Текст книги "Pr-менеджер для Яги (СИ)"
Автор книги: Наталья Варварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 12
Хрычовки опять загомонили и принялись тыкать друг в друга узловатыми перстами. Кольцо вокруг меня перестало быть таким плотным, и Гайдучиха отошла поднять упавший переносной очаг, кроя на чем свет стоит «бестолковых каракатиц».
Жар из трещины сбавил обороты, однако горевший в ее глубинах огонь давал света заметно больше, чем грубые металлические светильники, закрепленные на сводах, в которых по-видимому коптило масло.
Неожиданно я осознал, что мерзну. В залу сходилось пять или более тоннелей, – точно не разглядеть, приличная часть пещеры вообще не освещена, – и из какого-то из них отчетливо разило холодом. Зачем я вообще здесь понадобился? Бабули прекрасно занимают себя сами.
Я начал переступать с ноги на ногу, а чтобы придать движениям ритм, ну и немного поднять боевой настрой, принялся напевать себе под нос:
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти – четыре шага.
На-на-на-на-на, ла-ла-ла-а-а-а,
Не смотри на меня, не смотри…
Заплутавшее счастье зови,
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви….
С ознобом, я, безусловно, справился: холодный воздух резко перестал сюда поступить, словно кто-то захлопнул открытую дверь, зато в разломе полыхнуло – языки пламени взметнулись кверху, рассеяв ведьм по обе стороны.
– Чаровник, – воскликнула ведьма, которая до этого свела мою роль в жизни Ядвиги к воспроизводству потомства. Ее отбросило ближе всех к кругу, где я остался стоять как ни в чем не бывало. – Ух ты, какая редкость. Послушай, беги не оглядываясь, выбирай дорогу, где факелов поболее. Чем дальше успеешь, тем быстрее твоя Яга тебя вытащит.
Я замешкался всего на пару секунд, соображая, стоит ли внять голосу интуиции и ее совету или остаться на месте и выполнить свой долг, то есть ответить на все вопросы местного магического сообщества, а затем сердечно попрощаться.
Этого хватило, чтобы рядом со мной выросли сразу две седовласых карги, похожих, как пенсионерки-близнецы. Одна вцепилась в левый локоть, другая – в правый, и каждая принялась тянуть на себя. Я оценил их силищу, когда попробовал все-таки рвануть к ближайшему выходу-тоннелю.
Гайдучиха тоже поднялась на ноги и, укоризненно глядя на меня, заявила:
– Линния, Отия, зачем вам ссориться с Ядвигой? Это самоубийство. Она выбрала парнишку, обменялась с ним кольцами. Вы что, собираетесь вступить с ней в поединок за это тело? – Крестная Яги почти задохнулась от возмущения, всем своим видом давая понять, что ни один Андрей ни в одном из миров не стоит такого риска. – Каждая из нас, просыпаясь по утрам, снова чувствует биение силы, хотя сейчас она почти вся сконцентрирована в одних руках.
Ведьма, давшая мне ценный совет, которым я не воспользовался, проворно отползла от меня за спину Гайдучихи. И там уже, не торопясь и с достоинством, поднялась. Я на автомате отметил, что у нее неплохие, по сравнению с остальными, длинные темные волосы и, если ее отмыть, – целые сутки в бане, не меньше, – то она, наверное, окажется ровесницей моей Яги. Впрочем, кто их тут с физиологическим возрастом, зависящим от уровня магического потенциала, разберет.
Оставшиеся старухи разделились примерно пополам. Три отошли поближе к ведьме-крестной, а четыре медленно двинулись ко мне и моим новым приятельницам, одна из которых вонзила когти так глубоко в мое левое предплечье, что оно начало неметь.
– Нам достаются крупицы, – взвыла одна из окруживших нас перечниц. – Ягини всегда концентрировали силу внутри рода, не делясь с нами. Но эта совершила преступление – мы ее поддержали, отдали все, что имели, а она слила всю нашу энергию в небеса при помощи своего адова посоха и запечатал на века. Лилия из соседнего леса издохла у себя в избушке две недели назад, как собака, не передав искру. Она была пуста, семейный дар иссяк.
