Текст книги "Ступени (СИ)"

Автор книги: Наталья Третьякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Зайдем? Мне надо кое-что уточнить по делу?

Натка не поняла, о каком деле идет речь, но отказать не посмела.

Они зашли в магазин, откуда сразу повеяло холодом. Натка поежилась. Павел попросил ее немного подождать . И направился к дальнему прилавку. Натка же стала рассматривать витрины, изредка поглядывая в ту сторону, где находился ее любимый человек. За прилавком стояла темноволосая девушка, худенькая и миловидная, которая что-то живо говорила Павлу, потом наклонилась, достала сверток и передала его. Натка медленным шагом подходила ближе, так как любопытство взяло верх. Кто она? А потом, как громом ударило: «Марина!», и сердце сжало в тисках.

Павел подошел к Натке, взял ее за руку и произнес:

– Пойдем, познакомлю тебя с моим другом.

Натка приблизилась к прилавку. Темноволосая девушка кивнула ей головой и низким голосом сказала:

– Марина. Приятно познакомиться.

– Наталья, – ответила Натка.

– Как тебе нравится наш город?

– Он очень красив. Я уже успела полюбить его.

– Приятно слышать. Не буду вас задерживать. Павел, мы созвонимся. Пока.

– До свидания, – ответила Натка.

Павел взял Натку под локоть, и они вышли из магазина.

– Пойдем домой?

Натка кивнула головой. Что-то внутри мешало ей дышать. Какое-то неприятное чувство, хотя никто ее не обидел. Но. . .

– Почему ты молчишь? – спросил Павел.

– Знаешь, я Марину представляла немного другой.

– Она хорошая. И верный друг.

– Да, конечно. Но, знаешь, мне кажется, что я тебя ревную.

– К кому? К Марине? Глупенькая! Мы просто друзья.

– Мне показалось, что она на тебя смотрела по-особенному.

– Как?

–Может, мне показалось, но она к тебе относится не как к другу.

– Не придумывай. Я люблю тебя. Мне надо было зайти и забрать сверток.

– Опять, вещи для продажи? – возмутилась Натка.

– А что тебя удивляет?

– Мне вообще все это не нравится! – вспылила девушка. – Ты можешь говорить мне все, что хочешь, но я тебе высказала свою точку зрения.

Похоже, это была первая размолвка между ними со времени знакомства. Павел пытался сгладить ситуацию, но Натка не могла спрятать свои эмоции и сразу погасить раздражение. Прогулка была испорчена.

Когда они вернулись домой, Натка закрылась в комнате. Она не понимала, что с ней происходит. Вроде, ничего особенного, но она всем своим нутром почувствовала угрозу. Чему? Их любви? Их отношениям? Нет, это невозможно! Просто немыслимо! Надо просто выбросить это происшествие из головы. Она все-таки злилась на Павла из-за того, что он ее затащил в этот «дурацкий магазин»! Надо было успокоиться.

В дверь постучали.

– Да.

–Можно войти? – спросил Павел.

– Ну, конечно!

– Я прошу тебя, не сердись! Извини, если поступил не правильно. Но, знаешь, мне чертовски приятно, что ты меня ревнуешь!

– Я? Ах, Я РЕВНУЮ? Да это НЕ ТАК!

– Так! Так! – засмеялся Павел.

Подхватил Натку и закружил по комнате.

– Отпусти, – в ответ рассмеялась Натка. – Дружи себе на здоровье, если тебе это так необходимо.

– Пойдем на кухню. Мама зовет ужинать.

За столом тетя Нина спрашивала, куда они ходили, что видели. Натка рассказывала о своих впечатлениях от города, но о том, что произошло, умолчала. Тема ведь была исчерпана.

Потом играли в карты, смотрели телевизор. И говорили об отдыхе, который остался теперь только в воспоминаниях.

Диван и кровать были застелены свежим постельным бельем. Натка и Павел, пожелав родителям «спокойной ночи», отправились в комнату.

Павел выключил верхний свет, воткнул в розетку штепсель, и комнату озарил ночник, в котором цвета плавно сменяли друг друга, от света по потолку шли разноцветные круги и полосы.

