Текст книги "Смерть и танцующий лакей. Цветная схема"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Мадам Лисс принялась возражать. Она утверждала, что не знала о прошлом доктора Харта, что миссис Комплайн ненормальная, жаловалась, что не выдержит больше пребывания в Хайфолде. Мандрэг почувствовал только удивление оттого, что эта спокойная женщина так внезапно разволновалась. Тут за локоть его взяла Клорис и сказала:

– Пойдемте вниз.

Он почувствовал себя увереннее от ее прикосновения. Но не успели они тронуться с места, как дверь распахнулась и вышел, спотыкаясь, Уильям, за которым по пятам следовал Джонатан.

– Подожди минуту, Билл, – кричал Джонатан. – Подожди же минуту.

– Свинья проклятая, – рычал Уильям. – О Господи, свинья проклятая.

Не видя ничего вокруг, он прошел мимо них и побежал вниз. Джонатан остался стоять на пороге. За ним в комнате Мандрэг увидел Херси Эмблингтон, которая обнимала рыдающую миссис Комплайн. Николас, очень бледный, стоял, глядя на них.

– Ужасно неприятно, – проговорил Джонатан. Он осторожно закрыл за собой дверь. – Бедная Сандра убедила Уильяма, что против нее здесь заговор. Что Харт разболтал о том несчастном случае мадам Лисс… О, вы здесь, мадам. Простите, я не заметил. Обри, это очень, очень печально. Уильям просто в бешенстве и никого не слушает. Николас уверяет, что он ничего об этом не знал, но теперь уже все бесполезно. Мы попали в дьявольски неприятную историю. Снег идет еще сильнее, и посоветуйте, ради Бога, что мне теперь делать.

Вдруг громкий грозный гул наполнил дом. Это Кейпер, не найдя никого, кому можно было бы объявить, что обед подан, решил ударить в огромный гонг.

Джонатан нервно хихикнул.

– Что ж, – произнес он, – пойдемте обедать.

3

Позже, когда Мандрэг вспоминал этот обед, его охватывало странное чувство. В нем переплетались и обостренное восприятие яви, и нереальность сна. Некоторые эпизоды живо отпечатались в его сознании, некоторые исчезли из памяти на следующий день. Временами его наблюдательность была болезненно острой, и он замечал все: интонацию реплик, выбор слов, особенности позы. Но иногда вдруг его охватывало чувство тревоги, мучительного ожидания беды, он замыкался в себе, становился слеп и глух к окружающему.

За обеденным столом присутствовали лишь шестеро. Мадам Лисс, миссис Комплайн и доктор Харт, извинившись, не пришли. Доктор Харт был в будуаре, где уединился после своей защитительной речи. Там, очевидно, по совету Джонатана, он должен был проводить дневные часы своего пребывания в Хайфолде.

Общество за столом, таким образом, состояло из менее враждебно настроенных друг к другу людей. Даже разорванная помолвка Уильяма и Клорис казалась мелочью на фоне растущей мрачности других гостей. Николас, заметил Мандрэг, был в очень подавленном состоянии. Его перевязанная рука, видимо, сильно болела, и он так неловко пытался разрезать лежащий на тарелке кусок, что в конце концов согласился на помощь Херси. Вниз он спустился вместе с ней, и что-то в их поведении говорило, что эта встреча не была случайной. «И правда, – думал Мандрэг, – лучше не оставлять Николаса одного. Если кто-нибудь все время будет рядом с ним, ничего не случится». Теперь Мандрэг был уверен, что это Харт покушался на Николаса. Он видел, что все остальные думают так же и открыто говорят об этом. Больше всего ему запомнился момент, когда молчавший прежде Уильям вцепился руками в край стола и, нагнувшись, спросил:

– Что сказано в законе о покушениях на убийство? – Джонатан нервно оглянулся на слуг, и Мандрэг заметил, как Херси Эмблингтон толкнула Уильяма. – О черт, – пробормотал тот и снова замолчал.

Как только слуги вышли, Уильям тут же вернулся к своему вопросу. Он говорил совершенно нечленораздельно, перескакивал с одного обвинения на другое, постоянно вспоминая об искалеченном лице матери.

– Человек, сделавший это, способен на все, – утверждал он.

