Текст книги "О любви (сборник)"
Автор книги: Наталья Нестерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Если бы Петров или Зина на секунду отвлеклись и посмотрели на Валю, они бы увидели крайнее изумление на ее лице. И сама Валя, если бы слушала их с закрытыми глазами, ничему бы не удивилась. Сестра и сосед мирно беседовали, по-родительски поправляли одежду детям, давали им фрукты. Но их взгляды! Они с жадностью и тоской смотрели друг на друга, словно хотели насмотреться впрок. Ни Зина, ни Петров не замечали странности взоров, но Валя сделала поразительное открытие: их связывают отношения вовсе не дружеские. Валя едва сдержала возмущенный вопрос. Она встала и вышла из кухни. Петров и Зина не заметили ее ухода, продолжая спокойно разговаривать. Единственная тема, которой они избегали, – последняя встреча и объяснение здесь, на кухне.
Петров ушел вместе с Денисом после чая.
* * *
Валя мыла посуду на кухне, Зина уложила детей и пришла ей помочь.
– Что ты такая хмурая? – спросила Зина. – Устала?
– Скажи, Петров был твоим любовником?
Валя выключила воду и повернулась к сестре. Зина продолжала вытирать приборы. Ответила, не поднимая головы:
– Нет, не был.
– Ты правду говоришь?
– К сожалению, правду.
– Что значит «к сожалению»?
– Я его очень люблю, Валечка.
– Как – любишь? А Игорь?
– Игорь – это Игорь.
– Ты хочешь… Ты уйдешь от мужа?
– Нет. Он приедет, и все будет по-прежнему.
– Ничего не понимаю. Что с тобой происходит?
– Сестричка, не терзай меня! Я уж достаточно сама себя истерзала.
– А он? Петров тебя любит?
– Не знаю, скорее всего нет. Однажды сказал… но был сильно пьян. Мы перестали видеться. Сегодня первый раз встретились. Давай не будем об этом говорить, хорошо? Пойдем спать. Чур, я первая в ванную.
В ванной Зина пустила шумную струю воды, чтобы сестра не слышала ее всхлипов.
* * *
Игорь прибыл в Мурманск больше месяца назад.
Он трижды звонил жене, уверял, что пока не может приехать в Москву. Зина рассказала о смерти бабушки, о том, что Валя сейчас живет с ней, намекнула, что с помощью Петрова решаются материальные проблемы. Подробно она говорить не хотела – готовила Игорю сюрприз. Он предложил выслать часть зарплаты, но Зина сказала, что подождет до его приезда.
Почти все деньги Игорь прогулял. Он ехал к жене с двумя сотнями рублей в кармане. Предстоящие объяснения хорошего настроения не прибавляли. Как и похмелье от дешевого вина, которое он всю дорогу пил с попутчиками.
На звонок Игоря никто не ответил. Он открыл дверь своим ключом. Прошелся по квартире. Его семья не бедствовала: новые электрический чайник и стиральная машина-автомат, куча ярких игрушек в манеже и даже компьютер на столе. На какие доходы здесь шикуют? Его зарплаты Зина не видела полгода. Когда по телефону он завел речь о квартире, она снова увильнула в сторону.
Ответ не замедлил появиться в облике богатенького соседа, который позвонил в дверь и теперь стоял на пороге.
– Прибыл? – поздоровался Петров и протянул листок бумаги. – Передай Зине, здесь телефон и имя, к кому обратиться, она знает.
Игорь бумажку не взял, засунул руки в карманы и отступил в прихожую.
– Проходи, – пригласил он.
– Мне некогда, тороплюсь. – Но Петров все же шагнул следом.
– Я смотрю, тут много изменений, – ухмыльнулся Игорь. – Прямо богачи стали. На какие шиши? Твое спонсорство?
Петрову не понравился его тон. От морячка разило перегаром, и он явно напрашивался на выяснение отношений.
– Отчасти, – ответил Петров. – Кажется, ты сам об этом просил, – напомнил он.
– Я? Просил? Ты тронулся своими жирными мозгами. Думаешь, освоился тут? С обоими живешь? Или по очереди их пользуешь?
