Текст книги "Форель и Фемида"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Ну что ж, – кивнул Аллейн, – вы держите свое слово. Но может быть, вы подтвердите, что седьмая глава представляет собой нечто вроде авторской исповеди? Не признает ли в ней сэр Гарольд Лакландер, что сам виновен в утечке информации во время трагических событий в Зломце?

– О Боже, – задохнулся мистер Финн, – откуда такой практицизм?

– Не в практицизме дело, – добродушно ответил Аллейн. – Я ведь говорил вам нынче утром, что имею некоторое представление о том, что происходило в Зломце. Вы только что заявили, что в седьмой главе содержится ваше алиби. Если так, если седьмая глава восстанавливает ваше доброе имя, вы, естественно, будете приветствовать ее публикацию.

Мистер Финн промолчал.

– Думаю, не стоит от вас скрывать, – продолжал Аллейн, – что детали того, что происходило с седьмой главой, я все равно узнаю у издателей.

– Они не в курсе дела.

– Напротив, они были проинформированы самим автором – без ведома полковника Картаретта.

– Да? – вздрогнул мистер Финн. – Если издатели – профессионалы, то наотрез откажутся раскрыть вам содержание мемуаров.

– Как и вы?

– Как и я. Я отказываюсь сообщать вам что-либо по этому вопросу, какое бы давление на меня ни оказывали, инспектор Аллейн.

Мистер Финн отвернулся, но тут его калитка скрипнула, и Аллейн спокойно поздоровался:

– Еще раз доброе утро, леди Лакландер.

Мистер Финн обернулся и пробормотал что-то невнятное.

В глаза леди Лакландер било солнце. Прищурившись, она остановилась. Лицо ее ничего не выражало – только руки слегка подрагивали.

– Родерик, – сказала леди Лакландер, – я пришла, чтобы во всем признаться.

Глава десятая
ВОЗВРАЩЕНИЕ В СУИВНИНГС

1

Леди Лакландер медленно подошла к ним.

– Если это сооружение меня выдержит, Октавиус, – сказала она, – я сяду.

Полицейские посторонились. Внезапно мистер Финн залепетал:

– Нет, нет! Ни слова больше! Я вам запрещаю!

Леди Лакландер опустилась в плетеное кресло.

– Умоляю вас, – истерически взывал мистер Финн, – не открывайте рта, леди Лакландер!

– Вздор, Окки, – слегка задыхаясь, возразила она. – Если хотите, сами молчите, дурачок.

Она бросила взгляд на Финна и рассмеялась.

– Господи, да вы что, думаете, это моих рук дело?

– Нет, нет! Что вы!

С усилием повернувшись, леди Лакландер обратилась к Аллейну:

– Я пришла сюда, Родерик, выполнить волю моего мужа. Я должна донести до вас его признание.

– Наконец-то, – сказал Аллейн. – Седьмая глава!

– Совершенно верно. Не знаю, что вы уже знаете – или думаете, что знаете, – и что вам тут наболтали.

– Я ничего ему не сказал! – выкрикнул мистер Финн.

– Гм, очень любезно с вашей стороны, Октавиус, – произнесла леди Лакландер.

Мистер Финн в возмущении всплеснул руками, но промолчал.

– Есть и другие источники информации, – продолжала леди Лакландер. – Насколько я понимаю, жена полковника была в курсе дела.

«Джордж рассказал Китти Картаретт о седьмой главе, и леди Лакландер об этом узнала, – подумал Аллейн, на которого посмотрела старая дама. – Она думает, что Китти все пересказала мне». Однако он промолчал.

– Так что считайте, – добавила леди Лакландер, – что я просто уступаю необходимости.

Аллейн кивнул.

– Однако дело обстоит все-таки не совсем так. Прежде всего мы, вся наша семья, в долгу перед вами, Октавиус.

– Остановитесь – воскликнул мистер Финн. – Остановитесь на этом, не произносите вслух…

– Мистер Финн, – вмешался Аллейн, одним махом нарушив по крайней мере три правила поведения полицейского, – если вы не прекратите болтовню, я приму неотложные меры, чтобы заставить вас умолкнуть. Угомонитесь, мистер Финн!

– Да, Окки, – сказала леди Лакландер, – я совершенно согласна с инспектором. Либо заткнитесь, либо убирайтесь отсюда, любезный.

