Текст книги "Невеста проклятого волка (СИ)"
Автор книги: Наталья Сапункова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– До свидания, – сказала Катя. – Спасибо за помощь. Я надеюсь, что с девочкой всё будет хорошо. Мне хотелось бы узнать, как её зовут.
Следует ли ей тут разговаривать, нет – никто не предупреждал, а мысли читать она не умеет! Поблагодарить, попрощаться – это вежливо, всего лишь.
– Вы это узнаете, айя Катерина, – пообещала рыжая. – Пусть ваш путь будет легким. Если в Харрое вас застанет дождь, приходите под мою крышу.
Вот тут Катя подумала, что ослышалась. Она застыла, уставившись на жрицу. Харрой?..
– Так у нас говорят, айя Катерина, – пояснила та с улыбкой, и, с некоторой опаской взглянув на Данира, поспешно отступила за ворота.
Тот лишь дёрнул краем рта, собираясь сказать что-то, но передумал и принялся снимать сумки с лошади.
Понятно, они сейчас пойдут через портал, а лошадь останется. Но – Харрой?..
– Данир, где находится Харрой? – спросила Катя, схватив его за руку. – Далеко?
– Тебе не придется прятаться там от дождя, ещё не хватало, – он мягко освободился. – Давай поторопимся.
– Данир, айя Лидия говорила мне про Харрой, про храм в Харрое…
– А, вон оно что, – он немного удивился. – Тогда понятно. Она скучала по здешним местам. В Харрое большой храм Матери, но он кошачий, и ни с кем из нас бабушка о нём не говорила.
Они уже шли по еле заметной тропке к лесу, который покрывал весь склон горы – как почти всюду здесь. Черный зев пещеры возник неожиданно.
– Не бойся темноты, – Данир обнял её, его горячие ладони скользнули под её вышитую куртку, – я почую любую опасность, кошки отлили мне силы щедро.
Ей было не до кошмаров из темноты.
– Данир, значит, Харрой – близко?
– Верхом напрямик тропами – часа два. То есть да, близко. По дороге в карете дольше. Хочешь туда? Я потом свожу тебя… Пойдём же! – он не хотел больше отвлекаться на пустяки.
Вот погладить её ещё раз под курткой, потискать малость – это да, это он хотел.
Главное, Харрой близко. Правильно, айя Лидия говорила, что до него из столицы добираться долго – но они ведь не в столице, они в глухой глуши какой-то! И Харрой рядом. И храм там «кошачий», но её туда уже пригласили…
Айя Лидия не могла никого из «своих» послать в «кошачий» храм? А Катю могла, Катя чужачка. Неужели в этом всё дело?
Данир подхватил её на руки и так внёс в пещеру. Темнота тут же обступила, кромешная, бархатная. И слегка закружилась голова…
Именно что слегка. Там, в доме на Лесной, кружило больше.
– Всё, любовь моя. Мы на месте.
Ничего не изменилось, та же кромешная тьма вокруг. Но это уже была другая пещера в другом месте – Катя поняла это, когда оказалась снаружи. Неподалеку возвышалось одинокое здание с конусообразным верхом – как и там, где они побывали только что. Строения вокруг – маленькие, одноэтажные, всё было сложено из плоских серых камней. Окна светились, из распахнутой двери тоже лился мягкий свет.
– Нас ждут, – напомнил Данир.
Но сначала он завёл Катю в кусты и, ловко управляясь со шнурками и застёжками, помог ей переодеться в свадебное платье – то, красное с вышивкой. Заглянуть бы в зеркало!
– Ты очень красивая… моя… – он скользнул губами по её виску.
– Твоя – кто?.. – шепнула она.
Его обращение, просто «моя», теперь уже не звучало для неё так странно, как в первый день, но всё же продолжение подразумевалось, и его хотелось слышать. Моя, моя… кто?
– Моя любимая. Прекраснейшая. Самая лучшая. Моя айя. Подожди, тебе надо расплести волосы, – он занялся этим сам, пропуская пряди между пальцами.
Так приятно…
– А тебе?
Она потянулась к его волосам, но он отстранился, мотнул головой.