«Эдипов комплекс с жаждой мщения», – подумал Мандрэг, но он был еще слишком ошеломлен и потрясен, чтобы ясно понять свое отношение к Уильяму. Поэтому его слова доходили до Мандрэга сквозь пелену безграничной усталости. Николас без конца повторял брату, что никогда и не слышал имени хирурга, делавшего матери операцию. Но тот уже не слушал его:

– Должно быть, Харт думал, что ты знаешь. Должно быть, он думал, что мама тебе рассказала.

– Чепуха, Билл, – отвечал Николас. – Ты идешь по ложному следу. Это из-за Элизы Лисс. Он просто взбесился от ревности.

– Я старше тебя! – заорал как-то невпопад Уильям. – Я помню, какой она была. Она была красавицей. Я помню день ее возвращения. Мы поехали на станцию встречать ее. На ней была вуаль, плотная вуаль. И она ее не подняла, когда целовала меня, но я почувствовал и сквозь вуаль, какое у нее застывшее лицо.

– Не надо, Билл, – попросила Херси.

– Вы слышали, что она сказала. Мама это сама сказала, там, в своей комнате: «Ники все узнал. Он боялся, что Ники его разоблачит». Господь свидетель, это я его разоблачу. Он думал, что замел следы, залез в нору, черт побери, я его оттуда вытащу и тогда…

– Уильям, – резко прозвучал голос Джонатана, и Мандрэг повернулся к нему, чтобы послушать. – Уильям, будь так любезен взять себя в руки. Если ты хочешь устроить пытку своей матери, вытащив на всеобщее обсуждение трагедию, которой уже двадцать лет, это дело твое. Я даже не буду пытаться тебя отговаривать. Но здесь мой дом, и я много старше тебя. Так что я требую, чтобы ты меня выслушал.

Он остановился, но Уильям не проронил ни слова. Тогда Джонатан откашлялся и тронул очки. «Силы небесные, – подумал Мандрэг обреченно, – он опять собирается произнести речь».

– До сегодняшнего вечера, – начал Джонатан, – я отказывался верить, что среди моих гостей находится лицо, пытающееся убить одного из собравшихся. Я доказывал, что несчастный случай в бассейне – результат, скорее, озорства, чем злонамеренное нападение. Я даже думал, что, возможно, бедного Обри приняли за меня. – Здесь Джонатан поморгал за стеклами очков, и тень самодовольной улыбки промелькнула у него на губах. Потом он стер ее своей пухлой рукой и очень мрачно продолжал: – Второе покушение на Николаса убедило меня. Если бы идол, которого я, кстати, никогда не любил, упал Николасу на голову, – а не остается никаких сомнений, что именно это и было задумано, – он бы его убил. Да, Ник, дорогой, без сомнения, убил бы.

– Спасибо, Джонатан, – произнес Николас с усмешкой. – Думаю, что я это ясно понимаю.

– Что ж, ладно, знаете, – продолжал Джонатан, – все это довольно плохо. Это все нелепо. Это все, как в дрянном романе.

– Джо, – внезапно вмешалась Херси Эмблингтон, – может, ты не станешь заставлять нас выслушивать твои жалобы на эстетическую убогость своего собственного представления. Мы согласны, что это мерзкий спектакль, но в нем есть по крайней мере все, чтобы превратиться в трагедию. К чему ты клонишь? Ты думаешь, что доктор Харт жаждет крови Ника?

– Я вынужден прийти к этому выводу, – натянуто ответил Джонатан. – Кого еще нам подозревать? Не самих же себя. Я надеюсь, Ник, что не выдам секрета, если скажу, что Харт угрожал тебе, и угрожал неоднократно.

– Мы все об этом слышали, – буркнула Херси.

– А, ну да, я так и думал. Должен сказать, что я страстный поклонник детективных романов. Я даже листал весьма серьезные работы по криминалистике. Ни в коей мере не буду прикидываться специалистом, но скажу, однако, что я рискнул провести маленькое расследование. Николас сообщил мне, что за десять минут до того, как он чуть не стал жертвой этой гнусной ловушки, он вышел из комнаты и прошел к… э-э-э… мадам Лисс.

– О Боже, – пробормотала Херси, а Клорис, как показалось Мандрэгу, презрительно фыркнула.