– С обеими, а не обоими, – поправил его Петров. Он старался подавить в себе желание сравнять изящный носик морячка с дурно пахнущим ртом. – Ты, моллюск недоделанный, можешь меня, конечно, оскорблять. Мне на тебя плевать, я тебя щелчком по стене размажу. Но не забывай, что ты оскорбляешь собственную жену.
– Размажешь? Да знаешь, где я тебя видел?
– Знаю, – сказал Петров и ткнул его в грудь.
Игорь напоролся на вешалку с одеждой. Куртки и пальто оборвались, Игорь не удержался и вместе с ними сполз на пол, а Петров вышел.
Пока Зина с сестрой и детьми были в поликлинике, Игорь успел сходить в магазин за водкой и выпить полбутылки. Его обида и злость увеличивались с каждой рюмкой. Он не помнил об интрижке с разбитной библиотекаршей Галей из Дома офицеров, из-за которой не спешил к жене. Сейчас ему казалось, что его, героя-подводника, отдающего все силы защите Родины, бессовестно предали.
Зина увидела куртку мужа в прихожей и бросилась в комнату: Игорь сидел в кресле с сигаретой. Он не поднялся ей навстречу.
– Игорь, милый, что же ты не предупредил?
– Чтобы ты любовника спрятала?
Вопрос остановил Зину на середине комнаты. Она застыла с протянутыми для объятий руками.
– О чем ты? – растерянно спросила она и медленно опустила руки.
– Шлюхи продажные, публичный дом здесь устроили. Я как проклятый вкалываю, а ты… потаскуха!
Валя с детьми вошла в комнату. Она слышала начало «теплого» диалога супругов.
– С детьми не хочешь поздороваться? – спросила Валя.
– Поздороваюсь, когда надо. Уйди отсюда.
Игорь не узнавал своих сыновей. Он оставил ползающих младенцев, а теперь на него угрюмо смотрели два крепких бутуза. Валя увела их в другую комнату.
Появление детей немного остудило Игоря, но потом он все же обрушил на жену приготовленные ругательства. Зина ошеломленно слушала, постепенно обретая дар речи.
– Боже мой! Игорь, что ты говоришь? Ты ничего не понимаешь! Да благодаря Петрову мы выжили. Как ты можешь так ругаться и обзывать меня? В чем я виновата?
Изумление жены, ее неподдельный ужас, подозрение, что он ошибся, свалял дурака, только распалили Игоря. Он вспомнил презрительный тычок Петрова, и захотелось сделать больно виновнице всех несчастий, сделать больно физически. Он встал из кресла и быстро подошел к Зине, не переставая ругаться.
Валя услышала резкий крик сестры и выскочила из комнаты. Зина закрывала лицо руками, между пальцев сочились кровь и слезы.
– Подлец! – закричала Валя и пошла с кулаками на Игоря.
Он легко отшвырнул ее в сторону. Валя ударилась о косяк двери, закричала и бросилась из квартиры.
– Он убьет ее, убьет! – тарабанила Валя в дверь Петрова. О существовании звонка она забыла.
Первое, что увидел Петров, вбежав в квартиру, были разбитые в кровь Зинины губы. Он выругался так грубо, что сестрам показалось – крикнул на каком-то иностранном языке.
Ни Валя, ни Зина никогда не видели, как бьют человека. Драки в кино не имели ничего общего с тем ужасом, который они испытали, наблюдая, как Петров избивает Игоря. Звуки ударов в человеческое тело, всхлипы, рычание – это было страшно до тошноты.
Павел врезал Игрою дважды – в челюсть и в солнечное сплетение. Игорь согнулся пополам. Петров схватил его за грудки и с силой припечатал к стенке.
– Ну, сучок поганый? Силен баб бить?
– Павел, перестань! Не надо! – закричала Зина.
Внутри у Павла клокотало. Окажи Игорь хоть малейшее сопротивление, Павел превратил бы его в груду мяса и костей. Но Игорь судорожно хватал ртом воздух и висел чучелом.
– Павел, я прошу тебя! – повторила Зина.
Жалеет его. Он ей физиономию расквасил, а она жалеет. Любит. Пусть любит хоть обезьяну! Ночью будут кровать трясти. Это он уже проходил, только выводов не сделал.
Петров отпустил Игоря, который с трудом удержался на ногах, и быстро вышел из квартиры.
– Зиночка, – плакала Валя, – я такого кошмара никогда в жизни не видела. Он пьяный. Пусть он уходит!
Из другой комнаты пришли дети, присоединились к рыданиям тетки.
Зина молча смотрела на Игоря. Он бормотал угрозы ей, Павлу, всему свету. Зина не слышала угроз. Она смотрела на мужа и не узнавала – не его, себя! Как могла она два года оставаться слепой, глухой непроходимой дурой?
– Собирай вещи и убирайся, – отрезала она. – Валя, уведи детей. Все будет хорошо.
– Никуда я не пойду! – дернул головой Игорь. – Здесь мои дети. Куда я, интересно, пойду?
Зина, не отвечая, подошла к шкафу и стала доставать вещи Игоря. Принесла из кухни пакеты, уложила в них одежду и белье.
– Забирай все и уходи. – Она говорила спокойно, даже устало. – Если ты снова начнешь буянить, я не стану звать Петрова. Должен быть предел. Нельзя бесконечно взваливать свои проблемы на постороннего человека. Милицию я тоже не вызову. Мы позвоним папиным друзьям, и тогда тебе не поздоровится, это я обещаю. А детей у тебя нет. – Она помолчала и добавила: – И не было. Уходи.
Все повернулось совсем не так, как ожидал Игорь.
Он хотел задать жене трепку, чтобы она скулила и валялась у него в ногах. Потом бы он простил ее, но вожжи держал в руках. И она бы больше не пикнула, критикуя его решения. Теперь его самого выгоняли. Ну ничего, она еще пожалеет.
– Ты еще приползешь ко мне на карачках, – прошипел он.
Зина молчала, смотрела в сторону. Игорь подхватил свои вещи. Денег на билет у него хватит. Он поедет к родителям. Правильно они отговаривали его от женитьбы.
* * *
Петров нашел радикальное средство решения всех проблем – поменять квартиру. Оставалось только заставить себя сделать этот шаг. Он откладывал со дня на день.
Листок с именем и телефоном писателя, которому требовалась машинистка, Петров передал Зине с Денисом. Очкастый вундеркинд зачастил к соседям, несколько раз просил шефа подбросить к их дому. Петров видел, как Денис выходил на улицу с коляской: гулял с Ваней и Саней.
Денис прежде нравился Петрову. Грузное, неуклюжее тело парня венчала светлая голова. Но теперь основательность Дениса казалась Петрову флегматичностью, дотошность – безынициативностью, сумбурная речь с проглатыванием слов и целых предложений – свидетельством умственной неполноценности. Когда Денис в очередной раз попросил подвезти его к Зине, Петрову даже пришла мысль, что молодой сотрудник позволяет себе фамильярность по отношению к начальству.
– Неужели она такая тупая, что до сих пор не может освоить программу? – спросил Петров в машине.
– Кто? – не понял Денис.
– Зина, к которой ты едешь.
– Нет, почему тупая? Нормальная. Но есть детали, тонкости.
Петров раздраженно крякнул. Денис счел необходимым продолжить разговор о Зине:
– Детишки у нее очень забавные. Кувыркаться умеют, представляете? Зина их научила, она сама художественной гимнастикой занималась. И буквы знают. Потрясающе! Вчера «мама» из кубиков сложили. Гениально.
Денис знал от Вали, что Петров хорошо относится к Зине и обожает малышей, поэтому он всячески развивал тему талантливости близнецов и замечательных качеств Зины. Петрову захотелось вышвырнуть его из машины.
– Ты почему заволокитил программу для калужского банка? – перебил он разглагольствования Дениса.
– По глупости. Арифметическая ошибка, на двойку забыл разделить. А Зина с мужем разводится. Он звонил несколько раз. Я раз подошел к телефону, пьяный, чушь какую-то молол.
– «Я раз», «он раз», – передразнил Петров, – ты когда по-русски научишься говорить? А математику тебя отправлю подучить в школу для умственно отсталых.
Денис пожал плечами: с чего Петров взъелся? До дома они ехали молча. Петров припарковал машину и, еще не выключив мотор, велел:
– Выметайся, жених, думаешь, я тебе дверь открывать буду?
– Почему сразу «жених»? – Денис потянул за ручку и оторвал ее. – Извините!
– Вали!
Петров подавил в себе желание ускорить его движение, двинув ботинком в спину. Надо же, какая прыткая молодежь пошла: пронюхал, что место освобождается, тут же к бабе подкатил!
Но через несколько дней отношение Петрова к Денису вновь переменилось. Возвращаясь домой, он застукал Валю и Дениса целующимися в парадном.
Значит, слоненок в очках приударяет за сестрой?
– Бог в помощь, – рассмеялся Петров.
Валя испуганно вздрогнула, хотела оттолкнуть Дениса, он не отпустил, укрыл ее голову ладонью, прижал к груди. На Петрова смотрел с вызовом.
А мизантроп Петров Павел Георгиевич широко улыбнулся и поощрительно подмигнул.
– Почему он смеялся? – спросила Валя, когда за Петровым захлопнулись двери лифта.
– Не знаю. Он странный в последнее время. Ну его! Он свое дело сделал – нас познакомил.
* * *
Весна так и не наступила – в середине мая сразу вспыхнуло лето. Несколько жарких дней растопили остатки снега, деревья стремительно укутывались зеленым туманом. Сбросив теплые пальто и нарядившись в легкие одежды, москвичи дружно радовались и улыбались – просто так, незнакомым людям на улицах, детишкам, вдруг заполнившим город.
Во дворе их дома отремонтировали детскую площадку. Зина сидела на краю песочницы и помогала сыновьям, накладывала совочком песок в ведерки.
Петров, сдав машину в ремонт, вернулся на такси. Он вошел во двор и несколько минут наблюдал за Зиной и детьми. Они его не замечали. Петров подкрался ближе.
– А дяде кто куличик сделает? – спросил он.
Ваня и Саня одновременно подняли свои ведерки. Они не радовались его появлению, как раньше, смотрели внимательно и пытливо, будто не ведерки с песком протягивали, а вручали свою судьбу.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Петров, не глядя на Зину.
– Да, – не задумываясь ответила она.
Он не собирался делать ей предложение. Во всяком случае, не сегодня, не здесь, не в такой форме.
Вопрос вырвался из подсознания. Но еще более его поразило согласие.
Петров не растерялся – просто его разум вдруг улетел то ли вознесся на вершину счастья, то ли рухнул в пучину страха Чтобы немного прийти в себя, он присел к детям и несколько минут возился с ними. На Зину он боялся поднять глаза.
– Пойдемте домой, – предложила она, – время обедать.
Петров подхватил детей, а она взяла его сумку. В лифте он впервые посмотрел на нее. Зина кусала губы, чтобы не улыбаться, и поднимала глаза к потолку, удерживая смех. Веселится! Повод – животик надорвешь.
Слова Петрова оказали на Зину действие, подобное глотку кислорода для чахоточного. Она сделала несколько вдохов и опьянела от живительного газа.
Ей хотелось смеяться и дурачиться, с нее разом слетели наросты тяжелых мыслей и горьких дум, у нее чесалась спина – наверное, резались крылья. Она бы заскакала козликом и защекотала всех до икоты – удерживал вид обескураженного, растерянного Петрова.
Он механически помогал Зине умывать и переодевать детей. Когда она поставила перед ним тарелку с супом для Вани, вручила ложку и велела помешать, остудить, Петров в глубокой задумчивости начал есть суп. Зина не выдержала и расхохоталась.
– Чего ты испугался? Возьми свое предложение обратно и успокойся.
– Как – обратно? – возмутился Петров. – Ты хочешь сказать, что пошутила?
