Текст книги "Форель и Фемида"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Полковник Картаретт был уроженцем Суивнингса. Он был наделен инстинктами сельского жителя, и в нем всегда ощущалась связь с землей. Впрочем, полковник имел пристрастие к искусству и был одаренным дипломатом. Это странное сочетание, однако, не наложило на него своего отпечатка. Только когда он заговорил, в его словах появилось что-то глубоко личное.

– Добрый вечер, Марк, – произнес он, подойдя ближе. – Что бы вы думали, дружище? Я чуть было не подцепил Старушенцию!

– Не может быть! – воскликнул Марк с подобающим восторгом.

– Уверяю вас! Именно Старушенцию! Ниже моста, там, где она обычно прячется. Я даже видел ее…

И, тяжело дыша, по дороге к лужайке полковник довел до конца классический рассказ о том, как изумительно клевало, какая последовала титаническая борьба и как сорвалась блесна. Несмотря на озабоченность, Марк слушал его с интересом. Старушенция прославилась по всему Суивнингсу – то была гигантская и хитроумная рыбина, недостижимая приманка для каждого рыболова в округе.

– …так она и ушла, – закончил полковник, выпучив глаза и с улыбкой засматривая в глаза Марку в поисках сочувствия. – Ну и ну! Клянусь Богом, если бы я ее поймал, старина Финн меня бы прикончил.

– Вы все еще с ним воюете, сэр!

– Увы, воюю. Он, знаете ли, невыносим. Господи, да он все время обвиняет меня в том, что я захожу на его участок. Совсем рехнулся! Как ваш дедушка?

Марк ответил:

– Увы, ему все хуже и хуже. Мы ничего не можем сделать. Я пришел по его просьбе.

И он передал полковнику то, что было поручено.

– Я явлюсь без промедления, – сказал полковник. – Приеду на машине. Мне понадобится пара минут, чтобы привести себя в порядок. Поедем вместе?

Внезапно Марк почувствовал, что ему не под силу сегодня снова встречаться с Розой, и сказал, что отправится домой пешком и сообщит деду, что полковник вот-вот прибудет.

Минуту он постоял, вглядываясь в сумерках в сторону дома. Он увидел, как Роза, подобрав юбку, побежала через лужайку к отцу, который, бросив на землю корзину и удочку, снял шляпу и ждал ее, разведя в стороны руки, а лысая голова его поблескивала на солнце. Роза обняла его за шею и расцеловала. Рука об руку они направились к дому. Миссис Картаретт качалась в гамаке.

Марк повернулся и быстро пошел вниз, через Нижний мост.

Старушенция, с куском полковничьей блесны в зубах, мирно плескалась под мостом.

Глава вторая
НАНСПАРДОН

1

Сэр Гарольд Лакландер смотрел, как ходит по комнате сестра Кеттл. Марк дал ему какое-то лекарство, чтобы облегчить ужасные страдания, и в эту минуту старик, казалось, был полон ощущением собственной трагической значительности – бесспорным правом тяжелобольного. Сестра Кеттл нравилась ему больше дневной сиделки. Она ведь местная, из соседней деревни Чайнинг, и это ему было так же приятно, как и сознание того, что цветы, стоящие на столе, срезаны в нанспардонских теплицах.

Он понимал, что умирает. Внук ему этого не говорил, но он прочел весть о грядущей смерти в глазах мальчика и в том, как вели себя жена и сын. Семь лет назад сэр Гарольд впал в ярость, когда Марк решил стать врачом: еще бы – Лакландер, к тому же единственный внук! Он, как мог, мешал Марку. Но теперь он был рад, когда над ним склонялось лицо Лакландера и руки Лакландера делали то, что врачи считают необходимым. Он бы испытывал некоторое удовольствие от той значительности, которую придавала ему приближающаяся смерть, если бы его не мучила ужасная боль – боль ощущаемой им вины.

– Долго, – сказал сэр Гарольд.

Он старался говорить как можно меньше, словно, произнося каждое слово, растрачивал часть своего тающего капитала.

Сестра Кеттл подошла поближе, чтобы он мог видеть и слышать ее, и ответила:

– Доктор Марк сказал, что полковник вот-вот приедет. Он был на рыбалке.

– Доволен?