Она подняла свою маленькую, пухлую ручку и держала ее на весу, словно одного из котят мистера Финна.

– Уж поверьте мне, – добавила она, – я все тщательно обдумала. Не волнуйтесь!

И пока мистер Финн, в замешательстве теребя пальцем губу, пялился на Аллейна, леди Лакландер, сделав решительный жест маленькой своей ручкой, промолвила:

– Родерик, мой муж был предателем.

2

Странная компания расположилась в неудобных плетеных креслах: Фокс потихоньку вел записи, мистер Финн сидел, зажав голову руками, а леди Лакландер, обратившись всем своим мощным фасадом к Аллейну, говорила и говорила.

– Об этом, – продолжала она, – и написано в седьмой главе.

Голос ее на мгновение прервался. Потом она произнесла:

– Говорить мне нелегко. Уж не хочу показаться вам дурой. Погодите минутку, ладно?

– Конечно, – кивнул Аллейн, и все ждали, пока леди Лакландер, губы которой дрожали, а пухлые ручки никак не могли найти себе места, придет в чувство.

– Ну вот, уже лучше, – сказала она наконец. – Теперь я справлюсь. – И продолжала: – Во времена, когда произошла история в Зломце, мой муж имел тайную связь с немецкими фашистами. С самой их верхушкой – с людьми из окружения Гитлера. Немцы считали его своей козырной картой: как-никак английский дипломат, имя которого, – голос ее дрогнул, – пользовалось уважением у него на родине. Он стал предателем и безоговорочно уверовал в нацистские идеалы.

Аллейн увидел, что на глаза леди Лакландер навернулись слезы.

– У вас в разведке об этом так и не узнали, Родерик?

– Нет.

– Но сегодня утром мне почудилось, что вам это известно.

– Я догадывался. Не более того.

– Так что она ничего вам не сказала?

– Кто она?

– Китти, жена Мориса.

– Нет.

– Неизвестно, чего ждать от какой женщины, – пробормотала леди Лакландер.

– От людей вообще неизвестно, чего ждать, – ответил Аллейн.

Густой румянец обезобразил ее лицо.

– Но я не понимаю: почему? – вмешался мистер Финн. – Почему Лакландер на это пошел?

– Дело, наверное, в идее господствующей расы? – предположил Аллейн. – Аристократический англо-германский альянс как единственная альтернатива войне и коммунизму, как единственная надежда на выживание для английской знати? В те времена такие идеи были популярны. Лакландер был не одинок. Ему наверняка наобещали с три короба.

– Вы к нему безжалостны, – прошептала леди Лакландер.

– А где взять жалость? В седьмой главе, как я понимаю, он и сам себя не жалеет.

– Он горько раскаивался. Муки совести не давали ему покоя.

– Да, – сказал мистер Финн, – уж это точно.

– О да! – воскликнула леди Лакландер. – Да, Окки! И больше всего мучился он от того, какой ужасный вред он причинил вашему мальчику.

– Вред? – переспросил Аллейн и остановил мистера Финна, который хотел что-то сказать. – Извините, мистер Финн, мы должны выслушать все до конца.

Леди Лакландер продолжала:

– Не останавливайте меня, Окки! Ведь вы сами все читали. И вы должны были бы кричать об этом на всех перекрестках.

– Сэр Гарольд пишет, что Людовик Финн невиновен? – спросил Аллейн.

– Да, во всем, кроме небрежности.

– Понятно.

Леди Лакландер закрыла лицо руками. И этот жест был настолько необычен для ее поведения, что ошарашил остальных не меньше, чем тот истерический надрыв, с которым она сумела справиться.

– Кажется, теперь я понимаю, – сказал Аллейн. – В истории с железнодорожной концессией в Зломце сэр Гарольд, видимо, лишь делал вид, что следует инструкциям английского правительства, а на самом деле соблюдал германские интересы?

Убедившись, что прав, Аллейн пошел дальше:

– И вот в самый тонкий момент переговоров, когда больше всего на свете он хотел остаться вне подозрения, его личный секретарь в этой центрально-европейской стране пускается во все тяжкие и выдаёт немецкому агенту содержание важнейшей телеграммы, которую он расшифровывал по поручению сэра Гарольда. Правительство уведомляет сэра Гарольда об утечке информации. Ему ничего не остается, как устроить в посольстве показной скандал. Он вынужден послать за младшим Финном. Сэр Гарольд бросает ему такие обвинения и угрожает такими чудовищными разоблачениями, такими бедами и крахом, что юноша, выйдя из кабинета, ставит точку на всей истории. Так?

