Текст книги "Тайны Зимнего дворца"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Эти послѣднія слова государь произнесъ въ какомъ-то полузабытьи.

Ваше величество, вы меня пугаете!

– Довольно напрасныхъ словъ, сказалъ онъ съ обычной грубостью; моя обязанность была обезпечить судьбу дѣтей, которыми вы меня осчастливили, я только исполнилъ свой долгъ, и теперь ничего не боюсь, чтобы судьба мнѣ ни подготовляла.

Потомъ Николай позвонилъ.

Подать сюргучъ и свѣчку и позвать дежурнаго офицера! приказалъ онъ вошедшему лакею.

Государь запечаталъ портфель, написалъ нѣсколько словъ, подозвалъ дежурнаго офицера и сказалъ ему передавая пакетъ:

Отнести къ Штиглицу и положить на имя фрейлины Нелидовой. Скажи генералъ-адъютанту графу Клейнмихелю, чтобъ онъ явился за приказаніемъ.

Надѣюсь вы позволите? обратился Николай къ фавориткѣ съ холодной вѣжливостью.

Тонъ государя заставилъ сердце фрейлины сильно сжаться. Она поблѣднѣла и нервно прижала руку къ сердцу, точно желая ослабить его удары.

Государь не замѣтилъ ея грусти. Въ его каменномъ сердце не отзывалось ни горести, ни радости къ ближнему. Онъ дѣлался человѣкомъ только въ кругу своего семейства, да и то не надолго. Николай нисколько не думалъ, что оскорбляетъ фаворитку послѣдними словами. Леденящая холодность его тона – была обыкновенная манера гордаго монарха. Грозныя тучи собрались на высокомъ челѣ; онъ молча опустилъ голову на грудь и зашагалъ по будуару. Шаги его заглушались толстымъ бархатнымъ ковромъ. Иногда онъ проводилъ правой рукой по льбу, точно желая отогнать мысли, которые его тревожили, но напрасно, человѣкъ не можетъ заставить молчать свою совѣсть.

Клейнмихель давно ужь вошелъ и съ безпокойствомъ озирался, то на государя, то на Нелидову. Царь не замѣчалъ его присутствія. Фаворитъ пробовалъ нѣсколько разъ кашлянуть, чтобъ обратить на себя вниманіе, но его никто не слышалъ. Наконецъ Клейнмихель направился къ фрейлинѣ, чтобъ узнать, зачѣмъ его позвали. Видя лихорадочную блѣдность Нелидовой и волненіе государя, онъ думалъ, что его позвали быть посредникомъ, какъ ужъ не разъ бывало между монархомъ, столь грубымъ въ обращеніи и раздражительной фавориткой. Близъ цвѣтника, гдѣ сидѣла фрейлина, Клейнмихель встрѣтился съ государемъ. Точно проснувшись отъ тяжелаго сна, Николай быстро поднялъ голову и рѣзко обратился къ своему любимцу:

– Ты чего?

Ваше Величество изволили меня позвать.

Государь, какъ будто придя въ себя, сказалъ:

– Да, вѣрно! ступай къ цесаревичу.

Клейнмихель посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ.

– Да, ступай къ цесаревичу и извинись передъ нимъ. Государь…

– Сегодня ты снова ему нагрубилъ, а этого быть не должно.

Государь, только мое усердіе н преданность вашему величеству…

– Знаю, что ты мнѣ вѣренъ, прервалъ государь своего фаворита: поэтому и наградилъ твою преданность…

Болѣе, чѣмъ я этого заслужилъ, отвѣчалъ фаворитъ съ страннымъ выраженіемъ, которое должно было изображать благодарность, но скорѣе походило на алчность кровожаднаго звѣря, ищущаго новой жертвы. Государь не слышалъ его замѣчанія и продолжалъ:

– Александръ – мой сынъ и наслѣдникъ, а ты это забываешь. Понимаю, что ты не принадлежишь къ числу тѣхъ, которые льстятъ цесаревичу и съ неблагодарностью отворачиваются отъ того, кому обязаны своимъ положеніемъ. Но ради тебя самого ты не долженъ раздражать противъ себя цесаревича, дабы послѣ моей смерти онъ тебя не столкнулъ снова въ грязь, изъ которой я тебя вытащилъ.

Государь, вы еще долго проживете для блага Россіи.

– Смерть, часто, гораздо ближе, нежели мы это предполагаемъ, сказалъ Николай такимъ мрачнымъ голосомъ, что фаворитъ и фаворитка невольно вздрогнули. Ступай тотчасъ же въ Аничковскій дворецъ къ цесаревичу и извинись передъ нимъ; я въ государственномъ совѣтѣ видѣлъ, какъ онъ поблѣднѣлъ отъ гнѣва и съ трудомъ могъ сдержать слезы. Такъ должно быть! я этого требую! прибавилъ онъ голосомъ не допускающимъ возраженій.

Потомъ онъ подошелъ къ Нелидовой, поцеловалъ ея руку, на прощаніе.

