Текст книги "Семейка Лампри. Танцующий лакей"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 3
Подготовка к дядиному визиту

I

Лампри жили в двух квартирах, разделенных лестничной площадкой. То есть занимали весь верхний этаж здания. Снаружи оно Роберте не очень понравилось, но внутри оказалось вполне уютным. Бледно-зеленые стены вестибюля, толстый ковер, массивные кресла, огромный камин – все это выглядело роскошно. Пламя камина отражалось в хромированной стали кабины лифта, расположенного в центре, и металлической пластине с прикрепленными фамилиями жильцов.

На самой верхней табличке значилось: «№ 25 и 26. Лорд и леди Лампри», а рядом уведомление: «Дома».

Генри увидел, куда смотрит Роберта, перевел рычажок сбоку – надпись сменилась на «Нет дома» – и улыбнулся:

– Так, пожалуй, лучше.

– Они ушли? – удивилась Роберта.

– Нет, – успокоил ее молодой человек. – Это просто… – Он глянул в сторону входной двери. – Тихо.

Роберта проследила за его взглядом. У входа стоял невысокий мужчина в котелке, сравнивал номер дома с адресом на конверте. Затем стал подниматься по ступенькам.

– Всем в лифт. Быстро, – скомандовал Генри и открыл дверцу.

Из-за небольшой конторки поднялся солидный швейцар в темно-зеленом мундире с несколькими медалями.

– Доброе утро, Стэмфорд, – приветствовал его Генри. – Там у Мейлинга в машине багаж.

– Я о нем позабочусь, сэр, – ответил швейцар.

– Спасибо. И учтите, – Генри понизил голос, – его светлости нет дома.

– Хорошо, сэр.

Юноша кивнул:

– Тогда поехали.

Швейцар закрыл за ними дверцы лифта, Генри нажал кнопку, и кабина, протяжно скрипнув, медленно поползла наверх.

– Стэмфорд не лифтер, – пояснил Генри. – В основном в его обязанности входит присматривать за квартирами с гостиничным обслуживанием на первом этаже. Ну и, конечно, он нужен для вида.

Через три дня фотографии этого лифта появятся в шести самых популярных газетах, а также среди документов Скотланд-Ярда. Лифт осветят фотовспышки, его тщательно измерят, все поверхности покроют дактилоскопическим порошком, а потом опечатают. Он скоро станет знаменитым. О нем узнают миллионы.

Роберте же лифт показался шикарным. На видном месте красовался старый механизм управления подъемом кабины – вделанная в стенку элегантная рукоятка, но выше располагались современные кнопки.

Они вышли на хорошо освещенной площадке. Генри открыл светло-зеленую дверь с номером двадцать пять – напротив была такая же с номером двадцать шесть, – и Роберта, переступив через порог, оказалась в прошлом, вернувшись на четыре года назад в поместье Лампри в Новой Зеландии. Здесь точно так же пахло смесью ароматов масла, турецких сигарет и свежесрезанных цветов. У девушки перехватило дыхание. Она увидела знакомый стол, гравюру на стене, зеленого китайского слоника.

Гостиная была просторной и светлой. В двух каминах – в начале и конце комнаты – потрескивали поленья. Радовали глаз цветы.

Из оцепенения ее вывел до боли знакомый и родной голос леди Чарльз:

– Боже, это ведь наша милая Робин Грей!

Роберта мигом оказалась в ее объятиях.

Они все были здесь. Леди Чарльз в красном шелковом халате и с сеточкой на волосах, казавшаяся еще стройнее, чем прежде, видимо, только недавно поднялась с постели.

Рядом ее супруг, точно такой же, каким Роберта помнила его по утрам. В руке газета, в глазу монокль, редкие волосы аккуратно зачесаны назад. Его светлые близорукие глаза ласково глядели на Робин, когда она приблизилась для поцелуя. Затем ее по очереди расцеловали близнецы, повзрослевшие, по-прежнему белокурые и улыбчивые. После них ее затискала Пэт, славненькая, пухленькая. А одиннадцатилетний Майкл, кажется, облегченно перевел дух, когда Роберта просто протянула ему руку для пожатия.

Затем они все разместились у камина. Шарлотта в кресле, Генри на своем старом месте, на коврике, близнецы плюхнулись на диван, Пэт пристроилась на подлокотнике кресла Роберты, Фрида приняла элегантную позу у камина, а лорд Чарльз принялся расхаживать по комнате, рассеянно глядя перед собой.

– Мы настолько рады видеть тебя, дорогая, – произнес Генри, – что мне захотелось процитировать известные слова Урии Хипа из «Дэвида Копперфилда»: «Смотреть на тебя так же приятно, как слушать звон колоколов старой церкви».

Все рассмеялись.

– А ты почти не выросла, – сказал Колин.

– Что-то не получается, – смущенно проговорила Роберта.

– Зачем тебе расти, ты и так красавица, – с улыбкой заметила Шарлотта.

– Она и правда красивая, – закивала Фрида. – Я тоже так думаю.

– Ну, – протянул Стивен, – не знаю, как насчет красоты, а вот привлекательной я бы ее точно назвал.

– Что вы взялись обсуждать внешность Робин? – с укором проговорил лорд Чарльз. – Вряд ли ей это нравится, хотя я тоже считаю, что она выглядит восхитительно.

– Правильно, папа, – согласилась Пэт и погладила Роберту.

– А как ты находишь меня? – спросила Фрида, принимая эффектную позу. – Я красивая?

– Не хвали ее, – предупредил Колин, – а не то она совсем загордится. Ведь наша Фрид нимфоманка.

– Дорогой, – воскликнула в шоке леди Чарльз, – что за слова?!

– Послушай, Колин, – мягко проговорил отец, – было бы совсем неплохо, если бы ты воздерживался от выражений, смысла которых не понимаешь.

– В любом случае, – рассудительно проговорила Фрида, – вам повезло, что я такая красивая. Ведь для актрисы внешность – это все. Так что не исключено, что в ближайшем будущем вы перейдете ко мне на содержание.

– Спасибо, что напомнила о главном, дорогая, – произнес Генри. – Я забыл сказать, что там внизу околачивается судебный пристав. Папа, я предупредил Стэмфорда, что тебя нет дома.

– Тогда я, пожалуй, сегодня не буду никуда выходить, – пробормотал лорд Чарльз. – Интересно, кто натравил его в этот раз? Неужели опять «Смит и Уикли»? Я же написал им подробное письмо, где объяснил, что…

– …обстоятельства сложились не в нашу пользу, и мы пока не можем оплатить счета, – продолжил Стивен.

Лорд Чарльз кивнул:

– Да, примерно в таком духе.

– Майк, – подала голос леди Чарльз, – сходи, деточка, вниз и посмотри, нет ли там джентльмена…

– В котелке? – нетерпеливо уточнил Майк.

– Да, мой милый, он должен быть в котелке.

– И что, мне спросить, не судебный ли он пристав?

– Ни в коем случае, мой ангел. Просто посмотри и возвращайся.

– Ладно, мама. – Простодушно улыбнувшись, Майк запрыгал к выходу на одной ноге. – Я могу так двигаться несколько миль.

– Хорошо, хорошо, только, пожалуйста, на упади на лестнице. – Леди Чарльз повернулась к Роберте. – Правда, он у нас прелесть?

– Мне кажется, к нам поднимается лифт! – воскликнул Колин.

– Да просто Майк решил покататься, – успокоил его Стивен. – Думаю, соседям не понравится.

– Спорим, это судебный пристав! – тотчас возразил Колин. – Баскетта предупредили? Как бы он не проводил его сюда.

– Сомневаюсь, – добродушно проговорил лорд Чарльз. – За пятнадцать лет службы у нас Баскетт вдоволь насмотрелся на судебных приставов.

– Но вот же звонят в дверь, – всполошилась леди Чарльз.

Генри улыбнулся;

– Успокойся, мама. Это всего лишь доставили багаж Робин.

– Слава небесам. Робин, дорогая, тебе, наверное, хочется посмотреть свою комнату. Фрид, детка, проводи ее. Комнатка маленькая, но тебе там будет комфортно. А я, пожалуй, пойду переоденусь, вдруг действительно заявится судебный пристав.

Тем временем вернулся Майк, по-прежнему прыгая на одной ноге и что-то напевая.

– Ну как, видел пристава? – спросил Колин.

– Не-а, – буркнул младший брат. – А вот спорим, что она, – мальчик показал на Роберту, – вас не различает.

– Это правда? – Близнецы посмотрели на гостью.

– Почему же, – смутилась она, – я вас различаю. Но только по разговору.

– Что значит по разговору? – Стивен пожал плечами. – Я вот, например, теперь почти не заикаюсь.

– Не в этом дело. У вас вообще голоса разные. А когда вы молчите, тоже можно различить, если посмотреть у каждого за ухом.

– Ну, так нечестно! – возмутился Майк. – Ты заранее знала, что у Стивена там родинка. Как будто он не вымыл за ушами. Ха-ха-ха!

– Пойдем к тебе в комнату, – предложила Фрида. – Мне надоело смотреть, как они дурачатся.

II

Комната Роберте понравилась. Фрида показала и все их апартаменты, состоящие из двух квартир. Во второй (номер двадцать шесть) были одни спальни. Они посетили жилище няни, бывшую кухню. Фрида сказала, что она по-прежнему перед отходом ко сну потчует всех членов семьи «Оувалтином», шоколадно-молочным напитком, который считает очень полезным. Няня сидела у электрической плиты, превращенной в подобие письменного стола, – заметно поседевшая, лицо покрыто паутинкой морщин, – и раскладывала пасьянс. Роберту встретила так, словно минуло не четыре года, а всего лишь четыре дня.

Они посидели, поговорили о том о сем. Фрида упомянула судебного пристава.

– А этому что понадобилось? – встревожилась няня.

– Будет требовать, чтобы папа оплатил счета, – ответила Фрида.

– Так пусть его светлость заплатит и покончит с этим.

– Но в том-то и дело, няня, что у него сейчас нет денег.

– Чепуха какая, – буркнула няня и посмотрела на Роберту. – А вы, я вижу, мало подросли, мисс Робин.

– Да, няня, и думаю, что уже не вырасту, – отозвалась та. – Мне ведь исполнилось двадцать.

– Так вы с мисс Фрид ровесницы, а она смотрите как вытянулась. Вас надо подкормить.

– Няня, – проговорила Фрида, решив сменить тему, – завтра приезжает дядя Гэбриэл.

– Вот как? – Няня вскинула брови.

– Мы надеемся, что он поможет.

Женщина кивнула:

– Конечно, поможет. Он же не чужой.

В дверь заглянул Генри. По тому, как посмотрела на него няня, Роберта поняла, что он по-прежнему у нее в любимчиках.

– Слышали новость, няня? – спросил он. – Завтра дядя Г. явится нас спасать.

– В первый раз, что ли? – усмехнулась та.

– Я пойду, пожалуй, – сказала Роберта. – Пора распаковать вещи.

– Если надо что погладить, скажите мне, – предложила няня.

– Спасибо большое, – поблагодарила Робин и отправилась к себе в комнату.

Оставшись наконец в одиночестве, девушка почувствовала, что пол покачивается под ногами, будто океан, во власти которого она находилась пять недель, не желал отпускать. Ощущение было странным, потому что морское путешествие казалось ей теперь далеким прошлым.

Робин начала разбирать вещи. Платья, купленные в Новой Зеландии, теперь уже не доставляли ей удовольствия, а заботы семьи Лампри заслонили ее собственные. За прошедшие четыре года она превратилась из девочки-подростка во взрослую девушку. Правда, плавность этого перехода нарушила трагедия. Родители Роберты погибли всего два месяца назад, и она до сих пор еще не оправилась от потрясения. Но девушка знала, что есть люди, целое семейство – правда, живущие на другом конце света, но это не важно, – которым она нужна. А они очень нужны ей. Это единственное, что поддерживало ее дух. Лампри безалаберные, не умеют устроить свою жизнь, возможно, даже достойны порицания, но это ничего для Роберты не значило. Они все равно ей дороги. И когда сестра отца предложила переехать к ней в Англию, Робин с радостью согласилась, потому что это означало оказаться рядом с ними. Вскоре пришло письмо от леди Чарльз. Но потом Роберта начала переживать, опасаясь разочарования, которое иногда возникает в некогда близких людях после долгой разлуки. Однако стоило ей увидеть на пристани Фриду и Генри, как все страхи исчезли. А теперь, когда Роберта раскладывала вещи по ящикам комода, у нее возникло странное ощущение, что Лампри хотя и стали выше ростом, в остальном нисколько не изменились. А вот она действительно повзрослела.

Дверь открылась, впуская леди Чарльз. Она уже переоделась, волосы были элегантно причесаны, изящное лицо аккуратно припудрено. Леди выглядела и пахла восхитительно.

– Как ты?

– Очень счастлива, – отозвалась Роберта.

Шарлотта включила электрообогреватель, придвинула кресло, села, поправила на коленях юбку, затем закурила сигарету, и Робин охватило знакомое чувство предвкушения доверительного разговора.

– Надеюсь, тебе здесь будет уютно, дорогая, – проговорила леди Чарльз.

– Да что вы, Шарлотта, я просто на седьмом небе.

– Мы хотим, чтобы ты задержалась у нас подольше. Какие у тебя планы?

Робин вздохнула:

– Тетя у меня очень добрая. Она предложила поселиться у нее и вместе вести хозяйство. Но я решила искать работу. Ну… понимаете, настоящую работу. Например, секретарши. Я умею печатать на машинке и стенографировать.

Шарлотта кивнула:

– Ты права, надо попробовать. Но вначале, думаю, тебе следует хотя бы немного развлечься.

Роберта потупилась:

– Какие там развлечения, с моими деньгами. Нет, нужно найти работу, и как можно скорее.

– Ой, не говори! – Леди в расстройстве махнула рукой. – Без денег нет никакой жизни. Вот мы чего только не делали, разве что не играли на улицах на губных гармошках и не продавали спички[1]1
  Попрошайничать в Британии запрещает закон, но можно для вида продавать спички. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]. И все потому, что наш дорогой Чарли не умеет вести бизнес.

– Да, вам тоже нелегко приходится.

– Если окончательно разоримся, станет действительно трудно. Прежде всего Чарли придется бросить играть на скачках. Правда, он все время платил своему букмекеру, так что его в злостные неплательщики долгов вряд ли запишут. И на том спасибо.

– Вам и раньше грозило разорение, но вы как-то выкручивались.

– Сейчас другое дело.

– А как дошло до такого?

– Милочка, а как люди залезают в долги? Все происходит постепенно, шаг за шагом. И ты знаешь, Робин, я очень старалась этого не допустить. Мы жили как отшельники, не позволяли ничего лишнего. И дети меня поддерживали. Близнецы и Генри бегали по разным объявлениям в поисках работы. Довольствовались самыми дешевыми развлечениями, вроде поездок по Англии с ночевками во второразрядных отелях. Когда все их приятели отдыхали на Французской Ривьере, они отправились на бельгийский курорт Остенде, играли там в казино по мелочи. Фрида тоже к нашему положению отнеслась с большим пониманием. Ее выход в свет был обставлен очень скромно. Бал мы не устраивали, только ужин и несколько коктейльных вечеринок. Теперь вот дочка занимается в театральной школе, там непросто, но она держится. А получилось это все из-за бизнеса, который Чарли затеял совместно с сэром Дэвидом Стайном. Но не спрашивай меня о подробностях, очень тяжело рассказывать. Если вкратце, то сэр Дэвид был весьма симпатичный джентльмен, но тоже мало смыслил в бизнесе. Наподписывал много разных важных бумаг, наделал кучу долгов, а когда одна, самая крупная сделка сорвалась, просто взял и застрелился. И Чарли как партнеру пришлось оплатить все его счета. В результате ничего не осталось на оплату наших собственных, которых накопилась тоже целая куча. Вот так обстоят дела. Теперь остается уповать только на дядю Гэбриэла. Чарли совсем недавно послал ему телеграмму, но мы не очень надеялись на его скорый приезд. Дядя живет в своем поместье в Кенте и не любит выезжать в Лондон. Мы думали, он все-таки не позволит своему брату разориться и пришлет чек. А вместо этого получили телеграмму с сообщением, что он приезжает в пятницу в шесть. Теперь вот надо готовиться к приему.

– Вы думаете, все будет в порядке?

– А что тут думать? Если он не поможет, нам вообще конец. Сейчас главное – как его принять. Сложность в том, что Чарли просто ненавидит брата.

– А мне казалось, что ему чувство ненависти вообще незнакомо.

– Наверное, ты права, но своего брата он действительно ненавидит. Это у них давно. Надо сказать, Гэбриэл всегда вел себя с ним отвратительно. Упрекал в расточительности. Сам-то он скряга.

– Да что вы говорите?

– Скряга, да еще какой, уж поверь мне. Но все же я надеюсь, он не позволит своему брату разориться. И сочувствие тут ни при чем. Гэбриэл как огня боится скандала. Это ведь и его коснется тоже, в определенной степени. Так что нам нужно выбрать правильный подход, когда он приедет. Сделать дяде что-то приятное. Например, он любит какой-то особенный сорт хереса, очень редкий. Баскетту уже дано задание его добыть. И еще Гэбриэлу нравится старинный китайский фарфор. Тут у нас, к счастью, есть чем его порадовать. Сравнительно недавно Чарли, когда только начинал свой бизнес, по случаю купил маленькую голубую вазочку, жутко дорогую, надо сказать. И я подумала: а что, если дать вазочку Майку, пусть он вручит ее дяде. У него это мило получится.

– Но если вазочка такая ценная, почему бы вам ее не продать? – удивилась Роберта.

– Конечно, можно было бы ее продать, – согласилась леди Чарльз, – но интуиция мне подсказывает, что лучше с ее помощью задобрить дядю. Тут ведь как получается. Предположим, вазочка стоит сто фунтов. А нам, дорогая, желательно получить от дяди две тысячи. Так почему бы не использовать вазочку как наживку, чтобы поймать крупную рыбу?

Роберта засомневалась:

– А не сочтет ли он снова вас расточительными, если вы дарите по пустякам дорогие вазочки?

Леди Чарльз рассмеялась:

– Да что ты! Дядя будет в восторге. И в любом случае, если он отвергнет подарок, вазочка останется у нас.

Роберта согласилась, но все равно логика Шарлотты была ей не совсем понятна.

– Встречать его мы все соберемся в гостиной, – продолжила хозяйка, – и может быть, изобразим живую картину-шараду.

– Для него?

– Не бойся, Робин, он не примет нас за сумасшедших, поскольку давно уже считает нас такими. А мы в живых картинах еще в Новой Зеландии поднаторели. Ты это знаешь.

Роберта вспомнила их «Райский сад», который нравился ей больше всего. Лорд Чарльз с моноклем в глазу и раскрытым зонтиком над головой изображал Адама. Генри был змеем-искусителем, а близнецы – ангелами. Фрида, разумеется, представляла Еву, а Пэт – «древо познания». Сама Шарлотта, приклеив бороду, предстала в образе разгневанного Создателя.

– А ему нравятся шарады? – спросила Робин.

