Текст книги "Афоризмы старого Китая"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Чему же учат моралисты старого Китая? Они учат тому, чему нельзя ни научить, ни научиться, и притом в двух смыслах: во-первых, потому, что говорят о чем-то «вечно другом», недостижимом, несбывающемся – о смерти в жизни, о пробуждении во сне; во-вторых, потому, что говорят о чем-то, имеющем чисто практическую ценность и сполна данном каждому, о здоровом чувствовании безмерной мощи вечно юной жизни – чувствовании радостном, поскольку в нем открывается неуничтожимость бытия, и печальном, ибо оно дается ценой познания неотвратимости собственного конца.

Единственная мораль, которую можно извлечь из чтения китайских моралистов, – это понимание ценности безмолвия, никогда не повторяющегося, но одного на все времена.

 
Ни о чем не нужно говорить,
Ничему не следует учить,
И печальна так и хороша
Темная звериная душа:
Ничему не хочет научить,
Не умеет вовсе говорить
И плывет дельфином молодым
По седым пучинам мировым.
 

В этом странном, но точном в своей странности прозрении поэта могут вызвать неверные ассоциации лишь слова о «звериной душе». Их нельзя считать даже невольной данью банальному мифу человека-зверя. Сдержанная, вдумчивая интонация этих строк внушена органическим чувством гармонии и меры. Перед нами метафорическое – по существу, единственно возможное – обозначение всеединства Хаоса, который существует прежде всего субъективистски-очеловеченного в человеке и к которому человек возвращается, когда перерастает сам себя.

Стихи Мандельштама неожиданно перекликаются с заключительным афоризмом Хун Цзычэна, где жизнь сравнивается с вольным и все же требующим упорства плаванием в океане жизни. Случайное совпадение? Может быть. И все-таки, думается, не совсем случайное. Привольное самопревращение, потаенное скольжение в пространстве граничности – вот окончательная и вечно незаконченная правда человеческого существования, которая говорит о себе поверх всех различий языков, культур и мировоззрений. Но эта правда всегда «другая», всегда открывающаяся неожиданно, сколько о ней ни думай.

Путь в водном просторе – это путь ниоткуда и никуда. Его начало и конец сходятся в каждом мгновении, ведь в океане нет ничего, что не присутствовало бы в каждой его капле. Идущий этим неведомым путем постигает беспредельность океана в изменчивой ряби его вод.

Вопрос коммуникации – это в конце концов вопрос о том, кем может стать человек. А он рано или поздно может вместить в себя все. Человек идет к Небу.

Из книги «Гуань Инь-Цзы»

Как уже отмечалось в предисловии к настоящему сборнику, это сочинение приписывается начальнику пограничной заставы, которому, согласно легенде, родоначальник даосизма Лао-цзы вручил свою книгу «Дао-Дэ цзин», покидая Китай и направляясь в Западные страны. Древние источники упоминают Гуань Инь-цзы в числе прочих даосских философов и даже приводят его отдельные высказывания. Но если трактат «Гуань Инь-цзы» действительно существовал в древности, он был впоследствии утерян. Нынешний текст «Гуань Инь-цзы» – по стилю и содержанию, несомненно, позднейшего происхождения – традиция относит к эпохе Тан и Пяти династий (VII–X вв.). Ссылки на эту книгу в китайской литературе появляются с XII века, а в XIII веке появились и первые комментарии на нее. По всей видимости, «Гуань Инь-цзы» в его дошедшем до нашего времени виде сложился в X веке.

Перевод избранных изречений осуществлен по тексту, изданному в серии «Сыбу бэйяо». Шанхай, 1936.

В отсутствие Дао нельзя говорить, но то, о чем нельзя поведать, – Дао. В отсутствие Дао нельзя размышлять, но то, о чем нельзя помыслить, – Дао.

В Дао нет ничего от человека. Мудрый не говорит: «Это Дао, а то – не Дао». В Дао нет ничего от своего «я». Мудрый не различает пребывание в Дао и уклонение от него. В том, что Дао нет, залог того, что оно есть. В том, что мудрый не держится за Дао, залог того, что он его не утратит.

Горшечник может создать десять тысяч горшков, но горшок не может ни создать горшечника, ни уничтожить его. Дао может создать десять тысяч вещей, но ни одна вещь не может ни создать Дао, ни его уничтожить.

Мудрому известно, что сознание едино, вещи едины, Дао едино, и все соединяется в одно. Он не меряет неизменным изменчивое и не ущемляет изменчивым неизменное.

