Текст книги "Инструктор-попаданка в мужской военной академии (СИ)"

Автор книги: Наташа Фаолини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

– Стоп! – я отворила дверь и вывалилась наружу, поднимая руки вверх.

Ветер свистел в ушах, волосы хлестали по лицу. Время остановилось, а потом все понеслось в сумасшедшем темпе, вторя стуку сердца.

Ивар с незнакомцем повернулись ко мне. Несколько секунд стояла изумленно-напряженная тишина, в которой никто, кроме природы, не издавал и писка.

– Рина Урсула? – недоуменно спросил студент.

Он был ошарашен. Переводил метающийся взгляд с меня на фигуру в плаще и обратно, словно сравнивая.

Та-а-ак, что здесь происходит?

Лица человека, скрывающегося под черными тканями, было не рассмотреть. Он дернулся, закутался плотнее плащ и сиганул в сторону пристройки к корпусу, а там пулей спустился вниз, скрываясь в лесу.

– Я… думал это вы, – сипло проговорил студент, до побеления костяшек сжимая кулаки. Глаза у него были ошарашенные, – она представилась вами и была довольно убедительна.

Появился свидетель в доказательство моих слов! Женщина, которая пытается меня подставить существует! И мы с Иваром ее видели!

– Какого она роста? Какого цвета глаза? Какое телосложение? – спрашивал сонный Бастиан пятью минутами позже. Он усадил нас на кровать, а сам расхаживал вперед-назад в одних трусах, деловито потирая подбородок.

И это элитный королевский дознаватель!

Берт сидел на стуле у окна и усердно пытался проснуться, подперев щеку кулаком.

Тем временем Питер выслал патрульных ребят в сторону леса, где скрылась незнакомка. Но, судя по всему, отыскать ее уже не получится.

– Не уверен, – качал головой сжавшийся Ивар, – она представилась Урсулой. И голос очень похож на ваш, – студент жалобно на меня посмотрел огромными глазами сквозь толстые стекла очков.

– Мне нужны все детали! – недовольно бурчал дознаватель, почесывая пузо.

– Мне кажется, одна прядка выбилась из-под капюшона, когда она убегала, – задумчиво протянул Ивар, – волосы были светлыми и длинными.

– Хоть что-то, – кивнул Бастиан, записывая показания на планшетке, – она о чем-то просила тебя?

– Сказала, что нуждается в помощи и просила пройти с ней. Ну женщине я не мог отказать, – последнюю фразу парень проговорил с нажимом, словно это и без объяснений должно быть понятно.

Я была зла. Нет, в душе вскипал гнев. Вот же крыса! Как только найду ее, ни одного светлого волоска не останется на башке!

Утро выдалось суматошным. Но это было не самой сложной частью дня. Впереди был суд. Я облачилась в закрытую одежду со шляпкой с длинными полами и утрамбовала себя в карету к Бастиану и Берту. Рыцарь был напряженным, хотя после пары визитов к лекарю его раны явно стали заживать, а дознаватель сосредоточенно копошился в своих бумагах, пытаясь связать концы разных ниточек в пусть и запутанный, но однородный клубок.

За нами волочилась еще одна карета. В ней перевозили Сигурда, с лекарем и Греем – мужья должны были поручиться за меня сегодня. К большому удивлению, Питер тоже выказал желание присутствовать на заседании. Мужчина показательно не смотрел мне в глаза и отворачивался каждый раз, когда я поднимала на него взгляд.

Так вот, как мы теперь запели!

Ехали в напряженной тишине. Никто не знал, что там нас сегодня ждет.

А у здания суда наш кучер пропустил другую карету вперед. Когда я выглянула, то обнаружила выскакивающего из нее мужчину в мантии, он задрал и без того длинный нос к верху, покосился в нашу сторону из-под реденьких ресниц и поджав под мышкой небольшой пестрый саквояж, двинулся ко входу, перебирая ногами так проворно, что могло показаться, будто не касается ступнями земли.

– Это наш судья, – поведал Бастиан, тоже выглядывая в окошко.

– Что-то он мне не нравится.

– Тебе никто не нравится, – фыркнул мужчина, открывая дверь и подставляя мне руку, чтобы помочь выбраться.

– Неправда! – возмутилась, попытавшись нормально выгрузить свое широкое платье на волю.

Сквозь «тюль» шляпки было плохо видно местность, но зато не мешали комары. На импровизированной парковке стояло еще несколько карет. А высоко над небом светило солнце, согревая землю теплыми утренними лучиками, хотя ветер все еще гулял.

Я схватилась за руку мужа и выпрыгнула наружу, сзади шлейф платья вытянул Берт.

– Выпрями спину и иди гордо, пусть все видят, что ты не стыдишься своего положения! – шепнул на ухо Бастиан.

Я на него покосилась, как всегда, с намеком на претензию, но муж все равно не видел лица. Я и стыд? А были вообще варианты?

Задрав нос вверх, пошла вперед с гордо поднятой головой.

Перед входом в зал заседания передо мной выскочила женщина, укутанная в одеяния так плотно, что с трудом можно было определить ее телосложение, а на лице вуаль, едва ли пропускающая лучики света. Она схватила меня костлявыми ладонями, обвешенными кольцами и выдала:

– Доченька!

Руки держали крепко, властно сжимали до боли.

– Мама, – догадалась я.

– Ты поможешь мне вытащить Лютина с этой передряги! – прошептала женщина прокуренным голосом через зубы, – знаешь ведь, твоя никчемная жизнь принадлежит семье, подчиняйся, долг должен быть отплачен, – и сделала шаг назад, поправляя платье.

Я хмыкнула. А ей палец в рот не клади! Уважаю. Но и я не та Урсула, которую они запугивали всей семейкой. И не буду играть по правилам этого мира.

Мы расселись по залу – слева от меня опустился бледный Сигурд, которому поездка в карете далась с трудом. Я за него переживала и то и дело косилась в сторону студента, проверяя состояние. Мужчина держался! Справа Грей и Берт. Бастиан стоял у входа со своими гвардейцами, они о чем-то переговаривались. Питер ушел в другой конец зала.

Вывели Лютина с завязанными руками – брат был уставшим и потрепанным, но не избитым, как Берт – с выродка престижной семьи признание не выбивали.

Вышел судья, присаживаясь в кресло на возвышении. У него не было столько охраны, как у Бегонии. Мужчина окинул всех присутствующих покровительственным взглядом, постукивая непропорционально длинными пальцами по столешнице и изрек:

– Начинаем.

– Меня зовут Гаюс Корт. Сегодня я буду решать ваше запутанное дело, поскольку рина Бегония приболела. Она делегировала ответственность мне.

– Ваша честь, – я вскинула руку. – Начнем с меня. Я нашла четырех мужей, как и было велено.

Судья повернулся в мою сторону и осмотрел всех с прищуром, нервно поджав тонкие губы. В небольших глазах мелькнуло что-то. То ли страх, то ли раздражение. Хотя это могла быть и неприязнь. Не разобрать.

– Если вы того хотите, то хорошо, не смею спорить с женщиной, – кивнул он и уткнулся длинным носом в свои бумажки.

И это весь протест?

Первым высказаться вышел Бастиан. Пока шел, я из-под стула показала ему кулак и состроила морду кирпичом. Хоть бы ничего лишнего не ляпнул, с него станется.

– Признаете ли вы, что добровольно вступили в брак с риной Урсулой?

Бастиан застыл, метнул взгляд на меня, ожидая реакции и все-таки вымолвил, отведя глаза:

– Да.

– Это было по любви или по каким-то иным причинам?

– А какое это имеет отношение к делу?

– Вы выглядите запуганным, – фыркнул судья.

Я скрипнула зубами, метнула на мужа испепеляющий взгляд и, кажется, он почувствовал его и из-под фатина на шляпке – мужчина дернулся и быстренько выпалил:

– По любви, – аж головой стал кивать для пущей убедительности.

Гаюс посмотрел на меня недобро, поджал губы, но показания принял. А что ему еще оставалось? Вот такой суд мне точно больше нравится, чем прошлый.

– Да, и родословная у вас хорошая. Принимается! Следующий! – протараторил и бухнул молоточком.

