименовал Советский фонд культуры в Российский международный, а через некоторое время отправил в отставку и Г.В.Мясникова, заменив его на работника аппарата Академии наук, он уничтожил тот Фонд и его удивительную, постоянно напряженную творческую атмосферу, которая была при Раисе Максимовне. Это стало началом конца лихачевской эры Фонда культуры. Без поддержки Раисы Максимовны, отказавшейся к тому времени от работы в Фонде, без Г.В.Мясникова, отлично с ней сотрудничавшего, несмотря на нередко возникавшие проблемы, замечательная организация, первый в нашей стране общественный Фонд (это теперь их десятки тысяч) стал разваливаться на глазах. Все кончилось грандиозным пожаром в особняке на Гоголевском бульваре, где сгорело (или было сожжено) многое, а самое главное – полный архив Фонда. В этом пожаре, по-моему, погибли все записи выступлений на президиуме Фонда культуры Р.М.Горбачевой. Не знаю, сохранилось ли что-либо в других архивах.
И лишь несколько лет назад новый, избранный еще при Д.С.Лихачеве президент Российского фонда культуры Н.С.Михалков, сумев подобрать достойную, дееспособную команду единомышленников, возродил Фонд, постепенно занимающий в нашем обществе место того, первого Фонда, называвшегося в кулуарах "Горбачевским-Лихачевским". Кстати, прекрасно, что Н.С.Михалков и его команда возрождают и поддерживают лучшие начинания и традиции, заложенные в Фонде культуры P.M. и Д.С. в пик "перестройки".
Итак, Г.В.Мясников стал помогать P.M. и Д.С. сначала создавать Фонд, а затем и руководить им.
На организационную конференцию Советского фонда культуры в Колонном зале Дома союзов собралась вся, как теперь говорят, культурно-партийная "элита", или "тусовка". Именно на этой конференции все убедились, что слухи, бродившие по столицам, были верными – Раиса Максимовна сидела в центре президиума рядом с Д.С.Лихачевым, оживленно с ним переговаривалась, а немного сзади за ними пристроился Г.В.Мясников, иногда деловито встававший и уходивший со сцены. В Колонном зале Раиса Максимовна появилась и как Первая леди государства, и как самодостаточный общественный деятель. Так был создан Фонд культуры.
Формально Р.М.Горбачева была избрана членом президиума Советского фонда культуры, в который вошли более десяти действительно ведущих деятелей культуры. Среди них были Е.Е.Нестеренко, Б.С.Угаров, С.О.Шмидт, И.С.Зильберштейн, С.В.Ямщиков, представители нескольких республик и областей. Но фактически она, вместе с Д.С.Лихачевым, возглавила Фонд. Благодаря присутствию Р.М.Горбачевой президиум стал действенным, работоспособным органом, не только рассматривавшим какие-то идеи и программы, но и реально помогавшим культурным инициативам. Например, Раиса Максимовна активно поддержала идеи замечательного ученого-просветителя С.О.Шмидта по возрождению краеведения, подвергшегося жестокому гонению в нашей стране в конце 30-х годов. Краеведческие издания Фонда, конференции, встречи вызывали ее постоянный интерес, и я помню, с каким вниманием она всегда выслушивала сообщения С.О.Шмидта и его коллег, стремилась им помочь и помогала преодолевать возникавшую на первых этапах косность по отношению к краеведению. В период становления именно Р.М.Горбачева помогла Фонду получить достойное помещение – тот прекрасный дом московского городского главы С.М.Третьякова на Гоголевском бульваре, откуда ее через двенадцать лет проводили в последний путь.
Фонду культуры при его создании предлагали несколько зданий и, как это и полагалось по тогдашним правилам, одно хуже другого. Например, развалившуюся усадьбу на Зубовском бульваре, которая и сейчас еще до конца не восстановлена. В конце концов Раисе Максимовне вся эта волынка надоела, из дома С.М.Третьякова выселили какое-то управление Министерства обороны, и Советский фонд культуры занял здание на Гоголевском.