– Мне не надо, – и продолжил разбирать её пряди, гладя и причёсывая пальцами. – Я должен тебя предупредить. Надеть брачный браслет – это не совсем то, что ты подумала. Для волчицы – это другое. Тебе на самом деле наденут на руку особый браслет, но ненадолго. Он оставит рисунок, отпечаток… вроде ожога. Похоже на тату. И мне тоже. У нас на запястьях появятся рисунки. Когда ты вернёшься в свой мир, твой рисунок постепенно исчезнет, года через три. Но он не помешает тебе жить, как хочешь, и выходить замуж – тоже. Понимаешь? – и такая отчетливая тоска в его голосе вдруг заставила её вздрогнуть.
И стало больно. Где-то в душе. Отчетливо больно.
– Данир, – она схватила его за руки, – не надо об этом. Нет никакого «потом» и моего мира.
– Да, конечно, – он благодарно улыбнулся. – И вот что, во время церемонии будет больно, потерпишь?
Последнее её больше возмутило, чем напугало – тут даже брачная церемония причиняет боль, что за сумасшедший мир?
Она провела ладонью по его руке – там была плотная повязка, под рукавом. Порез, нанесенный на ритуале, когда выясняли волю богини. Это для него Арика дала мазь.
– Данир, это очень больно?
– Чепуха. Мы не слишком обращаем внимание на боль. Не то что кошки.
– Но эта рана заживает? – у неё появились нехорошие подозрения.
Потому что у котёнка ранки не заживали, открывались раз за разом.
– Ну, довольно, – нетерпеливо вскинулся Данир. – Не думай о ерунде. Конечно, заживёт, за два-то месяца.
Опять эти два этих злосчастных месяца…
– Мазь Арики тебе поможет?
– Не хватало мне ещё зависеть от кошачьих любезностей, – проворчал он, пожав плечами.
– Обещай, что позволишь мне смазывать твою рану дважды в день. Я буду делать это сама. Позволишь – тогда выйду за тебя замуж.
Да-да, она не забыла, что у них тут всё по расчету и обряд нужен, чтобы её защитить, чтобы дать права…
Она помнит.
– Хорошо, – согласился Данир, – в крайнем случае не угробит же меня эта мазь за два месяца. Только у храма не торгуются, любовь моя.
Притянул её к себе и поцеловал в губы, не позволив добавить что-то ещё. Сказал сам:
– Это абсолютный брак. В нашем мире он нерасторжим, пока мы оба живы. Но я очень постараюсь тебя не разочаровать, моя айя. Только не я, только не тебя.
– И я постараюсь, – пообещала Катя.
И да, ей было всё-таки немного страшно. Но это уже… неважно.
Обряд совершал священник, совсем седой старик в чёрной одежде с узорчатой золотой каймой. Она бы не удивилось и женщине, она бы уже вообще ничему не удивилась. И свидетелей не было. Тут это не нужно, тут – магия…
Небольшое помещение, голый камень стен, зато пол из цветной мозаики, и круглый алтарь, на котором горел огонь. И ещё много горящих ламп, вдоль стен прямо на полу.
Сначала священник говорил что-то совершенно непонятное, Катя угадывала отдельные слова, но не могла уловить смысла. Ну конечно, какой-нибудь древний язык, уже вышедший из употребления. А потом он спросил на понятном языке:
– Данир, ты твердо решил взять в жёны Катерину?
– Да, – четко сказал Данир.
– Катерина, тверда ли ты в решении стать за плечом Данира?
– Да, – сказал Катя тихо, отчего-то смутившись в решающий момент.
Встать за плечом? Хорошо. За плечом так за плечом.
Почти те самые вопросы, что всюду, и в их мире тоже. Мало что уникального можно придумать, если суть действа одна.
Уникальное потом началось. Старик достал откуда-то из-за алтаря маленький ларчик, окованный каким-то серебристым металлом, поставил его на алтарь вплотную к огню, откинул крышку – Катя увидела на крышке всё то же изображение оскаленного волка, – и достал нечто ажурное, широкое, красивое, этакий расстёгнутый кружевной браслет, и надел его на запястье Данира, застегнул – все так неторопливо, медленно. Данир нахмурился на мгновение, но тут же улыбнулся краешками рта, и рукой в браслете взял за руку Катю, переплёл пальцы с её пальцами.
– Я с тобой, не бойся, – сказал он тихо.
Священник смотрел на Катю, ей показалось, с интересом, и доброжелательно – кого он тут не видел, дескать, и ничего…
Её браслет в руках старика тоже казался красивым металлическим кружевом, и она даже успела полюбоваться им на своем запястье несколько мгновений, и даже мысль мелькнула – а вот бы не снимать эту красоту, Данир пошутил про боль и тату, что ли? И зачем?..
Боль нахлынула, Катя не удержалась от изумлённого возгласа. Данир держал крепко, ещё и придерживал другой рукой её локоть – лишь поэтому она не постаралась сбросить с руки этот ужас! Руку жгло так, словно Катя сунула её в горячую печь! Она глубоко задышала, слёзы сами полились из глаз, и унять их было невозможно.
Это длилось – минуту? Всё относительно. Казалось – вечность…
А потом браслеты на глазах стали рассыпаться, падать вниз серебристым песком. А боль продолжалась, хотя и слабела, постепенно, с каждым мгновением.
– Всё, – Данир прижал её голову к своему плечу. – Ты умница.
Он стал целовать её, не стесняясь священника – её щёки, нос, губы, слизнул соленую влагу со щеки. Это вместо обычного «Жених, можете поцеловать невесту». Священник одобрительно закивал, сказал:
– Живите долго, волк и волчица!
Повернулся и ушёл, исчез в тёмном углу.
– Это всё? – Катя всхлипнула.
– Да. Ты – моя айя. Моя волчица, – он стиснул её в объятиях, прижал к себе, – до последнего волоска моя. Смотри, всё, что я держу сейчас в руках – только моё, целиком моё.
– А ты – только мой, целиком мой? – боль почти иссякла, но слезы ещё катились.
Наверное, это нервное…
– Безусловно, – заверил Данир. – Правда, ещё я принадлежу Маншу. Но лишь тебе как женщине, как своей волчице. И это навсегда, пока я дышу.
– Какая же я волчица, – она вздохнула. – Я должна была иначе себя вести. Да?
– Ничуть. Всё получилось хорошо. Ты – волчица. Хозяйка Манша. Так к тебе отныне и будут относиться. Не все волчицы имеют второй облик, моя.
– А священник – волк? – надо же, в ней проснулось любопытство.
– Да. Я знаю его всю жизнь.
На руке Кати теперь ясно был виден узор, ярко-красный, из волнистых линий, петелек и колечек. Как кружево. И у Данира – почти такой же.
– Наши рисунки потемнеют уже завтра, – пояснил Данир.
– И… что теперь?
– Теперь мы порталом отправимся домой. И займёмся тем, чем обычно молодожёны занимаются ночью после брачного обряда. Они обычно занимаются одним и тем же, да, моя? Во всех мирах…
Часть 11 Манш
На второй день рисунок на Катиной руке потемнел. Турей разглядывала его с благоговейным восторгом.
– Теперь вы настоящая волчица, айя Катерина! И хорошо, пора уже вам появиться в Манше. Тем более теперь, – она покачала головой и показала на «браслет». – Вестники воют каждую ночь, слышали?
Волчи й вой по ночам Катя, конечно, слышала. Но уже не удивлялась и не обращала внимания. Этот вой по ночам быстро стал здесь привычным.
– И о чем же они воют? – она одернула рукав пониже.
Бесполезно – рукава её платьев и рубашек не закрывали рисунок. Только та вышитая куртка, но не станешь ведь носить такую вещь постоянно!
– Пока ничего плохого, айя, – вздохнула Турей. – Кто знает, глядишь, и проживём. Вот засыплет перевалы снегом – тогда точно набега не будет. А пока…
– Турей, а что ты говорила про переселение на равнину? – вспомнила Катя. – Зачем вас заставляют?
– Муанит, айя, – Турей понизила голос до шёпота, – здесь под ними, внизу – жилы с муанитом. Он дороже всех камней. Это камень магов. Муанит нужен Сандане. Но поднять его можно лишь магией, которая сделает эту землю мертвой. Нас переселят. Так почему бы не дать бандитам разграбить Манш? Тогда нам и жалеть будет не о чем. А потом эти земли отдадут кошкам. Но если айт не позволит…
– Это пока только слухи, Турей?
– Да, айя. Давайте считать, что я ничего не говорила! – она махнула рукой. – Айт Данир сказал, что я буду вашей служанкой первое время. Если вы не против. А потом вы подберете себе, кого хотите.
– Турей, тебе это трудно? Не хочется? – уточнила Катя.
– Вам прислуживать? Конечно, хочется. Зимой жалованье получать – кто же у нас откажется!
– Тогда я никого больше не стану выбирать. Считай, что тебя выбрала.
– Как же вы выбрали, когда больше и не видели никого! – возразила явно польщённая женщина.
– Если тебя устраивает, считай, что договорились. Турей, а ты знаешь Манш? Жила там? Знаешь людей, которые там живут?
– А как же! – та всплеснула руками. – Всё-всё знаю! И всех!
– Решено, ты мне подходишь.
То, что она будет не одна в этом неведомом Манше, Катю утешало. Потому что Данира она и там, наверное, будет видеть только по ночам. Да и вообще, «в каждой избушке свои погремушки». А уж в большом замке, наверное, погремушек этих не счесть. Сферы влияния поделены. А ей надо лишь прожить два месяца…
Два месяца. И дышать стало трудно от этой мысли. Только два, серьезно?..
И ещё есть ребенок, о котором Данир не знает. Ведь есть же он, этот ребенок?
Катя теперь прекрасно себя чувствовала. Не тошнило. Она ела с аппетитом. Все неприятные признаки беременности исчезли! Но что беременность рассосаться не может, это ведь факт?
Она когда-то решила не говорить Даниру, потому что за два месяца беременность никак не повлияет ни на её тело, ни на их общую жизнь. И это не имеет отношения к Даниру, значит, их двоих просто не касается. Катя займётся этим, когда два месяца истекут.
И надо бы, конечно, рассказать, просто потому что врать нехорошо. Но что, если между ними из-за этого что-то поломается, не будет, как раньше?
Только два месяца, и некогда мириться. И не хочется тратить на разлад хотя бы день. Да, и он так говорил…
Маленький комочек жизни, который уже врос в её тело. Потом с ней не будет Данира. А он, ребенок, пусть останется, он тоже часть этого всего сумасшествия, кусочек её нынешнего настоящего, значит – часть их с Даниром. Что, женская логика? Ну и пусть. Она ведь и есть женщина.
Она больше не хочет аборта. Пусть ребенок будет.
Она стояла, прижав ладонь к животу. Ну, что же она натворила, зачем? Если бы этого ребенка не было – у неё теперь мог бы быть ребенок Данира. Интересно, он хотел бы этого?..
– Вы плачете, айя Катерина? – спохватилась Турей. – Вам плохо? Это бывает поле обряда. Вы волчицей становитесь. Кричать, говорят, хочется, плакать…
Да, она плакала, оказывается. Слёзы незаметно покатились по щекам. А так – никаких перемен, ничего.
– Турей, глупости говоришь, – Катя вытерла щёки ладонями. – Ну какая я волчица? И не хочется мне кричать, совершенно. И я не собираюсь ненавидеть кошек! И давай уже собираться, Турей…
Этой ночью её ждёт замок Манш.
Она снова надела красное, а Турей заплела ей волосы в сложную косу – разделила волосы десятка на два прядей и заплела. Сказала ободряюще:
– Ничего не бойтесь, айя Катерина. Была бы я волчицей и женой Саверина – точно ничего бы не боялась.
Ну да, конечно. Волчица, жена Саверина, знатнейшая женщина Веллекалена. Очень смешно…
Они с Даниром опять воспользовались порталом – он взял её за руку и бросил что-то на землю, и – головокружение на несколько секунд. Портал – потрясающе удобный вид транспорта.
Почти сразу, как только в глазах прояснилось, она увидела замок…
Портал выбросил их на склон горы, выбросил буквально – был толчок, и Катя упала бы, но Данир подхватил. От замка их отделяло ущелье. Замок как бы венчал собой соседнюю гору, вырастал из её вершины. Им придется спуститься в ущелье, потом подняться?
Луна светила ярко, давая в подробностях рассмотреть открывающийся вид. Замок на горе казался великолепной декорацией к какой-то невероятной фантастической истории. Нет, фентези, конечно фентези. Собственно, именно такая история тут и разворачивалась, и Катя в неё каким-то образом угодила, угораздило же её…
Замок Манш не казался мрачным – напротив, он весь был осыпан огнями.
– Нас ждут, айя Катерина, – с улыбкой пояснил Данир.
– Вроде мы и близко, но добираться будем долго. Почему нельзя сразу попасть внутрь замка, раз уж всё равно портал? – спросила она.
