Текст книги "Отпусти меня 2 (СИ)"

Автор книги: Наталья Шагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Да, я беременна, – признаюсь. – Почти восемь недель.

– Ууу, – визжит, обнимает меня. – Поздравляю. Ты же рада? Или это нервная улыбка?

– Я очень рада.

Идем вместе с Верой на выход, одеваемся в гардеробе. Еще пару месяцев назад мысль о беременности повергла бы меня в ужас. А сейчас… Все изменилось. Я вдруг поняла, что, несмотря на цинизм, чёрствость и безэмоциональность, Роман нуждается в любви и семье. Не нужно ждать от него любви. Нужно давать ее, тогда Роман раскрывается и отдает в ответ намного больше.

Со словами и признаниями у нас пока все сложно. Мой муж предпочитает разговаривать языком тела и поступками. Я привыкла к Роману. Нет, я не просто привыкла, а очень сильно привязалась к этому мужчине, настолько, что иногда страшно от своих чувств. Я принимаю Романа Калинина таким, какой он есть. И самое неожиданное для меня это то, что уже не хочу, чтобы он менялся. Мой муж сильный духом человек, и это хорошее качество для мужчины. Он раскрывается для меня, отзывается на ласку и становится мягче наедине со мной, а другим этого знать необязательно.

– А поехали к нам? – предлагаю Вере. Я пирог испекла, чаю выпьем, поболтаем, у меня кое-что для тебя есть.

– Да ну, как-то неудобно, – мнется подруга. – Может, в наше любимое кафе?

– Ну, во-первых, Роман будет только вечером. Во-вторых, он не такой страшный, как кажется, – усмехаюсь я. – Пошли, вчера Роман привез столько вкусняшек, а меня от них тошнит.

Беру подругу под руку и веду к стоянке.

Возле машины стоит Мирон. Последние несколько дней меня возит именно он, и я подозреваю, что и охраняет именно начальник безопасности. Роман настоял, ссылаясь на нелегкие времена. Я не понимаю, зачем такие меры безопасности, но не спорю с мужем.

– Эм… – тормозит подруга. – А где твой водитель? – хмуро посматривает на Мирона. А мужчина расправляет плечи и внимательно ее рассматривает.

– Сейчас Мирон мой водитель. Пошли, – тяну подругу.

– Ммм, может, я заеду к тебе завтра? – продолжает упираться Вера.

– Да что происходит? Дело в Мироне? – прищуриваюсь.

– Ладно, поехали, – решительно произносит она и уверенно подходит к машине, смотря Мирону в глаза, а он в ее. Они даже зависают друг в друге на время. А я наблюдаю. Тут только дурак не заметит, что между ними что-то происходит.

Мирон приходит в себя первый, открывает двери, и Верка быстро садится. Располагаюсь с ней рядом. Машина трогается, а я продолжаю наблюдать. Вера отворачивается к окну, а Мирон периодически заглядывает в зеркало заднего вида. Любопытство не дает покоя, но спрашивать что-то при Мироне я не решаюсь. Насколько я знаю, Вера до сих пор живет у Димки…

***

Приходим домой, Верка осматривается. Я уже привыкла к обстановке, к уровню жизни, к достатку, но Вера всегда чувствует себя не в своей тарелке. Помню, как у нас ни на что не хватало денег, и все равно скучаю по тому времени.

– Проходи, – приглашаю на кухню, включаю кофемашину. Открываю холодильник, накрывая на стол. Роман настаивает на домработнице, которая будет готовить, но единственное, с чем я согласилась, это клининг два раза в неделю. Не могу смириться с чужими людьми в нашем доме. Мне кажется, они забирают нашу энергию. – Итак, что происходит между тобой и Мироном? – интересуюсь я.

– Да ничего не происходит, – Вера не смотрит на меня – верный знак, что-то недоговаривает. – А Роман еще не в курсе твоей беременности? – пытается перевести тему. – Ты даже о догадках ему не говорила?

– Нет, не в курсе. Он очень хочет ребенка, но мне все равно волнительно, – признаюсь я. – И не переводи тему. Что у вас было с Мироном?! – настаиваю я. Вера втягивает воздух и закрывает лицо руками.

– Все у нас было… – говорит она, не отрывая ладоней от лица.

– Все? – сажусь с ней рядом, обнимаю за плечи. – Что значит «все»? Почему ты мне не рассказывала?

– Все – значит все. Но рассказывать нечего… Все сложно.

– С кем сложно? Он тебя обидел?

