Текст книги "Пособие по выживанию (СИ)"
Автор книги: Наталья Ткаченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 5. Мексиканская
Наши планы на ближайшее будущее выглядели так: папа с Федькой отправляются куда-то очень далеко, где папа жил некоторое время после бегства из своего мира, и осваиваются там, чтобы потом и маму с Витькой переправить. А я возвращаюсь в свой новый дом, чтобы пройти последний этап подготовки к проникновению во дворец – и наконец узнать в точности, как что будет проходить. Сначала Адрей пытался отделаться от меня всякими: «Не волнуйся, от тебя требуется только руки на камень положить, об остальном мы позаботимся», но я желала знать подробности.
Поэтому после двух часов пыток (то есть моего непрекращающегося нытья) он выдал план кампании. На словах всё выглядело просто: проклятые рода для отвлечения внимания Совета от дворца организуют небольшое вооружённое восстание по всей стране. Когда после срочного внепланового совещания "временное правительство" (на мой взгляд, излишне задержавшееся на вершине власти!) разбегается это восстание подавлять, меня перебрасывают во дворец, благо там есть люди из организации Витора. Там я кладу ладошки на камень, он светится, а маги во главе с Ладом транслируют это действо на всю страну, в том числе, и наверняка тихо офигевающим от такой наглости членам Совета во главе с Челси. Дальше я в срочном порядке принимаю клятву верности от Гвардии, возвращаю дворец законной владелице (да-да, себе любимой!) под защитой и при непосредственной помощи своих соратников, и встречаю вернувшийся Совет очаровательной улыбкой и небольшой армией.
А дальше всё зависит от Совета: очаруется и не будет рыпаться – безболезненно коронуюсь и отправлю их просто в отставку (хотя я и подумывала уже насчёт небольшого показательного суда, чтобы сразу поняли, какая новая власть добрая). Если же моей ослепительной улыбки будет недостаточно, и меня попытаются отправить в бессрочный отпуск по состоянию здоровья, то Совету конец в самом прямом смысле, а проклятые рода с превеликим удовольствием этот конец приблизят. Андрею, по-моему, второй вариант нравится гораздо больше. Я же только подумала, что моя роль во всём этом действительно до обидного минимальна, и все мои решения собственно сводятся к выбору платья и маникюра – пальчики-то мои прикуют к себе внимание миллионной аудитории, надо позаботиться, чтобы они достойно выглядели.
Папа при наших обсуждениях не присутствовал: просидел до вечера, запершись в кабинете, и с полной уверенностью заявил, что через пару дней можно отправляться – он всё рассчитает к тому времени. Завтра утром первым автобусом приедет Федька, и, прощай, родной мир! Даже страшновато как-то… Из-за нервничания я, наверно, и проснулась сегодня так рано. Андрей ещё спал (намучился за эти дни, бедный!), и я тихонько вытащила из пакета книжки и раскрыла на первой странице "Руководство для спонтанного мага":
"Прежде всего, уважаемый читатель, запомните следующую печальную истину: каждый раз, когда вы используете свои возможности, это сокращает вашу жизнь, в зависимости от количества затраченной энергии, которое, в свою очередь, отражает характер и цель запрошенного воздействия. Такова, увы, доля спонтанного мага, расплата за возможность лишь усилием воли обуздать магическую энергию. Будьте готовы и к тому, что в самый неожиданный момент ваши способности вам могут отказать, если вы растеряны и не имеете возможности сконцентрироваться. Также следует помнить, что дар этот весьма опасен для окружающих, ибо молодой, необученный маг не в состоянии его контролировать, и способен необдуманным поступком навредить как себе, так и близким. Поэтому рекомендуется спонтанному магу регулярно тренироваться в самоконтроле, чему способствуют следующие упражнения…"
Упражнения я пролистала: самоконтроль и я всё равно не совместимы, а близким я ничего дурного никогда не пожелаю. Меня интересовало другое: сколько именно от моей жизни откусит очередное спонтанное желание. Нет, конечно, две тыщи лет, которые мне пообещал Адрей, позволяют разбрасываться месячишками направо и налево, но… Ага! Вот и классификация. Так, исцеляющие… ну, наверно это был третий уровень… Ой… Ой-ёй-ёй! Я перечитала ещё раз:
"Исцеление особо тяжёлых ран, несущих угрозу жизни пострадавшего, зачастую может привести к потере сознания и, в особо сложных случаях, к летаргии исцеляющего".
