Текст книги "Другая единственная"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Наташа Колесникова
Другая единственная
Глава 1
Может ли молодая красивая женщина, влюбленная в симпатичного мужчину, который чуть старше ее, выйти замуж за пожилого бизнесмена только для того, чтобы остаться рядом с любимым? Оказывается, может…
Лена Булыгина откинула ногами одеяло, сбросила шелковую ночнушку и в чем мама родила побежала в тренажерную комнату. Все равно в доме никого из посторонних нет, а муж укатил в офис, сегодня состоится его прощальный банкет. Петра Ивановича Булыгина вчера выбрали депутатом Госдумы вместо ушедшего в правительство депутата, были довыборы, и ее супруг одержал убедительную победу. Ну, значит, должен сдать свои дела в фирме генеральному менеджеру Паше Самарину, ведь по закону депутат не может заниматься коммерческой деятельностью. Ну а кому ж еще передать дела, как не Паше, которому Булыгин, собственно, и был обязан своими успехами в последние четыре года? Талантливый менеджер пришел, увидел… и победил! Прямо как Юлий Цезарь. А потом развил свой успех, да так, что Булыгин решил пойти в депутаты, не интересно стало ему в фирме, где все знали, что на самом деле главный – Самарин. Как скажет, так и будет. Какое-то время Булыгин играл роль хозяина, важничал, но скоро ему надоело это.
Лена включила беговую дорожку, минут пять старательно «бежала» по ней, думая только об одном – видел бы Паша ее такой вот, совсем голой, бегущей на месте по резиновой ленте! Может быть, не был бы таким идиотом, помешанным на делах фирмы? Может быть…
«Ох, Паша, Паша!.. Дурак ты!»
Через десять минут она выключила беговую дорожку, села на велотренажер. Вращая длинными ногами педали, думала о том же. А если б такой увидел ее Паша? Она бы запросто продемонстрировала ему скорость в тридцать километров в час, совершенно голой. Да если б он смотрел, и сорок километров сделала бы на спидометре!
А потом если бы он был рядом… Обнял бы ее, потную, голую, и они бы такое устроили… Господи, как же ей хотелось этого! Вот уже два года, как жена Булыгина, а все не может забыть ту единственную ночь, что была у них, когда она еще работала в фирме замом Паши, его ближайшим помощником.
Широко расставив ноги, Лена подождала, когда педали остановят свое вращение. Но он же не хочет видеть всего этого! Странный какой-то…
Она пошла в ванную, включила джакузи, наполнила ванну горячей водой, с удовольствием погрузилась в нее. А потом они могли бы принять ванну вместе… Не с мужем, разумеется, а с Пашей Самариным. При муже она тоже иногда расхаживала голышом, утром, когда одевалась в спальне, а он лежал и смотрел. Но это было совсем не то, вроде как наложницы в гаремах султанов не стеснялись евнухов, так и она… Да нет, Булыгин не был евнухом, раз в неделю приходил к ней в спальню, кое-что мог, но вот не стеснялась она его, и все тут. Правда, голой при нем не занималась на тренажерах. Да и в ванной его видеть не хотела. Пусть скажет спасибо за то, что согласилась выйти за пожилого начальника! О-ох, долго ли она сможет терпеть это? Деньги? Да она сама зарабатывала немало вместе с Пашей, а он так вообще… Ну и могли бы вместе организовать новую фирму, свою, и жить бы…
Но Паша даже думать об этом не хотел, был верен Булыгину, рьяно работал на него. Именно рьяно, плевать ему было на собственный имидж, даже на то, как он одет, как выглядит: главное – дело, и он добивался своего, даже тогда, когда сам Булыгин сомневался в конечном результате. Но он неизменно оказывался положительным! И парень в поношенных джинсах и дурацком свитере стал любимцем всех сотрудников фирмы. Потому что премии за его удачные сделки получали все. Он специально обговаривал с Булыгиным процент от прибыли, который пойдет на премии сотрудникам.
Да что там любили – на него просто молились. А ведь Булыгин пригласил его не просто так. Что-то там было темное, она до сих пор понять не может, но… Он заранее знал, что Паша будет работать на него.
Она вошла в кабинет хозяина, остановилась у стола. Потом, повинуясь властному жесту, встала рядом с боссом.
– Что у тебя там? – спросил Булыгин.
– Ситуация сложная, Петр Иванович. Чтобы просчитать все сделки, нужен аналитический центр или хотя бы толковый помощник мне. Те, что есть, – слабое утешение.
– Да?