Помраченность ума указывает на отсутствующее в наличном. Ее нельзя обнаружить [1]1
  Термин «помраченность» (мин)имеет отношение к самоскрывающейся природе просветленного сознания, которое интимно удостоверяет свою подлинность в акте самопреодоления. «Помраченность» в даосской литературе обозначает творческое начало мироздания как разрыв в длительности сознания, который не имеет опытного содержания, но делает возможным всякий опыт. Она соответствует первичному, имплицитному пониманию, «не-знанию» дао, которое не требует выражения и заявляет о себе в аномальной или, по-китайски, без-умственно безумной «осмысленной речи», в псевдовыразительных фигурах иронии и смеха.


[Закрыть]. Приятные и неприятные ощущения являют нечто, возникшее из ничего. Их нельзя сокрыть. От ощущений проистекает знание, но оно касается только пребывания вещей. От помраченности проистекает незнание, и благодаря ему постигаешь вездесущность Дао.

Одна искра может спалить десять тысяч вещей, но если исчезнут вещи, где пребывать огню? Одно мгновение [2]2
  В оригинале употреблено словосочетание и си,означающее буквально «один перерыв». Речь идет о реальности как длящемся отсутствии – безусловном, не подготавливаемом прошлым опытом и отрицающем актуальное состояние момента чистого творчества. Отметим, что знак сиозначает также дыхание, веяние.


[Закрыть]Дао может обратить в небытие [3]3
  В оригинале употреблен знак мин,переведенный выше словом «помраченность». Небытие в данном случае не имеет ничего общего с ничто как антитезой сущему. Оно представляет собой скорее вездесущую ускользаемость, которая отличается эстетическим и рефлективным характером.


[Закрыть]десять тысяч вещей, но если исчезнут вещи, где пребудет Дао?

Стрельба из лука, верховая езда, игра на цине [4]4
  Цина —один из древних струнных инструментов в Китае.


[Закрыть]или игра в шашки – все эти искусства невозможно постичь в одно мгновение. Только Дао не имеет ни форм, ни правил, и его можно постичь в одно мгновение.

Мое Дао подобно пребыванию в темноте. Находясь на свету, в темноте ничего не различишь. Пребывая же во тьме, видишь все, что находится на свету.

Мое Дао подобно мечу. Обращая меч против других, извлечешь выгоду. Хватаясь за него руками, поранишься.

Смерть в утробе. Смерть в яйце. Хотя мир велик, непреложного знания о нем не добудешь. Мир и наше знание о нем – то же, что лезвие меча и рука: пока рука не дотронется до меча, она себя не поранит.

Во сне, в зеркале, в воде пребывает мир. Чтобы устранить мир, который снится, нужно бодрствовать. Чтобы устранить вещи, которые отражаются в зеркале, не следует в него смотреть. Чтобы устранить вещи, которые наполняют мир, следует опорожнить вмещающий их сосуд. Все, что есть и чего нет в нем, пребывает здесь, а не там. Вот почему мудрый устраняет не мир, а знание о мире.

Рыба, которая не хочет быть как все рыбы, выбрасывается на берег и погибает. Тигр, который не хочет быть как все тигры, спускается с гор и попадает в клетку. Мудрый не отличается от обыкновенных людей, поэтому для него невозможно воздвигнуть препоны.

«В самом себе не имей, где пребывать» [5]5
  В книге древнего даосского философа Чжуан-цзы данная фраза приводится в качестве характеристики учения Лао-цзы, считающегося родоначальником даосской традиции.


[Закрыть]. Следуй формам вещей вокруг тебя. Будь текуч, как вода, покоен, как зеркало, отзывчив, как эхо, и невозмутим, как тишина. Соединяйся с несогласным, обретай потерянное. Не стремись опередить других, но неотступно следуй за ними.

Мудрый не отличается от других людей тем, что говорит, как действует и мыслит. Тем же, что не говорит, как не поступает и о чем не размышляет, он отличается от других.

Облака плывут и птицы кружат в пустоте небес. Благодаря пустоте превращения могут свершаться без конца. Таково Дао мудрого.

Мы сознаем себя живущими словно во сне. По воле воображения мы можем странствовать духом в чертогах Великой Чистоты [6]6
  Великая Чистота– одна из распространенных в древней китайской литературе даосских метафор дао как единения сознания и бытия в акте самовосполнения природы.


[Закрыть]. Мы видим вещи как будто во сне. Отдаваясь переживаниям, мы можем улететь душой за пределы Восьми пустынь [7]7
  Восемь пустынь —весь земной мир.


[Закрыть]. Уметь прозревать семена жизни и жить вечно. Уметь забывать семена жизни и оставлять жизнь. Вот что такое Дао.

