Текст книги "Родственнички (СИ)"
Автор книги: Наталья Шитова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Воспоминания совсем расстроили Артема. Он лежал и смотрел вверх, на полосы солнечного света, лежащие на потолке, и пытался поразмышлять о том, что за кошмарные дела происходят на этом свете.
Володя никогда больше не придет домой.
В это верилось с трудом.
Импульсивный, иногда излишне раздражительный Володя в последнее время редко встречался с Артемом. Он с некоторых пор виделся с родней от случая к случаю, хотя практически никогда ни с кем не ссорился. Он прекрасно жил сам по себе, и Артем не был в числе тех, к кому бы Володя обратился за помощью в первую очередь.
На его памяти Володя вообще редко просил кого-нибудь о помощи. У него мало что получалось с первого раза, но он был редким упрямцем и все норовил осилить сам. Поэтому если бы с ним приключилась скверная история, он скорее всего испробовал бы прежде все возможные способы решить проблему без посторонних. Ну а если бы ничего не вышло, он обратился бы в первую очередь к Сергею.
Однако раз до этого еще не дошло, стало быть, Володя не видел в своей проблеме ничего страшного или неразрешимого. Если вообще такая проблема существовала. В самом деле, что за грандиозный криминал может быть в сфере аудиторских услуг? Есть, конечно, вариант, что Володя добыл у кого-то из клиентов бумаги, содержащие серьезный компромат, и пытался воспользоваться этим для поправки своего материального положения... Теоретически возможно, но Володя не годился на роль коварного шантажиста.
Артем не видел ничего подозрительного в том, что случайный, наверняка наколовшийся или нанюхавшийся грабитель прибил первого встречного и унес все, что увидел, а до денег не добрался только потому, что не вовремя открылась дверь какой-то квартиры. Так оно, скорее всего, и было. Хотя, конечно, для пущей ясности не мешало бы разузнать хорошенько о последних событиях у Володи на работе.
Артем готов был заняться этим не столько ради Владимира, которому теперь было уже все равно, сколько ради Сергея.
Сергей был старше Владимира на двенадцать лет. А учитывая, что отца своего Володя никогда не видел, все мужское воспитание было им получено от старшего брата. Сергей был мужик суровый, грубый, с младшими не нежничал и особенно не церемонился, но никогда не выпускал их из-под своего надзора. К Гошке Сергей относился, как к недоразумению, которого, увы, не избежать и от которого, к сожалению, не избавиться. Но с Володей Сергей всегда возился с явным удовольствием, потому что любил, когда его старания имеют успех.
Володя был одним из успехов Сергея. Именно Сергей заставил Володю поступить в институт. Он склонил братишку выбрать экономический факультет. Приглядывал, все ли ладно. Брал на себя все денежные вопросы, пока тот учился. Наконец, Сергей купил для матери дом в деревне недалеко от Алексашина и уговорил ее переселиться туда с Гошкой. Квартира осталась в распоряжении повзрослевшего Владимира. Словом, Володя всегда был для Сергея скорее старшим сыном, чем младшим братом. Горе Сергея, его нетерпение и отчаяние можно было понять.
Артем покосился на часы. Если он не хотел застрять в Володиной квартире до вечера, следовало подняться, позавтракать остатками закуски из холодильника и вымыть посуду.
Он не спеша принял вертикальное положение, спустил ноги с кровати, надел ботинки и принялся за шнурки, как вдруг с кухни послышался звон бьющейся посуды.
Артем замер, прислушиваясь. Крыса? Никогда в этой квартире они не водились.
Торопливо разобравшись со шнурками, Артем вскочил на ноги, подошел к двери и приоткрыл ее.
В кухне из крана лилась вода, и слышалось приглушенное позвякивание, словно кто-то ворошил осколки.
Артем постоял и послушал, как некто неизвестный смел осколки в совок, а затем стряхнул их в ведро.
Артем осторожно прошел по коридору и остановился в дверях кухни.
У мойки стояла стройная женщина в бордовом свитере и узких светло-бежевых джинсах. Ее каштановые волосы были острижены коротеньким ежиком. То ли льющаяся вода заглушала для нее все звуки, то ли женщина была слишком поглощена своими мыслями, но шагов Артема она не услышала.
Он не знал эту женщину. Не было среди его родни и знакомых стриженой особы с такой соблазнительной попкой. А если учесть, что она проникла в квартиру без проблем, воспользовавшись своим ключом, то Артем мог сделать только один-единственный верный вывод: фигуристая дама в джинсах была последней любовью покойного Володи.
Не слыша ничего вокруг, женщина продолжала медленно и методично обрабатывать под струей тарелку за тарелкой.
– Так вот кто скрипел половицами... – негромко произнес Артем.
Женщина вздрогнула, выпустила из рук тарелку и резко обернулась.
В ее темных глазах Артем прочел неподдельный ужас.
– Я прошу прощения... – развел руками Артем. – Кажется, я вас напугал. Извините.
Она молчала и все смотрела на Артема, не отрываясь. Глаза ее вдруг широко раскрылись, и ужас в них почти мгновенно сменился изумлением:
– Это ты?..
– Это я, – подтвердил Артем. – С кем имею честь?..
Она смотрела на него как-то странно, строго и с досадой, словно присутствие Артема напрочь разрушило ее планы.
Артем вдруг понял, что знает ее. Вернее, знал. Но его словно заклинило, и он никак не мог понять, кто же она.
Что же не так? Волосы? Мальчишеская стрижка несомненно делала ее моложе.
Но не только это мешало мыслям Артема обрести ясность. Глядя на аккуратную фигурку, он не мог отделаться от мысли, что его кто-то морочит. Раньше эта женщина была другой.
Да, несомненно. Он знал ее другой.
– Чтоб мне провалиться... Марина? – пробормотал Артем.
Все встало на свои места. Все намеки и недомолвки, все обрывки информации, все воспоминания.
Конечно, раньше она была другой. В самом прямом смысле. Неловкая, смешная пышнотелая девица, с туго заплетенной косой и толстыми румяными щечками, которые со спины видать было. Словом, не добыча. Так, очаровательное в своем роде недоразумение. Обычно мужчины таких замечают лишь тогда, когда появляется серьезная опасность остаться на всю жизнь бобылем... Артему такая опасность и сейчас еще не грозила, а уж тогда, десять лет назад, тем более. И он до сих пор не мог понять, почему он тогда клюнул на толстушку Марину Казакову.
Теперь Артем вряд ли прошел бы мимо, не заметив ее. Но это была уже совсем другая женщина.
– Я не ожидала, что здесь кто-то окажется, – произнесла она и, отвернувшись, отключила воду.
– Так... Я тоже не ожидал, что сюда кто-нибудь заявится... – Артем все еще не мог прийти в себя. – Почему... Почему тебя не было вчера? Мне сказали, что на кладбище ты была.
– Тебе сказали? – брови Марины удивленно взлетели. Она сложила руки на груди и сухо уточнила. – А почему вдруг кому-то вздумалось доложить тебе об этом? Какое отношение ты имеешь к Володе?
– Мы с ним двоюродные братья.
– Боже ты мой... – вырвалось у нее. Ее губы задрожали, и она поспешно склонила голову.
– Так почему ты не пришла сюда вчера? – снова повторил Артем. Ему почему-то очень хотелось услышать недвусмысленный ответ.
– Мне нечего было делать с чужими людьми, – она легонько пожала плечами и немного отвернулась. Теперь Артем видел ее профиль. Она нервничала, хотя довольно умело скрывала это.
– С чужими людьми? Но здесь было много твоих коллег.
– Коллеги тоже могут быть чужими, – отозвалась она.
– Ах да, конечно... – скорее машинально согласился Артем. – Ты пришла сюда посуду помыть?
– А почему это тебя интересует? – холодно проговорила она, совсем отворачиваясь.
– Потому что я здесь оставлен именно для этого.
– Тогда я не буду отбирать твой хлеб, – она пожала плечами, помолчала немного, потом решительно тряхнула головой: – Всего хорошего. Я пойду.
Она прошла мимо Артема в коридор.
– Марина, погоди! – растерянно крикнул он ей вслед.
Она остановилась и оглянулась через плечо:
– Что?
– Тебе не обязательно уходить. Я понимаю: ты ведь к Володе пришла...
Она снова отвернулась, пряча лицо.
– Ты мне не помешаешь, – добавил он.
– Спасибо, – резко отозвалась Марина. – Только вот незадача: ты мне помешаешь. Уже помешал.
– Тогда я сожалею, что испортил тебе настроение! – раздраженно бросил Артем.
– Настроение? – удивленно протянула она.
Артем встретил ее странный строгий и презрительный взгляд.
– Настроение? – повторила Марина. Ее губы снова предательски дрогнули, но она крепко сжала их и отвернулась.
– Господи, я совсем сошел с ума! – ужаснулся Артем. – Прости меня, пожалуйста! Марина, мне правда неловко!.. Понимаешь, родственники попросили меня прибраться. А то заняться этим сейчас совсем некому... Ну то есть, никто, конечно же, не мог знать, что ты здесь появишься...
Он подошел и осторожно положил руки ей на плечи:
– Я несу какую-то чушь собачью, но обидеть тебя я не хотел. Извини. Что-то я сначала говорю, а потом думаю...
Марина отстранилась.
– О, в этом ты нисколько не изменился, – обронила она.
В ее голосе чувствовалось снисхождение. И он с изумлением понял, что рад этому снисхождению.
Марина помолчала, потом глянула на чужую мебель в комнате и жестко распорядилась:
– Я вернусь на кухню, а ты обзвони соседей по площадке, пусть сами опознают свои табуретки. И проветри спальню, даже сюда тянет табаком.
Она отправилась на кухню, а Артем молча уставился ей вслед.
Да, теперь она точно была другая.
* * *
У Марины Казаковой было тяжелое детство.
Ей достался груз, который не каждый в силах пронести на своих плечах через юные годы.
Начать нужно с того, что она никогда не ходила в детский садик. Родители тщательно оберегали малышку от тлетворного влияния нездорового детского коллектива.
В четыре года Мариночку научили читать и вычислять в пределах десяти. В пять лет она уже писала под диктовку и складывала двухзначные числа в уме. На вступительном собеседовании в первый класс английской спецшколы толстенькая девочка с косичками повергла комиссию в изумление, бегло и без запинки прочитав газетный текст и перемножив числа столбиком.
С самого первого класса Мариночка была записана судьбой в хронические отличницы.
Звание было обязывающим. За временное несоответствие этому званию родители обливали ее негодованием, учителя – упреками, сверстники – насмешками. И она неустанно трудилась, дабы никого не разочаровать. Пятерки в ее тетрадках были слегка разбавлены редкими четверками. И все знали, что если Казакова не могла справиться с заданием, это значило, что с ним не справится никто из трех параллельных классов.
Родители гордились Мариночкой и не уставали говорить ей об этом. В мечтах они видели дочь в каком-нибудь исследовательском институте в роли кандидата каких-нибудь уважаемых наук, и считали что до осуществления этой мечты им осталось совсем немного, потому что их воспитанная и неиспорченная девочка не помышляет о всяких глупостях, а прилежно учится и думает о будущем.
Что ж, родители были правы. Они добились своего.
Марина действительно не помышляла о глупостях.
Она была послушна и покладиста, потому что рано поняла, что ее протесты по любому поводу удовлетворению не подлежат.
Она смирялась с родительскими требованиями, не задумываясь над их глубинным смыслом. А зачем? Все равно никто не снисходил до объяснений.
Она дружила только с воспитанными девочками-хорошистками. И девчачьи секреты и тайны подружек-кумушек не выходили за дозволенные родителями рамки.
Она никак не могла понять, над чем же гогочут ее сверстники, когда шепотом рассказывают друг другу "взрослые" анекдоты. Она знала, что те звучные словечки, которыми одноклассники переругивались между собой, есть не что иное, как грязные неприличности, но она не знала точного значения этих слов.
Она терпеливо мучилась со своей косой, не желая стричься, потому что верила, что у девочки должны быть длинные волосы.
Она гордилась тем, что не подмазывает ресницы касторовым маслом, и не собиралась никогда пользоваться косметикой, потому что это вульгарно и совершенно ни к чему.
Словом, Марина Казакова росла хорошей девочкой.
Она любила читать. Она проглатывала наивные в своей высокоморальной мудрости книжки и мечтала. Она мечтала о счастье, которое, согласно книжкам, непременно должно найти ее просто потому что она хорошая девочка. Довольно долго Марина всерьез полагала, что раз она послушна, умна, начитанна, хорошо воспитана, значит все у нее непременно само собой великолепно сложится.
Она мечтала, когда придет срок, влюбиться в достойного юношу, и чтобы они стали друг для друга непременно первой и единственной любовью.
Марина не позволяла себе вздыхать по тонкошеим пацанам с прыщавыми щеками, которые втихаря курят за школой, плюют сквозь зубы и посылают тебе в спину всякую нецензурщину. Зачем размениваться на такое убожество? В свой срок непременно встретится на ее пути тот, кто не только красив и загадочен, но еще умен и великодушен. Он, ее избранник, не будет оценивать длину ног и толщину талии. Лишь взглянув на Мариночку, он поймет, какое перед ним сокровище. Только такому человеку, способному оценить хорошую девочку Марину Казакову, она собиралась отдать свою любовь.
Такие идиотские иллюзии одолевали Марину лет до шестнадцати.
Возможно, бог умом ее действительно не обидел, потому что постепенно она стала понимать, что реальная жизнь тоже чего-нибудь да стоит. И что она, Марина, совершенно в эту жизнь не вписывается со своими книжными грезами.
Это в мечтах своих она была неустрашимой дерзкой амазонкой, уносящей на своем лихом коне то одного, то другого красавчика. Но при ближайшем рассмотрении Марина видела в зеркале невысокую круглолицую девчонку с пухлыми щеками, полногрудую и широкобедрую толстушку, что была раза в два крупнее среднестатистической старшеклассницы.
Марина, наконец, призналась себе, что не хочет, чтобы и ее портфель кто-нибудь понес после уроков. Конечно, не все одноклассники были этого достойны. Но не тут-то было, претендентов не находилось никаких, ни достойных, ни недостойных.
На дискотеках она танцевала в общем кругу с подружками-кумушками, а во время медленных танцев пыталась не показать зависть к тем, кто топтался в обнимку. Она внушила себе, что презирает это смешное парное топтание, но у нее даже не было возможности отказом продемонстрировать это презрение, ибо ее никто не приглашал. Успехом у одноклассников пользовались бойкие стройные девчонки, умевшие пользоваться тушью для ресниц, не забывавшие вовремя хохотнуть и завернуть непечатное слово.
Никто не спешил проявлять к Мариночке тот интерес, которого, по ее мнению, она была достойна. Нет, парни-сверстники вовсе не чурались ее. Они охотно беседовали с ней о том, о сем, по привычке списывали задания, обращались с вопросами по учебе. Этим все ограничивалось. Никого не интересовало то, что она хорошая девочка с богатым внутренним миром, в котором бушуют страсти-мордасти...
Невелика оказалась плотность принцев на квадратный километр. Оставалось терпеливо ждать.
В институт Марина поступила играючи. Ее блестящий аттестат сослужил ей неплохую службу в огромном конкурсе на престижный экономический факультет.
Ее захватила не столько учеба, поскольку в самом предмете изучения она ничего увлекательного не находила, сколько совершенно новый уклад студенческой жизни. Домашняя девочка, не видевшая доселе ничего, кроме школьных парт, учебников и библиотечных полок, открыла для себя довольно обособленный, шебутной и неунывающий мирок, где все делалось гуртом, а значит любой мог присоединиться к коллективу.
Экономический факультет технического вуза был настоящим цветничком, где на двадцать девушек попадался один представитель сильной половины человечества, да и тот непременно с каким-нибудь внешним или внутренним изъяном. Правда, Марину это не особенно опечалило. Она охотно принимала участие во всех факультетских мероприятиях, перезнакомилась со множеством ребят и девушек, и довольно быстро нашла себе шумную разношерстную компанию.
А в начале зимы она повстречала его.
Сначала, конечно, Марина даже не подумала о том, что это именно он.
Опаздывая на лекцию, она спешила по длинному притихшему институтскому коридору. Он вышел из какой-то аудитории и, закинув на плечо спортивную сумку пошел навстречу Марине, тоже торопясь по каким-то своим делам.
Бывают мужчины, на которых просто-напросто останавливается взгляд. Причем они вовсе не обязательно красавцы. Просто их невозможно не заметить, не выделить в толпе. В них есть что-то завораживающее.
В том парне цепляющего было в избытке.
У него были странные волосы, светлые, почти белые, а брови и ресницы довольно темные.
Он двигался слегка вразвалочку, чуть покачивая плечами. Это была вкусная походка, от которой не хотелось отводить глаз.
Рукава его джемпера были завернуты до локтя, приглашая оценить красивые сильные руки. Легкая небритость, длинные крепкие ноги, длинная белая челка над темными бровями...
Они прошли друг мимо друга. Марина инстинктивно выпрямилась и приосанилась, но он даже не покосился в ее сторону.
В следующий раз Марина увидела его перед самым Новым годом, когда в актовом зале институтского общежития состоялась предпраздничная дискотека.
Парень был одет с подчеркнутым шиком. Видимо, совершенно не стесняясь того, что его наряд будет разительно отличаться от поседевших джинсов и бывалых свитеров, он надел брюки с безупречными стрелками и полосатую рубашку с галстуком.
Оказалось, что его знали абсолютно все. То и дело его трясли, теребили, звали с разных сторон. Он не танцевал, не дурачился, не участвовал в идиотских конкурсах, потому видимо, что на это у него просто не хватало времени.
Марина присела в уголок, из которого ей хорошо виден был весь зал, и просто наблюдала за ним. Теперь она видела, что он на несколько лет старше ее, что двигается он неторопливо, будто осторожно, но удивительно грациозно, и что улыбается он мало, чаще просто слушает, внимательно изучая собеседника. Ей нравилось исподтишка смотреть на него. Этот объект был достоин ее внимания.
– Маринка, ты куда уставилась? – однокурсница Танюша Мелехина плюхнулась рядом на стул, облизывая пересохшие губы. – Фу, духота... Ты что как завороженная? А, ясно. На Артемушку глаз кладешь?
– Кто это? – смутилась Марина.
– Да вот тот самый, которого ты уже битый час ешь глазами, – ответила Танюша. – Славный хлопчик, ничего не скажешь... Это Артем Николаев, с четвертого курса. На него все девчонки западают.
– С какого он факультета? – равнодушно спросила Марина.
– С нашего.
– Не может быть!
Танюша понимающе хмыкнула:
– Я сначала сама не поверила. Наши недоделанные экономические мужичонки ему в подметки не годятся...
С этим Марина была полностью согласна.
Танюша приехала в Питер откуда-то из глубинки, жила в общежитии и знала все про всех. Она тут же второпях поведала Марине, что Артем Николаев – мечта любой женщины, но что он разборчив и далеко не каждую удостаивает своим вниманием. Уже целые моря девичьих слез растекаются по институту из-за чернобрового блондина. Узнала Марина и то, что Николаев – сын директора какого-то немаленького завода, и что живет он на загородной даче, откуда каждый день ездит в институт на электричке.
– Между прочим, – добавила Танюша, собираясь снова броситься туда, где на головах танцующих плясали беспорядочные пятна от цветомузыкальной установки. – Тут кое-кто из наших собирается к Николаеву на дачу Новый год встречать... Если хочешь присоединиться, то с тебя палка докторской и буханка хлеба.
