Текст книги "Незваные гости (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– А я бы посоветовал приблизиться, – зло произнёс маг, снова чувствуя себя в своей стихии.

– Липп здорово с лошадями управляется, – неуверенно произнёс Куно и пояснил для гостя: – Кузнецов сын. Только его отец в погребе запер.

– Пусть придёт, – потребовал маг.

– Позови его, – неуверенно попросила ведьма и мальчишка умчался. Как Липп обходится с лошадьми, она не знала, но звать Вейму, способную усмирить любое животное, было бы не самой лучшей идеей. К тому же Магда терпеть не могла пьяниц и пожертвовать одним из них могла бы без колебаний.

– Это чья тут лошадь посреди деревни?! – произнёс зычный голос мельника и дюжий детина попытался ухватить коня за повод. Конь гневно заржал и бросился на обидчика.

– Останови его! – потребовала Магда, глядя, как мельник с неожиданным проворством уворачивается от копыт.

– И не подумаю, – довольный, возразил маг. Он всегда чувствовал себя куда увереннее, когда его боялись. – Твой мельник, ты его и спасай. Или пусть сам выкручивается.

– Лонгин, ну, пожалуйста!

Маг, ухмыляясь, демонстративно сложил руки на груди.

– А что ты Виринее скажешь?!

– Дрянь! – разозлился маг и щёлкнул пальцами. Огромная чёрная зверюга замерла, как стояла, на задних ногах. Под взглядом хозяина конь опустился на все четыре и подошёл к магу, дрожа мелкой дрожью. Лонгин успокаивающе потрепал его по шее. – Такое развлечение испортила!

– Это, стало быть, твой приятель? – тяжело дыша, уточнил мельник, не рискуя подходить ближе.

– Ещё чего! – возмутился маг.

– Это злой чёрный волшебник, – совершенно серьёзно ещё раз представила гостя ведьма, сама подходя ближе к мельнику. – Он здесь... проездом.

– Ха! – по-мальчишески задрал нос маг.

– А нельзя ли его проезд... ускорить? – уточнил мельник зычным шёпотом.

– Я всё слышу! – возмутился маг. – Отдайте мне жену, и я уйду по-хорошему!

– Девку, что ли, требует? – не понял мельник.

– Да на что сдались мне ваши малохольные девки?! Мою жену отдайте мне, поняли?!

– Сбежала у него жена, – пояснила ведьма, молясь про себя, чтобы никому в голову не пришло раскрывать тему подробнее. Вампир же где-то здесь, только прячется. Не хватало ещё, чтобы он заранее узнал, что ему приготовили! Или ей... – Вот теперь ездит, ищет.

– Ну, Заступник в помощь, – пробормотал мельник, не то проникаясь к магу мужской солидарностью, не то сочувствуя его сбежавшей жене.

– Да ты в уме ли?! – снова закипятился волшебник, но тут в конце улицы показался Куно, ведущий за собой ещё похмельного Липпа. Сын кузнеца пошатывался, то и дело утирая слезящиеся глаза.

– Этот, что ли?! Да он и кошку не сможет в стойло загнать!

– Сможет поди, – неуверенно возразила Магда. В деревне действительно пахло антивампирским сбором, но что-то сыну кузнеца от него совсем плохо.

Маг смерил взглядом юношу, потом покосился на кабак, и ведьма поняла, что Лонгин устал с дороги, устал волноваться и злиться, пожалуй, тоже устал.

– Пойди с ним, – коротко приказал он коню и животное безропотно позволило схватить себя за повод.

– Вина! – так же коротко приказал маг, шагнув в кабак. – И жаркого. И суп с травами. И сластей. И свежих фруктов. И...

– Да где ж я тебе всё это возьму?! – возмутилась Рамона, упирая руки в бока. – Может, тебе ещё олений окорок приготовить?!

– Можно, – согласился маг и уселся за стол. Кабатчица перевела взгляд на ведьму.

– Неси что есть, – зашептала Магда. – Он даже не заметит. Он вообще не замечает, чем его кормят.

– Я всё слышу! – вяло возмутился волшебник, бессильно уронив голову на руки. В кабак потихоньку сходился народ, с любопытством поглядывая на чёрного мага. Таким, усталым и даже, пожалуй, несчастным, они его не боялись. – Что я вам, чучело?! А ну все вон! Нечего на меня глазеть!