До свиданія, Мина; я не очень-то былъ любезенъ сегодня, но pardon, куда же мнѣ дѣться и какъ вывернуться: вѣдь на всѣхъ границахъ незванныя гости, которые задаютъ мнѣ не мало работы. До свиданія, я спокойно ухожу, такъ какъ обезпечилъ вашу будущность. Не сомнѣвайтесь въ моей любви! чтобъ не случилось, вѣрьте въ нее! При этихъ послѣднихъ словахъ онъ поцѣловалъ ее въ лобъ, пока она наклонилась къ рукѣ царя, обливая ее слезами.

Царь вышелъ, не оглядываясь на фаворитку. Проходя мимо Клейнмихеля онъ къ нему обратился: ступай тотчасъ же къ наслѣднику цесаревичу.

Всесильный министръ молча поклонился и послѣдовалъ за царемъ, скрежеща волчьими зубами въ безсильной злобѣ.

VIII

Когда идти по большой Садовой на Сѣнную площадь и повернуть на Обуховскій проспектъ, нашему взору представится съ лѣвой стороны огромный каменный угловой домъ. Домъ этотъ и до сихъ поръ известенъ петербургскимъ жителямъ подъ именемъ «дома Вяземскаго». Всякій проѣзжающій въ позднюю ночную пору ощущаетъ невольную дрожь, приближаясь къ нему. Его по справедливости можно назвать «притономъ преступленій»; въ нижнемъ этажѣ, который выходитъ на Обуховскій проспектъ, помѣщался трактиръ. Съ ранняго утра въ главной залѣ, выходящей на улицу, снова ли половые, молодые здоровые парни, прислуживая гостямъ. Другое зало выходило во дворъ. Тамъ попойки и кутежи длились обыкновенно съ утра до вечера, а иногда и до другого утра. Въ этой комнатѣ священнодѣйствовали всякаго рода шулера и не рѣдко изъ отставныхъ офицеровъ. Они завлекали сюда молоденькихъ купчиковъ, пріѣзжихъ изъ провинціи; накачивали ихъ шампанскимъ, съ примѣсью какого нибудь дурмана, и безъ всякаго милосердія обирали ихъ въ «фараонъ», «палки», «ландскнехтъ» или «направо – налѣво». Въ нижнемъ этажѣ помѣщались разныя мясныя и съѣстныя лавки, а на второмъ трактиръ, предназначенный посѣтителямъ низшаго разбора. Тамъ можно было встрѣтить солдатъ, мужиковъ, ночныхъ бабочекъ самаго низкаго полета, утратившихъ даже женскій обликъ и преобразившихся въ какихъ-то мегеръ; но завсегдатаями этого заведенія были всякаго рода мелкіе воришки. На самомъ углу, помѣщался ренскій погребокъ, въ которомъ искусный хозяинъ, не хуже любого фокусника, умѣлъ изъ одной и той же бочки разливать въ бутылки всевозможнаго рода вина, продавая ихъ подъ громкими названіями хересовъ, мадеръ, шато-лафитовъ и т. п. Въ одномъ изъ многочисленныхъ отдѣленій этого погреба, дверь котораго завалена кучей бочекъ, собирались извѣстнѣйшія петербургскія шайки и тамъ уславливались и рѣшались дѣла добычъ, запивая поперечникомъ (напитокъ изъ вина и рому). Въ остальной части дома жили игроки, публичныя женщины и всякая рода сбродъ. Кромѣ этого собранія «ночныхъ труженниковъ» тутъ жилъ и полицейскій надзиратель. Въ прежнія времена полиція жила въ большой дружбѣ съ мошенниками.

Наступила холодная сырая ночь; ни одной звѣздочки на небосклонѣ не было видно, только кое-гдѣ сквозь густой туманъ мерцали мутнымъ свѣтомъ фонари на опустѣвшей площади. Днемъ сѣнная кишмя кишитъ народомъ, за то ночью ни души тамъ не видно, какъ будто послѣ чумы. Среди общаго мрака и тишины появились на площади два человѣка, подвигаясь по направленію отъ банковой улицы и между собой вели оживленную бесѣду:

Ты вполнѣ увѣренъ, что она здѣсь? спросилъ одинъ другого.

Чортъ бы тебя побралъ. Не ослепъ же я съ тѣхъ порѣ, какъ мы не видались, какъ же мнѣ не узнать моей прелестной кузины?

– Сколько разъ, просилъ я тебя, Товаровъ, такъ не называть ее. Вѣдь Наташа вовсе не сестра мнѣ, а просто крѣпостная, съ которой я расправлюсь по свойски за ея побѣгъ.

– Да что съ тобой Макаровъ? Нельзя жь обвинять дѣвушку за то, что ей претили твои ухаживанія и твоя нагайка. Положимъ, что существованіе библейской поговорки, передѣланной на русскій ладъ: «кого люблю – того и наказую», ей не по вкусу. Очевидно, Наташа не желала углубляться въ смыслъ изрѣченій!.. Но не въ этомъ дѣло, она просто дура, мужичка!

Оставь свои морали! Мнѣ надо ее разыскать во что бы то ни стало, хотя бы мнѣ обошлась это штука въ пятьдесять тысячъ.