– Не знаю. Он сам вам расскажет.

– Старушенция?

– Ну, – ласково сказала сестра Кеттл, – Старушенцию так быстро не поймаешь.

С кровати раздался еле слышный старческий смешок, а за ним – озабоченный вздох. Сестра Кеттл пристально вгляделась в лицо, от которого за день, казалось, остались лишь кожа да кости.

– Все в порядке? – спросила она.

К ней повернулись лишенные блеска глаза.

– Бумаги! – произнес голос.

– Я нашла их там, где вы сказали. Они на столе – Сюда.

– Как вам будет угодно.

Сестра Кеттл скрылась в затененном углу спальни и вернулась с перевязанным и запечатанным пакетом, который и положила на ночной столик.

– Мемуары, – прошептал старик.

– Подумать только, – сказала сестра Кеттл, – сколько в них труда вложено! Приятно, наверное, быть писателем. Ну, а теперь отдохните немного.

Она склонилась над сэром Гарольдом. Он ответил ей тревожным взглядом. Она кивнула, улыбнулась и, отойдя в сторону, взяла иллюстрированную газету. Некоторое время в большой спальне слышалось только дыхание пациента да шорох переворачиваемых страниц.

Открылась дверь. Сложив руки за спиной, сестра Кеттл встала навстречу вошедшему Марку Лакландеру. За ним шел полковник Картаретт.

– Все в порядке, сестра? – негромко спросил Марк.

– Он плох, – прошептала она. – Беспокоен. Ждет полковника.

– Сначала я с ним поговорю.

Марк подошел к огромной кровати. Дед беспокойно смотрел на него, и Марк, взяв его за руку, сразу сказал:

– Вот и полковник, дедушка. Ты готов поговорить с ним?

– Да. Сейчас.

– Хорошо.

Марк держал руку на пульсе сэра Гарольда. Полковник Картаретт приосанился и подошел поближе.

– Здравствуйте, Картаретт, – сказал сэр Гарольд так звонко, что сестра Кеттл ахнула. – Хорошо, что пришли.

– Здравствуйте, сэр, – ответил полковник, который был на двадцать пять лет моложе старика. – Жаль, что вам так неможется. Марк передал, что вы хотите меня видеть.

– Да. – Сэр Гарольд перевел глаза на ночной столик. – Вот это. Возьмите сейчас.

– Это мемуары, – пояснил Марк.

– Вы хотите, чтобы я их прочел? – спросил, наклоняясь над кроватью, Картаретт.

– Если пожелаете.

Наступило молчание. Марк передал полковнику Картаретту пакет. Старик смотрел на него с мучительным интересом.

– Думаю, – сказал Марк, – дедушка хочет, что бы вы подготовили его мемуары к печати, сэр.

– Я… Ну, конечно, – произнес полковник чуть помешкав. – С радостью, если вы считаете, что я заслуживаю вашего доверия.

– Доверяю. Полностью. Полностью. И еще. Извини, Марк.

– Конечно, дедушка. Сестра, выйдем на минутку.

Сестра Кеттл вместе с Марком покинула комнату. Они остановились на темной площадке у подножия широкой лестницы.

– Не думаю, – проговорил Мерк, – что это продлится долго.

– Но как он взбодрился при виде полковника!

– Последнее усилие воли. А теперь, – сказал Марк, – он, я думаю, уйдет из жизни.

Сестра Кеттл кивнула:

– Странно, как люди цепляются за жизнь и как выпускают ее из рук…

Внизу в холле открылась дверь, и на лестнице стало светло. Марк глянул через перила и увидел тяжеловесную фигуру своей бабушки. Мелькнула ее рука, схватившаяся за перила. Леди Лакландер начала медленно подниматься по ступенькам. Он услышал ее тяжелое дыхание.

– Не спеши, не спеши! – сказал он.

Леди Лакландер остановилась и подняла голову.

– А! – молвила она. – Наш доктор!

Марк улыбкой ответил на насмешку.

Наконец бабушка поднялась но лестнице. За ее старым бархатным вечерним платьем волочился трен, а на обширной груди при каждом вздохе посверкивали нацепленные в беспорядке брильянты.

