Текст книги "Аномалия (СИ)"

Автор книги: Наталья Юнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 16

Глава 16

Как мы приехали на озеро и пили из горла алкоголь я помню. Равно как и игру на исполнение желаний и ее правила. Тот, на кого падает жребий, должен выполнить задание, а если проваливает его или вовсе не выполняет, снимает с себя один элемент одежды. Память в очередной раз подкидывает картинку абсолютно обнаженной блондинки, провалившей все задания и двух почти голых мужиков. Я что тоже проиграла и сняла с себя трусы? Но как я оказалась на сеновале в каком-то сарае?

Да и жребий на меня не выпадал ни разу. Кажется. На Потапова дважды и он оставался точно одетым. Стоп, а какого черта он вообще оказался с нами на озере, если изначально туда не собирался, учитывая, что не сел ни в первую, ни во вторую машину?

Как он только что сказал? После такой незабываемой ночи, мы повязаны с тобой до конца дней своих? Ну не могла я с ним переспать. Я, черт возьми, не такая даже под градусом! Наверняка он разводит меня намеренно. Только, как объяснить боль между ног и отсутствие трусов? Потирая руками виски и пытаясь прийти в себя, в полной мере осознаю, что безумно хочу пить. Однако, жажда ничто, по сравнению с тем фактом, что я возможно реально занималась с ним сексом.

А вот сейчас мы проверим наверняка. Нехотя перевожу на Потапова взгляд. А он, кажется, и не отрывал его от меня.

– Когда свадьба?

– Чья? – потирая глаза, хрипло произносит аномальный.

– Наша.

– Наша?

– Ну а чья? Сам сказал, что мы теперь повязаны до конца дней. Ты меня трахнул. Нет, не так. Ты меня трахнул и девственности лишил. А учитывая, что у меня между ног все болит, ты, скорее всего, даже изнасиловал. Я так просто это не оставлю. Будешь наказан до конца дней своих. Придется жениться, Сергей Александрович, – ну давай. Скажи, что ничего не было, а трусы я… потеряла по пьяне.

– Я тебя изнасиловал? – насмешливо бросает Потапов, усаживаясь на сено. – Рыбка моя, у меня яйца и не только они болят, но я же не жалуюсь, что ты меня оседлала.

– Чего? Я тебя оседлала? Хорош заливать. Я бы никогда этого не сделала.

– Да неужели?

– В самом деле. Я этого не умею!

– Оно и было заметно, что практики маловато. Своими неумелыми скачками ты мне в итоге порвала уздечку, – что за чушь?!

– Какую еще уздечку?

– Которая на члене. Неужели не помнишь, как останавливала мне кровотечение?

Господи, это сон. Просто сон! Закрываю глаза и считаю до десяти. Открываю, но ничего не меняется. Все тот же сарай и заспанный аномальный.

Резко принимаю сидячее положение и кое-как встаю со стога сена. Оттягиваю платье максимально вниз и в этот момент совершенно случайно замечаю пятно засохшей крови чуть выше колена. Медленно перевожу взгляд на Потапова, точнее на его джинсы. И на них аналогично засохшая кровь. Все, это конец.

Закрываю ладонями лицо, еле сдерживая истерику. И все же слезы льются сами собой.

– Только не говори, что ты нюни пускаешь. Подумаешь, потрахалась на пьяную голову. Закономерный исход для необдуманных действий, – медленно убираю руки от лица.

– Я думала, ты скотина, а не мудак. А ты… ты хуже! Взял и воспользовался, зная, что я пьяная.

– У нас была тяжелая ночь. Чего б не воспользоваться, чтобы снять стресс? Будет тебе впредь уроком – не напиваться в компании незнакомых людей.

– Ты был знакомым! И ты воспользовался.

– Сама же сказала – скотина, а не принц. Разве нормальная девушка напьется в компании скотины? Ну вот и все, – пожимает плечами и встает с сена. – Я же тебя просил ехать домой, а ты что сделала?

– Заткнись! – толкаю его от бессилия в грудь.

– Не ори. И так башка болит.

Тянусь к сену за пиджаком и надеваю на себя.

– Где мои трусы? – немного успокоившись, произношу я.

– Там, где сняла, там и возьми.

– Я не помню, где их сняла!

– А что ты вообще помнишь?

– Ничего, за исключением того, что мы пили, играли и голой девицы, которая не выполнила ни одного задания. Такой ответ устраивает?!

– Да мне-то что. И да, ищи трусы там, где потеряла, – вот это что за очередной намек?

– Стой, – хватаю его за руку. – Пожалуйста, скажи мне только одно. Только правду, какой бы она мерзкой ни была. Умоляю. Я с кем-нибудь или меня кто-нибудь… кроме тебя.

– Что?

– Ты знаешь что. Ну, скажи, пожалуйста. Только правду.

– Только я, – никогда бы ни подумала, что, несмотря на тонну горечи, можно испытывать облегчение.

– Спасибо.

– За что? – и все-таки редкостная скотина.

– За то, что я тебе порвала уздечку. Так тебе и надо.

– Ну, ночью ты не была так рада перевязывать мне хозяйство.

– Перевязывать?! Там прям кровища была?

– Целых полчаса.

Ну еще бы он заметил, что я была девственницей, если у самого фонтан хлестал. С одной стороны, жуткое позорище. С другой, смешно. Да так ему и надо. Взгляд как-то сам собой падает на его пах.

– Это я вас получается уздечковой девственности лишила? И что, больно вам было, Сергей Александрович?

– На восемь из десяти. За перевязку ставлю тебе два.

– Ваш ужик уже в порядке?

– Ты хотела, сказать питон?

– Нет, маленький ужик. По ощущениям, я помню что-то такое малюсенькое, напоминающее червяка, но решила польстить вам с ужиком.

– Вот ничему тебя жизнь не учит, Герхер, – едва заметно улыбаясь произносит Потапов

– Гергердт.

– Один хрен. Сиди пока тут и не вылезай.

– А ты куда?

– Проведать обстановку.

– Подожди, а где мы?

– Понятия не имею.

– Как тут вообще оказались? Выполняли какое-то задание?

Смотрит на меня как-то…подозрительно, что ли. И мне снова становится страшно от того, что я почти ничего не помню. Видимо, не придумав достойный ответ, Потапов чуть приоткрывает дверь в сарае и выходит на улицу. Я же сразу кидаюсь за сумочкой. И не обнаруживаю влажных салфеток. А вот… палку почти целой вареной колбасы – да. Это что вообще такое? Ее еще, судя по виду, кто-то кусал.

Сейчас я готова сдаться и позвонить родителям, чтобы забрали меня черт знает откуда, но когда я беру телефон, понимаю, что он сел. Супер! А еще только сейчас понимаю, что на мне нет туфель. И ноги в царапинах и гематомах. И ступни болят! Черт возьми, что вообще было этой ночью?!

Беру зеркальце и нехотя смотрю на свое отражение. На удивление, кроме спутанных волос, плохого ничего не вижу. Я бы даже сказала, лицо выглядит свежим.

Обвожу взглядом сарай на предмет своих туфель, но все напрасно. Их нет. А вот горсть салфеток, некогда влажных, со следами засохшей крови – есть. Капец.

– Можем идти, – вздрагиваю в ответ на голос Потапова.

– А вы не в курсе, где мои туфли?

– В курсе. Там, откуда мы убегали, – невозмутимо бросает этот гад. – Ты их там оставила.

– А откуда мы убегали? – осторожно интересуюсь я.

– Знаешь, так даже лучше.

– Ты о чем?

– О том, что ты ничего не помнишь. Избежим ненужных истерик. Как только доберемся до дома, можем пообщаться об этой прекрасной ночи, если к этому времени память не подкинет тебе картину вчерашнего. Точнее сегодняшнего. А сейчас молчи и слушай меня. Я не знаю где мы находимся. По моим ощущениям, недалеко от железнодорожной станции. Но так как нас еще могут искать, мы не пойдем через многолюдную дорогу. Как только подойдём к станции, попросим у кого-нибудь телефон, я позвоню и нас заберут. Вопросы есть?

– Который час?

– Мой телефон вырублен так же, как и твой. Поэтому хрен его знает. Денег у нас нет. Так что своим ходом мы не доберемся.

– А карты у тебя нет?

– Нет. Я не планировал уходить в загул на всю ночь, чтобы мой мобильник ушел в глубокий коматоз. Еще вопросы?

– Как я пойду куда-то без трусов?

– Да какая разница. У тебя такие милипиздрические трусы, они что есть, что их нет. Платье жопу прикрывает и на том спасибо. Все?

– Нет. Не все. Как я пойду без обуви?

– Ну как-то же ты бежала по лесу без обуви. Теперь пешком.

Опускаю взгляд на его ноги. У гада, в отличие от меня, имеются кроссовки и наверняка носки.

– У тебя носки есть. Отдай мне, пожалуйста, свои кроссовки.

– Видала? – тычет мне фигу в глаза.

– Ну, пожалуйста. Ты же мужчина и должен уступать женщине.

– Возможно. Только ты не моя женщина.

– После того как я раздробила тебе в хлам член, я уже больше, чем жена. Отдай, пожалуйста.

О, Боже. Отдает. И даже носки снимает. Ан нет, быстро надевает кроссовки на себя, а мне протягивает свои черные носки.

– Так уж и быть. Держи, больше, чем жена.

– Хреновый из тебя муж, – брезгливо осматриваю носки.

– Надевай или гони обратно.

– Ладно, это лучше, чем ничего. Спасибо.

Хотя, как сказать. На большом пальце правой стопы – дырка. Да и болтаются они на мне.

– Тебе надо срочно жениться, чтобы жена не допускала дырок в носках.

– Это как раз оберег от женитьбы. Пойдем.

Накидываю сумочку через плечо, и мы выходим на улицу.

***

Не знаю, что я делала вчера, но то, что происходит со мной сейчас закономерная плата за дурость. Если бы только можно было вернуть время, я бы ни за что не пошла ни в какой клуб. Или хотя бы послушала Потапова и не села в дурацкое такси, которое привело меня к этому.

Ноги гудят, а ступни я, кажется, вообще не ощущаю. Но и это уже не кажется самым страшным. А вот то, что на станции кроме двух злых бабок, пославших нас на три буквы, никого нет – самый настоящий капец. Я готова расплакаться от бессилия.

– Только не ной, я тебя прошу.

– Я пить хочу. И домой.

– А я есть и пить. И ничего, терплю.

– У меня на карте была копеечка, может, хватит на воду? Там автомат стоит.

– Пойдем проверим.

Нам хватает на самую дешевую воду. Однако, она кажется самой вкусной водой в моей жизни.

– Пойдем, – подталкивает к подъезжающему поезду.

– Куда?

– В электричку, куда еще, мать твою.

– Но у нас нет денег. Как мы там?

– Как-как, зайцами.

Дергает меня за руку и подталкивает к открывшейся двери электрички. Я была уверена, что в меня все будут тыкать пальцами за носки вместо обуви. Но в вагоне, очень даже на вид современном и комфортном находятся всего двое парней, не обращающих на нас внимание, ибо уткнулись взглядом в свои смартфоны.

– Сиди здесь, я скоро приду.

– Нет, не бросай меня, – хватаю его за ладонь. Капец, наверняка я выгляжу жалко, но оставаться без него страшно. Дожила, блин.

– Если бы я хотел тебя бросить, я бы сделал это ночью. Угомонись, – отлепляет мою руку и направляется в сторону парней. И о, чудо. Один из них дает Потапову телефон. Это не может не радовать. Хотя, огорчает то, как я посмотрю ему завтра в глаза.

Это же какой надо быть идиоткой, чтобы забыть свой первый раз, все что было до него до и после. Хотя, если там было все так отвратно, как видится, мой мозг делает мне благое дело – блокирует ненужные воспоминания.

– Все нормально. За нами подъедут, – перевожу взгляд на севшего рядом Потапова.

– А если сейчас придет контролер, нас выгонят?

– Не придет. Они уже давно не ходят, на всех других станциях стоят турникеты. Без билета не выйдешь. Мы спрыгнем с пирона. Не грузись.

Хотелось бы сказать, что я не умею прыгать и вообще боюсь высоты, но мои думы прерывает громкое урчание живота. Не моего.

– Кушать хочешь?

– Копеечка, кушать, денюжка, раночка. Просил же, блядь.

– Что просил? – молчит, сжимая руки в кулаки. – Ты злой, потому что голодный? У меня есть колбаса. Я не помню, как она оказалась в моей сумочке, но ее точно не было до клуба. Хочешь покушать? – достаю из сумочки колбасу и протягиваю ему, на что он со злостью ее вырывает из моей руки. – Думаешь, она не испортилась?

– Думаю, что продрыстаться не самое страшное в нашей ситуации.

– Да, наверное. Но мы все же в поезде.

– Здесь есть туалет. И так быстро я не обосрусь, не переживай, – подносит ко рту колбасу и откусывает огромный кусок.

Несмотря на то, что Потапов, как всегда, хмурит лоб, выглядит он немного забавно. Вроде бы и надо отвернуться, но не пялиться на него не получается.

– А как колбаса появилась у меня в сумке?

– Ты ее украла, – капец. Как я от такого отмоюсь?!

– Из-за этого мы убегали?

– Если бы. Давай не сейчас. Я же просил.

– Ладно. А можно еще один вопрос?

– Попробуй.

– А нам долго ехать?

– Минут двадцать.

Закрываю глаза и принимаюсь мечтать о душе и мягкой постели. Всего двадцать минут и я окажусь в чьей-то машине, которая привезет меня к дому. Разве я могла подумать, что буду о таком мечтать?

Знаю, что с моей стороны наглость опустить голову на плечо Потапова, но внезапно так захотелось спать, что уже совершенно пофиг на правила приличия.

Глава 17

Глава 17

Приличие? Не, не слышали. Капец, куда я попала? Это же ни в какие ворота не лезет. Смогла бы я раздеться догола, если бы проиграла? Да ни за что. Удача явно на моей стороне, раз за все время жребий ни разу на меня не выпал. На крайний случай, сниму с себя трусы, а дальше точно поеду домой.

– Не порядок, Эля. Не хочешь сама вызваться на задание? – заплетающимся языком интересуется Руслан.

– Нет. Только жеребьевка, – для храбрости снова отпиваю виски и в очередной раз меня жребий проходит мимо меня.

Вместо того, чтобы смотреть, как именинник устраивает по заданию заплыв, я зачем-то перевожу взгляд на Потапова. Несмотря на выпитое, в отличие от всех, он не шутит, не улыбается и привычно хмурит лоб всем своим видом показывая, что ему здесь скучно и неинтересно. Зачем он поехал сюда?

Ладно, стоит признать, что мне нравится ощущать его присутствие рядом. Так спокойнее, что ли. А еще чувство такое, что я в своем сне. Потому что ощущения при виде его аналогичные. Жаль, что сейчас я не вижу цвет его глаз.

Он внезапно переводит на меня взгляд, и я впервые трушу как самая настоящая малолетка, которую ловят на подглядывание за понравившимся мальчиком. Упираюсь взглядом в свои ладони. Так, стоп. Понравившимся? Серьёзно, блин?! Окстись, Эля! Это все долбаный алкоголь.

Не сразу понимаю, что именинник уже выбрался на сушу и все снова шутят, и смеются. Ну почти все. Странно, но Потапов не пялится на обнаженную блондинку. То, что она привела ноги к животу погоды не делает, ибо ее грудь, при желании, можно спокойно рассмотреть. Учитывая любовь Потапова к рассматриванию моих верхних девяносто, его показательная равнодушность удивляет.

– Ну наконец-то, Эля вперед на задание, – перевожу взгляд на улыбающегося Руслана. Вот же ж блин. – Задание выбирает наша голенькая Вика.

– Забраться в чужой дом и украсть два десятка куриных яиц.

– Викуш, ты хочешь, чтобы мы сейчас все встали и пошли смотреть на то, как Эля пробирается в чей-то дом? Может, как-то попроще и здесь? – тоже мне защитник. Встал бы, да пошел со мной.

– Да она все равно сдрейфит.

– С чего ты это решила? – вот ведь сучка. На слабо меня берет. – Я пойду, – хватаю бутылку и встаю с места.

– Так не пойдет. Мы все не в состоянии, – не унимается Руслан.

– Я сниму на телефон выполнение ее задания, – неожиданно произносит Потапов, равняясь со мной.

– Во всех ракурсах.

– Обязательно, Вика. Ты бы трусы уже на себя напялила, в траве клещи.

– А я везде гладкая, Сереженька. Им не за что цепляться, – смеясь произносит блондинка.

– То, что везде гладкая это факт. Увы извилины тоже сглажены.

– Козел.

– И тебе писю не застудить. Пойдем, – кивает в мою сторону.

Мы молча доходим до дороги и как только скрываемся с поля зрения его друзей, он выхватывает у меня бутылку.

– Эй.

– Рот закрой и иди вперед.

– Там вообще-то нет домов.

– А ты думала, что я иду снимать на телефон хуету, которую тебе наказала Вика, целью которой тебя не только раздеть, но и чтобы ты вляпалась в какое-нибудь дерьмо?

– Тебя все-таки папа подослал?

– Ты совсем идиотка? Я не знаю твоего папашу и никогда не узнаю.

– Тогда какая тебе разница куда я иду?! – выхватываю бутылку. – Нечего сказать? Ну вот и не лезь.

– Ты же не дура на самом деле. Что творишь?

– Не дура, но иногда можно и почудить. Никто не верит в твоей компании, что я смогу это сделать. А я сделаю. Вы мне все надоели. У меня что на лбу написано «никчемность»? Папа не верил, что я сама поступлю в универ и всячески вставлял мне палки в колеса, чтобы я поступила туда, куда хочет он. А я поступила сама на бюджет. Ясно тебе? Сама! И без лишней скромности скажу, что одна из лучших. И отнюдь не из-за оценок в красном дипломе, на который я, между прочим, иду. Мама не верила, что я смогу жить сама, а я живу! Да, хреново, но не хуже некоторых. Они были уверены, что я не смогу себе яичницу поджарить, потому что это всегда делали другие. А тоже мне умники, как я должна была научиться готовить, когда это делает повар?! А я научилась, пусть всего несколько блюд. Но я даже этот дебильный плов освоила, чтобы порадовать твою бабушку, любящую экзотику. И гнезда эти придурочные тоже. Так что отвали от меня. Сказала залезу в дом и украду яйца, значит, сделаю. Не хочешь снимать – сама всё сделаю.

Разворачиваюсь и решительно направляюсь в сторону домов. Несмотря на гуляющий в крови алкоголь, иду я даже не спотыкаясь.

Я была уверена, что Потапова не увижу, ибо он тот еще принципиальный засранец. Но он в очередной раз удивил, поравнявшись со мной.

– А как же ваша непокобелимость, Сергей Александрович? Ой, непокобелиность. Кобелиность. Колебимость. Ай, хрен с ней, ты понял.

– Замолкни уже и топай куда задумала.

Идем мы по ощущения долго. Потапов уже конкретно нервничает.

– Ты решила дойти до другого города?

– Нет. Я выбираю стремный старинный дом, в котором, как в кино, будет ключ под ковриком. Или в котором есть деревянное окошко, в которое я заберусь. И чтобы не было машины. Значит, хозяев дома нет.

– Вау, ты еще что-то соображаешь?

– Сам же сказал, что я не дура.

– Иногда я ошибаюсь.

– Итак, вот этот, – тычу пальцем в очень старенький, еле дышащий домик, но, судя по следам машины, все же жилой. Давай снимай меня на камеру.

Радостно потираю руки перед преступлением года. Калитку открыть удается без каких-либо сложностей. А вот ключа под ковриком не оказывается. И как залезть в окно – ума не приложу. Порча имущества точно не для меня. Еще все осложняется тем, что возможно дом все же не жилой и нет там никаких яиц, и все будет зря.

– Подними горшок и посмотри под ним.

Уж никак не ожидала, что Потапов будет мне помогать. Еще больше я удивлена тому факту, что ключ действительно оказывается под горшком. Кладу ключ обратно и аккуратно открываю дверь. Прохожу внутрь, подсвечивая телефоном.

– Блин, у меня зарядка заканчивается.

– У меня тоже. Давай живее и потише.

– Думаешь, кто-то есть в доме?

– Надеюсь, нет. Включи фонарик.

Здесь определенно живут люди. В холодильнике оказывается несколько палок смачной колбасы и куча мясных вкусностей. О мой Бог. А вот яиц нет.

– Яичек нет.

– Здесь есть другой холодильник.

– О, точно. Снимай меня на камеру.

Открываю второй холодильник, который почему-то совсем не охлаждает. А тут прям кладезь упаковок с куриными яйцами. Наверное, какие-то фермеры. Достаю две упаковки и демонстрирую Потапову на камеру. Выкуси, Викуся. Потапов тут же убирает телефон в карман джинсов.

– Пойдем.

– Нет. У меня есть еще одно дело. Я кушать жуть как хочу.

– Еще раз произнесешь при мне «кушать», я за себя не ручаюсь.

– А что не так? Прекрасное слово.

– Я тебя предупредил.

Достаю из сумочки блокнот, отрываю лист и принимаюсь писать записку. Справившись с сей тяжелой ношей, достаю из сумочки последнюю имеющуюся купюру и кладу на записку. Подхожу к холодильнику и не мешкая достаю тонкую палочку вареной колбасы и отрываю упаковку. Потапов же берет мою записку и читает вслух.

«Добрый вечер. Извините, пожалуйста, за вторжение. Нам очень хотелось кушать, поэтому мы взяли у вас два десятка яиц и колбаску. Денюжку оставили на столе. Спасибо».

– Нет, ну я, конечно, знал, что ты с припиздинкой, но не до такой же степени.

– Глубоко в душе я очень нежная и добрая девочка. Меня будет грызть совесть, если я не заплачу за то, что позаимствовала. Так что только так. Зато смотри, какой правильный дом я выбрала для задания. Ну признай, что у меня глаз алмаз.

– Разбежался.

– А вот и зря. У меня глаз алмаз.

– Кстати, ты первый человек на моей памяти, который носит с собой наличку.

– Ой, да я раньше и в руках их не держала. Но когда съехала от родителей и стала сдавать украшения в ломбард, узнала, как выглядят денюжки. Вот недавно новые сдала и снова получила пачку. И специально не кладу на карту, чтобы все не потратить. А так наличка есть, а больше нет. И не потратишь, – что я вообще несу?! И кому. Позорище. – Я пошутила. Я ничего не сдаю в ломбард.

Откусываю колбасу под цепким взглядом аномального.

– Я колбасу сто лет не ела. Все равно я уже нагрешила сегодня, можно и колбаски покушать. От одного раза же не умру, да? Как думаете, Сергей Александрович?

– От колбасы точно не умрешь. А от дурости – да. Я первый и последний раз нанимаюсь тебе в няньки.

– А, кстати, зачем ты поперся за город, если этого не хотел?

– Тебя решил непутевую проконтролировать.

– А что так? Уже поплыл? – точь-в-точь повторяю произнесенную им фразу.

– С четырех лет, – парирует в ответ.

Какая-то странная ситуация. Стоим в полутемноте, я с колбасой, он с виски и какого-то лешего улыбаемся друг другу. Наверное, так бы и стояли, если бы не звук подъехавшего автомобиля.

– Это что? – тихо интересуюсь я.

– Это жопа.

– Блин!

Заворачиваю колбасу в пакет и запихиваю в сумочку. Совершенно не соображаю, что делать. Глаза мечутся, и я интуитивно захожу в какую-то комнату.

– Ты куда?

– В шкаф.

– Совсем долбанулась? С яйцами?

– А что еще делать?

– Что угодно, но не в шкаф. И оставь яйца.

– Да прям щас. Я без них к озеру не вернусь. К тому же, я за них заплатила.

Оба замираем, когда осознаем, что хозяева подходят к входной двери. Резко открываю старинный шкаф и залезаю внутрь.

– Чего стоишь?

– Только идиоты прячутся в шкаф, – шепчет Потапов, залезая ко мне. – Ты кино не смотрела? Это всегда заканчивается плохо.

– Не всегда. У нас будет все хорошо. Вот тебе крест даю. Да и я чувствую, что это дом хороших людей. Сейчас они лягут спать, и мы уйдем. У меня же глаз алмаз.

– Тихо.

Мы оба замолкаем, и я передаю Потапову упаковки с яйцами. Сама же тянусь за колбасой. А потом за каким-то фигом аномальный подсвечивает меня телефоном, аккурат, когда я откусываю кусок. И смотрит на меня так, словно я за нее не заплатила.

– Ну что? Я кушать хочу.

Замолкаю, когда в дом входят хозяева.

– Какого хера дверь открыта?!

– Без понятия, я закрывал.

– Бери товар и дуй на базу, – на базу ночью? Хотя, так даже лучше, оставят нас одних. – Что за херня? – орет первый мужик. – Здесь нет двух упаковок, – блинский блин, они что, яйцами торгуют? – Серый, блядь, что за дела? Где, сука, кокс? – кокс это….

– Еб твою мать, глаз у нее алмаз, – еле слышно произносит Потапов, от чего у меня сердце уходит в пятки...