355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Автор Неизвестен » Афоризмы старого Китая » Текст книги (страница 14)
Афоризмы старого Китая
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:30

Текст книги "Афоризмы старого Китая"


Автор книги: Автор Неизвестен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Весёлая смесь, или все радости жизни

Хорошо радоваться жизни во всех ее проявлениях. Но лучше всех радуется тот, кто умеет радоваться своим радостям.

Откуда же берется эта подлинная радость жизни – неиссякаемая, беспредельная, неизмеримая, совершенно безусловная? Где лежит та высшая, предельная целостность опыта, которая заключает в себе все, даже невозможное и неприемлемое? Предельно полон тот, кто сумел вобрать в себя все иное и недостижимое и, следовательно, «опустошить» себя, и притом в двух смыслах: только тот, кто пуст, умеет все вместить в себя, и надо стать пустым, умалить себя до самого конца, чтобы сойтись с несходным, найти согласие с несогласующимся. Поэтому истинная радость проистекает в конечном счете из самого способа отношения Пустоты к вещам, отношения не тождества и не различия, но «чудесного совпадения» крайности, не-двойственности тела и тени, не-связи слова и молчания. В мире этого хаотического всеединства реальность исчезает, чтобы претвориться в «другом». Реальность Великого Пути удостоверяется ее отсутствием.

В пространстве всеобщего взаимозамещения, неисчерпаемой игры бытия человек обретает себя как раз там, где кончаются все его зримые и мыслимые образы; он находит мужество вместить в себя мир после того, как потеряет все основания, все резоны своего

существования. Чтобы довериться непостижимому, найти опору в темной бездне пустоты, нужно уметь смотреть на вещи под знаком иронии. Да, жизнь оправдывается иронией. Это значит – оправдывается тайно и путями неисповедимыми. И ирония, этот сокровенный сосуд душевной радости, оказывается высшей санкцией человеческого творчества, превосходящей даже богов, ведь она предполагает принятие абсолютно всех возможностей, хранимых жизнью. Не исключая, разумеется, и неизбежной ограниченности всякого бытия. Ибо полнота бытия всегда и во всем ограничивает индивидуальное существование. Вот почему в творчестве, разверзающем перед человеком эту необозримую полноту опыта, в конце концов не человек «сочиняет» что-то, но самое творческое вдохновение подчиняет себе человека. Писатель XVII века Ли Юй говорил об этом так:

«Куда мысль устремляется, туда и кисть спешит», – такое еще подвластно пишущему человеку, А если «куда кисть устремляется, туда и мысль спешит», с этим уже не совладать. Когда начинаешь писать, кисть сама летит куда-то, слова неудержимо изливаются на бумагу, и ты совсем не думаешь о том, что можешь натолкнуться на преграду…»

Ли Юй был готов признать, что кистью вдохновенного писателя водят сами боги. Но в душе его не было благоговейного трепета. В миге творческого наития он чувствовал себя по меньшей мере равным богам и потому мог с чистой совестью и восхвалять себя, и иронизировать над собой, размышляя над тем, отчего столь могучие духовные силы вручены столь слабому существу.

Впрочем, тот же мотив «божественной иронии» ярко выразился в традиционной фигуре «низвергнутого на землю небожителя» (ди сянь)– бессмертного святого, который по собственной воле предпочел жить земными радостями и воочию являет собой присутствие вечно-живого в гуще повседневного и будничного.

Чтобы стать великим, нужно себя умалить. Чтобы стяжать жизнь вечную, надо принять смерть – самый великий и устойчивый предел нашей жизни. Истинно радуется тот, кто сознает пределы своей радости. Воистину примирится с жизнью и с собой тот, кто примет свою смерть.

Стать равным богам – не значит занять место на Олимпе. Истинное величие человека состоит в том, чтобы, даже став бессмертным, найти свою смерть. И сделать это с легкой, ироничной улыбкой на уаах. Как нашел свою смерть чаньский монах, который, почувствовав ее приближение, созвал своих товарищей по монастырю и спросил их: «Бывали ли в нашем монастыре случаи, когда монахи умирали сидя?» – «Такое бывало», – отвечали ему монахи. – «Ну а были у нас монахи, умершие стоя?» – «Были и такие», – ответили ему. – «Ну а умирал ли кто-нибудь, стоя на голове?» Никто из монахов не смог припомнить такого случая, тогда умирающий встал на голову и… испустил дух.

