Текст книги "Незваные гости (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Вампирша улыбнулась и струйкой тумана просочилась в хижину. Гоззо и его жена Лота спали на полу возле очага. Колыбелька с закутанным в тряпки ребёнком стояла рядом. Вейма закрыла глаза...

Пахло отчаянием и болью. Болезнью. Трудом. Умирающей надеждой. Пахло нищетой.

Стучали сердца. Спокойно и размеренно, с уверенной силой. Вир. Бешено, часто и нервно. Она сама. Сонные, сглаженные удары, раздающиеся в унисон. Гоззо и Лота. Слабо, едва заметно... умирающий ребёнок.

– Сегодня, – шепнула Вейма чуть слышно. Вир обеспокоенно насторожил уши, но вампирша не стала ничего объяснять. Они двигались и дышали бесшумно, но в любой момент ребёнок заворочается и Лота, даже во сне напряжённая, сосредоточенная на своём малыше, откроет глаза. Нет. Этого не случится.

Вампирша прислушалась сильнее, ловя звук и запах струящейся по жилам крови... ребёнок... такой маленький... беззащитный... уже обречённый... нежная кожа... сладкая кровь... так просто избавить его от страданий...

Вир обеспокоенно повернулся к ней. Вампирша открыла глаза и в его взгляде увидела своё отражение. Бледная кожа, тёмные губы, в полумраке не различить цветов, но ясно, что красные как кровь... кровь, которую так просто испить... сладкая, сладкая кровь... источник силы и жизни... Белые клыки, готовые сделать осторожный, почти ласковый укус... или растерзать каждого, кто попытается помешать... тёмные глаза светятся голодом, силой и злобой...

– Ш-ш-ш... – выдохнула вампирша. – Не шевелись...

Усилие... когда это показывал учитель, оно казалось таким сложным!.. а теперь всё так же естественно, как дыхание...

Замри-замри-замри, дорогой друг, ты привёл меня сюда, ты ничего не изменишь уже, я там, где я должна быть, ты доверился вампиру, ты не слушал в детстве страшных сказок, так замри же, друг, не двигайся и не дыши, вампиры это порождение смерти, и смерть я принесла в эту ночь, одну лишь ночь, ты впустил меня сюда, ты доверился мне, ты вручил мне своё сердце, так смотри, что я могу, дорогой, просто смотри, ты не сможешь пошевелиться, не сейчас, не сегодня, когда меня опьяняет кровь...

Спи-спи-спи, Гоззо, ты ничего не изменишь, спи-спи-спи, ты доверился своему шателену, а он привёл смерть в твой дом, так спи, добрый Гоззо, наслаждайся сном, пока можешь, спи-спи-спи...

Спи-спи-спи, Лота, усни, ты устала, тебе надо поспать... Спи-спи-спи, забудь обо всём, твоего ребёнка ничего не спасёт, не думай об этом, расслабь сведённые напряжением члены, спи-спи-спи, забудься в объятиях мужа... Доверься ему, как он доверился шателену, спи, Лота, не шевелись этой ночью, забудь обо всём и спи, отдай мне свои тревоги, ведь я та – которой ты боялась в детстве, я та, о которой ты пела песни своему ребёнку, Спи-спи-спи, Лота, я возьму твою боль, твои слабости мне известны, твои страхи мне понятны, твой первенец будет и моим... первым человеком, которого я погубила...

Спи-спи-спи, малыш, тебя не коснётся никакая беда, уйдёт боль и страх, спи, малыш, пусть тебе приснятся добрые сны...

Вампирша шагнула к колыбельке и вытащила ребёнка. Зачарованный, он не проснулся. Вейма склонилась над ним и осторожно поцеловала маленькие губки. Дыхание младенца стало едва слышимым даже для острого слуха вампира. Девушка перевела горящий взгляд на оборотня. Он стоял, парализованный, и неверие в его взгляде боролось с отчаянием и гневом.

– Я – смерть, – объявила вампирша низким и страшным, не своим голосом. – Я пришла за этим ребёнком, чтобы выпить его жизнь и душу. Но ты видишь меня... Рискнёшь ли ты его выкупить? Говори!

Что-то мелькнуло в глазах оборотня.

– Верни ему жизнь и я дам тебе всё, что пожелаешь.

– Когда бы я этого не попросила?

– Да.

– Быть посему, – торжественно провозгласила вампирша и снова коснулась губами маленьких губ. Ребёнок вздохнул и открыл глаза.

– Ш-ш-ш, – ласково прошептала девушка, неуклюже укачивая младенца. – Спи...

Спи-спи-спи, малыш, пусть приснятся тебе сладкие сны...

Спи-спи-спи, добрый Гоззо, ты не зря доверяешь своему шателену, он привёл в твой дом спасение, но ты никогда не узнаешь об этом...

Спи-спи-спи, Лота, спи в объятиях своего мужа, да не коснётся твоего сердца страх. Спи, сейчас ты можешь поспать, беда отступила и уже не вернётся, спи, Лота, ничего не бойся в мире, боль отступит, ты будешь сильной, страхи разгонит рассветный луч, твой первенец будет и моим... первым человеком, которого я исцелила...

Вейма закрыла глаза, покачнулась... Наваждение с оборотня спало. Ребёнок зашевелился во сне и Лота немедленно проснулась, сбрасывая наведённый сон, Вир еле успел выскочить за дверь, ухватив девушку за шиворот. Сердце мужчины отмерило три удара. Сердце девушки – девять.

– Заступник! – услышали они вопль. – Гоззо, проснись! Смотри! Наш ребёнок!..

– Умер?! – подскочил крестьянин.

– Нет! Он здоров!

– Ты устала... тебе показалось...

– Нет, смотри!

– Заступник! – вскричал Гоззо.

Судя по звукам, крестьяне повалились на колени.

Вир медленно повернулся к еле стоящей на ногах девушке.

– Не бей меня! – вскинула вампирша тонкие руки.

– Это твоё желание? – жёстко усмехнулся Вир.

Вейма замешкалась. Оборотень шагнул к ней и крепко обнял.

– Может, и стоило бы. Ты меня напугала.

– Так было нужно, – упрямо пробормотала девушка.

– Верю. И... Спасибо тебе. Гоззо... Он был моим другом.

Вейма уткнулась оборотню в плечо. Ноги её не держали. От недавнего состояния мутило, чудился запах крови и смерти. Силы не то чтобы закончились, казалось, их никогда даже и не было.

...после этого случая она три дня пролежала, неспособная даже поесть... но ребёнок Гоззо выжил.

Вейса спустилась в тринадцати шагах от дома священника, медленно возвращая себе человеческий облик. Оглянулась по сторонам. Принюхалась. Момент превращения – самый опасный, можно потерять нюх и бдительность. Но на сей раз повезло. Рядом никого не было и она решительно постучалась в дверь. Только бы Керт был на месте! Дверь открыла женщина. Увидев гостью, она испугано вскрикнула и попятилась.

– Мир тебе, Эрма, – приветливо поздоровалась вампирша, стараясь не улыбаться. – Мне нужен отец Керт. Где он?

– Он... – ещё глубже в дом попятилась женщина, – он ушёл в деревню... Там... ты знаешь... говорят...

Она стала закрывать дверь. Медленно, чтобы не оскорбить, но решительно, не желая иметь ничего общего с гостьей. Вейма вздохнула. Дверь закрылась.

– Уходи, – попросила Эрма из-за двери. – Я... ты знаешь, я благодарна за то, что ты сделала для моей малютки... Уходи. Прошу тебя.

– Я уйду, – пожала плечами девушка. – Не бойся. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоему ребёнку.

Было очень страшно. Куда теперь? В деревню? К барону? Вернуться к Магде? Удирать, пока ещё цела? Кто бы мог подумать... история повторяется. Опять. Снова.

Нет. Нельзя, чтобы ещё раз...

– Вот она! – закричал мельник Ленз, когда девушка подошла к площади. Во всех скандалах он всегда был впереди всех – шумный, требовательный... А вот на помол его подчас не дозваться... – Ишь! Сама пришла!

– Люди добрые, – спокойно произнесла девушка. Сердце, казалось, колотилось у самого горла. Так много людей. И все её ненавидят. Опять. Снова. Заступник, за что?! – Почему так неласково встречаете?

– Ах ты, нежить проклятая! – завопила рыжеволосая Мета. – Явилась, горем нашим полюбоваться! Да ещё и спрашивает! Вяжите её!

Толпа угрожающе заворчала.

– Дети мои! – вскричал отец Керт. Его глаза встретились со взглядом девушки.

"Если он сейчас скажет "Одумайтесь!" – мне конец!" – с отчаянием подумала вампирша.

– Помолимся! – предложил священник. Вампирша облегчённо выдохнула и одна из первых опустилась на колени. Отца Керта в деревне уважали. Он читал слова молитвы ясно, громко, каждую строчку переводя на привычный крестьянам язык. В его устах святые слова брали за душу и трогали сердце. Вейма, стараясь не слушать, беззвучно шевелила губами. Она была почти что уверена, что молитва не заставит её испариться в клубах едкого дыма, но рисковать не хотела.

Отец Керт был уже третьим священником во владениях барона Фирмина. Первый, старый отец Кейсер, умер вскоре после того как в деревне появились Магда и Вейма. Он был дряхлый, больной, едва мог ходить, и смерть его никогда не удивила. Он был из белых, из тех, кто может вступать в брак, но пережил уже и жену, и детей. Когда-то он боролся с наставницей Магды, такой же старой, как и он, ведьмой Вереной, но азарт давно угас у них обоих.

На смену Кейсеру пришёл Гайдин. Из чёрных, самых страшных, нищих братьев-заступников, тех. Которые по всем землям союза призывают отрешиться от мирских благ и приблизить победу своего небесного покровителя. Он прожил в деревне год... может, чуть меньше... а потом ребёнок Одилы провалился под лёд... Одила была вдова... кроме ребёнка у неё ничего в жизни не осталось. Ребёнка... и веры.

Магду позвали, когда всё было кончено. Почти. Но спасти ребёнка не могло даже чудо. Счёт шёл не на дни. На часы. И... Вейма ведь рассказывала о себе. Много.

– Я могу спасти твоего ребёнка, – тихо произнесла ведьма, стоя посреди дома. Большой, его ставил ещё дед одилиного мужа, с пустующим загоном для скота, резко пахнущий бедностью и немного козами. – Если ты хочешь этого. Ты правда этого хочешь?

– Да! Да! – рыдала несчастная женщина. – Возьми всё, что хочешь, возьми мою жизнь, только спаси его! Диди ещё так мал!.. так мал...

– Мне не нужно твоё имущество, – так же тихо ответила ведьма. – И ни к чему твоя жизнь. Я ничего не возьму. Но... тебе это может стоить бессмертной души. Ты готова?

Одила замерла, поражённая.

– Я... Я...

– Я не настаиваю, – отвернулась Магда. – Но другого выхода нет. Прощай.

– Стой!!! Я согласна! Скажи, что надо делать! Всё сделаю, ведьма, только спаси моего ребёнка. Скажешь украсть – украду, скажешь убить – убью, скажешь плюнуть в лицо отцу Гайдину – плюну, скажешь...

– Не надо, – покачала головой Магда. – Ничего этого не надо. Я тебя испытывала. Принеси Диди ко мне в дом в эту полночь и ничего не бойся. Но помни. Никто, ни Диди, ни священник, ни друг, ни брат, никто, слышишь, не должен знать об этом! Ни сейчас, никогда! Даже на исповеди ты не расскажешь о сегодняшней ночи. Слышишь? Исполнишь?!

– Исполню, – кивнула женщина. В её глазах горел фанатичный огонь.

Вейма помнила ту страшную ночь. Они закутали её в чёрное платье, голову укрыли покрывалом. В хижине ведьмы – тогда Магда жила ещё в хижине, доставшейся ей от старой Верены – мерцали волшебные огни да разными голосами ухало по углам.

– Я – смерть, – не своим, страшным низким голосом сказала вампирша, держа на руках ребёнка. – Я пришла за этим ребёнком, чтобы выпить его жизнь и душу. Но ты видишь меня... Рискнёшь ли ты его выкупить? Говори!

– Отпусти его, проклятая! – вскинулась женщина и рванулась вперёд.

– Не смей! – отчаянно закричала ведьма. – Не переступай черты! Отвечай ей! Пока не поздно!

Вейма чувствовала, что время уходит, что надо спешить. Жизнь едва теплилась в ребёнке, когда она над ним склонилась. У неё есть... сколько... тридцать ударов сердца, не больше. И десять из них уже прошли.

– Отвечай! – потребовала она снова.

– Выкуплю! – повалилась на колени Одила. – Заступником, Создателем клянусь – выкуплю! Проси, чего хочешь! Душу... душу отдам...

– Быть посему, – торжественно проговорила вампирша. – За стойкость твою – возвращаю тебе твоё дитя. Но помни. Проговоришься – твой сын не проживёт и часа. Клянёшься ли ты молчать?

– Клянусь! Клянусь! Заступник! Создатель! Святые! Да благословит тебя Заступник, ты спасла его!

Одила, бормоча благодарности, прижала к сердцу своего Диди и выскочила за дверь. Вейма тяжело осела на пол.

– Я потрясена, – проговорила Магда, протягивая стакан молока. – Я могу исцелить, но человек останется слабым. Нескоро к нему вернутся силы и бодрость. Ты же сделала ребёнка таким здоровым и сильным, каким он никогда не был.

Вейма обхватила стакан обеими ладонями. Сделала глоток. Руки у неё тряслись.

– Знаешь, истории про женщину, которая по ночам убивают детей – это чистая правда, – сказала она. Голос тоже дрожал. – Я это она и есть. Я прихожу в темноте, я склоняюсь над колыбелями, я пою свои песни, я пью их кровь, я насылаю кошмары...Я ведь проклятая... Нежить. Я нежить... Я прихожу по ночам...Моя походка легка... шаги неслышны... от меня нет спасения...

Можно промолчать. Можно солгать на исповеди. Но нельзя скрыть, что твой ребёнок чудом исцелился за одну ночь. Наутро Диди весело носился по двору. Это заметили.

Тогда тоже собралась толпа. Крестьяне были угрюмы, прятали глаза. Отец Гайдин кричал, всё больше входя в раж. Вейма после думала, что он уже себя не слышал.

– Взгляните на эту женщину! – надсаживался священник. – Своими руками она вырвала невинное чадо из чистого воинства Заступника и ввергла его в в руки Врага! Умри он этой ночью – ему бы уже пели хвалу на небесах! Но он остался на земле! Он открыт скверне, он вырастет грешником, как его мать, как все вы! Он потерял своё место среди...

Его прервал камень, разбивший губы. Только тут отец Гайдин взглянул в глаза своей пастве.

– Значится, мы все грешники? – угрожающе спросил мельник. – Значится, твоё отпущение грехов не помогает?

– Да где ж это видано! – завопила Мета. – Ворон! Убийца! Вы слышали?! Он сказал, что лучше бы дитя умерло! Волк! Душегубец!

Прилетел ещё один камень. За ним ещё.

Отец Гайдин оказался не слишком храбрым человеком. Он не хотел умирать за свои слова. Священник подобрал рясу и бросился бежать прочь от деревни, туда, где на невысоком холме стоял замок барона.

...через неделю он тихо исчез. А в деревне появился отец Керт. Он был из белых и вскоре женился на местной девушке. К счастью, когда его дочь заболела, Магду позвали сразу. Вейме не пришлось участвовать в её исцелении.

– Воззовём к Заступнику, чтобы он просветил наши умы и вложил в сердца понимание! – призвал священник. – Откроем сердца для милосердия людского и будем ждать милосердия божественного!

– Погоди-ка, отец! – вскочила на ноги Мета, оправляя латанную юбку. – Ты что же! Призываешь отпустить эту мерзавку?! А она продолжит пожирать наших детей?! Ты этого хочешь?!

Отец Керт осенил женщину священным знамением. Крестьянка неуверенно попятилась.

– Истина не на земле, а на небесах, – серьёзно ответил он. – Не слабым человеческим разумением может быть открыта правда. Гнев затуманил твой взор. Молись, дочь моя, моли Заступника избавить тебя от греха!

– Но, отец... – оторопела крестьянка.

– Значится, Мета ошибается? – подошёл к ним мельник. – Почему тогда девка молчит? Другая бы...

"Потому что всё это уже было" – подумала вампирша.

– Не громкостью крика измеряется невиновность, – с той же серьёзностью заметил отец Керт. – Мета добрая женщина, но она гневлива и пристрастна. Чего вы хотите, верующие – совершить несправедливость или защитить ваших детей?

– Детей!.. Защитить!.. Пусть отец разберётся!.. Барона зовите! Детей, детей! Гоните её в шею! – раздалось из толпы.

Креб и Риг потихоньку стали оттирать Мету в сторону, но не такой была эта женщина, чтобы оставить за кем-то последнее слово.

– А пусть она улыбнётся! – потребовала она. – Пусть эта тварь покажет зубы!

Вейма вздохнула. Всё это уже было.

– Дочь моя, не думаю...

– Нет, она права! – снова вмешался мельник. – Почему девка никогда не улыбается?!

– Или ты Заступник, чтобы читать в чужих сердцах?! – разгневался отец Керт.

– Прекратим это, – вздохнула Вейма. Если бы вампиров было так легко взять, их бы перебили ещё на заре человечества. – Мета! Ленз! Подойдите ближе, не бойтесь.

– Ишь, какая! – заворчала Мета, но опасливо подошла ближе. Вейма без улыбки оскалила зубы. Клыки были совершенно обычного для человека размера. Люди не знали, что зубы вампира меняются только перед укусом или если необходимы в драке.

– Довольно с вас? – спросила вампирша. Мета разочарованно махнула рукой.

– Надо вторую сюда приволочь, – проворчала она.

– Ну, Магда-то точно улыбается! – возразил Креб. – Сам видел!

– Ага, когда она тебя по лбу половником огрела, чтобы руки не распускал! – поддел его Риг.

– Это всё? – кротко спросила Вейма. Неужели так просто...

– Но дети-то пострадали! – резонно прозвучало в толпе. Все обернулись. Говорил кузнец Вилли, ражий детина, о котором все знали, что он в церковь не ходит и знается по ночам с огненными духами. Кое-кто даже "припоминал", что в детстве-то волос у него не был рыжий. А как к наковальне да горну встал – сразу масть сменил. Кузнец только ухмылялся. Вейма точно знала, что слухи не то чтобы совсем беспочвенны. Кузнец закупал у Магды красную краску. Слухи ему очень нравились.

– Зовите сюда ведьму! – предложил виноградарь Йаган. – Если к нам какая-то нечисть повадилась, кто лучше ведьмы с ней справится?

– Одумайтесь! – потребовал отец Керт. – Не колдовскими ухищрениями, а только священным словом да верой побеждают Врага!

– Вы, отец, прогуляйтесь! – вежливо предложил сын кузнеца Липп. Щуплый и низкорослый, он считался слишком хлипким, чтобы помогать отцу в кузнице. А кроме того, до работы парня было не дозваться. С утра он спал так крепко, что не разбудить, днём купался и перешучивался с пришедшими стирать бельё девушками, а то уходил на весь день в лес собирать малину. Отец давно махнул на него рукой, а крестьяне уговаривали Вилли взять себе подручного, а сына прогнать взашей.

– Не указывай старшим, мальчик! – рассердился священник.

– Прогуляйтесь-прогуляйтесь, – ничуть не смущённый отповедью усмехнулся юноша. – А то один тут уже высказался. Ваш предшественник. И тоже про детей.

Вейма уловила появление нового человека за спиной, но оглядываться не стала. К деревенской площади приближался Менно, фенрих барона Фирмина, то есть тот человек, который в бою нёс знамя своего господина. В мирное время он являлся выразителем воли барона. На этот раз Менно не стал заговаривать с собравшимися людьми. Он тронул за руку вампиршу и тихо сказал:

– Госпожа Вейма, его милость барон требует, чтобы вы немедленно явились в замок.

Крестьяне недовольно заворчали и Менно оглядел толпу неприятно-цепким взглядом. Потом посмотрел на священника.

– Отец Керт, барон Фирмин надеется, что вы придёте, чтобы дать ему наставление. Сейчас же.

Вампирша и священник недоуменно переглянулись.

– А вы расходитесь! – потребовал Менно, обращаясь к крестьянам. – Его светлость разберётся, а вы идите работать. Удумали тоже. Расходитесь-расходитесь!

– Глава вторая. Решение

Вейма обогнала отца Керта и первой вошла в ворота замка. Во внутреннем дворе было как всегда шумно, звенели клинки тренирующихся рыцарей о оруженосцев, стучал молот в баронской кузнице, гоготали гуси, ржали лошади, люди выкрикивали распоряжения, приказания, жалобы... пахло всё это – для вампира – вполне приемлемо. Деловитостью, занятостью, преданностью своему делу и господину. Барона Фирмина в округе ценили. Любить его было трудно.

Вампирша шагнула в дом, стоящий в нескольких шагах от донжона. Барон, толстеющий и лысеющий, но ещё крепкий мужчина, ждал её в зале, сидя на скамье возле очага. У его ног лежал белый волкодав, который при виде девушки поднялся и, порыкивая, отошёл в дальний угол, поближе к Норе, баронской дочери, которая сидела за ткацким станком и пыталась распутать запутавшиеся нити.

– Очень хорошо, что ты пришла первая, – вместо приветствия сообщил барон. – Нора, выйди навстречу отцу Керту и займи его, пока Вейма не выйдет. Я не хочу, чтобы он решил, будто мы им пренебрегаем.

– Но, отец...

– Нора.

Вздохнув, девушка поднялась на ноги и потянула за ухо волкодава. Пёс поскуливал, проходя мимо вампирши, но покорно следовал за хозяйкой. Барон без улыбки наблюдал за этой сценкой.

– Тебе не помешают наставления в вере, – бросил Фирмин в спину дочери. Нора передёрнула плечами, но не возразила ни словом.

Вейма опустила взгляд. Барон принял её в своём доме как наставницу дочери в свободных искусствах ибо, по его словам, девушка тянется к знаниям, а нанимать учителя-мужчину не позволяет её красота и невинность. Однако в остальном он был строг и не позволял Норе ни в чём выйти из своей воли. Воспитанной совсем иначе вампирше это совершенно не нравилось, но что она могла сделать? Барон платил ей покровительством и продуктами, а воспитание его дочери – не её забота. И всё-таки...

– Я слышал, тебя обвиняют в нападении на детей в деревне, – сказал барон. – Это так?

– Так, ваша милость.

– Ты отрицаешь свою вину?

– Да, ваша милость.

– Могла ли твоя подруга совершить это злодеяние?

– Нет, ваша милость.

– Ты уверена в этом?

– Да, ваша милость.

– И можешь присягнуть на священной книге?

Вейма вздрогнула.

– Нет, ваша милость.

– Очень хорошо, – заключил барон и замолчал.

– Ваша милость?.. – не выдержала тишины вампирша.

– Я сказал: "Очень хорошо". Тебе понятны эти слова?

– Да, ваша милость, но...

– Очень хорошо. Ты знаешь, кто мог совершить такое?

– Я не видела этих детей, ваша милость...

– Я спрашивал не об этом.

– Вампиры, ваша милость.

– Ты уверена в этом?

– Да, ваша милость.

– Сколько нужно вампиров, чтобы это устроить?

– Ваша милость?..

– Ты слышала, что творится в деревне, – раздражённо напомнил барон. – Сколько вампиров могли так искусать детей?

– Один, ваша милость, – покорно ответила девушка, не понимая уже, куда барон клонит.

– Очень хорошо. Как с этим бороться?

– Ваша мил...

Барон предупреждающе поднял руку и девушка умолкла.

– Я уверен, – медленно, явно подбирая слова, произнёс он, – что ты не захочешь отвечать на некоторые вопросы. Я их тебе не задаю. За то время, которое ты живёшь на моей земле, я убедился в твоей надёжности. Я разбираюсь в людях. Но я не желаю тратить время на увёртки. На моей земле орудует опасная тварь. Ты или твоя подруга должны знать, как с ней справляться и вы расскажете мне об этом. Иначе вам придётся покинуть мои земли.

– Но, ваша милость!.. – возмутилась вампирша. – Мы ведь не...

– Не спорь. Мне ни к чему ваши смерти. Ты видела? Люди напуганы. Вы им подозрительны. Если дети продолжат страдать, рано или поздно вас убьют. Менно пошёл за твоей подругой. Если вы объявляете мне, что найдёте способ спасти моих людей, я сообщу это в деревню и заставлю их принять все меры. Если такого способа нет, вы уйдёте. Сейчас, пока люди ещё не взвинтили себя до убийства. А теперь я спрошу ещё раз: как бороться с вампирами?

Вейма почувствовала себя ужасно усталой. Наверное, это никогда не закончится...

– Никак, ваша милость, – тихо произнесла она. – Вас не спасёт вера, что бы там не кричал отец Керт. Не спасут запоры. Стены. Не поможет дежурить по очереди. Если вампиру нужно, он просто приходит. И берёт то, что нужно. Если вы его не узнаете днём...