– Свистюльга, чего ты надрываешься. Ядвига же ясно дала понять, что вернет каждому роду утраченное и приумножит сверху. Это говорю тебя я, смотрительница. Я пережила двух верховных и, благодаря Прародительнице, дождалась третью. Ёжа даст вам больше, чем вы имели. Представь, что ты сдала искру на хранение в банк и сейчас возьмешь с процентами. – Гайдучиха говорила настолько уверенно, что две мегеры из четырех, также, как я понял, собравшихся претендовать на меня, ретировались куда-то вглубь пещеры.
– Я жду, что она развернет силу и к сестрам из Западных земель. Маги преследовали нас тысячелетиями, заставляя жен и дочерей носить унизительный нейтральный статус. Чего же вам надобно-то, болезные, чего не устраивает? – воскликнула черноволосая, задорно выставив длинный нос из-за спины старой ведьмы.
– Ой, Рейдейка, езжай-ка ты к себе домой. Меня не волнует, что творится на землях за Занавесом. – Это заговорила та, что удерживала меня за правую руку. Ее голос дрожал от плохо скрываемого возбуждения. – А ты, Гайдучиха, знаешь правила. Я не буду выходить против Ядвиги. Пока не сошла с ума, чтобы оспаривать ее верховенство. Но на запрещенные чары может претендовать любая из нас. Словомаг достается тому, кто до него дотянется первым. Ни на нем, ни на ней нет отметок владения.
Ведьма слева наконец убрала когти и приступила к энергичным поглаживаниям моего запястья. Ее речь была более бессвязной. Видимо, за годы запустения, о которых они все тут твердили, мозг ее пострадал сильнее, чем у остальных:
– Ядвига и так сильнее. Каждой из нас никак. Возможно, она победит нас, если мы вместе. Зачем скормить ей еще и эту магию. Это нерационально, – последнее слово бедная старуха произнесла с особой нежностью, наверное, гордясь тем, что оно сохранилось в ее лексиконе. – Пускай зажжет очаг для ковена, я не против. Личные дела решать сама, а чаровник – мой, не отдам.
Несмотря на кровоточащую на предплечье рану, мне стало ее жаль.
Чудовище справа только пожало плечами. По-моему, никакие доводы рассудка на нее уже не действовали, потому что она, не переставая висеть на моей руке, сделала попытку захватить и ногу, зажав ее между костлявыми бедрами. Ее слюни капали мне в ухо.
Я судорожно соображал, пробовать ли прочитать еще одно рандомное стихотворение – без всякой уверенности в эффекте – или стряхнуть ее с себя, постаравшись не повредить бабушку слева, и кинуть об стену.
– Чаровник… – перебила она соседку. – Пробовала я белых магов, они на вкус, как жвачка – вкусовые сосочки почти не реагируют… С темными все наоборот, перец и приправы перебивают то, что вырастила природа. А магия слова, она такая… воздушная. Как безе. Нет, как кофейный мусс. Тает прежде, чем попадет в рот.
Не давая вдохнуть, она продолжала сжимать меня в смертельном объятии: распахнутая глотка оказалась так близко, что я хорошо видел, как бьется синяя жилка у нее под языком.
Я мог расчитывать на Гайдучиху, на Кота, до которого безуспешно пытался докричаться, – кольцо в этот раз нагрелось, и ведьма слева даже одернула руку, чтобы все равно перехватить ее выше запястья. Но защитница Ядвиги была занята тем, что сдерживала других старух, не подпуская их ближе ко мне.
А кот молчал. Несколько раз мне мерещилось, что через помехи кто-то повторяет мое имя. Неужели Ядвига? Хотя чему удивляться: «Жених был сожран ковеном, обручальное колечко нашли через три дня в ста пятнадцати милях от злополучной пещеры».
Хорошенький бы получился некролог. А, главное, Марта вполне способна его написать, не без удовлетворения решил я. Больше я ни о чем таком не думал, а резко упал на одно колено, ускользая от смердящей пасти, возможно, чьей-то доброй бабушки. Возможно – потому что аппетит у карги нездоровый, ей одной-то не прокормиться.
