Текст книги "Я- Хюррем! (СИ)"
Автор книги: Наталья Коралевских
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
–Зачем?! Ты сдурел… – я рывком села на постели, подтянув одеяло к груди. А то его жадно горящие глазки меня пугают. – Я Хасеки Султан! Сулейман казнит тебя, если узнает.
–Мне плевать.
И глаза такие безумные-безумные…
Я внимательно посмотрела на упрямое лицо грека, и до меня стало доходить. Он меня не травить или убивать придумал, он меня украсть решил! Не из-за ребенка ли?
Ох и чуда-ак…
Но где-то в глубине души было даже приятно. Нет, честно.
–Зачем? – это все, на что меня хватило. Ибрагим посмотрел мне в глаза и промолчал. Видимо, и сам толком не знает, зачем. А может, признавать не хочет. – Я ношу ребенка от султана.
–Мне плевать.
Ах, уже даже и на ребенка плевать?! Ну дела…
–Ты его не любишь, – помолчав и отвернувшись от меня, сказал грек спустя пару минут. Я сверлила его спину взглядом и молчала. – Тебе нужна любовь, Хюррем. Настоящая, страстная. Не только власть. Эта власть стала делать тебя такой же бездушной куклой, как и всех в этом дворце, но ты не такая.
Загнул так загнул.
–Я просто увезу тебя с собой, и мы будем жить в мире и покое. Ты была христианкой, как и я. Мы придем в церковь и обвенчаемся там, заново приняв христианство.
Моя челюсть тихо уехала вниз. Один раз меня уже увезли в ковре в Анапу, в бытность мою младой взбалмошной девицей, а теперь не в ковре, но в Венецию! Расту потихонечку…
–Ты сошел с ума.. –тихо и обреченно заметила я. А потом просто не заметила, как оказалась в объятиях этого безумца, растворяясь в жаркой патоке страсти. И было мне в этот момент ну никак не до Сулеймана и его украденного сына. И кто я после этого?
Глава 10.
Султана Сулейман-хана ждал неприятный сюрприз, когда ранним утром к нему в покои ворвалась перепуганная Валидэ Султан, и объявила, что рыжая Хасеки куда-то пропала из своих покоев. Попыталась было обвинить Хюррем в отравлении шехзаде, но услышала, что мальчик, которого похоронят завтра, не ее внук, и пришла в еще больший ужас.
А Сулейман даже толком не осознал спросонья, что ему сказала сиятельная матушка. Лишь после второй чашки кофе (набрался дурных привычек от жены!) султан еще раз проанализировал услышанное… и пришел в ярость.
–ГЮЛЬ-АГАУ КО МНЕ, ЖИВО!!! – царственный львиный рык разнесся по всем коридорам дворца Топ-Капы. Но вместо Гюль-аги какой-то леший принес сияющую, будто медный пятак, Фирузе.
–Что ты хотела, хатун? – гневный взгляд Сулеймана более умного человека мигом бы заставил предложить «зайти попозже», и бежать без оглядки, пока не казнили под горячую руку. Но не эту маленькую бестию.
–Мой Повелитель, – лукаво щурясь, притерлась к нему маленькая наложница, оказавшаяся не такой уж и маленькой, да к тому же весьма искушенной в искусстве наслаждения. Как выяснил Сулейман в ходе беседы, Фирузе было не 10 и даже не 12 лет, а все 17, просто она выглядела очень юной. – Повелитель, я беременна, и скоро рожу вам еще одного шехзаде!
Сулейман даже как-то растерялся.
–Не рано строить догадки, хатун? Ты была на хальвете только позавчера… – осторожно отодвинул он от себя бессовестную врушку. Но та мигом покраснела, залилась слезами, и сквозь всхлипы Сулейман в ужасе различил уверения, что именно позавчера у Фирузе были благоприятные дни, и сегодня повитуха, осмотрев ее, сообщила о беременности, так как утром девушке стало плохо. –Тогда возблагодарим Аллаха за этот подарок, и будем ждать, что ты родишь нам здорового сына. А теперь иди, можешь сообщить об этом Валидэ, чтобы она устроила положенный праздник в гареме и сообщила всем эту новость.
–Но я так хотела побыть с вами, Повелитель… – еще горше зарыдала наглая девица, косясь на Сулеймана хитрым глазом. Султан чуть не сорвался, но постарался держать свой гнев в руках и не пугать беременную наложницу.
–Я занят, Фирузе. Иди.
По грозным интонациям в голосе Падишаха девчонка наконец-то поняла, что ей не рады, и поспешила убраться. Султан вздохнул с облегчением. Ему почему-то все равно не верилось в беременность наложницы, и он решил лично допросить повитуху, которая ее «осматривала».
Знания о женском организме и процессе зачатия, полученные от Саши, ему здорово пригодились.
***
Когда я проснулась, стоял уже глубокий день, близившийся к вечеру. Ибрагима в покоях не было, зато на столике около кровати стоял поднос с едой, заботливо прикрытый льняной салфеточкой, и кувшин с соком. Оценив такую о себе заботу, я немедленно накинулась на сок, так как во рту после сна пересохло. Кофе бы сейчас… И сигарету.
И обдумать все, что произошло этой ночью.
Добравшись до лукума, и закутавшись в найденный у постели плащ, я заработала челюстями, одновременно пытаясь систематизировать имеющуюся у меня информацию.
Меня похитили – это раз.
Помог в этом мой «верный» евнух, уж и не знаю, чего ему там пообещали – это два.
Султан наверняка уже в курсе – это три.
Ибрагим хочет увезти меня ночью в Венецию, и там жениться. Это четыре.
А теперь главный вопрос. Чего хочу я?
Ответ пришел почти сразу, я даже монетку по привычке подбрасывать не стала. Я хочу власти. А власти мне бывший Великий визирь, а ныне опальный зять султана дать не в силах. Вывод? Мне нужно срочно бежать, пока есть еще такая возможность. Возвратиться во дворец и что-нибудь наплести султану о своих похитителях, не сдавая Ибрагима. Я все-таки не совсем сволочь, хотя, может, и следовало бы ею стать.
А теперь вопрос – сколько у меня есть времени, и как отсюда выбраться? Не думаю, что дверь из комнаты осталась заботливо открыта!
Подойдя к вышеупомянутой и хорошенько ее подергав, я утвердилась в своих догадках. Ай, Ибрагим, не доверяешь мне, догадался, что сбегу! Молодец. Умный мужик. Даже жаль, что я не увижу, какие у нас с ним могли бы быть дети. Не в этой жизни, как говорится.
Остается только окно. Комната на втором этаже, но этажи низкие, потолки в комнатах от силы метра два. Со второго этажа в Топ-Капы я бы прыгать поостереглась, а тут и простыни вполне хватит.
Значит, надо действовать быстро. Чтобы попасть во дворец, мне достаточно дойти до рынка и попасть в руки кого-то из янычар, они наверняка отведут меня к Повелителю, если я пообещаю награду. Сама я вряд ли найду дорогу, так как из дворца если и выбиралась, то в закрытой карете с занавешенными окнами, а вместе гулять по рынку в одежде простолюдинки султан меня с собой не звал. Для этого у него был любимый Ибрагим.
Подхватившись, я заметалась по комнате в поисках хоть какой-то одежонки, но кроме плаща, не нашла ничего. Он и мое платье унес, сука! Во мне вскипела дурная татарская кровь, и ужасно захотелось отходить Ибрагима подсвечником, или сдать султану. Но пока буду бежать до дворца, это желание пройдет.
Кое-как намотав простыню наподобие тоги и сколов вытащенными из прически шпильками, я почувствовала себя готовой к подвигам.
Хоть и босой.
Обувь он тоже унес. Гад.
Накинув сверху импровизированной тоги плащ и проверив наличие украшений, которые постоянно носила, я слегка успокоилась. При необходимости, кольца и серьги я тоже смогу превратить в валюту, если понадобится. А сейчас – простыню на оконную раму, и прыгаю! Срочно! Пока не явился блудный паша, может, он вообще в сортир по нужде бегал? И жди его с минуты на минуту!
Подскочив к окну, я закусила губу и отчаянно застонала. Дура! Да как я только не заметила, что на окнах стоят решетки! От горя вцепилась в одну из них, пошатала и неожиданно поняла, что она поддается. Добавим нажима!
Через пару минут одна из решеток была вырвана с мясом – видимо, строители ее на молитвы Аллаху и собственные сопли приколачивали. Подскочив с кровати и рывком сдернув с нее простыню, я быстро, постоянно оглядываясь, намотала ее одним концом на раму, вторым бросив на землю. Достать она, конечно, не достала, но упасть с высоты в полтора метра я смогу, сгруппировавшись. Падала уже так пару раз, и ничего, живая!
Помоги мне Аллах!
С этими мыслями я влезла на подоконник, и приготовилась к прыжку. Эх, где наша не пропадала! В случае чего, не поминайте лихом – а поминайте водкой!
Зажмурившись от страха (я не говорила, что УЖАСНО боюсь высоты?!), я сделала шаг вниз, ощутила под собой пустоту и в этот же момент услышала с порога недоуменный вопль:
–Хюррем?!
Но было поздно, я уже летела на землю с тихим незлым матерным воплем. Попробуй меня теперь догнать, паша!
Глава 11.
Во дворце Топ-Капы царила самая настоящая паника. Наложниц, до этого преспокойно перемывавших кости султанским родственницам, Хасеки и новой фаворитке Повелителя Фирузе-хатун, озадачили с самого утра.
Сперва верный евнух Валидэ-султан, Финам-ага, приказал раздать всем золото и сладости, что означало на языке гарема только одно – у султана скоро появится еще один наследник, ин ша Аллах, это будет новый шехзаде! Но сразу после этого перед девушками встал вопрос – а кто же та счастливица, если о беременности Хасеки Султан и так уже всем давно было объявлено?!
Уже спустя полчаса после раздачи сладостей и монет девушек вновь огорошили. Суетливо бегающие по гарему евнухи, заглядывающие в каждый уголок, и начавшие по одной куда-то уводить притихших наложниц, дали понять, что в гареме творится нечто неладное. А там и вернувшиеся с допроса подлили масла в огонь – и по гарему быстро поползли слухи о том, что их рыжая Хасеки, отрада сердца и услада души самого Повелителя Мира, куда-то пропала. И есть все основания предполагать, что ее похитили.
–Гюльнихаль-хатун, – новенькая наложница, присланная в подарок Сулейману несколько месяцев назад, несмело обратилась к доверенной служанке Хюррем Султан. – Это правда, что похитили нашу Госпожу?
Гюльнихаль раздраженно передернула плечами – ей не очень-то и хотелось отвечать на вопрос, после которого они посыплются горохом. Но гаремные девушки таковы – не ответишь, сами запустят машину слухов, да такую, что и проблем потом не оберешься. Поэтому она отделалась общей фразой, мол, «Госпожу похитили, но Повелитель делает все, чтобы ее найти!» и убежала по своим делам. Ей нужно было отнести шехзаде Мехмеда к кормилице.
И она попросту не обратила внимания, как новенькая наложница, чьего имени просто никто не мог запомнить, нахмурилась после ее слов и начала сосредоточенно что-то обдумывать.
Султан буйствовал. Его раздражала необходимость одновременного поиска украденного сына (и то пока что это были ничем не подтвержденные догадки его рыжей султанши) и собственно султанши, которая была беременна и потому ценна вдвойне.
Глава бостанджи, особого отряда янычар, Ниман-ага, стоял перед гневающимся Повелителем навытяжку и докладывал о ходе «проведенного ими расследования». Как водится, ничего они пока и не нашли, только сменившиеся утром стражники сказали, что никто ночью из дворца не выходил, мешков подозрительных не носил, топить никого не топил, да и ходили вообще все свои.
От таких новостей легче на душе султану ну никак не становилось. И в этот знаменательный момент в двери покоев постучали.
–Войди! – раздраженно крикнул Сулейман, которому бороду на себе рвать хотелось от плохо скрываемого бешенства. Но бороду было как-то жаль – она росла плохо, медленно, и поэтому султан старался как мог ухаживать за ней, подстригать для придания ей вида пышного и аккуратного и питать всякими бесценными маслами. Да и вообще втайне ей любовался.
