Текст книги "Незваные гости (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Она же извинилась, – напомнила ведьма.

– Если бы её не отвлёк тот тощий чёрный маг, извиняться было бы не перед кем, – огрызнулась вампирша.

– Лонгин уже не тощий, – мимоходом заметила ведьма. – Кстати, они поженились.

– Что?!

– А что тебя смущает? Чёрным магам жениться не заказано.

– Они, что, каждый раз такое устраивали? – не унималась Вейма.

– Обычно спасать от неё вампиров не приходилось, – усмехнулась ведьма. – Но вообще да. Мы, я имею в виду учениц Бурой башни, обычно устраивали засады на путников, которые сдуру направлялись через нашу пустошь. Кстати, чего вас туда понесло?

– Короткий путь, – пояснила вампирша. – Рыбу перевозили, пока не уснула.

– Да, рыба была вкусная, – вспомнила ведьма. Ученицы Бурой башни не только до полусмерти напугали обозников, распрягли и разогнали лошадей, но и украли почти все съедобные товары. Что делать, кормили будущих ведьм и волшебников впроголодь.

– Вы устраивали засады, а белые маги вас разгоняли? – уточнила вампирша. – Тоже ученики?

– Ученики, да. Пытались. Но нас прикрывали чёрные маги, так что обычно мы успевали тихонько стащить всё на общую кухню, пока эти устраивали красивые драки.

– На общую кухню?! Вы там совсем спятили? Кстати, с чего вы вообще поселились в одном месте с белыми магами?

– Ты у меня спрашиваешь? Когда я пришла учиться, всё уже триста лет не менялось. Думаю, дело в пустоши.

– В пустоши? – не поняла вампирша.

– Где ты ещё найдёшь отдалённое от людей место, где неудачное колдовство никому не причинит вреда? – терпеливо пояснила ведьма. – Ты думаешь, в Слоновой башне никто ошибок не делает?

– Можно подумать, в Бурой или Чёрной кому-то есть дело до вреда, который вы можете причинить людям!

– Есть, – возразила ведьма. – Чем меньше вреда, тем меньше людей с факелами и вязанками дров.

Вейма поёжилась.

– Ладно, я тебя поняла. Ну и зачем тебе эта Виринея? Она же меня тогда чуть не убила...

Вампирша осеклась.

– Именно, – хмыкнула ведьма.

– Можно подумать, если она меня убьёт сейчас, это что-то исправит, – проворчала вампирша.

– Она же извинилась! – снова напомнила ведьма. – И тебя наверняка запомнила, так что...

Вампирша махнула рукой.

– Какой вообще смысл так маяться? – продолжала она ворчать. – Проще собрать вещички и убраться отсюда, пока нас ещё не убили. Нет, тебе надо устроить целое представление.

– Ну, уберёмся мы отсюда, – покачала головой ведьма. – А вампир?

– А что вампир? – рассердилась Вейма. – Вампир и вампир. Подумаешь, сожрёт он этих детёнышей. Жизнь, как ты знаешь, страдание, а мир – это тюрьма. У них появится шанс сменить место заключения. Может, оно окажется получше, чем эта занюханная деревня.

Ведьма остановилась и пристально вгляделась в лицо подруги. Лицо её было белым от злости.

– А их матери? – тихо спросила она. – Их страдания?

– Новых народят, – отмахнулась вампирша.

– Это слово высшей посвящённой? – процедила ведьма. Вейма тяжело вздохнула.

– Прости. Хорошо, я попробую.

– Родиться в этой деревне – не худшая доля, – утешительно произнесла Магда.

– Особенно если ведьма всегда готова спасать от болезней и вампиров, – поддела Вейма подругу.

– Особенно когда ей есть кому помочь, – серьёзно ответила Магда. – Мы почти дошли. Пора бить в набатный колокол. Будем договариваться.

Вейма закончила свою речь и, с трудом скрывая беспомощность, покосилась на подругу. По ней, так лучше было в деревне вообще не появляться. Что с того, что у неё не видно клыков? Того и гляди, крестьяне изобретут ещё одно «гениальное» объяснение свалившейся напасти и будет поздно останавливать их словами.