Челюсти клацнули в районе лица второй дамы, той, что слева. Она возмущенно взревела и вцепилась в обидчицу, растопырив угрожающие когти, с которыми я уже познакомился. У Ядвиги в первые дни нашего знакомства отрастали и подлиннее, но «правой» ведьме хватило и этих.
Они вцепились в визжащий кошачий клубок, нанося друг другу серьезные раны. Мне даже показалось, что и челюсти у обеих стали мощнее, чтобы захватывать за раз еще больше плоти. Я содроганием представил, во что грозила вылиться первая встреча с моей нежной возлюбленной.
Остальные ведьмы тоже озверели в один миг и не так чтобы сильно отличались от дерущихся. Гайдучиха и черноволосая кинулись в разные стороны, и сейчас наносили по подружкам искристые удары – одна пуляла алые энергетические шары, вторая – холодные синие.
У Гайдучихи они выходили больше диаметром, как минимум до десяти сантиметров каждый, и причиняли заметный урон дикой орде, в которую обратились и до этого на редкость несимпатичные бабки.
– Рейдейка, смотрю, ты даром время не теряла! Сохранила дар, тренировалась, – хозяйка пещеры, успешно перекрикивая царивший в ней гвалт, наградила одну из обезумевших товарок еще одним шаром. – Не поддаешься слабости наброситься на законную добычу.
– Я моложе и сильнее тебя, помнишь? – рассмеялась черноволосая, создавая свою яркую сферу с небольшим усилием, – Энергия начала возвращаться ко мне одной из перых. И все равно ты, бабуля, держишься так, словно никогда не теряла силу.
Так, пока бравые родственницы будут обмениваться комплиментами, избранника их верховной ведьмы успеют съесть.
Драка между ранее державшими меня Линнией и Отией, – так и не разобрался, кто из них кто – подействовала на других ведьм, как кровь на пираний. Часть из них окончательно утратили человеческий облик и рыча устремились в мою сторону, пригнувшись к земле, почти на четвереньках. Другие же выбрали тактику медленного окружения и, отступая при прямом попадании двух ведьм, неотвратимо двигались в моем направлении.
Никто из нападавших со мной не заговаривал, и это, если честно, пугало сильнее, чем лишенный всякой осмысленности голод в их глазах. Пожалуй, столько женского внимания в безраздельное владение я не получал ни разу. Не исключаю, что именно этот фактор и повлиял на мое решение обратить силу слова в свою пользу – теперь уже сознательно.
Да, Гайдучиха и Рейдейка справлялись с задачей по замедлению этой остервеневшей оравы. Но я пятой точкой чуял, что стоит мне повернуться к ним спиной и о шаркающей походке тут же забудут. Не удивлюсь, если какая-нибудь достопочтенная достанет-таки из памяти не до конца выветрившееся заклинание и долбанет по моему убегающему корпусу. В общем, сделал я ставку не на ноги, а на язык и, забегая вперед, прогадал.
Словочары – потому и запретная магия, что слова должны идти от сердца, отражать каждую ноту из той гаммы, что испытывает чаротворец, а уж каким образом они изменят окружающий мир, он может только предполагать.
Думаю, полчаса в обществе полуживых ведьм сделали свое дело, и я затянул песню «Би-2», которая, ассоциировалась у меня с жутким и в то же время жалким волшебством последней любви – чего еще требовали от меня эти старухи?
Я и сейчас не назову эффект, на который рассчитывал, но клянусь, что более подходящих к моменту строчек у меня в голове не возникло:
Умирать зимою холодно
От любви или от голода…
А от смеха губы в трещинах,
У тебя другая женщина-а-а-а-а.
Праздники корчатся,
Давят елочный сок.