О том, на сколько сократилась моя весёлая жизнь, "Руководство" стыдливо умалчивало. Но соседние строчки радовали глаз надписями "семь с половиной лет" и "восемь-девять". Логика подсказывала, что в моём случае число утерянных лет находится где-то посередине…
Да, ничего удивительного, что они все так на меня смотрели. Ведь стоило мне только захотеть, и пожалуйста, Андрей-Синеглазка жив-здоров и без всяких обмороков. Всё-таки хорошо быть на одну восьмую драконом, пусть тебя и равняют при этом с тараканом и называют… хаклонгом, мнда. Посмотреть бы на них, если они хоть чуточку похожи на драконов, это же сказка просто! Надо, кстати, при встрече рассказать дорогой Синеглазке, как я рисковала, спасая его! Ну, на самом-то деле не рисковала… Но попугать не помешает…
Я посмотрела на СВОЕГО Адрея. Бедный, усталый, а сколько ему пришлось переживать за меня, непутёвую! Но зато так сильно его любящую! Эх, разбудила бы, да ведь надо же ему отдохнуть.
Я перевела глаза на книгу и заметила торчащий между страниц листок. Я неприязненно покосилась на него: перевод предсказания я самолично сунула в "Руководство", собираясь на досуге с ним ознакомиться, но досуг этот старательно откладывала – всё равно ничего приятного я там не прочитаю. Но сейчас я решила смело посмотреть опасности в лицо, в конце концов, теперь не только за себя отвечаю. Я посмотрела на Андрея – соблазн разбудить его и поцеловать, вместо того, чтобы знакомиться со своей печальной участью, был велик, но я справилась с искушением, перебралась к любимому под бочок и уставилась в листок.
"Автор предсказания – величайший из когда-либо живших магов. Он принадлежал к человеческой расе, соответственно, его магический дар был ненаследственным, но он сумел развить его до таких высот, что обрёл бессмертие и всезнание. Личностью он был весьма своеобразной, поэтому я не могу объяснить тебе, по каким причинам он записал предсказание на давно мёртвом языке, да ещё и зарифмовал его. И спросить не у кого – уже более сотни лет о нём ничего не слышно, вроде бы, он отправился к Грани миров – посмотреть, что же за этой Гранью, да так и не вернулся. Долгое время Совет ничего не знал о предсказании, так как оно хранилась у нас, но кто-то сделал копию перевода, и она попала в руки Совета. К счастью, перевод был не очень качественный, так что я утешаю себя мыслью, что Совет наверняка понял ещё меньше, чем мы. Поскольку я довольно хорошо читаю на этом языке, я решил сделать для тебя перевод заново, как можно ближе к тексту".
Ниже в два столбика шёл текст: слева какие-то завитые буквы, без намёка на пробелы, справа – самые обычные слова:
" Когда у детей проклятых родов уже не будет сил нести то бремя,
что они получили за отвагу и честь,
Когда их станет так мало,
что многие захотят стереть их с лица земли навсегда,
Когда надежда будет казаться им призраком,
и отчаяние поведёт их к смерти,
Тогда появится дитя королевского рода,
которое их спасёт".
Только проклятые рода? А все в один голос твердили, весь мир, весь мир… Хотя я во всё это ввязалась именно из-за них. И, к несчастью, похоже, папа был прав, когда называл наши планы самоубийственными – «когда отчаяние поведёт их к смерти»! И что мне теперь делать? «Для начала, дочитать до конца!» – приняла я самое разумное на данный момент решение.
" Оно будет чистое, отважное и честное [искреннее, верное – возможны все три перевода],
Оно будет полно той надежды, которая никогда не гибнет,
Оно станет другом угнетённым,
Оно подарит им новую жизнь, расцвеченную красками радости,
Оно станет одним из них".
Ох, кажется, это всё-таки про меня! И почему у меня такое дурное предчувствие???
" Когда оно придёт,
отступятся новые силы,
потому что оно несёт в себе древнюю кровь правителей.
Когда оно придёт,
Уйдут в прошлое те, что правили,
Потому что вернётся старый порядок.
Когда оно придёт,
Жизнь и смерть будут розданы по праву,
И для детей проклятых родов пропадут две сотни лет".