Петров смотрел на стоящую Зину снизу вверх. В эту минуту она хорошо представила, каким он был в детстве. Вот так, наверное, смотрел на маму с просьбой отпустить его в кино или на каток. Зине нравилась ее «взрослая» власть над Петровым.
– Во-первых, больной, расслабьтесь, – заговорила Зина тоном занудной докторши, – вашей жизни ничто не угрожает. Во-вторых, – она сбилась и прыснула, – во-вторых, отправляйся ты домой. А я вечером к тебе приду. Хорошо?
Как Петров ни старался, он не смог подстроиться под ее игривое настроение. Побыть одному, осмыслить, переварить – вот то, что ему сейчас нужно.
– У вас есть Толстой, «Война и мир»? – спросил он.
– Правильно, – хихикнула Зина, – самое время подковаться с помощью классиков. Иди сам возьми, на книжных стеллажах в большой комнате, третья полка снизу. И хватит объедать моих детей, отдай ложку Ване.
В девятом классе учительница литературы, проверяя знание текста «Войны и мира», спросила Петрова, какие чувства испытал Андрей Болконский, когда сделал предложение Наташе Ростовой. Петров роман читал, его интересовали батальные сцены, но уж никак не чувства Болконского. На перемене он нашел это место в книжке и возмутился – за такую белиберду двойку ставить?
Теперь он перечитывал отрывок второй раз в жизни: «Князь Андрей держал ее руку, смотрел ей в глаза и не находил в свой душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что-то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе с тем радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично, как прежде, было серьезнее и сильнее».
Сильнее, значит? Наверное, но сразу не разберешь. Болконский тоже испугался, когда получил согласие Наташи. Отчего он струхнул? От ее преданности и доверчивости. Похоже, но не точно. Андрей был уверен в чувствах своей избранницы. А он, Петров? Впал в идиотизм – ищет ответа у писателя из прошлого века. Еще бы психиатра навестил. К нему сегодня придет девушка, долгожданная, невеста, можно сказать, – фу-ты, слово как из детских дразнилок. Он книжки читает, а в квартире пылища, а в холодильнике эхо.
Петрова захватила лихорадочная суета. Он достал пылесос и принялся водить щеткой по дивану. Вдруг не успеет в магазин съездить? Он за порог, а Зина в дверь. Уборка подождет. Петров бросил пылесос и набрал номер телефона соседей:
– Зина, я отъеду на час. Меня не будет, ты поняла? Что ты хочешь на ужин?
– На ужин? – переспросила Зина и капризно протянула: – Как ты относишься к китайской кухне? Ласточкины гнезда, пожалуйста.
Дурачится, издевается. Ладно, мы еще посмотрим, кто лучше умеет веселиться. Он ей когда-нибудь расскажет, что следующим порывом, после предложения руки и сердца, у него было желание обратиться к психиатру.
Петров взял портмоне и выскочил из квартиры. Зачем он надел куртку? На улице жара Не вовремя он сдал машину в ремонт.
* * *
Остатки веселой дурашливости Зина выплеснула в разговоре с Петровым по телефону. Почему она мгновенно ответила согласием? Оно вырвалось непроизвольно, как кашель. Ведь Зина не ждала предложения. Нет, ждала, все время ждала.
Один раз она уже ошиблась, поверив Игорю. Зачем снова торопится? Но если не доверять Петрову, то на белом свете нельзя доверять никому. И она хочет выйти замуж за Павла. У нее дети и как бы семья, а должна быть не «как бы», а настоящая, дружная и счастливая, как у мамы с папой. Она хочет видеть Павла, просыпающегося по утрам, хочет готовить ему завтраки и ужины, хочет все рассказать ему и выслушать его. Нет, неправда. Больше всего она хочет, чтобы он прижал ее к себе и целовал. Как он говорил? «С утра до вечера, лучше с вечера до утра». Предложи он ей стать любовницей, она бы, наверное, так же быстро и радостно согласилась.
Зина готовилась к свиданию больше двух часов.