– Это был, конечно, опрометчивый и глупый поступок, – сказал Джонатан, – однако во всем этом есть один плюс: мадам Лисс можно считать свободной от всяких подозрений. Ведь когда Ник выходил из своей комнаты, он открыл и закрыл дверь без какого-то ущерба для себя, а потом разговаривал с мадам Лисс вплоть до своего возвращения в комнату, которое кончилось так неприятно. Ник слышал, пока шел по коридору в комнату мадам, как часы на лестнице пробили половину восьмого. Буквально за минуту до происшествия я посмотрел на часы в гостиной. На них было без двадцати восемь. Часы сверены и показывают одинаковое время. Так как ловушка не могла быть установлена, пока Ник не вышел из комнаты, на ее установку остается десять минут, которые и нужно проанализировать. Ну вот, во время самого происшествия Обри и я сидели в гостиной. Когда я пришел, Обри уже был здесь, ну и, кроме того, я слышал, как он спускался вниз незадолго до этого. Таким образом, я могу подтвердить алиби Обри, а он, надеюсь, мое. Можете ли вы подтвердить алиби друг друга?

– Я могу подтвердить алиби Сандры, – сказала Херси, – а она, я думаю, мое. Я была у нее в комнате, когда Ник закричал. И я уверена, что была там больше десяти минут. Я хорошо помню, что, когда проходила мимо комнаты Ника, дверь была полуоткрыта, и горел свет. Я увидела его за дверью и что-то крикнула.

– Да, я помню, – сказал Николас. – Я вышел из комнаты сразу же после этого.

– То есть тогда Будды на двери еще не было, – сказал Джонатан. – Ловушка была устроена после того, как Ник покинул комнату. Доказательством служит, во-первых, то, что Ник благополучно прошел через дверь, во-вторых, свет в комнате. Он помешал бы всему. При свете входящий обязательно бы заметил темную тень над дверью. Осторожно расспросив слуг, я выяснил, что никто из них наверх не поднимался. Кто-то был с Кейпером в столовой, остальные слушали радио в комнате для слуг. Хотя я всего лишь любитель, кажется, я неплохо поработал? Пойдем дальше. Мы установили алиби Сандры, Херси, мадам Лисс, Обри и, я надеюсь, мое. Что вы думаете, Обри?

– Ну, я думаю, вы спустились не более чем за десять минут до этого грохота, – сказал Мандрэг.

– Да, теперь вы, мисс Клорис, – произнес Джонатан с легким поклоном в ее сторону, – что у вас?

– Когда это произошло, я была у себя. Я только что приняла ванну и одевалась. Вряд ли я смогу доказать, что не покидала комнату. Но действительно, после того, как я поднялась наверх, выходила я только в ванную. Когда я услышала страшный шум и крик Николаса, то накинула халат и выбежала в коридор.

Мандрэга вдруг охватило чувство смятения.

– А сколько весит эта штука, – спросил он, – этот Будда?

– Он тяжелый, – ответил Джонатан. – Чистая медь. Я думаю, фунтов двадцать.

– Неужели вы думаете, мисс Уинн могла поднять вес в двадцать фунтов над головой и установить все это на двери?

– Никого не интересует, могла она или не могла, – нетерпеливо сказал Николас. – Она этого не делала.

– Совершенно верно, – с облегчением произнес Мандрэг.

– Что ж, – подтвердила Клорис, – это истинная правда.

– Никто не интересуется моим алиби, – проговорил Уильям. – Вообще-то я думаю, это ни к чему, потому что мы все знаем, что сделал это Харт.

– Но дело в том, что… – начал Джонатан.

– Я был в курительной, – свирепо продолжал Уильям, – слушал радио. Потом вдруг понял, что опаздываю, и пошел наверх. Я уже почти поднялся, когда услышал вопль Ника. Я слышал, как вы, Джонатан, спустились в гостиную за несколько минут до этого. Вы говорили с Кейпером в холле о том, какие напитки подать к обеду, я слышал вас. Но это, конечно, ничего не доказывает. Хотя подождите минуту. Я могу вам рассказать, что передавали в «Новостях». Был разведывательный полет над…

– Какое, к черту, это имеет значение? – сказал Николас. – Что толку играть здесь в сыщиков? Простите за грубость, но пока вы тут заговариваете зубы, ручаясь друг за друга, наш красавчик-лекарь, наверное, обмозговывает еще одну смертельную ловушку, рассчитывая, что в третий раз повезет.