Дверь покоев отворилась и вошла маленькая хрупкая наложница с роскошными золотыми волосами ниже пояса, на которые сразу обратил внимание султан. Наложница была неуловимо похожа на исчезнувшую Хюррем, невинна и весьма привлекательна.
«И чего я так редко через гарем хожу… – невольно подумал Повелитель Мира. – Когда там такие цветы распускаются и цветут пышным цветом. Непорядок!»
Мягко улыбнувшись наложнице, Сулейман поинтересовался:
–Что ты хотела, Хатун? Как тебя зовут?
–Анастасия, Повелитель, – несмело улыбнулась ему златовласая прелестница. – Я пришла рассказать вам о том, что случайно увидела сегодня ночью. Это касается нашей Госпожи, Хюррем Султан, и ее поисков.
Мысли о вечернем хальвете с рыженькой наложницей моментально испарились из головы султана после этих слов.
***
Удар о землю получился внушительным. Не знаю, почему – то ли я слишком уж задумалась о том, кто сейчас торчал в окне с перекошенной физиономией, то ли еще что-то отвлекло… Но результат вышел печальным. Ударилась я сильно. Да так сильно, что в глазах потемнело, и на пару минут я от боли потеряла сознание. А вот когда открыла их…
Ох, лучше бы и не открывала.
–И куда ты собралась, Хюррем? – подозрительно ласково и очень тихо поинтересовался у меня грек, в чьих руках я сейчас и лежала. Я сочла за благо промолчать. Сказать было нечего – и так всем все понятно. – Ты когда-нибудь от кого-нибудь вообще слышала…. Что ты просто дура?!
Вот тут я оскорбилась не на шутку. И возмущение вылилось из меня раньше, чем я успела прикусить язык.
–А ТЕБЕ когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты просто полный недоумок, господин «бывший Великий Визирь»?! Ты хотя бы понимаешь, что Сулейман уже тысячу раз успел разослать янычар по городу на мои поиски?! Ты ПОНИМАЕШЬ, что будет, когда меня обнаружат – и тебя рядом?!
–Дура… – тихо и обреченно промолвил бывший паша. – Мы не в городе. Это раз. И второе – ты что, и правда считаешь, что я этого не предусмотрел?!
С этими словами он пнул дверь в комнату, ставшую для меня временной темницей, и сгрузил меня на кровать. Я слегка приподнялась на локтях и недоверчиво всмотрелась в его усталое, но все-таки безумно красивое лицо.
–Ибрагим, я жду объяснений.
Удивительное дело, но голос меня подвел – нельзя слишком внимательно рассматривать красивых мужиков, запомните это. Особенно если собираетесь с ними спорить. Предательское тело тут же начинает откликаться на какой-то глубинный и почти животный призыв, который исходит от этого мужчины, и тело тебя подводит. Потому что что бы ты не говорила и не думала в этот момент, бессознательные сигналы тела буквально в голос орут «Возьми меня, животное!»
Нелегко быть женщиной в общем – вот что я вам скажу.
…А самое паршивое в данном случае то, что мужчина тоже прекрасно и безошибочно твои сигналы распознает. И минут через десять я обнаружила (с удивлением, переходящим в негодование), что с энтузиазмом целую эту усатую сволочь с манящими глазами, мои руки обвились вокруг его шеи, вцепившись в нее как утопающий цепляется за соломинку, а руки этого бесстыдного нахала уже давно гуляют под моей импровизированной тогой.
В ужасе осознав всю глубину своего падения, я отшатнулась от ухмыльнувшегося Ибрагима.
–Сволочь…
–И ты мне это говоришь?! – шутливо дернул он меня за косу. – Это ты лишила меня последнего разума, коварная женщина! Плыл бы я себе сейчас уже в Паргу, спокойно размышляя о вечном, так ведь нет – в тебя влюбиться угораздило…
А самое страшное заключалось в том, что влюбиться, кажется, угораздило нас обоих…
Спустя пару минут я сдалась на милость победителя, решив получить от последних часов своей жизни все, что только можно, и даже чуточку больше. Мне захотелось запомнить его именно таким – бережно и внимательно, со страстью, переходящей в исступление, изучающим мое тело. Целующим, гладящим, ласкающим и кусающим – его руки и губы, казалось, лучше меня знали, что именно нужно мне и моему телу в данный момент.