Так, следует признаться, что я запуталась. Ну, допустим, «оно» – это я. А новые силы? Челси и Ко? Древняя кровь правителей, очевидно, королевская… А что, сходится! «Вернётся старый порядок»… А это какой? И кто будет раздавать эту жизнь и смерть? Уж не я, это точно! Я, конечно, ненавижу Челси, и с удовольствием ударила бы его чем-то тяжёлым по голове, а потом добавила и по всем остальным частям тела, но убивать… Да, а что мы конкретно с ним будем делать, когда я коронуюсь? Если коронуюсь… И почему дети проклятых родов должны потерять двести лет? А может, предсказание не про меня, а про какую-нибудь мою внучку? Кстати, кто бы мог знать, свободна ли я от запрета?.. Ох, сколько вопросов! Ладно, посмотрим, может, дальше будет понятнее…
" Первый шаг, сделанный не вовремя,
станет для них самоубийством,
Если дитя не успеет очнуться,
чтобы сквозь [или через – честно признаюсь, я тоже не понимаю смысл] боль вернуть им жизнь,
И спасая одного,
не остановит остальных".
А вообще, при желании этот текст можно трактовать как угодно! Так что я лучше почитаю дальше, вдруг озарит…
" Когда они не сделают первый шаг,
дитя заплатит своей кровью за их любовь".
Припрыгали…
" Когда они не сделают первый шаг,
мир будет спасён от разрушения [гибели, смерти, уничтожения – слово очень сильное]".
Спасибо, утешил!
" Когда они не сделают первый шаг,
они потеряют то, что было им дороже счастья".
Как-то всё очень мрачно, и чем дальше, тем мрачнее!
" Боль сожжёт сердце ребёнка королевской крови,
но плач по потере будет недолгим"…
Ах вы гады неблагодарные!
" Ведь, как сказал древний поэт,
новый рассвет вновь приносит счастье,
И свет радости озарит лица спасённого мира,
и станет ярче, когда он [свет, рассвет, мир? слово одно, а к чему относится, непонятно!] вернётся [а также восстановится, возродится, и всё в таком роде]".
На этой ноте, несомненно, жизнерадостной, но только не для меня, предсказание и кончалось. Ниже шла приписка от Тана:
"Знаю, текст крайне запутанный, мне самому в нём понятно только то, что дитя королевской крови выведет нас из ужасного положения, в котором мы находимся уже почти двести лет. Я написал эти строки и задумался – ведь со времени трагического поражения при Олхе прошло как раз двести лет без полутора месяцев! Так что как знать… Может, вскоре мы сможем гулять по её берегам, и никто из проходящих не будет возмущаться тем, что парень из проклятого рода держит тебя за руку".
Я только вздохнула. Мало того, что предсказание вызывало желание пойти и повеситься, чтобы не мучиться, раз уж конец всё равно один, так ещё и этот… Но поговорить мне с ним надо, прямо-таки необходимо. А то я сейчас уйду в жесточайшую депрессию. Интересно, а он послушался, и снял своё заклинание с меня, или всё же нет? Вот и проверю!
Я осторожно, чтобы не разбудить Адрея, встала, надела поверх пижамы халат, вышла в коридор, прошла на веранду второго этажа, закрыла её и, поколебавшись: "А вдруг он занят?", всё же громко сказала:
– Тан!
И в следующую секунду оказалась в его объятьях.
– Привет, – пискнула я.
– Здравствуй, милая, – его фиолетовые глаза смотрели нежно. – Я так рад, что ты позвала меня!
Через секунду я обнаружила, что он пытается разлучить меня с моим дорогим, обожаемым, несравненным халатом, а на нём самом, похоже, с самого начала ничего не было.
– Я вытащила тебя из постели?! Прости! – затараторила я, зажмуриваясь, и попятилась. – Сейчас я тебе что-нибудь дам! – я отвернулась, открыла глаза, и взгляд упал на скатерть. Я сдёрнула её со столика, снова зажмурилась и наугад протянула Тану. – На, держи, прикройся!
– Не возражаешь, если я ей сначала воспользуюсь как полотенцем? – сказал Тан, забирая. – Ты вытащила меня не из постели, а из душа.
– Да пожалуйста! – я по-прежнему стояла к нему спиной, только сейчас обнаружив, что руки, которыми я упиралась ему в грудь, мокрые.