– Придержи язык! – потребовала Рамона. – Хочешь, чтобы тебя накормили, обращайся с нами по-человечески! Кабак не твой, чтоб ты отсюда кого-то выгонял.

– Магда, – почти жалобно обратился к старой приятельнице волшебник. – Чего она от меня хочет? Я голодный, я устал с дороги. Заступник дёрнул Виринею уехать именно сейчас! У меня только-только опыт начал получаться! Представь, если разложить пространство по семи планетам, можно... а-а-а, всё равно не поймёшь! Вот просыпаюсь я утром, а мне ни завтрака, ни свежей одежды! У неё, видите ли, дела! Я почти загнал Одо, но нигде её не встретил! Меня кормить вообще будут в этом кабаке?! Или мне развалить его по камушку?!

– Покорми его, – тихо попросила Магда. – Если он не найдёт предлога, к чему придраться, он нам ничего не сделает. А если найдёт... он и правда может тут всё разрушить.

– Он платить-то собирается? – сухо осведомилась Рамона, вытирая руки полотенцем. – Откуда он вообще взялся? Вы знакомы?

– Ой! – замахала на неё руками Магда. – Не вздумай у него деньги брать! Три года удачи не будет! Это же чёрный маг!

– Вымогатель, – пробурчала женщина и поставила перед гостем тарелку каши. Несмотря на свои изысканные запросы, маг просиял и принялся за еду с таким восторгом, будто и правда получил желаемое жаркое.

– Поверь, его приезд – это большая удача, – тихонько сказала ведьма. – Только не спрашивай пока ни о чём.

Рамона одарила Магду пристальным взглядом и пожала плечами.

– Вина не дам, – предупредила она. – Не хватало только, чтобы он тут спьяну всё разломал.

– Его занять бы чем-нибудь, – задумалась Магда. Лонгин бывал совершенно невыносим, когда решал показать окружающим, за что надо бояться чёрных магов.

– Это уж не моё дело, – отрезала кабатчица. – У меня своих дел по горло.

– Дай ему вторую порцию, – попросила ведьма. – С одной небось не насытится.

– Ещё один дармоед на мою голову, – проворчала кабатчица, но выставила на стол вторую тарелку.

Лонгин увлечённо ел, не глядя по сторонам на настороженно наблюдающих за ним людей. Он вообще всё делал очень увлечённо: ел, злился, учился, колдовал, сражался или влюблялся. Эта способность сделала его лучшим магом поколения и, что вообще очень редко встречается – мужем белой волшебницы. Магда не сомневалась, что в этот самый момент он скорее всего обдумывает эту свою развёртку по семи планетам и совершенно не интересуется возможными последствиями.

В это время в кабак вошёл знахарь и привычно направился к соседнему столу, за которым сидели Креб и Риг, ещё даже не расставившие фишки на тавлее.

– Это ещё кто?! – отвлёкся от каши чёрный маг и демонстративно наморщил нос. – Ну, ты и деревеньку выбрала! Чем у вас так воняет?!

Знахарь, не обращая внимания на незнакомца, расставлял фишки своими тонкими, непривычными к тяжёлому труду пальцами. Маг, уже открывший рот для очередного оскорбления, замер, наблюдая за соседним столом.

– Ишь ты! – хмыкнул Лонгин. – А я думал, у вас тут деревня! А у вас тут изысканное общество!

Магда вздохнула. Лучше бы он и дальше ел свою кашу, право слово. Однако волшебник перестал сыпать оскорблениями и молча следил за игрой. Когда знахарь предсказуемо победил, маг одобрительно хмыкнул и поднялся с места.

– А в это сыграешь? – предложил он, доставая из-за пазухи коробочку с разноцветными шариками. Магда вздохнула. Кажется, эти двое нашли друг друга. Лонгин обернулся через плечо и неожиданно подмигнул девушке. А после спокойно продолжил объяснять правила игры, характерной тем, что в неё невозможно жульничать даже волшебникам.

Предчувствие опять не обмануло ведьму. Дома её ждал сюрприз. Даже два, если учесть, что донельзя разозлённая изливающейся из гостьи светлой силой Вейма заперла двери и сейчас по-кошачьи шипела с чердака.