И я поддалась, растворяясь в этой томной неге, охватившей все тело.
Потому что еще пара часов – и нас найдут люди султана. Ибрагима казнят, меня, если не успею придумать правдоподобное вранье по поводу причины моего похищения – тоже. А мне уже и не хочется особо что-то придумывать.
Я просто…хочу жить… вот такими мгновениями… растворяться в руках и таять под губами действительно любящего мужчины…
И будь оно что будет. Мне уже все равно.
Потому что именно в эти короткие и безумно счастливые мгновения я не Хасеки Повелителя Мира. Не Хюррем Султан, баш-кадина человека, в чьих руках находится власть над половиной земного шара.
Я просто Александра… И именно он делает меня такой.
Глава 12.
Сулейман с перекошенным под шлемом лицом мчался во весь опор по дороге в Манису, и мысли его одолевали самые отрицательные. Рассказ наложницы о том, что его Хасеки по доброй воле сама ушла из гарема, бросив его, его семью и сына на произвол судьбы, довел султана до искреннего бешенства.
Сейчас у него было только одно желание – найти беглянку и бросить ее в темницу, чтобы подумала над своим поведением. А после того, как она родит нового шехзаде, он прикажет ее казнить.
Потому что прощать такой грех, да еще и известный наложнице, которая начнет распускать в гареме слухи – непозволительно для его репутации!
Спустя пару часов бешеной скачки Сулейман начал понемногу остывать. И мысль о казни рыжей бестии уже казалась ему недопустимой. Обойдется и пожизненной ссылкой в самый дальний дворец.
А наложницу, рассказавшую ему о грехе, можно просто кому-нибудь из визирей или беев подарить. Либо вовсе – в мешок и в Босфор. Власть многое позволяет ее имущим, что уж тут говорить…
И поглощенный своими мыслями султан просто не заметил, как отстала от него его верная охрана из самых сильных янычар, а на дорогу, заступив ее коню, вышли несколько бородатых мужчин самой разбойной наружности.
–Деньги, – схватив коня за узду и мрачно глядя в яростные голубые глаза Повелителя мира, потребовал главарь небольшой банды. – И мы тебя не тронем.
–Махмуд, пусть коня тоже оставит! —зашипел ему на ухо подельник. – Конь дорогой, выгодно продать можем!
–Собаки, – процедил надменный Сулейман, незаметно кладя руку на оголовье ятагана. —Да как вы посмели, наглые свиньи, заступать дорогу своему Повелителю?!
Разбойники переглянулись и рассмеялись. Этого султан просто не мог стерпеть. Свистнула полоса остро отточенной стали, и голова ближайшего оборванца покатилась в придорожные кусты, приминая молодую траву. Оставшиеся трое отшатнулись от разъяренного всадника, ощетинились, достав кто откуда палки и копья.
Султан насмешливо хмыкнул. Что ему эта троица со своей пародией на оружие, когда он с 6 лет обучался искусству фехтования, и не одну голову срубил собственными руками в кровопролитной битве?!
Но свиста прилетевшего откуда-то из кустов камня, ударившего его в висок, Сулейман попросту не услышал…
Подоспевшие на подмогу своему Повелителю янычары с яростными криками бросились на оборванцев, и спустя пару минут головы разбойников валялись вдоль дороги. Глава небольшого отряда, Яхмет-бей, соскочил с коня и бросился к лежащему навзничь Повелителю, у головы которого медленно растекалась кровавая лужица.
–Возвращаемся во дворец, срочно! Наш Повелитель тяжело ранен!
Янычары быстро и слаженно собрались, бережно подняв на седло самого выносливого коня своего бесчувственного падишаха. Небольшой конный отряд развернулся, и на всей скорости поспешил обратно в столицу, к лекарям, под защиту огромных сводов дворца Топ-Капы.
Про то, что ехали они возвращать беглую Хасеки султана, воины в свете последних событий попросту забыли.
***
Ибрагим отправился за едой вниз, на кухню трактира, а я лежала в постели и сосредоточенно смотрела в потолок. Меня мучило два противоречивых чувства.