Вроде бы логичный вопрос, но Данира он отчего-то развеселил. Он обнял её сзади, притиснул к себе, потерся щекой о её щёку – сегодня он был гладко выбрит.
– Внутрь нельзя открыть портал. Замок от этого защищён, ещё при строительстве его стен. Мои далёкие предки позаботились. И я им благодарен за это. Защищать замок только снаружи намного проще. Так что мы сейчас въедем в Манш верхом, торжественно, как полагается.
– Что мне нужно делать? Как себя вести?
– В храме ты согласилась встать за моим плечом, – хмыкнул он. – Понимаешь, что это значит? Больше пока тебе ничего не придётся делать.
Они и рассчитывала примерно на такой ответ. Но уточнила не без сарказма:
– Просто стоять молча?
Страшно не было, даже перед неизвестностью, но было непонятно и чуть тревожно.
– В основном да, – серьезно подтвердил Данир. – Это было бы идеально. Потом… ты разберешься, я знаю. А пока – да, молча и за моим плечом.
– Это долг каждой волчицы, жены Саверина? – уточнила она.
– Нет, любовь моя, это просто разумная линия поведения. У вас я слышал прекрасную поговорку: не зная броду не суйся в воду. Поняла?
– О да, ещё бы, – кивнула она.
Правильное, в общем, предупреждение.
Данир продолжал:
– Вообще-то некоторые жены Саверинов, то есть мои пра-прабабки, единолично управляли землями, наследовали отцам и мужьям, защищали свои замки и даже вели войны. Волчицы, чтобы ты знала – гордые и не слишком покорные существа. У нас не так уж ценится покорность мужчине, как у многих ваших народов. Но это пока не для тебя. Ты поняла, да, моя?..
– Да, да, Данир. Я тебя поняла. Скажи лучше, на ком мы поедем в замок? – полюбопытствовала она, – лошадей нет, и вообще ничего нет.
– Подожди совсем немного, – он поймал губами мочку её уха. – Я уже слышу, что сюда идут, и ветер принёс запахи.
Она сама пока не слышала ничего, и подавно не чуяла. Правильно, где она, и где волчицы…
Уже через несколько минут из-за деревьев появились всадники. Они один за другим спешивались, приветствовали Данира, и, персонально – Катю. Некоторые так и поедали её глазами, другие сразу деликатно отводили взгляд. Даниру подвели двух осёдланных лошадей. Подвёл тот, уже знакомый Кате человек, опекавший её во время суда богини. Кажется, его имя Кайнир.
– Лошадь айи Катерины очень спокойная, – сообщил он.
– Моя жена поедет в моём седле, – сказал Данир до того, как Катя успела ужаснуться тому, что придется ехать на лошади самостоятельно.
Она не умеет и свернёт себе шею в два счета, и неважно, какая лошадь.
– Как скажешь, айт, – кажется, Кайнир удивился, – Значит, это не понадобится, как понял? – он похлопал по сумке, притороченной к седлу Данира.
Остальные тоже отчего-то переглядывались, и поглядывали на Катю уже с каким-то другим выражением.
– Это понадобится. Моя жена, айя Катерина Саверин – моя волчица и хозяйка Манша, – с легким нажимом сказал Данир, вроде и не повышая голос, но достаточно громко, – она поедет в моём седле, потому что не привыкла ездить верхом. Там, где она родилась, мало кто это умеет, а я хочу без проблем доехать до ворот. Зато она легко управляет сильным железным зверем, которого тебе, Кайнир, никто не доверит. И вообще, я не намерен тут тратиться на пустые условности, уж смиритесь с этим как-нибудь, и расскажите другим. Кому это неясно?
Никто не стал возражать или задавать вопросы. Из сумки Данир вытащил длинный шёлковый, опять красный и с вышивкой, подбитый чёрным мехом плащ, и набросил на плечи Кате. Потом из той же сумки появился ободок для волос из металла – полоска не более пяти миллиметров шириной, сплошь покрытая выпуклым узором, его Данир ловко надел Кате на голову, так что концы ушли под волосы, и сама полоска легла надо лбом.
– Это корона Манча, любовь моя, – тихо пояснил он по-русски. – Видишь, всё серьёзно.
– А где твоя? – она провела рукой по его волосам, в которых не было никаких корон.