– Боишься, что моя нагота очарует тебя? – засмеялся Тан, судя по шорохам, вытираясь.
– Да ну тебя! – буркнула я, отёрла ладони о халат. – Ты, не спорю, краса несравненная, но я своего мужчину уже выбрала.
Тан только хмыкнул и сказал:
– Можешь поворачиваться, самое главное я спрятал, – и засмеялся.
Я с подозрением обернулась, надеясь, что понятия о главном у нас одинаковые… Уф! Тан небрежно облокотился о косяк, сложив руки на груди, и чуть насмешливо глядел на меня. Края скатерти свисали ниже колен, открывая моего взгляду его великолепную фигуру выше пояса. Но я решительно уставилась ему в глаза и строго заявила:
– На самом деле, я хотела поговорить с тобой о предсказании.
– О предсказании? – чёткие брови поползли вверх. Изящно так…
– Да, – я сообразила, что Тан не знает, и подумала, что можно поделиться, по секрету, раз уж он так меня любит. – Ты даже не представляешь, насколько это для меня важно.
– А я так надеялся, что ты позвала меня просто так, – Тан чуть грустно улыбнулся и немного смущённо добавил: – Если передумаешь, учти: я загнал в угол пару друзей и выбил из них все секреты обхождения запрета, какие только им были известны. Так что я теперь столько всего знаю!
– А раньше что?.. – вырвалось у меня.
– Глупая, – усмехнулся он и гибким движением оттолкнулся от косяка, шагнул ко мне. – Я же говорил, что ждал тебя. Тебя и только тебя.
Стыдно признаться, но я вытаращилась на него во все глаза. И восхитилась: прекрасно представляю, какое количество девушек, гораздо более соблазнительных и уверенных в себе, чем я, пытались заполучить это чудо в личное пользование, а он устоял!
– Я это очень ценю, – пробормотала я. – То есть, в теории…
– Да-да, а сейчас ты просто позвала меня, чтобы поговорить о предсказании, потому что тебя что-то интересует настолько, что ты никак не можешь забыть об этом, – кивнул Танислав – само спокойствие – и остановился в паре шагов.
– Да, о предсказании, – подтвердила я, глядя ему в глаза. Фиалково-фиолетовые, темнее почти до черноты к зрачку… Густые ресницы, изящный прямой нос, красивой формы рот, но вид у него совсем не девичий… Ну вот как ему удаётся быть таким мужественным с такими чертами лица! Таким, таким…
Я опустила глаза – смотреть ему в лицо просто невозможно – начинаю любоваться! Да, а какая картина получилась бы. Можно, кстати, нарисовать его по пояс, сложен он чудесно, мускулатура у него развита гармонично. Да что такое, куда ни посмотрю!.. Нет, туда тоже не стоит смотреть, а туда тем более…
Тан потянулся к заткнутой за край на поясе скатерти.
– Нет-нет-нет! – завопила я, отскакивая. – Ты меня не так понял! Не вздумай!
– Уверена? – изогнул он бровь.
– Я хочу тебя нарисовать! – выпалила я вместо ответа.
Тан засмеялся, запрокидывая голову – блеснули белые зубы, опустил её, резко тряхнув завившимися от влаги волосами и посмотрел на меня, улыбаясь.
– Очень хочу! – подтвердила я, окинула его оценивающим взглядом. – По пояс, потому что портреты в полный рост мне не удаются. И красками. Да, с твоими глазами я замучаюсь – надо будет покопаться в запасах Алилы, у меня точно нет таких оттенков! А свет поставить справа впереди, или под солнцем, чтобы волосы блестели…
– Слава! – воскликнул, хмурясь, Тан. – Я уже понял, что интересую тебя исключительно как модель для новой картины, пожалуйста, хватит!
Я вынырнула из творческих раздумий и посмотрела на него глазами нормального человека. Тан глядел на меня так, как будто я по примеру Микеланджело только что собственноручно заколотила гвозди в его ладони.
– Прости, пожалуйста, – залепетала я. – Тан, не сердись, я вовсе не думаю о тебе как о какой-то модели, которую нарисовал и забыл!
Он секунду смотрел на меня, потом опустил голову и сказал:
– Это ты прости меня. Я сам виноват, обижаю тебя, – Тан шагнул ко мне, упал на колени и обнял мои ноги, уткнувшись лбом в колени.