Здесь я и познакомился с Раисой Максимовной. Дело в том, что Д.С.Лихачев еще до создания Фонда культуры предложил мне стать главным редактором журнала Фонда, издание которого он считал одним из основных дел Фонда культуры. Он много писал и говорил об этом, просил помощи у ЦК, добиваясь создания, как он говорил, "журнала своей мечты", "журнала-подарка", который будут читать, хранить, к которому будут обращаться вновь и вновь. Я тогда работал в "Огоньке", это было интереснейшее время его расцвета, недавно в журнал пришел В.А.Коротич, и мы с удовольствием и страстью работали на перестройку. И вдруг это предложение – новый журнал о культуре, новое дело. Когда я сказал Коротичу, что меня зовет Лихачев, он мне заметил: "А зачем вам это нужно? Ведомственный журнал. – А затем помолчал и добавил: – Хотя там Раиса Максимовна. Это может открыть неплохие возможности".
ЦК долго не утверждал меня редактором нового издания, и я уже и забывать стал о предложении Лихачева, тем более что в "Огоньке" в то время становилось все интереснее. Но в конце концов меня позвали к кому-то из секретарей ЦК, и я стал главным редактором журнала "Наше наследие", уведя в него из "Огонька" человек 5-6 не самых плохих журналистов и редакторов. Кстати, название журнала "Наше наследие" принадлежит Раисе Максимовне Горбачевой. Поначалу было решено, что журнал Фонда будет называться "Наследие", что и было объявлено в печати и прозвучало в речи тогдашнего министра культуры П.Н.Демичева на организационной конференции СФК. Но на одном из президиумов Фонда, когда обсуждалась концепция журнала, Раиса Максимовна вдруг сказала: "Нет, "Наследие" – это очень сухо и сужает рамки только прошлым. Давайте назовем "Наше наследие". Это и теплее, и шире, и не так официально".
На том и порешили. Вообще, должен заметить, Р.М.Горбачевой не часто возражали на заседаниях президиума Фонда культуры. После того как вышел журнал, раздались голоса критики именно в адрес его названия, но постепенно все привыкли к нему, и оно не вызывает, по-моему, отрицательных эмоций.
После выхода первого номера журнала президиум СФК собрался, чтобы обсудить его. Я рассказал о сложностях, с которыми мы столкнулись, несмотря на всяческую поддержку при создании журнала. Решающим в преодолении этих сложностей было реальное присутствие в Фонде Раисы Максимовны. Оно было для наших оппонентов незримым, но очень чувствительным аргументом. Именно поэтому нам удалось сломать рамки ведомственного журнала, в которые нас стремилась запихнуть Госкомпечать, поэтому мы заставили уважать себя издательство "Искусство", к которому были прикреплены и которое всячески от "Нашего наследия" отбрыкивалось. Именно благодаря тому, что за Фондом, а значит, и за журналом стояло имя Раисы Максимовны Горбачевой (хотя она категорически отказалась войти в редакционную коллегию "Нашего наследия", как ее ни уговаривали Д.С.Лихачев и я), его взялся издавать и первое время печатал в Англии Роберт Максвелл в своем издательстве "Пергамон пресс" в Оксфорде. Кстати, параллельно с нашим журналом Максвелл печатал и "Московские новости". Но это продолжалось недолго. Мы были вынуждены печатать журнал за границей, ибо ни одна отечественная типография не бралась достичь того качества цветного издания, которое было задумано. "Это должен быть лучший и внешне, и внутренне журнал по культуре и столиц, и провинции", – сказала P.M. на обсуждении концепции "Нашего наследия". "Это должен быть журнал-подарок", – в какой раз повторил Д.С. свою любимую идею. "Журнал, который рука не поднимется выбросить после прочтения", – вторил им я.
