Текст книги "Аномалия (СИ)"
Автор книги: Наталья Юнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 26
Глава 26
Настюха, Настюха, оторвать бы тебе ухо. Нет, два уха. И глаза выколоть. Боже, о чем я только думаю? И когда стала такой противной? Не настолько уж эта Настя мерзкая баба, чтобы выкалывать ей глаза. И тем не менее дать ей хорошенько под задницу, чтобы вылетела из этого ресторана прямиком к себе домой – очень хочется. А еще очень хочется не испытывать идиотскую и банальную ревность. Это никуда не годится, черт возьми!
Если бы здесь не было этой крысы, я бы сейчас не стояла и не напивалась вином. С Потаповым и алкоголичкой можно стать. Кто-нибудь скажите этой тетке, что нельзя так липнуть к мужику. Оботрись об него еще, гадина. А этот то ли от влагалищной истории заливает в себя алкоголь, то ли от того, что ему не нравятся обтирания безвкусной. Хотя, последнее маловероятно. Он ее вполне себе мило обнимал в сестринской.
– Как тебе это место? – тебя здесь только не хватало. Хотя, вот он прекрасный кандидат для флирта. Но Руслан бесит так, что уже не хочется сдерживаться. Выпиваю залпом оставшееся вино и тянуть за бутылкой.
– Шикарно. Не думала, что у нас врачи так хорошо зарабатывают, что могут иметь рестораны на природе.
– Это не врачи хорошо зарабатывают. Это правильный жизненный расклад – выйти замуж за владельца ресторана.
– Круто.
– Потанцуем?
– Я пью, – поднимаю вновь наполненный бокал вверх.
– Можно после вина.
– Но не нужно. Не обижайся, пожалуйста. Я скоро замуж выхожу. Так что…
– Замуж?
– Ага.
– И будущий муж позволил тебе тогда напиться и играть на желания в компании малознакомых людей?
– А может быть, будущий муж был в той компании? – мать моя женщина, что я несу?! Мозг, але? – Я шучу.
– Про замужество тоже наплела?
– Неа. С тебя не сводит глаз симпатичная и очень миленькая официантка. Обрати на нее внимание. Ну а если я напьюсь и начну к тебе приставать – не обращай внимания.
– Ясно.
– Что?
– Ты с Сережей?
– Что я с Сережей?
– В принципе мог бы и раньше догадаться. Но это ты зря. Там тебе ловить нечего, у него потребительское отношение к женщинам. Исключительно для физиологии.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
В очередной раз заливаю в себя вино. Сейчас скорее от слов Руслана. А ведь брат Потапова говорил то же самое. Угораздило же втрескаться в аномального.
Очередной бокал вина и снова на глаза попадается Анастасия, мать ее, Игоревна, по-прежнему трущаяся всем чем можно об Потапова. Как только встречаюсь с ним взглядом, я тут же отворачиваюсь и принимаюсь в очередной раз подливать себе вино. Почему я не пьянею?
– Болоночка моя ненаглядная, ну не надо так открыто выражать свою неприязнь к Насте, – чего-чего?! Не выдерживаю и поворачиваюсь к Потапову.
– Болоночка?
– Ну, не овчарка же. Хотя да, какая ты болонка. Они же милые и не огрызаются. Перепутал. Кто там маленький и вечно лает, не закрывая рот? Вспомнил. Чихуахуа.
– Это такие маленькие безволосые пучеглазые страшилки?
– Точно.
– Ну болонка, так болонка. Но не тебе говорить про лай. Ты та еще собака мужского пола. И вообще, похож на папильона.
– Это что за зверь неясного генеза?
– Очень даже ясного. Такая собачка, уши которой видны даже из космоса. У них уши больше, чем тело.
– Ты бы, радость моя, так на алкоголь не налегала, – кто бы говорил. – Я же предупреждал, что не буду за тебя больше впрягаться. Доиграешься ведь, что история повторится и проснешься в итоге оттраханной группой лиц.