– Встань сейчас же! – возмутилась я. – Что за моду взял, чуть что, бухаться в ноги?! Тан! – я топнула правой.
– Прости! – Тан поднялся, обнял меня. – Ну прости, пожалуйста!
– Твоё счастье, что я отходчивая!
– Ты просто – моё счастье, – ласково сказал Тан и легонько поцеловал меня в щёку, мягко скользнул губами к шее. Ой-ёй-ёй! Нет, я так с ума сойду.
Я отступила на шаг. Вот, теперь и соображать можно.
– К вопросу о рисовании, – в тщетной попытке отдышаться пропыхтела я. – У тебя кое-что моё есть, по сведениям, полученным из достоверного источника!
Тан засмеялся и развёл руками:
– Как видишь, сейчас нет! Но если ты хочешь обыскать меня, дорогая стражница… – он недвусмысленно потянулся к скатерти, может, больше разыгрывая меня, чем всерьёз, но я замахала руками:
– Верю на слово! Только учти, я хочу его однажды получить обратно!
– Конечно, я его верну, – не стал спорить Тан. – Всё равно ты там не похожа на себя – роскошная, величественная, а в жизни ты милая, живая… искренняя. Но такая же красивая! – он шагнул ко мне, я отступила. Тан улыбнулся: – Неужели ты думаешь, что сумеешь убежать от меня? Я тебя поймаю! – предупредил он, снова шагая ко мне. Что-то мне это напоминает… – А ещё, пока буду ловить, скатерть точно свалится, – Тан посмотрел на меня серьёзно-серьёзно и погрозил пальцем.
– Да ну тебя! – фыркнула я. – И вообще, помнишь, зачем я тебя сюда позвала?
– Предсказание, – кивнул Тан, присаживаясь на край стола. – Так что ты хочешь спросить?
Но спросить я ничего не успела – дверь открылась, а за ней обнаружился мой папа. Он несколько удивлённо обозрел полуголую фигуру Тана, перевёл глаза на меня и хмыкнул, явно в ожидании объяснений.
– Эээ, Тан – папа… – сделала я жалкую попытку вернуть ситуацию в рамки приличий. Тан невозмутимо поправил свою импровизированную набедренную повязку, распрямился и представился, слегка поклонившись всё с тем же величественно-равнодушным видом:
– Танислав Далера.
– Андрей Александрович, – папа рассеянно протянул руку, Танислав удивлённо пожал её. Наверное, ожидал разноса от отца девицы из благородных, заставшего эту самую девицу с парнем из проклятого в двусмысленном виде.
– Мы тут разговаривали, – немного нервно пояснила я.
Папа хмыкнул, отпустил руку Тана и остался стоять напротив, внимательно разглядывая гостя, который отвечал ему тем же. Тан оказался ростом ровно с папу, и сейчас, когда они стояли лицом к лицу, я подумала, что оба удались на славу: фигура, ширина плеч и всё такое… И оба – блондины, только вот у папы глаза серые. Учитывая, что у мамы голубые, вся родня долго недоумевала, в кого я пошла со своими карими, даром что Федька такой же тёмный, как и я, а вот Витька своими голубыми очами уже собирает девичьи взгляды, а когда вырастет…
– Далера, знакомая фамилия, – нарушил затянувшееся молчание папа, каким-то странным голосом. – Вы случайно не родственник Костантины Далера?
Я вынырнула из размышлений. Ну вот, сейчас они припомнят общих знакомых, и всё будет хорошо…
– Я её сын, – ответил Тан. – Мне кажется, я вас уже встречал. Вы знали мою мать?
– Да, – ответ папы был предельно краток, и это мне не понравилось. На всякий случай я подошла к Тану поближе.
Папа изучающе посмотрел на Тана. Тан изучающе посмотрел на папу.
Так, снова какая-то тайна! Типа моей прабабушки-хаклонгушки…
– Па, – робко позвала я, покопалась в списке самых невинных вопросов, и выдала: – А где ты познакомился с его мамой?
– В постели, – невозмутимо ответил мой отец.
Секунду я, пардон, офигевала, потом у меня вырвалось:
– А это было ДО или ПОСЛЕ того, как ты познакомился с МОЕЙ мамой?!
– Не мели чушь, Славка, конечно, до, задолго до, – совершенно спокойно сказал папа, и снова убил меня: – Танислав, а сколько тебе лет?
