Текст книги "Афоризмы старого Китая"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанры:
Философия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
«Застава без ворот»
Составитель сборника гунъань«Застава без ворот», а также автор комментариев и стихотворных кадансов к ним чаньский монах Умэнь Хуэйкай (1182–1260) был одной из самых примечательных фигур среди чань-буд-дистов своего времени – эпохи царствования династии Южная Сун.
Уроженец столицы Южносунского царства, города Ханчжоу, Умэнь, постригшись в монахи, несколько лет странствовал по окрестным монастырям, ища просветления. Оно пришло к нему при обстоятельствах весьма неожиданных, но именно поэтому в своем роде классических для чаньской традиции: в тот момент, когда до слуха Умэня донесся удар гонга, созывающего монахов к обеду. «Ясным днем, при свете солнца – громовой раскат. У всех существ на земле раскрываются глаза…» – говорилось в написанной Умэнем гатхе, которую полагалось сочинять монаху, пережившему просветление. Учитель Умэня, Юэлинь Шигуань, уверовал в подлинность просветления монаха из Ханчжоу и передал ему свою печать наставника. С тех пор Умэнь до конца жизни проповедовал в окрестностях своего родного города, кочуя по монастырям и даже бывая по приглашению в императорском дворе. Чаньский иконоклазм как-то ненасильственно, даже органически уживался в этом человеке с книжностью. Его слава проповедника росла с каждым годом. «Тело наставника словно ссохлось, а дух его был ясен, – пишет биограф Умэня. – Его слова были безыскусны, но таили в себе глубокий смысл…» По обычаю, сложившемуся в Китае (но противоречившему исконным правилам буддистов), император в знак официального признания заслуг Умэня пожаловал ему почетное одеяние и титул. Имея многочисленных учеников и могущественных покровителей, Умэнь до конца своих дней жил в уединенной горной обители.
Венцом проповеднической деятельности Умэня стал сборник «Застава без ворот» – одно из наиболее популярных и авторитетных произведений в обширной литературе чань. Собственноручное предисловие Умэня к этой книге помечено 1228 годом. В следующем году она была преподнесена императору Ли-цзуну и получила высочайшее одобрение, а еще спустя шестнадцать лет появилось первое ее печатное издание. Нормативным считается текст, включенный в буддийский канон.
Создавая свою книгу, Умэнь выступал в роли апологета «словесного» чань или, как говорили в Китае, «чань показа и разговора», противопоставляемого другой основной разновидности чаньской практики – «чань молчаливого созерцания». Комментарии и стихотворные резюме Умэня к отдельным гунъаньявляются данью уже устоявшейся к тому времени традиции. Сам же отбор «образцовых примеров», сделанный на основании широкого круга источников и в целом весьма придирчивый, позволяет судить о том, что чаньцы южносун-ской эпохи считали в своем традиционном наследии наиболее ценным и значительным. Главными героями книги Умэня являются великие танские наставники в линии Ма-цзу Даои: Байчжан, Наньцюань и Чжаочжоу (двум последним учителям посвящены 11 гунъань),а также Гуйшань и его последователи, в меньшей степени – ученики Дэшаня, в особенности Юньмэнь. Присутствие в сборнике четырех гунъаньиз жизни сравнительно малоизвестного наставника Уцзу Фаяня объясняется, вероятно, тем, что сам Умэнь был преемником Уцзу в пятом поколении. В сборнике нет ни одного сюжета из житийной литературы о Линьцзи, основателя наиболее популярного толка в чань, который исповедовал и Умэнь, но ссылки и аллюзии на высказывания Линьцзи часто попадаются в комментариях и стихах. Наконец, еще один примечательный факт: два сюжета в сборнике посвящены наставникам, жившим в одно время с Умэнем или несколько раньше. В позднейшей чаньской традиции подобные новшества уже не встречаются.
Перевод выполнен по изданию: Мумонкан (Застава без ворот) / Ред. Хираты Такаси //Дзэн-но гороку. Т. ШП. Токио, 1973.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
В словах Будды главное – опыт сердца. Отсутствие ворот – вот врата истины. Как же пройти через заставу, в которой нет ворот? Не говорят ли мужи, изведавшие истину, что входящее в ворота не есть наше достояние [20]20
Здесь приводятся слова чаньского наставника IX века Яньтоу. Под «входящим в ворота» подразумеваются данные чувственного восприятия.
[Закрыть], а полученное от других непременно потеряется [21]21
Согласно закону кармы, все, что имеет причину (то есть получено от другого), неизбежно придет и к своему разрушению.
[Закрыть]? Но так рассуждать – все равно что мутить воду в безветренную погоду или делать операцию на здоровом теле. А тот, кто привязан к чужим словам и ищет ответ в толкованиях, подобен глупцу, который хочет палкой сбить луну с неба или почесать мозоль, не снимая туфли.
В лето года моуцзы эры правления Шаодин я наставлял послушников в монастыре Лунсян, что в Дунцзя, и по их просьбе пересказал образцовые суждения старых учителей. Мои рассказы были подобны черепкам, которыми стучат в ворота, а когда ворота открываются, выбрасывают. Так хотел я наставить тех, кто предан учению. Понемногу у меня собралось сорок восемь примеров, и я дал им название «Застава без ворот».
Если читающий мои записки не убоится опасностей и будет идти прямо, как по лезвию ножа, его не остановит даже восьмирукий ната [22]22
Наша– в индийской мифологии четырехголовые и восьмирукие драконы, вооруженные мечами.
[Закрыть], его будут молить о пощаде все патриархи Запада и Востока. Поддавшись же сомнениям, он уподобится человеку, который смотрит из узкого окошка на скачущего мимо всадника: не успеет он глазом моргнуть, а истины уж и след простынет.