– На этот счет можете не волноваться, Сергей Александрович. Я ж блюду девственность до брака. У меня барометр стоит на то, чтобы до свадьбы ни-ни. Вот, например, ты не смог меня пьяную трахнуть. А хотел, между прочим.
– Хотел. Сейчас, кстати, хочу еще больше, – мне это сейчас не послышалось?
– Вы бы тоже не налегали на алкоголь, Сергей Александрович.
– Мне надо гораздо больше выпить, чем тебе, чтобы опьянеть. Пока я трезв. Но планирую наебениться. Мне можно.
– Даже так.
– Только так.
– Это вы так с горя, после принятия родов?
– Нет. Но тоже от своеобразного горя, – ясно, что ничего не ясно.
– Вы бы не пялились так открыто в район моего декольте, Сергей Александрович. А то всякие Анастасии мне потом нагадят за то, что вам приглянулась моя грудь.
– Сейчас я пялился не на нее. Просто задумался. Когда мы будем трахаться, ты тоже будешь нести какую-нибудь ахинею? Так и вижу, как ляпнешь что-нибудь в процессе, по типу Гондураса.
– Хм. Когда, а не если? Я что-то пропустила? Когда вы решили, что мы будем это делать?
– А я разве не сказал? Путём сложных мыслительных процессов, я пришёл к выводу, что я тебя трахну. Не один раз, конечно. В народе это зовется как-то по красивому, ну тебе виднее. После третьего бокала этого дешёвого пойла, мысль о том, что пора прекращать сопротивляться собственным желаниям, прочно закрепилась в моей черепушке, чин-чин, – чокает мой бокал о свой. И ведь ладно бы был пьяным. Так ведь трезвый же, несмотря на выпитое. Это он мне так предлагает типа с ним встречаться? – Слушай, а может, когда перейдем на новый горизонтальный уровень, сразу заклеить тебе рот, чтобы ты в процессе ничего не ляпнула?
– А может, сразу перемотаем тебе скотчем твоё хозяйство?
– А смысл? Член говорить не умеет. Он в процессе нам не помешает. Я бы сказал, наоборот. Без него будет грустно.
– Смысл в том, что тебе секс со мной не светит. Ни при каких условиях.
Мои слова Потаповым воспринимаются громким, обращающим на себя внимание смехом. И вместо того, чтобы отойти от меня, дабы не вызывать ненужного внимания, он снова уставился на мою грудь.
– О чем призадумались, Сергей Александрович? Снова представляете, как ахаете меня?
– Нет. Думаю, как я мог докатиться до такого. Почти в тридцать один год я только и занимаюсь тем, что пререкаюсь с малолеткой, как самый настоящий подросток.
– Вы забыли добавить, Сергей Александрович. С малолеткой, которую хотите трахнуть.
– Точно. Забыл.
– Может, еще хотите в чем-нибудь признаться?
– Да. Тебе совершенно не идут такие волосы. Без этой фигни, на которую ты их накрутила, было гораздо лучше, – ну сученыш! Я для кого это делала?
– Это все?
– Ну раз у нас вечер признаний. Никогда бы ни подумал, но просто рыжей тебе лучше, чем с тонной пудры на лице.
– Это тональный крем.
– Да мне похер как это зовется. Главное, чтобы на моих подушках этой хрени не было. Поэтому никакой пудры или крема.
– Твоих подушках?
– Приспособление такое, на которое люди кладут голову и спят. Ты не знала?
Несколько секунд обдумываю сказанное им и до меня наконец-то доходит. Во-первых, он не стебется, во-вторых, он реально уверен, что я буду с ним спать в прямом смысле этого слова. А это забавный факт, учитывая, что рассказывал его брат.
– Подождите, Сергей Александрович. Ваш брат как-то рассказывал, что вы в свои царские покои никого не пускаете. Кажется, он сказал, «как только ты там окажешься с ночевкой, считай, что это признание в любви». И что у нас получается? Вы мне предлагаете не просто потрахаться, а поспать на ваших подушках, это во-первых. Стало быть, ночевать у вас. А во-вторых, даете мне ключи от своей квартиры, чтобы я там типа убралась и не боитесь, что я набросаю там своих волос, что тоже выводит вас из себя. Какой вывод напрашивается, не подскажете?