Еще Чжуан-цзы учил, что высшая радость открывается в некоем неисповедимом посмертном видении. А первые буддисты учили, что достигший совершенства в духовной медитации в самой смерти обретает блаженство.

Самая чистая радость: сотворить этот мир и подарить его людям, самому оставшись незамеченным. И только радость конца дает возможность и способность узнать, что каждое мимолетное впечатление может быть поводом для радости. Поистине, есть глубокая правда в старинной чаньской сентенции:

Чтобы жизнь сохранить,

нужно жизнь уничтожить…

Имеющий уши да услышит.

Юань Чжунлан
Пять радостей жизни (ок. 1600 г.)

В жизни есть пять истинных радостей, о которых следует знать.

Когда глаза видят прелестнейшую в миру красу, уши слышат самые дивные в мире звуки, тело вкушает покойнейшее в мире отдохновение, уста изрекают мудрейшие в мире речи – вот первая радость!

Когда перед залом расставлены старинные сосуды, а позади зала играет музыка и двор полон гостей, мужчины и женщины весело переговариваются, ароматный дым свечей поднимается к небесам, узорчатые ковры расстелены на земле, лунный свет играет на занавесках и тени от цветов колышутся на одеждах – вот вторая радость!

Когда в комоде лежат тысячи свитков драгоценных книг, а рядом с домом есть харчевня, где собирается дюжина верных друзей, и среди них есть муж великого таланта, пишущий, как древние, просто и величественно, – вот третья радость!

Купить за тысячу золотых лодку, посадить в нее музыкантов, певичек и любителей путешествий, сделать эту лодку плавучим домом и скитаться на ней беззаботно, не замечая надвигающейся старости, – вот четвертая радость! Правда, при такой жизни за несколько лет спустишь все семейные богатства. Вот тогда заживешь, как зверь лесной, утром не будешь знать, что станется с тобой вечером, скарб домашний отдашь певичкам, еду раздашь сирым и старым, сам же поселишься где-нибудь у родичей, не зная ни забот, ни стыда, – вот пятая радость!

Дин Сюнфэй
Ложе девяти радостей

С тех пор как я покинул службу и ушел от мира, я часто «сижу в покое», предоставленный сам себе. И я подумал, что мне следовало бы обзавестись хорошим ложем, на котором я мог бы сидеть, скрестив ноги, как буддийский монах, а больше мне ничего не надо. Однажды в доме друга я увидел хорошее, прочное ложе, и мне оно очень понравилось. Тогда мой друг подарил его мне. Обрадованный столь приятным приобретением, я поставил это ложе посреди Зала Покойного Сердца. Когда я зажигаю перед ним старинную курильницу и опускаю на окнах занавеси, в зале становится так покойно и уютно, что я забываю обо всем на свете. И я вспоминаю про достойного мужа древности Лай Чжудана, котрый после многих лет, отданных постижению Великого Пути, смог изгнать из своего сердца все заботы и волнения. С таким безмятежным сердцем он не знал, что такое тревожные сны. Он сосчитал свои радости, коих оказалось девять, и дал такое имя своему ложу. Сегодня, сидя в моем ложе, я тоже сосчитал свои радости, и их тоже оказалось девять. Вот они:

У меня хорошее собрание книг – такова первая радость;

У меня жена любит читать и сама пишет – такова вторая радость;

Я совсем не пью вина – такова третья радость;

Я не умею играть в шашки – такова четвертая радость;

Никто меня не беспокоит – такова пятая радость;

У меня есть знаменитый учитель – такова шестая радость;

Я живу со своей семьей в прекрасном месте – такова седьмая радость;

Я ничем не болею – такова восьмая радость;

Мне нет еще пятидесяти, а я уже смог передать все дела сыну и живу беспечно, как птица, – такова девятая радость.

Вот так я смог уподобиться мудрому господину Лаю, а потому я завещаю потомкам мое ложе под именем «Ложе Девяти Радостей».

А радости господина Лая были вот какими:

Он родился в Срединном царстве – это первая радость;

Он жил в мирное время – это вторая радость;

Он был ученый человек, знавший про праведный Путь, – это третья радость;

Его родители прожили долгую жизнь – это четвертая радость;

Его дети вовремя женились – это пятая радость;

У него не было наложниц – это шестая радость;

Он уже прожил на свете больше шестидесяти – это седьмая радость.