Великий путь не имеет ворот, Тысячи дорог ведут к нему. Тот, кто пройдет через эту заставу, Будет жить вольно – один в целом мире.
1. Собака Чжаочжоу
Один монах спросил Чжаочжоу:
– Обладает ли собака природой Будды?
Чжаочжоу ответил:
– Нет! [23]23
К загадке о том, имеется ли у собаки природа Будды, Умэнь питал особую симпатию. Недаром этот гунъанъпомещен в сборнике первым и сопровождается необычайно пространным комментарием, где он именуется «заставой всех патриархов», то есть средоточием учения чань.
Именно над ним медитировал Умэнь прежде чем достичь просветления, и им навеян принадлежащий Умэню экстравагантный стих, состоящий из одного слова:
Нет, нет, нет, нет, нет.Нет, нет, нет, нет, нет.Нет, нет, нет, нет, нет.Нет, нет, нет, нет, нет. Первоначальная запись беседы Чжаочжоу включает в себя возражение его собеседника, который заметил: «Но ведь природа Будды проницает все существа, от будд до муравьев. Как же можно сказать, что у собаки ее нет?» Чжаочжоу ответил: «Собаке свойственно проводить различия». В другой раз Чжаочжоу дал утвердительный ответ на тот же вопрос о том, есть ли у собаки природа Будды. «Отчего же существо, обладающее природой Будды, родилось в столь неприглядном обличье?» – спросил собеседник Чжаочжоу. «Оно приняло заблуждение за истину», – последовал ответ.
[Закрыть]
Умэнь заметил:Тот, кто посвятил себя истине чань, должен миновать заставу патриархов. Прозрение приходит после того, как мысль исчерпает себя и дорога оборвется. Если через заставу патриархов не пройдешь и дорога мысли не оборвется, ты будешь томиться, как рыскающие в зарослях души мертвецов. Что же такое правда? Это застава патриархов. Одно-единственное слово: «Нет!» Вот что такое «застава без ворот учения чань». Тот, кто пройдет сквозь нее, не только встретится лицом к лицу с Чжаочжоу, но и сможет идти рука об руку с учителями всех времен. Он увидит то, что видели они, и услышит то, чему они внимали. Если ты хочешь пройти через их заставу, восчувствуй всеми членами, всеми порами тела одно слово «нет!» и неси его с собой день и ночь. Не думай, что это «пустотная полнота» [24]24
Пустотная полнота (сюйу)– даосский термин, обозначающий всеобъемлющую целостность бытия, несводимую к тому или иному актуальному состоянию, но делающую возможным существование каждой вещи. В древней даосской литературе такая «пустотная полнота» уподоблялась, в частности, материнской утробе, порождающей все сущее.
[Закрыть], что это нечто или ничто. Думать о нем – все равно что держать во рту раскаленный железный шар, который нестерпимо хочется выплюнуть, да нельзя. Если ты решишься терпеть до конца, твое прежнее вредное знание и вредное сознание постепенно очистятся, внутреннее и внешнее сойдутся воедино. Это подобно тому, как немой видит сон. Он знает о нем, но не может рассказать. Тот, кто проникнется этим словом, возымеет силу потрясать Небо и двигать Землю. Он уподобится ратоборцу с отточенным мечом в руках. Если на пути его встанет Будда, он убьет Будду. Если дорогу ему преградит патриарх, он убьет патриарха [25]25
Суждение Умэня навеяно знаменитым высказыванием Линь-цзи, с которым тот обращался к ученикам: «Если вы натолкнетесь на кого-нибудь, кто мешает вашему прозрению, быстрее освободитесь от него. Если вы встретите Будду, убейте Будду. Если вы встретите патриарха, убейте патриарха. Если вы встретите святого, убейте святого. Если вы натолкнетесь на отца и мать, убейте и их. Если вы натолкнетесь на других родичей, убейте тех родичей. Только так вы можете достичь полного освобождения». Нет нужды пояснять, что наставление Линь-цзи не имеет ничего общего с нигилистическим бунтом.
[Закрыть]. Он выйдет из круга смертей и рождений. Он будет привольно скитаться в шести сферах мироздания [26]26
Шесть сфер мироздания,различаемые буддийской традицией, суть следующие: ад, соответствующий опыту страдания; мир голодных духов, соответствующий низменным желаниям в человеке; животное состояние; мир демона Асуры, соответствующий агрессивному началу в человеке; человеческое состояние как таковое; мир небожителей.
[Закрыть]и освободится от четырех способов рождения [27]27
Четыре способа рождениявключают в себя рождение из яйца, из утробы, из влаги и посредством метаморфозы.
[Закрыть]. Вложи всю силу духа в слово «нет!» и ни на миг не отступай от него. Тогда ты уподобишься светильнику, озаряющему целый мир.
В собаке природа Будды?
Ответ дан в самом вопросе.
Если ты скажешь «да» или «нет»,
Погубишь себя и лишишься жизни.
2. Байчжан и лиса
На проповедях Байчжана [28]28
В буддийском мире средневекового Китая была широко распространена практика произнесения публичных проповедей. Эпоха Тан стала временем расцвета искусства буддийской проповеди.
[Закрыть]стал появляться некий старик. Однажды, когда наставления были окончены, он не ушел из зала вместе с другими. Байчжан спросил его, что он за человек.
Ныне я не принадлежу к человеческому роду, – ответил старик. – Но когда-то, во времена будды Кашьяпы, я жил на этой горе и наставлял истине. Однажды меня спросили: «Подвластен ли прозревший истину человек закону причинности существования?» [29]29
Закон причинности существования,определяющий судьбу всех живых существ, является одним из фундаментальных постулатов доктрины буддизма. Достижение же блаженства трактовалось буддистами как выход из цепи перерождений, круговорота причин и следствий.