– Там, – он махнул рукой в сторону замка, – отец надевал, только когда ехал к королю. – А эту, твою, раньше носила мама. Сейчас она тебе нужна.
– Но вообще эту корону не надевают тем, кто едет в чужом седле? – Катя понятливо улыбнулась.
– Правильно, – кивнул он. – В седле возят зависимых женщин. Наложниц. А волчицы Саверинов довольно самостоятельные величины, я тебе уже говорил.
– Я помню. Ты говорил, что это так, но не про меня. А я не знаю брода, и не должна возникать.
– Точно. И вообще, мы будем делать, как нам удобнее. У нас только… – он замолчал и поспешно отвел взгляд.
Ну конечно. Только два месяца. Мало времени, и незачем тратить его на пустяки. Прекрасный аргумент для всего на свете.
Данир подхватил Катю за талию и подсадил в седло, сам сел позади.
По тропе вниз, потом по камням через быструю реку, потом вверх, в окружении свиты, и вездесущие волки опять были тут! И наконец-то – перед ними распахнулись тяжелые железные ворота. Ветер трепал флаги над воротами и на высоких квадратных башнях по обеим их сторонам. Горели огни, множество огней – над воротами, по периметру большой квадратной площади, на стенах, а на всех башнях светились окна. Как некстати эта темнота, как хорошо бы было рассмотреть это в свете дня! Тут красиво днем, должно быть. Но днем её муж, хозяин этого замка – не человек. Он волк.
Неважно. Проблемы дня она станет решать днем. А пока Данир спрыгнул на землю и снял её с седла. И все, кто был во дворе замка, поклонились им.
– Что мне делать, Данир? – шепнула она в панике.
Надо ведь отвечать на приветствие?
– Сейчас ничего не делай. Улыбайся, если хочешь.
Хорошее дополнение. Катя не хотела улыбаться, но постаралась. Данир отдал кому-то поводья, и помахал толпе обеими руками.
К ним не спеша приближались двое, этих двоих все пропускали, и ясно было – это важные персоны. Мужчина и женщина. Высокий седой мужчина, одетый в этакую куртку до бёдер из толстой коричневой кожи, и нарядная женщина, нарочитая простота облика мужчины подчёркивала яркость женщины. Женщину Катя узнала – это была неприветливая айя Орна. Она и сейчас казалась не слишком радушной, хотя и улыбалась.
– Добро пожаловать, айт Данир и айя Катерина, – сказала айя Орна.
– Здравствуйте, – не удержалась Катя, потому что молчать в ответ казалось странным.
Это вызвало улыбку у всех, даже губы Данира чуть дрогнули.
Ну что она за дурочка? Сказано ведь – молчать и улыбаться…
Они с седым мужчиной пожали друг другу руки – как обычно здороваются мужчины. Это во всех мирах так?..
– Хорошо, что ты дома, мой мальчик, – тепло сказал мужчина. – И очень хорошо, что ты привёз жену.
– Да, я надеюсь, что это к лучшему, – ответил Данир.
– Это правильно. Прошлое прошло, будущее не наступило, зато живём мы сейчас. Айт Саверин, – последнее он добавил иным, чуть суховатым тоном, и наклонил голову, обозначая этим положение Данира.
– Айт Эргер, – ответил Данир так же, и повернулся к Кате, – моя айя, айт Эргер – кастелян Манша, это то же, что управляющий и командир гарнизона, и другие обязанности тоже. Он – первый человек в Манше.
– После вас, мой айт, – заметил кастелян с мягкой улыбкой.
– Айя Орна экономка, – продолжал Данир, – она управляет хозяйством замка и всей женской прислугой, всем тем, что требует внимания хозяйки. Кроме главной кухни. Я всё верно сказал, айя Орна?
– Да, мой айт, – кивнула женщина.
И судя по тому, в какой момент она поджала губы, Катя готова была поклясться, что про кухню ей было неприятно слышать. Получается, добрая айя недовольна, что в перечне подвластных ей территорий нет кухни? И это – главная заноза в её гм… душе? Только кухня?..
– Потом ты разберёшься, моя дорогая, – невозмутимо сказал Данир Кате, – пока скажу, что обязанности кастеляна и экономки мало пересекаются, но всё же пересекаются… кое-где. Им приходится советоваться и кое-что решить сообща, да, айя Орна?