Очень расстроенная приёмом Виринея бросилась к бывшей противнице и давней приятельнице.

– Магда! – вскрикнула она, обнимая ведьму. – Ты... А... Я... Уйми свою подругу! Я только пришла, а она...

– Вейма! – окликнула ведьма.

– Вы там с ума посходили, что ли?! – разозлёно отозвалась вампирша с чердака. – Эта твоя... ты бы сама посмотрела! Она светится так, что глазам больно! Да коснись она меня, от меня горстка пепла останется! Ха! Азарт у неё был на Пустоши! Такой тихий мирный азарт... она, небось, одни только добрые дела творила, по пять штук на дню...

– Десять, – смущённо поправила волшебница. Вампирша зашипела в бессильной ярости.

– Вейма! – взмолилась Магда. – Будь же благоразумна! Не оставлять же гостью в лесу!

– Ну, знаешь! – фыркнула вампирша.

– Ну, Вейма!

Вместо ответа раздался такой мягкий звук, как будто кто-то прыгнул с крыши на траву, а после – невыносимый, бьющий по ушам пронзительный визг. Пёс, как раз вернувшийся со своих лесных прогулок, отозвался протяжным воем.

– Что она... – начала Виринея, но тут над домом сделала круг огромная летучая мышь.

– Думаю, мы можем войти, – вздохнула Магда. Подруга, похоже, решила ночевать в лесу – подальше от режущей глаз белой магии.

– Но она же изнутри заперлась, – не поняла волшебница.

– Но это же мой дом, – мягко возразила Магда и толкнула дверь.

Вообще-то дом был пожертвован скорее Вейме, за спасение баронской дочери, но вампиры, считающиеся высшими посвящёнными, не имели права на личную собственность. Тем более, что ведьму Фирмин тоже имел в виду, когда предлагал именно лесное убежище.

– Глава шестая. Полнолуние

Полнолуние – особое время, даже в пасмурную погоду. В этот раз, правда, небо было чистым и луна утвердилась над небосводом ещё до наступления темноты. Огромная, жёлтая как голова сыра. Зовущая. Пробуждающая. В "старое место" все шли с завязанными глазами, ступая по траве, расчищенной, как всегда, с помощью колдовства. Ведьма о многом могла попросить лес... в полнолуние. Будет обряд, будет жертва, будут усилия, которые люди отдают земле. Трава и деревья расступались перед людьми. Кусты тоже, но настырнее придвигались к краю. То и дело разносились слабые вскрики. Лес брал своё – через царапины от колючек, через рвущуюся одежду. Когда настанет утро, деревья сомкнутся, непримятая трава вернётся на место. Никто не сможет отыскать дорогу туда, где проходил обряд.

Магда шла первая, спиной вперёд, и позвякивала привязанным к рукам колокольчиками. В эту ночь невозможно споткнуться. В эту ночь не может произойти ничего плохого... если сделать всё как надо. Если же нет... говорят, если нарушить обряд, можно и не выйти из леса.

Магда поёжилась, вспоминая, как она собирается сломать вековечные традиции. Это опасно, но... но... Ведьма сама не знала, почему так рискует.

Раздался глухой удар и сдавленный возглас. Ведьма вздохнула. Конечно, хотя бы кто-то обязательно попробует... показать себя самым умным. Кто упал, видно не было, но люди остановились.

– В старое место можно попасть, только отказавшись от зрения, – с торжественностью, которой не ощущала, произнесла Магда. – Не ищи знаний. То, что нужно, будет тебе сообщено.

Поскольку после её слов ничего не изменилось, она рявкнула уже без иносказаний:

– Глаза завяжи! Живо! Или никто никуда не пойдёт!

Люди нервно рассмеялись. Ведьма глубоко вздохнула. Злиться – неправильно. Надо настроиться на красоту ночи, надо слить сознание с лесом...

Она сделала шаг назад. Звякнули колокольчики. Значит, всё в порядке. Ещё шаг. Третий...

Ход восстановился. Магда пыталась унять отчаянно бьющееся сердце. Надо плавно дышать. Надо слиться с колдовством, с лунным светом, с ветерком...