У него был мягкий и добрый нрав – это восьмая радость;

Он не страдал от уродливых недугов – это девятая радость.

Даосский наставник Чжан Сингун присовокупил к сему перечень своих девяти радостей:

У меня почти нет книг – вот первая радость;

У меня нет жены, которая утомляет себя чтением и письмом, – вот вторая радость;

Я пью, когда хочу, и вольно беседую за вином – вот третья радость;

Я люблю играть в шашки и смотреть, как играют другие, – вот четвертая радость;

Я смог побороть свою неприязнь к простым людям – вот пятая радость;

У меня есть учитель, но я могу обходиться и без учителя – вот шестая радость;

Я путешествую без семьи – вот седьмая радость;

Я люблю болеть, ибо это дает мне время для глубоких размышлений, – вот восьмая радость;

У моих детей семьи и они счастливы в семейной жизни – вот девятая радость.

Ли Миань(ХVI в.)
Песня о середине-наполовину

 
Уж больше половины утекло моей быстротекучей жизни,
Есть одно слово, раскрывающее ее таинственный смысл,
И это слово – «половина».
В нем сокрыта вся бездна радостей:
Полжизни – лучший срок для человека.
Он позволяет Умерить жизни бег, познать отдохновенье.
Весь мир лежит посередине Неба и Земли,
 
 
Живи посередине шума города и тишины деревни,
На полпути между рекой и горною грядою.
Наполовину будь ученым, земледельцем и купцом,
Живи наполовину как чиновник, наполовину – как простолюдин.
Наполовину как богач, наполовину – как бедняк
В доме наполовину роскошном и наполовину безыскусном
Носи одежду наполовину новую и старую наполовину.
Пищу ешь наполовину изысканную, наполовину простую,
Слуг имей наполовину умных и наполовину глупых,
А жену – не слишком красивую, но и не дурнушку.
Себя же ощущай наполовину Буддой, наполовину небожителем.
Половина тебя вернется на Небо, половина перейдет в детей.
 
 
Тот мудро пьян, кто пьян наполовину,
Наполовину распустившись, цветы чаруют взор,
Корабль с половиной паруса плывет всего устойчивей,
И лошадь, взнузданная наполовину, бежит всего резвей.
Кто наполовину больше обладает, живет в заботах,
А кто наполовину меньше – страдает от тревог.
Жизнь наша – это смесь и сладости, и горечи,
Кто пробует ее лишь вполовину – тот мудрее всех.
 

Сюй Цзэшу (XIV в.)
Время, подходящее для чаепития

Чай можно пить в такое время:

когда ты празден;

когда слушаешь скучные стихи;

когда мысли спутаны;

когда отбиваешь такт, слушая песню;

когда музыка умолкает;

когда живешь в уединении;

когда живешь жизнью ученого мужа;

когда беседуешь поздно ночью;

когда занимаешься учеными изысканиями днем;

в брачных покоях;

принимая у себя ученого мужа или воспитанных певичек;

когда посещаешь друга, возвратившегося из дальних странствий;

в хорошую погоду;

в сумерки дня;

когда созерцаешь лодки, скользящие по каналу;

среди раскидистых деревьев и бамбука;

когда распускаются цветы;

в жаркий день, у зарослей лотоса;

возжигая благовония во дворе;

когда младшие покинули комнату;

когда посещаешь уединенный храм;

когда созерцаешь потоки и камни, составляющие живописную картину.

Ян Баочжэн (XV в.)
Обстоятельства, при которых приятно играть на цитре

При встрече с знатоком музыки;

для подходящего человека;

для даосского отшельника;

поднявшись на башню;

в даосской обители;

сидя на камне;

на вершине горы;

отдыхая в долине;

прогуливаясь вдоль реки;

взойдя в лодку;

в тени деревьев;

когда небеса и земля чисты и светлы;

при прохладном ветерке и ясной луне.

Юань Чжунлан
Предметы, благоприятствующие любованию цветами

Светлое окно.

Подходящая комната.

Древний треножник.

Пейзаж, написанный тушью.

Шум ветра в соснах.

Журчание ручья.

Вдохновенный поэт.

Монах, сведующий в искусстве чаепития.

Слуга из столицы, умеющий подавать вино.

Гости, которые ценят живопись.

Хорошо подобранный букет распустившихся цветов.