Аллейн посмотрел на леди Лакландер, потом – на мистера Финна.

– Так, – кивнула леди Лакландер и громко заговорила, словно твердя какой-то ненавистный урок: – Мой муж пишет, что довел Викки Финна до самоубийства – почти что убил его собственными руками. Так приказали ему поступить его хозяева-нацисты. Тогда-то сэр Гарольд и начал понимать, что натворил и до какого ужасного падения могут его довести немецкие сообщники. В ту пору я чувствовала, как ему плохо, но объясняла это потрясением от смерти Викки и, как я, конечно, считала, предательством молодого человека. Но предателями оказались мы, Окки, а ваш Викки был просто глупеньким и трагическим беззаботным мальчиком.

Она глянула на мистера Финна и нахмурилась.

– Вчера, – сказала она, – после того как вы поругались с Морисом из-за форели, он пришел ко мне и сообщил, что оставил у вас дома экземпляр выправленной седьмой главы. Почему вы не предъявили ее инспектору, Окки? Зачем пытались остановить меня? Не потому ли, что…

– Да нет, конечно, – хладнокровно ответил мистер Финн, – вовсе не из щепетильности, уверяю вас. Я вел себя так, уж поверьте, исполняя желание моего сына. Перед тем как совершить самоубийство, Викки написал нам с женой. Он умолял нас поверить в его невиновность. А еще он заклинал нас, как бы все со временем ни повернулось, никогда не причинять вреда сэру Гарольду Лакландеру. Вам, наверное, было невдомек, дорогая леди Лакландер, что мой несмышленыш боготворил вашего мужа. Вот мы с женой и решили выполнить его волю.

Постаревший и неприкаянный, мистер Финн встал.

– Мне дела нет, – сказал он, – до ваших угрызений совести, до ваших побуждений и переживаний. Мне больше не нужно, чтобы Лакландеры искупали смерть моего любимого сына. Я больше не верю в способность людей к покаянию. А теперь я хотел бы проститься с вами. Если же вас интересует, как я поступил с седьмой главой, знайте, дорогой мой инспектор, что я сжег ее полчаса тому назад.

И, приподняв свой нелепый колпак, он поклонился леди Лакландер и ушел в дом, а за ним побежали кошки.

Леди Лакландер встала. Она пошла было к калитке, но о чем-то вспомнила и остановилась.

– Я еду в Нанспардон, – сказала она.

Аллейн открыл ей калитку. Не взглянув на него, леди Лакландер села в автомобиль и скрылась.

– Грустная история, – сказал Фокс. – Думаю, что младший Финн догадался, в чем дело, когда в последний раз говорил с сэром Гарольдом. Ужасно неприятно.

– Да уж!…

– А мистер Финн прав: седьмая глава снимает с него подозрение в убийстве полковника Картаретта.

– Э, нет! – покачал головой Аллейн.

– Нет?

– Не совсем. Полковник оставил седьмую главу в Джейкобс-коттедже. Финн, по собственному его признанию, не возвращался в дом после ссоры с полковником. Он отправился к ивняку, обнаружил там тело и потерял свои очки. В первый раз седьмую главу он прочел сегодня утром – надо думать, с помощью увеличительного стекла.

3

– Это, конечно, была копия, – сказал Фокс, когда они свернули к дому капитана Сайса. – Полковник ни за что не отдал бы Финну оригинал.

– Разумеется. Я так думаю, что оригинал он запер в левом ящике своего стола.

– Ну конечно! – обрадовался Фокс. – Это весьма вероятно.

– Но в таком случае оригинал украден кем-то из его родственников, одним из Лакландеров или любым другим заинтересованным лицом, и от этого экземпляра, может быть, тоже остался только пепел. С другой стороны, левый нижний ящик мог быть пустым с самого начала, а подлинник положен Картареттом в сейф. Эта в общем, несущественно, Фокс. Автор мемуаров, очевидно, достаточно подробно информировал издателя о содержании седьмой главы. А уж издателя всегда можно вызвать для дачи показаний. Сам текст как вещественное доказательство нам не так уж нужен. Надеюсь, он нам и не понадобится.

