Текст книги "Раскаявшийся муж (СИ)"
Автор книги: Наташа Андерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
«Теперь он не притворяется, говорит все, как есть», – с болью подумала она, вспоминая его признание за ужином.
Она попыталась отодвинуться, но Брайс не позволил – прижал ее и пристально поглядел в глаза, так что она не смогла скрыть от него свою боль. Он нахмурился, и Бронвин вздрогнула, гадая, какие жалящие слова он произнесет сейчас.
– Ты плакала за ужином. – Он, словно бы, ее обвинял.
– А чего ты ожидал? Что будешь продолжать ранить меня, не проливая крови? – с горечью спросила она.
– Как образно и драматично, – едко усмехнулся Брайс. – Не плачь больше, меня это раздражает.
«Он что издевается?»
Она даже рот открыла от удивления, и Брайс этим воспользовался, захватив ее губы еще одним голодным поцелуем.
– Я хочу тебя, – простонал он. – Я хочу заняться с тобой любовью.
Он чуть откинулся назад и снова пристально посмотрел на Бронвин, словно пытался оценить ее реакцию.
– Как можно заниматься любовью без любви, Брайс? Без любви это просто трах.
Он разочарованно проворчал и заставил ее замолчать очередным поцелуем. Его губы соблазняли, руки, которые, казалось, были повсюду, возбуждали. Бронвин целиком отдалась ласкам и пришла в себя только, когда Брайс остановился и изучающе уставился на ее грудь. Ей сразу захотелось прикрыться – она всегда стеснялась своей крохотной груди, но Брайсу раньше она нравилась, а теперь он оценивающе ее осматривал. Бронвин чувствовала, что краснеет до корней волос.
– Она не изменилась, – пробормотал он и, словно бы, неохотно посмотрел на Бронвин. – Я ожидал, что она станет другой после… ну, ты знаешь… после Микайлы…
Она пожала плечами.
– Я не кормила грудью, потому что была больна после родов, а к тому времени, как поправилась, молоко пропало и Микайла уже привыкла пить из бутылочки.
Брайс нахмурился.
– Была больна?
Не желала это обсуждать сейчас, Бронвин выгнулась и прижалась К Брайсу. Когда ее небольшие молочно-белые холмики с темными сосками коснулась его широкой с редкими светлыми волосками груди, Бронвин застонала от удовольствия. Брайс рыкнул, наклонился и взял сосок в рот. Бронвин, будто молния, пронзило удовольствие, и она вскрикнула.
– Они все такие же чувствительные, как я пом… – с довольным смешком начал Брайс, но Бронвин прервала его, нетерпеливо притянув обратно к своей груди. Он рассмеялся и более чем охотно подчинился требованию.
Вскоре они оба были полностью обнажены. Опираясь на локти, Брайс навис над Бронвин и посмотрел с такой интенсивностью, что она занервничала, затем потянулся к тумбочке, открыл ящик и достал презерватив. Она старалась не думать, почему у него под рукой есть их запас, а потом бормотание Брайса ее отвлекло.
– В этих глазах по-прежнему столько невинности и доверия. Они все еще смотрят на меня с таким обожанием, – тихо, похоже, самому себе, сказал он, натягивая презерватив. – Как они могут так врать?
Бронвин ужаснулась, поняв, что Брайс настолько ненавидит ее, что даже секс использует, чтобы это показать, но не успела запротестовать, потому что он нежно, почти благоговейно, в отличии от резких обидных слов, скользнул в нее.
Несмотря на все свои мысли и протесты, Бронвин задохнулась от страсти и обняла его ногами, притягивая еще ближе.
Брайс замер. Она подняла голову и встретила его торжествующий взгляд. К глазам тут же подступили слезы.
– Не смей, – мрачно предупредил Брайс. – Не плачь.
Но Бронвин ничего не могла с собой поделать – слезы хлынули, даже когда она прижалась к нему, Брайс хрипло вскрикнул и толкнулся вперед.
– Не плачь.
Бронвин стонала с каждым его движение, даже если слезы продолжали катиться по щекам и сердце крошиться на кусочки.