[Закрыть]Я ответил: «Не подвластен», – и за это был превращен в лису на пятьсот перерождений [30]30
Ошибка собеседника Байчжана состояла в том, что он противопоставил состояние просветленности профаническому существованию и тем самым субстантивировал его.
[Закрыть]. Прошу вас, о монах, своим мудрым словом помочь мне избавиться от лисьего облика. Осмелюсь спросить: «Подвластен ли прозревший истину человек закону причинности существования?»
– Прозревший истину человек не отличает себя от причинности существования, – ответил Байчжан.
Услыхав эти слова, старик достиг просветления. Он отвесил поклон и сказал:
– Теперь я освободился от лисьего облика и должен покинуть свое тело, которое находится на горе. Прошу вас похоронить меня по монашескому чину.
С этими словами он исчез.
На следующий день Байчжан велел изготовиться к похоронам.
– Вокруг все спокойно, и в монастыре нет больных. Что бы это значило? – недоумевали монахи.
После еды Байчжан повел монахов на гору. В пещере на склоне горы он нашел лисий труп [31]31
Следует заметить, что обожествление лисы и культ лисьих нор на горе были характерной чертой китайских народных верований вплоть до XX века. В отношениях между Байчжаном и стариком, обращенным в лиса, в какой-то мере отобразилось стремление буддизма доминировать над локальными культами в Китае.
[Закрыть]и распорядился предать его огню. Вечером он рассказал монахам о старике, превращенном в лису. Хуанпо спросил:
– Давным-давно некий человек был превращен в лису на пятьсот перерождений за то, что дал неверный ответ. Ну а если ответы наставника будут правильными, что тогда?
– Подойди поближе, и я поведаю тебе истину, – сказал Байчжан.
Хуанпо подошел к учителю и ударил его по лицу. Байчжан захлопал в ладоши и сказал со смехом:
– Я думал, ты – рыжая борода варвара, а теперь вижу, что ты рыжебородый варвар! [32]32
Среди чань-буддистов рыжебородым варваромбыло принято называть полулегендарного основателя чаньской традиции, индийского проповедника Бодхидхарму или самого Будду. В целом данный гунъаньявляется иллюстрацией к основополагающей для буддизма махаяны теме недуальности истины и заблуждения, нирваны и сансары, просветления и обыденного сознания.
Поскольку реальность, по буддийским представлениям, лишена атрибутов, ее невозможно отличить от иллюзии. Говоря словами Байчжана, различие между неведением и просветленностью подобно различию между знанием факта наличия «рыжей бороды» у варвара и бытием «рыжего варвара» как таковым.
[Закрыть]
Умэнь заметил:«Мудрый не подвластен закону причинности». Как можно из-за этого превратиться в лису? «Мудрый не отличает себя от причинности». Как можно из-за этого освободиться от лисьего облика? Смотри на это «одним глазом» [33]33
Имеется в виду «глаз мудрости», который позволяет узреть подлинную реальность.
[Закрыть], и поймешь свободу пятисот перерождений на горе Байчжан.
«Не быть подвластным» и «не отличать себя»:
Две стороны одной монеты
«Не отличать себя» и «не быть подвластным»:
Тысяча промахов, десять тысяч ошибок.
3. Цзюйди выставляет палец
Всякий раз, когда наставника Цзюйди спрашивали, что такое чань, он в ответ поднимал палец. Один юный послушник в подражание ему тоже стал поднимать палец, когда его спрашивали, чему учит его учитель. Услыхав об этом, Цзюйди взял нож и отрубил послушнику палец. Тот закричал от боли и побежал прочь. Цзюйди окликнул его и, когда он обернулся, снова поднял палец. В этот миг послушник достиг просветления.
Когда Цзюйди покидал этот мир, он позвал учеников и сказал:
– Я получил «Чань одного пальца» от моего учителя Тяньлуна и за всю свою жизнь не смог исчерпать его смысл.
С этими словами он ушел из жизни.
Умэнь заметил:Просветление Цзюйди и послушника пребывает не на кончике пальца. Если кто-нибудь найдет его там, Тяньлун одним ударом отсечет и Цзюй-ди, и послушника, и себя самого!
Цзюйди унизил старого Тяньлуна,
Взмахом ножа заставив прозреть юношу.
Бог Цзюйлин, не мудрствуя, взмахнул рукой
И рассек надвое громаду горы Хуагианъ [34]34
Выставленный палец (а также посох или палка) стал популярным в чань символом реальности как верховного единства. Рассказ «Цзюйди выставляет палец» в разных его версиях встречается в нескольких сборниках гунъань.В сборнике «Скрижали Лазурной скалы» он сопровождается следующими стихами:
За мудрый наказ глубоко чту старою Цзюйди.Коли опустела вселенная – кто будет владеть ею?По бурным волнам скитается легкая щепка.В ночной мгле мы вместе встречаем слепых черепах.
[Закрыть].
4. Безбородый варвар
Увидев портрет бородатого бодхисаттвы, Хоань спросил:
– Отчего этот парень из Западных краев такой безбородый? [35]35
Как уже говорилось выше, под «бородатым варваром» чань-буддисты обычно понимали Бодхидхарму или других индийских святых.
[Закрыть]
Умэнь заметил:Если вы что-то делаете, делайте по-настоящему. Просветление должно быть пережито воистину. Лик бодхисаттвы нужно прозреть в самом себе. Одного взгляда на него довольно для того, чтобы удостовериться в его подлинности. Но если станешь утверждать, что видел этот лик, тут же утратишь его.
Вступив в беседу с простаком,
Не расскажешь о заветных снах.
Бодхисаттва без бороды?
Навели тень в ясный день!
