Текст книги "Похищенная Любовь 2 (СИ)"
Автор книги: Наталья Волошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Часть 19. Все у нас будет Тома, только ты люби меня
Однажды Станиславского попросили описать глаголом, что значит любить. К нему предлагались различные варианты: дарить подарки и цветы, жить интересами любимого, пожирать глазами, петь от счастья и пребывать в эйфории.
Станиславский ответил:
«Хотеть касаться»
Сейчас, сидя рядом, я не могла выразить словами чувства, которые раздирали моё сердце. Но вместо этого, я описывала их прикосновениями. Лаской, бережливостью касаний, теплом ладоней, пытаясь забрать, разделить его горе. Я разливала собственную нежность по напряжённым мышцам, мужской коже. Я обнимала его, а он словно очнулся и прижимал меня, так трепетно, как будто хотел приблизить к собственному сердцу.
– Тома…
Я накрывала его сдающийся рот, предупреждая любое слово. Слова нам не нужны. Указательным пальцем обводила искалеченную переносицу, целовала шрамы. Осознавала, я не могу выносить его страданий. Страданий мужчины, который, казалось, не способен на них.
Сергей расслабил мышцы, расслабился под моими ладонями. Словно, наконец то поверил им. Он обхватил моё лицо ладонями и собирал губами соль, оставшуюся на ресницах.
–. – Большего не прошу.
– Я люблю тебя, слышишь, люблю, – я дышала ему в губы. Обхватывая шею руками, прижимаясь щекой к щеке.
Он посмотрел на меня, светлые ресницы дрогнули, прогоняя боль…
Неверие… тепло, сладкая истома, коктейль чувств, разливающийся в темноте зрачков.
Он прижал меня к себе, снова, теперь сильно, до хруста костей. Наклонил голову и пленил мои губы. Без слов, а их уже и не требовалось, потому что все внутри взорвалось мощным потоком, миллионом разноцветных осколков, парящих бабочек. Губы поглощали. Сминали мои, а после обводили каждую чёрточку лица. Нос, брови, скулы. Чувствительный участок за ухом.
А руки… Руки ласкали так, словно они были моими родными, знали каждый сантиметр, каждую чувствительную точку. Моё сознание уплывало, глаза застилала дымная, горячая пелена возбуждения. Низ живота заныл, грудь отозвалась сладкой болью, ожидая ласки. Ощущала, что каждое прикосновение, каждое движение пронзало как разряд тока. Возбуждение разбегалось вдоль позвоночника, вниз, вверх, по животу.
Такого просто не бывает – твердил мозг. Бывает, ещё как бывает – отвечало, насмешливо, сердце.
– Тома, девочка моя. – Позволь прикоснуться, позволь мне быть с тобой, быть в тебе…
Я закусила губу покрываясь жарким румянцем смущения.
– Давай без разговоров, прошу…
Он улыбнулся, снимая футболку через голову. Оголяя мощные руки, рельефный торс. В золотистых волосах на его теле играло солнце. Придавая смуглой коже бронзовый оттенок. Он поднялся и стянул с себя штаны, из одежды оставляя лишь белоснежные боксёрки.
Я все еще сидела на полу, а он возвышался надо мной. Словно греческий бог, которых изображали на древних картинах. Мой голубоглазый бог. Я протянула ему ладонь, чтобы он перехватил ее своей рукой, и помог подняться.
Мы слишком непохожие, неподходящие друг для друга, но мы лучший вариант из всех любых других возможных. Не будет для меня никогда, ничего более красивого, идеального, чем этот светловолосый, широкоплечий мужчина. И его нереальные глаза, наглые, улыбающиеся, и только я знала, как они умеют смеяться. Для меня. Мужчина, подходящий под меня, слаженно и уверенно.
– Распусти их…
Его голос был сиплым и дрожал от волнения, или от желания, я не могла понять. Словно заворожённая стянула резинку с волос, загипнотизированная его взглядом.
Он шагнул и подхватив на руки, словно пушинку, понёс в спальню.
– Знаешь, как сильно я скучал? – Я с ума сходил. – Думал точно двинусь мозгами. – Мне не хватало тебя… – И, наверное, никогда не хватит.
Одной рукой удерживая меня за талию, прижал спиной к двери, а свободной взял меня за затылок и приблизил к своему лицу. Снова поцеловал. В этот раз глубоко, сильно. Впиваясь ртом в мои губы. Заставляя мой язык отвечать своему, принимать его ритм, его амплитуду. Словно мы уже занимались с ним сексом. Только делали это губами. А потом отпустил. Неровно дыша и смотря на меня пьяными глазами.
Наклонился к самому уху.
– Ни одну женщину я не хотел, как тебя. – И никогда не захочу.
Его жаркий шёпот ласкал мочку, слова вызывали жар в груди, по позвонку пробежала дрожь.
Ногой распахнув двери, занося меня в середину помещения. Не отпуская, лёг на кровать, увлекая меня за собой. Усаживая к себе на бёдра. Я кожей чувствовала его крепкие ноги. Твёрдость его члена, стянутого лёгкой материей боксёрок.
– Малыш, сними платье… – снова этот сводящий с ума, горячий шёпот.
Я начала расстёгивать пуговицы, одна за другой, постепенно спуская его с плеч, стягивая на бёдра. Расстегнула лифчик и отбросила его в сторону, обнажаясь. Пока я была занята раздеванием Сергей гладил моё колено, неотрывно, словно заворожённый следил за каждым движением. Совершенно пьяным взглядом.
Не смотри Серёжа, не смотри, я же сейчас просто задохнусь, взорвусь от этих эмоций. От взгляда, от бесконечного желания, от ощущения абсолютной химии, между нами. Обнажённая до пояса, я позволила его рукам бродить по своему телу. Большой палец коснулся нижней губы, провёл лаская, чу чуть нажимая на неё.
– Возьми его … – попросил хрипло.
Я послушно открыла рот и впустила его в середину, он погладил меня по языку, обводя с середины почти весь рот. А через секунду вынул его, и размазал влагу по губам и тут же убрал его, чтобы пройтись по соску. Заставляя его мгновенно твердеть и напрягаться. От этой ласки я прикрыла глаза и шумно выдохнула.
– Вот так, малыш… он продолжал ласкать грудь, влажным пальцем.
В глазах потемнело, я не могла уже сдерживать дрожь от желаний. Трусики стали неприлично влажными, от осознания этого, и от жара, от неудовлетворенного желания, щеки зарделись.
Он приподнялся и накрыл вторую грудь тёплым ртом. Покрывая горячей влагой, языком лаская, терзая затвердевший комочек. Не оставляя в покое и вторую грудь, он усиливал ощущения, слегка покачивая бёдрами подо мной, создавая трение внизу. Седой продолжал эту пытку пока я, совершенно обезумевшая, начала стонать и поддаваться его движению.
Почувствовал моё состояние, он перевернул меня на спину. Стягивая трусики, и разводя мои ноги в стороны. Сам встал между ними, ладонью накрыв лобок, а большим пальцем коснулся клитора. Я дёрнулась. Но он меня удержал, усмехаясь
– Шшш…мы только начали.
От голоса, прикосновения, ощущения его взгляда, я чувствовала, что на грани. Сумасшествие овладевало мной.
Он лёг на меня сверху, вдавливая в кровать. Заставляя чувствовать каждую его работящую мышцу, каждое движение. Он выцеловывал у горла, у ключицы. Продолжая ласкать внизу, то поглаживая клитор, то входя пальцем внутрь. Стимулируя, растягивая, дразня. Я задрожала от этих ритмичных движений. Его губы двигались в одном ритме с пальцами, тело то придавливало к себе, то отпускало. Создавая иллюзию секса. Ласка, толчок, ласка – и я понимала, что теряюсь, уплываю.
Моё тело скрутила судорога и взорвала сознание бешеным потоком. Заставляя дрожать сжимать и стонать.
– Моя маленькая… слышала где-то далеко. Почувствовала движение, рядом, но не могла ни на чем сконцентрироваться, кроме собственных радужных бликов перед глазами.
– Маленькая моя, такая чувствительная, такая влажная.
Он приподнял мою попу подставляя подушку. Поднял бедра и медленно вошёл в меня обессиленную и влажную. Его движения были неторопливы. Он словно будил меня, заставляя снова загораться. Входя под разным углом, доставая и стимулируя разные точки внутри.
– Я уже не могу Серёжа … обессиленная стонала под ним
– Можешь малышка…сможешь
…
Он двигался и теперь подключил ласки. Грудь, шею, предплечья. Его губы не оставляли меня ни на минуту. Приподнимая меня за затылок, заставлял отвечать на поцелуй, не отпускал, не давал забыться. Посасывал подбородок, горло, ключицу. Опускал пальцы на клитор, дразнил, ласкал. Я чувствовала, как тело снова накрывает жаркая волна.
В один момент он перевернулся на спину и усадил на себя. Заставляя двигаться на нем в позе наездницы. Помогая мне бёдрами снизу. Я ощутила, что не принадлежу больше себе, и снова уплываю, что накатывает очередная волна оргазма.
– Давай Тома, – он увеличил силу своих движений, сжимая мою попу и входя до самого упора.
– Кончи для меня.
Еще один толчок.
– Я жду.
Еще один…
Я пытаюсь удержаться на поверхности цепляюсь за его плечи, за него, но тело совершенно меня не слушает. Оно слушает своего светловолосого бога. Я дрожу, чувствую спазм. Ноющая судорога где-то там внизу.
– Скажи мне, – потребовал – что любишь. – СКАЖИ…
Находясь на пике совершенно теряясь, на фоне мощных толчков я, движимая сильными руками, повторяю, кричу…
– Люблю …люб… – и мир снова взрывается, воспламеняется, захватывая меня пламенем острого наслаждения…
Обессиленная настолько, что действительность вокруг исчезла, и я зависла где-то между небом и землёй. Слабым эхом чувствовались его движения, вот он переворачивает меня на спину, вот снова его плоть входит в меня, мужские пальцы зарываются в волосы на затылке, Сергей продолжает движение бёдрами.
– Моя … сладкая…
Я тихо стону, выгибаясь, отвечая рефлекторно, потому что сознание еще не отошло от той нити ощущений, которые я еще чувствовала, и тело просто само двигалось под ним, помогая, входить в меня до упора.
Мужской рот в последний раз захватывает мои губы целиком. Стонет мне прямо в губы, сжимает волосы почти до боли, сильные ягодицы совершают последний удар. Наполняя меня всю без остатка. Содрогаясь и прижимая меня за бёдра к себе, он шепчет.
– Моя девочка…
Еще раньше я заметила, что мой организм всегда боролся сам за свою крепость и здоровье. Вот и сейчас он меня банально вырубил, загнал в крепкий сон, после жестокого марафона, имя которому «Седой». Болела каждая мышца, ныло внизу, грудь саднило. У Сергея всегда был сексуальный аппетит и темперамент сильнее моего. Но сейчас это превысило все допустимые нормы. После первого раза, буквально через несколько минут он восстановился полностью. Вытягивая меня из лёгкой полудрёмы.
– Сережа…
– Шшш – шепчет он, прикладывая палец к улыбающимся губам
– Ты отдыхай, в этот раз я все сам сделаю
Он ныряет вниз и прикасается губами к воспалённой коже на внутренней стороне бедра. Почти у самого сокровенного места. Прихватывает кожу, слегка покусывая. Господи он что решил оставить свои метки в этом месте? Я ловлю светлую голову руками.
– Сережа, что ты…
Но он легко снимает мои руки со своей головы и, уже прижимается губами к клитору. Я пытаюсь сопротивляться, но мои попытки смехотворны. Господи я не выдержу еще одного раза. Но, как ни странно, я выдерживаю и даже больше. Увлажнив меня, и возбудив, он теперь входит в меня с позы сзади, прижимая спиной к себе. Умело уверенными движениями, как и обещал, делает все сам. Планомерно доводя до пика нас обоих.
А после, сплетаясь пальцами, осторожно касаясь, обводя пальцами каждый сантиметр моего тела. Словно это не я лежу, его девушка, а драгоценная фарфоровая ваза, которую страшно разбить.
– Не представляю своей жизни без тебя, Тома, – шепчет мне на самое ухо. – Не могу представить.
Глубокий поцелуй. Бесконечно долгий, до светящихся искорок. Поцелуй, наполненный образами только что пережитого удовольствия. На слова дыхания уже не хватает…
От физического истощения я проваливаюсь в сон. Слыша его тихий шёпот и ощущая трепетную ласку рук. Его дыхание на моей щеке.
… А сейчас его руки пытаются меня разбудить тормоша.
– Тамара просыпайся.
– Пожалуйста, еще пара минут…
– Том, если ты сегодня хочешь добраться до столицы придётся вставать.
Я подскочила, прижимая простыню к груди
– Который час? У меня же поезд.
– Полчетвёртого.
Он что издевается? Стоит собранный, светлые джинсы, серый свитер из тонкой шерсти. Гладко выбрит и пахнет свежестью.
– Господи, я же опаздываю. – Я ни за что не соберусь за полчаса.
– Ты что не мог меня раньше разбудить?
– Я пытался. – он подтрунивал надо мной. – Но ты сказала, если я еще раз сегодня к тебе прикоснусь, то ты не отвечаешь за себя. – Удивлён, что сейчас смог это сделать.
– Боже, Серёжа мне сейчас не до шуток. Я опаздываю.
Он шагнул ко мне и протянул стакан с соком.
– Ты успеешь я тебя лично отвезу.
– Даже если ты очень захочешь, все равно мне не успеть на поезд.
– Я отвезу тебя в столицу.
– Как? – На машине? – Ты вообще километраж представляешь.
– Тома, ты, наверное, до конца не представляешь, кто я сейчас. – Как минимум я способен решить вопрос переправки тебя на любимое место работы.
– При чем тут любимое или нет. – Мы же договорились. – Начнём все, как нормальные люди.
– Малыш, а кто спорит? – Ты хочешь работать твоё право. – А моё право взять некоторые мелочи на себя.
Почему у меня стойкое ощущение, что он что-то задумал?
– Перед тем как мы займёмся вопросом твоей доставки, нам нужно пообедать. Заедем, перехватим по стейку. Рекомендую удобно одеться.
Через пару часов мы стояли на территории огромного ангара. Седой, я и два охранника. Чтобы сюда доехать пришлось потратить целых сорок минут, на приличной скорости.
– Серёжа, что ты задумал?
Я заметила еще во время поездки, как охранник напрягается при моем ласковом «Серёжа». Для них он был Седой, или Сергей. Моё неожиданное появление, видимо их нервировало. Расфокусировало внимание, которое они обязаны были уделять главарю.
– Пойдём, малыш.
Он протянул руку, и я вынуждена была пройти с ним до выхода и только теперь увидела …
Картину, которую словами трудно описать.
– Это что самолёт?
Он улыбался и упивался моим восхищением.
– Не совсем. – Представь себе, что к совершенной спортивной машине приделаны крылья. – Это последняя версия четырёхместного самолёта DA42. – Он быстрый и лёгкий. – И еще красивый, как видишь. – С дополнительным баком может долететь до Европы. – А еще он принадлежит лично мне.
Разве я могла понять масштабы его личности? Его достижения за эти годы. Только теперь жмуря глаза от бликов солнца, смотря на блестящую поверхность воздушного транспорта я могла ощутить лёгкую тень понимания, кем стал Седой. Так беспечно называемый мной – Серёжа.
Часть 20. Страх неизвестности
Она не испугалась моего появления в ресторане. И это поставило в тупик. Я ожидал чего угодно: истерики, неприятия, ненависти, но не ожидал спокойствия и мудрости с ее стороны.
Мои люди Тамару отследили еще на вокзале. После вели гостью до самого училища, в котором работает ее мать. Потом в клинику, где лечился Валентин.
Сам я только получал отчёты. Не мог позволить себе следить за ней лично. Нет, не так, я не мог быть уверен в себе, не мог быть уверен, что не потеряю последние остатки хладнокровия. Не был уверен в своей реакции, когда ее увижу. Поэтому и метался, как зверь в клетке. Просто появится из ниоткуда я не мог. Давить, угрожать это не вариант.
Больно уколол сознание вопрос, что я буду делать, если она скажет, что ненавидит. Что больше никогда не хочет видеть меня в своей жизни. Такой ответ я принять не смогу. Ощущение тупика и страха разрывало грудную клетку.
Пытаясь добраться до проклятого Даневича, я подвёл сам себя. Уверен, Валентин все реализовал как задумал. Подставится под меня, и под мою группу. Грамотно спровоцировал меня на избиение. И вот теперь она с ним, а я заперт в своём кабинете, собственноручно выстроенной клетке.
Я не мог предположить, что он ей скажет, на какую струну ее доверчивой души потянет, чтобы оставить возле себя. У него оставались деньги, у него оставалась жена. Ведь он теперь слабый и несчастный в глазах Тамары. Он жертва, а я палач. Я дурак, который считал, что Даневич отступится от Тамары так запросто.
Сердце не переставало отстукивать бешеное отчаяние, отдававшееся адской болью в висках. Чувство неопределённости. Собственной немощи, раздирало на части.
Когда она поселилась в гостинице, стало понятно – к мужу в квартиру не вернулась. Меня порывало явиться прямо к ней в номер. Но я удержался, понимал это будет неправильно. Когда старший из наблюдения позвонил, что девушка отправилась ужинать в ресторан в одиночестве, я понял, вот он мой шанс.
Через тридцать минут, поставив всю личную охрану на ноги, я был возле этого захудалого заведения. Семён молча, и хмуро следил за мной, но не вмешивался. За годы, проведённые вместе, мне легко удавалось считывать его мысли. Сейчас в его взгляде поселилось непонимание, предостережение. Он словно порывался меня остановить, образумить. Его мнение мне было известно, но на его мысли мне было глубоко плевать. Потому что, Тома была и оставалась моей женщиной, и все решения всегда будут за мной.
А если говорить совсем начистоту мне начхать на любого, кто встанет, между нами. Особенно, теперь, когда я знаю, что она собственноручно спасла меня. Вытащила из объятий смерти, пожертвовав своей свободой. Только сейчас, осознавая кем эта девушка была в моей жизни. Моя истинная пара, та, которая способна любить.
ЛЮБИТЬ МЕНЯ…
Не Седого авторитета, не Сергея – влиятельного, богатого предпринимателя. А Серёжу – парня, которого встретила давным-давно в стенах интернатах. Это она, увидев всех моих демонов, столкнувшись с ними лицом к лицу, сумела их прогнать. И найти того мальчика, которым я был когда-то. Она любила, а я нуждался в ее любви. Натурально сходил с ума без неё. Не верил, что такое вообще возможно.
И все время в отношении ее заблуждался, совершая ошибку за ошибкой.
Когда-то давно, не сумел ей сказать, не сумел объяснить собственные чувства. Поэтому она боялась и не доверяла мне.
Однажды предал, посчитал, что моей любви ей будет достаточно, а статус жены заслуживает другая.
Однажды я обидел ее, заставил ненавидеть и уйти в объятья другого.
Однажды я вернул ее к себе, обещал быть рядом и не защитил. Хотя знал, каким бывает этот гребённый мир для беззащитных. Особенно для девочки, такой же одинокой, как и я.
Только со мной были демоны, я прятался за них всю свою жизнь. А она была настолько сильной, что демоны ей попросту были не нужны. А Валентин, в отличие от меня, сразу почувствовал в ней это нечто, и привязал к себе желанную девочку обещаниями, заботой и красивой жизнью. Хотя даже это в итоге не помогло ему. А я все это время был занят выращиванием ненависти к ней, я возводил стену непрощения.
Дурак! Считал блядью единственного ангела, который появился в моей жизни. Запоздалого посланника небес, которого словно в насмешку прислал бог. Как будто говоря – это ты просил любви? Это ты посылал молитвы маленьким мальчиком? Тогда на – держи, не теряй подаренную тебе единственную, нежную, трепетную любовь.
А теперь после всего, дьявол смеялся мне в лицо, потому что любви той, о которой молил в детстве я оказался недостойным.