Ха, ха, ха! да, эта не дурная вещь; легко обѣщать пятьдесять тысячъ, когда ты самъ ихъ фабрикуешь: тебѣ ни почемъ пятьдесять или сто тысячъ?! полъ-часа работы на твоемъ прессѣ, а въ награду такая хорошенькая дѣвченка, какъ Наташа.

Ну тебя къ чорту! Ты вѣрно пьянъ! Развѣ ты не понимаешь, что насъ могутъ подслушать?

Если ты не умѣешь держать языка за зубами, такъ я тебѣ его вырву, со злостью возразилъ Макаровъ.

Да, я пилъ, это вѣрно, надо же было поддержать компанію этому простофилѣ Хвалынскому, купеческому сынку, когда ты его обыгрывалъ и загребалъ золото, только что размѣненное имъ сегодня въ крѣпости? Пять тысячъ червонцевъ, это не бараній рогъ! Да еще напрашивался отыграться на другой день! Надо будетъ еще разъ съ нимъ сыграть! Завтра вмѣсто одного мѣшка съ золотомъ, онъ приволочетъ и два; – не зевай, играй на золото, только на одно золото. Мы вѣдь знаемъ цѣну бумажкамъ, которыя можно самимъ изготовлять!..

Ты снова орешь, прервалъ его собесѣдникъ, видя что съ нимъ ничего не подѣлаешь, потому что шампанское черезъ чуръ развязало языкъ его двоюродному брату. Чтобы избавиться отъ этихъ щекотливыхъ и опасныхъ разговоровъ онъ прибавилъ шагу и пошелъ впередъ. Эти спутники были никто иные, какъ Макаровъ, бывшій Наташинъ баринъ и его двоюродный братъ и наперсникъ Товаровъ. Макаровъ за разныя подлоги и жестокость надъ своими крѣпостными крестьянами административнымъ порядкомъ былъ лишенъ права владѣнія имѣніемъ, а потому и удалился въ Петербургъ съ своимъ двоюроднымъ братомъ и товарищемъ по безпутной жизни. Въ Петербургѣ они жили какъ-то загадочно, подозрительно, что бываетъ нерѣдко въ обоихъ столицахъ. Макаровъ два раза успѣлъ ужь попасть подъ слѣдствіе по подозрѣнію въ изготовленіи фальшивыхъ асигнацій; но онъ имѣлъ связи съ полиціи, у которой не разъ служилъ сыщикомъ, такъ что оба раза его во время предупреждали полицейскіе, являвшіеся для обыска, и, разумѣется, ничего не находили. Главнымъ промысломъ двоюродныхъ братцевъ было – общипаваніе пріѣзжихъ провинціаловъ, которыхъ они просвѣщали въ карточную игру, подпаивали и безъ всякаго зазрѣнія совѣсти обирали до ниточки.

Однажды утромъ Товаровъ встрѣтилъ на Невскомъ Наташу и, зная болѣе чѣмъ братскую къ ней любовь своего двоюроднаго брата, хотѣлъ было выслѣдить, но утерялъ ее изъ виду. Когда Макаровъ узналъ объ этомъ, любовь разгорѣлась въ немъ съ новымъ жаромъ. Онъ поклялся, что найдетъ Наташу и что та будетъ принадлежать ему во что бы то ни стало.

Дойдя до угла Обуховскаго проспекта, Макаровъ спустился въ ренскій погребокъ. Товаровъ послѣдовалъ за нимъ. При входѣ посѣтителей, дверной колокольчикъ слегка зазвенѣлъ. Трофимычъ, хозяинъ погреба, не вставая съ своего мѣста, посмотрѣлъ на нихъ посоловѣлыми глазами; но узнавши старыхъ знакомыхъ, снова погрузился въ дремоту.

Бутылку мадеры, но самой лучшей, въ заднюю комнату! крикнулъ Макаровъ.

Трофимычъ, не торопясь исполнить приказаніе пробормоталъ сиплымъ голосомъ:

Въ заправду!? что-то сегодня больно важны стали! А по мнѣ кажется, что ублаготворились бы нѣсколькими рюмочками тминной. Петруша, крикнулъ онъ половому, налѣй двѣ рюмки тминной, но это въ послѣдній разъ, Иванъ Андрѣе– вичъ отпускаю вамъ въ кредитъ, обратился онъ къ Макарову.

Болванъ! кто тебѣ говоритъ про кредитъ? бутылку мадеры и самой лучшей, а не то чертъ съ тобой! грубо ревкнулъ Макаровъ Трофимычу и бросилъ новенькій полуимперіалъ на столъ. При видѣ золота сонливость хозяина сразу изчезла и онъ вскочилъ, точно встрепанный и какъ будто снова вернулась къ нему молодость: Слушаю-съ, Иванъ Андреевичъ, слушаю-съ! сейчасъ вамъ подадутъ. Петруша, развѣ ты не слыхалъ, что Иванъ Андреевичъ требуетъ бутылку мадеры? живѣй. А не выпьете ли Иванъ Андреевичъ рюмочку? обратился онъ къ Макарову.

Разумѣется слѣдуетъ старый «хрычъ! грубо отвѣтилъ Товаровъ.