– Нет, – мотает головой. – Это я его, скорее, обидела.

Теперь я вообще ничего не понимаю.

– Давай не будем об этом. Не могу я сейчас о нем говорить… – всхлипывает, словно трудно дышать.

– А как же Дима?

– Да что Дима? Хорошо все с ним! А со мной все плохо! Дура я непроходимая. Живу с одним, а сплю с другим… – с надрывом признается она.

Не верю ей. Вера не такая. Все гораздо глубже, чем может показаться.

– Лиз, давай не сейчас, пожалуйста, – просит она.

– Хорошо, хорошо, – глажу ее по спине. – Может, я могу помочь?

– Нет. Сама разберусь, – шмыгает носом.

Дальше я пытаюсь порадовать подругу, кормя ее вкусняшками и рассказывая, как у меня в связи с беременностью изменились вкусы. Меня тошнит от всего мясного и ужасно тянет на томатный сок. Я пью его литрами, хотя раньше была равнодушна. Кажется, Роман точно что-то подозревает, потому что косится на меня.

Вера уже собирается домой. В дверь звонят. Пока подруга приводит себя в порядок в ванной, я открываю. На пороге Мирон.

– Что-то случилось? – не нравится мне его чрезмерная бдительность.

– Нет, – качает головой. – Можно я украду твою подругу?

– Не уверена, что она хочет быть похищенной, – шепчу я.

– А я аккуратненько.

– Она важна для тебя, или так?..

– Очень важна, – признается он.

– Не обидишь ее?

– Нет.

– Ладно, – сдаюсь я. Этот мужчина мне всегда казался надёжным. Роман говорит, что это единственный человек, которому можно доверять. – Вера собирается домой, довези ее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Спасибо, – кивает и удаляется. Прохожу в гостиную, Вера надевает шапку, выпуская волосы по бокам. Она у меня как девочка. В белой шапочке, волосы вьются. Джинсы, белая блузка и кожаные подтяжки. Смотрится эффектно.

– Так, ты должна мне разговор, – идём в прихожую. – Я завтра позвоню к вечеру.

– Хорошо. Попытаюсь собраться с мыслями, – улыбается, отошла уже.

Прощаюсь с подругой. Запираю дверь, иду на кухню убирать со стола. Посматриваю на часы. Роман должен скоро вернуться. Волнение зашкаливает. И радостно, и страшно одновременно. Может, просто положить ему на стол в кабинете пять моих положительных тестов?

Прохожу в ванную и нахожу на тумбе Верину косметичку. Набираю номер подруги, но она сама уже звонит в дверь. Иду в прихожую, бездумно раскрываю дверь, полагая, что это вернулась подруга, и застываю на пороге.

– Добрый вечер. Вижу, ты мне не очень рада.

Это не Вера.

Это Марина.

Сглатываю, осматривая женщину. Выглядит, как всегда, хорошо, несмотря на шрамы. Платок на голове, длинные серьги, белая шубка до пояса и длинная черная юбка в пол. На мгновение теряю дар речи. После рассказа Романа я боюсь эту женщину. Она немного бледная, похудела, и на этом фоне ее улыбка выглядит ужасающей. Забываю про все правила приличия. Сердце почему-то начинает колотиться так, что, кажется, разорвёт грудную клетку. Пытаюсь закрыть дверь. Но Марина толкает ее с такой силой, что я отшатываюсь.

– Я все же пройду, – уверенно заходит и закрывает за собой дверь.

– Нет, – мотаю головой.

– Ну что ты такая негостеприимная? – ухмыляется Марина и запирает дверь. Ее улыбка похожа на оскал. Раньше я этого не замечала.

– Марина…. Я не готова сейчас тебя принять. Давай встретимся завтра? – пытаюсь говорить спокойно.

– Зачем же откладывать на завтра? Если я уже здесь.

К горлу некстати подступает тошнота, от страха немного кружится голова.

– Я сейчас… – разворачиваюсь, чтобы сбежать в ванную, запереться там и позвонить Роману. Но не успеваю сделать и пары шагов. Марина хватает меня за шкирку, как котенка, останавливает и резко вырывает из моих рук телефон. – Ай! – вскрикиваю, когда женщина толкает меня в сторону прихожей. – Что ты делаешь?! – дыхание учащается, обнимаю себя руками, смотря, как Марина выкидывает на пол цветы из вазы и топит в воде мой телефон.