– Сто восемьдесят восемь, – так же ровно отозвался Тан, сверля папу взглядом.
Ох, как мне не понравилось брожение мыслей на папином лице!
– Па, ты же не хочешь сказать…
– Думаю, это сам Танислав нам скажет. Судя по тому, что он носит фамилию матери…
– Моя мать никому не называла имени моего отца, – Тан говорил ровно, но мне очень не понравился тон. Если бы это не был милый, ну, чуточку сумасшедший, но в общем безобидный Тан, я бы решила, что слышу в его словах скрытую ненависть к моему отцу. А он продолжил: – И почему-то только сейчас я вспомнил: расставаясь с любимым человеком, мама решила назвать своего ребёнка его любимым именем. Красивым древним женским именем – Танислава. Она ожидала девочку. А родился я. И назвала она меня Таниславом в память о нём.
И тут до меня дошло. Я не нашла ничего умнее, как раскрыть рот, вцепиться в руку Тана и выдохнуть:
– О Господи, да ты можешь быть моим братом?!
– Похоже на то, – нервно усмехнулся мой отец. – Но Сти ничего мне не сказала…
– Потому что ты её бросил! – неожиданно прошипел сквозь зубы Тан, шагнув вперёд. – Потому что она тебя любила, а ты растоптал её любовь, принц! Будь ты проклят, как и весь твой… – Тан неожиданно осёкся и перевёл на меня глаза. Да, я тоже из этого рода, правильно… Тан вырвал у меня руку и попятился со стоном, сжимая кулаки.
Я беспомощно перевела глаза на папу, но он смотрел на Тана, и я не могла понять выражение на его лице.
– Я не знал, – сказал он, но Тан только помотал головой. Папа неожиданно резко нахмурился: – Что ж, поговорим, когда ты успокоишься. Я не знал ничего о твоём рождении, и если Сти так решила, что ж, тем лучше.
Папа резко развернулся и вышел, хлопнув дверью. Да как… да как он мог! Я обернулась к Тану – вцепившись в волосы, он почти неслышно стонал, согнувшись, как от боли. Я в три шага оказалась рядом, осторожно подтолкнула к кушетке, на которую он безвольно опустился.
– Тан, милый, – позвала я робко. Он поднял на меня глаза, растерянные, несчастные и злые. Я присела рядом и сочувствующе сказала: – Ты… ты не расстраивайся… Боже, ну и чушь я несу! Тан, я просто хотела сказать, что у папы это от шока! А я очень-очень рада, что ты можешь оказаться моим братом!
– Ты совершенно точно – моя сестра, – с каким-то мазохистским упоением прервал меня он. – Потому что тётя, мать Сении, мне сказала, что скорее всего у мамы больше никого и не было. Только чёртов младший принц, бросивший её, когда надоела… – Тан снова опустил лицо в ладони и тяжело вздохнул.
Что на это скажешь? Вот и я молчала. Потом сказала:
– Зато у тебя теперь есть я.
Тан нервно рассмеялся, поднимая на меня глаза:
– Да, сестра! Я влюбился в свою сводную сестру! Полтора века ждал, и дождался! – он снова дико засмеялся и со стоном прижал ладонь к глазам. Наверное, чтобы меня не видеть.
Я опять сидела молча. Потом потянулась обнять его осторожно – кто его знает, не оттолкнёт ли?
– Тан… Я тебя ужасно люблю и никогда не брошу одного!
Тан позволил себя обнять, даже положил ладонь на мою руку, потом вздохнул и притянул к себе, крепко обнимая.
– Спасибо тебе, милая. Боже, всё в голове не укладывается, кто ты…
– Тан, – жалобно попросила я. – Ну пожалуйста!
– Нет, что ты, я всё равно тебя люблю! Я тебя люблю и всегда буду любить, несмотря ни на что, – а глаза грустные, и мрачная решимость в этих глазах.
– Я тебя тоже очень, очень люблю, – я потрясла его легонько за плечи в попытке расшевелить. – Это же здорово, что…
Я вдруг почувствовала, что мы не одни. Подняла голову вслед за Таном – в дверях стоял Адрей. Несколько тяжёлых и невероятно долгих секунд он молчал, потом сказал:
– Я закрою на это глаза, но только при одном условии…
– Ты ещё ставишь ей условия? – поинтересовался Тан, резко вскидывая голову. – Я на твоём месте был бы счастлив уже потому, что лучшая девушка на свете любит тебя сильнее кого бы то ни было!