Павел включил музыку группы «Шоколад», в которой пелось о любви, о надежде, о тоске по любимым. Он подошел к Натке и пригласил ее на танец. У них оставалось небольшое свободное пространство у стола, так как диван с кроватью были разложены, оставляя слишком мало места для танцев. Приобняв девушку, Павел положил ее руки себе на плечи. Музыка настраивала обоих на то, чтобы все тревоги дня улетучились без следа. В этой комнате было только двое. И сердца их бились в унисон.

Потом парень нежно стал расстегивать пуговки летнего халатика. Натку возбуждали его прикосновения. В ожидании новых открытий тело слегка стало потряхивать. Волны перекатывались где-то внизу живота, ноги заплетались. Павел поднял ее подбородок, но не поцеловал, а долго рассматривал ее лицо, как бы лаская. В этом тоже было много возбуждающего. Натка в какой-то момент закрыла глаза, и тут же ее губы закрыл его рот, такой родной, такой волнующий. Язык раздвинул губы и проник дальше, начал исследовать уголки. Ее язычок податливо двинулся навстречу. Волна теперь накрыла с головой. Ей так хотелось чувствовать его всей кожей, осязать, обонять, раствориться в нем.

Не отрываясь от ее губ, Павел повел ее мелкими шажками к кровати. Коснувшись ногами края, Натка от неожиданности села, а Павел, поддерживая за спину, аккуратно положил ее на простынь. Он смотрел на Натку сверху вниз: сначала изучая лицо, потом взгляд переместился ниже на грудь. Ее эта молчаливая ласка сводила с ума, но спешить не хотелось. Она ждала, что же будет дальше.

Павел пальцами рук коснулся ее шеи. Натка запрокинула голову и закрыла глаза. Теперь ей хотелось только чувствовать. Руки начали спускаться вниз, как бы исследуя контуры ее тела. Мурашки побежали по коже, соски напряглись. И вдруг губы нежно коснулись одного из них. От этой неожиданной ласки, инстинктивно, ее ноги в коленках согнулись и поднялись к животу. Это движение возбудило Павла еще больше. Он раздвинул ее колени. Рука стала спускаться к животу, задержалась у кромки трусиков, но, как бы передумав их снимать, двинулась по шелку еще ниже. Натка задохнулась. Шелковая ткань была еще большим проводником ощущений. Девушка почувствовала, как там, внизу стало влажно, а палец любимого проник под шелк и добрался до средоточия наслаждения. Ей хотелось кричать, но приходилось сдерживать себя, поэтому только стон вырывался из ее губ. А Павел как будто ставил эксперименты над ее телом. Натка почувствовала, как что-то горячее и упругое коснулось прикрытого шелком лобка. Павел опустился на локти, завладел ртом девушки, а бедрами прижался к ней и стал совершать поступательные внешние движения, которые затрагивали ее промежность, живот, касались внутренней стороны бедер.

Теперь ей хотелось кричать и двигаться в такт заданному движению. Шелк трусиков еще больше передавал высокую температуру того органа, который ласкал ее, уносил ее, сводил с ума. Волны накатывали одна за другой. Прерывистое дыхание Павла сливалось с ее стонами. И вдруг . . . ее пронзило блаженство, которое заставило резко выпрямить ноги и приподнять таз. В этот момент и любимый издал стон. Что-то горячее полилось Натке на живот. Это было так неожиданно, как будто ее кипятком ошпарило. Павел ткнулся в ее шею и замер. Натка слушала дыхание своего любимого как музыку. Она понимала, что ему сейчас так же хорошо, как и ей. И это блаженство случилось у них почти одновременно.

Сколько прошло времени, они не знали. Постепенно слух и зрение стали приходить в норму. В руке Павла оказался мужской носовой платок. Приподнявшись, он бережно начал стирать следы своей страсти с Наткиного живота. Ее эти прикосновения возбудили еще больше. Она хрипло прошептала:

– Я хочу еще!

– Ты у меня какая ненасытная. Подожди, девочка моя, все сейчас будет!

Павел скинул с себя остатки одежды, перебросил ноги Натки на кровать. Теперь она могла вытянуться свободно на кровати. Она ждала его, боясь, что если он не коснется ее сейчас же, то она просто умрет. Павел, обнаженный и прекрасный в этой своей наготе, лег рядом. Натка прижалась к нему всем телом. Он прошептал:

– Радость моя, ложись на живот. Я сделаю тебе массаж.