Вотъ какъ? должно быть господа разбогатѣли? продолжалъ хозяинъ не обращая вниманія на слова Товарова: пожалуй получили наслѣдство, а можетъ возлюбленная наслѣдовала золотые пріиски въ Сибири? отлично, отлично! ужь если господа такъ разбогатѣли, не прикажете ли мнѣ получить по счетцу? Вѣдь ужь давненько не платили.

Вотъ тебѣ, голодный песъ, сказалъ Макаровъ, бросая ему нѣсколько полуимперіаловъ, направляясь съ двоюроднымъ братомъ въ заднюю комнату, гдѣ ужь давно засѣдала подобная имъ компанія.

Кого эти канальи опять ограбили, прошепталъ хозяинъ? впрочемъ мнѣ наплевать! они расплатились, а остальное ихъ дѣло?… Навѣрное они кончатъ Сибирью, прибавилъ онъ глубокомысленно, и снова задрѣмалъ.

Въ задней комнатѣ собрались представители всѣхъ возрастовъ, начиная со стараго сѣдоволосаго вора, бывшаго, по видимому заправилой всей шайки и кончая почти мальчишками. Сѣдоволосый старикъ ужь рѣдко принималъ непосредственное участіе въ ночныхъ экспедиціяхъ; онъ только составлялъ планы и выслѣживалъ добычу, за свою опытность и прежнюю силу, ему удалось пріобрѣсти авторитетъ въ этомъ сборищѣ; его слушались какъ пророка. Тамъ было не мало подозрительныхъ личностей средняго возраста, смѣхъ которыхъ походилъ на рыканье голодныхъ волковъ; засѣдали тамъ и шпіоны, которымъ было пріятно попировать на счетъ своихъ будущихъ жертвъ. Нѣкоторые играли въ карты, проигрывая и выигрывая съ одинаковымъ хладнокровіемъ.

Въ одномъ углу комнаты группа окружала рыжаго дѣтину съ вклокоченной бородой и колодой засаленныхъ картъ въ рукахъ. По мѣрѣ того какъ онъ металъ карты на право и на лѣво раздавались возгласы: „цѣлковый на валета“, „уголъ отъ семерки* и тому подобные термины.

На это рыжій безъ замедленія отвѣчалъ „валетъ убитъ“, „семерка взяла* и т. д.

Въ другихъ группахъ играли въ дурачки или шашки, хвастались другъ передъ другомъ своими подвигами. Передъ нѣкоторыми стояли бутылки съ водкой, хересомъ, мадерой, и даже шампанскимъ. Этимъ людямъ, пока ихъ руки могли владѣть молоткомъ, ножемъ или отмычкой, не зачѣмъ копить деньги. Вору не долго приходится пользоваться жизнью на свободѣ, того и гляди изволятъ, поэтому они и благодушествовали по своему.

Двоюродные братья вошли почти никѣмъ не замѣченные, такъ какъ гвалтъ вокругъ рыжаго банкомета все заглушалъ. Замѣтили, что ловкимъ вольтомъ онъ передернулъ карту, на которой была порядочная ставка.

Ты смошенничалъ Шервудъ, девятка должна пасть на лѣво, кричало нѣсколько голосовъ.

Врешь, протестовалъ Шервудъ.

Я только что видѣлъ, что девятка была на верху, куда жь она теперь дѣвалась?

Я-то почемъ знаю, куда она провалилась, когда выйдетъ, тогда и увидите.

Ты плутъ! крикнулъ широкоплечій дѣтина, ударяя кулакомъ по столу.

Не лайся, я честно игралъ, отвѣчалъ Шервудъ, запрятывая поскорѣе въ карманъ деньги, составлявшія банкъ. Впрочемъ, если вы спорите, я больше играть не буду. При этихъ словахъ онъ швырнулъ карты на столъ.

Этотъ рыжій мужчина банкометъ въ разбойничьемъ вертепѣ былъ никто иной, какъ тотъ самый Шервудъ, прославившійся печальной исторіей, а проще сказать, доносомъ на Декабристовъ.

Исторія его слѣдующая. Шервудъ сынъ англійскаго механика, когда-то богатаго, а потомъ разорившагося, поступилъ учителемъ иностранныхъ языковъ къ богатому помѣщику Смоленской губ. Ушакову, имѣвшаго двѣ дочери, въ одну изъ которыхъ впослѣдствіи влюбился а затѣмъ тайно женился. Но такъ какъ на явный бракъ ему нечего было расчитывать, не имѣя ни положенія, ни чина, то онъ рѣшился поступить на военную службу и дослужиться до офицерскаго чина и этимъ путемъ добраться до признанія брака. По рекомендаціи генерала Стааля, Шервудъ былъ зачисленъ въ Бухскій уланскій полкъ, а затѣмъ, какъ знакомаго съ механикой бѣднаго иностранца рекомендовали къ К– Л. Давыдову, для устройства мукомольной мельницы. Ему приходилось видать въ домѣ Давыдова періодически однихъ л тѣхъ же лицъ, пріѣзжавшихъ въ гости, между которыми видна была интимность. Будучи любопытенъ отъ природы и проныра по характеру, Шервудъ сталъ подсматривать и подслушивать сквозь дверныя скважины разговоръ гостей. Изъ того, что ему удалось уловить налету, пройдоха додумался, что тамъ засѣдаютъ заговорщики, цѣль которыхъ была преобразованіе всей Россійской Имперіи, словомъ затѣвалась полная перемѣна образа правленія: упраздненіе ненавистнаго крѣпостнаго права, введеніе конституціи, т. е. самоуправленія, а въ случаѣ упорства или несогласія царя, сверженіе династіи Голштинъ-Готторпской, иначе называемой – Романовской и провозглашеніе Федеративной Республики Русской съ полной автономіей Сибири, Кавказа, Малороссіи и Польши.