Именно это я и сказал директору одной из лучших наших типографий, когда приехал к нему договариваться о печати журнала. Он помрачнел. Этот новый журнал был ему как кость в горле. "Я вам правду скажу, – обратился он ко мне, – за вами Раиса Максимовна стоит, поэтому мне для "Нашего наследия" и новую немецкую машину печатную поставят, и краску бельгийскую купят. Но, – он даже голос немного понизил, – дядя Вася все равно краску разведет, и не получим мы европейского качества. А с меня голову снимут". Тут и появился Роберт Максвелл, который вызвался печатать журнал, а через год, встречаясь с Раисой Максимовной в Фонде культуры и обсуждая с ней проблемы издания, только и повторял, как он счастлив помочь Фонду. Раиса Максимовна на этой встрече, где присутствовал еще и министр культуры Н.Н.Губенко, была доброжелательно сдержана, достаточно подробно и деловито обсуждала с Р.Максвеллом и его командой детали издания.
Мне помнится, что Раисе Максимовне понравилась обложка 1-го номера "Нашего наследия". Мы долго искали ее, пока наконец не обратились к блестящему фотомастеру, Н.Н.Рахманову, много и успешно снимавшему Кремль. У него из почти пятисот вариантов мы выбрали фотографию Ивана Великого и кремлевских соборов, снятую со Спасской башни, с колоколами курантов на переднем плане. Именно это показалось P.M. символичным: "Вот так и наш журнал должен, как колокола Кремля, будить нравственность и доброту, ведь перед Фондом культуры сейчас стоит огромное количество очень сложных проблем. Сама организация такого нового для нас общественного института, как Фонд культуры, говорит о том, что решать их мы должны вместе, сообща, в дружной созидательной работе".
Нам необычайно помогали встречи Р.М.Горбачевой с зарубежными партнерами Фонда культуры. Первая леди Советского Союза не только поражала их своей элегантностью, умом, вниманием, но и привлекала образованностью и искренней заинтересованностью существом вопроса. Так было, например, когда руководители алмазной корпорации "Де Бирс" во главе с сэром Филиппом Оппенгеймером встречались с Р.М.Горбачевой в принадлежавшем СФК голицынском особняке на Старой Басманной. Сначала прошли по довольно большой выставке живописи из частных коллекций. Всех поразило, как внимательно смотрела P.M. картины, как подробно расспрашивала ведущего группу искусствоведа о художниках, направлениях, о состоянии частных коллекций в России, о коллекционерах. Мне потом признавались английские гости, что они были приятно удивлены неформальным, заинтересованным вниманием P.M. к искусству. А затем, в том же особняке за чаем, зашел разговор о программе "Возвращение в Россию культурных ценностей, архивов и произведений искусства", для воплощения которой и был, собственно, создан Фонд культуры. Результатом этого разговора Р.М.Горбачевой с руководителями "Де Бирс" стали архивы И.Бунина и М.Алданова, редчайшее письмо А.С.Пушкина и письмо Н.В.Гоголя, коллекции русской эмигрантской периодики и поэзии, произведения И.Репина и В.Серова и еще многие и многие реликвии русской культуры, возвращенные "Де Бирс" в Россию и переданные в центральные и провинциальные музеи, архивы, библиотеки нашей страны. Именно после встречи с Р.М.Горбачевой, почувствовав ее искреннюю и глубокую заинтересованность проблемой "возвращения" и озабоченность тем, что культура нашей страны не может развиваться без того, чего она была лишена за 70 лет, "Де Бирс" выделила Фонду культуры более 1,5 миллиона долларов для покупки во Франции, Англии, США отечественных реликвий. "Ваша Прекрасная Дама перестройки не просто очаровательна, но и очень умна", – сказал мне после этой встречи кн. Г.И.Васильчиков, эксперт "Де Бирс" по России. И в том, что Фонд культуры и сейчас продолжает сотрудничество с "Де Бирс", несомненно, большая заслуга P.M., давшей импульс этому партнерству.
Я утверждаю, что никогда Фонд культуры, а значит, и наша страна, не получил бы от влиятельных иностранных компаний крупных денежных сумм на программы "Возвращение культурных ценностей", "Новые имена", "Наше наследие" и др., никогда бы не провел в Англии таких прекрасных выставок произведений русского искусства из частных коллекций России и концертов молодых талантливых музыкантов, если бы не перестройка и ее символ в Фонде культуры Р.М.Горбачева. Например, внезапный интерес к Советскому фонду культуры Европейского фонда культуры и стоящего за ним Союза угля и стали, предтечи Европейского Союза, был вызван перестройкой и присутствием в нашем Фонде Р.М.Горбачевой. Нам это прямо дали понять в Амстердаме, когда далеко не только культурные деятели Европы многие часы беседовали с нашей делегацией, пытаясь понять, что же происходит в СССР, и одним из наиболее их интересовавших вопросов был "феномен", они так и сказали: "феномен", Р.М.Горбачевой.
В связи с этой встречей P.M. с руководством "Де Бирс" вспоминается один эпизод, который мог пройти незамеченным, но вернее, принес бы немалые осложнения. Накануне встречи мне позвонил один из моих знакомых, работающий в "Де Бирс", и как бы между прочим сказал, что завтра на встрече с Р.М.Горбачевой сэр Филипп Оппенгеймер собирается от имени "Де Бирс" подарить ей старинную бриллиантовую брошь как символ установления дружеских отношений с ее (так и было сказано) Фондом и что это посоветовал им сделать кто-то в нашем посольстве в Лондоне (я, правда, сомневаюсь, что кто-то в нашем посольстве мог посоветовать такую провокационную глупость. Хотя кто знает, то время было очень непростым). Когда я это услышал, то сразу понял, какая возникнет на встрече неловкая ситуация, грозящая прекратить только-только завязывающиеся перспективные отношения Фонда культуры с "Де Бирс". Раиса Максимовна, человек в высшей степени щепетильный, конечно, никакую брошь не возьмет, сэр Филипп, не зная наших российских реалий, может обидиться, и все намечающееся наше сотрудничество пойдет насмарку.
Но в конце концов не я же должен заниматься такими проблемами, и я позвонил Г.В.Мясникову. Он сразу все понял и сказал, что надо этот подарок как-то предотвратить. Пришлось поздно вечером разыскивать одного из руководителей "Де Бирс", занимающегося Россией, и объяснять ему всю неуместность этого жеста. "Да мы же от всего сердца", – пытался оправдываться он, но все понял, и встреча прошла прекрасно и без всякого подарка.
Вообще Раиса Максимовна была крайне, как я говорил, щепетильна по отношению к поступающим к ней дарам. А их было очень много. Мы даже завели в "Нашем наследии" рубрику: "Дары Фонду культуры". Все хотели вручить свой дар лично Раисе Максимовне. Иногда это удавалось. Я помню, например, как был счастлив создатель совершенно уникальной, огромной коллекции изделий из янтаря И.Бондаренко, когда Раиса Максимовна на ежегодно проводившемся в Фонде "Дне дарителя" сердечно благодарила его за подаренную Фонду коллекцию. Раиса Максимовна постоянно передавала Фонду подаренные ей картины, иконы, произведения декоративно-прикладного искусства. Затем они поступали в различные, чаще всего периферийные музеи.
А о том, как много ходило о ней несправедливых слухов, свидетельствует такой факт. Однажды на заседании президиума Фонда P.M. рассказала, что к ней обратилась княгиня Мещерская, живущая в дворницкой своего бывшего дома на ул. Воровского, с письмом-просьбой о помощи и с предложением приобрести за весьма большие деньги серьги, якобы принадлежавшие жене А.С.Пушкина Н.Н.Гончаровой, чьей родственницей была княгиня. Жизнь этой достойной женщины действительно была необычайно тяжела, позже она рассказала о ней в своих интересных мемуарах. Насколько я знаю, P.M. смогла помочь Мещерской в разрешении некоторых ее бытовых проблем, а на том заседании президиума предложила выкупить серьги для Государственного музея А.С.Пушкина. Что и было после соответствующей экспертизы сделано, и серьги якобы Н.Н.Пушкиной благополучно поступили в музей на Кропоткинской.