– Не плачь, не плачь, пожалуйста, – продолжал повторять Брайс, умоляя и стирая ее слезы. – Моя прекрасная Бронвин…
Его нежность была бальзам для нее израненной души и осушило слезы лучше губ. Страсть полностью захватила Бронвин, и она непроизвольно выгнулась дугой. Брайс скользнул рукой между их телами и умело потер ее клитор, посылая Бронвин через край. Она задрожала, запрокинула голову назад и закричала.
Брайс недоверчиво рассмеялся. Он не мог оторвать глаз от Бронвин, и был так поглощен, наблюдая за ее оргазмом, что собственный застал его врасплох. Он вскрикнул, совершил два быстрых толчка и кончил, шепча ее имя. Мозг отключился, тело обмякло и он, задыхаясь, навалился на Бронвин. Переведя дух, он скатился на бок, избавился от презерватива и приобнял Бронвин за талию.
– Я скучаю по звукам, которые ты издаешь, когда кончаешь, – сказал Брайс, несколько минут спустя. – Они так меня заводили, ты даже представить не можешь.
Бронвин повернула голову и посмотрела на него.
– Ты раньше никогда об этом не говорил.
– Потому что знал – если скажу, то ты сразу застесняешься. Я не хотел, чтобы ты напрягалась в ответственный момент. – Брайс усмехнулся.
– А почему рассказал теперь? – поинтересовалась Бронвин.
– Теперь я их не слышу, и тебе незачем стесняться.
Сейчас Брайс был расслаблен, поэтому она решила еще раз затронуть волнующую ее тему.
– Ты когда-нибудь расскажешь мне, что с тобой случилось? – осторожно спросила она.
Брайс тут же напрягся.
– Ты была там, – мрачно напомнил он.
– Почему ты это повторяешь? – рассердилась Бронвин. – Где, черт побери, я была?
– На месте аварии.
Бронвин
– Ты когда-нибудь расскажешь мне, что с тобой случилось? – осторожно спросила она.
Брайс тут же напрягся.
– Ты была там, – мрачно напомнил он.
– Почему ты это повторяешь? – рассердилась Бронвин. – Где, черт побери, я была?
– На месте аварии.
– Где? – не веря собственным ушам, переспросила она.
– Там, где я попал в аварию! – огрызнулся Брайс, соскочил с кровати и принялся сердито собирать одежду.
Бронвин тоже встала. Ей было все равно, что она голая – главное разобраться наконец в этом абсурде. Она обошла Брайса, чтобы видеть его лицо.
– Я там не была.
– Я тебя видел, – выдавил он, сквозь стиснутые зубы.
– Что? – опешила она. – Где ты меня видел? Я даже не знаю, где случилась авария. Пожалуйста, расскажи, что произошло.
– Зачем мне рассказывать то, что ты и так знаешь? Ты меня за дурака держишь?
Он сделал шаг в сторону, но Бронвин уперлась руками в его грудь. Ей казалось, что она пытается остановить скалу.
– Пожалуйста, просто… просто…
Ей не хватало слов, поэтому она умоляла его глазами.
– Тем вечером, когда ты убежала отсюда словно летучая мышь из ада, я естественно кинулся за тобой. Ты, конечно, знала, что так будет, – тихо, едва шевеля губами, произнес Брайс. – Ты ехала так быстро, что я боялся, как бы ты не попала в аварию.
Он иронично усмехнулся.
– Когда я наконец-то вывел машину из гаража, тебя уже и след простыл. Я поехал в туже сторону. Я был так зол, что ни на что не обращал внимания. Я все время выискивая твою машину и не заметил, что мужчина с женщиной переходят дорогу. Я вывернул руль, чтобы не сбить их. Машину занесло, и она несколько раз перевернулась. Я был в ловушке в искореженной машине. Я то терял сознание, то приходил в себя, и в один из таких моментов увидел в толпе, что окружила машину, тебя. Ты глядела на меня с равнодушным презрением, бессердечная ты стерва, потом повернулась и ушла! – с яростью прошипел он. – Когда спустя три дня я очнулся в реанимации, то не удивился, что ты и не приходила, и не звонила. Если бы не то, что ты беременна от меня, я был бы счастлив никогда тебя больше не видеть. Но у тебя был мой ребенок. Ты бросила меня, когда я больше всего в тебе нуждался и исчезла, забрав мою дочь! Так стоит ли удивляться, что я ненавижу тебя?