«Это что-то новенькое!» – мелькнуло в голове девушки. И послушно перекатилась с бока на живот. И тут же почувствовала прикосновение губ в области уха, шеи, лопаток. Тело стала бить такая дрожь, которую невозможно было унять. Она дрожала как осиновый лист. Но губы, руки, пальцы делали свое дело. Гладили спину, талию, спускались к ягодицам, к ногам. Натка уже не соображала, где реальность, где иллюзия. Она была как в беспамятстве. Но тело живо отвечало на ласку: бедра то поднимались, то опускались, спина выгибалась навстречу этим горячим живым ласкам.

В последний момент Натка почувствовала, как его пальцы, уцепившись за резинку трусиков, потянули их вниз, по бедрам, коленям, голеням, лодыжкам. Она оказалась теперь тоже полностью свободной от одежды. Павел навалился на нее всем телом, тяжело и горячо. А пальцы проникли в лоно, от чего свет померк у нее в глазах.

– Хочу, хочу! – шептали ее губы.

И Павел ускорил поступательные движения руки, чтобы добиться Наткиной разрядки. Натка извивалась в его руках, зубами кусала подушку, пальцы судорожно сгребали простынь. Крик ее поглотила та самая подушка, а тело скручивали спирали удовольствия. Ее бил озноб, но тут же горячее тело любимого согревало кожу. Натка не знала, в какой реальности она находится. Все было так остро, так чувственно, так необыкновенно. В ушах звучала музыка, в глазах переливались круги, а слезы сами просились наружу.

Натка затихла. Ни один мускул больше не дрогнул. Опустошение.

– Ты жива?– тихо спросил Павел.

– Нет, я умерла!– прошептала в ответ Натка.

– Не умирай! Как же я буду без тебя?

– А ты меня снова оживишь! Мне холодно, укрой меня.

Павел бережно укрыл их обоих одеялом. Так, прижавшись друг к другу, они задремали. А из динамиков продолжала литься музыка о любви, о страданиях, о грусти.

СТУПЕНИ ПЛОТИНЫ.

Солнце заглянуло в окно и осветило двух счастливцев, которые лежали в той же позе, в которой сморил их сон после упоительного наслаждения. Натка проснулась первой и улыбнулась счастливой улыбкой. Она приподнялась на локте и с нежностью посмотрела в лицо любимого человека. Потом пальцем провела по его густым черным бровям, спустилась по его прямому носу. Когда палец, обводя профиль лица, спустился до губ, его внезапно захватил рот Павла, тем самым напугав девушку. Она залилась счастливым смехом, потому что Павел зажал палец зубами и стал щекотать его языком.

– Отдай мой пальчик!

– А кто тебе сказал, что он твой? – перехватив ее руку своей, спросил Паша.

– Ты хочешь сказать, что все, что мое, является и твоим тоже?

– Я не хочу сказать, а точно знаю!

– А останется что-нибудь у меня моим собственным?

– Пожалуй, да! И чем меньше у тебя этого будет, тем лучше. Это твои обиды на меня!

– А разве на тебя можно обижаться, особенно, когда ты лежишь тут рядом со мной, такой родной и замечательный!

– Ну, тогда целуй! И кстати, с добрым утром, Радость Моя!

– Привет, Родной!

И Натка наклонилась к нему, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах. Павел тут же живо отреагировал на эту нежность. Положив Натку на спину, он начал ее целовать, а рука под одеялом отправилась в путешествие по телу девушки. Она бедром почувствовала его утреннюю мужественность, в ту же минуту отстранив от себя.

– Паш, утро на дворе! Вставать надо! Что родители скажут? Как оправдаемся, почему мы так долго валяемся в постели!

– Ты, как всегда, права. Сегодня суббота, все дома! Давай, я первый выйду, а ты после меня!

Он чмокнул ее в нос, убрал с лица прядь волос и добавил:

– Ты такая красивая! Я без ума от тебя, Радость!

Потом соскочил с кровати. Натка потупила взгляд, так как обнаженное мужское тело разглядывать еще стеснялась.