Если в сознание закрались мысли об успехе и неудаче, демоны разума завладеют им. Если в сознание закралась похоть, демоны распутства завладеют им. Если в сознание закралась тревога, демоны отчаяния завладевают им. Если в сознание закралась распущенность, демоны одержимости завладевают им. Если в сознание закрались мечты о возвышенной дружбе, демоны гордыни завладевают им. Если в сознание закрались мечты о вкусной еде, демоны чревоугодия завладевают им. Все эти демоны – призраки, созданные из темноты и мрака, ветра и воздуха, земли и красок, дряхлых тел и бренных предметов. Эти призраки и наше сознание возбуждают друг друга, и дух человека откликается на их воздействие. Тот, кто подпал под власть демонов, одержим мыслями о выдающихся свершениях. Он не говорит, что служит демонам, но говорит лишь, что служит одному Дао. В конце концов в нем все мертвеет. Только мудрый может сделать дух одухотворенным, не ища в нем духовность. Он опирается на все десять тысяч вещей и не теряет силы, их рождающей. Он может все собрать, все рассеять, всему противостоять. Каждый день он откликается всему сущему, но сердце его пребывает в покое.

То, что плывет, – лодка. Но то, благодаря чему можно плыть, – вода, а не лодка. То, что движется, – повозка. Но то, благодаря чему можно двигаться, – вол, а не повозка. Размышление – это разум. Но то, благодаря чему можно размышлять, – воля, а не разум [8]8
  Словом «воля» передан здесь термин и,имеющий широкий спектр значений: «смысл», «намерение», «ум» и т. д. В даосской традиции данный термин является распространенным обозначением природы дао как единения мышления и бытия, свободы и судьбы; жизненного импульса, динамизма бытия, выявляемого в «помраченности» дао-сознания. Примечательны часто встречающиеся в китайских текстах на эстетические и религиозно-философские темы словосочетания шэн и —«жизненная устремленность», юи —«недостижимо-уединенная» воля. Даосская «воля» знаменует высвобождение бытия и, как таковая, равнозначна отказу от воздействия на вещи извне, от насилия. В даосских текстах можно прочитать о том, что «высшая воля – это отсутствие воли» (ср. совпадение предполагающего рефлексию долженствования и жизненной свободы в русском слове «воля»). Речь идет, по существу, о безусловной открытости полноте бытийствования как Великой Пустоте, об открытости зиянию бытия, встрече «отсутствующего с отсутствующим», что и составляет действительное содержание со-бытийности дао. Эта «воля» напоминает «нулевую интенциональность», которая, по мнению французского философа Ж. Дювино, лежит в основе игрового начала в человеческом существовании. Ж. Дювино пишет в этой связи об интуиции, которая «предстает провалом в нашем опыте» и «бросает нас на один ускользающий миг вовне всякого устремления, всякой традиции и всякой упорядоченности».


[Закрыть]. Нельзя знать, отчего все таково, каково оно есть. Только не зная, отчего все таково, каково оно есть, не идешь навстречу тому, что приходит, и не влечешься за тем, что уходит. Не стремясь навстречу приходящему и не устремляясь за уходящим, можешь жить одной жизнью с изначальным истоком Неба и Земли, в котором нет ни прошлого, ни настоящего.

Если знать, что сознание не является вещью, можно уразуметь, что и вещи не являются вещами. Если знать, что вещи не являются вещами, можно уразуметь, что Дао не является вещью. Тогда не приходится преклоняться перед великими свершениями и изумляться глубокомысленным речам.

Мои мысли меняются с каждым днем, движет же ими не мое «я», но судьба. Когда познаешь природу и судьбу, вовне не будешь видеть себя, внутри не будешь видеть свое сознание.

Сознание рождается от взаимного воздействия нашего «я» и вещей подобно тому, как огонь возникает от трения двух палочек. Нельзя сказать, пребывает оно во мне или в других. Нельзя сказать, что оно не пребывает во мне, и нельзя сказать, что его нет в других. Живи им, тогда «другие», равно как и «я» перестанут быть соблазном.

Мирские истины ограничены и противоречат друг другу. Они ведут к истинам всеобщим, но всеобщие истины не подчиняются порядку и ведут к тому, что не может быть упорядочено. Поэтому тот, кто сумеет подчинить порядку чувство [9]9
  Философская и литературная традиция Китая нацеливала на соединение разумного и чувственного в человеке и, по сути дела, исключала противостояние того и другого. Идея приведения чувственной жизни человека в согласие с порядком мироздания (который является в конце концов Хаосом как бесконечным множеством порядков) свойственна всем направлениям традиционной китайской мысли.


[Закрыть], обретет естественную силу бытия. Тот, кто сумеет забыть чувство, соединится с Дао.

Глиняные куклы бывают мужчинами и женщинами, дорогими и дешевыми. Они сделаны из земли и, когда разобьются, снова уйдут в землю. Таков человек.