– Ишь! – подбочинилась Мета. – Языком трепать все горазды. Колдовать-то ведьма будет. Чего она молчит? Или сказать нечего?

– Есть чего, – вышла вперёд Магда. Вейму выслушали. Ничего толком не поняли, кроме того, что она пытается оплести их словами. Теперь они достаточно сбиты с толку. Разозлены, правда, но этого было не избежать. – Но сначала предупреждаю. Отец Керт ничего не должен знать.

На деревенской площади загомонили. Вейма удивлённо принюхалась. После такого предупреждения она ждала бы криков "Проклятые ведьмы!" и града камней. Но вместо этого настроение толпы сделалось выжидательным и даже... полным надежды?..

– Через три дня полнолуние, – продолжала ведьма. Люди кивнули. Полнолуние – одна из немногих вещей, которую они уловили в речах постигшей семь искусств вампирши. – Я проведу обряд. В старом месте. Вы знаете.

Люди снова кивнули.

– Перед обрядом мне никто не должен будет мешать. Я буду готовиться призвать вампира на ваш суд.

– Судили мыши кота! – выкрикнул мельник. – Как бы он нас самих не...

– Я буду готовиться, – с нажимом повторила ведьма. – Он не сможет ничего вам сделать, когда моя магия призовёт его в круг. Но круг должны держать вы сами. Те, чьи дети пострадали от нечисти. Готовы ли вы на это ради ваших детей?

Мета потупилась. Одила вскинула голову, готовая хоть сейчас дойти до самого ада.

– Нас ждёт проклятие? – спросила она.

– Нет, ваш грех я возьму на себя, – пообещала ведьма. – Вы думаете, что вампир нападёт на вас, пока вы держите круг? Возможно. Но охотней ночные твари нападают в тишине дома, на спящих. На младенцев, на юных девушек. Вползают в сны отрокам, тревожат верных жён нечестивыми образами... Вы не будете в безопасности, если не придёте. Не придя, вы подвергните опасности и себя, и тех, кто придёт. Если их будет слишком мало, они не удержат круг.

– Только родители могут участвовать? – спросил в наступившей тишине Йаган

– Нет, – благодарно улыбнулась ему ведьма. – Могут все. Но родители – обязательно.

– Что надо делать? – деловито спросил мельник. Вейма удивлённо подняла брови. Вот уж точно, человеку всегда больше всех надо. И камнями побить, и народ на нечестивый обряд собрать – всегда первый!

– Дожить до полнолуния, – хмуро сообщила ведьма. Кто-то в толпе тихонько ахнул. – В день полнолуния дождаться заката. Снять обувь, оставить любые вещи из металлов, даже нательные знаки. Распоясаться. Прийти простоволосыми туда, где собирались всегда. Дальше моя забота.

– Зачем? – хмуро спросил Виль-батрак. Все вздрогнули. Виль был настолько незаметным человеком, что его замечали только когда он заговаривал. Заговаривал он редко.

– Чтобы колдовать, я обращаюсь к силам природы, – пояснила ведьма. – Металл, обработанный руками человека, нарушает законы природы. Это помешает создать чары. А вы должны к ней приблизиться и не мешать ногам ступать по земле, а телам – овеваться ветрами.

– Странное дело, – хмыкнула Вейма, когда они, наконец, отправились к себе домой. Чёткие и ясные приказы, помноженные на таинственность колдовства, вернули людям доверие к их ведьме. Ненадолго, до полнолуния. А вот потом всё зависело от неё и от той безумной волшебницы.

– Что? – отозвалась Магда.

– Если мир – это зло, а природа – часть мира, то почему ты обращаешься к природе и чем тебе мешают металлы?

– А мир – это зло?

– Ну, если мы прозревшие, то да, – ухмыльнулась вампирша.

– А если проклятые, то зло – это мы, – нахмурилась ведьма. – Я не знаю. Я не изучала богословия.

Вейма насупилась и путь до дома они проделали в молчании.

– Ты можешь отводить глаза людям, которых не видишь? – шёпотом спросила Магда, когда они уже ужинали в безопасности собственного дома.

– Ну да, – отозвалась вампирша. – А почему шёпотом?

– На всякий случай, – пояснила ведьма. – С какого расстояния ты можешь почуять незваных гостей?