– Не будет же он пытаться устроить еще что-нибудь такое теперь, когда прекрасно знает, что мы его подозреваем! – воскликнула Херси. – Не сумасшедший же он.

– Он именно сумасшедший, – откликнулся Николас.

– Послушайте, – спросил Уильям, – с этим Буддой что-нибудь сделали? Я имею в виду, что, может быть, он весь в отпечатках его пальцев. Если мы собираемся передать его в руки полиции…

– Но собираемся ли мы передавать его в руки полиции? – В голосе Херси звучала тревога.

– Я – да, – сказал Уильям. – Если Ник не собирается, это сделаю я.

– Не думаю, что ты имеешь право. Это тебя не касается.

– Почему бы и нет?! – воскликнул Уильям.

Джонатан поспешно вмешался, спросив Уильяма, не хочет ли он, чтобы рассказ о трагедии его матери появился на первых страницах газет. Разговор становился каким-то нереальным. Уильям все время срывался на крик, а Николас дулся. Клорис повернула к Мандрэгу лицо, такое несчастное и встревоженное, что он сразу же взял ее за руку. Прикосновение ее пальцев, беспокойно подрагивающих в его ладони, было куда реальнее всего, что происходило вокруг. Джонатан объяснил, что запер Будду у себя в комнате. Он опять напомнил, как сработала ловушка. Когда Николас вернулся в комнату, дверь была слегка приоткрыта. Свет не горел, так как перед уходом он погасил его. Он толкнул дверь левой рукой. Дверь сначала не поддавалась, но потом вдруг открылась. В то же мгновение Николаса ударило по руке, а мадам Лисс закричала. Сам он вскрикнул и, споткнувшись, вошел в комнату.

Николас раздраженно подтвердил, что так все и было, и добавил, что видел, как доктор Харт пошел в соседнюю со своей комнатой ванную. Он слышал, как Харт открыл краны.

– Разумеется, когда он увидел, что я ушел, то бесшумно выбрался оттуда. Я думаю, он следил за мной через щель. Его комната всего в нескольких футах от моей на другой стороне коридора.

Мандрэг, нервно сжимая руку Клорис, необычайно ясно представил себе крыло дома, где были комнаты для гостей. Передняя угловая комната миссис Комплайн, потом комната мадам Лисс, шкаф и комната самого Мандрэга, все по одной стороне, потом ванная, затем комната Уильяма, наконец, Харт в угловой задней комнате, и еще одна ванная за углом. За ней Херси Эмблингтон в бывшей детской. По другую сторону коридора, напротив комнаты Уильяма, была комната Николаса, выходящая окнами во внутренний двор, вокруг которого и был построен старинный, времен короля Якова, дом. Затем еще одна ванная и свободная комната. Николас располагался наискосок от Харта. Харт мог легко следить за ним, и Мандрэг представил, как доктор включает в ванной воду, потом решает вернуться за чем-нибудь в свою комнату, открывает дверь и видит Николаса, осторожно пробирающегося по коридору к мадам Лисс. Он воображал Харта традиционным обманутым любовником с заметным животиком, перетянутым поясом халата. Вот Харт, прижав губку к груди, не отрывает глаз от щели. Может, он даже видел, как Николас осторожно постучал или поцарапал ногтями в дверь мадам Лисс. Или, может, вообще проскользнул без всяких церемоний?

«А что потом? – размышлял Мандрэг. – Быстрый рывок по коридору к нише? Затем, согнувшись под тяжестью, шаркающей походкой обратно в комнату Николаса? А может, доктор Харт нес Будду под складками своего халата? Включал ли он свет в комнате Николаса? Взбирался ли на стул? Было ли его лицо перекошено от ярости? Нет, невозможно». Сколько Мандрэг не пытался представить себе Харта с Буддой, сцена совершенно невольно превращалась в клоунаду. Он очнулся от своих фантазий, почувствовав, что Клорис отводит руку, и услышал, как Уильям громко произнес:

– Вы знаете, все это похоже на детективный роман, за исключением одной вещи.

– Что ты имеешь в виду, Уильям? – раздраженно спросил Джонатан.

– В детективе, – объяснил Уильям, – всегда есть труп. И он не может дать показания. А здесь, – он показал пальцем на брата, – можно сказать, труп среди нас. В этом все отличие.