Дальше пошел Сигурд, ему подняться помогли гвардейцы и усадили на стул в центре, хотя мужчина всячески храбрился, пытаясь отказаться от помощи. К нему никаких вопросов не возникло. Как и к Берту, все-таки садовник, под чьим именем он находился в этом мире, был пусть и обнищавшим, но аристократом.

А вот с Греем возникли проблемы.

– Мне не предоставили документов, подтверждающих ваше высокое происхождение. Вернее, тут написано, что вы родом из семьи низшего сословия, – пробубнил Гаюс, вскинув тонкую бровь.

Аж больно стало за моего Грея. Этот великий судья себя-то со стороны видел?

– Мои родители простые работяги, они живут в деревне недалеко от Кивии и я их обеспечиваю, – кивнул простодушный Грей.

– Рина Урсула, других мужей вы не нашли? – спросил довольным голосом судья и повернулся ко мне. – Значит, требования не выполнены в полной мере?

Я собиралась с силами, чтобы ответить что-то вразумительное, спасая свою задницу, но беда пришла, откуда уже и не ждали:

– Требования не выполнены, и я считаю, что это весомый аргумент к тому, чтобы судить ее, как мужчину, а моего сына Лютина освободить! Он хороший мальчик. Не преступник!

Я опешила. Повернулась к женщине, которая, вроде как, мать Урсулы. Жаль, что та не видела мой тяжелый взгляд.

– Вы ее мать и это приемлемое требование, в свете сложившейся ситуации, но я обязан дать рине Урсуле последний шанс. Если ли кто-то в зале суда со знатным именем, кто готов взять ее в жены прямо сегодня?

Ну вот и все. Моя песенка спета. Я уже в красках представила себя в кандалах и полосатой тюремной форме с заточкой в ботинке, делающую подкоп ложкой за туалетом в камере заключения, когда сбоку все-таки послышалось:

– Я готов. Я хочу в жены рину Урсулу.

Сначала не поняла, чей голос. А потом как поняла!

Сжала ткань до побеления пальцев. Поднялась с места, так грациозно, насколько позволяла широкая юбка. В душе бушевало раздражение. Я вскипела:

– Рин Питер, как у вас хватает наглости! После стольких моих попыток вы решили, что лучшая возможность сделать предложение – в зале суда в последний момент?!

– Это для вашего блага. Я не знал, что все так далеко зайдет. Сейчас для вас вариантов нет, – пробормотал пунцовый ректор, не поднимая глаз.

– Я отказываюсь! Рин Гаюс, женитесь вы на мне!

В зале суда воцарилась тишина. И длилась добрых пару минут. Потом все начали коситься на меня. А Питер стал настолько красным от стыда или злости, что, казалось, сейчас выбежит из помещения, хлопнув дверью.

– Но… э… я мужчина в возрасте, – оправдался судья, но зарделся и приосанился, поправляя мантию, – а что, понравился вам?

Я с сомнением его осмотрела. На безрыбье и рак рыба. А вдруг душа у него добрая? Хотя, судя по тому, что еще пару минут назад его восхищала возможность упрятать меня за решетку – мужичек не особо жалостливый. И женщин любит только тех, которые имеют к нему прямое отношение. То есть, никаких.

– Ну как вам сказать, – скривилась я, – если присмотреться с моего ракурса, волосы у вас… прикольные. И ноздри симметричные.

Судья призадумался.

– А симметричность ноздрей – это ваш критерий?

– Приходится искать хоть что-то позитивное.

– Да во мне вообще сплошной позитив. Есть вилла в столице и здесь, в Кивии, – принялся нахваливать себя Гаюс.

Вот тут-то я посмотрела на него более осмысленными глазами.

– Урсула, хватит! – воскликнул Питер, не выдержав прямого отказа, – я знаю, что провинился перед тобой, но… не заставляй меня говорить это.

– Говорить что? – хмыкнула я, скрестив руки под грудью.

Питер молчал, кусал губы, сдерживался, погрязнув в самокопании, но потом все же вскинул голову и впервые за день посмотрел на меня.

– Что ты нужна мне даже больше, чем я тебе.

Попался! Я так и знала!

Глава 19

Я выдержала драматичную паузу. Надо же было насладиться часом триумфа.