Шервудъ опьянелъ, ошалелъ отъ удовольствія, что напалъ случайно на такой кладъ. Въ головѣ прощелыги-иностранца сразу закопошился рой плановъ: отличиться, получить чинъ офицера для вступленія въ законный бракъ, схватить крупную награду безъ разбору средствъ, грязны онѣ или нравственны, тотчасъ же написаль докладную записку къ страшному тогда Аракчееву, умоляя его устроить свиданіе съ государемъ, которому онъ могъ бы передать лично объ открытіи заговора противъ существовавшаго образа правленія.

Чего искалъ Шервудъ, того и достигъ: прогоны, свиданіе съ государемъ, уполномочіе открывать всюду заговорщиковъ – всѣ эти блага очутились къ его услугамъ. Шервудъ выказалъ свое рвеніе въ этомъ розыскѣ до попранія обыденной учтивости съ безстыдствомъ занесъ въ свои списки даже и тѣхъ офицеровъ своихъ батальонныхъ командировъ, которые даже не были причастны къ дѣлу, а благодаря только тому, что давали ему кусокъ хлѣба и сажали съ собой обѣдать.

Страшная гроза разразилась тогда надъ Россіей: обыски, аресты, пропажа людей безъ вести, ссылка и наконецъ казни. По мѣрѣ увеличенія горя въ семействахъ тогдашней образованной Россіи, карьера Шервуда пошла въ гору – его произвели въ прапорщики съ переводомъ въ лейбъ-гвардіи драгунскій полкъ, впослѣдствіи конно-гвардейскій, съ прибавленіемъ къ его фамиліи прозванія «вѣрнаго» и высочайшей грамотою возведенъ за свои услуги «престолъ отечеству» въ достоинство русскаго дворянина. Глубже этой раны Николай не могъ нанести родовитому дворянству.

Вскорѣ за тѣмъ Шервуда произвели въ поручики и штабсъ-капитаны. Такія повышенія совершились въ теченіи трехъ мѣсяцевъ. Но ни добавочное прилагательное «вѣрнаго», ни высочайшія милости не измѣнили, какъ говоритъ его современникъ, природныхъ низкихъ свойствъ и Шервудъ – вѣрный остался тотъ же Шервудъ – скверный. Самоувѣренность и наглость Шервуда дошла до того, что даже онъ спросилъ одного современника, бывшаго въ гостяхъ знакомыхъ, надѣвая мѣховые сапоги:

«Знаете ли, что эти сапоги достались мнѣ послѣ Пестеля?»

– Какъ? возразилъ тотъ, неужели успѣли выдѣлать такъ скоро кожу Пестеля?

Шервудъ – вѣрный омерзилъ, опротивѣлъ всѣмъ, отъ него отвернулись; даже государь замѣтилъ его низкіе поступки и отставилъ его отъ службы, разумѣется, съ пенсіей [8]8
  Всѣ новоиспеченные на скорую руку дворяне, какъ Шервудъ, сынъ англійскаго слесаря, какъ другой, шапочникъ изъ города Костромы Осипъ Комисаровъ, награжденный прилагательнымъ «Костромского» въ непривычномъ положеніи спиваются съ круга. Комисаровъ, напр. надоѣлъ своему инструктору-дядькѣ Тотлебену до той степени, что принуждены сплавить спасителя «Костромского» въ Ташкентъ, куда сплавляютъ многихъ изъ высокопоставленныхъ лоботрясовъ – за мошенничество, и всякаго рода непотребства.


[Закрыть]. Но казенной пенсіи ему не хватало, потому онъ таскался по кабакамъ и продавалъ полиціи подслушанныя тамъ тайны, мошенничалъ въ карты, какъ мы только что видѣли, и тѣмъ самымъ пополнялъ дефицитъ своей кассы.

Буря собравшаяся надъ его головой, скоро затихла, воровской міръ очень снисходителенъ другъ къ другу. Чуть только замѣтили приходъ Макарова съ Товаровымъ, толпа дружески ихъ привѣтствовала.

Ура! вотъ и вы, наконецъ?! крикнулъ имъ юноша лѣтъ восемьнадцати не болѣе. Несмотря на свой юношескій возрастъ, онъ далеко не былъ новичекъ въ дѣлѣ воровства. Еще шестнадцати лѣтъ онъ зарѣзалъ своего отца, чтобы стащить нѣсколько рублей, заработанныхъ извозомъ и бѣжалъ изъ своей деревни; съ тѣхъ поръ полиція его тщетно розыскивала.