– Ну уж к дому никто не подберётся, – хмыкнула Вейма. – И не подслушает. А ты думаешь, собираются?

– А ты думаешь, они нас просто так отпустили? – усмехнулась ведьма. – Сейчас выпьют для храбрости и пойдут сторожить, чтобы до полнолуния никуда не делись.

– Много насторожат... пьяные, – неприязненно отозвалась вампирша. Запах вина для неё неприятно смешивался с запахом пустой бравады. – Как бы им по дороге головы не разбить о пни да коряги.

– Ну, в этом вампиров обвинить будет сложно, – в тон ей отозвалась ведьма.

– Магда, – посерьёзнела Вейма. – Я боюсь оставлять тебя здесь одну. Давай улетим? Сколько-то я тебя на руках потащу, а дальше будут другие земли. Уйдём отсюда, пожалуйста. Я... Я... если, вернувшись, я тебя не застану... Слушай, к Врагу этих крестьян, баронов, вампиров и младенцев! Жизнь дороже! Поверь мне. Жить, дышать, чувствовать свой пульс, смотреть на небо, слушать ночные шорохи... Уйдём отсюда, я тебя умоляю!

– Не могу, – покачала головой ведьма. – Я не хочу всю жизнь убегать. Это и не жизнь будет. Если поле битвы – здесь, я приму эту битву.

– Да ты ничего не понимаешь! – разозлилась вампирша. – Это не битва! И не игра! Я бы не справилась со всей деревней, даже если бы я была в полной силе! Что ты сможешь одна?! Ты представляешь, что они с тобой сделают?! Ты думаешь, умирать не больно?! Ты думаешь, это будет тихо и ласково?!

– Я думаю, что они потерпят до полнолуния, – улыбнулась ведьма. – Им же будет интересно, что я собираюсь сделать.

– Мне тоже любопытно, – проворчала вампирша. – Где эта твоя придурошная Виринея?

– Ты легко найдёшь их дом, – отозвалась ведьма. – В Раноге, на краю внутреннего кольца, белый домик с чёрной башенкой и белым шпилем.

– А! – кивнула вампирша. – Знаю его. Там ещё на первом этаже занавески в голубенький цветочек. Всегда удивлялась, пока училась, кто там может жить.

– Вот. Не стучись в дверь, она зачарована. Постарайся сесть на окно башенки и... не удивляйся.

– Я так понимаю, над башней поработал этот... как его... Лонгин?

– Кому же ещё? – развела руками ведьма. – Но чёрная магия для вампиров не смертельна, в отличие от белой, так что это будет для тебя безопасней. И сразу скажи, что от меня.

– Пока меня не прикончили на месте? – недовольно проворчала вампирша.

– Между прочем, ты приняла высшее посвящение, – напомнила ведьма, – ты не должна бояться смерти.

– Во-первых, не я приняла, а мне его навязали, – раздражённо ответила Вейма. – А во-вторых, мне этот мир ещё не надоел, каким бы злом он ни был.

Ведьма усмехнулась. Проклятые называли себя прозревшими, потому что их вера говорила о том, что мир, в котором они живут – это тюрьма для насильно заточённых туда душ. Посвящение освобождало от оков мира и давало надежду на то, что после смерти душе не придётся возрождаться в смертном облике. По традиции обращение в вампира приравнивалось к высшему посвящению.

– А в-третьих, – продолжала разозлённая вампирша, – некоторые считают, что смерть от белой магии уничтожает и душу. Как и смерть в пламени, кстати.

– Ты только братьям-заступникам этого не говори, – засмеялась ведьма. Опасность её не пугала, а вызывала острое предчувствие каких-то перемен, которые произойдут как только подруга вылетит, наконец, за околицу.

– Ладно, – вздохнула вампирша. – Сохрани себя живой.