А тишина накалялась, все притихли, даже Патриция не смела пискнуть.

А я… а что я? Раскаявшийся Питер лучше, чем непонятный судья с сомнительной моралью. По крайней мере, ректор мне симпатичен. И пусть говорят, что вредные люди в таком возрасте не меняются, но справимся, перевоспитаем! А если нет, то и не так это важно. Уж слишком ректор в сердце запал.

– Ладно… – выдохнула я.

– Нет! – пресекла мою речь Патриция, – я требую приватную беседу с дочерью! – достав из кармана веер, женщина стала им обмахиваться.

Гаюс кивнул. Он вообще мужчина слишком сговорчивый.

– Одобряется!

Нас вывели в отдельную комнатушку за соседней дверью – я даже возмутиться не успела. Только и смогла, что бросить на растерянного Бастиана взгляд, полный беспомощности и непонимания. Мужчина почувствовал мою нервозность и состроил серьезное лицо, пытаясь показать, что все под контролем и он начеку.

Значит, все точно плохо!

Посреди помещения находился стол с кувшином и стаканами, наполненными водой. Слева и справа два удобных кресла. Широкое окно зарешечено и увешено бежевой шторой. Под ногами протертый, давно не крашеный паркет. Но нас действительно оставили здесь одних.

Патриция рассматривала меня добрых пять минут, разложив юбку платья в кожаном кресле. А я тоже молчала. Меньше всего хотелось оправдываться перед этой женщиной.

– Ты не моя дочь. И это очевидно.

Я онемела. Хорошо, что она не видела испуг, застывший сейчас на лице. На долю секунды ведьма переиграла меня. Но это было настолько недолго, что сама удивилась собственному самообладанию.

– Мамуля, что ты такое говоришь?! – ужаснулась, трагично схватившись за сердце.

Чем дольше нахожусь в этом мире, тем ярче раскрывается актерский дар.

– Я не собираюсь раскрывать твою личность, иномирянка, – протянула женщина, точно зная, какой эффект произведут ее слова.

Ну и где я прокололась?

– И что тебе нужно, старая ведьма?

Кажется, я услышала, как скрипнули ее зубы.

– Не вмешивайся. Твоя роль уже предрешена. Не стой на пути у тех, кто может раздавить.

– И какая же у меня роль? Стать очередной пешкой?

– Ты ничего не знаешь, – ее голос сочился ядом.

– Кое-что знаю. Передо мной сидит старая карга, которая любит только себя. Стопроцентное попадание, да? Не нужно меня учить жизни.

По ту сторону стола послышался смешок. Юбки зашелестели, Патриция закинула ногу на ногу и удобнее устроилась в кресле.

– А знаешь, ты даже начинаешь мне нравиться. Всегда хотела дочь схожую по характеру. К сожалению, Урсула росла бесхребетной девочкой. Вся в отца.

– Ты еще и мать ужасная. Деревенская кошка лучше заботится о своих котятах.

– Милая, мне многого от тебя не надо. Знаешь, почему меня зовут ведьмой?

– Потому что зеленая и в бородавках?

– Почти, – елейным голосом проговорила женщина и вскинула руку в перчатке. Из ладони заструился мягкий свет с завораживающими лучиками. В комнате образовался туман. Он легкими волнами убаюкивал, пока Патриция нашептывала что-то успокаивающее и я засыпала, хотя не чувствовала, как веки опускаются. На задворках сознания появилась мысль о том, что надо сопротивляться этому, но не успела оформиться – я потеряла сознание.

Сна не было, расслабляющей неги – тоже. Казалось, нахожусь в холодном закрытом помещении и выхода не видно. Я шла вперед по наитию в надежде выбраться из магического плена, плутала по лабиринтам. Сбилась с ног, но отдохнуть не присела. И в итоге выход нашелся, стоило только повернуться. Воронка оказалась прямо за спиной.

Пробуждение было… странным. Я с трудом возвращала себе контроль над конечностями. Следом получилось открыть глаза и вернулся слух. Словно не очнулась, а воскресла.

Странный звук, похожий на скрип. И что-то мокрое прижималось к губам. Чьи-то руки бесстыдно скользили по телу.