– Удиви меня.
– Вы влюбились в меня, Сергей Александрович.
– Все гораздо проще, Эля. Учитывая, что ты болоночка царских кровей, тебе не понравится спать на коврике в коридоре, равно как и не понравится то, что я отправлю тебя домой сразу после секса. Поэтому с моей стороны надо уступить. Компромиссы, мать их, – и все-таки хоть он и не пьяный, но алкоголь хорошенько развязал ему язык. – Кстати, я говорил, что я брезглив?
– Только что. Но это было и так понятно.
– Так вот о брезгливости. Я нормально отношусь к тому, чтобы есть из тарелки, из которой ранее ели другие. Но она должна быть чистой. И если я выбираю конкретную тарелку, из которой хочу есть, с этого момента из нее ем только я. Даже трогать ее нельзя никакими частями тела кому-то другому. Поэтому, когда мы начнем трапезничать, моя тарелка должна быть только моей, – это он сейчас что сравнил меня с тарелкой, которой ранее все пользовались? И дальнейший намек на Вадима? – Тебе все понятно?
– А не пошли бы вы в задницу, Сергей Александрович? Все понятно?
– Маякни, когда надумаешь. Конечно, не словами через рот, как все нормальные люди. Тебе это будет трудно, ввиду массивной короны на голове. Ну не словами, так действиями какими-нибудь.
– Кто бы говорил про корону. Самому-то не жмет?
– Нет. У меня моя по размеру, да и не такая тяжелая, как у тебя. Лайт вариант.
– Чешите уже, Сергей Александрович, к Настюхе Игоревне, а то она скоро в моем лбу дыру проделает.
– Действия, Эля. Действия, – выпивает залпом оставшийся алкоголь и подмигивает мне.
Сволочь. Хамло. Грубиян. Редкостная скотина. Но при этом я почему-то живенько представляю себе и наш первый секс, и все остальное. Но я буду не я, если не дождусь от этой хамоватой скотины нормальных слов и не менее нормального предложения.
Очередной глоток вина и неконтролируемая волна гнева, стоило мне только заметить танцующих Потапова и безвкусную. Ненавижу. Вот так бы и грохнула его. И себя заодно. Это ведь провокация с его стороны. На черта я ведусь? Отворачиваюсь к столам. Как только взгляд падает на курицу, в голове четко всплывает план моего вечера. Тянусь за куском курицы и заворачиваю его в салфетку. Не оборачиваясь по сторонам, выхожу из ресторана и сажусь в первое попавшееся такси.
Открываю сообщение с адресом его квартиры и радостно прокручиваю в руках его ключи. Ну сейчас я тебе устрою порядок.
Не припомню, когда еще так чего-то ждала. Не знаю, как я себе представляла обстановку его квартиры. Но знаю одно: я не ожидала, что меня сразу же встретит огромный бешеный кот. Кажется, этой куры будет недостаточно. Мое сердце заходится в аритмии, стоило ему только начать на меня шипеть. Кажется, я не наведу «уборку» в квартире Потапова.
– Иннокентий или как там тебя, не ешь меня, пожалуйста.
Взгляд у кота говорящий. Мне капец. Я даже не успею выйти из квартиры, как он в меня вцепится. К гадалке не ходи. Курицу я достать не успеваю, четырехлапый прыгает на мои ноги, больно царапая кожу. Пытаюсь отлепить его от себя, но этот злыдень впивается своими когтями мне в руки.
Каким-то чудом забегаю в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся гостиной, и залезаю на письменный стол. Так себе защита. Этой махине прыгнуть на стол ничего не стоит. Однако, он стоит и смотрит на меня. Скорее всего, обдумывает, как прогрызть мне шею. Достаю из сумки кусок курицы и принимаюсь отрывать кусочки. Кидаю на пол и кот моментально переключается на курицу. Так проходит пару минут. И кот реально меняется на глазах. Насытившись, он оставляет несколько кусочков и распластывается на полу в расслабленной позе. Проходит еще пару минут, прежде чем я решаюсь слезть со стола.