– Пройдемте в библиотеку, – произнес Джонатан.

Глава 8
В ТРЕТИЙ РАЗ ПОВЕЗЛО

1

Херси Эмблингтон и Клорис вскоре ушли из библиотеки. Они поднялись наверх, чтобы зайти к миссис Комплайн и мадам Лисс. А предложил это Джонатан.

– Я с огромным удовольствием зайду к Сандре, – заявила Херси. – Тем более, что я сама собиралась это сделать. Но должна сказать, Джо, не думаю, чтобы Пиратка была тронута моим вниманием. Под каким предлогом она не появилась здесь?

– Сильнейшая головная боль, – ответил Джонатан. – Мигрень.

– Ну уж мое появление ей облегчения не принесет. Черт бы ее побрал! У нее-то какая причина для мигрени?

– Понятно, – произнес Николас, – что она расстроена.

– Чем? Она что, боится, как бы ее приятель не попытался снова на тебя напасть? Или она потрясена и напугана тем, что мы подозреваем его? Что из двух?

Николас не возразил, хотя по нему и было видно, насколько он взбешен.

– Может, я могу помочь? – спросила Клорис. – Я могла бы навестить ее.

– Умница! – ответила Херси. – Пошли. – И они вдвоем отправились наверх.

Войдя в комнату, Херси увидела, что миссис Комплайн сидит у камина. На ней все еще было платье, в которое она переоделась к обеду.

– Мне надо было появиться внизу, Херси. Нельзя так прятаться. Это просто страх и упрямство. Но я не могла себя заставить. Теперь всем все известно. Как только представлю, что все будут отводить глаза!.. Двадцать лет я приучала себя к этой мысли и думала, что смогу вынести все. Но теперь, когда это произошло, мне так же мучительно больно, как и в тот день, когда я первый раз позволила Николасу взглянуть на мое лицо. Если бы вы видели его тогда, Херси! Он был еще совсем крошкой, но он… Херси, я испугалась, что он никогда больше не подойдет ко мне. Он смотрел на меня так, будто я была чужой. Боже, сколько времени понадобилось, чтобы вернуть его.

– А Уильям? – отрывисто спросила Херси.

– Уильям? Ну, он был старше и не так впечатлителен. В первую минуту он был, казалось, поражен, а потом начал говорить, будто ничего не произошло. Я никогда не понимала Уильяма. Ники был совсем малышом, конечно. Он спрашивал меня, что сделали с моим хорошеньким лицом. Уильям же никогда этим не интересовался. А потом Ники забыл, что я когда-то была совершенно другой.

– А вот Уильям, оказывается, не забыл.

– Ну, он был старше.

– Я думаю, он более чуток.

– Вы никогда не понимали Ники. Мне совершенно ясно, что, когда он познакомился с этой мадам Лисс, она бросилась ему на шею. У Ники с женщинами всегда так. Я сколько раз это видела.

– Но он не слишком этому сопротивляется, Сандра.

– Я знаю, он несносен, – произнесла с обожанием миссис Комплайн. – Он мне всегда рассказывал о своих женщинах. Мы так иногда потешались вместе. Без сомнения, что-то было между мадам Лисс и этим человеком. Ну, а когда она встретила Николаса, понятно, потеряла голову. Я все обдумала. Этот человек, должно быть, узнал меня. Еще бы – свою собственную работу! За двадцать лет лицо мало изменилось. Я полагаю, что он испугался и поделился с ней. А она, надеясь сильнее привязать к себе Ники, все ему рассказала.

– Но, Сандра, Николас же это отрицает.

– Разумеется, он будет отрицать, дорогая, – быстро произнесла миссис Комплайн. – Я это и пыталась объяснить. Вы его не понимаете. Он просто хотел пощадить меня. Ради меня он угрожал этому человеку. Из-за того, что Харт сделал со мной. Но чтобы пощадить меня, он позволил всем думать, что это из-за нелепого романа с этой женщиной.

– Для меня это что-то слишком заумное, – резко ответила Херси. Лицо миссис Комплайн слегка покраснело.

– Почему же? Подумайте, с какой стати Нику беспокоиться об этой мадам Лисс? Она уже и так без ума от него. А вот у доктора Харта была причина для волнений.

– Какая?