Раног находился недалеко от владений барона Фирмина. Потому-то Вейма первым делом и подалась сюда, когда закончила обучение и поняла, что, прожди она ещё хоть сотню лет, мантии её не видать как своих ушей. Недалеко находилась и проклятая пустошь со своими знаменитыми тремя башнями. Вейма тогда ехала учиться, вместе с везущими свежую рыбу в город крестьянами. Милые шалости юных ведьм изрядно подпортили вампирше настроение. Но не в той мере, в какой его испортила будущая белая волшебница. Обычным людям, хоть проклятым, хоть нет, хоть одарённым, хоть лишённым магических способностей, белая магия почти не может причинить вреда. Это магия постижения мира, понимания, предсказания, исцеления... магия жизни. Вампиры же – самые проклятые из всех. Высшее посвящение, разрывая связь с мирским злом, убивает в них человечность. Убивает саму жизнь, оставляя возможность двигаться и чувствовать. Делает их уязвимыми перед белой магией.

Вейма тенью перелетела через городские стены. Летучие мыши ориентируются в пространстве иначе, чем люди. Оборотни, те сохраняют человеческое восприятие в волчьем облике и волчье – в человеческом. Для вампира второй облик является чем-то навязанным, противоестественным, хотя и удобным, поэтому совместить привычное знание города с открывающимся сверху видом было сложно. Но долго искать не потребовалось. Второй облик менял зрения, в человеческом разве что чуть более острое и не так зависящее от источников света. В облике летучей мыши Вейма видела мир... иначе...

Один из домов светился пронзительным белым светом. Этот свет резал глаза, вызывал мучительную боль. Сверху на белом кубе стоял чёрный, как сгусток самой тёмной ночи. Цилиндрик башенки. Башню венчал даже не шпиль – острый луч такого же белого света.

Вейма заметалась вокруг с пронзительным писком. Прикоснуться к этому белому свету означало немедленную смерть, а башня была настолько темна, что отличить окно от стены не удавалось. Природные летучие мыши ощупывают мир с помощью голоса, но Вейма покуда плохо освоила это искусство... Сквозь собственный писк она услышала неприятный звук, с каким взводят рычаг самострела, и, сложив крылья, немедленно упала вниз, на дощатую мостовую. Удар она почти не ощутила, сменив облик в тот момент, когда её тело коснулось досок.

– Не стреляй! – торопливо закричала она. – Лонгин? Я от Магды! Мне нужна Виринея! Пожалуйста!

Стрела со свистом рассекла воздух. Вейма отпрыгнула, и стрела вонзилась в доски рядом с её ногой.

– Пожалуйста! Я от Магды! Вы же вместе учились! Не стреляй!

Заскрипела дверь.

– Не ори, – хмуро бросил появившийся в проёме чёрный силуэт. – Проходи в дом.

Вейма шагнула ближе. В человеческом облике она не видела слепящего света стен, но предусмотрительно остановилась у порога, ничего не касаясь.

– А! – тихонько засмеялся мужчина. – Помню тебя. Вы, значит, с Магдой спелись? Входи в мой дом и дом моей жены. На эту ночь я даю тебе разрешение.

Вейма благодарно кивнула, но с места не стронулась. Губы чёрного мага тронула улыбка, он сделал странное движение рукой, а после протянул вампирше возникшую из воздуха белую ленточку.

– Повяжи на запястье, – приказал он, отступая вглубь дома, – и входи. Дверь не забудь запереть.

– Зачем? – вот были слова, которыми встретила вампиршу белая волшебница. Обращалась Виринея к мужу, а не к нежданной гостье, но при этом с опаской посматривала на Вейму. – Зачем ты впустил её – вампира – в наш дом?!

– Здравствуй, Виринея, – вздохнула вампирша, пристально рассматривая стоящую перед ней чету магов. Они изменились. Волшебница была тоненькой девушкой, одетой в развевающиеся белые одежды, и светлые её волосы, помнится, развевались на ветру, сплетаясь с потоками убийственной магии. Лонгин был тощим юношей со впалыми щеками и фанатичным огнём в глазах.

Сейчас перед Веймой стояли взрослые люди, давно пережившие безумства юности. Они потяжелели, Виринея убрала волосы под домашний чепец, Лонгин явно раскормился, и только огонёк в его глазах был прежним.

– У вас тут мило, – продолжила Вейма. Это было правда. Её впустили в небольшую комнату, где в углу возле лавки стояла прялка, а у окна лежало настоящее зеркало, какое и не ждёшь встретить в небогатом, в общем-то доме. И разноцветные половички. Дальше, за дверью, наверное, жилая комната и где-то там лестница в башню, где творит своё колдовство чёрный маг. Но если не знать, кто перед тобой, никогда не подумаешь, что в таком уютном месте может скрываться такая сильная магическая мощь, что стены дома светятся в темноте.