– Это и есть моё условие. Попробуешь это изменить, я тебя убью, – ровно сказал Адрей.
– Э, э, ребята, тихо, – я отпустила Тана и встала между ними. Они с Адреем мрачно смотрели друг на друга.
Андрей:
– Слава, оставь нас на пару минут.
Я:
– Это ещё почему?
Тан:
– Слава, пожалуйста.
Я:
– Но…
Андрей мягко, но быстро выставляет меня за дверь.
Я дёрнулась было обратно, но они успели запереться. Я прижалась к двери, но звукоизоляция здесь была неплохая, и я не различала слов. Голоса Тана и Адрея звучали монотонно, и вдруг… Из-за двери раздался шум, перешедший в непрерывный грохот. До меня не сразу дошло, что происходит, но когда дошло…
– Открывайте немедленно! – завопила я не хуже стражи Совета. Поскольку звуки драки не прекратились, я озлилась и в ярости проорала: – Открывайте, иначе я на вас обоих обижусь и уйду!
Это подействовало, как мановение волшебной палочки: за дверью воцарилась тишина, повернулась защёлка…
За пару минут они успели в клочья разнести несчастную мансарду. И здорово врезать друг другу.
– Значит, так. Ты, – я посмотрела на Тана. – Убирайся. Не желаю тебя видеть! Ненормальный! Ты, – сбавила я тон – сердиться до ярости на Адрея очень трудно, – тебя я тоже не желаю ни видеть, ни слышать, спать будешь в любой другой комнате, только не в моей! Твои вещи будут перед дверью через пять минут!
Я хлопнула дверью, пошла в свою комнату, выкинула из неё всё имущество Андрея, забралась в постель и надулась.
Я им, что, приз? Кто кому морду набил, тот меня и получил? Ничего, поживёте без доброй, ласковой Славы, смиритесь с тем, что она собирается добиться своего и подружить вас! Тан даёт, конечно, не мог объяснить Адрею, что он мой брат?! Хотя он сам, наверно, к этой мысли не привык, и по инерции… Адрей тоже хорош, нет, чтобы спросить у меня, что произошло, так нет, сразу подумал невесть что! Ну вот чего они подрались? Им делать больше нечего? Да они, небось, и до моего появления не ладили… И всё равно он дурак!
Через полчаса я уже почти ждала, когда Адрей придёт просить прощения. Через час я узнала очень много всего о тяжёлой жизни спонтанного мага и обнаружила отсутствие вещей Андрея под своей дверью. Через полтора часа я спустилась к ужину.
– Адрей унёс свою порцию к себе в комнату, – заметил папа, глядя, как я хмуро накладываю в тарелку вареники, приготовленные исчезнувшим до моего появления Адреем (рецепт мой, ещё с вечера остался висеть на шкафчике). – Слава, К СЕБЕ…
– Слышала, – буркнула я.
– Поссорились?
– Разругались вдрызг.
– Адрей что-то сделал не так?
– Да! Он увидел Тана и подумал невесть что!
– Учитывая, в каком Танислав был виде, это нормально. И как раз Адрей сказал мне, где ты, и я не сразу понял, почему он так мрачен… Вообще-то, Слава, тебе нужно с ним поговорить.
– С кем? – буркнула я. – С Таном тебе самому надо поговорить. И ещё рассказать мне о хаклонгах!
– Адрей сказал?
– Да! А должен был ты!
– Извини, я думал, на тебя и так много всего навалилось, куда ещё это.
– Прощу, если поговоришь с Таном! И, пап… а хвост у меня не будет расти, ведь правда?
– Не будет, – усмехнулся отец. – Кровь хаклонгов слишком сильно разбавлена в тебе человеческой, так что вернуться к первоначальному облику ты уже даже при всём желании не сможешь. А насчёт разговора с Таниславом… Не уверен, что это хорошая мысль, по крайней мере, сейчас. Мы с его матерью расстались внешне спокойно, но на самом деле… Понимаешь, тогда шла война, с пленными не церемонились, независимо от пола и возраста, – папа вздохнул. – Я забрал её, просто чтобы никто не мучил, а она неожиданно влюбилась в меня и… – папа замялся, ему, очевидно, было неловко рассказывать дочери о таком, но я не собиралась давать ему поблажку, и он продолжил: – Она была невероятно красива – Тан в неё пошёл – вот я и не устоял. Потом я отправил её к родным, и о сыне она мне ничего не сообщила, уж не знаю, почему. А теперь уже поздно пытаться что-то наладить, её семья наверняка настроила его против меня. Да и я… Столько лет прошло.