Глаз, всматривающийся в себя, не видит. Ухо, вслушивающееся в себя, не слышит. Язык, пробующий себя на вкус, не ощущает. Сознание, внимающее себе, не сознает. Обыкновенные люди привязаны к тому, что вовне. Достойные люди привержены тому, что внутри. Мудрому ведомо, что и то, и другое – неправда.

Ногти отрастают, волосы становятся длиннее. Естественный рост вещей нельзя остановить ни на миг. Обыкновенные люди видят то, что проявилось, и не могут заметить скрытого. Достойные люди видят сокрытое, но не умеют довериться переменам. Мудрый доверяет переменам, чтобы пребывать в неизменном.

Твари, обитающие в морской пучине, претерпевают бесчисленные превращения, но вода одна для всех. Мое «я» и вещи вокруг непрестанно меняются в великом превращении мира, но природа одна для всех. Зная, что природа одна для всех, поймешь, что нет ни других, ни моего «я», ни смерти, ни жизни.

Все в мире – одна вещь. Обыкновенные люди не знают ее истинного имени. Они видят вещи и не видят Дао. Достойные люди определяют принципы вещей. Они видят Дао и не видят вещи. Мудрый соединяется с небесным в себе. Он не доискивается до Дао и не привязан к вещам. Во всех путях – один и тот же путь. Не следовать Дао – вот Дао. Следовать ему – значит покоряться вещам.

Зная соблазн вещей, нет нужды их отвергать. Положим, мы видим перед собой землю или быка, дерево или лошадь: в нашем сознании есть их имена, а их бы-тийственность уже забыта.

Тот, кто достиг вершины мудрости, знает, что мудрость никогда не охватит собой весь мир. Поэтому он предпочитает простодушие. Тот, кто достиг вершины красноречия, знает, что красноречие никогда не раскроет сути всех вещей. Поэтому он говорит без прикрас. Тот, кто достиг вершины храбрости, знает, что храбростью всех людей не одолеешь. Поэтому он скромен.

Среди всех вещей мира нет ни одной, что принадлежит мне. Поскольку вещи мне не принадлежат, я не могу не следовать им. Поскольку я не принадлежу сам себе, я не могу не давать себе расти. Хотя я следую вещам, я не обладаю ими. Хотя я даю себе расти, я не обладаю собой. Нельзя говорить о «внешних вещах», если нет «внешнего я». Нельзя говорить о «внешних формах», если нет «внешнего сознания». Дао – это только одно. Его нельзя определить и в него нельзя войти.

Тот, кто вглядывается в кончик волоска, не заметит, как велик мир. Тот, кто вслушивается в шорохи, не услышит, как грохочет гром. Тот, кто видит большое, не увидит малого. Тот, кто ищет близкое, не заметит далекого. Тот, кто слушает гром, не услышит тишины. Тот, кто внимает близкому, не постигнет отдаленного. Мудрый ни на что не смотрит и потому все видит. Он ни к чему не прислушивается и потому все слышит.

На прочные доспехи непременно найдется острое оружие: так ломается твердое. На острый нож непременно найдется твердый предмет: так тупится острое.

Существуют связь в Дао, связь в добродетели и связь по случаю. Связь в Дао подобна отношениям отца и сына. Она вне противопоставлений истинного и ложного, умного и глупого. Поэтому она неизбывна. Связь в добродетели основана на противопоставлении истинного и ложного, умного и глупого. Поэтому она то объединяет, то разобщает. Связь по случаю соединяет, разобщая.

Суть событий в самих событиях, и слова о них имеют смысл. Суть Дао не в Дао, и слова о нем бессмысленны. Если знать, что слова бессмысленны, всякое слово будет приобщать к Дао. Если не знать, что слова бессмысленны, даже изысканные слова будут все равно что бельмо на глазу.

Говорить о Дао – все равно что говорить о сновидениях. Тот, кто рассказывает об увиденных им во сне драгоценностях, всевозможных предметах или зверях, может описать их, но не может передать другому. Слушатели же могут только услышать о них, но не могут ими завладеть. Только тот, кто умеет слушать, ничего не принимает на веру и ничего не оспаривает.