«Старое место», древний алтарь, которому ведьмы поклонялись задолго до того, как в их леса пришли вести о Заступнике и Враге или, иначе, о Надзирателе и Освободителе, был скрыт плотным туманом. Таким плотным, что его можно было коснуться рукой. Магда вздохнула ещё раз. Всё шло не так, неправильно. Она была не в том настроении, люди были не в том настроении... даже лунный свет, казалось, чем-то искажался.

– Ждите, – коротко приказала она, зная, что её голос донесётся только до тех, кому надо. – Стойте. Ничего не трогайте. Глаза не открывайте.

– Магда, а что?.. – робко начала Эрма, но на неё тут же цыкнула Мета.

– Ничего, – также коротко ответила ведьма. – Молчите. Вы во власти леса. Откройте ему сердца и души. Прислушайтесь к его дыханию. Думайте о своей просьбе.

– А... – вякнул кто-то, и остальные зашикали ещё громче.

– Просто молчите, – попросила ведьма. – Если не можете открыться, просто молчите.

Она вошла в туман. Он был плотнее воды и мертвенно-белым. В нём было трудно дышать. На неё была только нательная сорочка, но сейчас лишней была даже она. Ведьма сбросила одежду.

Ноги ступают по земле. Тело овевает ветер. Глаза видят небо. Я и природа едины. Я сливаюсь с ветром. Он кружится – и я кружусь как опавший лист. Я сливаюсь с землёй, прикасаясь к ней всем телом. Я сливаюсь с деревьями. Я – это лес, а лес – это я. Я здесь по праву.

Странный танец продолжался в полной тишине. Его не должен был видеть никто, это был танец только для старого места. Это даже не был танец, это было объединение тела и разума ведьмы с чем-то очень древним, царившим тут. О таком не рассказывали в Бурой башне. Этому учила старая Верена и учила хорошо. Однажды она просто завела в лес ученицу и оставила там одну, без тропинки, без знания местности... пока Магда не научилась сливаться с миром, она бродила вокруг старого места в плотном тумане... Но сейчас она могла прийти сюда даже с завязанными глазами, тем более, что зрение действительно не нужно было тому, кто ступил на этот путь...

Туман редел, открывая старый алтарь. Магда нашла успевшую запачкаться сорочку и набросила на себя. Хлопнула в ладоши.

– Откройте глаза с весельем в сердце! – призвала она. – Вам дозволено видеть и слышать, вам откроются тайны леса!

Жалобно заблеял козлёнок. Ведьма усмехнулась. Да. Будет жертва. Будет жертва и будет хорошее вино.

Виль-батрак подтащил козлёнка к алтарю, Магда опустилась на колени рядом, пошарила и достала древний, каменный ещё нож для жертвоприношений и глубокую чашу. Батрак сноровисто повалил жертву на алтарь и тут ведьма замерла. С тех пор, как умерла Верена, девушка никогда не проводила полного обряда. А раньше это делала старуха. Теперь же... Магде впервые предстояло убить живое существо. Собственной рукой. Ведьма в ужасе уставилась на нож. На свои руки. На чашу и алтарь, куда должна была пролиться кровь. Она даже кур не резала, а покупала в деревне уже убитых. Время шло – томительные бесконечные мгновения. Надо было на что-то решаться. Туман густел, как будто недовольный нерешительностью ведьмы. Магда сглотнула.

Ситуацию спас Виль-батрак. Он вынул нож из ослабевшей руки девушки, отпихнул её локтем и, бормоча что-то ругательное, умело заколол козлёнка. Старая Верена тоже так умела – каменный нож в её руках был не хуже наточенного железного. Магда всем своим существом ощутила приход смерти и содрогнулась. Лицо её в свете луны было такое же белое, как и сорочка. Она пересилила себя и поспешно подставила чашу. Кровь смочила дно, Магда отдёрнула руку, чтобы всё остальное пролилось на алтарь. Распростёрлась рядом и взмолилась не зная сама толком, кому:

– Услышь меня! Открой глаза для меня! Дозволь нам быть здесь этой ночью! Прими нашу жертву! Раздели нашу радость!

Ответа, как и всегда не было, только деревья закачались как от сильного ветра, да диск луны на мгновение затмился проплывающим по небу облачком.