– Они не могут составить элементарный бизнес-план! Мне приходится краснеть на встречах с партнерами.
– Ничего, Леночка…
Булыгин поманил ее пальцем, она подошла ближе, повинуясь жесту хозяина. И тут же его ладонь прижалась к ее ягодицам, обтянутым голубыми джинсами.
– Петр Иванович…
– А ты думала, детка, я тебя за твои знания туг держу? Таких спецов кругом до хрена и больше. Потерпи, детка…
Она терпела минут пять, пока он мял пальцами сокровенные места ее тела, что-то пытался делать, посадив ее на бедра. Она закрыла глаза и даже негромко застонала, стиснув зубы, – не удовольствие было тому причиной, а отвращение. Когда все закончилось, она даже не поняла: что же это было?
Булыгин сдвинул ее со своих бедер, застегнул ширинку и важно сказал:
– Дело о толковом спеце решается, скоро ты его получишь. Работай спокойно, я тебя в обиду не дам. Поняла?
– Как это решается? – спросила она, торопливо натягивая джинсы, поправляя блузку. – Я должна познакомиться с этим человеком, понять, что он может, если вы решили взять именно его.
– Все будет нормально. Прибыль есть, я тобой полностью доволен.
– Но она могла бы быть гораздо больше!
– А это не твоя забота. Уже позднo, поезжай домой, Леночка. Ты красивая девочка и будешь в шоколаде. А нужного мужичка мы присмотрели, скоро познакомишься с ним. Очень толковый мужичок. Все, моя лапочка, пока.
Она вернулась в свой кабинет в расстроенных чувствах. Она его лапочка? Кошмар! Бежать отсюда нужно! А где еще найдешь должность и оклад в полторы тысячи долларов? И это не предел, как не раз намекал Булыгин. Деньги ей очень нужны, но… не такой же ценой?
Она еще два часа просидела за компьютером, а потом, когда офис опустел, надела куртку – сентябрь, уже прохладно – и пошла к выходу.
На охраняемой стоянке возле офиса стояла только ее «тойота». Заработала на машину в другой фирме, но та благополучно скончалась после дефолта, и почти год она была безработной, проедая накопленные сбережения. Месяц назад откликнулась на объявление, пришла в фирму и вскоре получила должность менеджера с окладом в полторы тысячи долларов в месяц. Это казалось сказкой, но … теперь понятно, чем приходится платить за эту сказку… А что остается делать? Детей у нее не было, муж бросил после дефолта, пожилой отец вряд ли мог чем-то помочь ей, сама всего добивалась и добилась… Но идиоты в правительстве в одночасье все отняли. Теперь приходится начинать сначала.
Она завела свою «тойоту», чувствуя огонь внизу живота. Чтоб его черти побрали, старого идиота! Если не может, зачем шебуршится, чего хочет достичь? Удовлетворения? А не понимает, что женщина после этого просто возненавидит его?
Мразь никчемная! Но разве можно это сказать ему? Разве что уходя. И уйдет. Еще месяц, может, два потерпит – и уйдет. Такая работа ей не очень нравится.
Лена сжала зубы, лаская себя в горячей воде, это все же лучше, чем в постели с Булыгиным… Он знал уже тогда, когда фирма дышала на ладан, что придет толковый менеджер, знал, что это будет Паша. И тот, непонятно почему, согласился и до сих пор хранит верность Булыгину. Все же почему? У него же своя прибыльная риелторская фирма была, но он согласился… Странный парень!
Непонятный, и не хотелось сейчас это понимать. Лена громко застонала, увидела перед закрытыми глазами лицо Самарина, его глаза тогда, на его даче в Лобне… Закусила губу, мотнула головой. Потом еще минут десять сидела в ванне, опустошенным взглядом смотря на черный кафель стен и отдаваясь приятным пузырькам, которые булькали особенно интенсивно там, где ей больше всего хотелось.
Но нужно было выходить, все, хватит. Она вытерлась махровым полотенцем и, голая, направилась в свою спальню. Когда мужа не было дома, почему-то особенно нравилось ходить голышом. В спальне надела чистое белье, спортивный костюм и пошла на кухню. Там вскипятила чайник, заварила овсянку с яблоком, приготовила в кофейном комбайне кофе капуччино и села завтракать. Нужно было подумать, чем заняться сегодня до банкета, который назначен на семь вечера.