Из сборника «Скрижали Лазурной Скалы»

«Скрижали Лазурной скалы» (Би янь лу) —один из самых почитаемых в чаньской традиции сборников гунъань,включающий в себя сто сюжетов. Он был составлен монахом Сюэдоу Чунсянем (980—1052), жившим в эпоху царствования династии Сун. В ту пору чань-буддизм в Китае уже пережил свой наивысший расцвет и вступил в этап кодификации и сбережения достигнутого. Как раз с конца X века один за другим стали появляться сборники жизнеописаний чаньских учителей, чаньские хроники, всевозможные компендиумы чань и т. д. Создатель «Скрижалей Лазурной скалы» Сюэдоу смолоду прославился своей ученостью и заслужил среди монахов прозвище «сосуд истины». По преданию, он достиг просветления благодаря встрече с известным чаньским наставником Чжимэнем Гуанцзо, который принадлежал к школе чань, основанной в X веке проповедником Юньмэнем. Рассказывают, что, встретив Чжимэня, Сюэдоу спросил его: «Если никаких представлений не существует, откуда взяться иллюзии?» Чжимэнь попросил Сюэдоу подойти ближе и, когда тот повиновался, ударил его по губам. Сюэдоу захотел что-то сказать, и тогда Чжимэнь снова что было силы ударил его. В этот момент Сюэдоу прозрел.

Сюэдоу прославился и как удачливый учитель, имевший, согласно традиции, 84 просветленных ученика, и как ученый, обладавший незаурядным литературным даром. Сборник «Скрижали Лазурной скалы» явился венцом его проповеднической деятельности. Сам Сюэдоу снабдил отобранные им «образцовые примеры» пояснениями и своеобразными стихотворными резюме (в переводе опущенными). Спустя приблизительно 60 лет после смерти Сюэдоу монах Юаньу Кэцинь (1063–1135) снабдил большинство сюжетов сборника наставлениями и субкомментариями (также опущенными в переводе).

В те времена вольный дух творцов чаньской традиции еще не угас окончательно, и усиление книжности в чань породило и острую реакцию на него со стороны наиболее радикальных чаньцев. Так, влиятельный преемник Юаньу Кэциня, монах Дахуэй, предал огню доски, с которых печатали «Скрижали Лазурной скалы», опасаясь, что доступность чаньской мудрости каждому грамотному человеку обесценит ее. Дахуэй прославился тем, что никогда не высказывал суждений по поводу «образцовых примеров», что, впрочем, не мешало ему выступать с многочисленными письменными разоблачениями пороков в современной ему практике чань. Тем не менее «Скрижали Лазурной скалы» и в дальнейшем сохранили свое значение авторитетнейшего сборника гунъань.

Перевод избранных сюжетов сборника выполнен по тексту, изданному в серии «Чаньсюэ дачэн».Г. I. Тайбэй, 1968.

1. Наставление

Если из-за горы поднимается дым, значит там огонь. Если из-за забора высовываются рога, значит там буйвол. Понять три, когда называют одно, определить цену с одного взгляда – вот повседневная еда и питье монаха. Пребывает там, где обрываются все потоки, всплывает на востоке и погружается на западе, плывет по течению и идет потоку наперекор, по своей воле дает и отбирает – кто же это?

Пример.Император династии Лян У-ди спросил великого наставника Дамо: «В чем высший смысл святых истин?» Дамо ответил: «В беспредельно открытом нет святости». Государь спросил: «Кто говорит со мной?» Дамо ответил: «Неведомо» [10]10
  Ответы «патриарха Дамо» отмечают разные грани основной темы китайской традиции – темы самоскрывающегося «истинного владыки» мира, который, являя предел всех перспектив созерцания, пред-оставляет всему место быть. В китайской мысли эта символическая глубина всех фактов сознания осмыслялась одновременно как бесконечно-сложная сеть космических соответствий и как ускользающее присутствие реальности, говоря по-китайски, – «дракон в облаках». Тема сверхчеловеческого в человеке введена в китайскую традицию Чжуан-цзы, который говорил о «Великом Предке» каждого человека или о «подлинном облике» человека, который существует «прежде нашего рождения» (позднее эти слова Чжуан-цзы были подхвачены чаньскими наставниками). Вопрос о том, кто «присутствует в присутствии», «сознает в сознании», «прозревает в прозрении» и т. д., выдвинут на первый план во многих «Наставлениях», составленных Юаньу.


[Закрыть].

2. Наставление

Небо и земля тесны; солнце, луна и звезды помрачены. Даже если удары посоха наставника будут сыпаться, словно капли дождя, и крики наставника будут греметь, словно гром, высшая детина останется недосягаемой. Будды могут знать это только для себя, учителя всех времен не могли передать это знание целиком, все толкования канона не могут разъяснить его до конца, монахи-ясновидцы не могут этим спасти себя. Оказавшись здесь, как можно еще просить наставлений? Произнести слово «Будда» – значит вымазать себя грязью. Произнести слово «чань» – значит покрыть себя позором. Долго постигавшие истину возвышенные мужи не ждут, когда эти слова будут произнесены. Новички, приступившие к учению, должны сами в том разобраться.