Гонится белая конница,
Кружит снежок…
Еще на середине импровизированных куплетов я обнаружил, что перестарался. Бабушек пораскидало от разлома подальше, доедавшие друг друга Отия с Линнией разомкнули смертельные объятия и тоже оказались по разные стороны трещины. Гайдучиха и ее родственница скрестили руки высоко над головой и застыли в одинаковой позе – выставив вперед колено и использовав вторую ногу в качестве опорной, явно защищаясь.
Расщелина вместо тепла теперь посылала нам волны ледяной воздуха, одну за другой. И если такой эффект я бы, разумеется, назвал желательным и даже требуемым, то вот второе последствие словочар ударило меня под дых. В одном шаге от меня стояла ведьма, которая и до этого крутилась рядом, пропуская вперед остальных претенденток.
Седые космы перемежаются с некогда рыжими, а ныне поблекшими прядями, один глаз полыхает зеленым, а вместо второго – бельмо. Через всю щеку и до нижней губы тянется грубый шрам, из-за чего ее рот недовольно кривится.
– Привет, красавчик, я Зельга! Твоя последняя любовь, которую ты только что призвал.
Она сказала это почти дружелюбным тоном. Но подобный жадный огонь, в данном случае в единственном оке, я наблюдал и у остальных. Так, а ведь вот этой клюкой она недавно чуть не сбила меня с ног, и без колебаний применит ее снова.
– Неужели ты поверил, что я оставлю тебя этим двум дурам? Ждала, что они сцепятся и разомкнут захват. А вот то, что ты споешь для меня… это судьба.
Когда в ту же секунду до меня дошло, что долго болтать она не собирается, было поздно. Внезапно у нее горели уже оба глаза и куда сильнее, чем раскалившееся кольцо у меня на пальце. Как два огромных озера, нет, как два гигантских водородных солнца, на поверхности которых вспыхивали и гасли черные пятна.
Я вздохнул поглубже и утонул. Наклонился в ее сторону, а после наступила спасительная темнота. В свое оправдание скажу, что, шагая в пропасть, шептал совсем другое имя. Но Зельга знала, что победила.
Беспокойство стремительно покидало Ядвигу, уступая место чистой, незамутненной ярости. Андрей не отвечал Коту, кольцо продолжало исправно доносить его эмоции, но как передатчик теперь бесполезно.
Она несколько раз попробовала выйти на связь сама, несмотря на то, что к технологиям относилась с недоверием и опаской – ничего, тишина. А ведь Гайдучиха уверяла, что в пещере она сможет слышать его так же, как снаружи. Видимо, столько ведьм сразу, находясь в одном месте, забили как раз те каналы, на которые КотоКот настроил оба кольца.
Мог ли Глаз предусмотреть, что они столкнутся со стихийницами? Конечно, мог!
Получается, что она переоценила возможности крестной и ее правнучки. А ведь Рйедейка, или Рейда, как ее звали во времена их знакомства, одна из последних боевых ведьм этого мира. Все потому что она из Романии – в Семиречье предпочитали старое доброе проклятие. И что толку рассуждать об этом сейчас: западное крыло почти уничтожено, а местные ведьмы превратились в горстку полубезумных кочерыжек.
Что делать, подождать еще или рискнуть поддержкой ковена? Ну не получит она огонь Верховной, принадлежащий ей почти по наследству, ну погибнут бедные старухи, если в них не вдохнуть силу без промедления, ну угаснет то, что раньше составляло цвет ведьминских кланов. Повод ли это рисковать Андреем?
Он ее последний шанс удержать равновесие в Белогорье, а еще он – человек, без которого… Дальше ее мысли буксовали еще больше. Человек, без которого от Ядвиги Гаевской останется только могущество, а само ее существо умрет. «Господи, нельзя читать Китса перед сном, а то неминуемо обернешься то ли Психеей, то ли голубкой», – вздрогнула она, принимая решение.
Она отвязала лошадей и отдала Каурому приказ возвращаться по той же траектории: Лиззи пойдет за ним, у коней все просто. Что касается остального, то стихия найдет себе новых дочерей; так случалось много раз и до этого. Кланы рождались, кланы умирали. Вот ей, например, невозможно передать свою непомерно тяжелую искру Василисе.