Марина согласилась, не раздумывая.
Тридцать первого декабря она повстречалась в условленном месте с Танюшей Мелехиной, и подружки вдвоем дотащили до вокзала сумку с закупленной провизией. Там они влились в галдящую толпу знакомых и незнакомых личностей, числом около двух десятков, каждый из которых добросовестно принес порученные ему покупки, и забрались в промерзший вагон электрички.
Через час они прибыли в весьма цивилизованный поселок, где добротные деревенские дома и красивые дачи утопали в сугробах в окружении заснеженных елей и промерзших кустов сирени.
Владения Артема Николаева превзошли все ожидания. Это был большой новый двухэтажный коттедж, настоящая директорская дача. Марина такие только в кино видела. Первый этаж почти полностью был занят холлом с двумя каминами и двумя лестницами на второй этаж. В холле в художественном беспорядке стояли диваны и кресла, образуя маленькие обособленные уютные уголки...
Насладиться этим великолепием Марина не успела. Компания с воплями ввалилась в дом, с восторгом расположилась в холле, загремела музыка, девушки сразу же оккупировали просторную кухню и занялись продуктами.
Артем по-хозяйски подготовился к приему гостей. Посуды, музыки, выпивки и сигарет было вдоволь. Из кухни были вынесены в холл два стола, и к вечеру все было готово. Голодная компания набросилась на салаты и котлеты, разогрелась спиртным и закуролесила, провожая старый год.
Марина тоже выпила. Она нечасто пробовала вино и пила понемногу, потому что пронзительная горечь портила ей аппетит вместо того, чтобы возбуждать его. Но одного бокала какой-то кислятины хватило, чтобы голова у Марины закружилась, а ноги почему-то стали немного заплетаться на ровном месте. Марина сама не заметила, как подчинилась всеобщему сумасшествию.
Сначала она весело отплясывала в холле вместе со всей толпой. Она стараясь держаться поближе к Артему. Но он обращал на Марину не больше внимания, чем на какую-нибудь мебель: осторожно обходил, чтобы не наступить ей на ногу. И это было так досадно!
После того, как часы пробили двенадцать, вся компания, выпив за Новый год, выбежала на улицу. Постреляв немного хлопушками, студенты с визгом и восторгами принялись играть в снежки. Снежный комок, пущеный рукой Николаева, попал Марине прямо в ухо и развалился, залепив полголовы. Было больно, но Марина получила вполне достойную компенсацию: Артем подскочил, прошептал извинения, чмокнул в щеку, сам отряхнул снег с ее плеча... Правда, он тут же забыл и о происшествии, и о его виновнице и бросился в новую атаку. Но к Марине вернулось отличное настроение.
Потом, уставшая и разомлевшая, она долго сушила у камина промокшую косу и опустошала понемногу кем-то заботливо подсунутый бокал с вином.
Осмотревшись, она обнаружила, что холл заметно опустел. Подвыпивший народ парочками разбредался в разные стороны, поднимаясь наверх, и не спешил оттуда возвращаться. Куда-то исчезла и Танюша Мелехина, и все остальные знакомые девчонки. Никто не позвал Марину с собой, и она почувствовала себя обиженной. Ей хотелось снова веселиться вместе со всеми...
Она наскоро заплела еще влажные волосы и, поднявшись с кресла, побрела к лестнице. Ноги плохо ее слушались, однако они быстро подняли ее на второй этаж, где в широкий просторный коридор выходило несколько одинаковых дверей. Все это немного напоминало гостиницу, но гостиницу довольно оживленную и веселую. Отовсюду слышался немного приглушенный дверями хохот и повизгивания, кто-то громко топал, кто-то уронил и разбил бутылку. Марина толкнула первую же попавшуюся дверь, вошла и остановилась замешательстве, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь...