Холодное зимнее утро смотрело своим серым взглядом в окно кирпичной дачи в Лобне. Павел Самарин потянулся в постели, натянул до подбородка ватное одеяло в батистовом пододеяльнике. Сегодня будет спать до полудня, он так решил. Нужно как следует отдохнуть, набраться сил перед вечерним банкетом. Накануне все были на пределе, ждали результатов довыборов, уже после полуночи поняли, что победили, хозяин фирмы «Центурион» Петр Иванович Булыгин стал депутатом Госдумы.
Его вклад в эту кампанию был значителен, да и стимул был серьезным – если Булыгин уходит в депутаты, генеральным директором фирмы, станет он, потому и старался. Все сделал правильно, солидные финансы, которые Булыгин предоставил в его распоряжение, распределил толково, имиджмейкеров нужных нанял и обеспечил боссу победу.
Ну и значит, сегодня имеет право поспать до полудня. Отдохнуть, а потом подумать о том, что вначале сделает на посту генерального директора фирмы, если Булыгин поступит так, как должен был поступить в случае выигрыша выборного марафона. Правда, конкретной договоренности об этом не было, но его кандидатура была практически единственной, сотрудники этого хотели, и боссу выгодно.
Идей было много и раньше, некоторые тормозились Булыгиным из-за его чрезмерной осторожности, некоторые и высказывать хозяину не решался, знал, что тот наверняка заблокирует чересчур смелые проекты.
Но теперь, когда Булыгин уходит в депутаты, а он станет генеральным директором, ни с кем советоваться не нужно будет. Фирма станет прибыльнее в два раза. Жаль, что Ленка ушла с работы, толковый была помощник, да ее уход вполне понятен – жене босса негоже работать под руководством менеджера.
Однако и к другому решению босса, если таковое случится, нужно быть готовым, у него имелись варианты на все случаи жизни.
Самарин повернул голову, посмотрел на большой рисованный портрет, висящий на стене спальни, прямо напротив кровати. С него улыбалась ему красивая женщина с длинными каштановыми волосами. Тонкий нос с горбинкой, озорные черные глаза смотрели так, что казалось, вот-вот она скажет: «Хватит спать, соня! А ну-ка подъем!»
Да ведь она так и говорила ему…
Эх, Габриэла!
Самарин вытянулся под одеялом, закрыл глаза. Все помнил, как будто вчера это было. Непонятно только зачем? Уж лучше бы забыть и жить нормальной жизнью. Да вот не забывалось.
Тусклый свет закрытого облаками солнца просачивался сквозь стекла окна гостиничного номера. Обычный номер, одноместный, с кондиционером, хотя он теперь не был нужен, даже в Испанию пришла самая настоящая осень.
– Он лежал на деревянной кровати и с тоской смотрел на белый потолок. Вставать не хотелось, потому что неясно было, чем занять день после завтрака. На солнце не погреешься, оно если и выглянет из-за туч, будет только светить, а не греть, в море долго не поплаваешь, вода – пятнадцать градусов, не способствует… Можно конечно, куда-то махнуть на машине, которую он взял напрокат, но куда? Третий раз в Испании, все вроде бы знакомо, но с другой стороны – в первый раз такое. Понятно, что поздней осенью местные пейзажи вряд ли красивее, чем в июле и августе. Так что ехать никуда не хотелось, хотя иногда ездил, но радости это не доставляло.
Вечером еще куда ни шло, можно посидеть в ресторане, где собираются немногочисленные постояльцы отеля. Вчера, похоже, перебрал, долго уговаривал какую-то толстую фрау из Германии, но так и не уговорил. Теперь и не вспомнишь, на каком языке они разговаривали. По-немецки он, кроме «Гитлер капут», ничего не знает. Кажется, это и сказал, когда понял, что фрау не собирается подниматься в его номер и в свой не приглашает. В результате чуть международный скандал не случился…
Но все же здесь лучше, чем в холодной и пасмурной Москве, в пустой квартире, из которой ушла жена… Да оно и хорошо, что ушла, можно не опасаться за ее жизнь. А насчет своей… Вернется, там видно будет. Еще несколько дней у него есть, пять здесь и пара в Москве. А потом… Да провались оно все к чертовой матери!
Он встал с постели, потянулся, надел шорты, бросил на плечо полотенце и пошел к морю.
Оно было серым, мутным, грязные волны с шумом накатывались на песчаный пляж, где, кроме него, не было других отдыхающих. Не сезон… Рановато он встал, позже кто-то придет на пляж, наверное, и толстая немка, надо бы извиниться перед ней. Хоть по-английски, должна понять.