– Успокойся, не нужно бояться, – спокойно, вытягивая каждое слово, произносит Марина. – Я пришла тебе помочь, моя маленькая, глупая девочка.

И вот тут меня охватывает паническим ужасом. Предложение помощи из ее уст звучит как приговор.

ГЛАВА 29

Елизавета

– Да ты присаживайся, Лизонька, – пугающе спокойно произносит Марина, указывая мне на кресло. Иду к дивану, он ближе к лестнице. На втором этаже в тумбе есть мой старый телефон. – Нет, – качает головой Марина, ловит меня за руку и подталкивает к креслу возле окна. – Да расслабься ты, – усмехается. – Я тебя ни в чем не виню. Ты такая же жертва, как и я. Я спасу тебя. Нас всех спасу, – задумчиво тянет слова.

По позвоночнику бежит холодок, тело сковывает страхом. Становится плохо, кончики пальцев покалывает. Сажусь в кресло, мысленно пытаясь убедить себя, что ничего ужасного эта женщина не сделает. Посматриваю на часы, Роман должен скоро приехать, но… Он может задержаться, его рабочий день не нормирован, я много раз наблюдала, как компания пустеет, а мой муж решает насущные проблемы. Он трудоголик, многое положил на алтарь бизнеса.

– От чего спасешь? – обретаю голос, пытаясь поговорить с женщиной. Марина долго молчит. Кидает свою шубу на диван, проходится по комнате, останавливается возле полок. Берет нашу с Романом фотографию с отдыха, рассматривает. Сглатываю, когда она гладит пальцами лицо Романа и аккуратно ставит фотографию на место.

– Он уже очаровал тебя, да? – опять пугающе спокойна, но в голосе ноты сожаления. Изучает купленные мной статуэтки на полке. Берет фарфоровую балерину и крутит ее в руках. – Я называю это эффектом Калинина. Сначала ты им восхищаешься и боишься, а потом влюбляешься. Влюбляешься именно в то, чего боялась. Он умеет грамотно подстраивать женщин под себя. Давлением, властью, хорошим сексом. Согласись, Калинин бог в постели? Успела оценить? – снова улыбается нечеловеческой улыбкой. Мне кажется, я оказалась в фильме ужасов, со мной рядом женщина, от которой можно ожидать что угодно. Молчу. Ком в горле. – Но все это быстро заканчивается. После того, как Роман наиграется, он не выкидывает игрушку, он ее ломает, получая кайф. Со мной так было и с тобой будет.

Не верю. Я знаю правду и в данной ситуации доверяю мужу.

Марина берет с полки серёжки с жемчугом, которые я недавно сняла, рассматривает. Это подарок Романа, и мне вдруг ревностно хочется сказать, чтобы не трогала.

– У него есть вкус. В чем Калинина нельзя обвинить, так это в жадности. Он до неприличия щедр в отношениях.

С каким-то пренебрежением кидает серёжки на полку.

– Но это всего лишь выгодное вложение. Мы его покупки.

И ведь недавно я тоже так считала.

Марина садится напротив, подпирает рукой подбородок, внимательно меня осматривая, словно видит впервые. Взгляд у нее, и правда, стеклянный, жуткий, там сумасшествие, и оно прогрессирует с каждой минутой. Не выдерживаю, отворачиваюсь, смотрю в окно и молю бога, чтобы Роман вернулся побыстрее.

– Посмотри на меня! – Вздрагиваю, когда женщина вновь повышает голос, словно начинает выходить из себя. Смотрю, горло сводит, дышать становится трудно. – Я была молода, красива, талантлива, перспективна. Не без помощи Романа. Но он как дал, так и отобрал у меня все. Молодость, красоту, возможности, ребенка… – ее голос срывается. – А теперь посмотри на меня внимательно! Что ты видишь?

– Ты по-прежнему красивая, статная женщина, – тихо отвечаю я. – Нужно только… найти себя, обрести равновесие и душевное спокойствие, – стараюсь как можно мягче выразить мысль.

Марина сверкает в меня глазами и вдруг начинает смеяться. Громко, запрокидывая голову. Сжимаюсь от ее ненормального смеха. Засовываю руки в карманы и обнаруживаю там металлическую заколку с острым концом, сжимаю ее в ладони. Нет, я не собираюсь нападать и очень надеюсь, что она мне не пригодится, но я буду защищаться, если это понадобится.