– Он боялся, что Ник о нем всем расскажет. Херси, Уильям обещал мне не оставлять Ника одного. Все же, прошу вас, позовите их обоих сюда. Я просто дрожу за Ника.

– Но если Харт, как вы думаете, боится разоблачения, то какой смысл ему нападать на Ника? Ему уж надо расправиться и со всеми нами. Мы ведь тоже все знаем.

Но Херси натолкнулась на непреклонную решимость и поняла, что Сандра Комплайн не примет никаких объяснений, кроме тех, что представляют Ника в героическом свете. Ник – это верх учтивости, всеобщий любимец, сын, ставящий мать превыше любой из женщин, – одним словом, нечто среднее между голливудским кумиром и благородным рыцарем. Херси не стала спорить, но попыталась убедить миссис Комплайн, что, как бы Харт ни угрожал Николасу, теперь он не будет пытаться с ним разделаться, так как понимает, что находится под подозрением. Она вышла, пообещав прислать к ней сыновей, и направилась в библиотеку.

Для Клорис пребывание у мадам Лисс оказалось весьма тягостным. Как только Клорис вошла, на лице мадам отразилась скука, которую она и не пыталась скрыть. Нетрудно было представить, что здесь ждали кого-то другого. При виде Клорис она как бы чуть-чуть сникла. «Будто была вся затянута, – подумала мисс Уинн, – и вдруг где-то внутри ослабили шнуровку». Мадам Лисс лежала на кровати и выглядела на редкость живописно. Масса желтовато-коричневых кружев выигрышно оттеняла бледность и гладкость ее кожи. «Все-таки она очаровательна, – подумала Клорис. – Но я уверена, что у нее дурной характер». Вслух она произнесла:

– Я заглянула только узнать, не могу ли вам быть чем-то полезной?

– Как любезно с вашей стороны, – проговорила мадам Лисс измученным голосом. – Благодарю вас. Ничего не надо.

– У вас есть аспирин или что-нибудь еще из этого?

– К сожалению, я не могу принимать аспирин.

– Так я ничего не могу сделать для вас?

Мадам прижала кончики холеных пальцев к подкрашенным векам.

– Вы очень добры, – проговорила она. – Спасибо. Это пройдет. Со временем пройдет. Это от нервов, вы понимаете.

– Это ужасно, – сказала Клорис, помолчав, потом добавила: – Думаю, у вас нервное потрясение. Мы все сейчас довольно взвинчены.

– Где… э-э… Чем все заняты? – поинтересовалась мадам Лисс, и голос ее стал чуть бодрее.

– Леди Херси беседует с миссис Комплайн, которая, кажется, тоже плохо себя чувствует. Мистер Ройял и Обри Мандрэг в библиотеке, а Уильям и Николас в курительной, у них что-то вроде семейного совета. Доктор Харт, кажется, в будуаре.

Клорис немного поколебалась, спрашивая себя, не удастся ли установить какое-то взаимопонимание с этой женщиной, в присутствии которой она чувствовала себя такой неловкой и неуверенной в себе. Ей казалось, что если кто-то из гостей и может разобраться в этой абсурдной ситуации, то это должна быть мадам Лисс. И ведь действительно, она является неким связующим звеном между Николасом и доктором Хартом. «Вне всякого сомнения, – думала Клорис, – она должна знать, действительно ли Харт преследует Николаса, а если да, то почему. Неужели она лежит тут, утешая себя мыслью, что успешно играет роль роковой женщины? А мне кажется, что на самом деле ей страшно. – И, глубоко вздохнув, Клорис решила: – Спрошу ее». С замиранием сердца она услышала собственный голос:

– Простите, мадам Лисс, что я задаю вам этот вопрос, но, честное слово, мы в таком отчаянном положении. Смотрим друг на друга и ничего не понимаем, что говорим. Даже если узнаешь самое плохое, и то станет легче. Поэтому я подумала, что все-таки спрошу вас.

– Что вы меня спросите, мисс Уинн?

– Когда произносишь вслух, это звучит так фальшиво.

– Но вряд ли я пойму, если вы так и не произнесете этого вслух.

– Ну, что ж. Правда, что доктор Харт пытается убить Николаса?

Мадам Лисс не ответила сразу, и какое-то время в комнате стояла тишина. Ладони у Клорис покрылись испариной. Она чувствовала, как в груди у нее что-то обрывается. В голове пронеслось: «А это страшно. У меня, кажется, сдают нервы, – а потом вдруг неожиданно: – Хорошо бы здесь был Обри».