– Кто ты и что тебе нужно? – резко спросила волшебница.

– Ты меня чуть не убила на пустоши, – напомнила Вейма, и Виринея вздрогнула. Белые маги очень не любят убивать невиновных. – С тех пор я не изменилась. А вот ты – очень сильно.

– Ты сказала, что прилетела от Магды, – перехватил инициативу волшебник. – Что ей нужно? Говори и проваливай! Ночь на дворе, а ты чуть не переполошила нам всех соседей!

– Вы даже не предложите мне сесть? – притворно удивилась Вейма.

– Может, тебе ещё поесть предложить? – вспылил Лонгин. – Говори и уматывай!

– Я не пью крови, – сообщила-напомнила вампирша.

– Как трогательно! – хмыкнул маг. – К делу!

Белая волшебница решительно кивнула, соглашаясь со словами мужа.

– Мы подружились с Магдой, – сообщила Вейма, – и поселились во владениях барона Фирмина. Нас хорошо приняли, барон – добрый сюзерен и...

– К делу! – перебил маг.

– И вдруг в деревне кто-то начал нападать на младенцев и маленьких детей. Укусы и кошмары. Как будто... как будто молодой вампир начал учиться. И копить силу.

Она перехватила взгляд Лонгина и добавила:

– И это не я. Я... мы... мы не знаем, кто это может быть. В деревне нет чужаков. Магда сказала, что может провести обряд и призвать вампира в колдовской круг, но... она ничего не сможет с ним поделать.

– И вы решили... у вас хватило наглости просить мою жену идти вместо вас сражаться с вампиром? – процедил Лонгин. – Мою жену?!

– Она – единственный белый маг, которого мы можем попросить о помощи, – тихо сказала Вейма. Ей в голову не приходило, что они откажутся. – Только белая магия может справиться с... с такими, как я.

– Вы и её не можете попросить, – отрезал Лонгин. Он перехватил неуверенный взгляд своей жены и добавил: – Я – твой муж, и я тебе запрещаю! Ты не должна разгуливать по деревням и сражаться со всякой нечистью!

– Там пострадали дети! – выдохнула вампирша, с мольбой вглядываясь в лицо белой волшебницы. – Они могут умереть, если вампир продолжит своё дело!

– Это не наше дело!!!

Волшебница тронула мужа за руку, и он медленно выдохнул, смиряя злость.

– Вейма... – тихо сказала Виринея. – Прости... Но то, о чём ты просишь... Это просто не в моих силах. Прости меня.

– Но ты же меня чуть не убила! Тогда, на пустоши!

– Извини, – отвела взгляд волшебница. – Я... я не хотела... Просто... ночь... сражение... азарт... Это было случайностью. Я... я никогда не хотела убивать. Даже вампиров. Я не училась этому. Прости.

– Будьте вы прокляты, – с ненавистью выдавила Вейма. – Будьте вы прокляты! Магду убьют там, в этой деревне, а она так надеялась на вашу помощь!

– Я уже проклят, – криво усмехнулся чёрный маг. – А Виринею не трожь.

– А то что?! – швырнула ему в лицо Вейма. – Ты же не можешь ничего мне сделать! Жалкий трус!

– Замолчи!

– Жалкий трус! Негодяй! Будьте прокляты, вы, оба! Слышите?! Оба!

Вейма оказалась у двери прежде, чем маг успел поднять руки для заклинания, прыжком оказалась на улице, содрала с запястья ленточку и швырнула её в дом.

– Будьте прокляты! – провизжала она, закручиваясь волчком. Заклинание маг всё же выпустил, но на мостовой вампирши уже не было. Тёмное небо обняло крылатую тень. Вейма полетела прочь.

– Может, не стоило... так?.. – услышала Вейма тихий голос волшебницы.

– Младенцы – естественная добыча новичка, – говорил когда-то наставник. – Младенцы и – представители противоположного пола. Это происходит потому, что природные стремления, связывающие человека с животным, жизненным, началом, при трансформации в высшее существо трансформируются первым делом. Животное стремление продолжить свой род, которое рождает в женщинах пристрастие к маленьким детям, и во всех, в мужчинах и в женщинах – стремление к молодому красивому телу избранницы или избранника – вот главный признак человечности, от которого избавляет посвящение, даруемое через кровь. Младенцы – лёгкая добыча, они легко подчиняются наведённому сновидению и не обладают ещё разумом и волей, чтобы сопротивляться. Вот ещё одна причина, по которой младенца избирать не только приятно, но и разумно. В дальнейшем тебе захочется игры, соблазна, борьбы и победы. Тогда твой рацион пополнится юными отроками. Они смелы, упрямы, но наивны. Ты без труда сломишь их сопротивление, если сначала наберёшь силу, питаясь кровью младенцев. Позже ты обретёшь мудрость. Тебя потянет на зрелых мужей. Одни будут биться с тобой. Тебе будет приятно пробовать на них свои силы. Другие сдадутся без боя и будут скулить у твоих ног, умоляя о милости, которую подарит твоё прикосновение, твой взгляд, прикосновение твоих губ... твой укус заставит забыть их обо всём. А потом... потом тебе наскучит игра. Сотрутся последние следы природной тяги к продолжению человеческого рода. Кровь станет для тебя тем, чем должна быть – священной жидкостью, продлевающей твоё существование в мире, который мы поклялись разрушить. Ты отбросишь все мирские заботы и будешь смотреть не на тела, а на души. Седой мудрец, морщинистый, с трясущимися руками или безумная старуха, чья душа давно потерялась в оковах дряхлеющей плоти – вот кто станет твоей добычей, ибо ты узришь их внутреннюю красоту, которая превыше телесной. Узришь – и захочешь принести им освобождение, которого так жаждут их души. И вот тогда...

Вампир, до сих пор, к слову, не достигший желанного уровня просветлённости и предпочитающий в пищу молоденьких юношей и девушек, с неудовольствием посмотрел на непокорную ученицу. Вейма начала как-то странно давиться ещё тогда, когда наставник упомянул разумность выбора младенца в пищу.

– Что с тобой, дитя моё? – с неудовольствием спросил вампир.

Вейма зажала рот руками и выскочила во двор хижины, в которой они с наставником остановились на день. Её вырвало.

Вейма с усилием отогнала от себя болезненные воспоминания. Она так и не смогла заставить себя причинить кому-то вред. Наставник прогнал её, поняв, что от многообещающей ученицы проку не будет. И посулил, что клан расправится с ней при первой же допущенной ею ошибке. Она была проклятой вдвойне. И именно поэтому она не могла сразиться с чужаком-вампиром ни крестьянских ради детей, ни ради подруги, ни защищая свою «охотничью» территорию. Она сильнее двоих человек и быстрее лошади. Он сильнее десяти человек и быстрее стрижа.

Вампирша огляделась. В задумчивости она немного сбилась с пути, направив свой полёт вдоль русла Ранны, реки, проходящей через город Раног. До рассвета до владений барона Фирмина не добраться. В своё время Вир её жестоко обманул. Он управлял Корбинианом, главным владением Старого Дюка. Все его земли перешли под руку союза баронов после того, как бароны казнили Ублюдка, печально известного бастарда, который в погоне за властью убил своего двоюродного брата, сына сестры Старого Дюка. Вейма не знала названия деревни, где так глупо попалась, она сбилась с пути, пока летела по стране в облике летучей мыши. Если бы Вир сразу сказал, что принёс её на северо-восточную окраину Корбиниана, она бы поняла, что до Ранога два дня пути с обозом и куда быстрее – собственным лётом. Ранна впадала в Корбин, большое, богатое рыбой озеро, в честь которого владение и получило своё название. Если бы Вир сразу сказал, где она находится, осталась бы она в его доме?..

Иногда Вейма вспоминала это и радовалась, что он ничего ей не сказал. Хотя что это изменило бы?..

Рыбаки обычно ловили рыбу по всему берегу озера, доходя до самой восточной точки, после чего им надо было или вернуться назад и двигаться на север или наискось пересечь Проклятую пустошь. В тот раз они торопились и совершили ошибку.