На удивление, этот ненормальный не нападает на мои ноги. И даже не реагирует на то, что я прохожу мимо него. Забегаю, как оказалось, в спальню к Потапову и закрываю дверь. Обвожу взглядом комнату и понимаю, что она… симпатичная. Более того, уютная и в светлых тонах. Но удивляет меня не это. У него заправлена кровать. И нет ни одной разбросанной вещи, как это бывает у всех нормальных людей. Капец. Не удивлюсь, если отодвинув кровать, не обнаружу там пыли.
Ну ничего, Сереженька. Будет тебе уборка, как у всех. Сначала я и вправду ищу свои трусы, выбрасывая все его вещи на пол, но со временем на это забиваю, поняв, что, скорее всего, в квартире их нет.
Мне хватает двадцати минут, чтобы навести «порядок». При этом резко подобревший кот более не обращает на меня свое внимание.
Осматриваю проделанную работу и понимаю, что этого мало. Вспоминается и скотч, и бэушный залежавшийся товар. Идиотское сравнение с использованной тарелкой и многое другое. Сама не понимаю, как в руке оказываются ножницы и его трусы. А затем дырка в трех боксерах. Надо срочно отсюда валить. Вот только проблема приходит откуда ее не ждали, когда я четко слышу звук открываемой входной двери. Мамочки.
Я моментально оказываюсь под кроватью. Сейчас я как никогда рада тому, что из-за кота не сняла обувь. Сумка при мне. Меня здесь не должны обнаружить. С какой вероятностью Потапов пойдет в душ? В принципе, он чистюля. Должен пойти мыться после того, как расстроится от наведенного «порядка».
Не знаю, сколько так лежу почти не дыша. Как только Потапов заходит в спальню, я реально перестаю дышать. Мамочки. Иди мыться!
Только вместо душа он садится на кровать. Блин, он спать, что ли, собрался? Только не это. Зажмуриваю глаза и в этот момент чувствую захват вокруг моей лодыжки. Только не это. Секунда и меня вытаскивают за обе лодыжки из-под кровати…
Глава 27
Глава 27
Меня нет. Меня нет. Я невидимка. И вообще, это все происходит только в моем воображаемом мире. Никто меня не схватил за лодыжки и не выдернул из-под кровати. И платье у меня не задралось из-за такого рывка.
Чувствую прикосновение пальцев к своему бедру и мое платье задирают на уровень талии. Да чтоб тебя! Я невидимка.
– Если ты спряталась в воображаемом домике, это не значит, что меня и тебя нет. Есть, радость моя, есть, – ну я и дура, раз верю в то, что это все может оказаться не по-настоящему.
Очень даже по-настоящему ощущаются не только прикосновения к моим бедрам, но и то, как Потапов поддевает мое белье. И все, не выдерживаю. Открываю глаза и одергиваю его руку, отлепляя от своих трусов. Вот же гаденыш.
– Я на многое могу закрыть глаза, но, болоночка моя, вот на это – нет, – хватает меня за щиколотку и указывает взглядом на босоножку. – Дядя Сережа никого не пускает в квартиру в уличной обуви, – хм… говорить о себе в третьем лице – признак шизика. Но в его варианте – действие алкоголя. Вот сейчас понимаю, что Потапов прилично прибухнул. Глаза другие и взгляд, несмотря на то что я тут сотворила, как ни странно, добрый.
– У дяди Сережи здесь есть камеры?
– Нет.
– А как ты узнал, что я у тебя в квартире? И тем более под кроватью?
– С помощью мозга, дорогая. Исключительно с помощью него.
Встает с пола и тянет меня за руку. Рывком приподнимает меня, ставя в вертикальное положение.
– Обувь на мне, сумочка тоже. Как ты узнал?