Кольца молчали, но и без них она слышала, как бешено колотится сердце Андрея. Он второй раз заходил на подъем, а потом словно спускался на американских горках. Неужели опять словом лупит? Как и с ней, с ним в последние дни творится то, к чему он не готов.
Она-то, наивная, считала, что сложность будет заключаться в том, чтобы обучить его обращению с артефактами – нет, сначала сумасшедшая идея с газетой, и тут же эти меняющие мир слова, которые он не в состоянии правильно направить… Проблема, что его вообще не затащить в хранилище.
Ядвига неслась по знакомым коридорам, ориентируясь в лабиринте на запах чужого сильного голода, подгоняемая страхом Андрея и тем характерным треском, который издавала сконцентрированная в недрах земли сила. Незаметно для нее руки сжались в кулаки, кисти вытянулись. В темноте одежда на ведьме отсвечивала зеленым – как гнилушки на пнях в ночном лесу.
*************************************
Гайдучиха заметила Ядвигу первой. Ситуация окончательно вышла из-под контроля: сестер проще было убить, чем остановить. Ее энергетические шары нагревались и тяжелели, и вместо превентивных ударов одряхлевшие старухи принимали нокаутирующие – от такого не каждая поднимется. Вот от одного из них тяжелым кулем осела Отия, серьезно раненая в схватке с Линнией.
В то же время звать Ядвигу самой не стоило. Словочары ее избранника сыграли с ковеном злую шутку – Верховной придётся брать на себя тяжесть выбора и следовать ему далее. Рейда до последнего отчаянно жестикулировала, чтобы она достала Зельгу, так как застывшая в смертельном объятии пара стояла для внучки в зоне недолета.
Но как бить по Зельге, не зацепив Андрея? Как ударить по той, которая более двухсот лет сохраняла ковен, из последних сил добывая для них ускользающую энергию. В итоге Зельга сильно пострадала физически и в дополнение ко всем бедам повредилась головой.
Это риск для любой стихийницы, вон и Ядвига, по слухам, была близка к тому, чтобы съехать кукушкой. Все эти годы они теряли сестру за сестрой. С другой стороны, выбор между Зельгой и ее крестницей очевиден, только Ядвига пускай делает его сама.
Появившись в зале, по праву верховная не закричала и не попыталась воззвать к здравому смыслу. Наоборот, передвигалась бесшумно и тут же оказалась в центре, где в магическом круге Андрей взасос целовал одноглазую ведьму. Ядвиге не стоило труда определить, что он попал в «кольцо смерти», в котором жертву наглухо зачаровывают прежде, чем высушить.
Ладони Зельги медленно скользили по спине хранителя, однако она не спешила пускать в ход десятисантиметровые когти. Она слегка сжимала и тут же разжимала их, разрывая рубашку и оставляя на спине мужчины неглубокие отметины – позволяя ему продлять и продлять поцелуй.
На сколько еще рыжая готова откладывать неизбежный конец, Ядвига проверять не стала. Сил, чтобы перенести жертву к себе в логово и убить после секса, у Зельги нет, а проделать это на глазах обезумевших ведьм – пожалуй, выход, но не получится сдержать их натиск.
Протяни Ядвига в раздумьях у входа в пещеру еще одну-две минуты, то спасть бы уже никого не пришлось. Она рывком подняла переносной очаг и надела его на голову бывшей подруги, одновременно с обездвиживающим заклятием. Как удачно, что стандартные связки, из века в век применяемые магами, работают и у стихийниц, но из другого источника энергии.
Зельга замерла, тонкие металлические пластины, на которые сыпят уголья, треснули и полголовы ведьмы четко вошло в конструкцию, которая теперь походила на неуклюжий воротник в форме треножника. Заклинание замедлило Зельгу, и можно было не беспокоиться, что она задохнется.
Андрей, наоборот, отмер и закашлялся. Ядвига не имела опыта по реанимации от чар этого уровня: по-хорошему, его следовало поддержать, чтобы не упал, и дать побольше воды. Но он с трудом справлялся с рвотными позывами, и Яга, подойдя к нему со спины, помогла опуститься на корточки. Держится и не валится – уже хорошо.