Вейма взяла западнее. Чтобы попасть домой, ей следовало бы лететь прямо на юг, мимо Пустоши с востока и Корбиниана с запада, пролететь над озером и миновать баронские охотничьи угодья. Но она уже последовала за рекой, на запад, туда, где не была много лет. Туда, где поклялась больше не появляться. Зачем? Что это даст? Но восток уже светлел. Вейма не успевала добраться до дома этой ночью и направила полёт в лес, стеной стоящий у берегов реки. Первые лучи коснулись её, и девушка в своём настоящем облике полетела вниз, ломая ветки деревьев. Вампиры могли превращаться и днём, но вот ночное превращение разрушалось с рассветом.

Ободрав лицо и одежду о ветки, девушка скатилась на землю. Тяжело дыша, поднялась сначала на колени, потом на ноги. Лицо-то заживёт, а вот одежда...

Вампирша отряхнулась. Покрутила головой, угадывая стороны света. А потом побежала прямо сквозь подлесок.

...некоторые вещи надо делать вовремя...

Дом стоял на том же месте, что и раньше. Добротный, хороший дом, который бароны выстроили для того, чтобы управляющему Корбинианом шателену было где жить. Управлять владением из замка мог бы разве что вампир: даже оборотни чувствуют себя неуютно в развалинах. Дом был пуст. Заколочены ставни, заперта единственная дверь. Дом был пуст и пах пустотой. В нём никто не жил вот уже несколько лет. Вообще никто.

Вампирша услышала знакомый звук и шагнула к коровнику. Корова была на месте. На сеновале спал какой-то мальчишка. Наверное, присматривал за коровой. Вейма не задумываясь укрепила его сон и скользнула к корове. Ей надо было поесть. Сначала поесть. Потом всё остальное. Этому научил её Вир. Он говорил, что злиться, плакать или отчаиваться на полный желудок куда приятней, чем на пустой. И что голодный плохо соображает. Вир часто говорил такие вещи... очень простые. Глупые даже. Но всегда оказывался прав. За это Вейма его ненавидела. За это Вейма его любила.

...они прожили вместе год. И Вейма даже не вспоминала о своём желании учиться в университете. А потом Вир сказал, что ему надо объехать свои земли и пропал чуть ли не на месяц. И вернулся как ни в чём ни бывало. И сказал, что у него много дел. И через несколько дней пропал без предупреждения.

Во время пятого исчезновения Вейма сбежала. Когда-то она потребовала у него бумагу, подписанную союзом баронов. Бумагу, в которой университету предписывалось обучить женщину. Этой бумагой она и воспользовалась, добравшись до Ранога. Там возмутились... но пустили на все лекции. Вот только докторской мантии девке не дали.

...Вир знал, где её искать. Должен был знать. Не мог не догадаться. Вейма часто думала, что она ему скажет, когда он её всё-таки найдёт... она только не думала, что он не станет её разыскивать...

Вампирша превратилась в струйку тумана и вплыла в запертый дом.

"Добро пожаловать домой..."

Ей всё равно надо было переждать где-то день, её ведь могли бы заметить и спросить, как она тут очутилась.

Ей всё равно надо было проверить...

...внутри дом был ещё более пуст, чем казался снаружи. Вир забрал оттуда все свои вещи. Мебель, которую она когда-то разломала. Посуду. Даже шкуру из спаленки наверху. Осталась только полотняная рубаха, которую Вейма когда-то для него сшила, чтобы он мог хотя бы дома расслабиться. Рубаха и штаны. В этой одежде он принимал крестьян, если не собирался никуда выходить из дома. Это был её подарок. То немногое, что она успела ему дать. Вейма подобрала рубаху. Вот эту прореху она собиралась зашить перед тем, как он исчез в пятый, последний раз. Собиралась, но без него не стала брать в руки. А со штанов надо было вывести пятно. Он ел тогда пирог с черникой, а она подошла его поцеловать и пирог упал на колени. Но штаны она тоже не постирала.

Вейма вдруг со всей явственностью осознала, что Вир ушёл из этого дома уже после её побега, ушёл, не собираясь ни искать её, ни хранить её подарки. Она села на пол и разрыдалась в голос.