Когда мадам Лисс заговорила, голос ее прозвучал ясно и холодно:

– Я не имею об этом ни малейшего представления.

– Но…

– Вы слышите меня, ни малейшего. – И движением, ожесточенность которого напугала Клорис, она сжала кружева на груди. – Как вы смеете так на меня смотреть! Оставьте меня. Уходите отсюда. Я ничего не знаю, говорю вам. Ничего. Ничего. Ничего.

2

Джонатан всплеснул пухлыми руками и тихонько застонал от отчаяния.

– Легко сидеть здесь и говорить, что надо что-то сделать. Но что я могу? У нас нет доказательств. Пусть лучше Николас идет спать и запрет дверь.

– А я не очень беспокоюсь о Николасе, – сказал Мандрэг. – Этот на рожон не полезет. Я вообще не слишком высокого мнения о нем – трус он несчастный! Я думаю об Уильяме. Джонатан, Уильям опасен. Уильям жаждет крови. Маловероятно, чтобы Харт прикончил Николаса, но, Бог свидетель, я уверен, что, если вы ничего не предпримете, Уильям прикончит Харта.

– Но почему, почему, почему?

– Джонатан, вы гордились своей проницательностью, не так ли? Неужели вы не понимаете, что произошло с Уильямом? Неужели вы не видели его лица тогда, в комнате Николаса? Когда мать рассказывала им, что Харт виноват в ее беде. В чем дело? Ведь вы же сами сообщили мне, что в детстве перемена в ней сильно потрясла Уильяма. Вы всегда понимали глубину его привязанности к матери. Вы ведь видели, с какой готовностью он поверил ее нелепым объяснениям причин вражды Харта к Николасу. Вы ведь видели, как быстро он забыл все свои раздоры с братом и решительно заступился за него. Неужели вы не поняли, что с точки зрения психологии это очень цельный человек? Уверяю вас, то потаенное, что сознательно или бессознательно подавлялось всю жизнь, вырвалось наружу. Уильям опасен.

– Это все фрейдистские штучки, – смущенно проговорил Джонатан.

– Возможно. Но я полагаю, что вы рискуете, отмахиваясь от них.

– Что же мне делать? – повторил свой вопрос Джонатан. – Запереть Комплайнов? Запереть Харта? Обри, дорогой, предлагайте!

– Я считаю, что первым делом надо взяться за Харта. Заявите ему прямо, что мы его считаем виновником всех происшествий. Посмотрите, что скажет он в свою защиту. Потом займитесь Уильямом. Только что вам удалось прервать поток его угроз. Но сейчас он в соседней комнате с Николасом. И тот, будьте уверены, уже настраивает его по-своему.

– Вы вдруг стали необыкновенно решительным, Обри. За обедом нам показалось, что вы почти в трансе.

– Я увидел в глазах Уильяма нечто, что меня встряхнуло.

– А может, это от прикосновения ручки мисс Уинн? – хихикнул Джонатан.

– Может. Ну так что? Собираетесь вы взяться за Харта или нет?

– Какое отвратительное слово вы говорите: «Взяться». Ну что ж, придется, но вы должны пойти со мной.

– Как пожелаете, – ответил Мандрэг. В эту минуту дверь открылась и вошла Клорис.

– Что-нибудь случилось? – спросил Мандрэг.

– Ничего особенного. Просто я разговаривала с мадам Лисс. Потом я почувствовала, что не в состоянии больше сдерживаться, и спросила ее напрямик, знает ли она, что замышляет доктор Харт. Она вдруг ужасно разозлилась и напустилась на меня. Знаете, у меня просто душа не на месте. Кажется, что в доме все как-то затаилось. Снаружи нас почти засыпало снегом. А внутри… Мне очень жаль, – обратилась она к Джонатану. – Вы уж извините, но мне кажется, что становится нечем дышать. Может, от предчувствия какой-то угрозы и ожидания неизвестного? Как будто что-то крадется по коридорам, устраивает глупые и опасные ловушки; что-то безумное и угрожающее. Представьте, мне все время хочется, чтобы начался воздушный налет. Ерунда какая-то, правда?

