Текст книги "Отпусти меня 2 (СИ)"
Автор книги: Наталья Шагаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Столовая тоже в светлых тонах. Похоже, хозяин этого дома любит чистоту, пытаясь себя обелить. Стол большой, человек на десять. Но накрыто на двоих, Калинин во главе, а по правую сторону накрыто для меня. Роман не обращает на меня внимания, что-то листает в планшете и попивает кофе из большой белой чашки. На столе что-то похожее на молочную кашу, рядом мед, два вида варенья, французские вафли, сыр, масло и сок.
– Рад, что ты всё-таки почтила меня своим вниманием, – произносит Калинин, не отрываясь от планшета. – Присаживайся.
Молча сажусь и сжимаюсь, пытаясь прикрыть грудь. Чертовы соски как назло наливаются и торчат еще больше.
– Мне нужны мои вещи.
Беру чашку с горячим чаем, пахнущим травами, и с удовольствием отпиваю. Я по-прежнему немного хриплю.
– Думаю, что нет, – спокойно произносит он, откладывает планшет и обращает на меня внимание. – Тебе нужно полностью обновить гардероб. Закажи в интернете, тебе все доставят сегодня же вечером. Марина тебе поможет.
Как мило, бывшая и будущая жена совершают покупки.
– Мне нужны мои вещи, документы, в конце концов. Личные и дорогие мне вещи, – настойчиво произношу я.
– Ешь, – словно не слышит меня, указывая на тарелку. – Мне нужна здоровая супруга.
Вздыхаю и упрямо продолжаю пить чай. Калинин опускает глаза на мою грудь, и внутри все сжимается. Я знаю, на что он смотрит. Отставляю чашку и обнимаю себя, закрывая грудь.
– Во-первых, ты не должна стесняться. Ты красивая девочка, и мне нравится на тебя смотреть. Прекрасный вид за завтраком, – улыбается одними губами. – Во-вторых, мы будем разговаривать, только когда ты начнешь есть, – голос холодный и давящий. Обнимаю себя крепче и отвожу взгляд.
– Поскольку у нас сделка, мне нужны гарантии, – почти шепотом произношу я. Это все ужасно и не укладывается в моей голове.
– Правильный подход. Ешь, и мы все обсудим, – настаивает Роман. Этот мужчина умеет добиться своего. Хорошо. Расправляю плечи и беру ложку. Пусть смотрит. Пробую кашу. Вкусно, добавляю в неё ложку меда, становится еще вкуснее. Я дико голодная. – Приятного аппетита, детка, – тоже начинает есть.
– Можно меня так не называть? «Детка» звучит пошло. Мне не нравится.
– Главное, что нравится мне, – самоуверенно произносит он. Молчу, с этим мужчиной бесполезно спорить. – Итак, насчет личных вещей. Ты сможешь их забрать, когда выздоровеешь. Мирон отвезет тебя.
Конечно, как же без охраны. Я теперь на привязи. С утра во мне бушует злая, капризная девочка.
– Долги твоей матери тоже закроют, но мы с тобой подпишем договор. Сбежишь еще раз – долги вырастут, – угрожающе произносит Роман. И мой аппетит тут же пропадает. Вновь беру чай, запивая ком в горле. – В качестве моего подарка твою мать отправят на лечение в Израиль.
– Она не поедет. Как я ей это объясню?
На самом деле, если уж и продаваться этому тирану, то лечение маме не помешает, она устала работать. Но…
– Скажешь правду. Ты выходишь замуж, и это подарок от меня.
Все у него просто.
– Я улетаю в Токио на несколько дней. А ты лечись, смени гардероб и все хорошо переосмысли, – наказывает Роман и поднимается с места.
Напрягаюсь, когда мужчина подходит ко мне сзади. Его руки ложатся на спинку моего стула, и я чувствую запах мяты и бергамота. Даже после завтрака от него пахнет свежестью и холодом одновременно. Замираю, закрываю глаза. Это, пожалуй, самое сложное. Выдержать его близость. Мне кажется, я заработаю аритмию рядом с этим мужчиной, мое сердце рядом с ним заходится то от страха, то от злости, то от волнения. Он наклоняется ко мне и глубоко вдыхает где-то возле виска.
– И вот когда ты договоришься с собой и разделишь чувства с правильными решениями, то поймешь, что это самый верный выбор в твоей жизни, – ведёт носом по моим волосам. – Ты очень красивая, детка, – специально выделяет последнее слово. Вздрагиваю, когда он проводит ладонью по моей руке и ведет к груди. Очень аккуратно, осторожно задевает костяшками пальцев соски, вынуждая мое тело отзываться и захлопнуть веки. – Я буду скучать, – тихо произносит мне на ухо. Выпрямляется и выходит из столовой…
Я по-разному представляла свою жизнь. Мечтала о будущем, хорошей работе, карьере. И вместе с тем боялась, что придётся всю жизнь проработать кассиршей. Но никогда, даже в страшном сне не представляла, что это будет так.
***
Прошло ровно пять дней, я по-прежнему пленница в огромном доме Калинина. Марина предпочитает называть усадьбу комфортабельной тюрьмой. Она вообще своеобразная женщина. Таких называют «интересная», «творческая», «с изюминкой». Мы общаемся. Нет, не дружим. Не дружим, потому что я держу дистанцию. Несмотря на то, что Марина мне помогает и довольно теплая и милая, я никому не хочу доверять. Но в данный момент и в данной ситуации, как бы смешно это ни звучало, самый близкий мне человек – это бывшая жена Романа.
Марина живет в своем мире. Наверное, поэтому принимает реальность Калинина легче. Она просыпается в обед, никогда не завтракает, не ест мяса и молока. Женщина хорошо рисует и часто часами пропадает в своей мастерской на мансарде, никого туда не пуская, даже прислугу. Она принимает много препаратов, но не рассказывает, что с ней произошло. Всегда носит длинные разнообразные платья, большие серьги и платки в виде чалмы. Как я поняла, волос у нее нет, и, скорее всего, это от ожогов. Но расспрашивать ее о травмах я не решаюсь, особенно когда она зависает перед зеркалом, внимательно себя осматривая. Иной раз мне кажется, что эта женщина глубоко травмирована именно душевно, а не физически.
Мы заказали мне гардероб вместе. Другого выбора не было: либо ходить голой, либо принять помощь Марины. Ну и ноутбук, как и адрес сайта магазина, который осуществит доставку день в день, были только у Марины. В отличие от Валерии бывшая жена Романа ни на чем не настаивала, а просто отправляла в корзину то, на что я укажу.
На все мои вопросы об их проживании на одной территории она отшучивалась: барин не дал ей вольную, и мы все здесь крепостные.
В каждой шутке есть доля шутки…
Я здорова. В отсутствие Романа немного успокоилась, насколько это позволяет ситуация, и подружилась с Тамарой. Наверное, она самая настоящая в этом доме. Женщина ближе мне по уровню и положению. Мы вместе готовим и обсуждаем дурацкие сериалы, которые она смотрит. Я помогаю ей с уборкой дома, чтобы хоть чем-то себя занять, на что Марина цокает и закатывает глаза, приговаривая, что Роману это не понравится. Мне все равно, как он к этому отнесётся, я не привыкла иметь прислугу, мне стыдно от того, что кто-то готовит и убирает, пока я ничем не занимаюсь.
Мне совершенно не спится по ночам. Мысли и переживания переполняют. Самое отвратительное в нашей жизни то, что бывают ситуации, течение которых нам не исправить. Ты можешь злиться, умолять, требовать, просить, но ничего от этого не изменится. Поэтому я много читаю, запоями, все подряд, лишь бы чем-то занять свою голову.
На часах около десяти вечера, я в своей спальне, с очередной книгой из библиотеки этого дома. Книга сложная, и мне приходится перечитывать каждую строчку, чтобы вникнуть в суть. Отпиваю вкусного чая по рецепту Тамары: с разными листочками, брусникой, малиной и ещё чем-то там. Успокаивает. Я в кровати в одних трусиках и топике, волосы еще влажные после душа, но мне все равно немного душно. Боюсь открыть окно, чтобы вновь не простыть.
Вздрагиваю, когда дверь в мою спальню открывается, вскидываю голову, и сердце начинает колотиться, как сумасшедшее. В спальню входит Роман. Я не слышала, как он приехал. А самое главное я забыла запереть дверь.
– Добрый вечер, Елизавета, – он какой-то другой. Все тот же статный, высокомерный, холодный, но что-то изменилось. Встречаюсь с ним взглядом и понимаю, что серые глаза блестят. Они не холодные, как раньше, в них огонь.
– Я не одета, – соскакиваю с кровати в надежде убежать в ванную. Но Калинин резко ловит меня за руки и дергает на себя. Дыхание перехватывает, хватаю воздух, а вздохнуть не могу. И тут я понимаю, откуда перемена в его взгляде. Калинин пьян. От него пахнет терпким алкоголем.
– Я разорвал отношения с Валерией еще до поездки. Все, как ты хотела. И я дико голодный, детка, – говорит мне, понижая голос.
– Я не хотела, отпусти! – шиплю ему в лицо, пытаясь вырваться.
– Поздно, детка, – делает со мной пару шагов к кровати, слегка толкает, и я лечу на постель. Роман ухмыляется, осматривая меня дьявольски горящими глазами, и начинает расстёгивать рубашку.
– Нет надо. Я не хочу! – прячусь назад, упираясь в спинку, и обнимаю себя руками, пытаясь прикрыться. Меня захлестывает такой паникой, что начинают дрожать губы.
– Захочешь. Твое тело очень отзывчивое, в отличие от тебя.
ГЛАВА 5
Роман
– Если перевести первый транш уже сегодня, то со своей стороны они обещают уже завтра начать поставку, – вещает мне Валерия в салоне бизнес-класса. А я смотрю на нее и задаюсь вопросом: чем мне обернется разрыв нашей интимной связи? Я не хотел бы терять ее в качестве помощника. Валерия очень ценный кадр, для нее работа стоит на первом месте. Она многим пожертвовала ради карьеры. Семьей, например. Валерии уже тридцать два, а она даже не была замужем, о детях не может быть и речи. Даже я со своей циничной натурой хочу наследника. Эта женщина очень ценный сотрудник, не думаю, что разрыв нашей интимной связи сможет сломать ее карьеру – Валерия не столь импульсивна. Но… она все же женщина. Умная, целеустремленная, сильная, но все же женщина. А обиженная женщина способна на многое.
Ох, Елизавета, ты даже не представляешь, на какие жертвы я иду ради твоего душевного равновесия.
Хотя я лгу себе. Мне давно наскучила Валерия. Мы очень похожи. В этом-то и проблема. Мне стало не хватать ее эмоций в сексе. Оказывается, беспрекословное подчинение тоже надоедает.
– И что ты думаешь? – спрашивает она и опускает руку мне на колено, проходясь ногтями по моим брюкам.
– Я еще раз изучу бумаги и приму решение, – холодно отзываюсь я и снимаю ее ладонь с моей ноги. – Скажи, Валерия, – заглядываю ей в глаза, чтобы считать реакцию, – чем мне грозит разрыв наших интимных отношений?
– Что? – в глазах непонимание.
– Ты слышала, Валерия. Я хочу знать, насколько твои эмоции повлияют на нашу работу, – с нажимом произношу я. Ее глаза темнеют, а руки на подлокотниках сжимаются.
– На работу это не повлияет. Но хотелось бы знать, в чем причина? – пытается держать себя в руках, но ее выдают глаза.
– Я женюсь, этого мало? – усмехаюсь, отпивая воды с мятой.
– И это я нашла тебе невесту, – язвит в ответ.
– Ты справилась с задачей, премию я тебе уже выписывал.
– Настолько понравилась девочка? Когда тебя интересовали чувства других? – говорит спокойно, но начинает нервничать. И это плохо.
– Ты сама говорила, что такие тонкие особы требует душевных вложений. Это моя жертва ей.
– Да, я так говорила. Но не понимаю связи. При чем здесь наш секс? Не думаю, что девочка способна удовлетворить твои потребности, – скептически цокает.
– Я женюсь и в этом свете не хочу портить репутацию, которая и так не блещет чистотой. Как стратег, ты должна это понимать.
– Я понимаю… – делает паузу, чтобы глотнуть воздуха. Никогда не думал, что Валерия настолько зависима от нашего секса. – Но мы никогда не афишировали и… – подбирает слова. Не разочаровывай меня, Валерия, не хочу терять тебя как сотрудника. Но незаменимых людей не бывает. – Хорошо, я тебя поняла. Если ты принял такое решение, значит, оно правильное, – вовремя берет себя в руки. Умная девочка.
– Ты очень красивая и сексуальная женщина, не думаю, что секс станет для тебя проблемой.
Валерия кивает и отворачивается к иллюминатору.
Когда мы прилетаем в Токио и заселяемся в отель, я звоню Мирону и прошу тщательнее следить за каждым шагом моей помощницы. У меня пока нет повода ей не доверять. Но Валерия всего лишь женщина.
Нам приходится задержаться в Токио на пять дней. Переговоры сложные. Японцы очень педантичные и дотошные. Им не нравятся наши условия, и мы изо дня в день вносим правки в договоры, рассматривая каждое гребаное слово. Нервирует. Но для меня очень важно данное сотрудничество. Я ставлю на эту сделку многое. Мне мало нашей страны, амбиции ведут меня на мировой рынок.
И вот когда всех устроила каждая буква в контрактах, глава корпорации перед последней подписью приглашает нас на ужин. Мне это не нравится. Не люблю решать дела в неформальных обстановках. Мне мешают сторонние раздражители; когда дело касается больших денег, я предпочитаю не отвлекаться на еду и развлечения.
Господин Танака прибывает вместе с супругой, молодой японкой. Гораздо моложе его. Нас принимают в большом традиционном ресторане с японской кухней, которую я не перевариваю. Очень тесная компания. Я, Валерия, господин Танака с супругой и переводчик. Ах да, еще наши юристы, которые, как верные псы, ждут нашего решения за дверьми.
По ходу светской беседы мы выясняем, что можем неплохо общаться по-английски, и отпускаем переводчика.
– У вас очень умная супруга, – японец указывает на Валерию. – Прекрасно, когда супруга тоже в деле.
– Это не моя супруга.
– Вы оставили ее дома? Не показав красоты нашей страны? – с легким удивлением спрашивает он. Не думал, что в этой сделке мне пригодится Елизавета. Опрометчиво с моей стороны.
– Я, к сожалению, пока не женат. Моя невеста немного приболела, поэтому пришлось оставить ее дома. Но я был бы рад видеть вас на нашей свадьбе.
– О, наши поздравления, господин Калинин.
– Не хотел бы вас торопить, но наш самолет улетает через пару часов.
– Понимаю. Время – деньги, – усмехается японец. – Еще вчера я был убежден, что мы с вами подпишем контракт, после всех правок он меня полностью устраивал, – размеренно поясняет Танака. А я уже чую, что сейчас в наш договор встрянет пресловутое «но». Отпиваю немного больше вина, чтобы запить раздражение. Слишком много времени я потратил на этого японца. Пошел на уступки, а старик решил набить себе цену. – Но сегодня мне поступило предложение от китайцев… Надеюсь, вы, как бизнесмен, понимаете меня. Нужно время, чтобы оценить все «за» и «против».
Сжимаю палочки, которые нервно кручу в руках. Хочется их сломать к чертовой матери. Один глубокий вдох. Натягиваю циничную улыбку.
– Понимаю, – киваю и откидываюсь на спинку кресла. – Взвесьте хорошо наши преимущества. Но, к сожалению, я не могу дать гарантию, что уже завтра мое предложение будет актуально, – блефую, рискую, но в этом и состоит залог успешного бизнеса, как в покере – нечестная игра при непроницаемом лице.
– Что же, будет очень жаль, но сегодня мое решение такое, – японец заглядывает мне в глаза, но не выдерживает и минуты. Считывает, сукин сын, всю мою неприязнь.
– Мы уважаем ваше решение. Спасибо за обед, но нас ждет самолет.
Встаю с места, подаю Валерии руку и удаляюсь.
Пить я начал еще в самолете.
Меня взорвало решение японца. Я потерял кучу времени, нервов, а самое смешное, что на этот контракт претендовали другие, но я предпочел японскую компанию. Не конец света, конечно, но неприятно. Настолько, что внутри кипит злость. Мне нужен был японский рынок.
Пара бокалов коньяка не помогает, а только разжигает ярость. Расслабиться не получается. Хочется разнести все к чертовой матери. Моя хвалёная выдержка дает сбой. Раньше спасал секс с Валерией. Жёсткий секс, где я выплёскиваю весь скопившийся негатив и возвращаю себе холодный рассудок. Моя любовница по одному только взгляду понимала, что именно мне нужно. Она и сейчас понимает. Попивает шампанское, поглядывая на меня томным взглядом.
Сука, провоцирует.
Закрываю глаза, откидываюсь на спинку кресла, дышу. Не помогает. Беру еще порцию коньяка. Почему такой долгий, мать вашу, перелет?! Залпом выпиваю спиртное, которое жжет горло. Определённо, пьянею, но алкоголь распаляет меня еще больше. Сегодня я потерял несколько десятков миллионов.
Встаю с места и иду в туалет. Умываюсь холодной водой, смотря на себя в зеркало. В дверь тихо стучат, открываю – Валерия. Улыбается, вталкивая меня назад. Тут же молча принимается расстёгивать мою ширинку. Несколько секунд наблюдаю, как Валерия возится с ремнем. А потом хватаю ее за шею и резко впечатываю в стену.
– Как ты хочешь? – шепчет она мне, пытаясь дышать.
– Валерия, – выдыхаю ей в лицо. – Я ценю тебя как человека, который понимает меня без слов. Но, кажется, ты переходишь границу, которую я установил пять дней назад! – рычу ей в лицо. Хотя мне хочется ее оттрахать. Вот так, молча вдавить в стену кабинки туалета и на всю длину, грубо, как животное, наматывая волосы на руку, чтобы скулила…
– Я всего лишь хотела помочь, – хрипит она, уже цепляясь за мою руку, пытаясь ослабить хватку. Даю сто процентов, что она течёт. Меня устраивала Валерия, потому что любила вот такие жёсткие прелюдии и никакой романтики. Но я могу быть кем угодно: тираном, циником, беспринципной сволочью, бездушным животным, но держу свое слово.
Отпускаю ее, давая возможность вздохнуть.
– Пошла вон! – проговариваю сквозь зубы и опять разворачиваюсь к раковине, открывая холодную воду.
В аэропорту сажаю Валерию в такси, отправляя домой одну. Эта женщина начинает меня раздражать. Откидываюсь, пытаясь расслабиться. Но какого черта?! У меня дома молодая, чистенькая, неискушённая невеста, а я должен сдерживаться. Вспоминаю ее тело, нежную светлую кожу, подрагивающие розовые губы, вкус, отзывчивость, и внутри все сжимается, вся кровь устремляется в пах.
Сглатываю.
Хочу.
Я не помешен на сексе, но сейчас мне нужно. Вдруг хочется ее сожрать. Настолько, что ни о чем не могу думать всю дорогу домой. Пора ей стать моей полноценной невестой.
Прохожу в дом, посматриваю на часы, настраивая местное время. Еще не так поздно. Иду к бару, выпиваю еще коньяка, снимаю пальто, пиджак, ослабляю душащий галстук. И иду наверх, прямиком в комнату к Елизавете.
Открываю дверь, и… Бл*ть, ее внешний вид не оставляет шансов на то, что я смогу тормознуть. Я видел много женских образов и полагал, что меня заводят развратные сексуальные тряпочки. А на Лизе короткая маечка на лямочках, такая тонкая, просвечивающая небольшую, но упругую грудь, и трусики, мать ее! Простые хлопковые белые трусики, как у ребёнка. Это антисекс, но меня заводит с пол-оборота так, что в ушах звенит от вскипающей крови. Возможно, сказываются недельная голодовка и агрессия, которая сейчас переполняет, но еще ни одна женщина меня так не заводила, как эта девочка.
Смотрю на ее стройные голые ноги и уже мысленно закидываю их себе на плечи, чтобы ворваться одним резким толчком.
– Я не одета! – вскрикивает, пытается убежать. Хватаю за руку, что-то говорю, игнорируя ее протесты, толкаю на кровать, начиная расстёгивать рубашку. И ее испуганные лазурные распахнутые глаза совершенно меня не останавливают. Ломает от бешеного желания и ее уязвимости в этот момент.
Срываю с себя галстук и иду к ней. Где-то на задворках разума понимаю, что нужно тормознуть, но дикое возбуждение разрывает до пульсирующей боли в паху. Нависаю над девочкой, а она в испуге замирает, обнимая себя руками. Губы дрожат, ресницы быстро порхают.
– Не надо, – повторяет она, теряя всю дерзость. А меня ее отказ еще больше распаляет, да так, что нечем дышать. – Я никогда тебе не прощу насилие! – отчаянно выкрикивает она, пытаясь сбежать, но я вновь ловлю ее, заводя тонкие руки за спину, вжимаю лицом в подушки и связываю галстуком руки. Алкоголь рвет крышу окончательно…
– Ну какое насилие, детка, – усмехаюсь ей на ухо, убирая влажные волосы с лица. – Привыкай, я не столь нежен, но тебе понравится.
– Ну, пожалуйста, – всхлипывает, начиная рыдать, огромные слезы скатываются из глаз, ее начинает трясти, и я замираю. Внутри скручивает уже от горечи. Не могу я вот так насильно. Я не умею быть нежным, а она не умеет принимать мой темперамент. Она в принципе ничего не знает о сексе. Ее нужно учить, ее нужно соблазнять и постепенно искушать. А у меня нет сейчас на это времени и желания. Она меня боится! И ненавидит! – Роман, ну пожалуйста, я так не хочу. Только не так! – глотает слезы, словно испуганный ребёнок, а я зажмуриваю глаза и под ее всхлип со всей силы впечатываю кулак в подушку возле ее головы. Развязываю ей руки и ухожу, громко хлопая дверью. Ну не знаю я, как любить таких ванильных девочек. И не хочу знать. Ее образ, запах и уязвимость настолько меня завели, что хоть волком вой или шлюху вызывай. Но проблема в том, что я не перевариваю шлюх и брезгую ими. Все равно что иметь помойку.
Захожу в свою спальню и запираюсь. Раздеваюсь, прохожу в душ, настраиваю воду, встаю под тёплые струи, закрываю глаза, а там ее ножки, бедра, просвечивающая сквозь маечку грудь и, бл*дь, белые трусики, которые хочется разорвать к чертовой матери. Член каменный болезненно ноет, и я сжимаю его, начиная водить рукой, представляя, как это делает Лиза. Самому, сука, смешно. Я отказал любовнице, у меня дома молодая невеста, а приходится делать это рукой, как пацану.
ГЛАВА 6
Елизавета
Вновь раннее утро.
Мне не спится.
Я одетая. Теперь всегда одетая и с закрытой дверью.
Выйти не решаюсь.
Он дома.
Я чувствую.
Это не страх.
Как ни странно, я не боюсь, что он снова на меня накинется. Это стыд и неловкость. И… Не знаю… Закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Да, вчера мне было страшно. Его резкие, грубые прикосновения, напор – нет, это просто внезапный ураган. Но главное – дьявольски горящие глаза. Его остановили только мои мольбы и слезы. И если раньше, когда я еще не была в ловушке, когда верила, что все это по-настоящему, таяла от его близости, прикосновений и поцелуев, то сейчас не хочу. Калинин напоминает мне настоящего дикого хищника. Красивый, статный, грациозный, но стоит попасть ему в лапы, разорвет на части.
Полдня я просидела в комнате, и как ни странно за мной никто не пришел. Хочется есть, но больше пить. Решаюсь выйти в надежде на то, что Романа уже нет. Не хочу с ним сталкиваться.
В доме, как всегда, тихо. Спускаюсь по лестнице и замираю, когда слышу голоса Романа и Марины в гостиной.
– Что изменилось, Марина? Еще недавно ты категорично отказывалась от операции.
– Но ты же ее не отменил, видимо, предполагая, что я передумаю, – усмехается женщина.
– Уже не боишься рисков?
– Самый большой риск – это смерть. Я вдруг поняла, что не боюсь ее, – равнодушно заявляет женщина. – Это тоже выход. Игра. Либо куш, либо смерть – азартно.
– Марина… – устало выдыхает Роман. – Когда ты в последний раз общалась со своим психологом?
– Давно…
– Советую возобновить ваши сеансы, – с некой угрозой настаивает он.
– А то что? – Марина словно нарывается, намеренно выводя его из себя. – Вновь закроешь меня в психушке? – смеется. Она, и правда, похожа на сумасшедшую.
– Добрый день, – вздрагиваю, когда со стороны кухни выходит Тамара, выдавая меня, и голоса в гостиной затихают.
– Добрый, – киваю, делая вид, что только что спустилась. Из гостиной выходит Марина, движется к лестнице, не обращая на меня внимания, словно я пустое место. А я спешу на кухню, не желая сталкиваться с Романом. Прохожу на кухню, ставлю чайник, следом за мной открывается дверь, и я напрягаюсь. Калинин. Он, как всегда, собран и свеж. В графитовом костюме и голубой рубашке. За ним входит Тамара и теряется, словно Роман на кухне – инородный предмет.
– Выйди, – велит он, и женщина тут же ретируется. – Ты не вышла на завтрак, потому что? – выгибает брови в ожидании от меня ответа.
– Потому что я спала, – лгу ему.
– Плохо себя чувствуешь?
Если бы не знала, какой он бездушный, подумала бы, что переживает.
– Нет, все хорошо, – стараюсь не смотреть на мужчину, но это сложно, когда все его внимание приковано ко мне. Я уже привыкла к его высокомерности в холодном взгляде и, наверное, если бы мне не открыли глаза, до сих пор была бы без ума от этого мужчины. Потому что это будоражит, когда рядом такой мужчина, похожий на бога. Отступаю, когда Калинин идет на меня, но натыкаюсь на тумбу.
– Не нужно меня бояться.
– Правда?! – вдруг взрываюсь я. Не знаю, что на меня находит. Наверное, я устала бояться. – Ты держишь меня в этом доме под охраной, ты шантажируешь меня, а вчера чуть не изнасиловал…
– Не нужно утрировать, Елизавета, – ставит руки на тумбу, прижимая меня к ней. А мне не хватает воздуха от его близости. – Эта правда только в твоей голове ужасна. На самом деле… – не договаривает, наклоняется, глубоко вдыхая мой запах. А я снова впадаю в ступор, начиная часто дышать. – Расслабься, – шепчет куда-то в волосы. – Если нельзя избежать насилия, нужно расслабиться и получать удовольствие, – вкрадчиво проговаривает мне в ухо, посылая тысячи мурашек по моей коже.
– Не надо, – опускаю ладони на его грудь, пытаясь оттолкнуть. Сегодня он не так резок и груб, но я боюсь.
Боюсь проиграть.
– Тихо, – перехватывает мои ладони, сжимает запястья и заводит за спину. Дверь в кухню вновь открывается. Я не вижу, кто это, но внутри меня загорается надежда, что сейчас Роман отступит. – Вон, я сказал! – рычит Калинин, даже не обернувшись. И нас вновь оставляют одних. Никогда не видела его таким. Не знаю, как назвать это состояние. Дыхание мужчины становится глубоким, голос агрессивным и хриплым, от Романа даже пахнет насыщеннее, чем-то очень мужским. Нет, мне не противно. Мне… мне страшно превратиться в его игрушку.
– Роман, пожалуйста, – всхлипываю я. Одной рукой он перехватывает мои запястья за спиной, а второй захватывает подбородок и впивается в губы. Не отвечаю, но ему это и не нужно, он все берет сам. Жадно целует, с напором. Вынуждая меня распахнуть губы и впустить его настойчивый язык. Держит крепко и насилует мои губы. Да, именно насилует, потому что мне все трудней и трудней сопротивляться.
Голова начинает кружиться, мне хочется думать, что от нехватки воздуха, но на самом деле это не так. Меня ведет от этого поцелуя. Выдыхаю, когда он меня отпускает, хватаю воздух, смотря в заметно потемневшие глаза мужчины. Но я рано радуюсь, Роман отпускает меня лишь на секунды, только для того, чтобы схватить за талию и усадить на тумбу. Что-то падает, разбивается, но этому хищнику плевать, он резко дергает мое шерстяное платье, выдёргивая его из-под моей попы, бесцеремонно раздвигает ноги, помещаясь между них.
– Я буду кричать, – в отчаянии угрожаю я.
– Кричи, детка, – посылает мне хищную улыбку. Вновь давлю на его грудь, пытаясь хоть что-то сделать.
– Я не хочу, я не готова, – мотаю головой.
– Не готова к чему? – опять сжимает мои скулы, вынуждая смотреть в глаза, а другой рукой без промедлений врывается в трусики. Всхлипываю, пытаясь сжать ноги, но натыкаюсь на его бедра. – Какая горячая бархатная девочка, – обжигает губы своим дыханием, но не целует, смотрит в глаза и раздвигает пальцами складочки. Зажмуриваюсь. Мне бы в самом деле закричать. Закатить истерику или расплакаться, как вчера. Только вчера мной руководил испуг, а сейчас… Мне кажется, я схожу с ума… – Открой глаза! – есть в его голосе что-то такое требовательное, повелительное, то, чему нельзя сопротивляться. Распахиваю веки и зависаю, жаром обдает тело, и оно становится ватным. Я как мышка в плену стальных глаз хищника. Они поглощают меня. Его наглые пальцы оставляют ожоги в самом интимном месте. Роман знает мое тело лучше меня, потирает между губок, и меня начинает потряхивать.
– Не надо, – еще одна слабая попытка остановить его, настолько жалкая, что Калинин даже не реагирует. Сжимаюсь, когда его палец подбирается к входу в лоно, очерчивает его, и, когда совсем немного проникает внутрь, я вздрагиваю. – Пожалуйста, – выходит настолько тихо, что я просто шевелю губами.
– Тсс, – выдыхает в мои губы. – Больно пока не будет, обещаю, – его жесткие пальцы сжимаются на моих скулах и поглаживают губы. А пальцы под трусиками, словно на контрасте, очень нежные и аккуратные, ласкают и нажимают на клитор. Низ живота начинает тянуть, весь жар концентрируется в одной точке под его пальцами, и хочется кричать. Это невыносимо… Невыносимо остаться равнодушной. Дыхание учащается, щеки горят, а ладони на его груди непроизвольно сжимаются, комкая идеально выглаженную рубашку. – Не кусай губы! – рычит и сам слегка кусает мою нижнюю губу. Он не целует. Только дышит, обжигая своим дыханием, и следит за каждой моей реакцией. – Какая ты маленькая там, – тоже задыхается, касаясь моих губ, и начинает растирать клитор, где-то сбоку, в самой чувствительной точке, так умело, что мои ноги непроизвольно дрожат и сами по себе распахиваются сильнее. – Тебя кто-нибудь уже ласкал так? – задает вопрос с претензией в голосе. О чем он говорит? Меня даже никто толком не целовал… Молчу, всхлипываю, когда чувствую, как его пальцы собирают влагу и вновь возвращаются к клитору, ускоряясь. И вот там уже не горит, там болезненно ноет. – Отвечай! – требует. Боже, если это секс, то я совершенно ничего о нем не знала. От его вибрирующего голоса я горю еще больше, кажется, еще немного – и меня взорвёт от удовольствия.
Когда хочется вцепиться в его руку, останавливая, и одновременно выгнуться, предлагая себя. Это и есть настоящее насилие, когда разум против, а тело во власти мужчины. Пальцы Романа неожиданно замирают. Вот так, больше ни единого движения, только бешеная пульсация. И хочется плакать от неудовлетворенного желания.
– Отвечай! – опять требует, вдавливая пальцы в скулы. – И я дам тебе кончить, – это так грязно и пошло, но возбуждает еще больше.
– Нет, – выдыхаю ему в губы и невольно веду бедрами, призывая продолжать ласкать.
– Что «нет»? – ему мало моего падения.
– Нет, никто не касался, – со злостью проговариваю, а он смеётся с триумфом. И вновь начинает сильно массировать клитор. Это настолько хорошо, что я теряю связь с реальностью. В глазах все мелькает, воздуха настолько мало, что я глотаю его со стоном, и вот перед тем, как взорваться, Роман впивается в мой рот, вынуждая стонать ему в губы.
И все…
Меня больше нет, есть только самое острое наслаждение, которое окутывает тело волнами экстаза. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного, когда теряешь себя окончательно, но совершенно плевать.
– Польщен, – с триумфом произносит в мои губы. – Спасибо, что этот первый раз подарила мне.
– Я не дарила, ты сам взял, – пытаюсь оставить себе немного достоинства, смотря, как он медленно вынимает руку из моих трусиков. Его пальцы блестят от моей влаги. Калинин медленно поднимает кисть, поблескивая дорогими часами, и, о боже… облизывает пальцы.
– Вкусная, девочка, – одергивает брюки, под которыми явная эрекция, и мне хочется провалиться сквозь землю. Что я творю? Быстро спрыгиваю с тумбы, стараясь не наступить на осколки чашки, одергиваю платье и сжимаю ноги. А там до сих пор пульсирует и мокро. И я ненавижу уже саму себя. – Вот видишь, насилие может быть сладким, – поправляет пиджак и включает кофемашину, подставляя пару чашек. – Это всего лишь секс, как часть жизни… – так холодно произносит он.