5. Сянъянь, висящий на дереве
Наставник Сянъянь говорил:
– Вообразите человека, который висит на дереве, уцепившись за ветку зубами. Он не может ухватиться за ветки руками, а под ногами его нет опоры. В это время внизу кто-нибудь спрашивает его: «Почему Бодхидхарма пришел с Запада?» [36]36
Традиционный в литературе чань вопрос, означающий: «В чем смысл чань?»
[Закрыть]Если висящий на дереве человек промолчит, он обнаружит свою неспособность ответить на вопрос. Если откроет рот, он упадет и разобьется насмерть. Что ему делать?
Умэнь заметил:В такой момент самое изощренное красноречие оказывается бесполезным. Даже если выучить назубок все слова Канона, они тоже будут бесполезны. Когда сможешь ответить на этот вопрос, придешь к жизни, если прежде шел дорогой смерти, и придешь к смерти, идя дорогой жизни. Если не сможешь ответить, тебе остается дожидаться пришествия Майтрейи и спросить у него.
Сякьянь – воистину редкостный злодей.
Его яд отравляет весь мир.
Он запечатывает уста монахов
И заставляет их смотреть глазами мертвецов.
6. Будда, держащий цветок
Когда Будда проповедовал на Божественной горе [37]37
Божественная гора– китайское название горы Град-храку-та, на которой, по преданию, Будда перед смертью объявил своим преемником Махакашьяпу. Наставники чань в Китае считали это событие началом чаньской традиции «безмолвной передачи истины».
[Закрыть], он взял в руку цветок и показал его собравшимся. Все промолчали, и только Махакашьяпа чуть заметно улыбнулся в ответ. Будда сказал: «Я обладаю глазом истинного учения, сознанием нирваны [38]38
Нирвана —состояние полного покоя, соответствующее абсолютной реальности и высшему блаженству.
[Закрыть]. Все это нельзя выразить словами и передается вне поучений [39]39
Одна из четырех заповедей чань гласит: «Передавать истину вне поучений».
[Закрыть]. Отныне это принадлежит Махакашьяпе».
Умэнь заметил-.Золотоликий Гаутама бесстыдно солгал и опорочил добрых слушателей. Он «вывешивал баранью голову, а продавал собачье мясо» [40]40
Здесь цитируется распространенная в чаньской литературе поговорка. В старом Китае мясники вывешивали в своих лавках голову того животного, чьим мясом торговали.
[Закрыть], да еще сам себя расхваливал. Если бы все вокруг рассмеялись, как смог бы он передать свою мудрость? И опять-таки: если бы Махакашьяпа не улыбнулся, как смог бы он передать свою мудрость? Этот золотоликий старец надувает простаков. Если мудрость не передается, то как мог завладеть ею Махакашьяпа?
Пока он держал в руке цветок,
Вся тайна вышла наружу.
О чем догадался Махакашьяпа,
Не разгадает никто ни на земле, ни на небе.
7.Чжаочжоу приказывает вымыть чашку
Некий монах обратился к Чжаочжоу с такими словами:
– Я только что пришел в эту обитель. Дайте мне наставление.
Чжаочжоу спросил:
– Ты уже ел сегодня похлебку?
Монах ответил:
– Да, ел.
Чжаочжоу сказал:
– Тогда пойди и вымой свою чашку.
В этот момент монах прозрел.
Умэнь заметил:Чжаочжоу из тех, кто, открыв рот, обнажает сердце. Сомнительно, чтобы монах правильно расслышал его наставление и не принял колокол за кувшин.
На свете нет ничего очевиднее,
И потому это очень трудно увидеть.
Если бы знать, что горящий фонарь и есть огонь,
Рис уж давно был бы сварен [41]41
Данный сюжет помещен в нескольких классических собраниях гунъань.В сборнике «Записи мудрых деяний» (XII в.) он сопровождается следующим наставлением: «Когда вам дают есть, открывайте рот. Когда к вам приходит сон, закрывайте глаза. Когда вы умываете лицо, зажимайте нос. Когда перед вами сандалии, вдевайте в них ноги». Можно вспомнить и известную чаньскую сентенцию, гласящую: «Идти – это чань, сидеть – это тоже чань. Говоря или безмолвствуя, двигаясь или оставаясь неподвижным – пребывай в покое».
[Закрыть].
8. Повозка Цзичжуна
Наставник Юань однажды спросил монахов:
– Цзичжун построил повозку с двумя колесами и сотней спиц. Если из нее вынуть ось, что станет с колесами?
Умэнь заметил:У того, кто ответит на этот вопрос, глаз Дхармы будет подобен блеску падающей звезды, а свет разума [42]42
В оригинале употреблен термин «цзи», означающий не только разумение, сообразительность, способность к пониманию, но и жизненный импульс, динамизм жизни в широком смысле.
[Закрыть]– вспышке молнии.
9. Предвечный Будда
Один монах спросил наставника Синъян Цинжана:
– Будда Великого постижения и Всепобеждающей мудрости [44]44
Будда Беликого постижения и Всепобеждающей мудрости– одно из проявлений Будды, продолжавшееся бесконечно долгий период времени до появления Будды Гаутамы.
[Закрыть]пребывал в медитации в течение десяти кальп [45]45
Кальпа– в буддийской космологии – мировая эра.
[Закрыть], но не смог претворить высшую истину и обрести истинное освобождение. Почему?
Цинжан ответил:
– Твой вопрос говорит сам за себя.
Монах спросил:
– Если Будда пребывал в медитации, почему же он не достиг освобождения?
Цинжан ответил:
– Он не был Буддой.
Умэнь заметил:Признавайте знание Старого Варвара [46]46
Имеется в виду Будда Гаутама.
[Закрыть], но не думайте, что он все знал. Простой человек, обретший знание, – это мудрец. Мудрец, решивший, что он знает, – это простой человек.
Чем владеть телом, лучше владейте сознанием.
Когда покойно сознание, тело не доставит хлопот.
Владея и телом, и сознанием,
Незачем мечтать о знатном титуле.