– А как вы думаете, с какой стати старая леди все нам выложила?

– Да мало ли почему, – сурово ответил Аллейн. – Для этого найдется десяток мотивов на выбор, Фокс.

– Она, конечно, на редкость проницательная особа, – заметил Фока – Может быть, догадалась, что мы все равно докопаемся.

Аллейн пробормотал:

– Тут много чего намешано. А теперь нам предстоит на редкость противная беседа. Ожидайте бури, дружище Фокс! Фу-ты, ну-ты! Смотри-ка, кто нас встречает!

Их встречала сестра Кеттл. Она вышла на порог в сопровождении капитана Сайса, державшего в руке салфетку. Сестра Кеттл направилась к своему автомобилю, а когда капитан Сайс привлек ее внимание к приближающейся полицейской машине, заторопилась. Капитан Сайс заковылял за ней, открыл дверцу и, явно волнуясь, ждал, пока она сядет за руль. Не глядя на него, сестра Кеттл влезла в машину и включила зажигание.

– Она предупредила Сайса, – злобно произнес Аллейн, – что мы заинтересовались его люмбаго.

– И при этом, – мрачно добавил Фокс, – руководили ею нежные чувства.

– Без всякого сомнения.

Аллейн в знак приветствия приподнял шляпу, а сестра Кеттл, с чрезмерной поспешностью включив третью скорость, рванула мимо них, как потревоженная лань. Лицо ее было покрыто густым румянцем.

Сайс поджидал их у дверей.

Фокс затормозил и вылез из машины вместе с Аллейном. Аллейн, закинув за плечо сумку для гольфа, подошел к Сайсу.

– Можно войти в дом и поговорить с вами? – спросил инспектор.

Ничего не ответив, Сайс провел их в гостиную, где на столике рядом со стаканом с разбавленным виски стояла тарелка с недоеденным и не слишком аппетитным варевом.

В гостиной по-прежнему стояло временное ложе капитана. В ногах лежал аккуратно сложенный халат.

– Садитесь, – процедил Сайс, но поскольку он сам садиться не собирался, Аллейн и Фокс тоже не сели. – Что случилось? – спросил Сайс.

– Я приехал, чтобы задать вам ряд вопросов, – ответил Аллейн, – и все они покажутся вам непозволительными. Мои вопросы касаются того времени, когда вы в последний раз были в Сингапуре. Если помните, мы говорили об этом сегодня утром – вы еще сказали, что познакомили миссис Картаретт с ее будущим мужем.

Сайс промолчал. Он сунул руки в карманы и поглядел в окно.

– Боюсь, – продолжал Аллейн, – что мне придется вернуться к этой теме. Одним словом, вот мой вопрос: находились ли вы в близких отношениях с мисс де Вер, как тогда звали миссис Картаретт?

– Какая наглость!

– Да, наглость. Но ведь и убийство не меньшая наглость.

– Что вы, черт возьми, имеете в виду?

– Ах! – воскликнул Аллейн и, несмотря на свою сдержанность, взмахнул рукой. – Что за мелочность! Вы ведь отлично знаете, что я имею в виду! Зачем нам попусту топтаться на месте? Слушайте, у меня имеется абсолютно достоверная информация, что до вступления в брак миссис Картаретт жила с вами в Сингапуре. Вы мне сами сказали, что познакомили ее с Картареттом. И вот вы вернулись сюда – а они, оказывается, женаты, уж этого вы никак не могли предполагать, вы сами об этом говорили. Ладно. Вчера вечером Картаретта убили на берегу, и в голове у него пробита дыра – возможно, что стрелой. Вы сказали нам, что вас скрутило люмбаго, но другие слышали, как вы стреляли из своего лука как раз тогда, когда должны были лежать в постели. А теперь, если желаете, посылайте за своим адвокатом и молчите до его прихода, но, ради всего святого, не притворяйтесь, будто не знаете, что я имею в виду!

– Господи Боже! – воскликнул Сайс и с той же интонацией, с какой говорил о кошках, произнес: – Я любил Картаретта.

– Допустим. А жену его вы любили?

– Любовь! – побагровел Сайс. – Такими словами не бросаются…

– Ладно, давайте скажем иначе. Она вас любила?