– Сомневаюсь, что он вообще такое видел, – отозвалась леди. – Так что это будет для него приятным сюрпризом. Ведь в жизни бедного Гэбриэла мало веселого.

В комнату заглянул Генри. Конечно, предварительно постучав.

– Мне захотелось вас рассмешить. Пристав все же добрался до папочки – прошел по черной лестнице. Теперь сидит на кухне с Баскеттом и горничными.

– Как жаль! – воскликнула леди Чарльз.

– И вы не поверите, но фамилия у него Грамбл[2]2
  Грамбл (англ.) – ворчун.


[Закрыть].

III

За ланчем леди Чарльз продолжала размышлять о том, как они будут веселить дядю Г. В обсуждении участвовали все, кроме Генри, который был задумчив и явно не в настроении.

Роберта в замешательстве то и дело ловила на себе его взгляды, не понимая, почему у Генри такое странное лицо, но затем сообразила, что он смотрит на нее, но не видит. После этого Робин почувствовала себя свободнее и стала внимательнее прислушиваться к разговору. Четырех лет разлуки как не бывало. Она снова становилась членом семьи.

Роберте очень хотелось узнать, что на самом деле творится в душе лорда Чарльза, но выяснить это было невозможно. Несомненно, он должен быть встревожен, но его бледное овальное лицо оставалось невозмутимым. Добрые близорукие глаза и светлые усы, казалось, принадлежали одному человеку, а рот совсем другому, лет на пятнадцать моложе. Глава семейства был чрезвычайно мягок, хотя на вид представителен. Странной была его манера понижать тон к концу фразы, немного выпучивая глаза и поглаживая себя по макушке.

Робин вдруг осознала, что не стоит и напрягаться. Догадаться, о чем думает этот загадочный человек, у нее все равно не получится.

Тем временем обсуждение продолжалось.

Фрида предложила шараду на тему леди Годивы[3]3
  Согласно легенде, красавица Годива была женой графа Леофрика, подданные которого страдали от непомерных налогов. Годива упрашивала мужа снизить налоговый гнет, и однажды на очередном пиру, будучи сильно пьяным, Леофрик обещал это сделать, если жена проедет обнаженной на лошади по улицам Ковентри. Он был уверен, что она не решится на такой шаг, но Годива сделала это. Жители города, очень любившие ее за доброту, в назначенный день закрыли ставни и двери своих домов, никто не вышел на улицу. Так незамеченной она проехала через весь город. Граф, пораженный самоотверженностью жены, сдержал слово и снизил налоги. Лишь один житель города – Подглядывающий Том – взглянул из окна на голую всадницу и в тот же миг ослеп.


[Закрыть]. Генри отводилась роль коня, лорд Чарльз должен был изображать злого супруга, а один из близнецов – Подглядывающего Тома. Остальные играли бы сочувствующих жителей города.

– Не надейся, что я буду скакать по гостиной с тобой на спине, да еще и голой, – предупредил сестру Генри.

– И у тебя волосы не такие длинные, Фрид, – вставила Пэт.

– А я и не говорила, что буду играть леди Годиву.

– Кого же еще? – удивился Колин. – Может, ты предлагаешь маме раздеться догола?

Леди Чарльз посмотрела на дочку.

– Не глупи, дорогая. Конечно же, мы не будем показывать леди Годиву. Зачем пугать дядю Г?

– А может, он будет доволен, – возразил Генри. – Подумает, что мы изображаем шабаш ведьм, то есть высмеиваем тетю В.

– А что ему еще думать, если он увидит, как Фрид оседлала тебя? – заметила Патриша.

– Но ведьмы ездят на метлах, правда, папа? – Генри кивнул отцу.

Лорд Чарльз коротко усмехнулся.

– Почему бы нам и в самом деле не показать шабаш ведьм? – спросил Стивен. – Дядя Г. терпеть не может тетю В. за то, что она колдунья. Поэтому он обрадуется и увидит, что мы на его стороне.

– Хватит, – оборвала дискуссию леди Чарльз. – Перестаньте валять дурака.