А мы слышали, что завтра васъ засажутъ на черную кобылу [9]9
  Намекъ на черный эшафотъ къ которому привязываютъ приговоренныхъ къ наказанію.


[Закрыть] и пожалуютъ Андреевскимъ крестомъ! [10]10
  Андреевскій крестъ – кнутъ, которымъ палачъ наноситъ крестообразно удары по спинѣ преступника.


[Закрыть]

Молчать! молокососъ, приказалъ ему старый разбойникъ, дважды бѣгавшій изъ Сибири. Никогда не слѣдуетъ упоминать про такія вещи! Да сохранитъ насъ Богъ и Святая Троица отъ черной кобылы и Андреевскаго креста!

Мы не вашей породы, глупое мужичье; это для васъ черная кобыла и Андреевскій крестъ, а для насъ, заступился Товаровъ, такъ какъ Макаровъ отошелъ въ сторону съ однимъ изъ своихъ пріятелей фальшивымъ монетчикомъ, который шепнулъ ему что-то на ухо.

Да, я и забылъ, что это вы, дворяне, сочиняете законы и запрещаете намъ воровать, чтобы самимъ было удобнѣе и выгоднѣе красть.

У насъ называется не красть, а наживать честнымъ путемъ, поправилъ его Товаровъ. Въ это время Макаровъ шепотомъ разговаривалъ съ фальшивымъ монетчикомъ.

Тутъ трудно спустить твои кредитки. Вчера я хотѣлъ размѣнять двадцати-пяти рублевку у Палкина, но проклятый буфетчикъ повертѣлъ ее въ рукахъ, осмотрѣлъ со всѣхъ сторонъ, спросилъ меня, кто я такой и откуда у меня этотъ билетъ. Его ужь два раза надули такими бумажками и полиція приказала ему задержать того, кто придетъ мѣнять таковыя и болталъ всякій вздоръ. Ты вѣдь понимаешь, что я все знаю, вѣдь дѣло съ завѣщаніемъ, которое вы съ Товаровымъ подписали въ качествѣ свидѣтелей, еще не покончено. По счастью тутъ оказался пріятель, чиновникъ изъ управы благочинія, ты его знаешь, это тотъ самый, который скрылъ изъ актовъ твой протестованный вексель на 8000 рублей; онъ меня выручилъ, объявивъ, что бумажка хорошая и взялъ ее себѣ, а мнѣ пришлось дать буфетчику другую четвертную настоящую.

Мерзавецъ промѣняетъ ее у себя въ кассѣ за настоящую.

Я въ этомъ увѣренъ, но дѣло не въ томъ; мой пріятель и покровитель вышелъ вмѣстѣ со мной, сѣлъ въ карету и потребовалъ отъ меня пятьсотъ рублей, если я не желаю быть, тотчасъ же арестованнымъ.

И ты ему…

Я заплатилъ, прервалъ фальшивый монетчикъ, но только половину, такъ какъ со мной больше не было денегъ, остальную половину я долженъ ему уплатить завтра же. Ты долженъ мнѣ ихъ достать, а не то…

А ты не врешь? прервалъ его Макаровъ съ недовѣріемъ.

Если ты не вѣришь, можешь завтра же утромъ отправиться къ этому чиновнику.

Нѣтъ, спасибо, я не люблю, чтобы насъ видѣли съ тобой вмѣстѣ. Что касается до денегъ, то вотъ, отвѣчалъ Макаровъ со вздохомъ и подалъ фальшивому монетчику свертокъ съ червонцами. Между тѣмъ Товаровъ, получившій также нѣсколько червонцевъ, не могъ не похвастаться ими передъ Шервудомъ. Глаза стараго мошенника алчно заблистали при видѣ золота.

Золото? Ну братъ, Товаровъ, ты долженъ насъ чѣмъ нибудь угостить! Не такъ ли братцы! обратился Шервудъ къ остальному обществу.

Разумѣется, поставь хоть нѣсколько бутылокъ тминной! раздались голоса.

Вотъ еще тминной! сегодня я васъ угощу шампанскимъ!

Да здравствуетъ Товаровъ! заорали мошенники.

Что такое шампанское? сладкая водица, воскликнули нѣкоторые и между ними сѣдоволосый старикъ, запѣвало, ужъ коли хочешь угощать, такъ поставь лучше нѣсколько бутылокъ хересу и рому, это по крайней мѣрѣ щекотать глотку, когда пьешь.

Петруша, живо шампанскаго, хересу и рому! вотъ тебѣ золотой. Петруша мигомъ улетѣлъ, видъ золота придаетъ крылья половымъ. Двое изъ мошенниковъ, игравшихъ въ шашки и, изрядно сдѣлавъ честь поперечнику, вступили въ споръ. Одинъ изъ игроковъ, маленькій тщедушный старикашка обозвалъ другого рыжаго дѣтину жуликомъ, за что получилъ такую затрещину, что свалился со стула. Съ бѣшенствомъ вскочилъ маленькій старикашка, выхватилъ изъ за голенища острый ножъ и вонзилъ его по самую рукоятку въ грудь своего противника. Все это было дѣломъ одного мгновенія.