– Хороший знак, – пробормотала ведьма, поднимаясь на ноги. Кто-то придержал её за локоть и, повернувшись, она увидела Йагана с бурдюком. Ах, да. Хорошее вино. Ведьма кивнула и Йаган, развязав бурдюк, наполнил чашу. Магда даже дышать перестала. Важно, чтобы вино не расплескалось, не пролилось мимо... но Йаган не первый раз наполнял чашу во время обряда.

– Встаньте вокруг алтаря, – приказала Магда. Она с трудом узнала свой голос, так слабо и измотано он прозвучал.

– В круг! – резче крикнула она. Её послушались. Магда глубоко вздохнула. Всё получится. Лес ответил. Она всё делает правильно. Всё получится. Надо просто продолжать... Ещё не колотилось так бешено сердце.

– Разделите со мной эту чашу, – произнесла она ритуальные слова и повернулась к ближайшему человеку. Мета.

Магда омочила губы в вине. Вкус был... соли, горечи, сладости... жизни и смерти...

– Будь моей сестрой этой ночью, – произнесла она следующие ритуальные слова и протянула чашу женщине. Та послушно взяла и сделала глоток.

– Будь моей сестрой этой ночью, – ответила она и вернула чашу. Магда почувствовала, как её сознание, сознание ведьмы, уже настроенное, несмотря на все сомнения и страхи, на ритм леса, на дыхание леса, на жизнь леса, расширяется, чтобы включать в себя и разум стоящей перед ней женщины.

Шаг в сторону. Риг.

– Будь моим братом этой ночью, – попросила она.

– Будь моей сестрой этой ночью, – серьёзно ответил мужчина. Выпитое вино связывало всех.

Шаг в сторону. Постепенно уходили страхи и сомнения. Креб. Шаг. Врени. Шаг. Ещё шаг. И ещё.

Внезапно в ровный ход обряда что-то ворвалось, как резкий рёв трубы в чинную игру лютни. Магда вышла из транса и увидела перед собой наблюдающие глаза знахаря. Магия леса протестовала, отказываясь связывать его в единую сеть. Вопреки условию, Исвар пришёл подпоясанным.

– Повернись, – коротко приказала она.

Знахарь повиновался. За спину у него был заткнут железный прут. Оберегается от магии, догадалась ведьма и вдруг поняла, зачем у него возле порога лежат гвозди. И даже возможно где он их берёт...

– Выйди из круга, – потребовала ведьма, и Исвар снова повиновался. Как только лес пропустил его, несущего на себе враждебное железо... Ведьма вспомнила, что знахарь только и делал, что пропадал в самой чаще, разыскивая целебные травы. Возможно, у леса с ним более сложные отношения, чем ей казалось. Но это всё не её дело.

Ещё шаг. Мельник. Шаг. Кузнец. Магда снова впала в то особое, почти пьяное состояние, в котором она могла замыкать круг, чтобы сила людей сплелась с древнейшими силами природы. И вдруг...

Виль-батрак взял у неё чашу, не дав омочить губы. Сделал большой глоток.

– Жду освобождения, сестра, – тихо, только для неё одной, произнёс он. Магда охнула. Таким словами приветствовали других прозревших высшие посвящённые. Не все из них были вампирами, некоторые – обычные люди, давшие обет оберегаться от соблазнов мира, не иметь привязанностей и не участвовать в череде рождений. Проще сказать, отрёкшиеся от родителей, не вступающие в брак, не порождающие детей и не имеющие никакого имущества, кроме самой необходимой одежды. По странному выверту обычаев проклятых, им разрешалось поддерживать связи с братьями и сёстрами. Магда иногда думала, что дети одних родителей воспринимались их вероучителями как соседи по темнице.

Глядя на её ошарашенное лицо, прозревший сделал ещё один большой глоток и силой пихнул чашу ей в руки.

– Мы приблизим освобождение, брат, – нашлась с ответом Магда. Ей стало понятно, почему он всегда приходил на помощь в нужные минуты и почему она никогда не сомневалась в его согласии с её просьбами, тогда, например, в кабаке. По традиции высшие посвящённые подчинялись одарённым, хотя одарённых ждало только малое посвящение, перед смертью. В некоторых вопросах подчинялись.