10. Циншуй гол и бос
Монах по имени Циншуй сказал Цаошаню:
– Циншуй гол и бос. Не соблаговолит ли учитель помочь ему?
Цаошань спросил:
– Циншуй?
– Он самый, – ответил Циншуй.
Тогда Цаошань сказал:
– Циншуй уже выпил три чары отборного вина и все еще не замочил губ!
Умэнь заметил:Циншуй проиграл единоборство, а почему? У Цаошаня был острый глаз, и он знал, с кем имеет дело. Но даже если это так, нельзя все же не спросить: «Когда Циншуй успел выпить три чары вина?»
Нищий, как Фань Чуань.
Храбрый, как Сян Юй.
Он не владеет даже собственной жизнью,
Но не уступит всем богачам мира.
11. Чжаочжоу испытывает затворника
Чжаочжоу пошел к некоему монаху, медитировавшему в затворничестве, и спросил его:
– Что есть то, что есть?
Монах поднял кулак.
Чжаочжоу сказал:
– На мелководье корабли не смогут причалить.
С этими словами он ушел. Позже он вновь посетил затворника и спросил его:
– Что есть то, что есть?
Монах поднял кулак.
Чжаочжоу сказал:
– Кто может отдать, может забрать. Кто может убить, может спасти жизнь.
С этими словами он поклонился монаху.
Умзнь заметил:Поднятый кулак был один и тот же. Почему Чжаочжоу не признал его в первый раз и признал во второй? Кто найдет ответ на этот вопрос, узнает, что у Чжаочжоу язык без костей и он молол им как попало. А может быть, неправ был Чжаочжоу, и он понял свою ошибку благодаря затворнику. Слеп тот, кто думает, что мудрость одного превосходит мудрость другого.
Блеск просветленного ока – как падающая звезда.
Светоч мудрости – как вспышка молнии.
Нож, свершающий убийство,
Это мен, возвращающий жизнь.
12. Жуйянь называет себя господином
Жуйянь каждый день обращался к самому себе, говоря: «Господин!» И сам отвечал: «Слушаю». После этого он говорил себе: «Протрезвись!» И опять отвечал: «Слушаю».
«А потом, – продолжал он, – не позволяй другим обманывать себя». «Слушаю, слушаю», – вновь отвечал он сам себе.
Умэнь заметил:Старина Жуйянь покупает то, что сам продает. Он устраивает представление в масках. Одна маска – тот, кто спрашивает. Другая – тот, кто отвечает. Одна говорит: «Протрезвись». Другая говорит: «Не позволяй другим обманывать себя». Ни одной из этих масок нельзя верить, а тот, кто вздумает подражать Жуйяню, уподобится лисе-оборотню [47]47
В китайском фольклоре лисе приписывалась способность превращаться в человека.
[Закрыть].
Есть ищущие Путь, не ведающие подлинною лика,
Ведь они считают истинным лишь собственный ум
Это сознание – корень жизни и смерти в круговороте кальп,
А невежды называют его изначальным человеком.
13. Дэшань приносит чашку
Однажды Дэшань пришел на кухню с чашкой в руках. Сюэфэн, распоряжавшийся на кухне в тот день, сказал ему:
– Час обеда еще не настал. Куда это вы направились?
Дэшань вернулся в свою келью.
Сюэфэн рассказал о случившемся Яньтоу, и тот сказал:
– Видно, наш Дэшань не понимает истину последней строки [48]48
Имеется в виду высшая, «окончательная» истина чань. Данное выражение рождено обычаем чаньских монахов сочинять дидактические строфы, так называемые гатей, состоящие из четырех строк.
[Закрыть].
Услыхав про это, Дэшань велел слуге привести к нему Яньтоу и спросил:
– Ты не одобряешь старого монаха?
Яньтоу дал ему понять, что это так.
На следующий день Дэшань вышел проповедовать и говорил совсем не то, что прежде. Яньтоу, пришедший послушать, захлопал в ладоши, рассмеялся и сказал:
– А все же наш старик понимает высшую истину. Во всей Поднебесной никто с ним не сравнится!
Умэнь заметил:Если говорить о высшей истине, то она и не снилась ни Яньтоу, ни Дэшаню. Если хорошенько поразмыслить, и тот, и другой – только куклы.
Тот, кто поймет истину первой строки,
Поймет истину последней строки.
Последняя строка, первая строка,
Не одно ли это и то же?
14. Наньцюань разрубает кошку
Наньцюань узнал, что монахи Западного и Восточного залов монастыря заспорили о том, кому принадлежит монастырская кошка. Он схватил кошку и сказал монахам:
– Тот из вас, кто скажет правду, спасет кошку.
Все промолчали, и тогда Наньцюань разрубил кошку пополам.
Вечером в монастырь вернулся Чжаочжоу. Наньцюань рассказал ему о случившемся и спросил его, что бы он сделал на месте монахов. Чжаочжоу снял сандалии, положил их себе на голову и пошел прочь.
– Если бы ты был там, кошка была бы спасена! – воскликнул Наньцюань.
Умэнь заметил:Зачем Чжаочжоу положил сандалии на голову? Если кто-то знает ответ, он поймет, что Наньцюань не впустую давал свое обещание. А тот, кто не знает, пусть поостережется.
Если бы Чжаочжоу был на месте,
Все вышло бы наоборот:
Чжаочжоу выхватил бы нож,
И Наньцюань молил бы о пощаде [49]49
Данный гунъанъприводится во всех важнейших собраниях коанов. В сборнике «Скрижали Лазурной скалы» он помещен в виде двух самостоятельных сюжетов: «Наныдюань убивает кошку» и «Чжаочжоу надевает на голову сандалии».
[Закрыть].
15. Три удара Дуншаня
Дуншань пришел к Юньмэню, и тот спросил его, откуда он.