– Не стать тебе автором детективов. Как только писькатареанка свистнула со стола курицу, сразу стало ясно для кого. А уж, когда она открыла мое сообщение с адресом квартиры и подавно. Дверь закрыта на нижний замок и при этом ключи, которые я тебе дал, лежат на полке в прихожей. Сначала я думал, что найду тебя в шкафу, учитывая, что это твое любимое место. Но он оказался открыт. А прятаться больше негде. Ну и твои духи. Я их сразу узнал, как только вошел в спальню.
– Ясненько, – стою как дура, не зная куда себя деть. А вот Потапову хоть бы хны. Он стоит и улыбается. Но это обманка.
Сейчас заставит, как минимум, убирать. Считаю до трех и дергаюсь с места. В считанные секунды добегаю до прихожей, но не успеваю открыть дверь. Потапов хватает меня за запястье и разворачивает к себе лицом. Подталкивает к двери и ставит руки по бокам от моей головы.
– Куда собралась?
– Домой. У меня режим сна. Мне его никак нельзя нарушать. И я очень хочу спать.
– Нет, радость моя. Домой ты сегодня не пойдешь.
Теоретически я бы могла пригрозить ему ножницами, по-прежнему крепко сжимаемыми в моей ладони, но с его стороны пока нет никакой реальной угрозы. Да и глупо это.
– Расскажи мне, зачем ты пробралась в мою квартиру.
– Чтобы расплатиться с долгами, зачем же еще. В смысле убрать твою квартиру. Сам же просил в честь долга за лечение.
– Прибралась так прибралась, – несмешливо бросает Потапов.
– Я пришла, а тут так и было. Наверное, тебя кто-то обокрал за все твои злодеяния.
– Я даже знаю кто. Гражданка гондурасянка Модеста.
– Ладно, это сделала я, но случайно. Как только я вошла в квартиру, чтобы убрать ее, на меня напал твой кот. Я отбивалась как могла. Начала швырять в него все твои вещи, чтобы он хоть как-то отстал от меня. Потом услышала, как открывается входная дверь и от страха, что ты обвинишь меня во всем, спряталась под кровать.
– Вполне складный и правдивый рассказ, – вполне серьезно произносит Потапов, убирая руки от моей головы. – Снимай обувь.
– Зачем? Можно я пойду домой? Тем более я пострадавшее лицо от действий твоего кота.
– Нельзя. Снимай.
– Не буду. Мне надо домой.
– Снимай сама или это сделаю я.
Нехотя снимаю обувь. Он сразу же берет меня за руку и ведет в спальню.
– А как ты объяснишь тот факт, что как минимум трое моих трусов имеют большие дырки?
– Ну это ты спроси у своих рваных носков. Носки, наверное, отросшими ногтями порвал. А здесь…тоже чем-то острым.
– Чем?
– Чем, чем. Пиписькой, наверное.
– Она не острая.
– Ну тогда я не знаю чем. Хотя, подожди! Знаю. Это же твой кот. Когда я бросала в него вещи, он наверняка схватил зубами трусы и прогрыз их. Вот и дырки.
– У тебя ножницы в руке с момента, как я достал тебя из-под кровати, – а вот теперь ножниц нет. Он разжимает мою руку и выдергивает ножницы.
– Это я от кота защищалась.
– И случайно порезала трусы?
– Я не помню. Все было как в тумане.
– Ну да, ревность и задевающие слова застилают глаза, – вот же сученыш. – Что ж ты так ведешься на всё, радость моя? Признаться, я был уверен, что действия с твоей стороны будут попозже. Ну или менее заметные. Ты же могла заехать в аптеку и купить, ну скажем, слабительное и подсыпать его в молоко или воду. Или насыпать крошки на постельное белье. Или выбросить всю туалетную бумагу. Да много чего.
– Не подумала. В следующий раз буду изобретательнее. И вообще, это за то, что ты мои трусы украл.
– Вот удивительное дело, в один момент я убежден, что ты редкостная бывалая стерва и тут же выдаешь такое наивное дитя.
– Наверное, поэтому ты в меня и влюбился. Раз я вся такая внезапная.
Не знаю, чего я ожидала от Потапова после этих слов, но точно не того, что он громко рассмеется.
– Когда я такое говорил?