Каллиграфическая надпись, напоминающая о визите друга.

Жаровня, шипящая в ночи.

Изящные сравнения дам с цветами.

Чэнь Цзижу
Вещи, доставляющие удовольствие

Общество знатоков.

Изящный домик.

Светлая луна на безоблачном небе.

Ваза с цветами.

Время сбора чая, побегов бамбука и мандаринов.

Дымка в пейзаже.

Не хвастливый и не слишком строгий хозяин.

Просушка книг на солнце.

Запах благовоний.

Хорошие манеры.

Старинные картины.

Отсутствие забот.

Подвижник среди снегов.

Диковинные камни и древние сосуды.

Пробуждение.

Выздоровление.

Неспешное развертывание пейзажного свитка.

Цзинь Шэнтань
Двадцать одна радость жизни

В разгар лета, когда нещадно палит солнце и нет ни облачка, ни дуновения, когда дворик у дома превратился в раскаленную сковородку и в него даже птицы не залетают, когда по телу ручьями струится пот, когда нет сил даже поесть и ты валяешься, словно мешок, изнывая от жары, а маслянистая земля пропитана испарениями и мухи кружат у самого носа, надоедая своим жужжанием… Вот если в такое-то время вдруг почернеет небо и хлынет ливень, словно разом застучит миллион железных гонгов, и благодатный дождь вмиг смоет пот, напоит иссушенную землю, прогонит мух и позволит наконец с аппетитом подкрепиться – вот радость!

Сидеть ночью в кабинете, думая свою думу, и слушать возню мышей у изголовья постели, пытаясь угадать, что они тащат и какую книгу грызут, и чувствовать, как в сердце закрадывается беспокойство… И вдруг увидеть, как кошка, помахивая хвостом, замирает на мгновение, а потом бросается куда-то с криком, и суетливые твари вмиг пропадают – вот радость!

Во дворике перед кабинетом вырвать заросли лопухов и бурьяна и насадить десяток-другой банановых деревьев – вот радость!

Проходя по улице, увидать двух грамотеев, о чем-то яростно спорящих с выпученными глазами и раскрасневшимися лицами, уже держащих друг друга за грудки и захлебывающихся словами… и вдруг какой-нибудь рослый детина вмиг растаскивает их в стороны и одним грозным окриком прекращает спор – вот радость!

Когда ученики без запинки декламируют наизусть древние книги, словно вода, журча, льется из кувшина, – вот радость!

После еды от безделья перебирать свой сундучок с бумагами и вдруг наткнуться на долговые расписки числом эдак в несколько десятков и чтобы расписки эти были выданы давным-давно и деньги получить по ним уже нет возможности… Сложить все расписки в кучу и поджечь их, глядя, как серый дымок тает в небесах, – вот радость!

Проснувшись поутру, услыхать, как домашние со вздохом говорят друг другу, что ночью кто-то умер, а потом узнать, что эта участь постигла первого мошенника в городе, – вот радость!

Темной ночью лечь спать, чувствуя себя больным и разбитым, тоскливо дремать до утра, а потом вдруг услышать веселый щебет птиц, отдернуть занавес и, выглянув в окно, увидеть яркое солнышко и умытую дождем рощу – вот радость!

Услыхать вечером, что по соседству поселился добропорядочный муж, на следующий день отправиться к нему в гости и застать его читающим книгу, а потом выслушать учтивое предложение сесть и вопрос: «Не соблаговолите ли ознакомиться с этой книгой?» – и вести с хозяином приятную беседу до самой темноты, а потом, когда проснется голод, услышать: «Вы не проголодались?» – вот радость!

Даже не мечтать о новом доме, а потом, нечаянно раздобыв денег, все-таки затеять строительство и с утра до ночи слышать только разговоры о досках и камне, черепице и кирпичах, угле и гвоздях, думать о том, как устроить свое будущее жилище, и не иметь возможности в нем поселиться… И вдруг в один прекрасный день строительство закончено, полы в доме чисто выметены, на окнах натянута бумага, на стенах висят картины, и в доме больше не толпятся рабочие, а вокруг тебя сидят верные друзья, – вот радость!

Зимней ночью потягивать вино, а потом отворить окно и увидеть двор, запорошенный снегом, – вот радость!

С давних пор мечтать стать монахом и страдать от того, что при людях не можешь есть мясо, а потом принять постриг и у всех на виду вкушать скоромное, а еще в жаркий день помыться и хорошенько выбрить голову – вот радость!

