Текст книги "Родственнички (СИ)"
Автор книги: Наталья Шитова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Марина вспыхнула:
– Причем тут?!..
– Хорошая девочка?.. Верно Михаил сказал, матрешка ты и есть, в чистом виде... – промямлил Артем. – Чур не обижаться!
Марина поджала запрыгавшие губы.
– Ты, конечно, упивайся на здоровье своим негодованием, – вдруг недобро проговорил Николаев. – Но здесь собрались совершенно нормальные ребята. И я вовсе не хозяин притона. Я просто пригласил друзей в гости. У меня есть место, где они могут развлечься на свой вкус. Ну, выпить втихаря они где угодно смогут, поплясать тоже. А вот попробуй только прыгни в койку. Или предки расшумятся, или комендант в общаге в замочные скважины подслушает и по комсомольской линии доложит. А ребятам расслабиться охота. Ну и пусть расслабляются...
– Пусть расслабляются, – кивнула Марина. – Только не со мной.
Николаев выпрямился, потер затекшие колени и присел на краешек стола.
– Почему ты из всего огромного дома выбрал эту комнатенку?
– Выбрал что попроще. Потому что это не мой дом. Это отцовская дача, – коротко пояснил Артем. – Когда смогу разогнаться на свое жилье, немедленно съеду отсюда. Поселок, конечно, не самый худший. Но я люблю город.
– Конечно, как можно каждый день в институт мотаться?! У твоих родителей что, в городе не нашлось такой же клетушки?
– Ну, у них много чего нашлось бы, – усмехнулся Артем. – Но есть проблема. Я, видишь ли, отцовским советам в последнее время не следую, поэтому с родителями своими сейчас не дружу, и предпочитаю на глаза им не попадаться и ничего не просить. Нашел наилучший выход из положения. На стипендию-то, даже на повышенную, жилье не снимешь. Нанялся к отцу сторожем за право проживания... А тебе, как я понял, мое обиталище не понравилось?
– Нет, почему же, ничего, – уклончиво протянула Марина. – Тесновато только... А рисунки хорошие. Твои?
– Мои, – кивнул Николаев и покосился на стену с рисунками. – Балуюсь долгими зимними вечерами...
– А почему ты решил, что похож на лорда Корвина?
Артем медленно открыл рот, еще раз быстро взглянул на свой автопортрет в плаще и уставился на Марину в изумлении.
– Корвин был брюнетом, – продолжила она, любуясь неожиданно произведенным впечатлением. – Хотя конечно, черно-серебряное тебе идет.
– М-да... – покачал головой Николаев. – А матрешки-то бывают разные... Ты еще скажи, что Желязны читала...
– Причем без перевода, – улыбнулась Марина.
Артем вскинул руку и глянул на часы:
– Давай-ка собираться на станцию. По пути мне объяснишь, где в наше время простая советская матрешка умудрилась достать Желязны в подлиннике и каким чудом она смогла его прочесть...
* * *
Артем слонялся из угла в угол, стараясь не попадаться Марине на глаза. Она выходила из кухни, и он осторожно шел туда и присаживался на стул. Она принималась что-то перекладывать в коридоре, и он спешил убраться в комнату, откуда его присутствие было бы не так заметно.
Он не знал, как ему разговаривать с этой женщиной. Вроде бы ему нужно расспросить ее о Володе, но в голову лезло совсем другое. Хотелось узнать, что произошло с Мариной за те годы, пока Артем Николаев и Марина Казакова ничего не знали друг о друге. А произошло, видимо, что-то из ряда вон выходящее, иначе смешная толстая девчонка просто превратилась бы в широкозадую клушу с тремя подбородками, четырьмя хозяйственными сумками и мохеровым беретом. Сколько же теперь ей лет? Около тридцати. А выглядит на несколько лет моложе. И ведет себя так, что не знаешь, как и подъехать...
Артем, у которого никогда не было проблемы, как подъехать к женщине, растерялся. Ему уже совершенно не хотелось думать о Володе и его странной смерти.
Он размышлял о том, насколько нелепа эта случайная встреча в пустой квартире. Если Марина и Володя действительно были так близки, как намекал Сергей Панин, то женщине наверняка хотелось бы остаться одной. Может быть, она просто поплакала бы вволю. Артем понимал, что ему стоило бы проститься и уйти. Но оказалось, что выполнить разумные намерения совсем не просто. Артем просто вел себя пай-мальчиком и ждал, пока Марина сама с ним заговорит.
А она не спешила. На протяжении нескольких часов она старательно и даже с некоторым ожесточением наводила порядок, такой порядок, какого эти стены в последние годы и не видели. Володя был аккуратный парень, но жилище свое он не вылизывал, относясь к бытовым мелочам философски. Артем следил за стараниями Марины, пока не понял, наконец: не ради чистоты она трудилась, а для того, чтобы устранить из квартиры следы чужого присутствия.
Артем выполнил все полученные им указания: добросовестно раздал чужую мебель и проветрил прокуренную Сергеем спальню. Больше ему заняться было нечем. Он просто переходил с места на место, и мысли его поминутно возвращались к смешной первокурснице-толстушке с растрепанной косой. Но где же теперь те испуганные наивные глаза смешной девчонки? Сухие печальные глаза этой красивой женщины были ему незнакомы.
Марина стала другой.
А Артем терпеть не мог, когда люди менялись до такой степени. Это как-то ненормально. Неужели смешные клуши-матрешки способны так преображаться?
– Кажется, теперь все, – равнодушно произнесла Марина, войдя, наконец, в комнату. – У тебя тоже?
– Более чем, – кивнул Артем. – У Володи никогда не было такого порядка, насколько я помню.
– Или у тебя память плохая, или ты нечасто с ним виделся, – с укоризной отозвалась Марина, устало присаживаясь на диван.
– Да, мы в последнее время редко встречались. Я вообще почти не бываю в Сосново.
– Наконец-то разжился собственным жильем? – все так же равнодушно осведомилась Марина и слегка усмехнулась, словно вспомнила о чем-то.
– Да, я купил квартиру в центре.
– Что ж, есть чему позавидовать, – безразличным тоном сообщила Марина и вдруг добавила так же ровно: – Кстати, раз уж мы привели в порядок квартиру, теперь можно избавиться друг от друга...
– Ты хочешь уйти? – почему-то испугался Артем.
– Мне показалось, ты хочешь, – обронила Марина. – Тебе уже давно нечем заняться. Впрочем, я не настаиваю и могу уйти сама...
Зазвонил телефон на подоконнике. Они оба вздрогнули и взглянули друг на друга.
– Сиди, я возьму, – Артем подошел и снял трубку. – Слушаю...
– Темыч, здорово... – раздался хриплый голос Сергея.
– Здорово. Как ты?
– Прихожу в себя помаленьку. Надюха ругается, на чем свет стоит, и все утро поит меня "Алка-Зельцером". Сейчас в офис поеду. Дела-то не ждут... Артем, слушай-ка... Разговор наш вчерашний помнишь?
– Это который серьезный-то?
– Вот-вот... Слушай, старик, ты выбрось-ка из головы все, что я тебе вчера наплел...
– То есть? – Артем несказанно удивился такому переходу.
– То и есть, что слышал, – грубовато подтвердил Сергей. – Это у меня вчера мозга за могзу зашла, вот и полез из меня сюжет к мексиканскому сериалу. Пустое все это. Забудь, Артем...
– А как же твоя просьба... Ну... – Артем замялся.
– Ты об этой бабе? – Сергей тяжело закашлялся в трубку, выругался и ответил твердо: – И о ней забудь. Ничего не надо, Темыч.
– Подожди, Сережа, подожди! Вчера для тебя была важна каждая мелочь...
– Артем, черт тебя побери! Я наговорил спьяну глупостей, с кем не бывает... Теперь прошу: забудь о нашем разговоре. Все равно ни к чему хорошему это не приведет. По большому счету, тебе все это надо? Нет. И Володе уже не надо. Значит, и я без этого обойдусь. Пока...
Повесив трубку, Артем отошел от телефона и заметил, что Марина сосредоточенно смотрит на него.
– Это Панин? – спросила она с неприязнью. – Что ему надо?
– От тебя ничего, – вырвалось у Артема с досадой.
Он тут же испугался своей невольной грубости, но Марина не обиделась, только скептически усмехнулась. И Артему эта усмешка совсем не понравилась.
Звонок Сергея совершенно сбил его с толку. Идея, прежде казавшаяся бредовой, за ночь настолько прочно укрепилась в голове Артема, что способ выяснения истины, предложенный братом, стал казаться вполне реальным. Конечно, если бы Артему попалась в этом деле совершенно незнакомая дама, он, скорее всего не испытал бы особого энтузиазма. Но это совпадение было настолько невероятным, что теперь Артем никак не мог просто выбросить все из головы.
Марина по-прежнему сидела в глубокой задумчивости, заложив ногу на ногу и сцепив на колене пальцы.
– Марина, ты веришь в то, что это был несчастный случай?
Она резко вскинула голову:
– Какое имеет значение то, во что я верю?
– Так, интересно...
– Странные у тебя интересы, – пожала она плечами.
– А почему я не могу заинтересоваться причинами внезапной смерти родственника? Лично мне не нравится версия о несчастном случае. Несчастный случай – это когда кирпич на голову падает. А Володю убили. И, возможно, убили преднамеренно.
– Артем, эти разговоры все равно ни к чему не приведут, – пробормотала она. – Стоит ли начинать?
– Ты просто не хочешь говорить об этом именно со мной? – уточнил Артем.
– Я ни с кем не хочу об этом говорить.
Она отталкивала Артема недвусмысленно и бесповоротно. Наверное, ей было что рассказать, но для этого нужен был совсем другой человек?
– Марина, вы же вместе работали. А что, если именно на работе Володя нарвался на какие-то крупные неприятности? Ты случайно не знаешь, все ли было у него ладно?
– Допустим, знаю, – сухо ответила Марина. – Но это не твое дело.
– Нет, мое! – возмутился Артем. – Володя мне был не чужой! Если вы действительно давно и хорошо знакомы, ты должна была знать, что мы с ним всегда были хорошими друзьями...
– Представь себе, он и пары слов не сказал о любимом кузене, – со злостью бросила Марина.
– Он ни разу не назвал тебе мою фамилию? – удивился Артем.
– Я в курсе, что Панины – племянники Савелия Николаева. Но Николаевых вокруг, прости меня, как грязи. Я не знала, что директор сосновского "Метмаша" имеет к тебе отношение, – усмехнулась она и добавила. – А если тебя действительно интересуют его дела, отвечаю: у него все было в порядке!
– А Сергею показалось, что Володя попал в серьезный переплет. И теперь Сергей мучается от того, что вовремя не вмешался....
– Вовремя не вмешался? – эхом повторила Марина и поморщилась. – С ума сойти. Как жаль...
– Что ты язвишь?! – рассердился Артем. – Ты видела вчера Серегу? Да на нем лица нет..
– Лица, может быть, и нет. И еще кое-чего нет...
– Чего же?
– Совести, – отрезала она. – Ты бы сначала разобрался, отчего на самом деле Панин мучается.
– Что ты имеешь в виду?
Ответить Марина не успела.
Во входную дверь кто-то вставил ключ и повернул его. Артем почувствовал досаду. Разговор с Мариной и так не заладился, а тут еще совершенно нежданный гость наглым образом лез в дверь.
– Любопытно, сколько же еще желающих найдется помыть посуду? – процедил Артем.
Марина вдруг вскочила с дивана. Артем заметил, как она внезапно побледнела и напряглась.
– Эй, живые есть? – послышался голос из прихожей.
На пороге показался высокий юноша в спортивном костюме, в котором Артем узнал Георгия Панина, своего младшенького кузена.
– Ого, да тут много вас, живых-то, – пробормотал Георгий, входя в комнату. Увидев Марину, он приветливо улыбнулся ей. – Здра-а-авствуйте!
Она кивнула ему. Щеки ее снова порозовели. Кажется, она хорошо представляла, кто перед ней, и знала, что бояться его не следует.
За последние года три-четыре противный худосочный тинэйджер-недомерок превратился в симпатичного худощавого юношу. Нимало не смутившись, Гошка подошел и подал Артему руку.
– Этикета не знаешь. Молодежь первой руку не тянет, – проворчал тот, но руку Гошке пожал. – Здравствуй. Ты зачем здесь?
– Да Серега вспомнил, что не оставил тебе ключи. Поднял меня с постели и велел ключи тебе доставить...На, держи, – Гошка сунул Артему три ключика на колечке. – Мне главное поручение выполнить.
– Как тетя Зоя? – поинтересовался Артем, принимая ключи.
– Да вроде неважно пока... – насупился Иван. Он покосился на Марину, улыбнулся и подмигнул Артему: – Познакомились? А то Вовка Марину Сергеевну так старательно от всех прятал.
Познакомились, – сдержанно подтвердил Артем.
– Ну ладно, Тема, – махнул рукой Гошка. – Я побежал, а то мне надо в Фанерный смотать по-быстрому, пока Серега меня не хватился.
– Что, юный Казанова, опять сердечные дела? – усмехнулся Артем. – Кто на этот раз?
Гошка с сомнением взглянул на Артема, словно прикидывая, стоит ли сообщать подробности, и неуверенно произнес:
– Ну-у... Аленка Мазина.
– Мазина?
Гошка вздохнул:
– Стареешь, Артем. Никак, склероз. Ты же с ее братом дружил.
– Ну почему же, помню... Давно не виделись, правда, – промямлил Артем. О последней встрече со старым другом у Артема остались очень неприятные воспоминания. – Ну и как там Ванька Мазин?
– Неважно, – пожал плечами Гошка. – Но пока живой.
– В смысле?
– А ты что, не слышал? Отделали его по весне, еле с того света выкарабкался.
– Да, я действительно не слышал... – растерялся Артем, краем глаза замечая, как Марина укоризненно качнула головой.
* * *
Сняв с холодильника телефон, Иван пристроил его на краю стола и взгромоздился на тумбочку.
Первый звонок достиг цели немедленно, хотя Иван и не надеялся, что застанет старого знакомого.
– А-а, Ванька?! – не то удивился, не то обрадовался Михаил. – Как поживаешь? Здоровье-то как, на поправку?
– Более или менее, – уклончиво ответил Иван. – Миш, как там твоя команда? Работаете по-прежнему?
– Как сказать?.. – помялся Михаил. – Кто-то себе нового босса нашел, кто-то стал свободным художником. Держу связь кое с кем...
– Как работается на нового босса?
– Босс он завсегда босс, – коротко вздохнул Михаил. – Босс нынче прижимистый пошел. Ты-то теперь при ком?
– Я всегда сам при себе, – буркнул Иван. – Бузуков, я тут тебе работенку сыскал.
– Спасибо, не надо. Хлопцев у меня не так много осталось. Я их загрузил под завязку.
– Да нет, Миша, это лично для меня. Небольшая помощь нужна.
– А... Ну... Конечно, Иван, о чем разговор?.. А конкретно?
– Конкретно есть некая персона, которая совершенно необоснованно хочет абсолютно невозможного. Вот бы вразумить...
– Вразумить до какой степени? – осторожно уточнил Бузуков.
– Думаю, что если твои парни по душам поговорят с той персоной, вопрос будет исчерпан.
Иван чувствовал, как Михаил мнется, не зная, как бы отказать бывшему партнеру, не обидев.
– Принято, – бодро сказал Михаил. – Гони информацию. Фамилии, координаты, время...
– Я пока не знаю фамилии. Дело в следующем: моя сестра...
– Ваня, ты меня извини... – неуверенно протянул Михаил. – Я же ребятам спуску не даю, хлопцы с утра до ночи пашут. Ты представляешь себе, что это значит. Не могу я их еще и на сбор левой информации посылать. К тому же подобные изыскания не для моих качков, они ведь ребята простые: два слова кое-как свяжут, третье уже невпопад... Давай так: ты мне даешь полные сведения, а я без лишних вопросов вразумляю точно обозначенную персону в указанном тобой месте.
– Что ж... – вздохнул Иван. – Тогда я перезвоню.
– В любое время, Ваня... – так же бодренько заверил Михаил. – Ты уж извини меня, старик. Не обижайся. Руки приложить – это я тебе всегда обеспечу. А уж все остальное – это дело не мое... Ну что, лады?
– Лады, Миша. Все в порядке.
– Тогда бывай здоров...
Иван бросил трубку на аппарат и со злостью вцепился зубами в собственный кулак. Вот так. Друг-товарищ... Впрочем, никакой не друг, и другом никогда не был. С Михаилом и его хлопцами отношения у Ивана были абсолютно деловые. Теперь, когда нет общей клиентуры, нет и бесплатных услуг.
Мазин, выйдя из больницы, остался не только без привычных стабильных заказов, но и без старых связей. Информация – продукт скоропортящийся, спрос растет. Клиенты Ивана не утерпели и нашли для своих заказов новых исполнителей. При согласии клиента достойно оплачивать услуги можно найти неплохих мастеров информационного сыска. Прежние клиенты Ивана были люди в основном денежные. Долго ждать они не привыкли, ну и сбежали на сторону.
И жизнь Ивана резко изменилась. Это уже само по себе доставляло ему огромные неудобства.
По натуре Иван Мазин был консерватором. Любой выход из привычного ритма, внезапное нарушение установленного распорядка или крушение давно запланированного дела причиняли ему нешуточные страдания. Он плохо привыкал к новшествам, а привыкнув к ним, ни за что не хотел терять.
За годы своего странного бизнеса Иван среди прочих привычек заимел вредную привычку к холяве, к тому, что среди тех, кому ты нужен, всегда найдется тот, кто готов был в свою очередь посодействовать ему.
Человек, выпавший из своего круга, переставал представлять интерес в первую очередь для бывших партнеров. И теперь никто не станет шевелиться из одного к нему уважения или по старой дружбе. Теперь вопрос будет стоять иначе: есть деньги – есть содействие.
Деньги у Ивана прежде водились. Он с самого начала не стеснялся стрясать достойную оплату со своей клиентуры. Но все свои сбережения Иван вложил в первое собственное жилье.
У него долго не было дома. У него не было дома даже тогда, когда Иван каждый день приходил в отдельную комнату и засыпал в собственной постели. В отцовской квартире он чувствовал себя не лучше, чем в чистом поле в ненастную ночь. Едва отец потерял право распоряжаться жизнью Ивана, тот немедленно исчез из-под родительской крыши, не желая больше там оставаться. С тех самых пор он никому не отчитывался в том, где живет, с кем и на что.
Ивану пришлось расплачиваться за свою свободу. В то время, как его приятели и сокурсники наслаждались жизнью, беззастенчиво пользовались родительской финансовой поддержкой или перебивались в общаге с хлеба на пиво, ни о чем не горюя, Мазин вкалывал. Нельзя сказать, чтобы работа на себя была ему в тягость. Скорее наоборот: на свою вожделенную свободу он готов был трудиться, как каторжный.
Однако, ему надо было где-то жить. Парня с питерской пропиской ни за что не хотели селить в общежитии, а Иван не привык ничего выпрашивать. Пришлось пользоваться случайными углами, выбирая места подешевле. Его тошнило от грязи и бестолковой суеты коммуналок. Его раздражали любопытствующие взгляды соседей, ему надоело засыпать в наушниках, чтобы не слышать пьяный гогот их гостей. Наконец, ему просто осточертело постоянно трястись за сохранность своей техники, которая год от года становилась все серьезнее и дороже.
Его приобретением стала плохонькая, запущенная прежними хозяевами двухкомнатная квартирка в поселке Фанерном. Теперь в его доме все было так, так он давным-давно задумал, но в процессе обустройства Иван значительно подчистил свои счета.
А то, что еще оставалось он подъел за последние месяцы, в течение которых работать не мог и доходов практически не имел.
И если у Ивана пока еще не пустовал холодильник, то выдать сестренке тысячу долларов он никак не мог. Даже если бы захотел. Впрочем, если бы денег у Ивана было достаточно, он вряд ли пошел бы на поводу у вымогателя. Пусть бы попробовал какой-нибудь жлоб полгода назад потребовать с его сестры хоть рубль!.. Не сам Иван, так ребята из местного охранного бюро, подчиненные Михаила Бузукова, по стенке размазали бы такого идиота.
Теперь же все иначе.
Нет денег, нет связей, нет сил. Проклятье!.. Иван понял, что в одиночку ему все-таки не справиться.
С утра особенно назойливо гудела голова, словно с тяжелого похмелья. После разговора с Бузуковым стало еще хуже. Иван понял, что не может сосредоточиться. Мысли метались в голове, словно запертые в темном чулане, перемешивались, теряя всякий смысл, становились бессвязными.
Идея забрезжила неожиданно.
В свое время Иван наплевал в один очень ценный колодец. Этого делать не стоило по нескольким причинам. Причина меркантильная состояла в том, что близкие контакты с человеком, служащим в официальных структурах, не могут быть лишними. Была еще и личная причина, еще более весомая: нельзя было сгоряча рвать отношения с другом, который всегда бывал на его стороне.
Иван не мог простить себе ту мальчишескую выходку, из-за которой он надолго остался совсем один. Будучи по натуре индивидуалистом, он старался не обращать внимания на свое одиночество. В конце концов, вокруг него была тьма народу, клиенты, партнеры, да и повзрослевшая Аленка вполне годилась для того, чтобы Иван не совсем одичал.
Но без старых друзей было трудно, особенно сейчас, когда нужно было немедленно помочь сестре. Пусть старший брат сам ни на что не пригоден, он должен что-то сделать хотя бы с помощью друзей.
Иван нерешительно взял трубку, понажимал на кнопки и выслушал унылые длинные гудки. Решив добить начатое до конца, Иван прогулялся в комнату, покопался в боковом кармане своей сумки, достал записную книжку и отыскал в ней еще один номер. Вполне возможно, что и номер этот давным-давно сменился...
– Майора Томчака, – без особой надежды попросил Иван, и очень удивился, когда ответивший парень не бросил трубку на рычаги, а отложил в сторону и прокричал что-то.
– Подполковник Томчак, – раздался в трубке знакомый низкий голос.
– Привет, Макс. С повышением тебя...
– Мазин? Не может быть... – фыркнул Томчак. – Дай в окно гляну, небо на землю не упало? Ванька, ты?
– Я, Макс.
– Ну ты и свинья, – ласково заявил собеседник. – Я, между прочим, забыл о твоем существовании, так и знай.
– Да я знаю, – согласился Иван. – Мне нужна твоя помощь, Максим.
– Тогда ты дважды свинья, – засмеялся Томчак. – Я так сразу и подумал: если наш затворник вдруг первым подает голос, значит, ему что-то понадобилось. Было бы все в порядке, еще сто лет бы не позвонил. Я прав?
– Прав. Ты всегда прав, Максим.
– Слушай, – серьезно произнес Томчак. – Что-то мне твой голос не нравится... Что стряслось?
– Кое-что. И мне больше не с кем посоветоваться...
Максим приглушенно произнес что-то тому, кто был рядом с ним, и снова заговорил в трубку:
– Давай-ка без предисловий. Что случилось? Нечаянно влез в базу данных Пентагона?
– Ну, до этого еще не дошло. Просто нужна помощь.
– Деньгами что ли? – суховато уточнил Максим.
– Нет, скорее действием. Впрочем, сначала мне требуется твоя консультация. Ты, как специалист, должен посоветовать что-нибудь дельное. Возможно, все не так уж и страшно.
– Да, Ванька, если начистоту, твой голос мне нравится все меньше и меньше... – тревожно протянул Максим. – Ты здоров?
– Вполне. Так что?
– Ну что "что"? – передразнил Томчак. – Я зайду к тебе. Ты все там же обитаешь?
– Да. Когда тебя ждать?
– Сегодня. Точнее не скажу, сам понимаешь – служба. Приду, как освобожусь. Скорее всего к вечеру. А сейчас извини, у нас тут телефон один на всех...
Иван повесил трубку, взъерошил волосы, растер виски. Уф...
Он боялся, что Максим, как прочие, просто отбазарится от старого приятеля? Нет, он, как всегда, поможет. Каким чудом Томчаку с детства удавалось вытаскивать друзей из разнообразных заморочек, для Мазина оставалось тайной. Наверное, такой уж у того был талант.
Иван не сомневался в том, что Томчаку запросто удасться избавить Аленку от приставания какого-то подонка. Максиму удавались вещи куда более сложные, а здесь обычное торговое жулье.
– Кому ты звонил, Ваня? – Аленка стояла в дверях кухни и с надеждой смотрела на брата.
– Отличному парню я звонил, – улыбнулся Иван. – Не вешай нос.
– Твой отличный парень одолжит тебе тысячу зеленых? – недоверчиво переспросила она.
– Нет. Но он свернет шею твоему бандюгану.
Аленка поджала губы, скептически усмехнувшись, но ничего не сказала. Иван заметил, что она в кроссовках и в куртке.
– Ты куда собралась?
– Надо дома показаться, на всякий случай, – вздохнула она. – Я сегодня, может быть, еще вернусь, попозже...
* * *
Георгий сидел в машине злой, как черт.
Всегда так: хочешь, как лучше, а на тебя плюют, не глядя. Спешил, как дурак. Психовал, когда застрял на полчаса на переезде, пропуская один товарняк за другим. Торопился, думал, что Аленка уже давно ждет. Но он въехал в тихий запущенный дворик и никого там не обнаружил.
Время шло. Георгий курил, поминутно смотрел на часы и злился. Машину нужно было поскорее вернуть, пока Варченко не хватился. Раньше у Гошки был другой начальник, тот понимал Георгия и много раз выручал его. А этот кретин Варченко вроде не тупой, а все норовит Сереге задницу вылизать. Каким уж медом у Сереги она намазана, что его холуи так пресмыкаются?.. Варченко – самый гад, гадючее не придумаешь. Сразу заложит, словно за язык его кто тянет.
Когда Аленка выбежала во двор и, не глядя вокруг, пошла к разломанным качелям, Георгий резко просигналил ей. Она даже присела с перепугу и оглянулась.
Георгий молча показал ей кулак.
Она нахмурилась и бегом побежала к машине.
– Я не понял, мы договаривались или нет? – злобно бросил Георгий, когда девчонка забралась внутрь. – В следующий раз езжай на автобусе!
– Ой, да ладно тебе! – раздраженно буркнула она. – Думаешь, от Ваньки так просто можно отвязаться? Ходит, квохчет, как курица...
– А яйца он у тебя еще не несет? – фыркнул Георгий. – Запарился я туда-сюда мотаться! Ладно бы тачка своя была, не было бы и вопросов.
– Да не хочешь – не мотайся! Я и пешком дойду! – Аленка надула губы и потянулась к дверной ручке, собираясь вылезти.
– Куда?! – заорал Георгий и, обхватив одной рукой Ирку за плечи, рванул ее на себе, запрокидывая на спину. Не давая девчонке опомниться, он поспешно впился в ее сочные губы.
– Да пошел ты, Гошка! – она со смехом несильно отпихнула его от себя. – От тебя перегаром несет!
– А это я вчера за упокой братца Володи маленько хватанул.
– Ничего себе "маленько"! – хмыкнула Аленка и, усевшись, дала Гошке шутливый подзатыльник. – Нажрался, наверное, вдрызг!
– Имел полное право. Даже Серега не ворчал... – усмехнулся Георгий. – Так что и я от Вовки хоть какую-то пользу напоследок поимел...
– Ну ты и циник, Гошка!
– Вот сразу "циник"! – передернулся Георгий и завел машину. – Я Вовке смерти не желал. Но и плакать тут не о чем... Ладно, поехали. Ремень пристегни!
– Чья машина-то?
– Варченко. Поспешать надо, а не то они с Серегой меня на пару убьют.
– Слушай, Гош, – озабоченно уточнила Аленка. – Ты что, нарочно их дразнишь?
– Никого я не дразню, – буркнул Гошка.
– А зачем тогда опять машину без спроса взял?
– Я думал, что успею за полчаса. Теперь, конечно, влетит... – процедил Георгий, выруливая из дворика. – Ну так что?
– Ты о чем?
– О чем, о чем! О капусте! Даст твой братан денег?
– Нет у него, – нахмурилась Аленка.
– Я же говорил, что из твоей дурацкой затеи ничего не выгорит... – недовольно буркнул Георгий. – Баксы-то у него есть. Наверняка. Только он, как все жлобы, за свою копейку удавиться готов...
– Ой, а ты что ли не готов удавиться?! – обиделась Аленка.
– Это смотря кто попросит, – философски рассудил Георгий. – Тебе бы я дал.
– Ванька тоже дал бы. Нет у него. Он же давно работать не может.
– Ты сама говорила, сколько у него компьютеров, и все навороченные, все с прибамбасами. Любил бы сестренку, продал бы кое-что... Ты намекни, а то он сам не догадается.
Аленка покачала головой:
– Нечего тут намекать. Ничего он продавать не станет. Это же его орудия труда.
– На фиг ему орудия труда, если он у тебя все равно не работает? Тем, которые на голову больные, нельзя глазки напрягать. А то, я слышал, можно совсем коньки отбросить. Я, конечно, не откажусь еще от одних поминок...
– Кретин ты! – взвизгнула Аленка и наотмашь ударила Гошку.
Он успел отпрянуть, и ее ногти лишь обжигающе царапнули кожу на виске. Машина вильнула, выехала на встречную полосу. Совсем рядом раздался визг чьих-то тормозов и истошный рев клаксона. Георгий рванул руль вправо, выравнивая автомобиль и краем глаза замечая, как водитель встречной машины, медленно проезжая мимо, выразительно крутит пальцем у виска.
Ощущая, как мгновенно взмокла спина, Георгий медленно свернул к обочине и остановился.
– Дура! – в сердцах сплюнул он. – Ну что же ты за дура!
– Ну, Гошенька, прости меня... – проговорила Аленка, повернулась к нему, провела кончиками пальцев по оцарапанному виску. – Тебе больно?
– Больно? – он поморщился, отстраняясь от ее руки. – Да мы бы сейчас могли в смятку разбиться!
Она виновато потупилась.
– Между прочим, – сердито добавил Георгий. – У меня не только доверенности нет. Права мне Серега тоже так и не вернул. А если бы авария, да гаишники примчались бы? Что мне, из-за твоих припадков в тюрьму садиться?
Аленка вдруг тихо заплакала, отвернувшись.
Георгий обнял ее, развернул, прижал к себе.
Недавно он понял, что ему нравится, когда она плачет, потому что ему нравилось ее утешать. Наверное, не слишком-то это хорошо, но Георгий ничего не мог с собой поделать. Аленка разревелась, и он принялся ласково гладить ее по голове.
Самого Гошку никто никогда не утешал и по голове не гладил. Не разменивалась его родня на такие глупости. Вечно замотанной и недовольной матери было некогда, брат Володя вообще был к нему совершенно равнодушен, а от Сергея доставались только тумаки.
Никто из тех, от кого зависела жизнь Георгия Панина, не любил его. Его всего-навсего растили. Взращивали с каким-то обреченным остервенением. Не любили и взамен любви не ждали. В самом деле, на что им сдалась его любовь? Георгий ненавидел свою родню и старался поменьше думать о ней.
А ряядом с Аленкой у Гошки расправлялись плечи и за спиной вырастали крылья.
В сущности, ничего особенного между ними не было. Но Георгий теперь понял, что чувствует тот, кто кому-то нужен по-настоящему. Нужен не только для того, чтобы поболтать о пустяках, скоротать ночку в дискотеке, а потом перепихнуться на деревянных трибунах заводского стадиона... Правда, ничем из вышеупомянутого Георгий пренебрегать не собирался. Но кроме этого Аленка бежала к нему за утешением и поддержкой, и Георгий готов был ради нее свернуть горы и осушить моря.
Среди прежних его подружек тоже попадались симпатичные куколки. Но они интересовались только тем, что было у Георгия в штанах и в бумажнике. Благополучно побывав и там и сям и удовлетворив свое любопытство, подружки исчезали. А Аленка никуда не исчезала. Она, наоборот, возникала на горизонте иногда даже совсем некстати. С ней было порой трудно сладить. Бывало и так, что от ее нелепых злобных слов у Георгия горло перехватывало. Но иногда она становилась смирная, заботливая, внимательно слушала все, что бы он ни говорил ей, целовала, утешала, находила множество каких-то глупых, смешных и ласковых словечек, от которых у Гошки, привыкшего к отборному беззастенчивому мату, слезы начинали щекотать горло. И еще Аленка любила смотреть ему в глаза. Смотрела подолгу и без насмешки, словно любуясь, и Георгий терялся в догадках, чем же в его физиономии можно любоваться, если старший брат иначе, как уродом, его и не величает? Словом, Гошке рядом с Аленой было теплее, чем с кем бы то ни было.