– Слушайте, к чему вы ведете! Вы хотите сказать, что я ее подбивал… или она меня… или еще какую-нибудь чушь в этом роде? – разозлился капитан Сайс. – Тоже мне Томпсон и Байуотерс!

– Интересно, а почему вы о них вспомнили? Не потому ли, что Томпсон тоже был моряком, а Байуотерс, бедняжка, неверной женой?

– Еще одна такая шуточка, и будьте уверены – я пошлю за адвокатом!

– Тяжело с вами, – с горечью заметил Аллейн. – Вы не откажетесь дать мне одежду, которую надевали вчера вечером?

– Это еще зачем?

– Затем, чтобы проверить, нет ли на вашей одежде крови Картаретта.

– Что за вздор!

– Итак, где одежда?

– Она на мне, черт добери!

– Не могли бы вы переодеться?

Капитан Сайс перевел свои ярко-голубые, с красными прожилками глаза на горизонт и сказал:

– Ладно.

– Благодарю вас. Как я понимаю, на протяжении болезни вы спали в этой комнате. Может быть, вы могли бы пока надеть халат и комнатные туфли?

Сайс так и поступил. От него попахивало виски, руки его дрожали, но переоделся он быстро и ловко, как умеют моряки. Он сложил разбросанную одежду, связал ее бечевкой, которую завязал крепким узлом, и вручил тючок Фоксу, а тот выдал Сайсу расписку.

Резким движением Сайс затянул пояс на халате.

– Люмбаго не беспокоит? – спросил Аллейн.

Сайс промолчал.

– Почему бы вам все не рассказать? – проговорил Аллейн. – Вы же сами понимаете, что я не могу это так оставить. Какого черта вы прикидываетесь, что вчера вечером у вас был приступ? Тут замешана дама?

Было бы неточно сказать, что в этот момент капитан Сайс покраснел, поскольку лицо его было багровым на протяжении всей беседы. Но в этот миг оно потемнело до крайности.

– Итак? – продолжал настаивать отчаявшийся Аллейн.

Фокс бросил тючок с одеждой на стол.

– Я все понимаю, – бессвязно проговорил Сайс и помахал рукой в сторону Хаммер-фарм. – Ей было так одиноко. Бедняжка Кит! Наверное, ей нужна была поддержка. Естественно. Видели эту пьесу… как ее? Ее снова поставили два года назад. Не люблю мелодрам, но эта была на удивление правдива. В финале героиня выбрасывается из окна, бедняжка. Сводит счеты с жизнью…

– Вы имеете в виду «Вторую миссис Танкверей»?

– Да-да. И лучше бы с Китти Картаретт обращались иначе – не то она поступит так же. Она одинока! Уж я-то знаю, что это значит…

Сайс перевел взгляд на стоящий в углу буфет.

– Что бы такое предпринять? – сказал он, потом посмотрел на стакан на столике и пробормотал: – Пить вы все равно не станете…

– Ни в коем случае.

– Ладно, – кивнул Сайс, буркнув себе под нос: – Подходящий повод, – и выпил стакан до дна. – Кстати, – сообщил он, – я собираюсь бросить пить.

– «Она меня за муки полюбила», – процитировал Аллейн.

– Все это верно, но какой негодяй в конце концов одержал верх! – неожиданно ответил Сайс. – Подонок и лжец.

– Вы правы. Но нас интересует не Яло и виски, а вы и ваше люмбаго… Почему…

– Не надо, я уже слышал ваш вопрос. Дайте мне подумать.

Сайс подошел к буфету и достал оттуда начатую бутылку виски.

– Мне надо подумать, – повторил он. – Поймите, это чертовски деликатное дело!

Сайс налил себе щедрую порцию виски.

– Может, вам лучше обойтись без подогрева?

– Вы так считаете?

Фокс, мастерски умевший огорошивать собеседника, заметил:

– Это она так считает.

– Кто? – в испуге возопил капитан Сайс и выпил половину своей порции.

– Сестра Кеттл.

– Как она считает?

– Что лучше вам обойтись без выпивки, сэр.

– Она хочет, чтобы я бросил, – пробормотал Сайс, – а может, и не хочет. Но ей я ничего не скажу, – произнес капитан Сайс таким басом, которого Аллейн никак от него не ожидал, – ничего! Ни под каким видом!

– Боюсь, вы здорово выпили.

– Начал рановато, но это в последний раз. В будущем буду выпивать первую, когда солнце уйдет за дом. Я ведь дал обещание.

– Кому, мисс Кеттл?

– А кому же еще? – величественно ответил Сайс. – И почему бы нет?

– Великолепная идея. Кстати, – спросил Аллейн, – не ради ли мисс Кеттл вы притворились вчера вечером, что у вас люмбаго?

– Ради кого же еще? – произнес Сайс, снова вступая в наезженную колею. – И почему бы нет?

Фокс что-то пробормотал, а Сайс вздохнул.

– Она обо всем догадалась, – и удрученно добавил: – Мы рассорились.

– Из-за люмбаго? – предположил Аллейн.

– Да нет, из-за этого. – Сайс указал на стакан. – Вот я и дал ей обещание. С завтрашнего дня. Только когда солнце уйдет за дом.

– Желаю вам успеха.

Стремительным движением Аллейн вытащил из сумки для гольфа стрелу и поднес ее к носу Сайса.

– Что вы об этом скажете? – спросил он.

– Это моя стрела. Вы у меня ее забрали.

– Нет, это другая стрела. Ее нашли на лугу, у подножия Уоттс-хилл. Посмотрите повнимательнее – и увидите разницу.

Аллейн оголил наконечник стрелы.

– Глядите, – сказал он.

Сайс уставился на острие.

– Кровь, – произнес он.

– Похоже на то. Что за кровь? Чья кровь?

Сайс рассеянно провел рукой по редеющим волосам.

– Кошачья, – ответил он.

4

– Это была та самая стрела, – утверждал капитан Сайс, – которой он около месяца назад ненамеренно убил матушку Томазины Твитчетт. Он сам обнаружил убитую кошку, огорчился, извлек стрелу и выбросил ее в ближайшие кусты. Труп он отнес мистеру Финну, который отказался принять его извинения и слушать объяснения, после чего, сказал капитан Сайс, они вдрызг разругались.

Аллейн спросил Сайса, не считает ли тот, что стрелять из лука куда попало рядом с соседскими угодьями – дело опасное. Ответ был запутанным. Сайс густо покраснел. Опираясь скорее на интуицию, чем на факты, Аллейн выведал у Сайса, что тот усматривает прямую связь между своими возлияниями и точностью стрельбы. Сделав это признание, Сайс окаменел, и из него уже ничего больше нельзя было выудить.

– Похоже, – заметил Аллейн, когда они отъехали от дома, – что когда он напивается, то воображает себя купидоном и мечет стрелы куда попало, с присущим всем амурам безразличием к тому, куда он целит. Это, конечно, ужасно, но думаю, его соседи давно привыкли и ведут себя осторожно.

– Боюсь, – вздохнул Фокс, – что мисс Кеттл взяла на себя слишком много. А жаль!

– Дружище Фокс, иные женщины готовы страдать бесконечно.

– Конечно, в некотором смысле, – горестно продолжал Фокс, – она предназначена для этого – такая уж у нее профессия. Это факт.

– А по-моему, она из тех женщин, которые жить не могут, если кого-то не опекают.

– Похоже, что так. А я, если не считать периодического разлития желчи, всегда в отличной форме. Чем теперь займемся, мистер Аллейн? – спросил Фокс, решительно прекратив разговор на более интимную тему.

– Пока никаких окончательных шагов мы предпринять не можем – нам нужна информация от Кертиса. Но все равно, дружище Фокс, мы побеседуем с Джорджем Лакландером, после чего, надеюсь, душа Людовика Финна успокоится. Сейчас полвторого. Дадим всем спокойно пообедать, а сами с той же целью заглянем в «Мальчишку и Осла».

Они жевали холодное мясо с картофелем и свеклой с той сосредоточенностью, с какой едят люди, обедающие не по часам, а когда придется. Во время обеда позвонил доктор Кертис, чтобы ознакомить их с ходом вскрытия. Сейчас он упорно работает над ранением, нанесенным тупым орудием в тот момент, когда полковник склонился над рыбой. Последующие ранения явились результатом ударов острым инструментом, уже когда полковник повалился на бок и потерял сознание или уже умер. Второе ранение смазало следы первого удара. Относительно тупого орудия доктор Кертис ничего не мог сказать, зато острое он уверенно определил как сиденье-трость. Сэр Уильям Роскилл обнаружил следы свежей крови под опорным диском трости. Теперь он был занят установлением группы крови.