Шаг.

Снова чужие руки берут у неё чашу.

– Верю в освобождение, сестра, – приветливо произнёс Йаган.

– Мы приблизим его, брат, – ответила Магда. Всё правильно. Йаган был неодарённым прозревшим, человеком, принявшим веру проклятых, но не получившим ни посвящения, ни дара. Именно поэтому ожили замёрзшие лозы. Именно поэтому он делал хорошее вино. И именно поэтому он был так беден.

Ведьма встала в кругу. Её сознание охватывало весь круг, разумы всех, разделивших с ней чашу. Она сделала глубокий вдох и скрестила руки на груди. Всё получится.

– Откройтесь этой ночи, – нараспев приказала она. – Откройтесь таинству, в котором участвуете. Впустите в свои души лунный свет. Потянитесь мыслями к земле, на которой стоите. Это священная земля. Подумайте о полях, которые вы возделываете. Слейтесь мыслями с природой. Думайте о своей беде. Просите у ночи помощи.

Она сама подняла взгляд на луну и запела – тяжёлым гортанным голосом, без слов, вплетая в пение звуки и запахи леса. Где-то заухал филин. Высоким задорным голоском запела ночная птица. Далеко-далеко протяжно, с переливами завыли волки.

Магда перевела дыхание и продолжила петь – о том зле, которое оскверняет эту землю, губит детей, нападает на беззащитных... голос её был так тяжёл, что сам воздух, казалось, уплотнялся под действием её колдовства. Вокруг алтаря он сбился в плотный туман. Ведьма закончила пение леденящим кровь воплем и закричала:

– Волей своей призываю тебя! Землёй и небом, огнём и водой, лесом и полем, луной и звёздами призываю тебя! Жизнью и смертью, весельем и грустью, счастьем и горем призываю тебя! Явись! Явись! Явись!

Туман стал ещё гуще и потемнел, а после как будто сбился в центре. По нему пошла рябь, как по поверхности провидческого зелья, и вот...

На алтаре, прямо над останками жертвенного козлёнка, стояла невысокая гибкая фигурка... Несколько томительных мгновений и в лунном свете все увидели...

– Липп!

Юноша сорвал с головы шапку и картинно поклонился. Он широко улыбался и было хорошо видно, что клыки у него длиннее, чем все привыкли думать.

– Сильна ты, ведьма, – насмешливо произнёс сын кузнеца. Речь его неуловимо изменилась, стала твёрже, чётче. Он не проглатывал звуки и не растягивал слова. Так говорили в городе, а не в деревне.

– Не отводите от него взгляда! Не двигайтесь с места! – поспешно приказала ведьма.

Вампир засмеялся.

– Да как вам будет угодно. Вы устанете раньше меня.

Да... А ещё, когда скроется луна, их власть над вызванным в круг вампиром закончится. Но...

Ведьма резко, повелительным жестом вытянула руки перед собой.

– Откройся! Открой свой облик! – потребовала она.

Рябь, скрывающая вампира, усилилась, а после медленно растаяла вместе с туманом... широкий крестьянский плащ, просто кусок ткани, накинутый на плечи, превратился в сшитый, из тех, что надевают через голову, с широкими причудливыми рукавами, какие носят только в городах. Шапка-колпак с мягкими полями сделалась бархатным беретом, украшенным медной пряжкой. Крестьянские обмотки превратились в узкие чулки, а деревянные башмаки – в остроносые туфли. Лицо совершенно не изменилось.

И в этот момент все с ужасающей ясностью вспомнили, что у кузнеца нет и никогда не было никакого сына!

– Ты тоже силён, – с уважением отозвалась ведьма. Она начала понимать, что произошло: вампир пришёл в их края и внушил всей деревне ложные воспоминания. Как давно это произошло? Этого она сообразить не могла. Была ли она жертвой наваждения вместе со всеми или, редко появляясь в деревне, приняла на веру всё, что ей говорили? Она ведь редко приглядывалась к людям...

– Ну, как, может, на этом разойдёмся? – предложил вампир. – Вы ничего мне сделать не сможете, так зачем же время тратить. Хотите, пообещаю, что этой ночью никого не съем?