Бронвин была шокирована. Сердце щемило, когда она представляла, что пережил Брайс в машине и потом в больнице, но в тоже время ей было нестерпимо больно, ее переполняла ярость.
«Как он мог обвинить меня в том, что я бросила его раненого?!»
– Выходит, ты и в аварию из-за меня попал? Я же ненормальная, что сбежала, когда муж, в чей помощи и поддержке я так нуждалась, меня выгнал. Каюсь, виновна, – с сарказмом сказала она. – Но я отказываюсь слушать эту чушь, что я бесстрастно стояла и смотрела, как ты истекаешь кровью в машине, а затем ушла! О том, что ты был в аварии я впервые узнала несколько дней назад, когда ты появился в моей больничной палате. Меня не было на месте аварии, и знай я, что ты в больнице, то никак сила не удержала бы меня вдали. Я была бы у твоей кровати в мановение ока, потому что, даже несмотря на то в тот вечер ты относился ко мне, как грязи на своих подошвах, я любила тебя, любила до безумия!
Брайс хотел что-то сказать, но она подняла руку.
– Нет! Ты обвинил меня, теперь я должна защитить себя. Я не думала, что ты тут же бросишься за мной. Ты был так зол, что я подумала – тебе нужно время, чтобы успокоиться. Я поехала в наш пляжный домик в Найсне. По дороге я сделала только одну остановку, чтобы сходить в туалет, и добралась до места за пять с половиной часов. Я была уверена – как только ты успокоишься, то передумаешь насчет ребенка.
– Я видел тебя, – настаивал Брайс, явно не веря ей. – Видел собственными глазами.
– Ты сам говорил, что то терял сознание, то приходил в себя. Ты был в шоке, тебе было больно… Ты не думал, что возможно бредил, и видел то, чего не было?
Брайс нахмурился и покачал головой.
– Конечно, не думал, – усмехнулась Бронвин. – Ведь Брайс Палмер никогда не ошибается.
– Черт тебя побери! – рыкнул он. – Я знаю, что видел! Ты стояла там и равнодушно смотрела на меня.
Бронвин поняла – сейчас ничто не убедит Брайса в том, что ее не было на месте аварии. И она сомневалась, удастся ли это когда-либо. Похоже, он был твердо уверен в ее вине.
– То, что произошло между нами здесь, – она махнула на кровать, – было ошибкой. Ты застал меня врасплох. Это никогда не повторится. Я не позволю мужчине, который всего несколько часов назад сказал, что его передергивает при мысли о сексе со мной, так меня использовать. А теперь, извини, но мне нужно в душ.
Брайс похоже заблудился где-то в своих мыслях и едва ли заметил, как она ушла из спальни. На случай, если он, очнувшись, захочет высказать новые претензии, Бронвин заперла дверь в ванной. Она включила воду и встала под обжигающе горячие струи душа, но все равно никак не могла согреться. Ее била дрожь.
«Если Брайс последние два года верил, что я предала его, оставила раненого буквально на обочине, то понятно, почему он так сильно меня ненавидит».
Переубедить его будет очень сложно. Бронвин знала, как работает голова ее упрямого мужа. Скорее всего, в его представлении собственные грехи были заменены ее «непростительным предательством». Легче было винить и ненавидеть ее, чем признать – он сам виноват, что за один вечер потерял жену, ребенка и слух. Бронвин могла понять, почему ум Брайса совершил такую подмену, но не могла простить.
Ее замутило. Она согнулась и обняла живот руками. Когда тошнота отступила, она обессиленно сползла по облицованной плиткой стене на пол душевой, притянула ноги к груди и уткнулась лицом в колени.
Бронвин не знала, как долго просидела так: трясущаяся, с горящими от непролитых слез глазами, когда шум льющейся воды вдруг стих и струи перестали барабанить по спине. Она подняла голову и увидела возле душевой кабины Брайса.
– Я же заперла дверь, – растерянно пробормотала она.