– Добрый вечер, Кеттл, – тяжело дыша, произнесла она. – Хорошо, что пришел помочь моему старику. Как он там, Марк? Морис Картаретт приехал? Что это вы здесь топчетесь?

– Полковник там, бабушка. Дедушка хотел поговорить с ним наедине, вот мы с сестрой и вышли.

– Небось опять какая-то история с этими чертовыми мемуарами! – раздраженно сказала леди Лакландер. – Коли так, мне там делать нечего.

– Надолго это не затянется.

На площадке стояло большое кресло в стиле Якова I. Марк подвинул его. Леди Лакландер уселась, вынула свои удивительно маленькие ножки из старых шлепанцев и критически их оглядела.

– Твой отец, – сказала она, – перед тем как заснуть в гостиной, пролепетал что-то в том духе, что хотел бы повидаться с Морисом. – Она грузно подвинулась к сестре Кеттл. – Так, а теперь, пока ваше дежурство не началось, голубушка, – сказала она, – не заставляйте меня утруждать мои распухшие ноги. Сбегайте в гостиную, растолкайте моего сонного сыночка, скажите ему, что полковник здесь. Да, и пусть вам дадут перекусить. Хорошо?

– Ну, разумеется, леди Лакландер, – кивнула сестра Кеттл и заторопилась вниз.

«Хотела от меня избавиться, – думала она на ходу, – и избавилась, но тактично».

– Славная женщина эта Кеттл, – пробурчала леди Лакландер. – Понимает, что я хотела от нее избавиться. Марк, что так огорчает твоего деда?

– А он огорчен, бабушка?

– Не крути. Он страшно расстроен… – Леди Лакландер замолчала, сжимая и разжимая украшенную кольцами руку. – Он чем-то потрясен, – сказала она, – и во второй раз за всю нашу совместную жизнь я не понимаю чем. Это как-то связано с Морисом и с мемуарами?

– Очевидно. Он хочет, чтобы полковник подготовил их к печати.

– А в первый раз, – пробормотала леди Лакландер, – такое случилось двадцать лет назад и я тогда места себе не находила. И вот теперь, когда пришла нам пора расставаться… А ведь час пробил, внучек?

– Да, бабушка, да. Дед страшно устал.

– Знаю. А я вот не устала. Мне семьдесят пять, я донельзя растолстела, но полна жизни. Есть еще кое-что, – тут хрипловатый голос леди Лакландер дрогнул, – кое-что, от чего не отмахнешься. Кое-что, связанное с Джорджем.

– Что такого натворил мой батюшка? – ласково спросил Марк.

– Твоему отцу, – ответила бабушка, – пятьдесят, он, бедняга, вдовец и вдобавок Лакландер. Опасное сочетание.

– Но тут ведь никто ничего не может поделать, даже ты.

– Как сказать… Морис! Что случилось?

Полковник Картаретт распахнул дверь и стоял на пороге с пакетом под мышкой.

– Идите сюда, Марк! Быстрее!

Марк, обойдя его, вошел в комнату. Леди Лакландер встала и с неожиданной быстротой последовала за внуком. Полковник Картаретт остановил ее у входа.

– Дорогая, – сказал он, – подождите немного.

– Не буду ждать ни секунды, – твердо ответила она. – Пропустите меня, Морис!

Внизу, в холле, громко прозвенел звонок. По лестнице торопливо взбежала сестра Кеттл, а за нею – высокий человек в вечернем костюме.

Полковник Картаретт, стоя на площадке, смотрел на них.

Леди Лакландер уже стояла рядом с мужем. Марк поддерживал его правой рукой, а левой нажимал на кнопку звонка, находившегося у кровати. Рот сэра Гарольда был открыт, каждый вздох его походил на зевок. Под одеялом непрерывно двигались, сгибаясь и разгибаясь, ноги. Леди Лакландер неподвижно стояла рядом, сжимая его руки в своих.

– Я здесь, Гарольд, – повторяла она.

Появилась сестра Кеттл со стаканом в руке.

– Вот коньяк, – сказала она. – Средство старомодное, но верное.

Марк поднес стакан ко рту деда.

– Отпей, – сказал он. – Отпей. Станет легче.

Губы старика сомкнулись на краю стакана.

– Попил немного, – сказал Марк. – Надо сделать укол.