Пример.Чжаочжоу наставлял собравшихся следующими словами: «Великий Путь лишен трудностей, избегайте лишь предпочтения и выбора [11]11
  Чжаочжоу процитировал две начальные строки из раннего произведения чаньской словесности – «Надписи о вере в сознание», приписываемой Третьему патриарху чань.


[Закрыть]. Как только появляются слова, появляется «предпочтение и выбор». Вот что такое «ясность». Я, старый монах, не пребываю в ясности. Держитесь ли вы еще за что-нибудь или нет?»

Тут один монах спросил: «Коль скоро вы не пребываете в ясности, за что вы держитесь?» Чжаочжоу ответил: «Я и этого не знаю». Монах спросил: «Если вы, учитель, этого не знаете, почему вы все же говорите, что не пребываете в ясности?» Чжаочжоу сказал: «Ты получил ответ на свой вопрос, поклонись и выйди».

3. Наставление

Одна мысль, одна вещь, одно слово, одно речение – всюду есть во что вникнуть. Но это все равно что делать операцию на здоровом теле. Великая польза таится там, где не следуют установленным правилам, ибо всегда есть нечто, лежащее за пределами известного. Это нечто укрывает Небо и Землю, но его нельзя ухватить. «Так» правильно и «эдак» правильно: это слишком грубо. «Так» неправильно и «эдак» неправильно: это слишком резко. Если не идти ни тем, ни другим путем – что правильно? Приведу пример, чтобы стало понятно.

Пример.

Великий наставник Ма был нездоров. Настоятель монастыря спросил его:

– Как вы себя чувствовали в эти дни?

Великий наставник Ма ответил:

– Будда солнечного лика, Будда лунного лика [12]12
  В мифологии буддизма считалось, что «Будда солнечного лика» живет в мире восемнадцать сотен лет, а «Будда лунного лика» – один день и одну ночь.


[Закрыть].

4. Наставление

Воспринявший учение нашей школы должен быть смельчаком. Только тот, кто способен убить человека не моргнув глазом, может в одно мгновение стать Буддой. Он знает и действует в одно и то же время, прячется, будто стоит на виду, для него каждое событие – высшая истина. Оставив в покое главное, он учит пустякам. Если бы он устранил все трудности, молодым послушникам не на чем было бы сосредоточиться. Но коли человек обладает ясным зрением, его нельзя обмануть. А лишенный ясного зрения попадает в пасть тигра и погибает. Приведу пример, чтобы каждый мог сам убедиться.

Пример.

Сюэфэн наставляя собравшихся следующими словами:

– Поднимите всю землю на своей ладони, и она будет велика, как рисовое зернышко. Бросьте ее перед собой. Если вы все еще понимаете не больше, чем лакированная лохань [13]13
  Лакированная лохань– одно из традиционных в чаньской литературе обозначений непросветленного, пребывающего в неведении сознания. Соответственно «выбить дно» или «сломать» лакированную посуду на языке чаньских наставников означало достичь внезапного просветления.


[Закрыть], я ударю в барабан и созову всех поглазеть на вас!

5. Наставление

Тысячи мудрецов не изрекли единого слова прежде звуков речи. Если вам не доводилось натолкнуться на него, вас отделяет от него целый мир. Но если вы ухватите его прежде звуков и отрежете языки людям в целом свете, вы все еще не достигнете совершенства. Вот почему сказано: «Небо не может это укрыть, Земля не может это поддержать, пустота мирового пространства не может это вместить, солнце и луна не могут это осветить». Превзойти будд и быть совсем одиноким – вот истинное достоинство. Если ты еще не дошел до этой мудрости, постигай ее смысл, который тонок, словно кончик волоска, и распространяй светоч истины во все пределы – тогда ты всегда будешь сам себе господин и все в твоих руках будет подлинным. Но скажите мне, что здесь необычного?

Пример.

Монах по имени Хуэйчао спросил наставника Фаяня:

– Хуэйчао спрашивает учителя, что такое Будда?

Фаянь сказал:

– Ты – Хуэйчао.

б. Наставление

В светлом зеркале красота и уродство разделяются сами собой. Отточенный меч в руке казнит и дарит жизнь в зависимости от обстоятельств. Китаец приходит – чужеземец уйдет, чужеземец приходит – китаец уйдет. В смерти откроешь жизнь, в жизни отыщешь смерть. Но как быть, достигнув этого? Без глаза, проницающего все препоны, и не имея места, где повернуться, ты не будешь знать, что делать. Но что такое глаз, проницающий все препоны, и место, где можно повернуться? Чтобы это узнать, приведу поучительный пример.

ПримерМонах спросил Чжаочжоу:

– Что такое Чжаочжоу?