– А если узнать днём, что можно сделать? – немедленно заинтересовался барон.

– Взрослый вампир сильнее десяти человек и двигается быстрее скачущей лошади, – объяснила Вейма. – На младенцев охотится или женщина или недавно обращённый. Женщина не уступает в силе мужчине, недавно обращённый поначалу сильнее только двоих, но постепенно наращивает могущество. Ночью вампир может насылать сон и отводить взгляд, но днём это такой же человек, как и все. Только очень сильный и быстрый. Если не смотреть ему в глаза и он не нападает...

– А если посмотреть в глаза? – уточнил барон.

– Это знают все проклятые, – на всякий случай пояснила Вейма. Ей хотелось сохранить хотя бы иллюзию своей тайны. Хотя, кого она обманывала...

– Не сомневался, – кивнул барон. – Итак?

– Днём вампир может подчинить себе человека только пока смотрит в глаза.

– То есть отряд стрелков может справиться с вампиром, – заключил барон.

– Да... если вы знаете, кто это такой, – признала Вейма. Сердце её бешено колотилось, но от барона не исходило запаха опасности. Не собирается причинять ей вред или уверен в том, что зло в отношении вампира – это добрый поступок?

– А ты не можешь выявить вампира? – прямо спросил барон. Девушка покачала головой. Вопреки всем легендам, вампира вампира не чуял ни рядом, ни на расстоянии.

– Это плохо, – заключил барон и повернулся на звук шагов к двери. В зал входила Магда. Расстояние от замка до охотничьего домика, который барон выдели ведьме и её подруги за заслуги перед его семьёй, было примерно то же, что от замка до деревни.

– Ваша милость, – присела ведьма в реверансе. Вейма моргнула. Подруга мало рассказывала о себе, о своей жизни до обучения в Бурой Башне. Но простые крестьянки никогда ни перед кем не расшаркивались, просто не умели, они всегда кланялись.

– Как выявить вампира? – огорошил её вопросом барон. Взгляд Магды метнулся к подруге и вернулся к невозмутимому лицу сюзерена. – В моей деревне нет чужаков, значит, он где-то прячется. Ты можешь заставить его прийти днём на открытое место? Может, заманить?

– Ваша милость... – ошарашенно начала ведьма. Барон вздохнул.

– Повторю для тебя. Последний раз. Я не желаю слушать увёртки. Если вы обе, сами или с чьей угодно помощью разберётесь с этой напастью, я даю своё слово рыцаря и властителя этих земель, что у меня вы всегда можете рассчитывать на покровительство и поддержку. Если тварь продолжит нападать на моих людей, их детей или скотину, вы покинете мои земли сейчас, пока крестьяне не взяли грех на душу.

Девушки переглянулись. Мысль о том, что их убийство может быть грехом, который камнем ляжет на чью-то душу, была для них... неожиданной. Они были проклятыми. Вместо Заступника преклоняли колена перед тем, кого все, кроме проклятых, называли Врагом. А тут...

– На моей земле царит священный мир, – напомнил барон. – Никто не должен быть убит или наказан без справедливого суда или права оправдаться. Я обещаю защиту сироте, вдове, незамужней девушке без покровителя и священнику. Любому сироте и любой вдове, любой одинокой девушке. Всем, кто нуждается. Когда я принимал священный мир на совете союза баронов, я не уточнял, какой веры должны быть те, кого я клянусь защищать. Но они – мои люди. Это их земля в той же мере, что и моя. Поэтому вы уйдёте. Сегодня же, если не знаете средства. Вы всё поняли?

Магда пожала плечами.

– Такого средства нет, ваша милость, – спокойно сказала она. – Я могу провести обряд, который заставит его прийти. В ближайшее полнолуние, глубокой ночью. Выманить вампира днём не под силу ведьме. Но ночью он будет ещё опасней...

– И нет никаких способов его подчинить? Заклинания, травы, символы?.. – настаивал барон.

– Нет, для ведьмы это невозм... – начала говорить Магда и вдруг осеклась. Барон терпеливо ждал. Вейма устала стоять и нервно ждала, когда явится отец Керт. Он был добрым человеком, но считал, что барон зря прислушивается к словам проклятых. Однако сквозь шум, царящий во дворе, шагов священника было не слышно.

– Есть одно средство, – наконец выговорила Магда. – Но мне надо будет подготовиться. Полнолуние будет через три дня. За это время Вейма достанет для меня это средство, а я буду ворожить у себя дома. Но...

Ведьма бросила вопросительный взгляд на подругу. Вампирша еле заметно покачала головой. Нет. Шагов священника всё ещё не слышно.

– Для обряда нужно участие тех людей, кто пострадал от укусов вампира.

– Младенцев?! – впервые потерял самообладание барон.

– Нет, их родителей. Но обязательно всех.

– Это опасно, – покачал головой барон Фирмин.

– Знаю, – прямо ответила ведьма. – Если хотите, мы уйдём. Это не спасёт от вампира, но мы можем уйти.

– Ты уверена в своём обряде?

Магда помолчала, что-то прикидывая. Потом вскинула на барона прямой взгляд.

– Я уверена, ваша милость. Если люди соберутся.

– Я не могу им приказать участвовать в нечестивых обрядах, – покачал головой барон. – Но я могу помешать священнику вмешиваться.

– Этого достаточно, ваша милость, – кивнула ведьма. Вейма изумлённо уставилась на подругу. Откуда такая уверенность? Магда говорила так, как будто она уже договорилась с вампиром, что он выйдет на площадь и публично покается. Но спрашивать было некогда. Послышались долгожданные шаги отца Керта.

– Мир тебе, сын мой, – приветствовал священник барона и барон, кряхтя, встал, чтобы подойти под благословение.

– Идите, – отпустил Фирмин девушек. – Отец, мне нужно ваше наставление по поводу этих событий. Может ли церковь предоставить убежище тем, кто находится в наибольшей опасности?

Магда дёрнула за рукав подругу и девушки вышли во двор.

– Ты с ума сошла?! – прошипела вампирша на ухо подруге. – Что за средство, за которым я – я! – слетаю?! С чего ты взяла, что они будут тебя слушать?!

– Не меня, – слабо улыбнулась ведьма. Они пересекли двор и стало понятно, почему священник вошёл один. Нора осталась у ворот и сейчас вовсю любезничала с Липпом. Когда ведьма и её подруга приблизилась, паренёк стащил с головы рваную шапку и склонился в полупоклоне. Нора покраснела и потупилась.

– Всё не уймёшься? – хмыкнула вампирша, неодобрительно косясь на свою ученицу. Она не в первый раз заставала сына кузнеца, околачивающегося возле замка. Теперь понятно, почему. – А говорили, Йаган на днях брата встретил.

Строго говоря, у Йагана было два брата, Пиро и Арно, и обоих в деревне давно никто не видел. С тех пор как большую часть отцовского виноградника побили морозы, и старшие братья подались охотиться на "жёлтого зверя". Но Пиро иной раз подкрадывался тайком: в деревне осталась его жена. Ходили слухи, что возле её дома в отсутствие мужа частенько околачивался несносный мальчишка. А потом жена Пиро умерла и "охотника" в деревне уже ничего не держало.

Если намёк и попал в цель, по Липпу это было незаметно.

– Зачем вы мне это говорите? – ухмыльнулся он, снова стаскивая с головы шапку и кланяйтесь. – Идите, вон, к его милости, он, небось счастлив будет.

Барон действительно грозился поймать обоих братьев и без лишних разговоров вздёрнуть на первом попавшемся суку. Говорили, "охотников" узнали ограбленные ими гонцы, которые везли важное письмо в соседнее графство.

– Смотри лучше, – нахмурилась вампирша.

Они с ведьмой вышли за ворота и принялись спускаться с холма в деревню.

– Так кого они будут слушать? – вспомнила вампирша, когда замок остался далеко позади.

– Тебя, – улыбнулась ведьма. – Ты же изучала риторику.

Вейма поёжилась. Последняя попытка отточить свои навыки на деревенских жителях чуть не закончилась сожжением. Но ведьма с надеждой смотрела на подругу и вампирша сдалась.

– Ладно, попробую. А что за средство, за которым я должна лететь?

– Помнишь Виринею? – вместо ответа спросила Магда.

– Какую Виринею? – не поняла вампиршу.

– Ну, помнишь, когда мы познакомились на пустоши...

– А-а-а! Та придурковатая белая волшебница, которая чуть не убила меня, когда я собирала разогнанных вами коней!