– Ты забыла запереть другую.
Бронвин мысленно простонала, вспомнив, что эта ванная смежная между двумя спальнями.
– Давай, Брон… тебе нужно высушиться, иначе снова заболеешь, – сказал Брайс, покачивая в руках пушистое банное полотенце, которое она, почему-то не заметила раньше.
Она кивнула, однако не сдвинулась с места, и тогда Брайс прямо в одежде вошел в мокрую кабину и присел перед ней. Он накинул полотенце ей на плечи и помог подняться.
– Ты пробыла здесь почти час, – мрачно сказал он.
Бронвин отвернулась.
– Я н-никак не м-могла согреться, – стуча зубами, пробубнила она.
Брайс нахмурился. Похоже он не разобрал слов, но все же как-то понял, что она сказала, потому что крепко обнял и притянул к себе. Бронвин почти сразу перестала дрожать, и Брайс вывел ее из душевой, отпер дверь, завел в спальню и усадил на кровать. Встав на колени, он начал вытирать ее полотенцем.
– Ты промок, – по-дурацки сказала она, заметив мокрые пятна на его футболке и шортах.
Брайс смотрел прямо на нее, поэтому смог прочесть по губам. Он пожал плечами и ответил:
– Высохну.
Бронвин покосилась на окно, заметила, что на улице все еще темно, и проверила время по будильнику на прикроватной тумбочке: половина четвёртого утра.
– Почему ты пришел ко мне в спальню сегодня вечером? – хрипло спросила она.
Брайс все еще смотрел на нее, но в этот раз не ответил. Он отвел взгляд, вытер ее тело насухо, сходил в ванную, вернулся с полотенцем поменьше и промокнул ее волосы.
– Нужно высушить их, – пробормотал он. – Ты только выздоровела, неразумно ложится спать с мокрой головой. Где фен?
Бронвин указала на комод. Брайс поднял ее и, несмотря на протесты, отвел к туалетному столику и усадил на пуфик. Она посмотрела на себя в зеркало: изнеможенное слишком бледное лицо с большими лихорадочно горящими глазами, через распахнутое полотенце виднеется худое тело. Даже самой себе Бронвин казалась слишком тощей, и не могла не задаться вопросом, как Брайсу вообще захотелось прикоснуться к ней.
Между тем он включил фен и начал сушить волосы процеживая их сквозь пальцы. В его движениях чувствовалась какая-то грубоватая нежность.
– Я сама. – Бронвин потянулась к фену, но Брайс поднял его повыше и смотрел на нее в зеркало, пока она не опустила руку.
Когда он решил, что волосы достаточно сухие, то аккуратно расчесал, собрал в хвост и завязал его резинкой, которую нашел на туалетном столике.
Подняв Бронвин на руки, он уложил ее в постель, забрал влажное полотенце и укрыл одеялом. Забравшись следом, он притянул ее – все еще обнаженную и продрогшую – к себе и обнял.
Бронвин прижималась ухом к его груди, слушала биение сердца и думала:
«Что это было? К чему все это?»
Брайс молчал, и вскоре она расслабилась и снова уснула.
Глава пятая
Бронвин
Она осторожно открыла глаза и увидела залитую ярким солнцем спальню. Брайса не было рядом, но с улицы доносился смех Кайлы. Вероятно, она с отцом была у бассейна, где Брайс последние несколько дней учил ее плавать.
Бронвин чувствовала себя отдохнувшей и одновременно опустошенной, словно лишилась родного человека и теперь ее жизнь будет навсегда омрачена этой потерей.
«Я уж и не помню, когда так крепко спала. Наверное, в последний раз это было здесь, в этой спальне, за день до того, как я сказала Брайсу о беременности».
Бронвин встала и пошла в ванную. Она старалась не думать о прошлой ночи, поскольку не знала, что это означает и как повлияет на них с Брайсом.
В шкафу она нашла свои старые джинсы с футболкой. Они до сих пор были большеваты и Бронвин, смущаясь своей худобы, решила есть еще больше, чтобы вернуть прежний вес.