Он снял шорты, зашел в мутную воду по пояс, умылся, прополоскал рот, выплюнул соленую влагу и нырнул в холодные волны. Резким кролем проплыл метров двадцать, столь же энергично отмахал руками в обратном направлении и вышел на берег. Осень, она и в Испании осень, и ничего с этим не поделаешь. Он с удовольствием растерся махровым полотенцем, обвязал его вокруг бедер, шорты бросил на плечо и направился в отель мимо пальм, которые махали своими опахалами совсем некстати. Летом это было бы приятно, но летом в Испании, кажется, ветра нет совсем, по крайней мере он его не чувствовал, а вот теперь да.
Все не так, как надо, прав был гениальный Владимир Высоцкий.
Потом он перешел на бег трусцой. В номере примет горячий душ, почистит зубы, а потом пойдет завтракать в ресторан отеля. Там уже будут и другие отдыхающие, их всего-то человек пятнадцать, включая толстую немку…
Ну а позже следует подумать, что делать дальше. Раз уж он приехал к морю, возможно, последний раз, так следует оторваться на всю катушку. Тут городишко неподалеку имеется, наверное, и проститутки есть. А нет, можно поехать в Барселону, правда, это опасно. Трезвым общаться с проститутками не интересно, а пьяным возвращаться в отель сложно. Нарвешься на тупого местного гаишника, они ж везде одинаковы, потом не расхлебаешь…
Но что-то нужно делать. Взял с собой десять тысяч долларов, спасибо, что теперь можно провезти столько, не боясь, что их отнимут доблестные таможенники. Теперь нужно их потратить так, чтобы можно было вспоминать потом…
Если будет возможность вспоминать…
Осмотреть городишко – да, этим он и займется сегодня днем. Понятно, что там испанцы будут впаривать какое-то фуфло с лейблами всемирно знаменитых фирм, предлагать отведать паэлью со свежевыловленными морепродуктами, чесночную колбасу и прочие местные деликатесы под местное же вино, которое, разумеется, самое лучшее в мире. Вино у них и вправду отличное, но все это он уже проходил и не хочет тратить время на всякие ненужные теперь мелочи.
Проходил… С женой, с Женькой, денег брал не меньше, чем теперь, ради нее готов был на все, для виду торговался с хитрыми продавцами, а потом; «Что ты хочешь, Женя? Они все сделают, я плачу…»
Он тоскливо усмехнулся. Все хорошо, когда дела идут хорошо. А когда нет, почему все становится совсем плохо? Могла бы Женька сказать: «Я с тобой, Паша, помогу в трудную минуту, поддержу, и мы выкарабкаемся!»
Не сказала. Ну и ладно.
Он вошел в номер и замер, увидев аппетитный зад невысокой черноволосой девушки, которая пылесосила палас. Обтянутый черными джинсами зад был таким притягательным, что он не удержался, хлопнул по нему ладонью. И тут же получил хлесткую пощечину. Она так резко повернулась, так стремительно махнула рукой, что даже отстраниться не успел.
– Ты что, придурок, думаешь, можешь все?! – яростно крикнула девушка.
Испанская девушка, уборщица, впервые за два дня убиралась в его номере и… говорила чисто по-русски. Он увидел ее яростные глаза, они были еще красивее зада, обтянутого черными джинсами, хоть и смотрели с откровенной ненавистью. Черные глаза, глубина их прямо-таки затягивала в себя, как таинственная сила «черных дыр».
– Извини… – пробормотал он, садясь на кровать. – Я не знал, что ты русская… Пожалуйста, не обижайся, я могу компенсировать это…
Девушка тоже удивилась, теперь ее черные глаза смотрели на него с явным интересом и казались еще более прекрасными.
– А ты русский? Я думала – англичанин. Они приезжают к нам осенью…
– Я русский, да… А ты? Тоже русская?
– Нет, я испанка, живу здесь.
Он поднялся, достал из кармана пиджака, висевшего в шкафу, сто долларов, положил на тумбочку:
– Это в качестве извинения. Пожалуйста, возьми и не обижайся на меня. Ты очень красивая девушка, я когда увидел… в общем, извини.
– Нет, за это мне здесь не платят, потому что никто не может… – сказала она, выключая пылесос.
– Понимаю. Слушай, как тебя зовут? Я – Павел. А ты? Как тебя зовут? Может, Гюльчатай?
– Какой умник! Я тоже смотрела «Белое солнце пустыни», понял? Габриэла меня зовут.
Он стоял перед ней и растерянно хлопал ресницами. Черт побери, какие глаза были у этой красивой смуглянки! Правда, как и всякий уважающий себя бизнесмен, он обожал блондинок, и жена была натуральной блондинкой, но эта Габриэла!.. И не потому что у него случился крах в семейных отношениях… А собственно, зачем искать проституток в испанском городишке, когда перед ним такая красавица?