– Я из Чаду [50]50
Чаду– родина Дуншаня.
[Закрыть], – ответил Дуншань.
– В каком храме вы останавливались на лето? – спросил Юньмэнь.
– В храме Баоцзы, что в Хунани [51]51
Хунань —провинция в Центральном Китае.
[Закрыть], – ответил Дуншань.
– А когда вы покинули его? – продолжал Юньмэнь.
– В восьмую луну, 25-го числа, – последовал ответ.
Юаньмэнь сказал:
– Я должен дать тебе три удара палками, но я тебя прощаю.
На следующий день Дуншань поклонился Юньмэню и спросил его:
– Вчера вы освободили меня от трех ударов палками, но я даже не знаю, в чем моя вина.
– Да ты просто набитый рисом мешок, который таскается с места на место! – закричал Юньмэнь.
В это мгновение Дуншань прозрел.
Умэнь заметил:Юньмэнь задал Дуншаню много корма, так что тот смог скакать дальше, и дом Юнь-мэня не захирел. Вечером Дуншань скитался в море «истинного» и «ложного», но на рассвете он пробил свою скорлупу. Дуншань одним махом прозрел истину – ведь он не отличался щепетильностью. Но позволительно спросить: заслужил ли Дуншань три удара палками? Если да, то их заслуживает каждое дерево в лесу. Если нет, то Юньмэнь просто лжец. Тот, кто узнает ответ, будет дышать с Дуншанем одним воздухом.
Львица обучает детенышей без церемоний,
Львята прыгают, а львица сбивает их наземь.
Мудрый встретился с ограниченным человеком:
Первая стрела ударила вскользь, вторая стрела вошла глубоко.
16. Колокола и монашеская тога
Юньмэнь сказал:
– Мир так велик. Для чего же мы вслушиваемся в удары колокола и надеваем монашескую тогу?
Умэнь заметил:Тот, кто постигает истину чань, должен отрешиться от всех звуков и презреть все образы. Хотя случалось и так, что просветления достигали, внимая звукам и созерцая образы, это обычай невежд. Монах, искушенный в мудрости, держит в узде звуки, отстраняет от себя образы и охраняет сокровенную истину в том, что известно каждому. Звук воздействует на ухо, ухо откликается звуку. Но когда забыты и звук, и смысл, что мы понимаем? Слушая ушами, трудно постичь истину. Чтобы понять воистину, нужно научиться видеть звук глазами [52]52
Отождествление просветленности с состоянием, предшествующим функциональному разделению между органами чувств и равнозначным способности «внимать всем телом», восходит в Китае к древним даосам и было широко распространено среди последователей чань. В данном случае Умэнь повторяет слова известного наставника чань IX века Дуншань Лянцзе.
[Закрыть].
Когда понимаешь, ты живешь среди родни.
Когда не понимаешь, ты всем чужой.
Тот, кто не понимает, живет среди родни.
А тот, кто понимает, – всем чужой.
17. Три зова Учителя Государства
Хуэйчжун, носивший титул Учителя Государства, трижды звал своего слугу, и тот трижды откликался. Тогда Хрйчжун сказал:
– Я должен был бы просить у тебя прощения, но по правде ты должен просить прощения у меня.
Умэнь заметил:Когда Учитель Государства звал три раза, он косноязычно бормотал. А когда слуга трижды откликался, он невольно выдал потаенную мудрость. Учитель Государства был стар годами и в душе одинок. Он учил так, словно пригибал буйволу голову, чтобы заставить его щипать траву. Слуга же оказался ему не пара, ведь сытый равнодушен к угощениям. Но кто у кого должен был просить прощения? В процветающем государстве чиновники надменны. В богатой семье дети заносчивы.
Когда в канге нет отверстий, преступнику тяжело вдвойне
Когда взваливают бремя забот на детей, оно нестерпимо.
Кто хочет подпереть собою падающий дом,
Будет взбираться босиком на гору острых ножей [53]53
По китайским представлениям, гора, усеянная торчащими кверху острыми ножами, находилась в аду.
[Закрыть].
18. Три цзиня Дуншаня
Один монах спросил Дуншаня:
– Что такое Будда?
Дуншань ответил:
– Три цзиня [54]54
Цзинь– китайская мера веса, равная приблизительно 0,6 кг. Предполагается, что Дуншань был занят взвешиванием льна в тот момент, когда к нему обратились за наставлением.
[Закрыть]льна.
Умэнь заметил:Чань старого Дуншаня напоминает раковину моллюска. Едва створки раскрываются, видишь все, что находится внутри. Но вот вопрос: как повидать Дуншаня?
Перед глазами три цзиня льна.
Кажется, они близко, а сознание еще ближе.
Кто говорит об «истинном» и «ложном»,
Сам сделан из «истины» и «лжи» [55]55
В стихах, посвященных данному сюжету в «Скрижалях Лазурной скалы», говорится:
Солнечный ворон мчится, лунный заяц бежит.В мудром ответе откуда быть легкомыслию?Счесть, что Дунгиань отвечает по обстоятельствам, —Словно слепой черепахе вползти в пустое ущелье.
[Закрыть].
19. Обыкновенное – вот Дао
Чжаочжоу спросил Наньцюаня:
– Что такое Дао?
Наньцюань ответил:
– Обыкновенное сознание и есть Дао.
Чжаочжоу спросил:
– Можно ли ему научиться?
Наньцюань ответил:
– Если будешь стремиться к нему, ты от него отойдешь.
Чжаочжоу спросил:
– Если не стремиться к Дао, то как его распознать?
Наньцюань ответил:
– Дао не принадлежит к вещам известным и не принадлежит к вещам незнаемым. Знание – это обманчивое представление. Незнаемое – это просто несуществующее. Если хочешь постичь истину, которая рассеивает все сомнения, будь безбрежен и всеобъятен, как Великая Пустота [56]56
Великая Пустота —идущее от древних даосов традиционное в китайской мысли обозначение «мира в целом».