– Иногда при этом громко ругаться, – доверительно сообщил кастелян, переглянувшись с Даниром. – Теперь будет проще, при всех разногласиях мы сможем спросить мнение айи Катерины, правильно?
Он шутил, определённо, даже опустил ресницы, пряча под ними смешинки. Он подтрунивал над экономкой, и успешно. А та бросила на Катю такой взгляд, что не возникло вопросов, кто станет ещё одной занозой. Но вслух сухо обронила:
– Разумеется.
– Вряд ли моё мнение о том, в чём я не смыслю, будет каким уж полезным, – прохладно улыбнулась Катя.
Данир сжал её руку и сказал, негромко и совершенно серьезно, глянув поочередно на обоих «руководителей»:
– И последнее, будьте добры сообщить всем заинтересованным. Тот, кто станет огорчать мою жену, немедленно отправится за ворота.
Экономка, кажется, подавилась возмущением, оно так и плеснуло из её глаз. Кастелян невозмутимо заметил:
– Это правильно. Нам сейчас не до дрязг. Ваш дом, ваш стол и ваши люди ждут вас, айт и айя.
Произнеся эту формулу приветствия, он посторонился, и Данир с Катей пошли по двору дальше…
– Испугалась? – с ласковой усмешкой шепнул Данир ей на ухо.
– Зачем вы её злите? – она оглянулась на экономку. – Чтобы она меня ещё больше ненавидела?
Та стояла на прежнем месте и смотрела им вслед.
– Злим? – Данир удивлённо поймал её взгляд. – Ничего подобного. Мы считаем необходимым сразу определить, кто есть кто и как обстоят дела. Мы, волки, прямодушны и не разводим дипломатию там, где это не обязательно. Особенно у себя дома. Поняла, моя… любовь моя? – поправился он весело. – Я рад, что вернулся, – он крепче переплёл пальцы с её пальцами. – Я дома. Всё будет хорошо.
Столы тянулись по периметру зала и ломились от самой разной еды. Блюда из мяса и овощей, выпечка с творогом и вареньем – глаза разбегались. В замке Манш явно никто не голодал и не собирался. Данир сначала подвёл Катю к огромному камину в углу, взял из чьих-то рук чашу, отпил и передал Кате, чтобы она тоже сделала глоток. В чаше было довольно крепкое вино, оно пахло ягодами, больше всего – малиной и, может быть, смородиной. То, что осталось, Данир вылил в огонь, и со всех сторон раздались приветственные крики. На стенке серебряной чаши скалился волк, и Катя вздрогнула, разглядев его, но тут же поняла, что это не та чаша, что была на ритуале. Эта – меньше и не такая помпезная, и рисунок на ней проще, хотя волк тоже был.
Данир отдал чашу и поднял вверх руки ладонями вперед – уже знакомый жест.
– Мы недолго, – быстро сказал он Кате. – Ты проголодалась, поешь.
Они не ели после полудня, но ведь и не хотелось – видимо, от волнения.
– А это удобно – быстро поесть и уйти? Можно? – засомневалась она.
– Нам все можно. А ты хочешь побыть здесь подольше, посмотреть? – правильно понял Данир. – Успеешь и посмотреть. Тут сейчас и танцы будут. Придется не только поесть и уйти, – его зубы блеснули в быстрой улыбке.
– Но погоди, я не умею танцевать по-вашему, – испугалась она.
Он старался казаться бесстрастным, но нет – волновался, глаза блестели. На самом деле радовался. Он дома, и это был его праздник. Утешил:
– Тебе и не придётся. Просто сиди и смотри. Потом погуляем по замку, я покажу тебе всё. Хочешь? Днем не получится. Точнее, днем ты не поймёшь, что я захочу тебе рассказать.
Он усадил её за крайний стол, который был шире других и находился на небольшом возвышении. Резной стул оказался удивительно жестким и неудобным, если бы не подушка на сиденье, на нём вообще невозможно было бы сидеть. Катя невольно выпрямилась. Может, так и задумано – на стуле трудно расслабиться, зато вид царственный! Рядом опять оказался Кайнир, и Катю это даже обрадовало – всё-таки знакомый человек, который к тому же по своей инициативе пояснял всё и вся. А Данир собрался отойти, Катя схватила его за руку.
– Ты не сядешь со мной?