– Слушайте, – проговорил Мандрэг, – сядьте здесь, у камина. Что за чепуху вы болтаете о своей душе? Мы отвели вам роль мужественной молодой матроны. Так займитесь своим делом, мэм.

– Ничего, уже все в порядке, – сказала Клорис. – Простите, все в порядке. Куда вы вдвоем собрались?

Мандрэг объяснил. Джонатан в это время хлопотал вокруг Клорис, радуясь, как показалось Мандрэгу, что нашлась причина для отсрочки разговора с доктором Хартом. Он подбросил в камин дров, поспешил в столовую и вернулся с графином портвейна, заставил Клорис взять бокал, налил себе и после некоторого раздумья Мандрэгу. Вошла Херси и рассказала о своей беседе с миссис Комплайн. Потом, и это ужаснуло Обри, сообщила:

– Я выглянула на улицу, снег идет все сильнее.

Джонатан с готовностью расположился для беседы, но Мандрэг твердо заявил: надо идти, они вполне могут оставить Херси и Клорис вдвоем. Он подождал Джонатана. Тот поспешно допил свой портвейн, вздохнул и медленно стал подниматься. Оживленные голоса братьев Комплайнов, смех Николаса в курительной свидетельствовали, что разговор стал более беззаботным и мирным. «Может, в конце концов, – подумал Мандрэг, – он и приведет Уильяма в чувство? Может, их не беспокоить?» И повел упирающегося Джонатана через холл в зеленый будуар.

Когда они увидели доктора Харта, Мандрэг живо представил, что весь Хайфолд наполнен скорчившимися у огня одинокими фигурами. Дверь открылась бесшумно, и несколько мгновений Харт их не замечал. Он сидел на краю кресла, наклонившись вперед и опустив руки между колен. Поникшая голова была в тени, но огонь ярко освещал руки, белизна которых и крепкие мускулистые пальцы ясно выдавали его профессию. «Эти руки производят впечатление, – подумал Мандрэг. – Это руки профессионала».

Джонатан закрыл дверь. Руки ожили, сомкнулись, будто захлопнулась ловушка, и доктор Харт вскочил на ноги.

– А… э-э мы… э-э, Харт. – Начало Джонатана не было обнадеживающим. – Мы… э-э-э, мы здесь подумали, что, может, нам следует немного посовещаться. – Харт не ответил, лишь повернул голову и пристально посмотрел на Мандрэга. – Я попросил Обри пойти вместе со мной, – быстро проговорил Джонатан, – поскольку, видите ли, он все-таки одна из жертв и, кроме того, для всех нас совершенно посторонний.

«Для Клорис тоже совершенно посторонний?» – подумал Мандрэг.

– …и мы не можем подозревать его в соучастии.

– В соучастии? – произнес Харт, все еще глядя на Мандрэга. – Да, я думаю, вы правы.

– Так вот, – продолжал Джонатан уже более уверенно, даже с некоторым оживлением. – Давайте сядем, хорошо? И поговорим об этом деле разумно.

– Я уже сказал все, что хотел. Я не нападал ни на мистера Мандрэга, ни на Николаса Комплайна. Я признаю, что испытываю неприязнь к Комплайну. Он меня оскорбил, а этого я не люблю. Если бы было возможно, я не стал бы оставаться с ним в одном доме. К сожалению, это невозможно. Но, во всяком случае, я вправе отказаться от встреч с ним. Я так и поступил. Я воспользовался вашим предложением находиться здесь, в моей комнате до тех пор, пока не смогу уехать.

– Дорогой Харт, так не годится. – Джонатан пододвинул к камину два кресла и, указав Мандрэгу на одно, сам уселся в другое. Харт остался стоять, сцепив руки за спиной. – Вы знаете, так не годится, – повторил Джонатан. – Этот последний случай с Буддой, установленным на двери, эта абсурдная и злонамеренная ловушка могла быть задумана и исполнена только с одной целью: смертельно ранить Николаса Комплайна. Я провел довольно тщательное расследование и выяснил, что, даже не принимая во внимание мотивы, ни у кого из моих гостей, за исключением вас, не было возможности устроить эту западню для Николаса Комплайна. Я заявляю вам, доктор Харт, об этом прямо, поскольку уверен, что, если у вас есть какое-нибудь доказательство вашей невиновности, вы сами захотите его нам предъявить. – Джонатан постучал ладонями по подлокотникам кресла.