Она оглядела залу, для остальных ведьм ничего не изменилось: Гайдучиха и Рейдейка с трудом сдерживались от убийственных ударов, которых требовали их инстинкты, еще пять ведьм по-прежнему стремились добраться до источника редкой словопробудительной магии. Защитный экран, выставленный Зельгой, благополучно схлопнулся.
Ковен должен был дать добро, возжечь ее преподнесенную искру в венце очага, а вместо этого ведьмы обернулись против нее и ее жениха! И какая разница, что процедура носила формальный характер, что ведьмы обессилены и помрачены. Они отвергли силу, которая питала их и посмели…
Ядвига кое-как сдерживалась. Стихия отказывалась ждать и слушать ее доводы. Лава уже поднялась по всему периметру расщелины, и вот-вот хлынет на выбеленный шагами пол.
Когда-то эти самые старухи тяжело горевали после падения ее бабки и все равно совершили тяжелейший обряд воскрешения, чтобы вернуть к жизни Ядвигу, после того, как ее прикончил собственный муж.
Они объединились, сделали невозможное – нельзя, чтобы так глупо погибли сейчас.
Отстранённо отметила, как падают на одно колено бабка и правнучка, выставляя ровные защитные капсулы. Опустилась сама, закрыв плащом и Андрея, которого продолжало тошнить. Мгновением раньше огонь вышел за отведенные ему границы разлома и со скоростью несуществующего ветра распространился по всей зале.
– Очищение, – молилась она про себя. – Милосердное, заживляющее, сырой землей дарованное, на жар-пыл наложенное. Если бы не я, сидела бы и ты, древняя мощь, глубокой, позабытой, в недрах вечной тьмы. Будь справедлива, плати по моим долгам…
Когда Гайдучиха рискнула поднять глаза, то пламя, бросая на стены последние зеленые отсветы, мягко угасало. Ни одной обезумевшей ведьмы, кроме Зельги, в пещере больше не было, а у той, застывшей, как статуя, горели волосы и вся верхняя половина лица. При этом Зельга не имела возможности даже кричать.
Рейда выросла позади несчастной и, выпустив из клюки широкое серповидное лезвие, одним движением отсекла голову вместе с переносным очагом. К ужасу Гайдучихи и Ядвиги, тело осталось стоять, а Андрей, к своему счастью, миновал это зрелище, так и не придя в сознание.
Вторым оружием в клюке шла пика, выступавшая над серпом еще сантиметров на тридцать. Взявшись двумя руками за древко, боевая ведьма с размаха воткнула ее в область сердца у обезглавленного тела и затем скинула его в расщелину, где уровень лавы стремительно убывал.
– Не пощадила, – медленно сказала Гайдучиха. – Остальные у себя по домам, и скоро к ним вернется прежняя энергия.
Она острожно погладила Ядвигу по голове, словно опасаясь, что та сейчас расплачется.
– Нет, – прошептала новая Верховная, которая действительно с трудом сдерживала слезы. – Все неправильно. Я не хотела.
– Ага, – ввернула Рейдейка. – Всего-то тебе следовало нормально привязать парня к себе – так, чтобы отметка горела у него да хоть на лбу. Как вышло, что ослабевшая, но решительно настроенная Зельга перебила у тебя избранника?
Яга молча и выразительно посмотрела на нее. Рейда ответила откровенно вызывающим взглядом.
– Да, девочки, не жить вам в одном лесу, – улыбнулась Гайдучиха, выпустив один из клыков на нижнюю губу.
Неделя пролетела, пошла вторая, а с Андреем так и не получалось поговорить о том, что случилось в пещере. Сначала его погрузили в искусственную кому под руководством Глаза и при помощи нескольких крепких медицинских артефактов.
Они с Василисой извели половину склянок из шкатулки «Для реанимационных мероприятий» (Medicinae), хранившейся у нее в кабинете. Решили, что заклинания, в том числе чары сна, практикуемые в избушке, он перенесет плохо и не жалели редких зелий. С грустью Яга наблюдала, как обмелел розовый пузырек с обезболивающим, синий – гарантирующий сладкие и крепкие сновидения, фиолетовый – заживляющий ментальные повреждения после атаки. В том числе не совместимые с жизнью.