То, что она увидела, ей не понравилось. Посередине маленькой темной комнаты она разглядела Танюшу Мелехину. Подружка стояла спиной к двери. Ее расстегнутая блузка, все еще заправленная в джинсы, свисала сзади до пола, и какой-то парень, лица которого Марина так и не разглядела, обнимал Танюшу и нетерпеливо дергал застежки ее бюстгалтера. Парочка взасос целовалась и была настолько поглощена процессом раздевания, что не сразу отреагировала на открывшуюся дверь. Ощутив все же чужое присутствие, Танюша лениво и возмущенно пискнула, а парень грозно заворчал что-то, и Марина стремительно выскочила, захлопнув за собой дверь.
Она бросилась к лестнице, сбежала в холл, не представляя, что теперь делать. Ей было ужасно неловко во-первых за то, что она помешала этим двоим, а во-вторых за то, чем эти двое вздумали заниматься...
– Что-о-о случилось?! – раздался рядом с Мариной насмешливый мужской басок. – Что такая невеселая?
Марина отшатнулась от едва держащегося на ногах субъекта. Она не знала этого парня, это был, видимо, кто-то из друзей Николаев. Имя его Марине было ни к чему, она не собиралась развлекаться беседой с этим противным пьяным парнем, от которого несло не только вином, но и кое-чем покрепче.
– Как там тебя? Маша, что ли? – неуверенно ухмыльнулся он. – Скучаешь?
– Нет! – буркнула Марина, отворачиваясь.
– Скуча-а-аешь! – развязно констатировал парень. – Что, никто в "нумера" не пригласил?
Марина почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
– Меня вот тоже не пригласили, – развел руками парень и весело подмигнул. – Ну и шут с ними, мы и сами с усами... Подружимся поближе?
Она рванулась в сторону, но парень расставил руки, пытаясь поймать ее, и причмокнул влажными губами:
– Куда, куда, детка?.. Что ты такая дикая? Я ж тебя не съем...
– Отстань! – прошипела Марина и бросилась через холл в надежде, что парень поленится тащиться за ней следом. Но несмотря на подпитие он оказался ловок и подвижен. В три прыжка догнав Марину, он схватил ее за плечо, с силой развернул к себе и поймал в крепкие объятия.
– Попалась!..
Марина напряглась, пытаясь разорвать эти цепкие, очень сильные руки, и парень обиженно крякнул:
– Ну что ты ломаешься, дура?
Марина попыталась ударить его по плечам, но он прижал ее еще сильнее. И она жалобно взвизгнула.
– Мишка, ты что вытворяешь? – раздался за Марининой спиной негромкий голос Николаева. – Не видишь, девушка не расположена?
– Что это я вытворил, интересно? Да я еще никоим местом не шевельнул! – возмутился парень.
– Руки убери!.. – приказал Артем, подходя.
Парень послушно разжал руки, Марина с силой оттолкнула его от себя. Мишка с удивлением буркнул:
– Ты подумай, а матрешка-то с характером...
– Иди проспись, – хмуро посоветовал Артем. – Тебе водку в рот брать нельзя, идиотом становишься. Простых вещей не понимаешь.
– Я не понимаю? Я? – парень вытаращил глаза. – Да что ты что, Темка, из меня дурака делаешь?! Если у этой курицы... это самое... день неподходящий, нечего было сюда тащиться!
Артем подхватил парня за локоть и подтолкнул его к лестнице:
– Иди, Михайло, иди, – повторил он строго. – Не смущай девушку...
– Да и хрен с ней, – отмахнулся Михаил, поднимаясь. – Нехай у нее там плесень вырастет.
Марина стояла, пытаясь унять подступающие к горлу слезы.
Николаев поднялся на пару ступенек, проследил за тем, как пьяный Михаил скрылся на втором этаже. Потом он посмотрел на Марину и вернулся к ней.
– По-моему, ты немного не туда попала, верно? – спокойно спросил он.
Марина молча стиснула зубы.
– Есть предложение, – проговорил Артем. – Тебе надо просто успокоиться и дождаться, пока ребята перебесятся, протрезвеют и вовсе забудут о том, что здесь происходило. Пойдем со мной.
Он протянул руку, и Марина отскочила.