Его сменила сестра Кеттл. Марк повернулся и лицом к лицу столкнулся с отцом.

– Чем я могу помочь? – спросил Джордж Лакландер.

– Ничем, просто побудь здесь, папа.,

– Джордж пришел, Гарольд, – сказала леди Лакландер. – Мы все тут с тобой, дорогой мой.

Искаженное гримасой покоившееся на плече сестры Кеттл лицо дрогнуло, и из старческих уст донеслось отрывистое: «Вик… Вик…» Казалось, это стучит, подобно часам, слабеющий пульс старика. Остальные в отчаянии переглянулись.

– О чем ты? – спросила леди Лакландер. – О чем ты, Гарольд?

– О человеке по имени Вик? – высказала догадку сестра Кеттл.

– Такого человека мы не знаем, – нетерпеливо возразил Джордж Лакландер. – Ради всего святого, Марк, помоги же ему.

– Сейчас, – отозвался Марк из другого угла комнаты.

– Вик…

– Викарий? – спросила леди Лакландер, сжимая руку сэра Гарольда и склоняясь над ним. – Ты хочешь, чтобы пришел викарий?

Он посмотрел ей в глаза. Подобие улыбки искривило углы зияющего рта. Голова дернулась.

Марк вернулся со шприцем и сделал укол. Через мгновение сестра Кеттл отвернулась от постели и тем самым поставила точку в этой сцене. Леди Лакландер с сыном и внуком подошли вплотную к кровати. Она снова взяла мужа за руку.

– О ком ты, Гарольд? О ком, мой дорогой? – переспросила она. – О викарии?

С поразившей всех отчетливостью он прошептал:

– Как знать, как знать…

И, не сводя глаз со своей жены, умер.

2

Через три дня после похорон, под вечер, сэр Джордж Лакландер сидел в кабинете в Нанспардоне и просматривал содержимое папок и ящиков. То был породистый мужчина с довольно благородными чертами. Брюнет, он уже начал седеть, причем седина, как и подобает, украшала его виски и челку на лбу. Как и следовало, у него был решительный рот, а нос с приличествующей горбинкой. Короче, он напоминал изображение британского джентльмена в американском журнале. Для этого типа мужчин он достиг опасного возраста и в свои пятьдесят лет был полон сил.

Сэр Гарольд оставил после себя все в образцовом порядке, и его сын не ожидал никаких трудностей. Он листал страницы дневников покойного, и тут ему пришло в голову, что его семья вполне заслуживает своего широко известного прозвища – Счастливчики Лакландеры. Какое, например, счастье, что восьмой баронет Лакландер, человек немыслимо богатый, питал страсть к драгоценным камням и вложил в них такую сумму, что они сами по себе образовали порядочное состояние. Какое счастье, что их знаменитый конный завод был таким доходным предприятием. Какое небывалое и невероятное счастье, что по крайней мере три раза в прошлом столетии Лакландеры выигрывали огромные деньги на скачках. Разумеется, нельзя отрицать, что ему самому не повезло, когда его жена скончалась, родив Марка, но, насколько он ее помнил – а надо признаться, что воспоминания его делались все туманнее, – она была на редкость нудной женщиной. Не то что… Но здесь сэр Джордж одернул себя и подкрутил пальцами ус. Он слегка смутился, когда в эту самую минуту вошел лакей и сообщил, что прибыл полковник Картаретт, который желает его видеть. В известном смысле этот визит послужил сэру Джорджу наказанием за непрошенные мысли. В ожидании он встал перед камином.

– Привет, Морис, – сказал он, когда подошел полковник. – Рад вас видеть.

Он тревожно вгляделся в лицо Картаретта и изменившимся голосом спросил:

– Что-то стряслось?

– Да, стряслось, – сказал полковник. – Черт-те что стряслось. Извините, Джордж, что докучаю вам сразу после того, как у вас случилась такая беда, но дело в том, что я так огорчен, что не могу не поделиться с вами.

– Со мной? – воскликнул сэр Джордж, очевидно удивившись, но с облегчением.

Полковник вынул из кармана два конверта и положил их на стол. Сэр Джордж увидел, что они надписаны рукой отца.

– Сперва прочтите письмо, – сказал полковник, указывая на меньший конверт.