Чжаочжоу ответил:

– Восточные ворота, Западные ворота, Южные ворота, Северные ворота [14]14
  В своем ответе Чжаочжоу обыграл то обстоятельство, что его прозвищем стало название города, где он проповедовал. Слова чаньского наставника, очевидно, намекают на абсолютную свободу духа в чаньском идеале «просветленности».


[Закрыть].

7. Наставление

Сила будд и патриархов – в его руках. Судьбы всех людей и богов послушны его воле. Оброненным по случаю словом он повергает в изумление толпу и воодушевляет всех живущих. Одной мыслью он срывает замки и разбивает оковы. Перед лицом безупречной мудрости он совершает безупречные деяния. Но скажите мне, кто это такой? Известно ли кому, где он пребывает? Чтобы это проверить, приведу пример.

Пример.

Хуанпо наставлял собравшихся следующими словами:

– Вы горькие пьяницы, опившиеся винного отстоя. Если вы будете и дальше слоняться по земле, куда же вы пойдете? Разве вы не знаете, что по всему Китаю нет наставников чань?

Тут один монах вышел вперед и сказал:

– А что делают те, кто в разных местах ведут за собой учеников и наставляют общины?

Хуанпо ответил:

– Я не говорил, что нет чань, я сказал, что нет учителей.

8.

Пример.

Монах спросил Юньмэня:

– Что такое «учение всей жизни» [15]15
  Имеется в виду высший, подлинно всеобъемлющий смысл буддийской доктрины, который, согласно представлениям буддистов Китая, Будда излагал в последний период своей жизни.


[Закрыть]?

Юньмэнь ответил:

– Сказанное к месту слово.

9. Наставление

Нож, совершающий убийство, и меч, возвращающий к жизни, – вот высокий образец древности и сокровище наших времен. Но скажите не мешкая, где нож, убивающий человека, и где меч, возвращающий к жизни? Чтобы это проверить, приведу пример.

Пример.

Монах спросил Юньмэня:

– Если это не присутствующее в данный момент сознание и не присутствующее в данный момент явление, то что это?

Юньмэнь ответил:

– Суждение, поставленное с ног на голову.

10. Наставление

Если твое сознание не меняется, ты утонешь в океане дурмана. Если твои слова не повергают в изумление толпу, ты погрузишься в пучину обыденщины. Но если в свете искры, высеченной из камня, ты сможешь отличить посвященного от невежды и при вспышке молнии сможешь отличить смерть от жизни, тогда ты порвешь все путы и возвысишься, как заоблачная скала. Но знаешь ли ты, что такой момент наступит? Чтобы это проверить, приведу пример.

Пример.

Отшельник с Лотосового пика выставил свой посох и дал собравшимся следующее наставление:

– Когда древние попали сюда, почему они не захотели остаться здесь? – И сам же ответил: – Потому что не набрались сил в дороге.

И еще он говорил:

– Что же в конце концов? – И сам же отвечал: – С посохом на плече, не обращая внимания на людей, я ухожу за тысячу вершин и десять тысяч пиков.

11. Наставление

Когда нужно говорить, он говорит, и в целом мире ему нет равных. Когда нужно действовать, он действует, и в целом мире никто его не превзойдет. Он – как искра, высеченная из камня, или вспышка молнии, как пламя, раздуваемое ветром, или бурный поток, льющийся с лезвия меча. Когда он ударяет в гонг высшей мудрости, невольно смущаешься и не находишь слов. Он идет лишь прямым путем. Чтобы проверить это, приведу пример.

Пример.

Монах спросил Чжаочжоу:

– Все сущее возвращается к единому, но куда же возвращается единое?

Чжаочжоу ответил:

– Когда я был в Цинжоу, я сделал полотняную поддевку. Она весила семь цзиней.

12.

Пример.

Монах спросил Чжаочжоу:

– Я давно слыхал про каменный мост в Чжаочжоу, но, когда приехал, увидел деревянный мостик.

Чжаочжоу сказал:

– Ты видишь только деревянный мостик и не видишь каменный мост.

Монах спросил:

– Что же такое каменный мост?

Чжаочжоу ответил:

– Он позволяет переправиться ослам и позволяет переправиться лошадям [16]16
  В этом сюжете вновь обыгрывается тот факт, что прозвище наставника Чжаочжоу произошло от названия города, в котором находился монастырь Чжаочжоу. Кроме того, в нем содержится намек на традиционное в буддийской литературе сравнение освобождения или спасения всех существ с «переправой на другой берег».


[Закрыть].