Она приняла ванну, тщательно обработала каждый ноготок на руках и ногах, подправила брови, уложила волосы феном. Расхаживала по квартире в белье и примеряла свои и Валины наряды. С гардеробом у них было негусто. Остановилась на стареньком темно-зеленом платье, но теперь его украшало мамино колье из жемчуга.
Сестра почему-то волновалась не меньше Зины:
– Ты совершенно не умеешь наносить макияж! Иди умойся, я тебя накрашу.
– Сделаешь из меня клоуна!
– Ничего подобного. Немного румян на скулы. Какая ты бледная, Зинка! Чуть-чуть светлых теней под брови, чтобы выделить. Ой, у меня поджилки трясутся, – призналась Валя. – Зина, ты заночуешь у него? Может быть, тебе ночную рубашку взять?
Зина нервно рассмеялась:
– На свидание с ночной рубашкой? Это дурной тон. И вообще: мы собираемся обсуждать творчество Толстого Льва Николаевича. Какая ты у меня еще глупенькая! – Зина чмокнула сестру в щеку.
* * *
Следов длительной подготовки и каких-либо перемен в Зининой внешности Петров не заметил, только узнал платье и порадовался, что поменял джинсы и свитер на брюки и рубашку. Он купил шампанское, хотел предложить его Зине, потом передумал – рано. Сделал коктейль из ликера и апельсинового сока.
Зина села напротив него за маленький столик.
– Павел, – начала она, сделав глоток, – я не хочу, чтобы ты подумал…
Так говорят с человеком, совершившим бестактность: конечно, вы поступили глупо, но я на вас не обижаюсь, и забудем об этом.
– Помолчи! – остановил ее Петров. – Почему ты согласилась выйти за меня замуж?
Этот вопрос он мысленно репетировал сотню раз.
Насупленное детское лицо, застывшее в ожидании – в угол поставят или по головке погладят, – было настолько несвойственно Петрову, что Зина стала покусывать губы, удерживая хихиканье. Как давеча на кухне, она ощутила эйфорию от сознания собственной власти и желание подразнить его.
– Молчишь? Что тут веселого? Почему ты ответила «да»?
– Сначала ты велишь мне молчать, а потом задаешь вопросы. Я теряюсь.
– Ты сказала, что выйдешь за меня замуж?
– Да.
– Что «да»? «Да» – сказала? Или «да» – выйдешь?
– И то и другое.
Петров шумно выпустил воздух из легких и расслабил плечи.
– Почему? – допытывался он.
Зина поставила стакан на стол и принялась загибать пальцы:
– Ты мой сосед, очень удобно: можно квартирки объединить, хотя моя, конечно, побольше будет. Потом, зарабатываешь ты неплохо, опять-таки не жадный и алиментов никому не платишь. А если уж совсем начистоту, то мужчина ты внешне интересный, очень привлекательный и притягательный.
Последнее замечание Петрову понравилось, он невольно заулыбался. Но этих аргументов ему показалось мало.
– Зинаида! Что ты дурачишься? Нашла предмет для шуток. Я тебя серьезно спрашиваю: почему ты согласилась на мое предложение?
– А я так же серьезно, – она недоуменно пожала плечами, – не пойму, что ты хочешь от меня услышать.
Петрову не сиделось на месте. Он вскочил, отошел к окну, несколько секунд смотрел на улицу, потом повернулся к ней:
– Понимаешь, я видел тебя… Мне не хочется вспоминать, но я видел тебя влюбленную. Ты… ты вся светилась, как неоновая лампочка.
– Павел, у тебя плохо со зрением? – рассмеялась Зина. – Меня распирает от чувств к тебе. Приглядись.
Она встала и подошла ближе к торшеру. Слегка развела руки в стороны: вот я, смотри.
Все было в порядке. Она светилась. Отлично, замечательно светилась.
– Зинаида, бестолочь! Почему ты выходишь за меня замуж?
– Потому что я люблю тебя.
– Иди сюда. – Он протянул к ней руки.
Зина сделала два шага и остановилась:
– Постой! А ты? Почему ты женишься на мне?
– Потому что ты моя соседка, – хмыкнул Павел, приближаясь к Зине. – И ты меня измучила! – договорил он в миллиметре от ее губ.