[Закрыть]. Тогда будешь вне «истинного» и «ложного».
Услыхав эти слова, Чжаочжоу достиг просветления.
Умэнь заметил:Когда Чжаочжоу задал вопрос, Наньцюань тут же сумел растопить лед в кувшине. Но все-таки Чжаочжоу понадобилось бы тридцать лет, чтобы достичь просветления [57]57
Умэнь подчеркивает, что постижение истины, о которой вел речь Наньцюань, не может быть лишь результатом беседы и требует долгих лет практики. Надо заметить, что формула «обыкновенное сознание – вот Дао» встречается уже в записях бесед Ма-цзу, учителя Наньцюаня.
[Закрыть].
Весной – сотни цветов, осенью – луна.
Летом прохладный ветер, зимой – снега.
Если не будешь зря утруждать ум пустяками,
Всякое время станет прекрасной порой.
20. Великий силач
Наставник Сунъюань говорил: «Великий силач не может оторвать ногу от земли». И еще он говорил: «Речь не находится на кончике языка».
Умэнь заметил:Сунъюань, можно сказать, выложил все без утайки, но не нашлось человека, который смог бы понять его. Тот, кто его поймет, пусть придет ко мне и отведает моего посоха. Для чего? Чтобы узнать, чистое ли нам дано золото, нужно пронести его через огонь.
Если сдвинется нога просветления, опрокинется великий океан.
Если склонится голова прозрения, обрушатся небеса.
Этому необозримому телу не в чем пребывать…
Пусть кто-нибудь допишет строку.
21. Палочка-подтирка Юньмэня
Один монах спросил Юньмэня:
– Что такое Будда?
Юньмэнь ответил:
– Палочка с засохшим дерьмом.
Умэнь заметил:О Юньмэне можно сказать: так голоден, что глотает еду, не замечая вкуса, и так торопится, что не успевает писать разборчиво. Он хотел подпереть свой дом палочкой-подтиркой. С таким же успехом можно пытаться предотвратить упадок закона Будды [58]58
Традиция махаянистского буддизма различает в истории учения Будды три стадии, последняя из которых, продолжающаяся поныне, именуется эрой «конца закона» (мо фа)и характеризуется прогрессирующим упадком дела Будды.
[Закрыть].
Вспышка молнии в небе,
Искра, высеченная из камня:
Не успеешь глазом моргнуть—
И они бесследно исчезли.
22. Флаг наставника у Кашьяпы
Ананда спросил Кашьяпу:
– Будда завещал тебе золототканое одеяние учителя. Что передал он тебе помимо этого?
Кашьяпа сказал:
– Ананда!
– Я здесь, – последовал ответ.
– Теперь ты можешь взять мой флаг наставника [59]59
Специальный флаг был одной из принадлежностей буддийского проповедника в древней Индии. Обычно его вывешивали у ворот монашеской обители.
[Закрыть], – сказал Кашьяпа.
Умэнь заметил:Тот, кто уразумеет смысл этих слов, поймет, что братство Божественной горы [60]60
Имеется в виду собрание учеников Будды, на котором тот объявил своим преемником Махакашьяпу.
[Закрыть]все еще живо. А тот, кто не уразумеет, не постигнет сокровенную мудрость, хотя бы он искал ее с незапамятных времен.
Вопрос прост, да ответ глубок.
Скольким людям он раскроет глаза?
Старший брат зовет, младший откликается:
Помимо всех времен года есть еще другая весна.
23. Не думай о добре, не думай о зле
Некий монах по имени Хуэймин преследовал Шестого патриарха с намерением отобрать у него одеяние и чашу учителя [61]61
Специальная чаша и тога были знаками патриаршего достоинства в ранней истории чань, от Бодхидхармы до Хуэйнэна, и передавались патриархами своим преемникам как знак «передачи истины помимо наставлений».
[Закрыть]. Увидев это, патриарх положил одеяние и чашу на камень и сказал Хуэймину:
– Эти вещи – только свидетельства веры. Разве можно завладеть ими силой? Возьми их, если можешь.
Хуэймин попытался поднять одеяние и чашу, но они были тяжелы, как гора. Сгорбившись от стыда, Хуэймин сказал:
– Я пришел за истиной, а не одеждой. Прошу вас, откройте мне ее.
Шестой патриарх сказал:
– Когда ты не думаешь о добре и не думаешь о зле – это и есть твой изначальный облик [62]62
Распространенный в литературе чань мотив неявленного и немыслимого «изначального облика» человека, встречавшийся в четвертом гунъаньсборника Умэня, имел прецеденты в китайской традиции, в частности – в древних даосских текстах. Так, один из персонажей книги древнего даосского философа Чжуан-цзы говорит, что «показал свой изначальный образ – каким я был до своего рождения». Тот же Хуэйнэн, по преданию, обратился к ученику с таким требованием: «Покажи мне свой изначальный облик, каким ты был до появления твоих родителей!»
[Закрыть].
Услышав эти слова, Хуэймин достиг просветления. Тут его прошиб пот, из глаз полились слезы, и он сказал с поклоном:
– Вы открыли мне сокровенные слова и сокровенный смысл. Есть ли в учении что-нибудь более глубокое?
– То, что я поведал тебе, – ответил Шестой патриарх, – вовсе не тайна. Если ты постигнешь свой изначальный облик, тайна всегда будет с тобой.
Хуэймин сказал:
– Хотя я много лет учился у Хуанмэя, я не смог уразуметь свой облик. Ныне же, получив от вас наставление, я уподобился человеку, который пьет воду и сам знает, холодная она или теплая. Могу ли я назвать вас своим учителем?