Натерев мозоли, долго их отпаривать, а потом, закрывшись у себя в комнате, вырезать их – вот радость!

Неожиданно обнаружить в своих бумагах послание от старого друга – вот радость!

Прожив долго на чужбине, возвратиться на родину и увидеть издалека ворота родного дома, услышать знакомые голоса женщин и детей – вот радость!

Видеть, как человек пишет большими иероглифами вывеску, – вот радость!

Раскрыть окно и выгнать вон всех мух – вот радость!

Служить в уездной управе и каждый день входить во двор канцелярии под бой барабанов – вот радость!

Отдать все свои долги – вот радость!

Смотреть на далекие костры в полях – и это тоже радость!

Чэнь Гаомо (XVII в.)
Смешное [342]342
  Перевод И. Э. Циперович.


[Закрыть]

Вызывает добрую улыбку:

тот, у кого острый язык;

тот, кто мастер изображать других;

кто, попав в компанию, сразу становится своим человеком;

кто умеет удачно ответить;

кто понимает без слов;

кто умеет подать рассказ в новом свете;

кто одним невзначай сказанным словом заставляет умолкнуть спорящих.

Смешные положения:

пережидать дождь, когда торопишься;

в знойные дни не вылезать из джонки;

коротать ночь без ночлега.

Смешон человек:

во время приятной прогулки под луной, когда ему пора возвращаться;

в момент внезапного разочарования;

когда его одолевает лень.

Смешно выглядит:

разрядившийся сельчанин, который приехал в город поздравить родню с Новым годом;

пьяный, когда он разглагольствует;

человек, пускающий слезу, слушая рассказ о воздаянии за добро;

деревенщина, пересыпающий свою речь цитатами из книг;

разгневанный монах;

бездельник нахлебник, старательно изображающий почтение перед хозяином;

человек, которому борода мешает есть.

Собеседники, с которыми можно посмеяться:

красивая певичка;

близкий друг;

человек, который молод душой;

бродячий монах-пьяница;

тот, кто тебе приятен;

наставник, отбросивший избитую мораль;

талантливый актер;

отшельник.

Остерегайся в своих шутках:

задевать чужие интимные дела;

таить кинжал издевки;

смеяться над тем, кто чего-то не понимает;

касаться семейных дел;

глумиться над мудрецами древности;

поддерживать одну из спорящих сторон;

ставить человека в глупое положение;

заставлять себя смеяться, когда не смешно;

смеяться шутке прежде других;

выражать свою неприязнь;

быть многословным.

Афоризмы разных авторов о радостях жизни

Если поднимешься высоко в горы, войдешь в густой лес, станешь брести вдоль ручья, то, заметив уединенный ключ и причудливый камень, непременно доберешься до них, сядешь на траву и начнешь пить вино, а, захмелев, вытянешься на одеяле и заснешь счастливым сном. Вот радость души!

У окна хорошо слушать шум дождя в бамбуковой роще. Сидя в беседке, хорошо слушать шорох ветра в соснах. В кабинете хорошо слушать, как растирают тушь. Сидя в кресле, хорошо слушать шелест книжных страниц. При луне хорошо слушать звуки цитры. Среди снегов хорошо слушать, как заваривают чай. Весной хорошо слушать звуки свирели. Осенью хорошо слушать звуки рожка. Ночью хорошо слушать, как выбивают белье.

Лу Шаоянь

В воде хорошо созерцать отражение цветов. Среди бамбука хорошо созерцать тени, отбрасываемые луной. На занавеске хорошо смотреть на тень красавицы.

В жизни не перестаешь любить четыре вещи: голубые горы, старых друзей, книги в библиотеке и красивые цветы.

Покойный день в горах – все равно что глухая ночь. Робкая весна в горах – все равно что осень. Нагретый воздух в горах – все равно что прохладный ветерок. Ясное утро в горах – все равно что пасмурный день.

Бесстрастный камень, величественно вздымающийся перед окном, может заменить самого верного друга. Яркие цветы, расстилающиеся ковром за дверью, все же не заменят ароматов красавицы.

У Цунсянь

Тот, кто, не ведая сомнений, утверждает, что знает, наверняка не обладает истинным знанием. Тому, кто радуется, не испытав страданий, наверняка неведома истинная радость.

Чжоу Лянгун

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю