Текст книги "Похищенная Любовь 2 (СИ)"
Автор книги: Наталья Волошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Часть 21. Небо, облака и музыка Мориконе
И она не испугалась. В ее глазах не было страха, ненависти, презрения. В них застыла боль и какая-то грустная тоска. И от этого стало еще горше. Я не мог подобрать слов, они пропали все разом. Я не знал, как ей объяснить собственные ошибки, предательство, глупость. Какими словами пояснить моё отсутствие на протяжении более двух лет. И даст ей хоть что-либо моё гребённое объяснение.
Мы выпили, я надеялся, что алкоголь по-прежнему действует на неё успокаивающе.
– Потанцуй со мной Тома. – Соглашайся, ты не представляешь, как давно я не танцевал. – Кажется, уже сто лет.
После небольшого колебания она все же протянула руку.
И когда я почувствовал прохладу ее кожи, запах волос – свежий, восхитительный, сочный, сознание моё взорвалось. Я не мог сдержаться от желания распустить их, почувствовать под своими ладонями, врезавшуюся в память, мягкость и шелковистость. Вынимал заколки одна за другой, с неудовольствием отмечая, что длина ее прядей стала меньше, чем я помнил. Одним словом, вёл себя, как сумасшедший.
Прижимал ее к себе в танце, одновременно боясь напугать своим напором и в то же время не мог не прикасаться. Находясь так близко, держать себя в руках невозможно. Искренне боялся, что девочка меня оттолкнёт. Отодвинется, уберёт мою руку.
Но она не оттолкнула, словно чувствовала эту мою необходимость прикосновений, упоения ее запахом. Не мешала, прижимать собственное тело, не мешала склонять голову к моей груди. Тихо переводила текст песни, которую исполнял музыкант. И от ее голоса в горле сидел противный комок.
А потом нам пришлось говорить. Я не упрекал, я спрашивал, но она взорвалась справедливым упрёком.
– Ты бы простил?
Ответа на этот простой вопрос не было. Я не знал, простил бы или нет, поверил бы ее правде, или скатился в бездну ярости и гнева. Первое время, движимый местью к своим целям, точно не смог бы принять ее правду. А сейчас вина захлестнула меня с головой. Пожирала изнутри. Но я понимал, отпустить, прекратить все не смогу. Я не знал, как и какими методами, но эта девушка принадлежит мне, должна принадлежать.
– Я тебя люблю. И ты будешь моей, теперь, когда я все знаю, понимаю, что виноват. – Но что слова. – Каждое мое слово будет для тебя пылью, а я не собираюсь пылью разбрасываться. – Ты же меня знаешь, я здесь для другого.
Она воспротивилась, вырвала свою руку, и я понял, что не согласится. Она не хочет быть рядом. Я ее понимал. Ее чувства. Ее боль. Она хотела быть свободной и не принадлежать никому. Но оставить, не смог. Я знал наверняка – никогда не смогу ее отпустить. Поэтому спокойно ответил.
– Не хочу, чтобы заканчивалось… отпускать не хочу. – Сама решишь, поймёшь, что любишь. – Я терпеливый, подожду, когда дозреешь. – Бесполезно сейчас говорить.
В ее взгляде была буря чувств. И в то же время какая-то пустота. И вот эта пустота меня по-настоящему пугала. Равнодушие всегда будило зверя. Пусть будет что угодно – ненависть, неприятие, отвращение, злость. Но только не безразличие, отчуждение.
– Серёжа ты же понимаешь, этого никогда не будет. – По своей воле я не соглашусь быть рядом. – Прости меня, но вскоре ты сам поймёшь разумность этого шага.
Нет, конечно, Тома я не пойму, и понимать не хочу. Молча отвечал ей. А сам чувствовал, как холодное пламя ярости охватывает изнутри из-за собственного бессилия. Нужно было успокоиться, только ни черта не выходило взять себя в руки.
Воспалённый мозг все же выдал решение. Я предложил ей дружбу, ни на одно мгновение, не веря в это. Возможность приятельских отношений между нами равна нулю. С моей стороны очевидно. Но это было то, чем можно было удержать ее без давления, принуждения с моей стороны.
Я не хотел возврата в прошлое. Не хотел заставлять любить, я хотел, чтобы она нашла это чувство в себе, я был уверен где-то еще оно живёт. Не собирался даже предполагать, что она разлюбила, не верил в такую возможность, и, если это было правдой, ее нелюбовь, я принять такую правду был не готов.
И она согласилась, посмотрела на меня своими огромными глазами и дала надежду.
А после уже в моей квартире, я сидел и смотрел на нее спящую. И внутри плакал. Прикасался к ее волосам, проводил пальцем в миллиметре от ее лица, боясь прикоснуться по-настоящему, боясь разбудить, и сам боялся заснуть, боялся, что, когда проснусь ее уже не будет. И ее золотистые волосы на подушке окажутся очередным сном.
Я выпил кофе, договорился о доставке цветов. Прижался лбом к стеклу, наблюдая как сумерки окрашивает красные отблески рассвета.
Я должен был ее вернуть, вернуть ее чувства.
«Ты – сплав всего, что я любил,
тебе молились в древнем Риме.
Пиши мне письма из своей страны,
я буду ждать их, будучи в могиле.
Орфей.»
Небо, стихия – бездонная… безбрежная… бескрайняя… Мы окунулись в его пространство как будто ныряя в небосвод.
Я посмотрела в окно и увидела становящимися крошечными дома, а после реку, острова леса, которые были словно нарисованы на карте.
Что обычно испытывает человек, здесь наверху над облаками? Я испытывала страх, волнение, упоение…и безграничное счастье. Раньше я уже летала, но те ощущения можно сравнивать с полётом внутри дома. Из которого в маленьком окошке, земля представляется нереальной. Словно картинка из телепередачи.
Но в этом воздушном судне, я чувствовала каждое движение воздуха, пока мы поднимались все выше и выше. Вглядывалась в обволакивающую густую пену облаков, пока не взлетели выше их, и нырнули в бескрайнюю синеву, ослеплённую ярким солнцем.
Это было непередаваемое ощущение. Красоты, мощи, бескрайности нашего мира. Еще на взлёте Сергей протянул мне наушники, они не только защищали от шума, еще в них играл сборник классической музыки, которая подчёркивала чистое визуальное наслаждение.
Когда зазвучала «Le vent, le cri»– Энио Мориконе, мой взгляд оторвался от неба и направился на Сергея, словно почувствовав это, он обернулся. Выражение глаз, моих мечтательных, его пронзающих, говорили о многом. Они переплелись, наши взгляды, наши души. Здесь в воздухе, высоко над землёй.
Это был наш невидимый танец, полет, прикосновение, наслаждение, томление одними глазами.
Он словно шептал мне «Смотри перед тобой весь мир. Я дарю этот мир тебе. Это небо, солнце, облака. Я дарю…»
И под взглядом светлых глаз, во мне расцветала нежность, любовь. Я не знала, как сложатся наши отношения в будущем, и не хотела дать внутренним размышлениям взять верх над этим мгновением.
Мгновением любви. Трепетной, безотчётной, особенной любви к человеку которого казалось сама судьба навсегда поселила в моем мире. Знала, что навеки отложу эти мгновения, проведённые в небе, в копилку собственных воспоминаний. То, что сейчас происходило это больше чем отношения двух близких людей. Это больше чем страсть, больше, чем притяжение. Сейчас внутри нас воскресало ощущение неземного чувства, той чистейшей эмоции, которая делает жизнь полной смысла и счастья. Небо, облака, Сергей, я, любовь и музыка Мориконе.
Я отвернулась и от бушующего потока внутри на глаза набежала влага. Я пыталась бежать от чувств, от любви, но оказалось бежать мне некуда.
Седой, не стал больше смотреть на меня. Словно даря мне эту паузу, давал успокоится. Взять себя в руки. Он сидел рядом с пилотом и, казалось, получает удовольствие не столько от полёта, а от самой ситуации. От моего присутствия, наших раскрывшихся чувств. Хотя выглядит абсолютно спокойным, уверенным и даже сосредоточенным.
Наш полет длился всего лишь два часа, а казалось целую жизнь.
Когда мы приземлились, уже начали сгущаться сумерки.
Часть 22. Мой темный мир в твоих руках
Часть 22. Мой тёмный мир в твоих руках.
Возле моего дома мы попрощались. Как Сергей и обещал, не стал преследовать, давить, он меня отпустил. С одним условием, Сергей подчеркнул его – я постараюсь взять два выходных на текущей неделе. И мы проведём немного времени вместе. Я легко согласилась. Этот мужчина притягивал меня, я уже не могла этого отрицать.
На следующее утро приехав в гостиницу, я поняла, что заскучала по своей работе. Особенно, когда увидела сияющее лицо Вали. Соскучилась по рутине обязанностей, хлопот и забот. Всегда тяжело переносила эмоциональные качели. Ценила спокойствие и душевное равновесие выше всего. Вот и сейчас принимая смену, изучая список постояльцев и бронь, отключила все внутренние переживания, сосредоточилась на графике въезда и выезда гостей.
– Ой Тома, я уже так запарилась без тебя, – радостными тирадами осыпала меня Валя. – Ни на перекур выбежать, ни нормальной тебе помощи. – С другой сменщицей думала с ума сойду.
Она на минуту помолчала, пока я стоя рядом, заполняла форму аккуратным почерком. Не ожидая, что я втянусь в разговор, она продолжила.
– Надеюсь, дома все хорошо у тебя. – А то я другую напарницу не выдержу. – Честное слово. – Ты хоть иногда бываешь молчуньей и тихоней, но мы вместе замечательная пара. Так что, утряслось все?
Показалось, она искренне интересуется моими делами. Наверное, сменщица и вправду попалась не очень.
– Утряслось, – улыбнулась и коротко ответила ей я. Намеренно промолчав, о планируемых выходных.
– Отлично, – она хлопнула, довольная, в ладоши, – У нас полно работы. – Делегация из Бельгии забронировала восемь номеров. – Встречать их в аэропорту назначили тебя, ну и курировать будешь ты соответственно. Так старшая определила.
– Это когда?
– Ну, прилетают завтра, пробудут семь дней.
Я мысленно отметила, что, учитывая обстоятельства, выходные не получится взять. Понимала, Сергей будет расстроен. Мне и самой очень хотелось снова его увидеть. Но как бы там не было, личное это личное, а работа есть работа.
– Здравствуйте!
Возле стойки регистрации стоял молоденький парень в светлой кепке, с логотипом курьерской службы.
– Добрый день.
Вежливо улыбаясь, отозвалась гостю.
– У меня доставка для Тамары Даневич, у неё должность администратора.
– Это я.
– Распишитесь, пожалуйста об получении. – сказал, протягивал белые листки.
Я поставила подпись на двух бланках. Как только я закончила, курьер достал посылку и вручил мне.
Валя, забыв, про все дела и разговоры, с восхищением, удивлением и нескрываемым интересом перевела взгляд на меня.
Я же держала перед собой огромную, матово – черную коробку, в которой красовались фиолетовые розы. Их бутоны были необыкновенны, настолько красивы и свежи, словно их только что срезали с куста. Внутри прилагалась записка. На черном картоне золотились буквы.
… Мой тёмный мир в твоих руках.
Люблю, скучаю
твой С.
– Тома, Тома… – вывела меня из раздумий напарница. – Может объяснишь все происходящее, а то я сейчас с ума сойду от любопытства.
– Нечего объяснять, это просто цветы.
– Я вижу, что не бабочки. – Но кто это такие презенты тебе присылает? – Цена таких цветочков – пол моей зарплаты. – Ты же вроде говорила, что в разводе почти. Или таким жестом бывший муж решил вернуть тебя? – не унималась девушка.
– Это не муж. – Просто друг.
Я прошлась ладонью по бархату лепестков, не в силах сдержать улыбку. И спрятала карточку в карман юбки. Сердце выбивало радостный ритм, к щекам прилил румянец.
– Тома я же тебе все рассказываю, канючила подруга, ну хоть намёк дай. – Кто твой таинственный ухажёр и по совместительству олигарх. – Кто присылает такие букеты?
– Я же говорю просто друг, из прошлого.
Она озорно мне подмигнула, словно уличая во лжи.
– Такие подарки просто так… – Я же не дурочка, все понимаю.
Я не ответила, спрятала цветы под стол. Молчала, напрягаясь внутренне, потому что к нам направлялся Стас. Скорее всего он, ошиваясь в холле, видел эту эпопею с цветами.
– Привет, девчонки.
– Приветик. – Заулыбалась Валя.
– Здравствуй, – официальным тоном поприветствовала сына владельца.
– И чьи цветы? – поинтересовался он, с небрежной деловитостью хозяина жизни.
– Ой Стас, это Томе загадочный кавалер презентовал, представляешь?
Стас рассматривал меня со странным выражением. Что-то притаилось в его взгляде. Но что именно я не могла понять.
– Тома, а ты разве не знаешь, что личные вопросы на работе запрещены?
– Стас, ты чего… – Валя захлопала ресницами, – это же…
– Валя, я не с тобой сейчас разговариваю. – он жёстко пресёк ее фривольный тон, – Начало смены, вместо того что бы заниматься непосредственно своими обязанностями, вы тут букеты обсуждаете. – Тома, я разочарован, думал ты серьёзный работник.
Почему-то от наглого взгляда и надменного тона я испытала злость. Но посмотрела на него спокойно, никак не выдавая своих чувств.
– Я знаю, что личные вопросы запрещены. – Не могла предвидеть курьерскую доставку, потому что не была о ней предупреждена. – Сейчас отнесу их в подсобку.
Парень кивнул, удовлетворённо. И даже улыбнулся.
– Правильно. – Постарайся больше личные вопросы не решать в рабочее время.
Я хотела возразить, что доставка букета курьером, это не смертельная провинность, но промолчала и кивнула.
– Хорошо.
Как и предполагалось выходные мне не дали. Делегацию не могли никому доверить, из-за английского. Вечером звонил Серёжа. Я не могла его обманывать. Мы часто желаем много и всего и сразу, но это невозможно. Я безумно хотела его увидеть, но и рисковать своей работой я не могла. Независимость для меня сейчас стояла на первом месте. Если у тебя есть собственная цель, приходится от чего – то отказываться, выбирать, находить компромисс…
– Тома, ты вчера на телефон не отвечала. – Беспокоиться заставляешь.
Как же хорошо, что мы общаемся без зрительного контакта.
– Не смогла говорить. – На работе завал, вернулась поздно ночью. – Я же написала смс.
– Понял, что насчёт выходных?
– Извини, на этой неделе не смогу вырваться.
– Почему? – Сергей сказал очень тихо, вот только от этого тихо стало не по себе. – Малыш, чёрт, увидеть тебя хочется.
– Приезжает делегация гостей, английским прилично владею только я. – Сначала их придётся встретить, потом расселить, и еще курировать до выселения.
– Я понял. – То есть мы не встретимся.
Как я и предполагала, он расстроен. И не пытался это скрывать.
– Это только из-за работы, или есть еще что-то?
Я вздрогнула, на секунду словно, увидела прищуренный пристальный взгляд.
– Это из-за работы.
– Хорошо, я понял.
И снова эти интонации. Я уже научилась читать их. Сейчас в голосе звучала сталь.
– Спасибо за цветы я попыталась разрядить обстановку.
– Понравились? – Голос звучал равнодушно. Сердится.
– Очень красивые, необычные. – Только ты лучше на работу их не присылай больше.
– Почему? – от его тона словно потянуло гибельным морозом.
– Нам не положено, можно выговор получить.
– Хорошо, малыш. – Как скажешь.
Это было непривычно. Не вопросов, ни расспросов, ни любопытства – вообще ничего. Он просто согласился, мы обменялись ничего не значащими фразами. И я расслабилась, понимая, что, кажется, Седой сдался.
Осень постепенно вступала в свои права. Пришёл холодный ветер, золотые листья уже вовсю кружились в листопаде, а желание пить побольше горячего чая было невыносимым. Я глотнула обжигающую жидкость, вглядываясь в окно. Сейчас в моем распоряжении было двадцать минут законного перерыва. Я взяла на баре чашку жасминового чая и теперь наслаждалась его вкусом.
Пятница всегда загруженный день недели, хуже неё только понедельник. Потому что в понедельник все еще и злые. Сегодня смена протекала особенно тяжёлой. Но, самое главное, что мы встретили и расселили делегацию. Двоим пришлось менять номер, потому что условия не устраивали. А так, все прошло безукоризненно.
Одиночество длилось недолго. Сзади, со стороны двери послышались лёгкие шаги. Я повернула голову. Это был Стас. Я знала, почему испытываю стойкое неприятие к этому парню. Нет, я не боялась его. С чего мне бояться? Его родителей, собственников нашего отеля, я вообще видела один раз. Они владели целой сетью ресторанов и гостиниц, и просто не находили времени посещать каждое. Что уж говорить про наше, не самое презентабельное место. Но вот Стас ошивался тут постоянно. И если, будучи горничной мы не пересекались, то став администратором я его видела ежедневно.
Невзлюбила я Стаса даже не из-за его наглого, хамоватого отношения к персоналу и людям в целом. Отталкивала его уверенность в собственном превосходстве при том, что по натуре он был никчёмным. Про таких говорят кроме родительских денег ничего нет. Бросил учёбу в Европе, баловался наркотиками. Приходил постоянно либо под шафе, либо с сильного бодуна. Да, внешность у него была привлекательна, но тонкие черты портила маска самодовольства и постоянная стеклянность взгляда.
Поговаривали, что нашу гостиницу родители планируют передать ему в распоряжение. Отчаянный шаг, как по мне, образумить и хоть чем-то занять единственного сына. Знала весь персонал такого поворота боялся, как огня. Только представить можно, что будет с нашим шатким благополучием при таком руководителе.
– Тамара.
Он наклонил голову в шутливом поклоне. Наверняка выкурил уже косяк, может и не один, глаза его лихорадочно блестели.
– Здравствуй, Стас.
Я допила чай и поставила чашку на подоконник, она неприятно звякнула.
– Чем могу помочь? – Не позволяя ничему кроме вежливого интереса звучать в голосе, я взглянула на него.
Стас пожал плечами и посмотрел с лукавой ухмылкой, за которой я видела, темной тенью выступало привычное превосходство.
– Ничего такого. – Но я давно хотел с тобой поговорить, вот так наедине. – Можешь не верить, но ты мне очень нравишься как человек.
– Приятно слышать. – я поддерживала холодную учтивость.
– Как думаешь, с меня выйдет толковый руководитель?
Он спросил это с каким-то подозрительным интересом. Словно действительно интересовался лично моим мнением.
– Наверное, ты же знаешь всю кухню изнутри – я избегала давать хоть какую-то оценку его качествам, а с нашими менеджерами…
– Ну да, менеджерами… а ты бы заинтересовалась должностью моего зама?
О господи. Что он несёт.
Да что происходит – то собственно? Он дурак? Пьяный? Накурился?
– Не думаю, у меня мало опыта в данном вопросе. – Из всех менеджеров у меня самый маленький стаж.
– А ты уверенна, что он тебе нужен? – он ухмыльнулся непонятно чему.
Я взглянула на часы.
– Стас, к сожалению, мне нужно идти.
Что бы он не задумал, меня это в данную минуту мало волновало. Он на завтра вообще может не вспомнить сегодняшний разговор. Проспится, протрезвеет и забудет. И пока я разворачивалась в сторону двери, по пути забирая чашку с подоконника. Он меня схватил за локоть и довольно грубо развернул к себе.
– Знаешь, я думаю ты не так проста, как кажешься.
Я остановилась, застыла и жёстко посмотрела на его руку, удерживающую меня. Не дождавшись реакции, я сильным движением освободила запястье. Но парень продолжал как ни в чем не бывало.
– Я тут перешерстил твою биографию.
Он что сейчас пытается вывести меня из равновесия?