Она спустилась в гостиную и несколько минут смотрела через открытые двери патио на Брайса и Кайлу, плещущихся в бассейне. Видя, как им весело вдвоем, Бронвин почувствовала себя обделенной и обиженной на Брайса за то, что случилось с их браком. Она уже хотела пойти поискать чего-нибудь съестного, когда он повернул к ней голову. Из-за яркого солнца, бившего в глаза, она не рассмотрела выражение его лица, но он замер, потом подплыл к бортику, посадил туда протестующую Кайлу и выбрался сам.
– Еще, папа, еще! – требовала Кайла, но Брайс этого не замечал, потому что не смотрел, тогда она нетерпеливо похлопала его по ноге, привлекая внимание, а затем неуклюже сложила пальчики.
Бронвин изумилась. Она знала, что показывает дочка, поскольку сама хотела научить ее, как на языке жестов будет «папа».
Брайс глянул на Кайлу и улыбнулся, когда она снова показала своими пухлыми пальчиками «папа», а затем сделала ладошкой волну.
– Позже, – смеясь, пообещал он и поднял ее на руки. – Сначала мы поедим с твоей мамой.
Восторг дочки, когда она увидела ее, согрел сердце Бронвин. Они приехали сюда одиннадцать дней назад, и с тех пор Кайла почти все время была с Брайсом. Он, хоть и не всегда знал, как вести себя с малышкой, но никогда не просил о помощи, поэтому Бронвин начала волноваться, что скоро совсем им не понадобится. Теперь, когда ей стало лучше, она поклялась, что не позволит мужу и дальше оттеснять ее на задний план.
Выйдя в патио, она пошла на встречу Брайсу, с радостью ощущая на лице теплые солнечные лучи. Она взяла с лежака детское полотенце с рисунком из мультика «В поисках Немо» и обернула им Кайлу, когда муж передал малышку. Крепко обняв дочку, она слушала, как та рассказывает о плаванье, ее папе и прочих очень важных для полуторогодовалого ребенка вещах, кивала и качала головой в нужных местах, при этом остро осознавая присутствие Брайса. Под его пристальным взглядом ей стало неуютно.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
Бронвин улыбнулась и пожала плечами.
– Выспавшейся.
Казалось он хотел что-то добавить, но потом просто кивнул.
– Хорошо. Надеюсь, ты голодна. Ты, как раз, к обеду.
Он указал на стол в другом конце патио, на который Селеста как раз ставила аппетитного вида блюда.
– Голодна. – Бронвин приветливо кивнула улыбающейся Селесте, когда та уходила, и пошла к столу.
Устроив Кайлу в высоком детский стульчике и поставив перед ней пластиковую тарелку с ложкой, она села рядом.
– Она маленький поросенок, – поморщившись, сказал Брайс, и Бронвин усмехнулась, поняв, что это он узнал на собственном опыте.
Большая часть еды Кайлы оказалась на ней и на тех, кто оказывался рядом, но малышка упорно отказывалась, чтобы ее кормили, заявляя, что может сама. Упрямство она унаследовала от отца, и Бронвин хотелось бы видеть их противостояние. Для Брайса должно быть в новинку столкнуться с кем-то таким же упрямым, как он. Особенно если этот упрямец маленькая девочка.
– Знаю, – улыбнулась Бронвин. – Обычно я накладываю побольше, надеясь, что в рот попадет столько же сколько она проносит мимо, но иногда приходится брать быка за рога и кормить ее самой.
– А еще она обожает мороженое, – Брайс скривился, словно вспомнил, что очень неприятное.
– Похоже, ты узнал еще одно ее любимое занятие?
– Если ты о рисовании пальцем, то да.
Бронвин рассмеялась.
– Мороженное, особенно шоколадное, ее любимая краска, – торжественно заявила она.
– Я думал Селеста уволиться, после того как Кайла разрисовала стены кухни, но у нее, кажется, терпение святой.
– Надеюсь, ты поругал Кайлу за эти художества?
Когда Брайс покачал головой, она нахмурилась.
– Она проверяет тебя. Кайла знает, что нельзя пачкать стены. Она бы никогда не сделала так до… – Бронвин оборвала себя, понимая, что слово «дом» может нарушить хрупкий мир между ними. – Она бы не сделала такого в нашей старой квартире. Ей хочется проверить, сколько здесь ей сойдет с рук. Ты должен быть тверд с ней, Брайс. Не позволяй ей крутить собой.
– Я не знаю, как ее ругать, – тихо сказал Брайс. – У меня мало опыта… И я хочу, чтобы она меня любила. – Судя по болезненной гримасе, ему нелегко было это признать.
Бронвин прикусила губу. Ей не очень-то хотелось помогать Брайсу, но она понимала, что это в интересах их дочери.
– Гарантирую, – неохотно начала она, – что Кайла тебя уже любит. Ей не понравится, если ты повысишь на нее голос, она даже может заплакать, но она справится. Ты теперь такой же авторитет для нее, как и я. Она должна к этому привыкнуть. Мы должны научить ее, что хорошо, а что плохо, а если не научим, то она превратиться в избалованную капризулю.
Брайс внимательно следил за ее губами, поэтому она произносила слова медленно и четко.
– Думаю, в этом есть смысл, – ответил он. – Я постараюсь быть менее снисходительным. Но для меня такая радость дарить ей подарки и баловать.
– Понимаю. Скоро это закончится, как только новизна поблекнет и Кайла отвратительно себя поведет.
– Маловероятно, что она будет настолько плохой. – Брайс усмехнулся, но потом добавил абсолютно серьезно: – Ты хорошо ее воспитываешь.
– Э-э… – Бронвин не ожидала комплимента, но он ей польстил, – спасибо.
Разгадать чувства Брайса она не могла, а значит не могла и доверять шаткому перемирию, которое казалось воцарилось между ними. Она наклонила голову и сосредоточилась на еде.
Повар приготовил на обед вкуснейшее хрустящее филе хека, молодой картофель с душистыми травами и овощи на пару. Овощи и рыба в пластиковой тарелке Калы были аккуратно нарезаны на кусочки. Малышка сжимала их в кулачке и подносила ко рту.
Брайс тихо простонал.
Кайла подцепила кусок рыбы грязными пальцами и протянула Бронвин.
– Вкусно… мама, на.
– У меня есть своя еда. Видишь? – одна подняла вилку с кусочком картошки.
Кайла бросила рыбу в тарелку, схватила пластиковую ложку и попыталась скопировать мать, а когда у нее не получилось – рыба все время падала в тарелку, – отшвырнула ложку и принялась есть руками.
Бронвин подняла ложку и вложила в руку дочки.
– Ешь ложкой, Микайла, – твердо сказала она.
Малышка потрясла головой.
– Нет, мама!
Ложка покатилась по пластмассовому подносу стульчика во второй раз.
– Кайла, я больше не буду повторять, – предупредила Бронвин, снова вложила ложку в ладонь дочки и обхватила ее пальцами.
Кайла обижено засопела, но держала ложку, однако упрямства ей было не занимать, и теперь она просто гоняла еду по тарелке. Бронвин проигнорировала это и убрала руку, тогда Кайла принялась доставать ложкой еду из тарелки и складывала в кучки на подносе.
Бронвин вздохнула. Достав из упаковки, которую Селеста предусмотрительно оставила на столе, влажную салфетку, она вытерла лицо и руки Кайлы, потом подняла извивающуюся дочку со стульчика и усадила к себе на колени. Придвинув ближе пластиковую тарелку с ложкой, она решительно начала кормить протестующую малышку.
– Нет, мама, нет! – всхлипывала Кайла, пытаясь улизнуть. – Не хочу! Не буду!
Бронвин понимала, что истерика не за горами.
– Кайла, ты должна поесть, – строго произнесла она, однако знала, что долго этой борьбы не выдержит.
Она поднесла ложку ко рту Кайлы, но та плотно сжала губы и отвернулась.
– Микайла! – необычно громко сказал Брайс.
Они обе замерли от неожиданности, и Кайла широко распахнутыми глазами посмотрела на сурового отца.
– Слушайся маму, – уже тише добавил он.
Малышка послушно открыла рот, не сводя глаз с отца. Она съела все до последнего кусочка и попросила ее опустить. Бронвин помогла ей слезть, а затем с улыбкой смотрела, как дочка подошла к отцу, вскарабкалась к нему на колени, прижалась к груди, засунула большой пальчик себе в рот и закрыла глаза.
Брайс был явно растроган и смущен этим. Он обнял дочку и испуганно посмотрел на Бронвин.
– Она всегда капризничает, когда устала, – сказала она, наблюдая, как веки Кайлы все больше тяжелеют и она засыпает.
– Я не решаюсь повышать на нее голос, – признался Брайс. – Мне трудно судить, насколько громко это будет. Я не хочу ее пугать. Иногда я боюсь, что… – Он опустил голову и поглядел на спящую дочку.
Бронвин надеялась, что он закончит – казалось, что он собирается сказать, что очень личное, – однако Брайс молчал, поэтому ей оставалось только гадать, отчего в его голосе слышалось столько неуверенности.
– Брон, – наконец произнес он, не отрывая взгляда от Кайлы, – насчет прошлой ночи…
Бронвин напряглась.
– Я просто… Я не имел в виду… – Он опять замолчал.
Эти паузы стали действовать ей на нервы.
– Слушай, Брайс!
Он поднял на нее взгляд.
– Я знаю, как сильно ты меня ненавидишь, и я даже могу это понять: если ты веришь, что я хладнокровно бросила тебя раненого, то, безусловно, не заслуживаю прощения.
– Ты…
– И я не больше не собираюсь защищаться от твоих обвинений, – решительно сказала она, перебивая Брайса, – потому что это бессмысленно. Ты так долго меня ненавидел, что вряд ли когда-нибудь изменишь мнение. Но ради Кайлы я прошу не демонстрировать свое презрение. Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, и я даже смогу жить с этим теперь, когда знаю, что ты никогда меня не любил. Просто постарайся сдерживаться при дочери.
Брайс прищурился, долго вглядывался в ее лицо, затем пожал плечами.
– У меня есть пара вопросов, – пробормотал он.
Бронвин прикусила губу и кивнула.
– Как долго ты пробыла в пляжном домике?
Такого вопроса она точно не ожидала.
– Чуть меньше недели.
– Итак, если верить твоей истории, – с нескрываемым сарказмом начал Брайс и Бронвин захотелось залепить ему пощечину, – ты сразу поехала туда, чтобы ждать меня?
– Давай просто оставим это? – Она была не в настроении защищаться от его идиотских обвинений.
– Нет, – небрежно отмахнулся он от ее просьбы. – И как же так вышло, что ты не слышала об аварии? Это было во всех новостях.
– Ты серьезно, считаешь, что я приехала туда смотреть телевизор или слушать радио? Думаешь, мне был дело до новостей, когда моя собственная жизнь рухнула? Я была измучена, напугана, меня целыми днями мутило, я с трудом заставляла себя встать, чтобы сходить в душ или добежать до унитаза! Так что да, я пропустила новости об аварии!
На мгновение показалось, что в голубых глазах Брайса промелькнуло сомнение, но потом они снова заледенели от презрения.
– Когда стало понятно, что я не приеду, что же ты сделала тогда?
Бронвин была сыта этим по горло. Она встала, обогнула стол и протянула руки, чтобы забрать Кайлу.
– Я уложу ее в постель, – не встречаясь с Брайсом взглядом, сказала она.
– В твоей истории полно дыр, и ты это знаешь, – тихо, почти нежно, пробормотал он. – Я был бы готов подвести черту и двинуться дальше вместе, если бы только признала, что была на месте аварии.
Она с яростью посмотрела на него.
– Было бы так удобно, если бы я призналась, правда, Брайс? – язвительно спросила она. – Тогда бы тебе не нужно было винить себя за то, что выгнал беременную жену на улицу, что оставил ее на произвол судьбы, когда она была так больна, что боялась потерять ребенка? Тогда бы ты не нес ответственности за то, что произошло после той ночи, верно? Но я не доставлю тебе такого удовольствия, Брайс. Иди ты к черту!
Бронвин отнесла Кайлу в детскую и уложила в кроватку. Она глядела на спящую дочку и ее сердце щемило от любви к ней.