– Мы оба ученики Хуанмэя, – ответил Шестой патриарх. – Но ты должен ценить то, чего достиг сам.
Умэнь заметил:Шестой патриарх, можно сказать, по-матерински заботился о семье, попавшей в беду. Он снял с плода кожуру, вынул из него косточку и положил ученику в рот. Тому оставалось только проглотить его.
Такое не опишешь, не нарисуешь,
Не восславишь и не сможешь испытать.
Изначальный облик ни в чем не прячется,
Даже если исчезнет весь мир, он не прейдет.
24. Бессловесный разговор
Один монах спросил наставника Фэнъаня:
– Ни словом, ни молчанием не выразить смысла бытия. Как же поведать истину?
Фэнъань ответил:
– Мне все видится весна на южном берегу Янцзы. Стайки птиц щебечут среди ароматных цветов [63]63
В жизнеописании наставника Фэнъаня последний произносит эти стихи в ответ на вопрос: «Что означает состояние, когда и человек, и окружение не устраняются?» Данный вопрос навеян словами Линьцзи, так разъяснившего путь к духовному просветлению: «Иногда я устраняю человека и оставляю окружение. Иногда я устраняю окружение и оставляю человека. Иногда я устраняю и человека, и окружение. И, наконец, иногда я оставляю на месте и человека, и окружение».
[Закрыть].
Умэнь заметил:Поучения Фэнъаня подобны вспышкам молний, освещающим путнику дорогу. Зачем же прибег он к словам человека, жившего прежде него? Если поймешь их смысл, ты пойдешь собственным путем. Тогда, перестав говорить о самадхи [64]64
Самадхи– состояние духовной сосредоточенности и вместе с тем освобожденности, являющееся целью буддийской медитации.
[Закрыть], сумеешь выразить истину в одной фразе.
Не разглашая заветной строки,
Он высказал истину чужими словами.
Если бы он болтал и дальше,
Он бы вконец всех запутал.
25. Проповедь с третьего сиденья
Наставнику Яншаню приснилось, что он попал в царство Майтрейи и сидел там на третьем сиденье.
Вдруг один святой объявил: «Сегодня проповедь прочтет тот, кто сидит на третьем сиденье». Яншань выхватил у святого посох и сказал: «Истина Махаяны вне четырех тезисов и сотни отрицаний [65]65
Четыре тезиса– принятые в махаянистской доктрине четыре основные отрицательные суждения, которые разворачиваются в 96 отрицаний.
[Закрыть]. Внемлите же! Внемлите же!»
Умзнь заметил:Была ли это проповедь или нет? Если откроешь рот – солжешь. Если промолчишь, тоже погубишь истину. А тот, кто не говорит и не молчит, будет в тысячу раз дальше от правды.
Белым днем, под голубым небом
Он во сне ведет речь о сне.
Чудовище из чудовищ,
Он хотел обмануть всех вокруг.
26. Два монаха свертывают занавес
Фаянь, настоятель монастыря Цинлян, перед началом проповеди приказал поднять бамбуковый занавес у входа в зал. Два монаха принялись его сворачивать. Фаянь сказал, указав на монахов:
– Один из них прав, другой ошибается.
Умэнь заметил:Кто в постижении истины прав, а кто ошибается? Тот, кто может взглянуть на это одним глазом мудрости, поймет, где дал промах настоятель монастыря Цинлян. Но даже если это случится, не вздумайте искать меру правоты и заблуждения.
Когда поднят занавес, открывается чистое небо,
Но небеса не стремятся угодить нашей школе.
Не спорь с небесами и не пытайся им подражать,
Скройся там, куда не проникает ни одно веяние.
27. Это не сознание и не Будда
Один монах спросил Наньцюаня:
– Существует ли истина, которой никто прежде не учил?
– Да, существует, – сказал Наньцюань.
– Что это за истина? – вновь спросил монах.
Наньцюань ответил:
– Не это сознание, не этот Будда, не эти вещи [66]66
Следует учесть, что Ма-цзу, учителю Наньцюаня, принадлежали высказывания: «Это сознание и есть Будда», «Обыкновенное сознание – вот Дао». Более пространная версия данного сюжета помещена в «Скрижалях Лазурной скалы», где она сопровождается следующими стихами:
Патриархи и Будды ничего не принесли людям,Монахи древние и нынешние бегут наравне.В ясном зеркале все образы различаются,Каждый смотрит на юг, а видит Полярную звезду.
[Закрыть].
Умэнь заметил:Отвечая на один вопрос, Наньцюань растратил все свое состояние. Какая непомерная расточительность!
Своей словоохотливостью Наньцюань все испортил.
В безмолвии скрывается подлинная заслуга.
Даже если высохнут все моря,
Слова не приведут к истинному пониманию.
28. Наставления Лунтаня
Когда Дэшань пришел за наставлениями к Лунтаню, они беседовали до глубокой ночи. Наконец Лунтань сказал:
– Уже поздно. Что ты не уходишь?
Приподняв полог, Дэшань выглянул наружу и увидел, что вокруг темным-темно.
– На улице совсем темно, – сказал он.
Лунтань зажег для него свечу, но едва Дэшань взял свечу в руки, Лунтань задул ее. В этот момент Дэшань постиг истину.
– Что же ты понял? – спросил Лунтань.
– Отныне я не буду сомневаться в правдивости слов старых учителей, – сказал Дэшань.
На следующий день, проповедуя, Лунтань сказал монахам:
– Среди вас есть один человек. Его зубы – как кончики мечей, торчащие из дерева. Его рот – как чаша, наполненная кровью. Если ударить его палкой, он даже не оглянется. Когда-нибудь он дойдет до вершины горы и вознесет туда светоч моего учения.
В тот день Дэшань бросил в огонь свои толкования на сутры, сказав:
