Текст книги "Pr-менеджер для Яги (СИ)"
Автор книги: Наталья Варварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Давайте соберем, что у нас есть, – проявила обычную рассудительность Василиса. По-видимому демарш кота ее не задел. – Текстовик Андрей, который подходит в хранители по всем параметрам. Хозяйка без возможности работать с предметами. Наследница, не вызывающая доверия.
– Интересно, почему я услышала об этом только сейчас, – добавила она.
Я понял, что они опять углубятся в свое ветвистое семейное древо, а мой вопрос рискует остаться нерешенным. А если время в этом мире движется так же, как у нас, то у меня просрочена сдача трех текстов и контракт, над подготовкой которого мы с Семеном бились почти месяц, останется в виде проектной документации.
Не то чтобы я срочно рвался домой, нет. Давно мне не было так азартно, как в тот момент, когда я натягивал на себя кафтан, Марта ворчала, что я слишком худ, чтобы правильно повязать кушак, а Ядвига в дверях враждебно наблюдала и торопила – без меня уважаемые гости не приступали к трапезе.
Но по крайней мере, знать, что я здесь делаю и что готовит ближайшее будущее, я должен.
– Как я-то сюда попал? Вы все время говорите о договоре и о приеме на работу, но готов поклясться, что не подавал заявлений, не заполнял анкет.
– Андрюшшша, что ты делал перед тем, как вывалиться из печи?
– Сходил в душ и сел поработать, пока варился кофе.
И? Может, еще что-то вспомнишь? – настаивал кот.
Я проверял почту, – так, понимание уже забрезжило. – Увидел рассылку на HH.ru. Они прислали подборку самых высоких зарплат для профессионалов моего профиля.
– Эх, интересно, сколько бы у вас заплатили профи вроде меня? – не унимался кот.
– Я кликнул на вакансию «руководитель внешней пресс-службы предприятия»: зп от 250 тыс. руб. после вычета налогов, соцпакет, карьерный рост. Решил, что оп-па, а не закрыть ли ИП. Может, «Газпром» проводит эксперимент и набирает управленцев не через сарафанное радио, а по конкурсу.
– Очень интересно. С другой стороны, Ёженька и есть целое предприятие – оборонное, производственное, проблемы добывающее.
– Описание вакансии состояло сплошь из общих фраз, но в конце предлагалось пройти тест, чтобы выяснить, прохожу ли я по психотипу.
– И что, выяснил? – ехидно спросил кот. – Это и был манок, ты не читал полстраницы примечаний мелким шрифтом под «Политикой конфиденциальности».
Мне тоже захотелось запустить в него чем-нибудь. Потянулся к ближайшей солонке.
– Наверное, эту часть лучше знают Василиса с Ядвигой: 80 лет назад они сплели поисковую сеть для того, чтобы найти хранителя. Но переборщили с количеством условий, критерии оказались практически невыполнимыми. Мы все уже с этим смирились. И тут ты.
Берендей не выдержали и вмешался:
– За эти годы столько достойных магов всех мастей предлагали Ядвиге себя в качестве хранителя. Я тоже отправлял письмо со сватами. Со временем ряды соискателей поредели, участившиеся у нее приступы безумия охладили пыл. Все уже свыклись с мыслью, что не возьмет она себе мужа.
Боюсь, что я как попугай повторил за ним последнее слово.
Андрей: супруг верховной ведьмы – это титул, да?
Уфф, не скрою, я время от времени прикидывал, что случится, если я пока останусь со всеми этими волшебными штуками и Ядвигой впридачу (она все больше походила на правильную фурию – очарование прибывало с каждой новой встречей, а вот наготы я бы добавил).
Но женитьба, тут многие со мной согласятся, история из другой оперы. Одни скажут, про будущее и ответственность – и будут правы, другие – про совместное разделение имущества, головной боли и долгов. И тоже не ошибутся.
Пока я пытался осмыслить услышанное, разглядывая нелепую тюбетейку на Берендее, Ядвига буравила меня внимательным взглядом. Я прямо физически его ощущал. И я совершил поступок, которым может гордиться любой мужик: поднял на нее глаза.
– Тогда можно я буду звать тебя Ягусей, милая?
Королева в зеленом платье ожидала чего угодно, только не этого. Она выпучила глаза и хватанула ртом воздух – вместе с яблочным взваром. Василиса с Мартой принялись хлопотать вокруг нее. Но Кот выглядел довольным, и я вслед за ним решил не волноваться за… невесту, получается.
– Андрюша, необычный ты человечек, – осклабился КотоКот. – Мы думали, женитьба станет главным препятствием.
– Почему же. Жена из другого мира. С такими выдающимися… способностями.
Марта не выдержала и в голос хохотнула. Ядвига опять впилась в меня глазами, разгоревшимися, раздраконенными, обещающими мне вечные муки (Да, да, да, да, да – а еще я буду звать тебя «дорогая», прим Андрея).
– Если мы утрясем все формальности, то это будет фиктивный брак, – заявила она чересчур эмоционально, понимая, что переиграть меня не удалось и бесясь от этого еще больше.
Много бы я дал, чтобы сейчас остаться с ней наедине. Хотя нет, Кота я бы попросил побыть в комнате, на случай пожара или стихийного бедствия. «Эй ты, ловеласище, греби давай обратно на грешную землю, у нас деловой разговор, не хочу глазеть на твои фантазии», – хрюкнул он у меня в голове.
– Ёжа, зря это. Он молодой здоровый мальчик, а ты у нас в самом расцвете лет. И сил. Здоровье подкрутим. Ведьмы, есть прецеденты, и в 600–700 лет рожали, жизненной энергии поболее, чем у женщин из магических родов. У вас с ним чудесная генетическая совместимость. У тебя еще и долг перед арсеналом.
– Кот ты в курсе, что я не корова?!
– Ягусик, ты не корова, но пусть животное выскажется. Я должен понимать круг своих обязанностей, так скажем, зону отвественности, – я разошелся так, что если бы она стояла рядом, то неминуемо шлепнул бы ее по попе. Тогда на одного хранителя стало бы меньше.
– Болезный, не мог бы ты и на другие условия внимание обратить? Собирались тебя уговаривать, придумали кучу плюшек, – перебил меня артефакт в кошачье шкуре.
– Я готов выслушать их все, особенно если Ядвига перестанет дуться и начнет упрашивать. Дорогая (Да, да, да, да! – прим. Андрея), иди сюда, давай покажем всем, как эффективно сработала ваша поисковая ловушка: сначала упадем друг на друга, потом поцелуемся, затем подеремся, снова упадем…
– Андрей, хватит паясничать, – устало буркнула Василиса.
– Кстати о ловушках, я не соображу – если перед тем, как попасть сюда, я уже выразил свое согласие, то зачем нам снова подписывать договор.
На этот раз просвятить меня взялась хозяйская дочь:
– Это разовое согласие на переход, сейчас необходимо подписать непосредственно договор найма.
– И у меня есть возможность отказаться? Как тогда я попаду обратно?
– Тебя доставит кто-то из магов. Из тех, кто регулярно совершает скачки. Если ты останешься, то возьмешь, куда больше, чем рассчитывал, листая рассылку с сайта по поиску работы.
– Шутки в сторону. Допускаю, что у меня некоторая дезориентация. Что еще я получу, кроме возможности постоянно выяснять отношения с Ядвигой?
– Много денег, очень много. Жалование напрямую зависит от выполнения показателей, но, как ты там сказал, «Газпрому» бы и не снилось. Это если опустить, что входишь в семью Гаевских и сможешь наравне с супругой распоряжаться фамильными активами.
Счастливый муж Берендей судорожно вздохнул, из чего я сделал вывод, что собственность этого семейства пользуется уважением.
– Продление жизни до среднемагического возраста – 800–900 лет, без применения стимуляторов. Свободное перемещение между мирами, не только между Землей и нашим, – продолжал кот.
– Постой, постой, подозреваю, что не все маги умирают естественной смертью.
– Андрюш, вероятность насильственной гибели у тебя будет выше в несколько раз, даже по сравнению с главой магического ордена. Но есть и хорошая новость, большинства смертельных для Земли заболеваний, здесь нет. И ты ни тут, ни там не умрешь от рака.
– Что входит в должностную инструкцию? Сомневаюсь, что все ограничится работой с предметами.
– Хранитель, возьму пример из твоего мира для наглядности, – это кризис-менеджер. Он вызван, чтобы уладить хронический конфликт и в итоге обеспечить передачу арсенала подходящему наследнику по прямой линии.
Кот вкратце ознакомил и с оценочной системой, которая описывает работу хранителя по четырем критериям и по десятибалльной шкале: защищенность арсенала, угроза жизни хозяина, комфорт арсенала и комфорт хозяина. Я немного присел. Выходило, что благополучие Гаевских – такая же прямая обязанность; зачем тогда все эти Хартии, разговоры о правах артефактов?
Если по каждому из критериев набирается свыше 7 баллов, то хранитель в праве ехать на побережье и распивать коктейли – ему разрешается проживать в другом мире, но нельзя иметь другую постоянную семью. В этом месте мне хотелось понаблюдать, как меняется выражение Ядвиги, но ее гордость и так была слишком уязвлена и я не стал акцентировать внимание на этом милом пункте.
При этом регулярный контакт с предметами обязателен. С супругом/супругой из семейства Гаевских необходимо наличие некоей физической связи, но над кроватью фонариком светить не будут.
– Вы же понимаете, что я не маг, не разбираюсь в вашем мироустройстве и буду действовать своими методами? У нас есть такое выражение: в чужую избу со своим самоваром. Вам нормально?
– Мне расценивать это как согласие, молодой человек? – почти по-людски улыбнулся кот.
– Отказаться мне сложнее, чем согласиться. Ядвига, не злись. Ты мне нравишься, я мало что понимаю, но хочу помочь. Меня, между прочим три раза пытались убить, два из них ты.
– О, с этим мы разберемся довольно легко. Это технические детали. Сейчас, согласно традиции, вам предстоит обменяться избранными воспоминаниями. Подберите такие из них, которые помогут партнеру лучше узнать вас – или будут содержать информацию, которая ему необходима.
Андрей и Ядвига: хранители Арсенала
Званый обед не задался. Хотя беседу вели большей частью Андрей и кот, Яга и Василиса были настолько заняты ею, что позабыли о сигах и плотве, о дичи, над которой трудились почти полстолицы одного из шести государств Семиречья. Разве что Берендей и Марта иногда успевали закидывать что-то в рот, и старания поваров из Веленска не пропали даром.
– Обмен воспоминаниями – процедура интимная, – важно начал кот, – будущие молодожены пройдут в отдельную комнату.
– Например, в библиотеку, – подсказала Василиса. – Я зайду с вами, а потом вернусь к Берендею. Оставлять его одного невежливо. Мама, все-таки стоило себя пересилить и позвать еще гостей.
Ядвига витала в своих мыслях, но на это ответила:
– Совпало как нельзя кстати. Княгини Власа и Влада кинули сообщение, что они проезжают мимо и составят нам компанию. Вы, Берендей, с ними соседствуете, найдете, что обсудить. Слышно, что бегут ваши мужички, дюже вы их налогами придавили. К Власе и Владе через границу идут и идут.
– Подозреваю, что им стало досадно, что последние новости разойдутся из вашего терема, вот и заторопились, – улыбнулась Василиса.
Андрей при слове «новости» навострил уши.
– А как у вас передаются известия? Фиксируете в летописях, рассылаете княжеские грамоты? Или просто юродивые ходят со двора на двор и разносят?
Берендей так возмутился, что сам заговорил с человеком, с которым его не удосужились познакомить. Что с Ядвиги взять: представление о хороших манерах она имела размытое, но стол держала хороший.
– Помилуйте, любезный. Юродивые, наверняка, разносят – только не новости, а кожную заразу. Хоть земли у нас и закрыты, – он скорбно качнул очами в сторону Яги, – но мы же не варвары. Каждое княжество выпускает свою Ля Газетт. Там печатают объявления, информацию о рождениях и смертях, лунный календарь и предсказания. Известия тоже есть. На последней и предпоследней страницах.
– Я хотел бы взглянуть на такую, – серьезно сказал Андрей. Но кот уже тянул его за рукав на выход.
В маленькой и уютной библиотеке стеллажи с книгами занимали ровно одну стену. Поднимались от пола и до… потолок над ними отсутствовал. Наверху книги как будто уходили под плотную завесу тумана. А у окна стоял обычный терминал, немного потрепанный, к каким Андрей привык в книжных сетях. Ввести автора, название, нажать «Поиск»?
Василиса кивнула, мол, ты прав.
– Коробка для поиска, – пояснила она. Сначала узнаешь, на каком шкафу и в каком ряду стоит нужная книга. Потом печатаешь эти данные в строчке выбора шкафа и он выезжает первым.
– То есть на самом деле книг больше, чем мы видим?
– Разумеется. Иначе они занимали бы много таких избушек. А так мы держим все не используемое на данный момент за ее пределами, – наконец подала голос Яга.
– В облаке, значит, – сказал Андрей и прикусил язык. Все равно не поймут.
– Да, такой аналог популярной у вас контейнеризации в Kubernetes, – подсказала Василиса.
Андрей в какой раз приказал себе ничему не удивляться.
– Какую форму для амулетов выберете? – перебил их кот. – Сережек Андрюша не носит, цепочку легко сорвать, а колье-ошейник привлечёт ненужное внимание. Остается браслет или кольцо.
– Мне кажется носить кольца удобнее всего. Браслеты, однозначно, будут раздражать, – снова вмешалась Ядвига.
Она достала шкатулку, больше похожую на портсигар, и вынула оттуда два одинаковых кольца, по виду, серебряных. Без камней, гравировки, вообще без элементов декора – широкие и отполированные до зеркального блеска.
– Эти кольца свяжут нас сильнее любой клятвы – усмехнулась хозяйка. – Активируйте.
Но тут завопил кот.
– А поцелуй! Ты не забыла про поцелуй?
«Так, церемония венчания намечается прямо сейчас», – вздрогнул про себя Андрей.
Андрей: исповедь хранителя. А ну приступим
– Дамы, ничего, что я без галстука? К поцелуям готов. Для разнообразия могу начать с кота.
– Этот жест доброй воли необходим, чтобы кольца соединили не посторонних друг другу людей, – так, КотоКот опять важничает.
– Мы помнится уже целовались, почти два раза, – заметила Яга. Войдя в библиотеку, она как-то сразу успокоилась и оставила попытки испепелить меня взглядом.
– Это ваш первый ментальный обмен. Я, Глаз Гора, стану проводником между…
Тут его перебила Василиса:
– Котик, миленький, у нас скоро гости запротестуют. Мы же их пригласили не для того, чтобы они драку между собой затеяли, а чтобы сблизиться – им нужно быть в курсе происходящего и перестать смотреть на маму как на источник нестабильности и угрозу суверенитету.
При желании Василиса говорила так хитро, что сам кот выпадал в осадок и перебирал все данные в своей, я уверен, тоже «облачной» башке. В такие минуты я чувствовал прямо отеческую гордость.
– Несносная молодежь. Ядвига, это и тебя касается! – заворчал он. – Если между собой сладите, то кольца эти на вас так и останутся. Андрей по-прежнему сможет разуметь и говорить по-нашему, получать комментарии и мои рекомендации в каждой ситуации, где это требуется…
– Голосовой помощник, я понял.
– Называй как угодно, хоть демоном-нашептателем, – хмыкнул наш главный хвост. – Но, я делаю паузу и вы слушаете внимательно, кольцо на Ядвиге поможет тебе защитить ее, а мне – защитить тебя от нее. Госпожа по-прежнему далека от душевного равновесия. Вам придется работать парой, только так вы оба получите свободу. Или несвободу, как захотите.
Он помолчал и все равно продолжил. Кто бы сомневался.
– Давно я не видел такого занятного союза. Вы, девочки, славно постарались, хотя одна была на излете магических сил, а вторая только-только входила во вкус. Редко случалось, чтобы хранитель и хозяин так дополняли друг друга.
– Да, не делали мы для этого ничего. Не припомню, – отчеканила Ядвига.
– Это самообучающееся заклинание поиска – мое первое, – а вот Василисе похвала приятна. – Маме становилось хуже и его условия постоянно уточнялись. Я перестала надеяться, потому что шансы найти с таким жестким запросом таяли. Дублирующее не создать. Корила себя, что за 80 лет не приблизились к цели.
– Все, хватит! – гаркнула ведьма всех времен и народов. – Перестаньте, вы как бракованный товар сбагрили за хорошую цену. Давно не чувствовала себя такой жалкой. Даже с клыками и хромая на обе ноги.
Я на секунду испугался, что она сейчас заплачет. Тогда поцелуя не миновать. А кот, а Василиса, а гость (или гости уже) – а это красивое платье сомнется. С другой стороны, разве можно приступать к ментальному сеансу в растерзанном виде. Я взял ее за руку, и за вторую тоже.
– Замечательно, – припечатал нас кот. – Садитесь уже, сладенькие, вот сюда, друг напротив друга. Кто из вас начнет первым?
Я посмотрел на обиженную Ядвигу. Ее настроения менялись стремительно и по уважительной причине. И все равно требовать от нее откровенности именно в этот момент – то же самое, что ронять на пол или окунать в остывшую ванну. Я все это уже проделывал и сейчас могу дать ей передышку. Пусть отвлечется, разглядывая моих тараканов.
– Я попробую, связных историй не ждите. Наверное, получится винегрет. Поехали?
– Поехали, – откликнулась Ядвига. По ее глазам я понял, что она благодарна за эту возможность побыть сторонним наблюдателем.
Уже проваливаясь в серый туннель (снова падение, как будто полетов в печке мне не хватило), сознание зафиксировало, что Ядвига немного сползла в кресле, а Василиса вышла, аккуратно прикрыв дверь.
*******************************
Мы с Ядвигой стояли держась за руки в комнате, которая была центральной частью башни. Через застекленный купол сюда легко проникал свет, а двери расходились по кругу. Кольцо на безымянном пальце слегка нагрелось: я знаю, что у меня нет задачи провести свою даму по всем помещениям, нужно лишь показать самые важные. Я повел женщину к двери, отличавшейся наименее презентабельным видом. Дешевый белый пластик, какой встретишь в больницах или казенных учреждениях – например, учебных.
Я открыл и пропустил ее вперед. Мы вошли в пустой школьный класс. В кабинет литературы, потому что над доской прибиты портреты классиков, в основном бородатых. Я усадил Ядвигу на ужасный письменный стул, без которого в моем детстве не обходилась ни одна парта.
– Я не очень понимаю, что делать дальше. Ты будешь наблюдателем?
– Да, просто покажи мне.
– Ты шикарно выглядишь даже за партой. Только аккуратнее, не порви колготки, тут жутко занозистые стулья.
– На мне нет колготок, не отвлекайся, – улыбнулась она. Я закрыл глаза и предметы завертелись, класс заполнили люди.
Наталья Петровна, наша престарелая учительница литературы смотрела на нас, на одиннадцатый «Б» поверх очков. Она никогда не повышала голос, чем тише говоришь – тем внимательнее слушают, а у школьников помладше уже не вела. Возраст не тот.
– За короткое сочинение по Блоку одна «пятерка», восемь «троек» и две «пары». Богатырев, я довольна, хотя очень кратко в этот раз, как будто ты боялся расписаться. В то же время ничего лишнего, без фальши. Она выдала тетрадку, начав раздачу с моей первой парты.
Я все равно открыл оценку с замиранием сердца. Неужели первая четверка в этом году могла поджидать на поэме «Двенадцать»? Чистой, вдохновленной, слегка пьяной. Я действительно плохо выдавливал из себя слова, когда мы писали эту работу. Они не шли, образы мешались в ком, а Наталья Петровна ни за что не поставила бы «пять» за пересказ теории, которую сама же и давала. Она ждала от нас другого.
Отношения с ней сложились такие, что я их до сих пор не знаю, был ли любимчиком, хотя весь класс поклялся бы, что да. Я привык к обожанию учителей литературы. Это началось еще в первом классе, когда предмет назывался «Чтение».
Выучить самое длинное стихотворение, чтобы послушала комиссия РОНО? Богатырев. Небольшой рассказ Пришвина наизусть для открытого урока? Богатырев. Рекорд школы по скорости чтения? (Какой идиот придумал эту ерунду – прим. Андрея) Богатырев. Дальше больше. В средних классах я вообще мог заменить учителя, читая «Детство» или «Отрочество» два урока подряд, пока она занималась проверкой работ. Мое слово на уроке литературы не подвергалось сомнению: мальчик – золото. Даже по русскому к шестому классу я вышел на твердую «пять». Грамотность добавилась к владению словом с большим опозданием, но добавилась крепко.
И вот в десятом классе со мной случилась Наталья Петровна, и я познал всю боль русской словесности. Подозреваю, что за два года одну четверку она мне все же влепила. Или это мои фантазии. Относилась как к равному, но отказывалась верить в меня беспрекословно.
Она ставила планку высоко, а я должен был взлетать над ней так, чтобы оставался запас. И если по какой-то причине парения не случалось, я смиренно выслушивал упреки. До нее все радовались легкости моих декламаций, восхищались конструкциями из сложно-подчиненных предложений, а она могла сказать что-то вроде: «Андрей, а где идея? Ты бродил, намекал и так и не раскрыл. Смелее».
Каждый раз, смотря на чистый лист, я ловил эту неуверенность. Вот Александр Сергеевич ее не знал, а здесь каждый раз доказывай. На перемене ко мне подошел Сашка Артамонов, который выше трех баллов у нашей пенсионерки не получал, – душа-класса, настоящий любимчик всех учителей, от истории до физики и алгебры.
– И как у тебя это получается? – он попытался заглянуть в сочинение по Замятину, которое я все еще лихорадочно дописывал.
– Ты читал? – говорю отрывисто, не до него.
– Знаешь, читал. Я вообще стараюсь читать; не все могут, как ты, послушав пересказ между уроками.
– Оттолкнись, как от трамплина. Возьми несколько мыслей, которые нам вбивали в голову. И тут же забудь. Войди в саму историю, зацепись за болевые для тебя узлы и потяни. А на выходе соедини все нити вместе – те, что должны быть услышаны и те, которые слышишь только ты. Комбо! Тьфу, бинго.
«В том срезе общества, который рисует нам автор, нет места стихии, порыву и даже вере. Все чувства заперты, но истина все равно…», – выводила ручка. Артамонов хлопнул по соседней парте.
– Да ты, колдуешь, чувак. Это же бред какой-то.
С другой стороны надо мной наклонилась Ядвига, она внимательно разглядывала тетрадь. Терпкая вербена пробилась ко мне через шелест сотен книг и я очнулся.
Глава 6
Андрей: исповедь хранителя-2, кому в древнейшую
Мы стояли, окруженные дверями, словно никуда и не уходили. Я пробежал глазами их все. Вот эта точно приведет в универ, вот эта к первым серьезным отношениям, а за этой – дела семейные. Несмотря на то, что мне почти тридцать, я по-прежнему основной объект родительского обожания, старший брат выехал из зоны влияния в другую страну.
Пожалуй, к таким подробностям Ядвига еще не готова. Я решительно повел ее к неприметной металлической двери, рядом с которой знакомая табличка: еженедельная районная газета «Колпинский вестник».
– Дорогая, возможно, сейчас ты заскучаешь.
Но Ядвига, похоже, собиралась перемолчать меня в этом маленьком путешествии по недрам моей памяти. А что делаю я? Пытаюсь показать ей, на что на самом деле похожа, наверное, одна из самых увенчанных мифами профессий на свете.
Эта женщина каждый день насмерть бьется со всем миром и с собой тоже и сейчас увидит, как мы ежедневно топим, ах, если бы за правду – хотя бы за возможность передавать информацию без искажений и, желательно, в соответствии с нормами русского языка. Но и это неточно.
Известный в узких кругах американский автор в середине прошлого века назвал журналистику второй древнейшей профессией, и этот термин горячо приняли именно у нас. И хотя Сильвестр имел в виду, что репортер каждый день начинает с новой истории, забывая ту, что случилась вчера, подтекст невозможно не угадать: тебя танцует тот, кто платит. К дающим не нужно привязываться: один переведет деньги завтра, второй послезавтра, но через два дня надо бы найти третьего. Я про рекламу если что.
И если продажная женщина – жрица любви, то мы по аналогии – служители истины. Цинизм, цирроз и цензура – три «ц», на которых стоит любая редакция.
Вся это промелькнуло у меня в голове, пока я смотрел на дверную ручку. Может, не стоит? С другой стороны, я тянул эту лямку больше десяти лет и был не хуже, а в чем-то и лучше других. Какая тяжелая дверь, на вид и не скажешь. Я с огромным трудом справился с механизмом, который толкал меня обратно, и пропустил Ядвигу вперед.
*****************************
Мы вошли в тесный, плохо освещенный коридор. Одна из комнат не закрыта, горит люстра плюс в большое окно «сталинки» бьет солнечный свет. За компьютером бухгалтерша Светлана Владимировна с копной крашеных волос, стоявших колом, как сахарная вата. Она сосредоточенно трудилась над допотопным монитором и к чему-то прислушивалась, время от времени хмыкая.
Распахнулась и соседняя комната, и на пороге показался главный редактор Леонид Иванович. Ничего себе, я помнил обоих по имени отчеству! А за его спиной нерешительно маячил я, собственной персоной – восемнадцатилетний, с плохо заживающими прыщами и с отчаянием на лице. От неожиданности взрослый я вцепился в локоть своей провожатой.
– Это потому, что ты не принимаешь этот кусок своей жизни, – объяснила моя герцогиня (за титул не поручусь). – Иначе мы бы наблюдали твоими очами.
Леонид Иванович закатил глаза:
– Богатырев, я же все сказал, – и добавил уже мягче, – Андрей, закрываемся мы. Поверь, мне неприятно, что не сможем тебе заплатить за последние полгода.
– И за месяц не сможем. И за переработки сверх недельной нормы, – каркнула со своего места Светлана Владимировна.
Мы оба (моя юная версия и я) наконец сообразили, что Леонид Иванович в финансах не участвует. И, чтобы получать деньги хотя бы иногда, следовало умасливать бухгалтершу, вокруг стола которой вечно вились наши авторы и преданно подхихикивали.
– Ты не переживай, все материалы выйдут. Нам администрация утвердила бюджет для новой газеты, опубликуем. Цикл про сироток мне очень нравится, с надрывом и без сюсюканья. Не раскисай, будем продолжать. Ежемесячная вкладка для молодежи, ты редактор, с этим форматом отлично справляешься – в Питер всегда уехать успеешь.
– Я уже нашел комнату, – покачал головой расстроенный Андрей. Я видел, что он понимает, как он жалок и мечтает побыстрее убраться домой. До этого ему (то есть мне) не платили еще год, ссылаясь на то, что «всем задерживают, забудь, вот подпишем постоянный договор…».
Газета, действительно, закрывалась. На градообразующем предприятии, которое ее финансировало, сменился директор. А до этого закрылась газета администрации, «Ижорский рабочий», старейшая в Колпино. Какое-то время оба издания конкурировали друг с другом, представляя интересы двух городских элит. Но «Рабочему» не хватало креатива, там трудились пенсионеры, а светлой головы, чтобы развивать газету, не нашлось ни в редакции, ни в администрации. В отличие от нашего Леонида Ивановича, который успел получить даже несколько федеральных грантов.
Только власть в очередной раз сменилась, противостояние завода с городским главой сошло на нет, и предприятию стало невыгодно содержать «Колпинский вестник» – реклама в издании не окупала печатный тираж. Но Иванович и тут успел, он договорился с администрацией о возрождении «Рабочего». Городское поселение на 150 тысяч жителей не могло остаться без своей газеты.
Это на тот момент. Подозреваю, что сейчас все местные СМИ переехали в онлайн.
Молодой Андрей совсем повесил нос и я знал, о чем он думает. Живя у родителей, не нуждался в деньгах, по вечерам ездил учиться в универ, но при мысли, что обманывали почти полтора года, становилось тошно. Поручали все новые проекты, дружески хлопали по плечу, а платить не собирались.
Этот вопрос много раз обсуждался с коллегами, с которыми пили чай и таскались в курилку. Они сочувственно кряхтели, но у всех семьи, у кого-то даже внуки – несмотря на задержки, деньги они видели. Только Ольга, новенькая секретарша Леонида, уволилась через пять месяцев в этой должности:
– У вас секта, мне дома муж у виска крутит. Единственная в городе газета, свободная пресса, но едим-то мы каждый день.
И она ушла на ЖД-станцию в кассы дальнего следования.
Не знаю, сколько бы я разглядывал этот растянувшийся в пространстве миг разочарования, меня отвлекла Ядвига.
– Пойдем. Ты знаешь, что в стране, откуда вы взяли это определение про вторую древнейшую, так называют политику?
– Читал, а почему ты это знаешь?
– У вас занимательная, по сравнению с другими мирами литература, и движущиеся картинки, бывает, такие, что несколько дней подряд не оторваться.
Я не стал спрашивать, на чем они смотрят видео. Разберусь или покажет.
– У правителя нет друзей, сторонники в любой момент отвернутся. Члены семьи предают и продают. Ты, может, возразишь, что распространение новостей у вас связано с верой, что несешь свет. Но государь тоже, случается, верит в свет, а сеет смерть.
– Ты забыла про романтику дорог, – усмехнулся я. – Бесплатную выпивку на мероприятиях и подарки в комплекте с пресс-китом.
Ядвига недоуменно подняла бровь и я выдохнул – значит, не все мои мысли читает в этом странном месте.
– Этого всего у тебя будет в избытке, но алкоголя я бы на твоем месте не касалась. В Семиречье тебя ждет большая игра.
– Ага, – согласился я. – Но ты не видела и десятой доли моих талантов.
Ядвига наклонилась ко мне:
– Так покажи. Но чересчур не увлекайся, у меня длинная память. На все четыреста отпущенных лет.
Она легонько щелкнула меня по носу. «Ух-ты, у нас новый виток в отношениях, – возликовал про себя я, – она сама идет на контакт».
И чуть не заорал, потому что мы стремительно падали вниз.
Андрей: исповедь хранителя, лично и немножко нервно
Я догадывался, что знакомство с моим внутренним миром идет к развязке. Мы приземлились не куда-нибудь, а в кабинет, который я занимал будучи выпускающим и заместителем главреда в газете «Мой Петербург»: 18 районных вкладок и 350 тыс. экземпляров каждую неделю.
Площадь комнатки не превышала 8 метров, окно выходило в типичный питерский двор-колодец. Я мог сколько угодно постить фотки в Инсту: с голубями, с сосулями, даже с пакетами продуктов (напротив жили студенты, не позаботившиеся о холодильнике, ну или в их коммуналке он постоянно ломался). Зато у меня имелось свое большое потертое кожаное кресло, нормальный ноут и тридцать человек подчиненных в штате.
Я немного поерзал в кресле, Ядвига устроилась на подоконнике. Привыкай, детка, это Питер. Мы с ребятами запустили несколько пабликов в соцсетях с похожими хэштэгами, и всякая галиматья с зонтиками и крышами (#типичныйпитер, #этопитердетка) шла на ура. В какой-то момент реклама в ВК в месяц приносила больше, чем четыре выпуска газеты вместе со всеми приложениями. Пока подобных групп не развелось, как собак, и в результате они обрушили цены.
Так, себя со стороны, я, похоже, не увижу, а мыслю ровно, как Андрей Богатырев трехлетней давности. Ведьмочка мигнула зеленым платьем и растворилась среди гераней. Зажужжал сотовый, проводной телефон тоже на столе, но по нему звонят все реже.