Каково же было мое удивление, когда газета "Мир новостей" около года тому назад напечатала статью давнего знакомого Мещерской журналиста Ф.Медведева, в которой он пишет, что после того, как княгиня передала серьги жены Пушкина Р.М.Горбачевой, их судьба неизвестна! Возможно, это добросовестное заблуждение опытного московского журналиста, и тогда его тем более необходимо развеять. Повторяю, Фонд культуры купил эти серьги и передал в Пушкинский музей в Москве.
В основном мы встречались с P.M. на заседаниях президиума Фонда культуры, которые проходили обычно в Дубовом, псевдоготическом зале. P.M. всегда садилась по левую руку от Д.С.Лихачева, ведущего заседания, доставала маленькую записную книжку и что-то постоянно писала в ней. Выступала она на президиуме очень уверенно, касаясь самых разнообразных вопросов, часто достаточно безапелляционно. В спор с ней обычно не вступали.
Я особо запомнил одно из таких заседаний, осенью 1988 года, потому что оно неожиданно коснулось лично меня. В середине заседания неожиданно поднялся заместитель председателя тогдашнего Гостелерадио ныне покойный В.И.Попов и заявил, что у него на руках "перехват" (был тогда у них такой "профессиональный" термин) передачи русской службы Би-би-си, посвященный Солженицыну и непосредственно касающийся одного из членов президиума Фонда культуры, В.П.Енишерлова, чья подпись, если верить Би-би-си, сказал Попов, стоит первой среди подписавших это письмо в защиту "антисоветчика" Солженицына. Действительно, моя подпись стояла там первой и не по заслугам, письмо подписали многие замечательные писатели – В.Каверин, И.Одоевцева, А.Стреляный, А.Цветаева, Л.Разгон, В.Кондратьев, А.Битов, А.Берзер, В.Распутин и др., а потому, что мы с моим коллегой В.Я.Лазаревым написали это письмо в редакции "Нашего наследия" и, естественно, перед тем как собирать подписи под требованием восстановить А.И.Солженицына в Союзе писателей и отменить Указ о лишении его гражданства СССР, первыми подписали его.
Когда прозвучал этот своеобразный донос, над столом заседаний повисла тяжелая тишина. По-моему, большинству стало неловко. Время уже было совсем другое, шла перестройка, происходили процессы демократизации и гласности – и вдруг такое заявление. Я увидел, как немного побледнел и напрягся Д.С.Лихачев, лично знавший и очень ценивший Солженицына. Но напряжение разрядил не он, а Раиса Максимовна, и это было очень важно, ибо она выражала, как понимали все, не только, а в данном случае не столько свое мнение. Своим суховатым, немного учительским голосом она сказала: "Но ведь Солженицын хороший писатель, правда, товарищи?" На это никто не возразил с чистой совестью. "Тогда давайте перейдем к следующему вопросу повестки дня", – продолжила P.M. И все поняли, что вопрос с Солженицыным вскоре будет решен, как оно, слава богу, и случилось.
Годы деятельности Фонда культуры, когда там работала Раиса Максимовна, были незабываемо лучшими за всю его историю. Влияние и сила этой хрупкой, изящной женщины позволили сделать многое и по возрождению русских усадеб и народных промыслов, становлению программы "Новые имена", восстановлению церквей и памятников гражданской архитектуры, возвращению в СССР культурных ценностей, библиотек и архивов. Практически все эти программы живы, приносят много пользы нашей многострадальной культуре. А самое главное – Раисе Максимовне и ее единомышленникам удалось сплотить талантливых людей и заложить столь крепкий фундамент совершенно новой для нашей страны общественно-государственной организации, что она, преодолев не один кризис, успешно действует и развивается и в наше трагическое для культуры России время.