Джордж удивленно на него посмотрел, вставил в глаз монокль, вынул из конверта листок и начал читать. Чем дальше он читал, тем шире открывался его рот, а лицо все больше вытягивалось. Он бросил взгляд на обеспокоенного полковника, словно хотел задать тому вопрос, но как будто передумал и продолжал читать.

Наконец письмо выпало у Джорджа из рук, а монокль соскользнул на жилет.

– Я, – произнес он, – не понял ни единого слова.

– Вы все поймете, – ответил полковник, – когда взглянете на это.

Он вынул из большего конверта стопку рукописных листов и положил ее перед Джорджем Лакландером.

– Чтение займет у вас минут десять. Если вы не против, я подожду.

– Ну, разумеется, друг мой! Усаживайтесь! О чем это я… Да! Сигару? Чего-нибудь выпить?

– Нет, благодарю вас, Джордж. Я пока покурю. Не беспокойтесь, у меня есть сигареты.

Джордж, бросив на него изумленный взгляд, снова вставил монокль и принялся за чтение. Пока он читал, выражение на его лице менялось, как в газетных комиксах. Краска отхлынула от лица этого обычно румяного человека. Очертания рта утратили свою решительность, а взгляд – уверенность. Когда он перелистывал рукопись, страницы дрожали в его руках.

Еще не дочитав до конца, Джордж не удержался и заговорил.

– Но это неправда, – произнес он. – Вы всегда знали, что случилось. Это было хорошо известно.

Он прикрыл рот рукой и дочитал до конца. Когда последняя страница была перевернута, полковник Картаретт взял рукопись и спрятал ее в конверт.

– Мне чертовски жаль, Джордж, – сказал он. – Одному Богу известна как мне не хотелось всем этим вас обременять.

– А я и не понимаю, зачем вы это сделали. Зачем дали это мне? Зачем не кинули эту рукопись в камин?

Картаретт мрачно ответил:

– Я вижу, вы меня не слушали. Я ведь объяснил. Я все хорошенько обдумал. Он предоставил мне право решать, и я принял решение, – он взял в руки продолговатый конверт, – опубликовать это. Это мой долг, Джордж. Иначе я себя повести не могу.

– А вы подумали, чем это обернется для нас? Об этом вы подумали? Это… Это немыслимо. Вы наш старый друг, Морис. Мой отец поручил вам это дело, потому что считал вас другом. В известном смысле, – добавил Джордж, еще не до конца свыкнувшись с новой для него идеей, – в известном смысле он вручил вам нашу судьбу.

– Вот уж такого наследства я бы не пожелал! Но это, разумеется, не так. Вы придаете этому слишком большое значение. Я знаю, поверьте мне, Джордж, знаю, как мучительно это будет для всех вас. Но думаю, в обществе на это взглянут милосерднее, чем вы предполагаете.

– С каких же это пор, – вопросил Джордж, став красноречивее, чем от него можно было ожидать, – с каких это пор Лакландерам предлагают стоять с протянутой рукой в ожидании милосердия?

На это полковник Картаретт ответил беспомощным взмахом руки.

– Мне ужасно жаль, – сказал он, – но, боюсь, это только красиво звучит и ровным счетом ничего не значит.

– Откуда такое высокомерие?

– Ну-ну, не надо, Джордж!

– Чем больше думаешь, тем хуже все выглядит. Послушайте, Морис, хотя бы ради приличия…

– Я пытался взглянуть на это с точки зрения приличия.

– Это убьет мою мать!

– Я знаю, это глубоко ее огорчит. О ней я тоже подумал.

– А о Марке? Это и его погубит. Его, юношу! Моего сына! В самом начале пути!

– Другой молодой человек тоже был единственным сыном и тоже только начинал свою карьеру.

– Он умер! – воскликнул Джордж. – Он не страдает! Он умер!

– А его честь? Его отец?

– Я не могу спорить с вами. Я человек простой и, смею заметить, старомодный. Я верю в надежных друзей и в семейные узы.

– Но чего это стоит другим друзьям и другим семьям? Прекратите это, Джордж, – сказал полковник.

Кровь снова прилила к лицу Джорджа. Он побагровел и произнес чужим голосом:

– Отдайте мне рукопись моего отца. Отдайте мне этот конверт. Я этого требую.