Он снова жутковато улыбнулся.

– Ты ошибаешься, – раздался из темноты женский голос и озарённая белым светом фигура шагнула к кругу. Волшебница была немного выше Магды, такая же светловолосая и светлоглазая, как и она и тоже облачена была в лёгкие белые одежды. Но, в отличие от старой приятельницы, Виринея испускала белое сияние, на этот раз видимое даже обычным людям.

Кто-то зашептал слова молитвы. Магда мельком увидела, как одна из женщин опускается на колени.

Виринея мягко коснулась ближайшего к ней человека – это был Виль-батрак – заставляя его посторониться, и вошла в круг. Белое сияние, окружающее её, потекло на землю и превратилось в светящийся обруч, замкнувший в себе алтарь со стоящим на нём вампиром. Волшебница плавно повела рукой – и кольцо света начало сжиматься. Вампир зашипел от боли, заслоняя глаза рукой.

– Ты в моей полной власти, мальчик, – мягко произнесла волшебница. – Ты больше не сможешь причинить людям вреда.

– Убей меня! – потребовал Липп, содрогаясь от невыносимой боли, которую причинял ему свет. – Убей быстро! Неужели тебе нравится смотреть на предсмертные муки?!

– Я никогда никого не убиваю, – возразила волшебница. Она очертила в воздухе маленький круг, сделала вращающее движение пальцами и протянула ленточку. – Это защитит тебя.

Магда услышала, нет, скорее даже почувствовала, как в людях, до того благоговейно молчащих, пробуждается недовольство, и шагнула к волшебнице, пытаясь что-то возразить. Виринея повернулась к ней и протянула ленточку ей.

– Надень ему на запястье, – попросила она. – Моё прикосновение сожжёт его в прах.

– Туда ему и дорога! – пробурчал кто-то в кругу, но волшебница не обратила на это внимание.

– Надень! – повторила она. Магда со вздохом повиновалась, гадая, что ей теперь скажут в общине. Она привела белую волшебницу на обряд. Она использовала белую магию против собрата-проклятого. И она лично, своей рукой сейчас... А что она сейчас делает?

– Ты больше не сможешь творить зло! – торжественно произнесла волшебница и, отстранив ведьму, своими руками затянула узелок.

Магда могла бы поспорить на что угодно – ни один проклятый теперь ленточки снять не сможет.

– Радуйтесь, люди! – объявила волшебница. – Вы свободны! Больше он не сможет являться к вашим детям!

...и ножи о ленточку затупятся...

Вейма рассказывала о такой же ленточке, которая позволила ей войти в дом Виринеи и Лонгина в Раноге. Только вампиршу интересовала только возможность выдержать смертоносный свет белой магии. Магда достаточно разбиралась в волшебстве, чтобы понять, как действует этот "подарок". Вид вампира заметно изменился, как только узелок был затянут. Для знающего глаза изменился. Принцип сродства. Чтобы белая магия не губила вампира, вампиру добавили чего-то общего с ней. Но "общность" не пустые слова, а ведь белый маг не может творить зло... "Принявший" его дар, видимо, тоже. Волшебница поступила с Липпом откровенно жестоко.

Виринея со светлой улыбкой оглядела собравшихся. Окружающее её сияние постепенно гасло. Магда знала – оно никуда не делось, даже усилилось, просто разглядеть его сможет разве что вампир... возможно, только сменив облик. Сила белой магии, видимая окружающим светлым сиянием, увеличивалась от совершённым волшебником добрых дел и слабела от бездействия. Зла белые волшебники в принципе не способны были совершить... или, возможно, они никогда не признавали свои поступки злом...