– Я смотрю, он переформатировал тебя. Тоже считаешь меня сумасшедшей?! Что он рассказал? Хотя не отвечай, я примерно представляю. Я умалишённая шизофреничка с навязчивыми идеями, склонная к суициду. Так? Да?! – сама называет свои диагнозы и сама же злится, приходит в ярость с каждым словом. Ее настроение меняется каждую минуту, словно эмоциональные качели. И мне жутко сорваться вместе с ней на этих качелях. – Не верь ему! – соскакивает с места, начиная ходить по гостиной. Движения хаотичные, порывистые. – У нас был маленький мальчик. Сын, – ее голос стихает, словно мы вновь летим вниз. – Такой красивый, с серыми глазами, светлыми волосами и курносым носиком. Совсем малыш. Очень похож на Романа.

Женщина останавливается, оборачивается ко мне, но смотрит куда-то в стену, будто что-то там видит и разговаривает не со мной.

– Он был еще маленький. Очень маленький, – на ее глазах выступают слезы, и это кажется таким правдоподобным. Самые страшные умалишённые – те, которые верят в то, что говорят. – Но Роман его забрал у меня. Он его убил! – по ее щекам скатываются слезы.

– Как он его убил? – спрашиваю я. Марина вдруг застывает, прекращая плакать. Задумывается, будто пытается вспомнить. Закрывает глаза, трет виски, глубоко дышит.

– Как? Он… Он… Он…

Не находит ответа. Потому что его нет.

Желудок сводит от стресса, к горлу подступает тошнота. Хватаю воздух, пытаясь дышать глубже.

– Он его убил! Изуродовал меня и закрыл в психушке, чтобы не портила репутацию. И ты ему нужна, чтобы обелить себя. Роман амбициозен, он жаждет власти! Но мы…

Подходит к своей сумке на диване, открывает ее, вынимая пластиковый контейнер. Небольшая белая коробочка. А я смотрю на нее, как на бомбу. Мамочки. Я хочу проснуться. Пожалуйста. Роман, ты где?

– Но мы нарушим его планы! Мы не позволим ему манипулировать нами. Я нас спасу. Мы уйдем от этого демона туда, где он нас никогда не достанет.

Она ставит контейнер на журнальный столик, открывает его, а там два шприца, уже заряжены лекарством.

– Что это? – вжимаюсь в кресло, голова кружится, в ушах шумит.

– Это наша свобода. Это выход в другой мир, – воодушевлённо заявляет Марина. А мне кажется, я сейчас потеряю сознание. Она берет один шприц и идет ко мне. Я не знаю, откуда у меня берутся силы, инстинкт самосохранения берет свое. Соскакиваю с кресла, опрокидывая его, пытаясь бежать, но не успеваю сделать и пары шагов, как Марина хватает меня за волосы и швыряет на диван. Больно, в глазах темнеет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Пожалуйста, не надо, – прошу, когда она нависает надо мной.

– Тихо, не бойся, – голос нежный, будто это должно меня успокоить. – Больно не будет. Тебе понравится, тебе станет хорошо и все равно, ты закроешь глаза и уплывёшь в другой мир. Я не оставлю тебя одну, я пойду с тобой.

В груди давит от паники и ужаса. Я не знаю, что у нее в шприце, но это явно меня убьет. Эта сумасшедшая захотела уйти, но почему-то решила прихватить меня с собой.

– Помогите! Помогите! – начинаю вопить во все горло, в надежде на спасение.

Дёргаюсь, машу руками, пытаясь выбить у этой шизофренички шприцы, за что получаю жгучую пощёчину. Боли не чувствую, мне кажется, тело вообще онемело от страха. Все не может так закончиться. Марина приходит в ярость, оскаливается, рычит на меня, как животное. Вдавливает мне в живот колено, впечатывая в диван, хватает за шею, целясь в меня своим чертовым шприцем. Нащупываю в кармане заколку и со всей силы всаживаю ее ей в руку. Женщина дергается, вскрикивает, но не отпускает меня, как я надеялась, а наоборот еще больше сжимает шею. В глазах пляшут звездочки, дыхания не хватает. Все, о чем я думаю, это то, что Роман так и не узнает, что я беременна. Он так хотел этого ребенка. Слёзы сами по себе скатываются из глаз. Вздрагиваю, когда чувствую, как в мое плечо вонзается иголка…

– Пожалуйста, не надо, я беременная, – сознаюсь я, надеюсь на ее сочувствие к ребёнку. Марина вдруг замирает, так и не нажав на поршень, не успев впрыснуть в меня жидкость.