– Не могу, старина. Господи, неужели вы не понимаете, что, если бы я мог с чистой совестью избавиться от этой рукописи или сжечь ее, я бы давно это сделал? Говорю вам, мне самому тошно от этого дела!

Полковник спрятал конверт во внутренний карман пиджака.

– Вы, разумеется, вправе, – сказал он, – все обсудить с леди Лакландер и с Марком. Ваш отец не оставил никаких распоряжений на этот счет. К слову, я принес с собой копию его письма на случай, если вы решите поговорить с ними об этом. Вот она.

Полковник достал третий конверт, положил его на стол и двинулся к дверям.

– Да, Джордж, – произнес он, – но верьте, мне очень жаль. Я глубоко сожалею об этом. Если бы я знал, как повести себя по-другому, я был бы только рад. Что?

Пробормотав что-то нечленораздельное, Джордж Лакландер теперь грозил пальцем полковнику.

– После всего этого, – сказал он, – вы сами должны понимать, что не может быть и речи о каких-то будущих отношениях между вашей дочерью и моим сыном.

Полковник молчал так долго, что оба собеседника в конце концов услышали тиканье часов над камином.

– А я и не знал, – произнес он наконец, – что такая проблема существует. Вы, надо полагать, заблуждаетесь.

– Я не заблуждаюсь, позвольте вас уверить. Однако здесь и обсуждать нечего. Марк да, надо думать, и Роза позаботятся о том, чтобы об этом и речи не было. Вы, конечно, загубите ее судьбу с такой же легкостью, с какой разрушаете счастье нашей семьи.

С минуту Лакландер вглядывался в изумленное лицо полковника.

– Она в него по уши влюблена, – добавил он, – уж можете мне поверить.

– Если это сказал вам Марк…

– Почему это Марк? Я… я…

Густой голос Лакландера дрогнул и оборвался.

– Вот как? – сказал полковник. – Тогда могу ли я осведомиться об источнике вашей информации?

Они смотрели друг на друга, и, как ни странно, одна и та же догадка мелькнула сперва в глазах Джорджа Лакландера, а потом – во взгляде полковника.

– Впрочем, это не важно, – заметил полковник. – Тот, кто вам это сказал, без сомнения, заблуждается. Мне больше незачем у вас оставаться. До свидания.

Он вышел. Окаменев, Джордж смотрел, как Картаретт прошел внизу, под окнами. Потом им овладела паника. Он пододвинул к себе телефонный аппарат и дрожащей рукой набрал номер полковника Картаретта. В трубке раздался женский голос.

– Китти! – сказал Джордж. – Это ты, Китти?

3

Полковник Картаретт пошел домой короткой дорогой – по тропинке, известной под названием Речной. Она проходила через Нанспардон, от начала Уоттс-лейн, и огибала площадку для гольфа, принадлежащую Лакландерам. Дальше Речная тропинка спускалась к Нижнему мосту и на противоположной стороне поднималась до рощицы Картареттов. Затем она шла понизу, пересекая участки капитана Сайса и мистера Финна, и вновь сливалась с Уоттс-лейн ниже холма Уоттс-хилла.

Полковник был в ужасном состоянии. Его угнетало чувство ответственности, к тому же он был огорчен стычкой с Джорджем Лакландером, с которым дружил всю жизнь, хотя и считал его старым надутым ослом. Более же всего он был огорчен намеком на то, что Роза влюблена в Марка, и подозрением, от которого не мог избавиться, что Джордж Лакландер получил эти сведения от Китти.

По пути с холма он поглядывал на стоявшие в долине сады Джейкобс-коттеджа, «Нагорья» и Хаммер-фарм. Он увидел мистера Финна, бродившего по своему участку с кошкой на плече. «Чертов старый колдун», – подумал полковник, который находился в ссоре с мистером Финном из-за форелевого ручья. А вон бедняга Сайс пускает стрелу за стрелой в свою обитую войлоком мишень. А вон в Хаммере и сама Китти. Как обычно, вертя бедрами, она вышла из дому в обтягивающих вельветовых брюках и ярко-красной блузке. В руке она держала длинный мундштук. Полковнику показалось, что она вглядывается в Нанспардон. Он почувствовал приступ тошноты. «Как я мог! – подумал он про себя. – Как я мог!» Роза, как всегда по вечерам, была в саду и срезала с кустов увядшие цветы. Полковник вздохнул и поднял глаза к вершине холма: там двигалась по направлению к дому сестра Кеттл, толкая велосипед по Уоттс-лейн. Ее шляпа и форменное платье то появлялись, то исчезали за живой изгородью. «Она то появляется, то исчезает в Суивнингсе – подумал полковник, – словно последняя цифра периодической дроби».