– Примерно полтора часа назад, когда предложил потрахаться на постоянной основе и поспать у тебя в кровати, а не на коврике.
– Это всего лишь удовлетворение физиологии. У меня трехнедельный застой.
Еле подавляю в себе смешок. Три недели. Это называется застоем? Вот только вслух я этого не говорю. До меня вдруг доходит, мы встретились с ним три недели назад. Забавный и почему-то приятный факт. Но куда более приятно осознавать, что за это время он точно не трахался с безвкусной.
– Путём сложных мыслительных процессов, я пришла к выводу, – копирую некогда произнесенную им фразу, из-за чего Потапов улыбается. – Что человек, который хочет просто удовлетворить свои физиологические нужды, то есть заняться сексом, займётся им с женщиной, которая трётся своей шерстью об его эбонитовую палочку так сильно, что должно уже всё ебануть. Ой, эбануть. Но хозяин эбонитовой палочки бросает эту трущуюся прилипалу и мчится за малолеткой, укравшей курицу с корпоративного стола. Намеренно подначивает ее к каким-то действиям, чтобы она пришла к нему домой. И спускает ей с рук то, что вряд ли кому-либо спустил бы. Не подскажете, как это зовется, Сергей Александрович? – и все же приятно видеть, что иногда он не знает, что ответить. Пауза непозволительно длинная.
– Тебе повезло, что я прибухнул в такси и стал чуть добрее. Штопай, – кидает в меня свои труселя.
– Я не умею штопать. И вообще, когда кожа дышит это полезно. Да и поздно уже, я спать хочу. У меня режим.
– Штопай.
– Ты глухой? Я не умею.
– Учись.
– Может, чем-нибудь другим займемся? Я тебе завтра новые куплю.
– Такие же синтетические как у тебя? Нет уж, спасибо.
– У меня настоящий шелк и кружева.
– Да, да. Штопай.
– Я куплю такие же как у тебя.
– А ты уже успела заработать деньги?
– Так я за твои куплю, которые давала за машину. Сам отдал. Я не просила.
– Штопай, – в очередной раз повторяет Потапов, чуть ли не закатывая глаза.
– Я все же настаиваю заняться чем-нибудь другим.
– Хорошо. Не хочешь штопать, давай в качестве оплаты оральный секс.
Очередная провокация, на которую я, к счастью, не ведусь.
– Ну, в качестве нового для меня эксперимента, можно попробовать. Только сначала в душ. А где мы будем это делать? На кровати или на диване? Хотя, о чем я. Конечно, на кровати. На диване тебе будет неудобно меня удовлетворять.
Очередная Потаповская усмешка и… ни одного слова. Вместо этого он снимает с меня сумочку и берет за руку. Усаживает на диван и сам куда-то уходит. Что творится в его голове понять сложно. Одна хорошая новость, несомненно, есть. Кот, развалившийся около окна, преспокойно лижет свое хозяйство, никак не реагируя на меня. В частности, на мои ноги.
А вот Потапов, в отличие от кота, на них внимание обращает. Как только он возвращается в гостиную, в очередной раз берет меня за лодыжки и укладывает на диван так, что я оказываюсь в лежачем состоянии.
Я ожидала от него набор для шитья, но точно не аптечку. В очередной раз становится неловко. То он полный говнюк, то снова ухаживает за мной, принимаясь обрабатывать царапины.
– А как я должна была убирать твою квартиру с таким ненормальным котом? Он реально мог меня убить, если бы не курица. Он бешеный.
– На самом деле он не агрессивный. Он трус. И ни разу ни на кого не напал.
– О, так я такая единственная?
– И неповторимая. Максимум он давал лапой тому, кто пытался взять его на руки. Хоть Даня и утверждает обратное. Он на всех шипит – факт. Ходит по пятам и пугает внешним видом, отчего люди его бояться, тоже факт. Но не нападает. Скорее всего, он почувствовал в тебе злые намерения.
– Искать свои трусы – это не злые намерения.
– Я тебе новые подарил.
– Вот сам их и носи.