– Ну же, сладкая, чего одеревенела? Я быстро, ты даже почувствовать не успеешь.

Сверху надо мной нависал Гаюс. И он снова потянулся ко мне губами, вытянутыми в трубочку.

Вот тут я пробудилась полностью. Завизжала, размахивая руками и ногами. Чуть с кровати не свалилась.

– Фу, дед, отлепись от меня!!!

Скатившись с кровати, метнулась к дальней стене, схватив полупустую бутылку алкоголя с полки, встала в оборонительную позу. Мы были в незнакомой спальне, помпезности и вычурности которой мог позавидовать сам император – бежевая кровать с вензелями, столик и кресла в античном стиле. За окнами темень, а само помещение освещали маленькие огоньки в подсвечниках.

Из-под балдахина вылез перепуганный Гаюс в одних портках. Пузо свисало над резинкой.

– Ты чего? – крякнул он.

– Где мы? Где мои мужья? Почему я здесь?!

– Стоп, – протянул растерянно судья, – мы в моей резиденции, ты согласилась скрепить со мной союз, отказав рину Питеру. Несколько часов назад я вынес приговор, как ты и просила – садовника казнить, а брата твоего помиловать.

– Что?!

Нет. Не на долю секунды. Ведьма переиграла меня почти полностью. Кажется, я слишком привыкла недооценивать противников в этом мире. А настоящую колдунью, сумевшую обмануть, уж вообще сочла за обычную противную старушку.

Внутри вскипала злость. Лютая ненависть, которой до этого не полнилась моя душа еще никогда. Сучка поплатится!

Грохнув бутылку об стену, сделала розочку и направила ее на испуганного Гаюса, приближаясь небольшими шагами. Мужчина попятился и упал на задницу, споткнувшись об складку ковра.

– Н-не трогай, я же ничего против твоей воли не делал!

– Как скоро казнь будет приведена в исполнение?!

Лишь бы не уже.

– З-завтра в полдень!

Хух.

– Вези меня к Берту! Прямо сейчас!

Как оказалось, быстрым и проворным Гаюс тоже может быть, спасая свою никчемную жизнь. Под моим чутким надзором мужчина быстро оделся, всунул ноги в кожаные ботинки и повел к карете окольными тропами, украдкой косясь, когда думал, что не вижу.

Я не стала в полутьме комнаты искать шляпку, если уж даже Патриция знает мой секрет, то смысл скрываться?

Резиденция оказалась огромной, шли долго. Вся эта роскошь и исполинские коридоры в позолоте навевали тоску. От безвкусицы хотелось взвыть. И наконец-то вернуться в свою уютную комнатушку в академии. Все-таки нравится она мне, стоит признать.

На пути попалась только мужчина, несущий корзину со стиранным бельем. Он напрягся, чуть не выронила лукошко, но Гаюс успокоил:

– Все нормально, Карл, иди работай. Я вернусь позже.

Получается, я похитила судью? Но он не особо сопротивлялся.

Уже за соседней дверью оказалась улица. Выгрузившись в карету, ненадолго притихли, задумавшись о своем. Магические колесики тронулись с места. Вечерний пейзаж немного усмирял, но на душе было неспокойно.

Берту и без того досталось, а теперь он сидит в холодной темнице и думает, что я согласилась на его казнь. О Питере пока думать не хотела, он наверняка снова обижен. Еще одна стена, которую мне только предстоит пробить.

– Ты это, прости, если что, я же не думал, что оно все вот так… – покачал головой Гаюс, сгорбившись, словно вселенски устал, потирая ладонями лицо.

– Это все Патриция, – скрипнула я зубами, – если правда хочешь прощения, помоги мне справится с ней.

– Ведьма – не тот враг, которого я бы хотел себе в коллекцию.

– Если боятся завести недругов, то можно и не начать жить.

Гаюс поднял лицо. Рассматривал меня какое-то время, а потом кивнул своим мыслям и отвернулся к окну.

Ехали долго. Пару часов точно. За окном мелькали поля и деревья, потом появились первые домики, а вместе с ними начало восходить солнце. Наступало раннее утро.