...А в начале октября 1991 года мне позвонил расстроенный Г.В.Мясников: "Можешь зайти ко мне?" Я приехал в Фонд, пришел к нему в кабинет. Он сидел один, дымил любимым "Беломором". Я думал, что он готовится к заседанию президиума Фонда культуры, непростому после всех случившихся в стране катаклизмов. Но он просто толкнул мне по столу лист бумаги: "Вот член президиума (он всегда так и только так называл за глаза P.M.) прислала. Прочти". На листе хорошей белой писчей бумаги, четким почерком, без единой помарки, видимо, письмо переписывалось с черновика, было написано:
"Дорогие друзья!
Очень жаль, что обстоятельства не позволяют мне принять участие в работе заседания. Хотя я понимаю всю его важность и всю ответственность нынешнего момента в жизни Фонда, созданного нашими с вами усилиями.
Я желаю вам успеха. Надеюсь, что Фонд сохранит все то, что было сделано им внутри страны, за рубежом за пять прошедших лет.
Благодарю всех вас за совместную работу в эти годы.
Р.Горбачева.
3. X. 1991 г.".
Безукоризненное по стилю и форме прощание. Это понял и Д.С.Лихачев, когда прочел письмо и в задумчивости отложил его в сторону.*
А вечером того же 3 октября, когда я приехал в гостиницу в Плотниковом переулке, чтобы проводить Д.С. на "Красную стрелу", он перед самым отъездом сел за стол и также без помарок, но сразу набело, своим прекрасным, ясным почерком написал ответ:
"Дорогая Раиса Максимовна!
Ваше письмо меня очень огорчило. Я надеюсь, что Вы будете и впредь принимать заинтересованное участие в жизни Фонда, который все же делает много хорошего. 19 августа вечером мы все в семье очень волновались за Вас всех (мы узнали о событиях только к вечеру на даче), и я сразу решил, что выступлю утром на митинге 20 августа. Народу было больше 100 тысяч и все единодушно были за Вас и за Конституцию. Мне было легко выступать. Передайте, пожалуйста, мой привет Михаилу Сергеевичу. Сделанное им великое дело не вычеркнешь из истории не только одной России, но и всего мира.
От души желаю Вам здоровья.
Искренне Ваш
Д.Лихачев.
P.S. Я всегда помню, что Ваше письмо ко мне сразу изменило ко мне отношение в ленинградских верхах.
3.Х.91. Москва".
Больше Раиса Максимовна в здании Фонда культуры никогда не бывала. В жизни Фонда закончилась целая эпоха. Наступили другие времена.
...В последний раз я увидел Раису Максимовну на знаменитом "устричном" вечере "Независимой газеты" в день ее юбилея в Доме кино. Президент Горбачев уже ушел в отставку. Михаила Сергеевича и Раису Максимовну очень тепло встретил переполненный зал. Мы говорили с Раисой Максимовной, стоя у сцены Дома кино, довольно долго. Мне показалось, что она была расстроена и обижена тем, как расстался с ней Фонд культуры, я пытался объяснить, что чтобы ни произошло, то, что она сделала для Фонда культуры, для журнала "Наше наследие", для многих других начинаний Фонда, останется навсегда, ибо она дала им импульс в самые трудные, первые годы становления. Вряд ли успокоили Раису Максимовну мои слова, но они были искренни и шли от сердца.