– Нет, моя. Мне сейчас нужно потанцевать. Будет мужской танец, потом женский, потом для всех. Ты просто подожди меня, – он налил ей какой-то напиток из кувшина в чашку, подвинул, – вот, попробуй.
– Хорошо, – она взяла чашку.
– Кайнир, друг, позаботься о моей жене.
– Это само собой, можешь и не просить! – охотно откликнулся тот и широко улыбнулся Кате.
Такая готовность звучала даже как-то двусмысленно и нахально – на Катин слух. Данир лишь кивнул и хлопнул Кайнира по плечу. Ну конечно, это же волки, тут нет двусмысленности и не может быть измен – измену Данир унюхает, и врать бесполезно.
Напиток оказался насыщенным ягодным отваром, в которые добавили немного вина для аромата. Катя с удовольствием выпила всё.
– Попробуйте мясо, айя. И чибисов, вот, – Кайнир показал на блюдо с какими-то птичками размером чуть больше воробья.
Порционных тарелок не было. Вообще. И есть этих мелких птиц, наверное, страшно неудобно. Вспомнилась книга какой-то французской писательницы, там ели жареных дроздов – ещё хуже.
– Я попробую мясо. Тарелок не будет? – шепнула она Кайниру.
– Вот… – он понятливо улыбнулся, взял с блюда тонкую лепешку и положил перед Катей. – Это традиция, айя. Миски для супа и каши, но такую еду не едят на ночных пирах.
– Понятно, благодарю, – она не решилась спросить, надо ли потом есть эту лепешку.
Лучше подождать, посмотреть, как поведут себя остальные. Кстати, никто не спешил есть, несмотря на обилие еды на столах, хотя некоторые и таскали с блюд маленькие кусочки «на зубок». Всё ждали чего-то.
– Так попробуйте мясо, – приставал Кайнир.
Катя взяла кусочек поменьше, положила на лепёшку, попробовала. Мясо оказалось мягким и сочным, но недосоленным и слишком простым на вкус, ему недоставало соли и приправ.
– Очень вкусно, – кивнула Катя. – А соли на столе нет?
– Соли на столе?.. – озадачился Кайнир. – Сейчас, айя, я пошлю на кухню, чтобы принесли.
– Не стоит, и так всё хорошо, – остановила его Катя.
– Попробуйте вот это, это гораздо солонее, – Кайнир показал на небольшое блюдо с чем-то тонко нарезанным, было похоже на мясной деликатес вроде бастурмы.
«Бастурма» действительно была более солёной, но тоже без приправ и очень пахла кровью – Катя чуть не выплюнула тот маленький кусочек, который откусила.
Кайнир с сожалением покачал головой.
– Данир велел принести вам другие блюда, айя. Которые для того конца стола, – он не слишком уважительно показал на дальнюю часть зала. – Он решил, что вам они будут пока привычнее. Сейчас, подождите немного.
– В чем же разница? – не удержалась она.
– Там всё для людей, айя. У людей немного другие вкусы.
– Не беспокойтесь, мне и эта еда нравится, – попробовала отказаться Катя.
Действительно, всё было приемлемым, кроме «бастурмы».
– Нет, айя, в свой первый вечер в Манше вы должны насладиться его кухней! Когда у нас гостил король, он бывал о-очень доволен, – мужчина протянул это с таким выражением на лице, словно сам был довольным королём.
Айя Орна подошла и заняла место неподалеку.
– Вам всё нравится, айя Катерина? – просила она, послав Кате сияющую улыбку.
– Да, благодарю вас, айя Орна, – жизнерадостно ответила Катя.
Экономка куталась в большой серый плащ, шёлковый сверху и меховой внутри – как и Катя, которой никто не предложил раздеться. Но вряд ли это было нужно, потому что в зале казалось так же холодно, как и снаружи – как ни странно, несмотря на пламя, бушевавшее в камине. Плащ был с большим капюшоном, который Катя и не надевала – должна же быть видна сооружённая Турей причёска, да и «корону» Данир надел ей не просто так, хоть та и смотрелась дешевым ободком из магазина бижутерии. Плащ был без застёжки и полностью открывал перед платья и вышивку на кокетке и подоле, а вот его длинные и широкие рукава сужались книзу и доходили до костяшки большого пальца. Катя не сразу заметила, что и Кайнир, и айя Орна, и ещё кое-то не сводят глаз с её закрытого рукавом запястья.