– Понятно, – сказал Аллейн. – И при этом сиденьем-тростью воспользовались как…

– Дорогой мой, надо думать, им воспользовались по назначению.

– То есть воткнули в висок и сели на сиденье? Чудовищно!

– Настоящее зверство, – меланхолично произнес доктор Кертис.

– Чудовищно! Вилли нашел чешуйки?

– На это нужно время. Он сейчас этим занимается. А у вас как дела?

– Едем в Нанспардон. Позвоните мне, если что-то наклюнется, Кертис, ладно? Или пускай Вилли позвонит.

– Хорошо.

Повесив трубку, Аллейн увидел, что его ожидает сержант Бейли – вид у сержанта был официально-холодный: это означало, что он имеет сообщить нечто важное. Сержант явился сюда после тщательного обыска в кабинете полковника Картаретта. На левом нижнем ящике стола был найден отпечаток пальца, бесспорно принадлежащий сэру Джорджу Лакландеру.

– Я сравнил этот отпечаток со следами на его стакане, – сообщил Бейли, разглядывая носки своих ботинок. – Ящик, видимо, протерли, но забыли пройтись тряпкой по дну. Это его пальчики.

– Очень важная новость! – сказал Аллейн.

Лицо Фокса оставалось непроницаемым – такое выражение всегда появлялось у него на заключительном этапе расследования. Внимательно слушая свидетелей, подозреваемых, сослуживцев и своего шефа, он имел обыкновение устремлять взор на отдаленный и не имеющий решительно никакого значения предмет. Эта манера действовала так же, как внезапный переход с одной темы на другую. Казалось, мистер Фокс пребывает в приятном забвении. Однако его коллегам было ясно, что Фокс что-то замышляет.

– Оторвите свой взор от горизонта, дружище Фокс, – сказал Аллейн, – и переключитесь на то, что нам сейчас предстоит. Мы едем в Нанспардон.

Туда их отвез на полицейской машине водитель из Скотленд-Ярда, который закончил работу на месте преступления.

Пока они ехали вдоль длинной стены, проходившей по границе Нанспардона, Фокс начал размышлять вслух.

– Думаете, они все предадут гласности? У них ведь нет иного выхода. По нынешним временам, иначе им не выкрутиться.

– Уверяю вас, они выкрутятся, если только пожелают. Последние два поколения Лакландеров выигрывали первые призы на международных скачках. Я об этом помню, потому что, когда я еще был на дипломатической службе, Джордж Лакландер сорвал куш на калькуттском тотализаторе. К тому же им фантастически везло с разведением скаковых лошадей, и потом, у них лучшая в Англии частная коллекция брильянтов – они могут вывернуться с ее помощью, когда почуют, что пахнет жареным. Право же, Лакландеры – одна из немногих знатных семей, которые разбогатели просто по чистому везению.

– Так ли это? – осторожно засомневался Фокс. – Сестра Кеттл говорила мне, что они чуть не тысячу лет занимают высокое положение в округе, и ни единого скандала! Правда, она, может быть, пристрастна.

– Вот как! Тысяча лет, – сухо произнес Аллейн, – это немало даже для безупречных Лакландеров.

– Однако, по словам мисс Кеттл, ни в прошлом, ни в настоящем нет и намека на что-нибудь подозрительное.

– Хотел бы я знать, когда вы успели так обстоятельно побеседовать с сестрой Кеттл?

– Вчера вечером, мистер Аллейн. Когда вы были в кабинете. И мисс Кеттл, которая как раз говорила мне, что полковник был человек старого воспитания, настоящий джентльмен и все такое прочее, сказала, что болтала об этом с леди Лакландер еще вчера днем!

Фокс замолчал, поскреб подбородок и задумался.

– О чем об этом?

– Ну, э… о дворянском долге и тому подобное. Вчера вечером нам это было ни к чему, потому что тогда еще не просматривалось никаких указаний на это семейство.

– Продолжайте.

– Мисс Кеттл, между прочим, сказала, что леди Лакландер рассуждала об… э… как бы это сказать… об аристократическом долге и дала понять, что очень огорчена.