– Ты стоила всего это, – прошептала она, нежно поцеловала малышку, повернулась к двери и замерла. Там стоял Брайс, по-прежнему одетый в одни лишь шорты для плаванья.
Бронвин нахмурилась и попыталась аккуратно оттеснить его, но Брайс не сдвинулся с места. Чтобы выйти из комнаты, ей пришлось бы прижаться к его мускулистой голой груди. Бронвин покраснела и еще больше нахмурилась. Убедившись, что Брайс смотрит на нее, она потребовала:
– Отойди с дороги!
Он лениво усмехнулся.
– Рад видеть, что огонь в тебе не погас окончательно, малышка.
– Не называй меня так!
– Раньше ты не жаловалась.
Щеки Бронвин заалели сильнее. В прошлом Брайс называл ее так только в постели и очень редко вне ее, а сейчас просто хотел подразнить – она видела это по его глазам.
Бронвин стиснула зубы и быстро протиснулась мимо Брайса, однако он не дал ей далеко уйти, поймав за запястье.
– Сегодня на ужин придут Пьер и Алиса, – сказал он, не обращая внимание на яростные попытки Бронвин вырваться. – Постарайся не смущать меня перед ними ложью и неискренним беспокойством.
Она не знала был ли он преднамеренно жесток или нет, но все равно почувствовала укол боли.
– Я действительно начинаю ненавидеть тебя, Брайс.
Он насмешливо вздернул брови.
– Правда? Какая жалость. Мне так нравилось, когда ты мне поклонялась.
– Я не поклонялась тебе, высокомерная скотина, я тебя любила. Любила так, что словами не описать! – Хватка Брайса на ее запястье ослабла и Бронвин вырвалась. – Но теперь вижу, что ты недостоин такой любви.
Казалось он не мог ответить, он просто смотрел.
Она фыркнула и отвернулась.
– Бронвин! – позвал Брайс. Она остановилась и расправила плечи, готовясь принять новый удар. – Если бы ты любила меня, то не ушла бы.
– Я не уходила, ты меня выгнал, придурок, – пробормотала она, стоя к нему спиной.
«Какая разница поймет он, что я сказала или нет!»
– Ты бы не уехала, пока я не попросил прощения, – продолжил он, подходя ближе. – Ты бы осталась и послушала, как я умоляю тебя простить меня. Если бы ты меня и правда любила, то знала бы, что я буду раскаиваться за то, как повел себя.
Он положил руки на ее плечи. Бронвин вздрогнула, чувствуя их тепло через футболку. Она повернулась и посмотрела на Брайса.
– Я знала, потому и ушла, чтобы дать тебе возможность все обдумать спокойно. Я знала, что ты придешь ко мне, поэтому ждала и ждала в пляжном домике. Но ты не приехал. Я звонила тебе, звонила домой, но никто не брал трубку, и тогда я подумала, что ты действительно не хочешь иметь ничего общего со мной и ребенком. Я позвонила в твой офис и мне ответили, что мистер Палмер не желает говорить или когда-нибудь впредь видеть меня.
Брайс окинул ее суровым взглядом и убрал руки.
– Когда же ты перестанешь врать? Я мог бы поверить, что ты привиделась мне на месте аварии. Мог бы поверить, что ты не знала об аварии, но ни один мой сотрудник не сказал бы тебе такое.
– Верь во что хочешь, – устало сказала Бронвин и отвернулась.
– Ну уж нет! – он больно схватил ее за руку, чтобы остановить. – Не смей обвинять меня в том, чего бы я никогда в жизни не сделал!
Бронвин с силой вырвала руку и объяснила на языке жестов куда он может идти вместе со своими обвинениями.
Брайс опешил, а затем разразился громкий смехом.
– Ты только что послала меня куда подальше матом? – улыбаясь, спросил он.
– А если так, то что? – с вызовом спросила она.
– Ничего, – он пожал плечами, – просто впечатлен твоими познаниями в языке жестов.
– Это первое, что я выучила, поскольку знала, что пригодится, и не раз.
– Хорошая мысль, – похвалил Брайс.
Бронвин фыркнула и, не сказав больше ни слова, пошла в свою спальню.