Сидя в джипе, после бешеной гонки по городу, у меня сводило скулы. Зубы скрипели, руки сжались в кулаки, и я не мог совладать с собой. Не мог подготовить собственное нутро. Страх, боль, обида, ненависть. Дерьмо! Я презирал себя так остро. Был готов сдохнуть в понимании, что это может быть конец. Если сейчас я получу ответ – НЕТ. И ничего другого. Одиночество поглотит меня навсегда. И никакая злость не спасает от раздирающей изнутри боли, словно из меня уже вырвали половину, и я ничего не могу предпринять, ничего не могу с этим сделать…
Я поднялся на второй этаж, зашёл в зал, зная, что всех посетителей уже вывели, старался не смотреть на единственную гостью.
– Что бы никого не впускали, – отдавал распоряжения официанту, который под моим недобрым взглядом, дрожал как осиновый лист.
– Бутылку того же шампанского, что пьёт девушка. – Коньяк, лучшее из мяса в вашем меню, фрукты и что-то из закусок по твоему усмотрению. – Пацанам подашь, то, что выберут. – Обязательно принесёшь счёт.
– Но, дело в том, – темноволосый парень говорил тихо, словно боясь звука собственного голоса, – Хозяин ресторана только что звонил, сказал, все что выберите за наш счет. – Он сам приедет сейчас, хочет вас поприветствовать лично.
– Слушай пацан, – я старался говорить спокойно, – когда я скажу ты вынесешь счёт, ее заказ внесёшь туда же. – Хозяину передай, что б не вздумал соваться в зал. – Не к нему я пришёл.
Развернулся, давая понять, что разговор окончен.
А потом я увидел ее. И все переживания, все сомнения, ушли разом. Медные волосы, большие выразительные глаза, от взгляда которых у меня сносило крышу
Как там у классика:
… надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа…
Она стала словно меньше, изящнее. Фиолетовое платье на тоненьких бретельках открывает плечи, подчёркивает белизну кожи. Худенькая ладонь сжимает ножку бокала. А в глазах целый мир. Разноцветная реальность – ясное солнце, свежий ветер, зелёная трава.
Я ощутил, как по телу разливается приятная волна только, от ее взгляда. Как будто всё время мне не хватало лишь одного. Побыть в ее мире, глотнуть тот же воздух, которым дышит она. Словно возле неё он свежей, чище. Подле неё жизнь казалась красочной, со множеством оттенков.
Как тогда в квартире, когда она объясняла мне названия цветов, доказывала, что привычное наше представление: красный синий – черный, неверно по своей сути. На самом деле существует множество нюансов. Слушая ее пламенную речь, я решил пошутить над ней.
– А как же черный цвет? – И у него множество оттенков?
Она серьёзно взглянула на меня.
– Ты знаешь, что первый цвет, который человек называет, означает его внутреннюю ассоциацию с собой? – ответила вопросом на вопрос, совершенно серьёзно.
– Да? – Не знал. – Хорошо, ну допустим он черный. Я заправил медную прядь за ухо. – Видишь с каким плохим человеком ты связалась, даже внутренний мир тёмного цвета.
– Почему плохой? – Черный считается цветом зла только у нас, а на Востоке это символ добра, чистоты и совершенства. – Еще благородства и опыта. – Хотя и считается символом неоднозначности.
– Так что там с оттенками? – Или ты решила уйти от ответа, и умаслить меня своими восточными сравнениями.
Я в открытую подтрунивал над ней. Прекрасно зная, как она реагирует на мои невежества в сфере искусства. Ее глаза вспыхнули превосходством, словно у отличницы, отчитывающей двоечника.
– Ты сам нарвался. – Пусть я и не великий художник, но палитра мне известна. – Итак, оттенки черного цвета: яркий черный(эбонитовый), она загнула мизинец, приготовляясь пальцами считать, – угольный, иссиня-черный, цвет воронова крыла, сине-фиолетовый, графитовый…
Я с трудом отогнал воспоминание из прошлой жизни. Как же это было давно… Засунул руки в карманы и направился к ее столику.
– Добрый вечер, Тома. – Вот мы и встретились…