Он спустился к подножию холма и подошел к Нижнему мосту. Этот мост отделял его участок для рыбной ловли от участка мистера Данберри-Финна. Полковник ловил рыбу по одну сторону, а мистер Финн – по другую. Они разругались, не поделив между собой пространство под мостом. Со стороны мистера Финна полковник перешел на свою собственную, оперся на парапет и начал всматриваться в текучий зеленый мир под водой. Сперва он смотрел рассеянно, но через минуту начал приглядываться пристальнее. У левого берега Чайна, рядом со сломанным сараем, близ которого был пришвартован старый ялик, была заводь В ее глубинах среди других теней мелькала и кружилась тень Старушенции. «Может быть, – подумал полковник, – стоит пойти половить до ужина, чтобы слегка прийти в себя. Может, Старушенция окажется на моей стороне». И он оторвал взгляд от форели и посмотрел в сторону Джейкобс-коттеджа, где и увидел застывшего с кошкой на плече мистера Финна, который смотрел на него в бинокль.

– Ах, черт! – пробормотал Картаретт.

Он перешел через мост и, выйдя из поля зрения мистера Финна, двинулся домой.

Тропинка пересекала небольшой лужок и шла по склону Уоттс-хилл. Принадлежавший полковнику подлесок и рощица на участке капитана Сайса закрывали от полковника верхнюю половину всех трех владений. Кто-то спускался вниз по тропинке тяжеловесной рысцой. Полковник услышал шумное дыхание и узнал по походке мистера Финна, прежде чем последний появился перед ним в старом пиджаке и твидовой шляпе, которую ее хозяин не только истыкал блеснами, но и украсил заткнутыми за ленту очками. При нем была целая коллекция разнообразных приспособлений для рыбной ловли. Вид у мистера Финна был такой, словно собирался он на скорую руку. Миссис Томазина Твитчетт составляла ему компанию, однако в присущей кошачьему роду манере вела себя так, будто встретилась со своим хозяином совершенно случайна Тропинка была узкой. Кто-то должен был уступить дорогу, и полковник, которому опротивели ссоры с соседями, сошел на обочину. Мистер Финн с каменным лицом прошел было мимо, но кошка внезапно опередила его.

– Привет, милочка, – сказал полковник.

Он наклонился и пощелкал пальцами. Кошка одарила его задумчивым взглядом и пошла дальше, подергивая кончиком хвоста.

Полковник выпрямился и лицом к лицу столкнулся с мистером Финном.

– Добрый вечер, – сказал полковник.

– Приветствую вас, – ответил мистер Финн, коснулся рукой шляпы, надулся и двинулся дальше. – Томазина, – обратился он к кошке, – держись более грациозно.

Как раз в этот момент Томазина, повинуясь своему капризу, вернулась к полковнику и легла у его ног.

– Славная киска, – сказал полковник и добавил: – Желаю вам удачной рыбалки. Старушенция сейчас у моста, но с моей стороны.

– Вот как?

– Вы и сами могли в этом убедиться, – продолжал, не сдержавшись, полковник, – когда смотрели на меня в бинокль.

Если мистер Финн и помышлял когда-то о примирении, теперь он эту мысль отбросил. Воинственно взмахнув вершей, он произнес:

– Насколько мне известно, на ваш пейзаж никакие запреты не распространяются. Любоваться на него можно сколько угодно. Если не ошибаюсь, горизонт вы не покупали.

– Вот именно, – ответил полковник. – Можете смотреть на реку, на меня или на что угодно пока не почернеете. Но если бы вы понимали… если бы… – Он почесал затылок, что у полковника всегда выражало глубокую степень переживаний. – Дорогой мой Финн… – снова заговорил он, – если бы вы только знали… но, Господи, разве это важно! Будьте здоровы!