– Что? Это правда? – мне даже кажется, что ее взгляд становится осмысленным, человечным. Быстро киваю, хватаясь за остатки ее разума. Но нет… – Это хорошо. Мы ничего ему не оставим, и этот ребенок уйдет с нами, – опять говорит со мной с нежностью. Мамочка. И ведь я так и не сказала Роману, что люблю его.

Господи, почему я об этом ему не сказала?!

Чего я ждала?

Я уже не двигаюсь, замираю, потому что боюсь, что рука Марины дрогнет, и она вольет в меня отраву.

Всхлипываю, когда слышу, как отпирается дверь. Марина замирает вместе со мной. Шуршание одежды, шаги. Я точно знаю, что это Роман, и меня накрывает слезами облегчения, я уверена, что он меня спасет.

– Лиза? – зовет меня из коридора, еще не видя, что происходит.

– Я здесь! – надрывно отзываюсь.

ГЛАВА 30

Роман

– Я отъеду? Очень срочно нужно решить личный вопрос.

– Елизавета дома?

– Да, – четко отвечает Мирон. – Я оставлю Дмитрия до вашего приезда.

– Дмитрия… – покачиваюсь в кресле. Это новый охранник, молодой, силы много, а вот насчет ума я не уверен. Мне неспокойно. Совсем неспокойно. Где-то в городе гуляет Марина… Она сбежала из клиники. Это я идиот. Нужно было всё-таки запереть ее где подальше. Я не поступаю так с женщинами. Мне хотелось, чтобы моя бывшая жена всё-таки обрела себя. Были же у нее длительные ремиссии.

Но нет…

Гениальные люди всегда ненормальны. Мало того, что она хорошо пишет картины, как оказалось, в моей бывшей жене живет еще и гениальная актриса. Она сумела обвести вокруг пальца и доктора, и охранника, который уже уволен. Но ситуацию его увольнение не справит.

И черт бы с ней.

Не хочет пользоваться тем, что я даю, пусть гуляет в своих притонах и бредит сколько ей угодно. Но мне неспокойно. Словно я тоже схожу с ума. Паранойя прогрессирует. Я слишком хорошо знаю эту женщину, уйти от меня она никогда не хотела.

– Ладно, – соглашаюсь, сбрасываю звонок. Тру лицо руками. Не могу не отпустить Мирона – почти месяц впахивает без выходных. Он все-таки взрослый мужчина, и у него должна быть личная жизнь.

– Роман, – Валерия привлекает к себе внимание. – Ты слышишь меня?!

Киваю, хотя вообще не соображаю, что она от меня хочет.

– Так вот, если купить эту землю сейчас и заморозить на пару лет, то можно…

– Хватит на сегодня, – не выдерживаю. Встаю с места, надеваю пиджак.

– Роман, а как же…

– Все завтра! – отмахиваюсь я и покидаю кабинет. Валерия никак не комментирует мой уход. И правильно делает. Она слишком много положила на алтарь карьеры, чтобы разрушить все из-за чувств. Уважаю ее решение и силу характера. Железная женщина. Ценный сотрудник.

Ну неспокойно мне и все. Грудь сдавило, дышать трудно. Не доверяю новому охраннику. Хотя я, конечно, больше паранойю, но мне будет гораздо спокойнее дома.

Сажусь в машину, еду домой. Пытаюсь расслабиться, не получается. Набираю Лизу. Недоступна. Странно, Мирон сказал, что она дома. Хотя, может, забыла зарядить телефон. Скорее всего. Но я какого-то черта набираю ее еще. Недоступна. Ладно. Ну девочка у меня получит по прелестной попе, научу ее заряжать телефон.

Выхожу из машины, охранника не наблюдаю. Ни рядом с домом, ни в холле. Нет его нигде. Пока поднимаюсь в лифте, звоню Мирону и в ультимативной форме прошу разобраться с этим непрофессионалом. На грудь давит еще больше, дёргаю ворот рубашки, отрывая верхнюю пуговицу.

Ввожу код замка, открываю дверь, прохожу, снимаю пальто. Тишина. Верхняя одежда Лизы и обувь, в которых она уходила утром, на месте. Я почти выдыхаю.

Она дома.

– Лиза? – зову ее, проходясь по коридору.

– Я здесь! – отзывается она. Но голос надрывный, напуганный. Ускоряюсь, спешу в гостиную…

На какое-то время грудь спирает, и не вдохнуть не выдохнуть.