– Извини, очень красивое имя – Габриэла. Ты выучила русский язык, чтобы общаться с нашими «новыми»?
– Ты очень плохо думаешь обо мне, Павел, – сказала девушка.
Она внимательно смотрела на него, и, кажется, с интересом. Почему бы и нет? Двадцать семь лет, шатен с карими глазами, не Ван Дамм, но где-то около, если говорить о фигуре. Самарин тяжело вздохнул.
– Наверное. Еще раз извини, Габриэла. Слушай, у меня есть деньги, я хочу их потратить, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Слушай, так приятно, что ты отлично говоришь по-русски…
– Это ничего не значит.
– Ну, это с какой стороны посмотреть. Для меня значит… Слушай, давай встретимся вечером? Посидим в ресторане, я закажу все, что ты хочешь…
– А потом я должна буду сделать все, что ты хочешь? Извини, Павел, посещать ресторан с гостями нам запрещается. Я не хочу потерять работу.
– Пожалуйста, не думай обо мне… плохо, я же извинился. А если в деревне вашей? Там же наверняка есть какие-то частные забегаловки, где нас… тебя обслужат по высшему разряду.
– Исключено, Павел.
Она говорила честно, а глаза ее, Боже, какие глаза были у нее! В них бы смотреть и смотреть, забывая обо всем на свете! Он тяжело вздохнул.
– Ну да, конечно… Нет, я все понимаю, твои родственники неправильно поймут, у вас же тут суровые испанские законы… для своих. Габриэла, а если… я взял машину напрокат, можем в Барселону махнуть. Хочешь? Ну что тут плохого, я же не предлагаю тебе прийти ко мне в номер?
– Чтобы хлопать меня по ягодицам? – с улыбкой сказала она.
Сумасшедшая девчонка! Глаза смотрели так, что сомнений не было – она хочет познакомиться с ним ближе. А на словах получалось совсем другое…
– Ладно, я скажу, что… был наглым идиотом, скотиной, тупым самцом. Слушай, откуда у тебя такое красивое имя?
– От папы с мамой.
– А русский язык?
– От России. Я там жила.
– Понятно. Ну так что, Габриэла?
– А зачем это нужно?
Он сел на кровать, с изумлением глядя на испанскую красавицу.
– Я не знаю, – честно сказал он. – Ты очень Красивая девушка, ты мне очень нравишься. Я хочу дарить тебе цветы, не только цветы… да не это главное. А что плохого, если мы проведем вместе вечер?
Она вытащила штепсель пылесоса из розетки, посмотрела на него, улыбнулась. Он облизнул пересохшие губы.
– И ночь, правда, Павел?
– Правда, но я не… я… пожалуйста, поверь мне!
Она взяла пылесос, направилась к выходу. У двери остановилась, посмотрела на него.
– Извини, я не могу.
Он вдруг успокоился, понятно стало – это не его год, не его месяц, не его день. Все плохо, и ничего с этим не поделаешь.
– Подожди, – сказал он, вставая с кровати. Подошел к Габриэле, нежно коснулся пальцами ее черных волос, смуглой щеки. Она не отвела его руку, смотрела своими огромными черными глазами и молчала. – Знаешь, если бы ты была рядом, я бы выкарабкался. Построил бы огромный кирпичный дом в Подмосковье и сделал бы тебя хозяйкой. А так… Пожалуйста, не обижайся. И еще… если после моего отъезда тебе передадут конверт с деньгами – не отказывайся, очень прошу тебя. Купи себе что-нибудь… Мне все равно эти деньги не понадобятся. А убирать у меня больше не надо, все нормально, Габриэла… Габи.
Она ничего не сказала в ответ, выскользнула за дверь с пылесосом в руке. Он вернулся на кровать, долго сидел, обхватив голову. Что-то и зубы чистить расхотелось, и душ принимать… И завтракать тоже.
Самарин открыл глаза, тяжело вздохнул. Он выкарабкался, построил уютный трехэтажный дом в Подмосковье, стал почти богатым человеком. По крайней мере на ближайшие годы себя обеспечил плотно, и не только себя, а и новую семью, если она у него будет. Нормальный расклад, так и должно быть у энергичного, талантливого менеджера, коим он являлся, никто с этим не спорил. Дача называлась «Габриэла», именно это имя было выложено цветной плиткой на фронтоне дома, только самой Габриэлы здесь не было и быть не могло.