В Кивию въехали часам к семи утра. Остановились у городской тюрьмы – совсем недалеко от того места, где Бастиан меня допрашивал. Само здание было небольшим, всего несколько административных этажей. Преступники содержались ниже, на подземных ярусах.

– Стой! Кто идет? – синхронно воскликнули гвардейцы перед входом. Двое из ларца одинаковых с лица.

– Урсула де Левьер, пришла за своим мужем! А это мой ручной судья, – указала на Гаюса.

Судья запыхтел сбоку, но промолчал, хотя стал похожим на недовольного гнома.

– А, так вашего мужа забрали полчаса назад, готовят к казни на площади. Хотят справиться еще до полудня, – вспомнил страж, почесывая репу.

Я едва сдержалась, чтобы не зарычать. Ну сколько можно?! Если с головы Берта хоть волосок упадет, я сравняю эту империю с землей!

– Быстро, на площадь! – воскликнул Гаюс и утащил меня обратно в карету, пока я не начала драку со стражниками.

Там до площади мы тряслись, как помидоры в банке еще полчаса. Мне уже не милы были никакие пейзажи. Все вызывало раздражение, а радостные люди в магазинчиках – особенно. Я боялась, но в этот раз не за свою шкурку.

На площади действительно шли приготовления. Уже был и помост с плахой, и палач в балаклаве с огромным топором, и в ряд выстроенные мужчины в цепях с поникшими взглядами и блеклыми лицами.

Берта я нашла сразу. Он стоял в середине строя, вперев взгляд в брусчатку под ногами. На нем не было лица, раны воспалились и, кажется, появились новые. То рванье, в которое превратилась его одежда почти не прикрывало участки тела. Но Берту было все равно, у него из глаз пропала жизнь.

Сердце болезненно екнуло и сжалось. Как я могла это допустить?

Выскочив из кареты, побежала к нему, расталкивая толпу, но вновь перед носом появились стражи, преграждающие дорогу, один сдвинул забрало, покосился мутными глазами и заговорил грубым басом:

– Дамочка, лучше вам ближе не подходить, здесь преступники, приговоренные к казни. Они опасны.

– Нет, пропустите, там мой муж, – нервно тараторила, сдвинув ткань платья с руки, чтобы показать обручальный браслет.

Хотелось кричать так, чтобы Берт заметил меня, понял, что я не предавала его, но на площади было слишком шумно.

Первая злость схлынула и эмоции стали заторможенными.

– Не велено, – покачал головой гвардеец и поджал губы, вроде бы даже сочувствующе, – император уже подписал указ о казни этих злодеев в соответствии с решениями суда.

– У вас не суд, а помойка! – прорычала я.

Гвардеец нахмурился, явно стал менее дружелюбно настроенным.

– Идем, – шепнул Гаюс, дернув меня за рукав, – мы не успели.

– Нет, Берт еще жив! Мы можем помочь ему! – отбросила настырную руку и до боли закусила губу, сдерживая слезы.

– Ч-ш-ш, – прошептал судья и подмигнул, едва заметно кивнул головой, чтобы шла за ним.

Мы спрятались в переулке между двумя домами, примыкающими к площади. Здесь было немного тише, но из-за гуляющего ветра я вмиг продрогла.

– Видишь вон то сооружение? – полушепотом говорил Гаюс, указывая на небольшой домик сбоку от помоста, – ты не видишь из-за полога невидимости, но на балкончике находится император, он приехал посмотреть на казнь. Всегда приезжает. У него это что-то вроде ритуала, все-таки он дал согласие на смерть этих людей.

Я вперилась взглядом в двухэтажный светлый домик с черепичной крышей. Красивый балкончик с белыми резными перилами увивала лоза. А плотные шторки окон были задернуты. Складывалось ощущение, что в доме никто не живет.

– И что ты предлагаешь?

– Если сможешь пробраться туда, то есть шанс попробовать заболтать или ублажить императора, что угодно, лишь бы отменил казнь твоего мужа. Конечно, если не умрешь прямо на месте, когда окажешься рядом. Слухи о нем ходят разные, дамы государя не слишком жалуют.

– Почему ты помогаешь мне, Гаюс?

– Ты не такая. Ты другая, а они…

– Ой все, – махнула на него рукой, – я пошла, жди здесь.