– Чем?

– А вот чем – она не сказала.

– И вы предполагаете, что она могла быть огорчена неизбежной компрометацией безупречных Лакландеров, к которой могла привести седьмая глава?

– Да, тут есть над чем задуматься… – сказал Фокс.

– Это точно, – согласился Аллейн.

Они свернула на длинную аллею, ведущую к Нанспардону.

– Грандиозная дама!

– Вы имеете в виду ее характер, ее социальное положение или то, что мистер Финн называет ее «масштабами»?

– Думаю, она уже перевалила за сто килограммов, – размышлял вслух Фокс. – Могу поспорить, что и сынок ее станет таким же в ее возрасте. Солидный мужчина.

– При всей его солидности иметь с ними дело нелегко.

– Миссис Картаретт об этом вроде бы иного мнения.

– Старина, как вы уже поняли, он единственный мужчина в округе, не считая ее покойного мужа, кто обратил на нее хоть какое-то внимание и при этом не поскупился на выражение своих чувств.

– А может, она в него влюблена?

– Как знать! На свой лад он привлекателен, хоть и разжирел.

– Ну ладно, – сказал Фокс и, словно желая взбодриться, уставился вдаль.

Невозможно было определить, о чем он размышляет: о природе любви, о характере Джорджа Лакландера или о возможных чувствах Китти Картаретт.

– Как знать, – вздохнул Фокс. – Может быть, он только и ждет того момента, когда можно будет сделать ей предложение.

– Не думаю. И надеюсь, она на это не слишком рассчитывает.

– Ну да, вы небось уже все для себя решили, – помолчав, сказал Фокс.

– Да, решил. Я вижу только один ответ, Фокс, который согласуется со всеми фактами, но, пока нам не дадут зеленый свет наши эксперты в Чайнинге, дело не закончено. Вот мы и приехали!

Миновав последний поворот, они подкатили к теперь уже хорошо знакомому фасаду нанспардонского особняка.

Их встретил дворецкий, которому без малейшего усилия удалось продемонстрировать, что Аллейна он считает близким знакомым Лакландеров, а Фокса просто не замечает. Сэр Джордж, сообщил он, еще обедает. Если Аллейн пройдет сюда, он известит сэра Джорджа. Аллейн, а за ним и сохранивший полное хладнокровие Фокс вошли в кабинет Джорджа Лакландера – в этом кабинете они еще не успели побывать. Здесь, заметил Аллейн, все несло на себе отпечаток личности сэра Гарольда: он с любопытством принялся рассматривать заключенную в рамку карикатуру на своего бывшего шефа. Рисунок был сделан четверть века назад, когда Аллейн еще только подавал надежды в министерстве иностранных дел. Глядя на карикатуру, Аллейн вспоминал сэра Гарольда: его профессиональное обаяние, его конформизм, внезапные вспышки остроумия и исключительную чувствительность к критике. На столе стояла большая фотография Джорджа, и странно было узнавать в ней – а Аллейну казалось, что он их узнает, – те же черты, опошленные и преображенные не то глупостью, не то безразличием. Глупостью ли? Действительно ли Джордж такой осел? Ответ, как всегда, зависит от того, что подразумевается под «ослом».

На этом месте размышления Аллейна прервались появлением плотно пообедавшего и самодовольного хозяина кабинета. Джордж был настроен драчливо.

– Я полагаю, Аллейн, – сказал он, – что хотя бы в обеденные часы можно было бы воздержаться от визитов.

– Прошу прощения, – ответил Аллейн, – я думал, что вы уже поели. Наверное, обед затянулся, потому что вы курили в промежутке между блюдами?

Лакландер со злостью швырнул сигарету в камин.

– Я не так уж хотел есть, – ответил он.

– В таком случае я рад что не испортил вам обед.

– К чему вы клоните? Мне не нравится ваш тон, Аллейн. Что вам угодно?

– Мне нужна правда, – произнес Аллейн. – Правда о том, чем вы занимались вчера вечером. Правда о том, что вы делали, когда отправились в Хаммер-фарм. Правда о мемуарах вашего батюшки – эту правду я, кажется, знаю. Произошло убийство. Я полицейский, и мне нужны факты.

– Все это никакого отношения не имеет к смерти Картаретта, – сказал Лакландер и облизнул губы.