– Пап, – попросила я. – А ты всё же попытайся.
Папа посмотрел на меня:
– Лучше ты, Слава. Вы уже дружите, тебе будет легче.
Я только вздохнула.
– И тебе лучше пойти помириться с Адреем, – настоял папа. – Одно хорошо – благодаря вашей ссоре мне удалось найти с ним общий язык. Он, в сущности, неплохой парень, также по уши влюблённый в тебя, как и ты в него, – отец вздохнул. – Славка, переступи через свою гордость и иди помирись с ним.
– Нет! – рявкнула я и села сумрачно поглощать вареники. Они были невероятно вкусные, и к третьему я начала всхлипывать. Папа посмотрел-посмотрел на это, не вынес душераздирающего зрелища и ушёл на кухню. Я кинула вилку на стол и заревела в голос.
Я не проплакала и полминуты, как вдруг меня сзади обняли, и я ощутила извиняющийся поцелуй в волосы.
– Слава, милая, прости меня… не плачь, пожалуйста…
Я обернулась и зарылась залитым слезами лицом в его рубашку:
– Ненавижу тебя!
Рядом раздался папин голос:
– Перевожу: люблю тебя до безумия, но ты же, мерзавец, ещё два часа назад должен был попросить прощения! От себя добавлю: даже если ты не виноват.
Я метнула на папу страшный взгляд. Он усмехнулся и снова ушёл на кухню.
– Слава, милая, прости меня, я услышал, как ты говоришь, что любишь его, и чуть с ума не сошёл! Я же не знал, что ты говорила с ним, как с братом. Твой отец объяснил мне, но тогда, – Адрей покачал головой: – Мне просто невыносима мысль, что когда-нибудь ты уйдёшь от меня, и я…
– Да никогда я от тебя не уйду, – обиделась я. – Я с тобой навсегда! Я люблю тебя больше всего на свете! Ох, какой же ты глупый!
– Просто идиот, – согласился Андрей, прижимая меня к себе. – Но я тебя так люблю, как никто и никогда любить не сможет!
– Глупый, – повторила я. – Но вареники у тебя – просто объедение!
Андрей засмеялся довольно:
– Кушай, милая, кушай, давай, я вытру тебе слёзы…
– Только спать ты всё равно будешь в другой комнате!
– Это будет мне наукой, – серьёзно сказал Андрей.
А потом улыбнулся.
Я проснулась как от толчка и даже подскочила в постели. И сразу поняла: что-то случилось. Что-то ужасное с кем-то дорогим. Уверенность была такой абсолютной, что мои мысли сразу метнулись к Адрею, но с ним было всё в порядке, я почувствовала. Как и с Ладом, Алилой… Что-то подсказывало: ищешь не там! Я переключилась на папу, маму и брательников, даже для Лариски место нашлось, правда, в виде приложения к Олежке. Но и там всё было тихо. А я ведь понимала каким-то шестидесятым чувством, что медлить нельзя, что-то нехорошее происходит!
И вдруг шестьдесят первое чувство подсказало: "Танислав". Но ему же ничего не угрожает! Чувство № 61 продолжало настаивать: "Тем не менее, это он". Я засомневалась, но назойливое чувство строго поинтересовалось: "Ты тут ещё долго рассиживаться будешь?!"
Я вняла голосу рассудка и откинула одеяло. Но тут же вспомнила, что Тан о-очень далеко! Я уже было дёрнулась бежать к Адрею, но тут мне пришла на ум цитата из "Руководства": "Самостоятельное перемещение в пространстве на длительные дистанции – 8 месяцев и полуобморочное состояние". И чтоб я, на одну восьмую хаклонг-долгожитель, да не сумела наплевать на это самое гипотетическое состояние и не прорвалась чрез миры и пространства к безответственному, но такому замечательному старшему брату?! В приливе энтузиазма я подобрала коленки, зажмурилась и отчаянно пожелала оказаться поближе к Тану… и грохнулась на пол.