После того, как закрылась дверь, Натка встала с постели, потянулась во весь рост, встряхнула руками свои длинные волосы, которые рассыпались по плечам, закрывая грудь. «Я сейчас похожа на русалку, – пришло ей в голову. – А Павел мой – принц, ради которого я готова пойти на любые жертвы. Лишь бы только его не умыкнула какая-нибудь королевна. А мне не пришлось бы от этой потери умирать в морской пене. Что-то совсем грустный конец у этой сказки. Но, ведь это только сказка, а мы живем в реальном мире. Здесь. Сейчас. И я так счастлива, что хочется кричать на весь мир. Но. Счастье пугливо, не стоит о нем никому говорить. А то найдется немало завистников. Чем меньше людей знают о нас, тем меньше сплетен. Я просто хочу быть с ним. И это будет НАШЕЙ ТАЙНОЙ!»

Натка оделась и вышла. Тетя Нина уже суетилась на кухне.

– Как спала моя девочка?

– Спасибо, просто замечательно!

– А у нас есть для тебя сюрприз: мы сегодня едем на Медео!

– Отлично! Просто здорово! Спасибо, я соберусь быстро!

– Нет, ты сначала поешь. Сейчас на стол накроем, позавтракаем, а потом в путь!

– Я быстро, – метнулась Натка в ванную комнату.

Семейный завтрак был очень дружным. За столом обсуждали предстоящую поездку. Натке рассказывали предысторию постройки плотины, защищающей город Алма-Ату от селевых паводков. А то, что Медео является центром подготовки спортсменов – фигуристов, конькобежцев, хоккеистов союзного значения – Натке было уже известно.

После завтрака все спустились вниз. Юрий Иванович завел свои «Жигули». Павел с Наткой сели на заднее сиденье. Натке было так уютно сидеть с ним в обнимку, опираясь на его мужественное плечо. Она с интересом наблюдала за картинами, которые проплывали в окнах машины. И задавала тысячу вопросов о городе, интересовалась его историей. Ей так хотелось, чтобы Алма-Ата стала вторым родным для нее городом. Она понимала, что скоро ей предстоит жить здесь, любить людей и обожать эти улицы и скверы.

Вдали уже виднелась канатная дорога, по которой можно было добраться до плотины, но, к сожалению, в данный момент канатная дорога была на реконструкции, и поэтому от идеи попутешествовать по воздуху пришлось отказаться. Но, была машина, которая живо домчала до Заилийской плотины, находящейся около высокогорного катка союзного значения – Медео.

Красоты, которые открывались перед Наткой на подступах к плотине, были потрясающие. Легкий прохладный ветерок ласкал плечи. Воздух был таким чистым и густым, что казалось его можно резать ножом и есть.

Юрий Иванович сказал:

– Ну, что, молодежь, вперед на покорение вершины. Мы с Ниной не пойдем, ноги уже не те. А вы – оба спортсмены, лихо взберетесь по ступеням. Кстати, их, этих ступеней восемьсот сорок одна. Ровным счетом ничего для молодых ног. Все равно, что взобраться на крышу сорокаэтажного здания. Дерзайте!

– Идем? – спросил Павел.

– Ну, конечно! – с энтузиазмом крикнула Натка. Пойдем!

Взявшись за руки, молодые люди пошли вперед.

Когда Натка встала ногой на первую ступень, Павел попросил ее загадать желание. «Чтобы все были счастливы!!!» – кричала ее душа. Они начали восхождение по ступеням, все выше и выше. Народу было много: кто-то, как и они, стремился вверх, все дальше и дальше, а кто-то спускался уже вниз. Натку подогревало любопытство о том, какой же должен быть потрясающий вид, когда она доберется до самой высокой точки.

«Надо же, – думала Натка – эта лестница символизирует жизнь. Изо дня в день, как по ступеням, человек стремится преодолеть трудности, чтобы достичь мечты. А когда достигнет? Что? Медленно надо отсчитывать время назад? Жизнь – СТУПЕНИ, по которым шагает человек, и не знает, на каком этапе ему станет сложно преодолеть следующий этап, где нужно остановиться, чтобы перевести дыхание. И прекрасно, что по этой жизни идут двое, взявшись за руки, помогая друг другу преодолевать трудности пути!».

– Не устала, Радость Моя?

– Немного, – ответила Натка. – Ты как будто прочитал мои мысли о том, что по жизни, как по этим ступеням, легче идти вдвоем в одну ногу!

– Ну, ты фантазерка! Но, в этом что-то есть! Давай передохнем, и пойдем дальше. А то смотри, пока далеко не ушли, давай спустимся!

– Ты что!!! Ни в коем случае. Плевать на то, что ноги уже болят. Я дойду до вершины. Я же желание загадала!

– Тогда вперед, моя спортсменка!

Павел поцеловал Натку, от чего у нее закружилась голова. А может, это было от того, что легкие дышали свежим горным воздухом. Или от того, что они находились на такой высоте, с которой далеко внизу открывался вид на каток Медео, который с каждой пройденной ступенью становился все меньше и меньше.

Было тяжело. С каждым шагом становилось труднее. Мышцы бедер болезненно ныли, слегка их хватала судорога, но Натка сдаваться не собиралась. ЕЙ НАДО БЫЛО ДОБРАТЬСЯ ТУДА, где исполнятся все ее мечты! Она так чувствовала, она так хотела!

Натка потеряла счет времени. Шаг за шагом приближалась цель, до которой уже можно было достать рукой. Она уже повисла на Павле. Ему тоже было не легко, но он старался скрыть это, потому что понимал, что Натка – упряма в достижении своей цели, а он мог только помочь ей в этом.

И, наконец, свершилось: последний рубеж был взят!

– УРА! – закричала Натка.

И эхо понеслось далеко в горы, чтобы оповестить весь свет об этой маленькой человеческой победе!

Она кинулась на шею любимому человеку, и они стояли там, обнявшись, счастливые, на самой высоте плотины!

– Ты победительница! И покоритель всех мыслимых и немыслимых вершин! Я горжусь тобой! Посмотри, какой потрясающий вид открывается отсюда!

И Павел повел рукой, чтобы Натка посмотрела по направлению его руки.

– Ух, ты!

У Натки перехватило горло от восторга! Перед ней раскрывалось ущелье, окруженное с двух сторон цепью гор, поросших хвойными деревьями. Солнце ласково освещало ущелье, а небо было таким высоким и голубым, каким никогда его больше не увидишь. Вдалеке виднелись снежные шапки вершин. И птицы в этом свободном небе парили легко и непринужденно.

Натке казалось, что МЕЧТА так и должна выглядеть: потрясающе красиво! ДА, ЭТО БЫЛА МЕЧТА!!! Быть в гармонии с природой, с миром, со Вселенной! Ощущать себя песчинкой в этом огромном пространстве и времени, но ЗНАЧИМОЙ ПЕСЧИНКОЙ, со своей душой, со своим внутренним миром, со своими переживаниями, чувствами и желаниями!

– Спасибо тебе, Любимый, за то, что благодаря тебе я начала ЖИТЬ! ЛЮБИТЬ! Давать и принимать взамен добро, ласку и нежность! Я всю жизнь буду ценить то, что ты мне подарил в эту самую минуту – осознание себя как личности, как простого смертного и счастливого человека!

– Я тоже благодарен тебе за то, что ты у меня есть! Мне теперь есть, для кого жить. Для кого стремиться к высотам. Все будет хорошо! А остальное – просто МЕЛОЧИ ЖИЗНИ!

И стояли они, обнявшись, больше не произнося ни слова. Все и так уже было сказано.

Спуск вниз был еще труднее: каждый шаг отдавался болью теперь уже в икроножных мышцах. Натка отшучивалась, что на «пятой точке» съезд вниз по перилам был бы, наверное, быстрее и приятнее, а Павел смеялся над ее идеями.

Очень был труден путь вниз, ох как труден! «Это, наверное, как разочарование в жизни, когда ты достиг всего, и теперь должен возвращаться к исходной точке, – продолжала философствовать Натка. – Но и этот путь по ступеням тоже должен быть пройден, каким бы ужасным он ни казался!».

Ноги ныли ужасно.

– Похоже, я завтра не встану! – отшучивалась Натка.

– Ничего, я тебя буду носить на руках!

– Еще чего, – отшучивалась Натка, – я лучше на шею заберусь!

– Ого, прыткая какая, – смеялся Павел. – Тебе палец в рот не клади, откусишь по самый локоток!

– Боишься? А ну-ка дай палец! Я есть хочу!

Павел провел большим пальцем по губам Натки, от чего токи пронзили ее тело, а глаза закрылись от удовольствия.

– Ты меня волнуешь! Ты такая отзывчивая на ласку! Я обещаю, что сегодня будет самый замечательный массаж на твои натруженные ножки!

– Не искушай меня! А то я растаю прямо сейчас, и побегу волной с этих самых ступеней к подножию, сметая все на своем пути!

– Не надо! Алма-Ата уже переживала похожую катастрофу! Поэтому, плотина построена как ограждение от любых селевых атак. Ты создана для счастья, и причиной несчастья других людей не будешь! Я не позволю!

– Какой ты у меня!!! Ладно, идем дальше!

Спустившись, они на стоянке увидели машину. Родители их заждались. Сразу спросили о впечатлениях Натки. Девушка щебетала без умолку, пересказывая этапы подъема на плотину и трудного спуска с нее.

Приехав домой, Натка с тетей Ниной на скорую руку организовали обед. После чего все отправились в комнаты отдохнуть от поездки.

Натка растянулась на кровати. Павел сел на край и легкими движениями рук начал массировать ее икроножные мышцы. Приятное тепло разлилось по телу. Глаза сами собой закрылись. Натка сама не поняла, как уснула.

Вечером тетя Нина вызвалась погадать Натке на картах таро. Натка никогда ни в какие гадания не верила. Но картинки карт таро ее заинтересовали, хоть она и не смыслила в этом ничего. Тетя Нина улыбалась, видно карта хорошо легла и предсказывала интересное ближайшее будущее.

Мужчины играли в шахматы, ну а женской половине оставалось только смотреть телевизор, по которому показывали длинный бразильский сериал. Такие сериалы только выходили на экраны телевизоров, чем привлекали большое количество домохозяек. Повсеместно на лавочках, в автобусах можно было слышать горячие обсуждения очередной сюжетной линии сериала. В этом, наверное, была своя прелесть, потому что подглядывать за заокеанскими страстями было интересно, наблюдать тенденции моды, обсуждая наряды героев, ну и переживать за судьбы экранных героев было своеобразным комильфо всех женщин страны.

Ближе к десяти все отправились в свои комнаты готовиться ко сну.

Натка доковыляла до кровати, потому что утреннее восхождение уже давало о себе знать: мышцы тянуло и скручивало. Ощущения были не из приятных! Но чем только не пожертвуешь ради новых впечатлений! А красоты природы до сих пор стояли перед глазами Натки. Очень было жалко только одного: они перед поездкой забыли фотоаппарат Павла на тумбочке в коридоре, и Натка сокрушалась, что их восхождение не было зафиксировано на пленку. Жаль! Такие кадры могли бы получиться.

– Не переживай, – успокаивал Павел, – у нас еще столько возможностей будет!

– Не, в другой раз я еще подумаю, поднимусь на плотину или нет, – улыбалась Натка. – Судя по тому, что я, возможно, завтра вообще не встану, другого раза может и не быть.

– Не шути так, – возмутился Павел. – Были бы кости, а мясо нарастет. Ты же у меня спортсменка, знаешь, что молочная кислота приносит недолговременные болезненные ощущения. Переживешь. Я сейчас поглажу твои ножки, и они пройдут в два раза быстрее.

Натка легла, а Павел сел по-турецки у нее в ногах. Руками он начал нежно массировать ей ступни, поднимаясь все выше. Натка млела от прикосновений. Руками Павел поднимался все выше и выше, с хитрецой наблюдая за реакцией Натки. У нее участилось дыхание. Это уже был не массаж, а эротический ритуал какой-то. Мысли путались, тепло разливалось по телу, концентрируясь внизу живота. Возбуждение нарастало.

Натка уже смотрела на Павла с легкой истомой в глазах. Он встал, выключил верхний свет и зажег ночник. Потом, прилег рядом. Рука его пошла исследовать тело Натки. Девушка выгнулась дугой, запрокинув голову. Она уже была где-то на полпути к небесам. Павел прижал ее к себе и коснулся губ. Страсть тут же охватила обоих. Натка обняла любимого, легкими движениями стала гладить по спине, царапать. Не ожидая от себя подобной смелости, руки ее спустились к его ягодицам и стали стягивать плавки. Парень застонал, предчувствуя единение душ и тел. Он позволил Натке самостоятельно довершить начатое. Тело его накрыло Наткино. Опираясь на локти, он лег между ее ножек. По животу Натки заскользило горячее упругое естество, сводя ее с ума. Темп ускорялся. А она была так счастлива, что может быть орудием наслаждения любимого, его плацдармом.

Финал не заставил долго ждать. Вздрогнув, Павел издал стон и затих. Ритмы сердец отбивали бешенные удары. Дыхание было сбито. Но ощущения единения были колоссальными. Они лежали, изнемогая от истомы.

Потом Натка пошевелилась и сказала:

– Знаешь, а массаж был, ну, очень волшебным. Наверное, я завтра буду уже скакать, как коза!

– Скакать ты будешь сейчас.

Павел перекатился на спину. Натка взяла его плавки, и вытерла себе живот. Потом потянулась к нему, чтобы проделать ту же процедуру с ним. Но Павел ей вдруг сказал:

– Сядь мне на живот. Оседлай меня.

– Как тогда, на стуле в нашем домике?

– Да.

Натка выполнила просьбу Павла, хотя сделать это было крайне сложно, мышцы-то болели.

Павел протянул руки и обхватил Наткину грудь. Она охнула. Но он плавными движениями начал массировать одну за другой, спускаясь к животу. Наткино напряжение требовало выхода. Она почувствовала, что и он не оказался безучастным, разрастаясь в размерах с каждой минутой, упираясь в лоно, которое разделяла только тонкая ткань ее трусиков. Палец проник под ткань в ее таинство, и тут Натка уже не соображала. Она начала двигать бедрами, заводя себя и доставляя ему острейшее наслаждение. Она совершала поступательные движения взад и вперед по его животу. Внизу горело, чувствовалась твердь, и если бы не ткань, неизвестно, сдержали бы они слово, данное родителям.

Все ее существо требовало финальной вспышки, которая не заставила себя долго ждать. Волны унесли ее по ступеням туда, в высоту, к самой верхней точке. Натка готова была кричать от восторга, но ладонь Павла нежно прикрыла ей рот. Натка тут же зубами ухватилась за его палец и слегка прикусила. Павлу эта неожиданность показалась крайне захватывающей. Вот уже и второй палец старался проникнуть в рот. Аромат его ладоней сводил Натку с ума. Она пила его запах, она ела его плоть, она высасывала его душу.

В конец обессиленная, Натка рухнула на грудь Павла. А он нежно ласкал ее спину, ее бедра, ее лодыжки.

– Ты когда-нибудь сведешь меня с ума! Разве возможно переносить все эти эмоции! Мне кажется, что я умираю: задыхаюсь, рассыпаюсь на миллион частиц, и собирать себя снова в кучу так не хочется!

– Ты не умираешь! Ты живешь! Ты любишь! И в этом счастье!

– Тебе было хорошо сегодня?

– Просто СУПЕР! Ты моя отличница! Неси дневник, поставлю пятерку по поведению!

– Шутишь, – улыбнулась Натка. – Я с тобой серьезно, а ты все отшучиваешься.

– И я серьезно. Серьезней не бывает! Ты моя великолепная всадница! Как ножки?

– Не ощущаю я их. Завтра посмотрим на то, что ты со мной сотворил за весь этот незабываемый день!

– Ложись, и начинай засыпать! Обещаю, больше приставать не буду! Просто сделаю еще легкий массаж головы, чтобы ты уснула!

– Ах, как мне нравятся все твои массажи, – пробормотала Натка, скатываясь с него.

Потом свернулась калачиком, а он пристроился сзади, согревая ее спину. Рука ласково гладила ее по голове. Натка начала погружаться в сон. Волшебный. Неповторимый. В котором были только ОНИ.

ПОСЛЕДНЯЯ НЕДЕЛЯ ЛЕТА.

Лето стремительно катилось к закату. Воздух был еще знойно-сухим, но трава местами пожухла, а листья на деревьях уже скручивались в бледные трубочки. Засохшая листва щедро покрывала подножия деревьев богатым ковром. Остро чувствовался приход осени.