Первым было желание немедленно вернуться во дворец любыми способами, пусть даже мне придется собственноручно прирезать для этого Ибрагима. Вторым было иррациональное желание плюнуть на власть и все ей сопутствующее, отплыть с греком как можно скорее в Венецию и жить своей жизнью. Рожать ему детей и вести жизнь праздной светской дамы и любящей жены.
Борьба этих двух желаний грозила затянуться надолго.
Как говорила в таких случаях моя мама, «Включай логику, Саша!». Что мне даст эта праздная жизнь с Ибрагимом, кроме счастья и покоя, а так же полноценной сексуальной жизни?
Ничего.
А что мне даст власть? И пусть пока что в моих руках как таковой власти еще нет, но какие были планы! И какие перспективы открываются! Отправься настоящая Александра с Ибрагимом в Венецию по истории, вошла бы она в эту самую историю, как самая известная из жен султанов?! Стала бы она легендой, эта рыжеволосая Хасеки?!
Вот только я – не она, а она – не я. Или все-таки?..
Застонав, я перевернулась и уткнулась лицом в подушку. Решай, Саша, решай. У тебя и так осталось очень мало времени.
Когда Ибрагим вернулся в комнату, нагруженный подносами со всевозможными лакомствами, я уже была готова. Встретив его приветливой улыбкой и искренне поблагодарив за еду, я быстро сервировала низенький столик и приступила к трапезе.
И вот где-то уже ближе к ее завершению я взялась за кусочек мяса и капризно поинтересовалась:
–А я его руками должна рвать?
–Кусай, -не понял, что я от него хочу, Ибрагим.
–Это некультурно, -я скривила нос и отложила мясо так, будто оно раньше принадлежало больному проказой. – Мне нужен нож. И порезать его на маленькие кусочки.
–Хюррем!
–У меня зубы болят, я не могу жевать крупные куски мяса, – «по секрету» призналась я. Ибрагим вздохнул и отцепил с пояса острый кинжал. Протянул его мне рукоятью вперед.
…Ты сам подписал себе смертный приговор, паша. Прости. Но я не поеду с тобой в Венецию. Обещаю, что буду за тебя молиться, обещаю, что буду вспоминать…
Эти мысли пронеслись в моей голове, пока я, как в замедленной съемке, сжимала пальцы вокруг приятно холодившей кожу рукояти дамасского кинжала. Потом – вспышка.
Ибрагим вскакивает с подушки и пытается прикрыть горло рукой.
Удар. На лицо брызгает теплая кровь, показавшаяся мне вишневым соком.
Еще удар. Хрип. Он скребет руками по полу рядом с собой, силясь достать до своей убийцы.
–У меня не было выбора, -в пустоту говорю я, словно бы пытаясь оправдаться перед ним.
Присев на корточки рядом с умирающим греком, я внимательно смотрю ему в глаза. Мне не страшно. Я уже видела смерть. Это всего лишь миг, когда душа отделяется от тела и уходит. Вот только я не знаю, куда.
Тело еще теплое, но взгляд становится пустым и невидящим. Почему люди всегда умирают с открытыми глазами?
Я осторожно опускаю два пальца на яремную вену. Пульса уже почти нет. Сердце еще продолжает по инерции качать кровь, но мозг умер. Еще немного.
Подождав пару минут, я закрываю ему глаза. Хотя взгляд грека и пустой, и уже ничего не выражает, мне все равно не по себе. Мне кажется, что он смотрит на меня с укоризной.
Становится зябко, и я обхватываю себя руками, чтобы хоть как-то согреться. Я все еще в простыне, он не отдал мне мое платье. Но его одеждой я могу воспользоваться. И конем, который с большой долей вероятности стоит на конюшне.
Отцепив с пояса Ибрагима кошелек, я высыпала монеты на ладонь и пересчитала их. На дорогу до столицы мне должно хватить. Возможно, я даже смогу нанять кого-то в сопровождающие.
Вздохнув, я возвращаюсь к столу и бездумно беру с него кусочек мяса, ставший причиной смерти невинного, в принципе, человека. Кладу в рот, вяло двигаю челюстями. Неожиданно мне кажется, что мясо все в крови Ибрагима. Не успев даже отбежать в угол, меня скручивает волна тошноты.