– Не бойся, – усмехнулся Николаев. – Я прекрасно понял, с чем я имею дело.
Он взял ее за руку и повел через холл ко второй лестнице. Поднявшись до промежуточной площадки, он открыл какую-то дверь и втолкнул Марину внутрь. Не входя в помещение, он проговорил:
– Это моя комната. Сюда никто не придет. Но если боишься, можешь закрыться изнутри. Отдыхай.
Он осторожно притворил дверь, и его шаги быстро затихли где-то в коридоре второго этажа.
Марина несколько секунд стояла неподвижно, пока ее глаза не привыкли к темноте, потом кинулась к двери, нащупала ручку поворотного замка и немедленно заперла дверь. Потом она добрела до узкой низкой кровати, опустилась на нее и горько заплакала, уткнувшись в ладони.
Она чувствовала себя не просто дурой, а совершенно несуразной бестолочью. Новый год она встречать поехала. На красивого парня залюбовалась. Даже и предположить не могла, чем принято развлекаться в дружеском кругу... Танюшка, конечно, хороша. Подруга, называется. Хоть бы предупредила...
Наревевшись до озноба, Марина стала осматриваться.
Маленькая комната с изломанным потолком и широким окном показалась ей тесной и совсем неприспособленной для жилья. Кровать была слишком неудобной. Нежесткая сетка, провисла под крупным телом Марины почти до пола. Письменный стол, подставленный вплотную к окну, занимал почти все оставшееся пространство комнатушки. На столе лежали какие-то книги и толстые тетради, видимо, с конспектами. Между столом и кроватью умещалась лишь узкая бельевая тумба с ящиками, сверху на которой одна на другую установлены были три книжные полки. Больше в комнате мебели не было. Она просто не поместилась бы здесь.
Марина встала и включила настольную лампу. Эта лампа была единственным светильником в комнатушке. Плафон излучал густо-желтый свет, и в комнате стало неожиданно уютно. При свете Марина разглядела на стене по обе стороны от двери несколько рисунков в застекленных металлических рамках. Она подошла поближе и вгляделась.
Диковенный силуэт огромного замка, который словно плавал в густом тумане. Меч с изящной рукояткой, увитый каким-то растением. Наконец, всадник в широком черном плаще с застежкой в виде серебряной розы. Сам всадник с несколько надменным и печальным лицом был как две капли воды похож на Гармая...
Марина не решилась прилечь на хозяйскую постель и тихонько просидела на кровати, прислушиваясь к звукам извне. Сначала слышались и беготня, и вскрики, и хохот. Кажется, кто-то с кем-то подрался, и в очередной раз кто-то что-то разбил. Но постепенно все стихло, и несколько часов подряд никаких признаков жизни дом не подавал.
Из полудремы Марину вывели шаги за дверью и осторожный негромкий стук.
– Это хозяин, – раздался голос Николаева.
Марина повернула замок, и Артем вошел. Она вернулась и снова присела на краешек кровати.
– Со светом сидишь? – усмехнулся он. – Я же сказал тебе, что сюда никто не придет. Могла бы и поспать.
Марина пожала плечами:
– Да я не хочу.
– Дело твое... – Артем присел перед тумбой и выдвинул один из ящиков.
Марина вскочила на ноги. Хозяин пришел разбираться со своими вещами, и оставаться дальше в его комнате стало неловко.
– Да сиди ты. Я тебя не гоню, – произнес Николаев. – Хотя, конечно, скоро ребята начнут мало-помалу выползать, и это зрелище тебе вряд ли понравится. Так что лучше я провожу тебя на электричку.
Марина покорно кивнула.
Николев сунул в карман чистый носовой платок и задвинул ящик, а потом, сидя на корточках, взглянул на Марину снизу вверх и криво улыбнулся:
– Это ты зря.
– Что зря?
– Ревела зря. Только нос распух.
Марина машинально прикрыла нос ладонью. Артем прыснул и покачал головой:
– Да ладно, что уж теперь... Хоть знать будешь, куда не следует соваться хорошим девочкам...