Марина…

Она держит мою девочку за шею. В плече Лизы торчит шприц с еще не введённым препаратом. Я не вижу лица жены, но ее страх передается мне. Холодный, леденящий страх. На диких эмоциях и голой ярости дергаюсь, чтобы оттолкнуть эту сумасшедшую от моей жены и придушить собственными руками.

– Стой! – приказывает мне Марина. – Или я вколю в нее это прямо сейчас.

Останавливаюсь в нескольких метрах. Я могу не поддаваться на манипуляции, но палец Марины на поршне, и она это сделает быстрее меня.

Лиза застыла, но я вижу, как неконтролируемо содрогаются ее плечи. За секунды оцениваю обстановку. Кресло перевёрнуто, цветы на полу, в вазе с водой телефон Лизы. Я никогда не паниковал и ничего не боялся. Считал, что, если принимать решения с холодной головой, всегда есть выход. Всегда. Но не в этом случае. Меня кидает в холодный пот, сжимаю челюсть настолько сильно, что ее сводит. Закрываю глаза, пытаясь убрать сейчас лишние эмоции.

Глубоко втягиваю воздух…

Открываю глаза, смотрю Марине в лицо, дышу ровно, пытаясь угомонить сердцебиение, которое бьётся уже где-то в висках, мешая мне оценивать ситуацию здраво.

– Что в шприце? – с голосом справляюсь. Он холодный, на одной тональности, нет права на сбои.

Марина расплывается в улыбке, заглядывая в мои глаза. Да, там страх, это трудно контролировать в отличие от голоса.

– Больно ей не будет. Она просто уснет.

– Что в шприце? – повторяю вопрос, переводя взгляд на ее палец на поршне.

– Там убойная концентрация. Коктейль из сильнодействующего обезболивающего и наркотика. Смерть наступит очень быстро, скорая не успеет, искусственное дыхание и массаж сердца не помогут, – с улыбкой на губах сообщает она.

Мой контроль даёт сбой. Сглатываю, и, конечно, Марина глотает мои эмоции. Глаза у нее стеклянные, как будто она сама под дозой, сознание явно нетрезвое и спутанное. Как говорит ее доктор, она живет в другой реальности и искренне верит, что ее выдуманный мир реален.

– Зачем? Какова цель?

– Цель… – задумывается, взгляд расфокусирован. – Отобрать у тебя то, что ты любишь. Как ты отобрал у меня. Все честно.

– Всю нашу совместную жизнь я только давал тебе, ты просто не научилась принимать.

– Молчи! – нервничает, и я прикусываю язык до привкуса крови во рту. Мне нужно ее остановить. Думай над тем, что говоришь, Калинин. Если она до сих пор не вколола в мою жену отраву, значит, есть еще шансы, и их нужно использовать.

– Давай отпустим Лизу и поговорим наедине? Я сделаю все, что ты хочешь, – делаю пару шагов в сторону, мне нужно посмотреть моей девочке в глаза, мне нужно забрать хоть немного ее страха себе. Еще немного двигаюсь, но держу расстояние.

– Нет, – качает головой Марина. – Не выйдет. Я, хоть и сумасшедшая, но не дура. Лиза и ребенок внутри нее останутся с нами.

– Ребенок? – выходит слишком эмоционально, голос срывается. Я делаю ошибку… не в состоянии пережить это внутри. Лиза поворачивает ко мне голову, заглядываю ей в глаза, и хочется кричать. Она беременная. И, словно читая мои мысли, в подтверждение девочка закрывает глаза.

– Упс, – притворно удивляется Марина. – Я испортила сюрприз? Ты не знал? – ее рука на шприце подрагивает, а мое тело пронзает острой болью, словно зажало нервы.

Я не могу этого допустить!

Не могу!

– Ты же понимаешь, что, если ты убьешь моих жену и ребенка, я не дам тебе шанса так легко уйти. Я буду медленно, очень долго и мучительно тебя убивать, – сквозь зубы цежу я, теряя самообладание.

– Скажи, почему ты любишь ее, а меня не любил? Я же была красивее, талантливее, успешнее? Почему? – с тоской и горьким сожалением в голосе спрашивает она.

– Я не говорил, что люблю ее, а тебя нет.

Лиза вновь оборачивается ко мне, окуная меня в свой красивый, лазурный взгляд. Не верь мне, девочка, я блефую, иначе шансов у нас не будет. Не верь мне сейчас.

– Подумай хорошо, почему все эти годы я с тобой, почему помогаю и не отпускаю? – стараюсь говорить ровно, не выдавая лжи. И у меня получается, Марина отпускает шею моей жены. – А Лиза всего лишь красивая картинка для общественности. Ты ведь все понимаешь, моя меркантильная кошка, – я называл ее так раньше. Лиза всхлипывает, пытаясь поймать мой взгляд. Не нужно сейчас смотреть мне в глаза.

– Правда? – с надеждой в голосе спрашивает Марина. Киваю. Да, я нащупал ее слабость.

– Но мы не будем брать на себя грех и отпустим девочку, – делаю пару шагов в сторону Марины.

– Я отпущу ее, если ты уйдешь вместе со мной.

– Я уйду с тобой, – киваю.

– Тогда бери второй шприц, он для тебя, – кивает в сторону стола.

Подхожу к столу и уже открыто смотрю Лизе в глаза. Напугана до ужаса. Незаметно качаю головой, чтобы не верила мне. Беру шприц, и у девочки округляются глаза. Тоже качает головой, призывая меня этого не делать. «Все будет хорошо… Люблю тебя…» – беззвучно шепчу, но отвожу взгляд, когда Марина оборачивается.

– Втыкай его в себя. Скорая не успеет, зато ты сможешь вколоть второй шприц в меня, – её губы расплываются в блаженной улыбке. По телу прокатывается волна жара, и одновременно бросает в холодный пот.

– Сначала отпусти девочку, – вновь срываюсь на эмоции, которые снова играют против меня.

– Не-е-ет, – качает головой. – Не могу доверять тебе, прости.

Черт!

Беру шприц и резко втыкаю себе в плечо.

Тело сковывает страхом, дыхание спирает. Я, определённо, люблю жизнь и не хочу умирать. И не собираюсь. Моя цель – оставить в живых всех в этой комнате. Я, в конце концов, хочу признаться, что девочка меня сломала. Покорила. Признаться в любви и увидеть своего ребенка. Я так много не успел. Но… все, о чем я сейчас думаю, это безопасность Лизы. Именно я втянул ее в свой прогнивший мир и теперь должен оградить от всего этого дерьма. Моя самоуверенность сейчас нас убивает в прямом смысле этого слова.

– Рома! – вдруг вскрикивает Лиза, дёргается ко мне, а у меня сердце обрывается. В глазах темнеет, но Марина отпускает шприц, вынимая его из девочки. Выдыхаю. Елизавета медленно поднимается с дивана, смотрит на мою руку, а из глаз беззвучно текут слёзы. Дурочка, она не плакала, когда шприц был в ней, но плачет, когда он во мне.

– Лиза, уходи! – категорично прошу ее я. А она мотает головой. Мне важно убрать ее из-под удара, и тогда я справлюсь с Мариной. – Лиза! Я сказал, прочь из квартиры! – рявкаю. А она рыдает и продолжает мотать головой. Нервы на пределе, рука на шприце дрожит, а Марина так близко к Елизавете.

– Да уйди ты, оставь нас наедине! – психует Марина и толкает Лизу в сторону выхода. Девочка запинается, почти падает, но именно сейчас я благодарен за это Марине. – Убирайся! Он только мой! – она хватает Лизу за блузку и выталкивает в прихожую. Лиза скрывается за поворотом.

Не возвращайся, дай мне несколько минут.

– Ну вот, мы снова вместе, – в глазах Марины триумф. Она идет ко мне со шприцем в руках, и я только сейчас замечаю воткнутую в ее плечо серебряную заколку Елизаветы. Моя девочка боролась.

Марина подходит ко мне совсем близко, наклоняется и глубоко вдыхает мой запах на шее.

– Давай, нажимай на поршень, – шепчет мне в шею, водя по ней носом. – Я сразу пойду за тобой, любимый.

Замечаю в коридоре Лизу. Но держу себя в руках, не подавая виду.

Не ушла…

Пора действовать.

Резко вытаскиваю из себя шприц, пытаясь выбить из рук Марины отраву, но она ловко втыкает иглу в свою шею и нажимает на поршень. Скручиваю ее, выворачивая руки за спину, но лекарство почти все введено.

– Отпусти! Отпусти! Так и знала, что ты снова меня предашь, убьёшь. Ты делаешь это всегда. Снова и снова убиваешь! – хрипло вопит Марина, дергаясь.

– Если человек хочет умереть, я не в праве его останавливать. Я устал это делать, – говорю я ей. Вынимаю шприц. – Лиза, скорую! – хрипло кричу, но Марина уже оседает в моих руках, не сопротивляясь.