Он обошел мистера Финна и быстро пошел дальше. «И ради этого нелепого, невыносимого, вконец сбрендившего клоуна, – размышлял он с отвращением, – я взвалил на себя ответственность, из-за которой, быть может, мне придется терзаться до конца моих дней».

Он замедлил шаг и по дорожке вошел в рощицу. То ли влекомая материнским долгом, то ли по неизвестным причинам проникшись симпатией к полковнику, Томазина Твитчетт сопровождала его, время от времени подмяукивая и поглядывая по сторонам в поисках зазевавшейся птички. Перед ними открылась лужайка, а на ней – капитан Сайс с луком в руке и с колчаном на поясе искавший, пошатываясь; что-то в кустах.

– Здравствуйте, Картаретт, – сказал капитан. – Не могу найти эту чертову стрелу. Надо же! Промахнулся, и вот ищи ее теперь.

– Не слишком ли далеко от мишени она улетела? – кисло заметил полковник.

«Что ни говори, но этой дорогой ходят люди», – размышлял он, помогая искать стрелу. Томазина Твитчетт, заинтересовавшись шорохом листьев, тоже приняла участие в поисках.

– Конечно, – признал капитан Сайс, – попал, что называется, в молока Но, стреляя, я заметил старину Финна – вот и промазал. Ведь вы слышали, какая история произошла у меня с его кошкой. Хуже не придумаешь! Чистая случайность, конечно, но старый осел мне не верит. Хотя, черт возьми, говорил я ему, что люблю кошек.

Капитан сунул руку в кучу опавших листьев. Томазина Твитчетт с готовностью прыгнула на его руку и вонзила в нее когти.

– Ах ты, дрянь! – воскликнул капитан Сайс, выдернул руку и хотел уже наподдать кошке, но она вывернулась и, наскучив их обществом, отправилась домой к котятам.

Полковник попрощался и, пройдя через рощицу, вышел на открытое пространство рядом с собственной лужайкой.

Его жена в ярко-красной блузке и с огромными серьгами в ушах полулежала в гамаке, покачивая ногой, туго обтянутой черным вельветом. На столике стоял наготове поднос с коктейлями.

– Как ты долго! – лениво протянула она. – Ужин будет через полчаса. Что ты делал в Нанспардоне?

– Мне нужно было поговорить с Джорджем..

– О чем?

– Есть одно дело, которое поручил мне его отец.

– А подробнее нельзя?

– Это сугубо семейное дело.

– Как там Джордж?

Полковник вспомнил багровую физиономию Джорджа и ответил:

– Все еще не пришел в себя.

– Надо пригласить его к ужину. Кстати, завтра он будет учить меня играть в гольф. Он обещал подарить мне клюшку. Правда, мило?

– Когда ты с ним договорилась?

– Да только что. Минут двадцать назад, – ответила она и поглядела на него.

– Китти, я против этого.

– Уж не думаешь ли ты, что я обманываю тебя с Джорджем?

– Ну, – сказал полковник, помолчав, – а разве это не так?

– Нет, не так.

– И все же я считаю, что тебе лучше не играть с ним завтра в гольф.

– Это почему же!

– Китти, что ты сказала Джорджу насчет Марка и Розы?

– Ничего такога чего бы ты сам не знал, дорогой. Роза, конечно же, но уши влипла в Марка.

– Не верю.

– Морис, глупенький, уж не думаешь ли ты, что твоя дочка до конца своих дней останется при любимом папочке?

– Я сам против этого. Ни за что на свете!

– Ну вот!

– Но я… я не подозревал… Я и сейчас не верю…

– Марк явился сюда пять минут назад, весь взбаламученный, и они тут же закрылись в гостиной. Пойди посмотри. Так и быть, можешь не переодеваться к ужину.

– Спасибо, дорогая, – жалким голосом произнес полковник и вошел в дом.

Не будь он так огорчен и расстроен, он, без сомнения, подал бы какой-нибудь знак у дверей гостиной. Вместо этого он прошагал по толстому ковру через холл, вошел в гостиную и обнаружил свою дочь в объятиях Марка Лакландера, из которых она если и пыталась высвободиться, то безуспешно.