Она тоже, бывало, обращалась за помощью к шкатулке, когда восстановиться после отравы самостоятельно не получалось. Но особенность всего набора заключалась в том, что он восполнялся ровно один раз в год.
С другой стороны, вообще повезло, что Глаз имел какую никакую, а самостоятельность, объясняя ее тем, что он подчиняется не ей, а Андрею – тот явно желал быть живым, а не мертвым. Вместе с посохом они актировали вокруг хранителя сразу три предмета. Три камня: сапфир, изумруд и черный алмаз. Каждый из них подпитывал соседний, и вместе они формировали восстанавливающую сферу, которая в разы усиливала действие эликсиров.
Андрею крепко досталось, но ведьма все равно раз за разом прокручивала в голове его поцелуй с горемыкой Зельгой. Что он сделал, чтобы избежать ловушки? Можно ли будучи под чарами одной ведьмы попасть под энергетический каток другой? Ответ был, и он ей категорически не нравился. Это невозможно.
Такими же непредсказуемыми оказались и словочары. Хранитель – это механик, дипломат и политик, тонкий психолог. Но где-нибудь сказано, что он занимается тем, что детонирует нестабильные магические потоки по своему настроению?
Василиса смотрела на нее укоризненно и дулась из-за того, что Ядвига не собиралась обсуждать с ней стычку с ковеном, о которой дочь только догадывалась. Гайдучиха тоже сказала заглядывать, намекала, что Ядвига – пока и не ведьма вовсе, а девчонка, наблюдавшая настоящее ведьмовство вблизи, прячась за бабушкиной юбкой. Все это бесило еще больше.
Чтобы унять дающие о себе знать застарелые приступы ярости, она пила перед сном чай с мятой и ромашкой, за неделю написала двадцать два письма – это больше чем за последние сто лет – и отрегулировала систему зеркал «Лицо-рука». Настольные зеркала имелись в каждом доме, а с учетом, что магии в Семиречье теперь прибавилось, связать их в сеть с несколькими нужными ей княжескими домами труда не составило.
*********************************
Андрей очнулся через шесть дней, когда у Кот уже и не скрывал от домочадцев беспокойство за его здоровье. Нельзя не заметить, что с появлением – приземлением – журналиста избушка стала совсем другой.
Снаружи добавился флигель для прислуги, куда Асклепий с Мартой уходили разве что на ночь и где время от времени размещались садовники, плотники и даже ветеринар, который срочно понадобился при первом подозрении, что Лиззи заболела.
Брат с сестрой находились в доме почти постоянно. Асклепий переехал на кухню, и продукты утонули в жиру и специях, хотя он стряпал те же блюда, по той же поваренной книге, что и Марта. Девушка же подхватила газетные дела, и совместно с Василисой они выпустили целых два номера – вот едва-едва отпечатали последний.
Васька даже осталась на ночь, чтобы не сорвать сроки и передать замотанные бечевой стопки курьерам в каждом из крупных городов Семиречья до семи утра. Торговля начиналась рано, и желательно, чтобы свежий номер газеты уже лежал на прилавке на момент открытия заведения. Яга лишь попросила оставить ее в покое и не втягивать в эти хлопоты, хотя оба раза участвовала в подготовке редакционного материала для первой полосы.
Это сводилась к тому, что она сообщала журналистам свою версию события и те тезисы, которые считала необходимыми для передачи населению пяти княжеств, а также Западных земель. Что-то вроде: «Верховная вступила в свои права, и это сулит больше порядка селам и окраинам, а еще в этом году свиньи много народилось».
Кстати, в журналисты записались не только Марта и Василиса. Дочка привлекла к чистописанию нескольких одаренных студентов, и у них сложилась настоящая интернациональная команда.