И было мучительно жаль, что это лето, которое стало, наверное, самым значительным за всю еще такую короткую Наткину жизнь, заканчивалось, унося с собой время, где она была так счастлива, оставляя в памяти яркие моменты. Душа наполнялась своеобразной грустью, которой, похоже, не находилось объяснения. Хотя, почему не находилось? Сердцем чувствовалась разлука, расставание. Уже не будет беззаботных дней, в которых было слишком много ИХ ДВОИХ.

Жизнь течет, изменяя судьбы людей, преподнося им на определенном этапе право выбора: по какой дороге пойти. И возврата к точке отсчета определенного момента, с которого начинается этот путь, дающий право выбора, НЕТ. Мы всегда сами выбираем свою дорогу, совершая свои собственные ошибки, потому что чужие нас никогда ничему не учат. Человек идет вперед, иногда наступая на те же самые грабли, которые звонко хлопают его по лбу. Больно? ДА. Но, когда выдается момент нарушить определенные правила, заложенные в сознание человека воспитанием, нормами поведения в обществе, так хочется плюнуть на эти догмы, и сделать СВОЙ единственный промах, совершить СВОЮ ошибку в жизни.

Это лето уходило, внося в душу Натки смятение. Ей так не хотелось уезжать от своего, такого родного человека. И поэтому часто на глаза сами по себе наворачивались слезы, а сердце щемила тоска.

В последние выходные августа решено было поехать на дачу к брату Юрия Ивановича. Начинался сбор яблок, поэтому нужно было помочь собрать богатый урожай, созревший на этой плодородной земле. Даже название города Алма-Ата переводилось с казахского языка на русский как ОТЕЦ ЯБЛОК.

Ранним субботним утром, загрузившись в машину, семья отправилась в предгорья Алатау, где находилась дача. Ехали в гору, постоянно петляя по дороге, которая изумляла Натку красотой того места, где она пролегала. Натка с удивлением и с каким-то упоением разглядывала горные пейзажи, открывавшиеся ее взгляду.

А Павел с улыбкой наблюдал за тем, какие эмоции отражались на ее лице. «Какая же она еще девчонка!»– похоже, говорила его улыбка.

А у Натки даже не находилось слов, чтобы передать те впечатления, которые фиксировались в памяти и откладывались в сердце. Она ЛЮБИЛА! Любила весь этот мир, открывающийся ее взору! Она любила людей, которые сейчас были на расстоянии вытянутой руки! Она любили себя, за то, что просто ЛЮБИЛА всех и, конечно, ЕГО, такого близкого и родного!

По прибытии на дачу, Натку представили родственникам, как невесту Павла, чем вызвали легкий румянец на щеках девушки.

Потом, после обильного завтрака на свежем воздухе, они отправились собирать урожай. Яблони были невысокими, поэтому плоды легко давались в руки. Желтые, красные, зеленые – они одуряюще-прекрасно пахли. Упругая кожица блестела воском на солнце. Так и просилась в рот. Обильный сок брызгал от одного укуса, и легкая оскомина оставалась на зубах.

Работалось легко. Натка и Павел постоянно украдкой целовались и подшучивали друг над другом. Аромат поцелуя был наполнен свежим яблочным соком, солнце горячило тела, а свежий горный ветер остужал кипевшие страсти. Они находились на пике разрешенного и запретного: поцелуи разрешались, а вот желание упасть в шелковую траву и до самозабвенности любить друг друга, было под запретом. А так хотелось отправить к черту все правила приличия!

Ведра быстро наполнялись ароматными плодами всех сортов.

– Что мы будем с ними делать? – спрашивала Натка.

– Лучшие отправим на хранение до зимы, а из других яблок будем варить сок! – отвечал Павел.

На сей раз он не забыл взять фотоаппарат. Поэтому, после работы устроили фотосессию: Павел подбирал выгодные ракурсы и снимал Натку на пленку. Конечно, Натка, смеясь, «выбражала»: то присядет на скамейку, то выберет бутон розы, склонится к нему в поцелуе. Потом съемками заразили всю семью, уговорив попозировать на фоне дачной зелени. Кадры должны были получиться еще те!