Письмо князя Г.И.Васильчикова главному редактору журнала "Наше наследие" В.П.Енишерлову
Владимиру Петровичу Енишерлову (Москва)
Дорогой Владимир Петрович, после телефонного разговора с Вами я все же решил написать, что помню о Р.М. Горбачевой (к сожалению, весьма немного), несмотря на то, что мне вот-вот стукнет 80 лет и я страшно занят – каждый день диктую и правлю свои "Мемуары", затем телевидение и, конечно, подготовка к изданию воспоминаний моего дяди Бориса Вяземского, министра в правительстве Столыпина, псковского губернатора, шталмейстера Двора, бежавшего из Совдепии, где он успел посидеть в Бутырках. Благодаря Вам и господину Третьякову отрывок из воспоминаний Б.Вяземского только что напечатала "Независимая газета". Так что некогда взглянуть и на Женевское озеро, которое у меня под окном. Кстати, именно на каком-то вечере "Независимой газеты" (очередной юбилей?) я в последний раз и видел Раису Максимовну. Я уже сидел в зале в Доме кино, а Вы с ней долго разговаривали в проходе перед сценой. Это было вскоре после отставки М.Горбачева, и было видно, что она немного взволнована. А затем Вы сказали мне: "Жаль, что все так случилось. Раиса Максимовна так много сделала для Фонда..." Я думал увидеть ее в перерыве и выразить свое высочайшее уважение ей и Президенту, но не встретил их более. А теперь, когда уже нет на свете ни Д.С.Лихачева, ни Раисы Максимовны, видно, как мудр и действенен был их союз в Фонде. Жаль, что он распался, как СССР.
А познакомился я с Раисой Максимовной много лет назад, когда она была еще Первой дамой страны. Почему-то в России ее называют Первой леди на американский манер, как Белый дом, мэр и т.д. Есть же русские слова. А то мэр С.-Петербурга и губернатор Ленинградской области. Глупость. Также и с Первой леди. Что верно в этом определении – это Первая. Мы – русские – на Западе вздохнули с облегчением, когда увидели ее с Михаилом Сергеевичем – элегантную, светскую, умную, умеющую общаться и с простыми людьми, и с особами королевской крови. Словом, такой, какой и должна быть жена Президента великой России. Мы всегда называли Советский Союз Россией.
Так вот о той встрече. Моя фирма, международный алмазный консорциум "Де Бирс", к тому времени имела уже тридцатилетнюю историю тесных деловых отношений с Россией, которые успешно продолжаются и сейчас. Но мы и многое делали для помощи русской культуре; это, кстати, традиция "Де Бирс" заниматься благотворительностью в странах, с которыми она сотрудничает. Для России, как вы знаете, мы, активно взаимодействуя с Фондом культуры, покупали на Западе русские архивы, в том числе Бунина, Гиппиус, Алданова, книги русских эмигрантов, отсутствовавшие в ваших музеях картины etc. Идейным вдохновителем этой программы был, увы, ныне покойный академик Д.С.Лихачев, а присутствие в руководстве Фонда культуры Раисы Максимовны давало твердые гарантии, что все реликвии, возвращенные нами, найдут свое место в музеях, библиотеках, архивах страны. Что и произошло.
Здесь я должен сделать еще одно отступление, которое, я надеюсь, объяснит наше высокое почтение Р.М.Горбачевой, независимое от ее статуса. Конечно, привозя с Запада тот или иной раритет, иногда стоимостью в сотни тысяч долларов, мы получали слова благодарности от Фонда культуры, академика Лихачева, директоров музеев... Но ведь мы возвращали "национальное достояние" России – и когда Раиса Максимовна, пожимая руку сэру Филиппу Оппенгеймеру, к сожалению, уже тоже покойного, сказала: "Спасибо вам за то, что вы помогаете нашей культуре и возвращаете то, что мы утеряли за семьдесят лет", – я увидел, как тронут был сэр Филипп, услышав слова благодарности и признания полезности дел "Де Бирс" по помощи русской культуре именно от Раисы Максимовны Горбачевой. Она сказала это мягко, очень достойно, и было видно, что для нее это не просто формальность, а искреннее чувство и убеждение. Поверьте, люди на Западе очень ценят такое отношение. Жаль, что последователей и последовательниц у Р.М.Горбачевой что-то не видно.
Мы встретились тогда не в Фонде культуры, а в Голицынских палатах на Басманной, где была открыта выставка частных собраний. Были Г.В.Мясников, Вы, какие-то чиновники Фонда, Н.Д.Лобанов-Ростовский, сэр Филипп и я. Остальных не помню. Раиса Максимовна угощала нас чаем в небольшом изящном зале.