Глядя на довольно странные материалы, и это по ее меркам, о том, почему месяцев десять, а не двенадцать либо пятнадцать, или как распознать, что тебе лжет твоя девушка, она впервые в жизни чувствовала, как раздваивается на два сознания.
В одном из них Ядвига Гаевская радовалась, что для публикации удалось найти редкое фото медведя, проснувшегося зимой, на втором глазами Андрея пыталась вникнуть в иероглифы Серафима с факультета Земных врат.
И так проходил каждый ее день. Однако несмотря на то, что на данный момент сразу три княжества находились на пороге войны и она опять забыла, что такое нормально высыпаться, пробуждение нареченного Яга не пропустила. Кольцо потяжелело, и ей показалось, что она слышит, как неровно задышал Андрей после того, как открыл глаза.
Скорее всего это значит, что воспоминания тут же вернулись к нему. Она поспешила в его спальню, временный госпиталь Кот развернул прямо там.
– О, я уже и не ожидал, что когда-нибудь увижу тебя снова, – мда, не каждый жених встречает так свою нареченную.
Финал, но не конец
Потом Ядвига вряд ли бы могла объяснить, в какой момент все вышло из-под контроля. Умом она понимала, что нужно с ним поговорить, поддержать. Но всегда же сидит в голове, что, ничего, сейчас – сложно, а потом все пойдет, как по маслу. Взять небольшую паузу – подумаешь, неделя после драки всего – собраться с мыслями, разобраться в чувствах.
Андрей держал в руках оба номера. Еще бы, это первое, что он попросил – подайте ему, что «эти бездари» наворотили. Причем чрезвычайно уважает что писания Марты, что старания Василисы. К университетским студентам разве что предвзят.
Сам бледнее обычного, но волосы стали расти как будто быстрее и пряди уже закрывают не только лоб, но и скулы. Осунулся, губы еще капризнее. Хорош. От одного взгляда на него тепло разливается где-то в районе живота, и Ядвига начинает постепенно выходить из себя. Но срываться на жениха не следует, последнее дело.
– Привет, милая! Не высыпаешься? Пожалей себя, а то одни французские философы на уме, опять твои цитаты буду всю ночь в библиотеке искать.
Зубоскалит, как всегда, хотя смотрит пристально, серьезно. Неужели так заметно, что эту ночь провела черте как, и от беспокойства – за него же в первую очередь! – проваливалась не в сон, а в нервную дрему.
– Нам нужен мозговой штурм! Позови княжен, солнце мое, Берендея, не только наших постоянных авторов. Я сейчас читаю новости: все гладко, пристойно, а названия-то у газеты нет! Кот говорит, что уже и журнал верстают, а там без названия никак нельзя. У неновостных ресурсов оно определяет восприятие. У тебя есть идеи? Ты же наш заказчик.
Яге хотелось вырвать эти листки у него из рук и хорошенько потрясти больного. Так чтобы не навредить, разумеется. Это влияние Кота? Это воздействие Василисы, которая танцует от счастья, что в Белогорье теперь водится «периодическая печать»?
Нет и еще раз нет – это что ни на есть будущий муженек в натуральную величину. Она сжала в руке копию брачного контракта, вложенного между двух счетов за разнеможные керамические ванны, выписанные Котом для будущего курорта. Его она оставит Андрею – пусть ознакомится. Может, все беды от того, что он не возьмет в толк, что от него требуется?
– И этот ваш юноша, Симеон. Я было решил, что он безнадежен, но вторая заметка про битву с бенгальским котом, который вырвался из университетского зоопарка, уже внушает уважение. А та, где он описывает драку между преподавателями из-за новенькой классной руководительницы – далеко пойдет парень!
Видимо, только тут Андрей сообразил, что Яга еще не произнесла ни слова. Он отложил газеты на прикроватную тумбу и непроизвольно вздохнул, наблюдая за ней.
– Что не так, сокровище? Ты не согласна, что у ребят большой прогресс?
– Это все, о чем ты хочешь поговорить, журналист? – последнее слово у нее получилось с ругательным оттенком. – После того, как ты чуть не погиб из-за безалаберного обращения со словочарами?