Магда покосилась на алтарь. Вампир с него исчез. Сбежал, наверное, воспользовавшись всеобщим замешательством. Пусть бежит. Теперь он был безопасен. Безопасен и... обречён. Останки зарезанного козлёнка оставались. Ими распорядится лес... по своему усмотрению. Люди, держащие круг, постепенно расслаблялись, начинали двигаться, нарушая прежний порядок. Нежданная гостья уже не казалась сверхъестественным существом. Магда не успела никого предупредить, да и могла ли она признаться, кого притащила на ведьминский обряд? Один из крестьян подобрался и шлёпнул волшебницу пониже пояса. Виринея резко обернулась. Волосы хлестнули мужчину по лицу. Магда тяжело вздохнула. Ну, конечно, Креб. Кто ещё-то... Стало очень тихо, когда Виринея устремила на обидчика тяжёлый гневный взгляд. Она смотрела так разъярённо, что самый воздух перед ней, казалось, был раскалён добела. У Креба подогнулись колени. Виринея смерила его взглядом, а после чуть приподняла подол своего одеяния и легонько пнула мужчину в причинное место. Магда могла бы поклясться, что носок её туфельки слабо светился. Раздался болезненный вой, Креб, прижав руки к животу, повалился наземь.

– Ты наказан, – холодно произнесла волшебница. – Отныне и до конца жизни ты не сможешь вожделеть никого, кроме собственной жены.

– Но... ваша милость... – взмолилась Эрма, сестра несчастного охотника до чужих женщин. Её тёзка, жена священника, осталась дома, даже не зная о проводимом обряде. – Брат не женат! Как же...

– Так пусть женится, – равнодушно посоветовала волшебница. Она подняла руки к небу и её снова залило белое сияние. Собравшиеся поневоле заслонили глаза, а когда открыли – волшебницы уже не было. Женщины опустились на колени, шепча слова молитвы. Теперь, небось, разговоров будет, что ведьма смогла призвать... угадать бы, на кого они подумают...

– Что это было? – тихо спросил ведьму подошедший к ней Йаган.

– Белая магия, – вздохнула Магда. – Ему ещё повезло.

– Повезло?

– А ты думаешь, какую жену вчера искал чёрный волшебник? – вместо ответа спросила Магда. Чёрная магия, в отличие от белой, усиливалась от той обиды, которую волшебник испытывал к миру. Поэтому все выпускники Чёрной башни славились очень дурным характером. – Лонгин бы всю деревню спалил, если бы Виринея пожаловалась. Ты знаешь... неси вино. Будем праздновать.

После обряда полагалось выпить простого вина, а последней чашей непременно хорошего. После него люди не вспомнят, как выберутся из леса и доберутся до дома. Наутро эта ночь покажется им сном.

Виноградарь кивнул и пошёл за вторым бурдюком. Ведьма успокоилась. В этой части праздника от неё уже ничего не требовалось.

– Зря, – сообщил ей знахарь, бесцеремонно дёрнув девушку за рукав. – Я надеялся свои травы проверить на вампире.

То есть зря отпустили вампира, догадалась ведьма. Видимо, затем он и пришёл на обряд, раньше-то никогда не являлся. Она принюхалась. Запах того кошмарного букета ещё чувствовался от одежды и волос знахаря, но не в полную силу.

– Где ж ты травы бы взял прямо во время обряда?

– А я рядом припрятал заранее, – отозвался Исвар.

– ЧТО?! Откуда ты...

– Я давно это место нашёл, – пояснил знахарь. – Алтарь посреди чащи, со следами крови, иногда и кости оставались. Сразу понятно.

И лес его пропустил... Магда не могла понять, молить ли ей о наказании святотатца или поклониться благословенному. Найти место, лежащее в стороне от дорог и тропинок, место, ревниво укрываемое самой природой... на это её разумения не хватало.

– Я тебе так могу сказать, что подействовали бы, – наконец ответила ведьма. – Думаешь, почему Липп позавчера ушёл из кабака а на следующий день будто бы похмельем маялся? У вампиров не бывает похмелья. Он просто схитрил, чтобы не нюхать твоего "букета".

– Это догадки, – нетерпеливо отозвался знахарь. – Я хотел выяснить доподлинно.

На самом деле Магда говорила совершенно точно, потому что вчера решившая прогуляться в деревню Вейма вернулась в совершенно ужасном состоянии, с распухшим носом, слезящимися глазами, почти ослепшая и на чём свет стоит ругала "этого деревенского алхимика". Но объяснять этого ведьма не стала.

– Лови сам, – предложила она и повернулась, потому что её опять дёргали за рукав.

– Маглейн! – возмущённо позвали её, и девушка сперва не поняла даже, к кому так обращаются. В те времена, когда она носила уменьшительное имя, её звали иначе. – Ты соображаешь, что натворила?!