– Возьмём замужество, например. Фамилия Даневич, не самая распространённая в наших краях. – Но оказывается на юге страны есть довольно крупный городок и там существует сеть автосалонов, и владелец некто Валентин Даневич…
– Даже если это так, – отпираться я не видела смысла, – какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Знаешь я люблю все необычное, забавное. – Ты забавна.
– Спасибо.
– Такой влиятельный муж, красивая, умная, образованная и пошла в горничные.
– Любой труд – это не зазорно.
Сейчас Стас задумчиво смотрел на меня, на манжет голубой блузки, на кожу запястья, которая виднелась из-под неё. Потом улыбнулся непринуждённо, дружески.
– Мне бы хотелось узнать тебя поближе, как ты на это смотришь?
– Никак не смотрю. – Предпочитаю забыть наш разговор и вернуться к прежнему общению.
– У тебя кто, то есть?
– А вот это, никак тебя не касается.
Я развернулась и не ожидая его реакции прошла к рабочему месту. Дневная смена практически закончилась, когда на ресепшен вышла главная. Я, наверное, никогда не видела ее настолько взволнованной.
– Что у нас с люксом?
Я пробежала глазами электронную схему заселения.
– Оба люкса у нас заняты по 18 е и 20 е число.
– Один освободить срочно, предлагайте жильцам, что хотите. – Но что бы к 20.00 он был готов к заселению. – А рядом подготовьте два обычных. – Если не справитесь, сама лично уволю.
– Я все сделаю, – сухо ответила я, не представляя, как именно это осуществить.
Переселить людей из люкса, что может быть более невозможным. Такие клиенты не нуждаются в скидках. Возврате денег, или любых уступках. Они сняли номер, лучший из предлагаемых и точка. Никаких «но». Никаких перемещений и не дай бог выселений. Все я это понимала, но передо мной стояла задача. Я должна ее выполнить.
Я выбрала пожилую пару, которой осталось жить в гостинице всего лишь два дня. Постучала и под крик «входите» зашла. Вежливо поздоровалась. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы уговорить их переселиться в номер с лучшим видом, находящемся в другом крыле. И дополнительно презентовать билеты в Театр русского балета.
Позже старшая, хваля нас, обещая выдать премию, подчёркивала важность гостей. Рассказала, что лично хозяин гостиницы приедет проверить, как гость тут устроился. Несмотря на то, что ему предлагали поселиться в любом другом месте, он выбрал именно наше. Так что сегодня день ЧЕ для нас.
В 20.00 мы застыли с вежливыми улыбками в ожидании. Краем глаза я заметила, как у Вали подрагивает рука на столешнице, я повернулась к ней и подбадривающе подмигнула. Одними глазами убеждая не нервничать, словно говорила, «Валюша не дрейф. Скольких уже мажоров расселили и выселили, и с этими справимся». Помогло ей это или нет, но она улыбнулась в ответ.
Я взглянула на дверь, которая плавно отворилась. Первым зашёл мужчина в тёмном пальто, а за ним еще один. Судя по абсолютно безучастным лицам, люди из так званного сопровождения, в народе зовутся – охраной. Они взглядом просканировали помещение, один прошёл вперёд встал у лифта занимая хорошую позицию обзора.
Второй остановился, взялся за ручку двери, распахивая ее пошире, пропускал главного. Высокий широкоплечий мужчина, светлый пепельный волос и взгляд исподлобья. На пороге, засунув руки в карманы, стоял Седой.
Через минуту он остановился, широко расставив ноги напротив столика регистрации. Я вскинула глаза встречаясь с насмешливым взглядом, знакомых светлых глаз. Глаза Седого обшаривали меня с ног до головы. Словно сканировали на наличие изменений, перемен или каких-то внешних проявлений неизвестных ему. А потом, видимо не найдя ничего что он искал, что – то разом дрогнуло, смягчилось в его чертах.
– Добрый вечер.
Выражение грустной нежности мелькнуло во взгляде. Эта нежность выбила из колеи, заставив ослабнуть в ногах, задрожать на несколько секунд.
– Для меня должна быть бронь люкса, и два номера для сопровождения.
– Конечно. – Мы вас ждали, словно сквозь вату я услышала бойкий голос Вали…