Поднимаю ее на руки, опускаю на диван. Слышу, как Елизавета говорит с оператором, прося приехать быстрее, пытаясь объяснить, насколько все плохо. Марина улыбается, ее дыхание становится все реже и реже, но она даже не пытается заглотнуть недостающий кислород. Расстегиваю ей платье, практически разрывая верх, пытаясь хоть что-то сделать, она пытается что-то сказать, но лишь шевелит губами, закрывает глаза и теряет сознание.

Можно было сделать искусственное дыхание, массаж сердца, в конце концов, хоть что-то, чтобы попытаться спасти человеку жизнь. Но я поднимаю глаза на девочку и вижу, как она оседает, скатываясь по стене на пол. Выпрямляюсь, осматриваю Марину – еще дышит, но слабо, несколько вдохов в минуту, прощупываю пульс. Он есть, но очень слабый и редкий. Оставляю ее судьбу богу, я устал бороться и эгоистично не могу ей простить покушение на мою жену и, как оказалось, на ребёнка. Реанимация сейчас нужна Лизе. И я делаю выбор в ее пользу.

ГЛАВА 31

Роман

Она плачет без остановки. И цепляется за меня, словно я способен исчезнуть. Это шок, стресс, который Лиза должна выплеснуть. Мы сидим в машине, во дворе. Когда скорая увезла Марину, она была еще жива… Мирон в экстренном порядке снимает все записи с видеокамер, потому что нас всех по-любому привлекут к ответственности.

Лиза не желает возвращаться в квартиру, и я, в принципе, тоже. В моем доме почти закончен ремонт, но туда я тоже не повезу свою беременную жену.

Девочка у меня на коленях, всхлипывает в мою шею и сжимает в ладошках мою рубашку. Меня тоже до сих пор потряхивает. Как только представлю, что моей жене и ребёнку могли нанести вред или убить, кидает в холодный пот.

Глажу Лизу по волосам. Дышу ее запахом и благодарю бога – или кто там наверху – за то, что в данный момент моя девочка рядом.

– Почему ты не сообщила мне о беременности? – пытаюсь отвлечь нас на позитивные новости. Если отмести весь ужас, который с нами произошёл, то я безумно рад, что стану отцом, и мать моего ребёнка именно эта девочка. Дорогая мне девочка. Очень дорогая, настолько, что если бы история обернулась иначе, я бы вколол в себя любую дрянь, чтобы спасти Елизавету. Благородство? Нет. Скорее, спасение жизни еще молодой девочки и собственного ребёнка.

– Я хотела убедиться точно. Положительные тесты – еще не гарантия. Сегодня доктор подтвердил… – всхлипывает мне в шею и жмётся ко мне, как замерзший котёнок. Мне уже легче дышится. Именно сегодня я понял, как она мне необходима.

– Спасибо, – обхватываю Лизу за подбородок, целую опухшие соленые губы.

– Ты! – вдруг взрывается она и ударяет ладонями по моей груди. – Ты воткнул в себя этот шприц!

Все, опять плачет.

– Другого выхода не было. Я должен был убрать тебя из-под удара, – перехватываю ладони, целую по очереди.

– Я так испугалась за тебя, – опять прижимается ко мне.

– Ты могла бы стать очень богатой вдовой, – пытаюсь пошутить. С чувством юмора у меня тоже плохо, потому что Лизу не отпускает, она стискивает мою рубашку и рыдает взахлеб.

– Я люблю тебя! Тебя! – всхлипывает она. – И никакие деньги мне этого не заменят! – опять на эмоциях ударяет меня по груди. А у меня в груди разливается столько нерастраченной нежности к этой девочке, что накрывает с головой.

– Тише, тише, все закончилось, – шепчу ей в волосы в желании успокоить. – Хватит, все позади. Я больше не допущу ничего подобного. Тебе нельзя так нервничать, моя маленькая девочка. – Но ее слезы льются потоком, заливая мою рубашку. С психологической точки зрения это даже хорошо, что Лиза выплёскивает все сейчас, а не замыкается в себе, но я уже всерьез переживаю за ее здоровье. – Лиза! – зарываюсь в ее волосы, отрываю от себя и впиваюсь в мокрые от слез губы, целую, долго, не позволяя вздохнуть. Голова кружится. Не самый лучший момент, но нам так надо сейчас. Нужно выдохнуть и отпустить этот день. И мне уже плевать, где мы. Машина у меня большая, салон просторный, окна тонированные.