– Глава третья. Деревня

Едва чёрная тень вылетела из старого охотничьего домика, Магда вернулась в дом и заперла дверь. Разожгла очаг, лучиной засветила лампы и свечи. Вейма всегда двигалась совершенно бесшумно, поэтому ведьма не стала пытаться создать впечатление, будто по дому ходят двое. Хотя... Магда осторожно сняла огонёк со свечи. Пламя трепыхнулось и осталось в её ладони. Ведьма стряхнула его, как стряхивают бабочку, и огонёк принялся летать по дому. Если подглядывать сквозь щели в ставнях, покажется, будто кто-то нервно расхаживает по пустым комнатам. Вейма принималась нервно расхаживать как только выдавалась возможность. У дома послышались шаги. Такие тихие, что, не будь чувства Магды обострены до предела, она бы их не услышала. И, конечно, не соскреби она заранее под дом сухих листьев и тоненького хвороста, который ломался даже под ногами Веймы. Шагнули как раз к запертой ставне. Магде вдруг стало жутко, она нашарила на полу кочергу.

– Кто здесь? – резко окликнула она. – Отзовись!

Во дворе молчали. Магда не умела чувствовать людей на расстоянии, но чужое присутствие ощущалось так ярко, что от него хотелось кричать.

Ведьма шагнула к двери, держа наготове кочергу.

– Отзовись, если ты не хочешь моего проклятия! – потребовала она и толкнула дверь. Во дворе стоял Виль-батрак и щурился от льющегося из дома света.

– Что тебе тут надо? – зло спросила ведьма.

Батрак посмотрел на кочергу в её руки. Его лицо странно исказилось, как будто он хотел улыбнуться, но передумал.

– Гуляю, – коротко ответил батрак.

– Ночью?!

– Так погода хорошая, – оглянулся батрак на небо. Магда проследила за его взглядом. Хорошая погода, да... дождя нет, но небо всё затянуто тучами, нет ни луны, ни звёзд. В такую погоду хорошо летать Вейме – её не увидят. Но утром будет ясно, об этом говорили все приметы.

– Хорошая, – процедила ведьма, которой уже стало стыдно своего испуга. От батрака несло вином. Никак и впрямь выпил для храбрости.

– А ты бежать собираешься? – спросил батрак.

– Нет! – разозлилась ведьма. – Не собираюсь!

– Это хорошо, – порадовался Виль. – А то тут мельник на дорогу вышел, которая на север. Риг и Креб по южной дороге прогуливаются. Исвар сказал, травки в лесу пособирает, подумает о своём.

Исвар был здешний знахарь, личность настолько угрюмая, что к нему обращались даже реже, чем к ведьме. Но, как Магда слышала, все, кого он пользовал, обычно выживали и большинство – выздоравливали. Во что знахарь верил, было загадкой для всех: его не видели ни днём в церкви, ни ночью на ведьминских празднествах. Только изредка он выходил – так и тянуло сказать "выползал" – из своей хижины, собирать травы и прочее для своих снадобий.

Магда моргнула.

Южная дорога делала изгиб, расходясь на юго-восток и юго-запад. Северная дорога шла прямо. Уйти можно было и тайными тропами, если их знать. Любой, кто собирает траву, цветы, корни, кору, мох, ягоды, перья и прочую дрянь для зелий, знает тайные тропы. Батрак пришёл, чтобы её... предупредить? Предостеречь? Или чтобы ей угрожать?

– Так я пойду, стало быть, – сказал он.

– А... Да... иди. И скажи всем, что я никуда бежать не собираюсь. Могут оставить свои... бдения.

Батрак внезапно улыбнулся, из мрачного типа неопределённого возраста сделавшись вдруг молодым парнем.

– Я-то скажу. Да только они не поверят. Ну, бывай, если так.

– Доброй дороги, – мрачно пожелала ведьма.

Утро началось с громкого стука в дверь.

– Кого ещё Враг несёт?! – разозлилась Магда. Она спала на кухне, поближе к своим травам, горшкам, котелкам и зельям, комнату с кроватью оставив подруге. Стук повторился. Пришлось скатываться с тюфяка, приглаживать волосы и неподпоясаной идти к двери. Полночи ведьма провела, прислушиваясь к каждому шороху. Её мучала не то чтобы тревога, скорее предчувствие каких-то важных событий.