Что ты натворилъ Андреичъ? чертъ тебя побери, скорѣй песку, чтобъ полъ не замарался кровью. Ступай скорѣй за извощикомъ, Андреичъ, надо его тотчасъ сплавить. Двое изъ насъ возьмутъ его подруки и выволокутъ какъ бы пьянаго. Надо его отвести на Калинкинъ мостъ, тамъ и свалить въ Фонтанку, сперва поплыветъ въ море, а потомъ пусть его находятъ, чертъ съ нимъ. Собакѣ собачья смерть, его нечего жалѣть, онъ меня обокралъ по крайней мѣрѣ на пятьсотъ рублей, когда мы на Невѣ зарѣзали въ компанствѣ костромскаго купца. Пока покойника тащилъ къ прорубѣ, я вотъ этому подлецу отдалъ бумажникъ и часы, снятые съ аршинника, а онъ мерзавецъ далъ тягу, а послѣ сказалъ, что въ бумажникѣ оказалось всего 10.

Это было единственнымъ напутствіемъ и прощаніемъ съ убитымъ товарищемъ. Въ это время привели извощика, двое изъ мошенниковъ подхватили убитаго подруки и пошатываясь точно пьяные, тройка вышла на улицу.

А Трофимычъ! гдѣ-жь шампанское? крикнулъ Макаровъ охмѣлевшимъ голосомъ.

Да, шампанскаго! закричалъ другой мошенникъ полупьянымъ голосомъ. Подать шампанскаго! Сегодня я пью только шампанское! вотъ я каковъ!

Нечто ты зарѣзалъ богатаго жида, что сталъ сегодня такъ важничать! спросилъ его одинъ изъ товарищей.

Вотъ-те-на! жида?… самъ ты жидъ! Никогда мой христіанскій ножъ не марался жидовской кровью!

Я вотъ какъ съ жидами!.. при этихъ словахъ онъ бросилъ бутылку на полъ и раздавилъ своимъ тяжелымъ каблукомъ. Я пью сегодня, такъ какъ завтра долженъ быть трезвымъ. Сегодня у меня нѣтъ денегъ, а я все таки пью, но у меня здѣсь кредитъ, сказалъ онъ, заливаясь хохотомъ. Трофимычъ, ты вѣдь мнѣ повѣришь въ долгъ?

Разумѣется, разумѣется, отвѣчалъ Трофимычъ, зная, что шутки плохи съ старымъ злодѣемъ, ужъ разъ ему пришлось пробовать его кулака и съ него было достаточно.

Но позвольте узнать, зачѣмъ вамъ завтра приходится поститься? это съ тобой такъ рѣдко случается, старый плутъ! Послѣднія слова онъ прибавилъ шопотомъ и озираясь, чтобы убѣдиться, не послушалъ ли его кто нибудь.

Много будешь знать, скоро состаришься, старый дружише. На то дѣло, что задумалъ, мнѣ тебя, стараго дурака съ синимъ носомъ, не надо, отвѣчалъ мошенникъ.

Да вы не горячитесь, Андрей Петровичъ, пробормоталъ трактирщикъ. Я только хотѣлъ…

Продать меня воронью. Я хорошо знаю, что ты насъ окрадываешь, а затѣмъ продаешь коршунамъ, отвѣчалъ Петровичъ. Для моего предпріятія мнѣ нуженъ только шпіонъ и ловкій мастеръ, я обращусь къ Шервуду и Макарову.

Тише, стѣны могутъ имѣть уши, сказалъ Макаровъ.

Здѣсь нѣтъ! Единственныя опасныя уши, это старый плутъ Трофимычъ и его достойный слуга Петруша, но на дняхъ я ихъ имъ обрѣжу, такъ выпѣйте же этотъ стаканчикъ и слушайте, дѣло важное. Ты Шервудъ надо будетъ… онъ ему что-то шепнулъ на ухо.

Невозможно, возразилъ Шервудъ безнадежно, съ тѣхъ поръ, какъ я разсказалъ князю про привидѣнія и приставъ исчезъ такимъ невѣроятнымъ образомъ, мой кредитъ у него совсѣмъ пропалъ – вотъ что!

Какъ подорванъ и у Трофимыча, который пересталъ тебѣ отпускать вдолгъ?

Въ чемъ же дѣло? Чертъ подери пристава и его солдатъ! Вотъ, если бы чертъ былъ поумнѣе, онъ навѣрное забралъ бы всю эту сволочь, которая насъ, добрыхъ молодцевъ, грабитъ, отбираетъ почти три четверти нашей добычи, а въ концѣ концевъ все таки сдаетъ насъ въ тюрьму. Пока это змѣиное отродье живетъ, нашему брату ничего недодѣлать; да, такъ вотъ какъ братцы, дѣло стоитъ! При этихъ словахъ, онъ ударилъ по столу кулакомъ, такъ что бутылки и стаканы задребезжали.

Но я хочу, чтобъ ты снова попалъ въ милость къ князю; къ слову сказать, я открылъ кое-что, за что онъ поблагодаритъ тебя и озолотитъ съ ногъ до головы.

Ой врешь! кое-что пронюхалъ и самолично ихъ не выдалъ? съ недовѣріемъ проворчалъ Шервудъ.