Извини меня. Но другого выхода просто не было. Ты бы не отпустил меня сам. А Сулейман казнил бы, не раздумывая. В этом даже есть какое-то благо, умереть от руки любимого человека, не так ли?
Хотя кого я обманываю? Я убийца. И убила я человека, которого вроде бы даже любила, только из-за одного. Из-за власти.
Хотя… ведь там, во дворце, остался еще и мой сын…
Придя в себя, я расстилаю найденный в шкафу коврик, становлюсь на колени и впервые за все время пребывания в Турции начинаю молиться Аллаху.
Глава 13.
Прежде чем отправиться обратно во дворец, мне предстояло решить еще одну задачу. Проще говоря, избавиться от тела. В данный момент тело лежало в углу комнаты, завернутое в покрывало, и действовало мне на нервы. Но здравый смысл подсказывал мне, что просто спуститься мимо хозяина этого гостиного дома и спокойно выйти наружу у меня не получится. Наверняка он решит проверить, в каком состоянии я оставляю номер после выселения.
Или я слишком забиваю себе голову современными традициями?
Вздохнув, я откусила кусочек от уже остывшей курицы и поднесла ко рту ложку плова. С телом все-таки нужно что-то придумать. Нельзя бросить его здесь … вот так.
В голову пришла только одна мысль. Каким-то, простите, х*ром, его нужно вынести из номера и закопать на заднем дворе. Ночью, пока этого никто не видит. По идее, я буду проезжать какой-нибудь лесочек…
Но как это организовать, простите?
Дожевав курицу, я более-менее определилась с планом действий. Мне нужно было нанять повозку, в которую я попрошу перенести «спящего» друга, тяжело и сильно заболевшего. Нужно только убрать кровь с раны и Ибрагим вполне сойдет за спящего, пока еще не начал разлагаться. Чтобы вынести тело, понадобится помощь слуг. Но на оплату деньги у меня имеются. А дальше… попрошу указать направление до столицы, и в ближайшем леске тело будет предано земле до заката, как и положено у порядочных мусульман.
Хотя что меня, что почившего бывшего Визиря сложно назвать порядочными мусульманами. Да и просто порядочными.
Усмехнувшись своим мыслям, я намочила шелковый платок и подошла к телу, борясь с иррациональным страхом, что вот сейчас он вскочит и удушит меня собственными руками. Не вскочил. Кровь оттерла кое-как, платок запихала за пазуху, чтобы выбросить его подальше отсюда. На Ибрагиме оставалась только длинная нижняя рубашка, штаны и кафтан я с него сняла. Надеюсь, что его внешний вид не вызовет лишних вопросов. Напоследок я замотала грека простыней с постели и на этом успокоилась.
Заперев дверь и молясь всем Богам, чтобы никто не сунулся в номер в мое отсутствие, я спустилась вниз, где почти сразу нашла хозяина этого «милого заведения» – грека по имени Анатолис. Суетливо раскланявшись, толстяк поинтересовался, что угодно «паше».
«Паше» было угодно нанять повозку для перевозки «заболевшего друга» в Стамбул. И пару слуг, чтобы несчастного, находящегося в «глубоком сне», бережно спустили из номера в ту самую повозку.
После того, как из рук в руки перекочевали пара десятков золотых монет, моя проблема была решена.
–Не желает ли паша пока откушать? – придвигая ко мне источавшую дивный аромат баранину, поинтересовался грек. – Пока не пригонят повозку.
«Паша» не отказался.
Процесс выноса тела прошел без сучка и задоринки. Лошадь Ибрагима я с небольшим трудом опознала на конюшне, но сумела-таки вывести ее и даже лично запрячь в повозку. Направление мне указали, так что теперь оставалось доехать до ближайшего леса и «скинуть груз». О том, что мне понадобится лопата, я вспомнила в самый последний момент.
Идти к доброму хозяину и просить продать лопату показалось мне не лучшей идеей, тем более в конюшне одна стояла прямо у входа – видимо, ей убирали навоз. Пожав плечами, я тихонечко ее притырила, и с деловым видом прошла к повозке, закинув ее внутрь, туда, где уже «отдыхал больной друг». Больше меня тут ничего не держало, а до Стамбула было 16 часов езды. Пора было выдвигаться.