13. Наставление

Весь мир не вместит его в себя: он один открыт для всех. Он ничем не связывает себя и всякий миг сам себя превозмогает. В речах он всегда беспристрастен – и всюду лишает людей жизни. Но скажите: куда уходили древние, дабы пребывать в покое? Чтобы узнать это, приведу пример.

Пример.

Однажды великий наставник Ма и Байчжан прогуливались вместе и увидели пролетающих в небе диких уток. Великий наставник спросил:

– Что это?

Байчжан ответил:

– Дикие утки.

Великий наставник спросил:

– Куда они делись?

Байчжан ответил:

– Они улетели.

Великий наставник схватил Байчжана за нос, и тот закричал от боли. Великий наставник сказал:

– Да когда же они улетели?

14. Наставление

Между буддами и живыми существами, по сути, нет разницы. Может ли быть различие между пейзажем и нашим «я»? Почему же мир делится на две стороны? Даже если узнать главное слово и занять главную переправу [17]17
  То есть постичь высший смысл учения Будды.


[Закрыть], это еще не значит предоставить всему быть таковым, каково оно есть. Если не предоставить всему быть таковым, каково оно есть, целый мир не будет стоить того, чтобы за него держаться. Но где же таится главное слово? Чтобы узнать это, приведу пример.

Пример.

Юньмэнь показал свой посох и дал собравшимся такое наставление:

– Этот посох превратился в дракона и проглотил вселенную. Горы, реки, вся огромная земля – где они теперь?

15. Наставление

Рыбацкие сети между шестами видят только обладающие острым зрением. Смысл образцовых суждений доступен только посвященным. Но скажите, что такое сети между шестами? Что такое смысл образцовых суждений? Чтобы узнать это, приведу пример.

Пример.Монах спросил Далуна:

– Физическое тело разрушается. А что такое неуничтожимое тело реальности?

Далун сказал:

– Горные цветы горят, как узор на парче. Потоки в долинах блещут голубизной, как индиго.

16.

Пример.

Юньмэнь дал монахам следующее наставление:

– Древние будды и основания колонн сливаются в одно. Какое это состояние сознания? – И сам же ответил: – На южных горах собираются облака, на северных горах идет дождь.

17. Наставление

Его объятия широки, как вселенная, – и из них ничего не ускользает [18]18
  Эти слова напоминают изречение Лао-цзы: «Небесная сеть неощутимо-редка, но из нее ничто не ускользает».


[Закрыть]. Он разрезает все потоки – и не задерживает ни капли. Откроешь рот – и ты в заблуждении. Попытаешься подумать – и совершишь промах. Но скажите мне, что такое всепроницающий глаз мудрости? Чтобы это узнать, приведу пример.

Пример.

Юньмэнь однажды дал следующее наставление:

– В каждом есть свет. Когда же вы смотрите на него, он темен, и вы его не видите. Что такое свет в каждом? [19]19
  Высказывание Юньмэня напоминает стихотворное по учение наставника Шитоу:
В глубине света есть мрак,Но не ищите в нем мрак.В глубине мрака есть свет,Но не сильтесь увидеть в нем свет.

[Закрыть]– И сам ответил: – Кухонная полка и главные ворота.

Он также сказал:

– Хороший человек не сравнится с ничто.

18. Наставление

Ясновидец не имеет пристанища, порой он подобен буйной поросли на вершине одинокого пика, порой наг и празден среди городской суеты. Порой он является в облике шестирукого разгневанного демона с тремя головами. Порой излучает безмерное сострадание, как Будда солнечного лика и Будда лунного лика. Из одной пылинки он извлекает все формы мира. Он смешивается с водой и грязью, чтобы спасти все существа. Если он вдруг воспарит, даже око Будды его не узреет. И пусть явятся хоть тысячи мудрецов – они всегда будут от него за тысячи ли. Есть ли кто-нибудь, кто этого достиг? Чтобы это проверить, приведу пример.

Пример.

Юньмэнь дал следующее наставление:

– Лекарство и болезнь уничтожают друг друга. Вся земля – лекарство. А что такое ваше «я»?

19. Наставление

Будь безмятежен, ни за что не держись: на железном дереве распустятся цветы. Есть ли что-нибудь в том, что есть? Умного не тяготят заботы. Однако если он свободен на семь путей вверх и вниз и на восемь путей вправо и влево, найдется кто-нибудь, кто проткнет ему ноздри. Но скажите, в чем его ошибка? Приведу пример, чтобы каждый смог увидеть сам.

Пример.

Господин Лу Сюань, беседуя с Наньцюанем, сказал:

– Есть такое изречение: «У Неба-Земли и у нашего я – один корень, вся тьма вещей и наше я – одно тело». Какие прекрасные слова!

Наньцюань указал на цветок во дворе и сказал:

– В наше время этот цветок люди видят словно во сне.