Замолкаю, стараясь сконцентрироваться на действиях Потапова. Я четко улавливаю момент, когда обработка царапин перестает ею быть. Он начинает меня гладить.
И без слов понятно, к чему приведут его поглаживания. Взгляд у Потапова моментально меняется. Нет уже никакого ухода за царапинами. Он поглаживает пальцами внутреннюю сторону бёдра, ведёт выше, из-за чего я машинально свожу ноги. А затем поднимает подол моего платья, полностью оголяя живот.
– Что ты делаешь?
– У тебя здесь царапина. Я видел, когда вытаскивал тебя из-под кровати.
Я идиотка, раз верю в этот бред. И неустанно наблюдаю за тем, как он наклоняется к моему животу и касается губами кожи чуть ниже пупка. Дыхание спирает от этой ласки. Особенно, когда он продолжает целовать мой живот дальше. Мне определённо пора отсюда уходить.
Неимоверным усилием заставляю себя встать с этого дивана. И только я принимаю сидячее положение, чтобы сбежать от греха подальше, как Потапов одним движением накрывает меня собой, прижимая к дивану. Перехватывает мои руки и, прижав их к подушке, впивается в мои губы, лишая возможности говорить. Наконец, оставляет в покое мои губы, что-то бессвязно шепчет, покрывая поцелуями мое лицо. Проходится губами по моей шее и опускается к груди.
– Остановись, – не знаю, кому это больше говорю. Себе или ему. Скорее, себе. Наутро я точно перестану себя уважать, перейди я сейчас черту. Несмотря на то, что я убеждена, что он ко мне не равнодушен, в реале я могу ошибаться, выдавая свои желания за действительность. А желания меня трахнуть – недостаточно. Мне этого мало. – Я серьёзно. Остановись.
Ноль на массу. И, кажется, мне впервые наедине с ним становится не по себе. Он, черт возьми, пьяный. Наши силы априори не равны.
– Серёжа. Не надо, – почти вскрикиваю, когда он спускает бретельки платья, оголяя грудь. Тянется к груди, вбирая в рот сосок. – Хватит! – только сейчас понимаю, что он давно не держит мои руки. Упираюсь ладонями в его грудь и отталкиваю.
– Игра затянулась, не находишь?
– А я с тобой сейчас и не играла. Шутки шутками, но я не тарелка, из которой можно поесть, когда тебе приспичит, – в спешке натягиваю платье и стопорюсь, услышав:
– Да, ты необычная тарелка. Дорогая.
Замахиваюсь, дабы ударить по его лицу, но, несмотря на алкоголь, он ловко ловит мою руку.
– Пока не перестанешь воспринимать меня как, пусть и дорогую, но б/у вещь, тебе ничего не светит. Понял?!
– Что-нибудь еще?
– Если не готов подправить в себе аномальную извилину и предложить что-то нормальное, даже не думай меня трогать.
– Хочешь, чтобы я соврал?
– Хочу, чтобы ты этого захотел сам.
– Этого?
– Нормального, а не потребительского. Пусти мою руку.
Благо мою ладонь он действительно отпускает. Встаю с дивана и хватаю свою сумочку. Прохожу в прихожую, но Потапов тут же выдергивает из моей руки сумку.
– Куда собралась, сударыня?
– В свои покои, сударь.
До меня не сразу доходит, что он забрал не только мою сумку, но и туфли. И… ушел в спальню.
– Что ты делаешь?!
– Спокойной ночи.
– В смысле?
– В прямом. Накормила кота ты. Значит, и убирать за ним, когда он нагадит, будешь тоже ты. Ты, кажется, хотела спать, вот и спи.
– И где мне спать?
– Где хочешь, там и спи.
– Ты дурак? Верни мне сумку и туфли!
– Спокойной ночи, Эля.
– Прекрати!
– Что непонятно из того, что я сказал? Каждый ответственен за свои поступки. Утром вымоешь полы, зашьешь трусы и уберешь за котом. И только после этого ты покинешь мою квартиру. А спальное место выбирай сама. Спойлер: на кровати удобнее.