Мерзавецъ! крикнулъ Петровичъ, развѣ ты не знаешь, что я разбойникъ, а не шпіонъ: по этому я тебѣ ничего не скажу, если… если… это не будетъ входить въ мои виды, вѣдь тѣ люди совѣщаются, сговариваются, какъ бы помочь всему народу безъ различія.

Значитъ дѣло идетъ о какомъ нибудь заговорѣ? воскликнулъ обрадованный Шервудъ.

Я же то почемъ знаю, какъ они это называютъ? Тамъ всякаго рода людъ: офицеры, дворяне, мѣщане и крестьяне, какъ и мы. Я было самъ хотѣлъ заглянуть къ нимъ, что тамъ дѣлается, да они меня не приняли, при этихъ словахъ онъ сжалъ кулакъ. Я знаю, гдѣ они собираются и сейчасъ же подумалъ, что это хорошая находка для стараго плута Шервуда.

Шервудъ нисколько не обижался на прозвища, которыми его надѣлялъ Петровичъ, и съ жадностью выслушивалъ каждое его слово, точно голодный волкъ, почуявши добычу.

Такъ гдѣ же они собираются? спросилъ онъ съ нетерпѣніемъ, когда Петровичъ замолкъ.

Придетъ время, тогда и скажу. Вернемся же къ нашему дѣлу. Надо будетъ завтра утромъ… остальное онъ прошепталъ такъ тихо, что даже опытныя уши Трофимовича не могли разслышать. Можно было разобрать только нѣсколько отрывочныхъ словъ, безъ связи, въ родѣ: молодая дѣвушка, солдатъ раненный въ руку й т. п.

Окончивъ свой разговоръ Петровичъ прибавилъ: Значитъ дѣло слажено не такъ ли? Если хорошо за него возьмешься, узнаешь гдѣ…

Собираются заговорщики? прервалъ его Шервудъ, говори теперь же дяденька.

По мнѣ, называй ихъ хоть и заговорщиками, не все ли мнѣ равно? Четырнадцатаго декабря насъ тоже подпоили когда я еще служилъ въ Московскомъ полку, и мы должны были кричать конституція! Мы здорово кричали въ полной увѣренности, что шло дѣло о женѣ Константина, отъ имени которой намъ разливали водку. Мы тоже стрѣляли, такъ что любо было поглядѣть. Я, какъ теперь помню, прицѣлился въ молоденькаго гвардейскаго поручика. Цафъ! и онъ свалился съ лошади. Когда я его снова увидѣлъ, онъ былъ хоть и калѣка, но генералъ-лейтенантомъ и Нарвскимъ комендантомъ. Моя пуля, раздробившая ему руку, принесла ему же счастье. Насъ тогда тоже назвали заговорщиками.

Полкъ раскасировали а меня послали на Кавказъ, гдѣ бы я и до сихъ поръ сидѣлъ, если бы мнѣ не пришла счастливая мысль дать оттуда дерку. И такъ выпей же Шеревудъ этотъ стаканъ за успѣхъ нашего дѣла.

Теперь твоя очередь, Макаровъ; умѣешь ты дѣлать фальшивыя завѣщанія?

Макаровъ съ безпокойствомъ оглянулся во всѣ стороны.

Чего ты озираешься, точно лиса, пойманная въ курятникѣ? Развѣ мы не знаемъ твое искусство? Въ этомъ дѣлѣ на твою долю пять тысячъ.

Глаза Макарова засверкали отъ жадности.

Тамъ вѣдь не будутъ… Ты меня понимаешь Петровичъ? и онъ сдѣлалъ краснорѣчивый знакъ рукой. Я этихъ вещей не люблю, это опасно…

Потому что ты ужь не на своей землѣ, прервалъ его Петровичъ. Говорятъ, тамъ ты такими пустяками не стеснялся. Да это дѣло твое. Дѣльцо мнѣ предложили наслѣдники, а такъ я никогда не терялъ времени на грамоту, я сейчасъ подумалъ о тебѣ; ты по этой части молодецъ. По этому нужно, чтобы ты и Товаровъ подписались подъ завѣщаніемъ свидѣтелями.

Ни за что, сказалъ Макаровъ, это черезъ чуръ опасно.

Что тамъ опаснаго? Ты продѣлывалъ штуки почище. Пожалуй завѣщаніе и не придется поддѣлывать, можно будетъ запугать старика, да у него завелась какая-то дѣвченка, отъ которой онъ безъ ума.

Дѣвченка? спросилъ Макаровъ съ любопытствомъ.

Да, дѣвченка, старый кобель! очаровательная дѣвченка, румянная какъ яблочко, а глаза-то, глазища! Немудрено, что она вскружила голову старикашкѣ.

Это его дочь, что ли?

Нѣтъ, и въ этомъ-то и дѣло. Она у него только нѣсколько недѣль и Богъ ее знаетъ, а вѣроятнѣе чертъ ее разберетъ, кто она и откуда взялась. Она не отходитъ ни на шагъ отъ его постели, даетъ ему лекарство. Должно быть, что старый хрычъ что нибудь пронюхалъ, потому что Курдюбековъ…