Время уже было позднее, солнце клонилось к закату, а я неторопливо правила утомившейся за время нашего пути лошадкой. Еще бы, в повозки обычно от 4 до 6 лошадей впрягают, а тут ей одной такую тяжесть тащить! Ничего, недолго осталось.
Впереди замаячила опушка рощи. Для моих целей подойдет. Доехав до небольшой полянки, я осадила лошадь, спрыгнула с козел и, засучив рукава, направилась копать последнее пристанище для бывшего любовника.
Со стороны кажется, что я такая ужасная и хладнокровная, ничего-то меня не берет? Да, я такая. Жизнь научила, «добрые люди» добавили от себя.
Процесс рытья ямы грозил растянуться на всю ночь. Живот прихватывало каждый раз, когда я наклонялась, спина ныла уже через двадцать минут работы, но пришлось сцепить зубы и мучительно пыхтеть над медленно растущей могилой. Когда я, наконец, закончила, на небе уже показались первые звезды. Оставалось дотащить сюда тело.
–Я так точно ребенка потеряю… – ни к кому не обращаясь, бормотнула я, пытаясь за ноги вытащить тело Ибрагима из повозки. Поддавался труп плохо. Во-первых, он уже начал коченеть и от этого стал как будто раза в три тяжелее. А во-вторых, у беременных женщин физическая сила почему-то убавляется.
Но я же упрямая. Я же дотащу!!! Мать его… За ногу.
Спустя двадцать минут процесс транспортировки был окончен. Я с трудом спихнула тело в яму и позволила себе перевести дух. Осталось закрыть его простыней и закопать. А потом можно и в Стамбул.
Где-то в чащобе гулко ухнула какая-то ночная птица, чуть не доведя меня до сердечного приступа. Было темно, а у меня ни айфона, ни фонарика. Практически все действия приходится совершать на ощупь. Хорошо еще, что ночь достаточно лунная, кое-что все-таки видно. А иначе пришлось бы ждать до утра.
–Спи спокойно, Ибрагим, ты был хорошим визирем и умным врагом. Да и любовником неплохим. Мне тебя даже будет не хватать, – чистосердечно сказала я, спрыгнув в яму и закрывая тело покойного простыней. С трудом удалось вылезти обратно, и то пришлось вставать на живот бывшего Визиря. Чувствовала я себя отвратительно.
С трудом я все-таки забросала яму землей и слегка ее разровняла. На большее моих сил просто не было. Подумав, что с выездом в Стамбул стоит подождать до утра, а пока поспать в повозке, я зевнула в горсть и, забросив на плечо верно послужившую мне лопату, отправилась к ней.
Два десятка небритых заросших мужиков, в этот момент отвязывающих лошадь, моему появлению не обрадовались.
–Благородный паша что-то потерял? – подбоченившись, поинтересовался у меня главарь этой шайки оборванцев. – Паша, верно, забыл дорогу до дома?
–Паша сейчас тебе башку снесет, -огрызнулась я, воинственно вскидывая на плечо лопату. – А ну, пшел вон от моей лошади, чмо небритое!
Мужики слегка опешили от такой «доброты», но быстро разбегаться с воплями ужаса и пристыженными лицами почему-то отказались.
–Паша слишком глуп, раз считает, что справится один против 25 бывших янычар, – недобро ухмыльнулся главарь. Этого мне еще не хватало!
–Перебежчиков, – уточнила я. – «Бывших» янычар не бывает.
Слова о перебежчиках моему собеседнику не понравились. Его подельники заворчали. Кто первым бросился в драку – я не запомнила, очутившись практически сразу на земле с завернутыми за спину руками. Волосы вырвались из-под чалмы и рассыпались по плечам.
–Да это женщина! —послышался удивленный возглас кого-то из бандитов. – Хатун, что ты делаешь одна в лесу, да еще в мужской одежде?! Где твой муж, или ты одна?
Мне бы язык прикусить, да помолчать, но я неожиданно разоткровенничалась:
–Меня похитили, но я сумела сбежать, и возвращалась домой. Я могу отдать вам те деньги, что у меня есть, и вернуться в Стамбул. Если же вы меня проводите – я обещаю вам большую награду и хорошие должности.
