Текст книги "Я- Хюррем! (СИ)"

Автор книги: Наталья Коралевских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– После смерти сорок дней душа остается на земле. Она должна осознать, что умерла, и решить – куда она пойдет дальше. Можно остаться, если тебе позволят, и вернуться домой в качестве духа – хранителя. Кошки, собаки, хомяка. Дают новое тело. Можно стать домовым духом – если ты привязан к месту. Как я… оказалась.

– Но…

– Я была у нас дома, в нашей старой квартире, и не могла оттуда уйти. Я застряла. Меня не отпели. До тебя я не могла достучаться даже во сне. Ты не ходила в церковь, не подавала записки, ни разу не молилась за меня – и я не смогла уйти. А твои бесконечные слезы и тоска привязали меня к земле хуже любых других оков. В исламе есть умная мысль – мертвых НЕЛЬЗЯ оплакивать! – по голосу я поняла, что мама злится. – Ты же, со своим атеизмом и собственными взглядами на религию, все только усугубила. Но я тебя не виню.

Я сидела белая, как полотно. Сказать было нечего.

– А теперь, дорогая, твоя задача – не повторить моих ошибок, или ты застрянешь здесь навечно.

С этими словами мама улыбнулась и … исчезла в туманном облачке.

От моего крика содрогнулись стены, но что толку было кричать? Она ушла… Снова… А я так много не успела ей рассказать.

Глава 7.

Я уснула, и мне приснился очень странный сон. В нем я шла по коридорам, темным больничным коридорам, где почему – то были закрыты все двери в палаты. И только из – под одной двери пробивался неясный свет. Я толкнула эту дверь, и увидела хрупкое тело под тонким больничным одеялом. Пол лежащего в кровати человека был мне непонятен – до такой степени все скрывали бинты. Рядом с кроватью стоял … Антон. И женщина – врач, участливо гладившая его по плечу.

– У нее еще есть шанс. Она может очнуться. Вы так переживаете…

В его глазах я увидела промелькнувшую затаенную ненависть, но он быстро ее скрыл.

– Бедняжка, она так долго скрывала эту тоску по родным, что решилась пойти… на такое…

Вот актер, а. Поднес платок к лицу и делает вид, что плачет. Скотина, насквозь гнилая и фальшивая. И как я могла ему верить?! Где были мои мозги?!

От возмущения я попыталась заорать, как – то привлечь к себе внимание… и тут же проснулась. Ощущение было странным – я вылетела из сна пробкой, а перед глазами пронесся черный туннель. Что со мной за хрень творится?

Когда я окончательно пришла в себя, надо мной склонилась встревоженная Хатидже. Увидев, что я очнулась, она радостно закричала:

– Хюррем! Мы так переволновались! Пойду брата позову!

И умчалась в неведомые дали. А я неожиданно поняла, что мне очень, очень хреново…

Хорошо, что рядом с кроватью стоял тазик. Туда – то меня и вырвало. Что за…?!

Спустя пару минут в покои ворвался бледный Сулейман.

– Тебя отравили, – с ходу заявил он. – Тебя нашли в саду без сознания, и, найди мы тебя на час позже, тебя бы уже не было в живых, Хюррем.

– А…мама? – растерянно спросила я, чувствуя новые рвотные позывы. Но перед султаном блевать в тазик было стыдно, почему – то. – Сулейман…. Мне плохо, отвернись.

Но упертый Сулейман сам подал мне тазик и сидел рядом, пока меня полоскало.

– Как отвратительно… – скрипя зубами, пожаловалась я. – Чувствую себя, будто под лошадь попала.

Хотела – то сказать «под каток».

– Мы найдем виновного, – свел брови на переносице султан. –А причем тут мама? Валидэ отдыхает, ей уже лучше. Просила зайти к ней и о чем – то важном поговорить. Потом зайду.

– Моя мама, Сулейман…Значит, ее не было? – довольно глупо поинтересовалась я. Султан утешающее погладил меня по голове. Понятно. Мне все привиделось. Вот же ж… Странные причуды выдает мое подсознание, находясь на грани смерти.

– Мой ребенок, – неожиданно вспомнила я, хватаясь за живот. –Что с ним?! Он жив?!

Султан неожиданно отвел глаза. Что – о?!

– Лекари пока не могут ничего сказать. Велели ждать, пока шехзаде станет толкаться… Если этого не произойдет в ближайшие сутки, то, скорее всего, наш сын умер, Хюррем…

Я чуть в голос не завыла. Нет!!НЕТ!!!НЕ – Е – Е – Е – Т!!!!!

Сулейман испуганно вскочил с кровати, увидев мое лицо. Помчался звать лекарей. А я лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и орала – хрипло, надрывно, бессвязно…

Какая тварь решила убить моего малыша?!!! И тут до меня дошло. Махидевран!

Тебе не жить, черкесская подстилка!!! Если мой сын умрет – ты отправишься вслед за ним, не откладывая!!

Прибежавшие на зов своего Повелителя лекарши насильно напоили меня кучей всевозможных отваров, от которых я отупела и вскоре замолкла. А чуть позже и уснула, не в силах сопротивляться вязкой, опутывающей и тело и мозг, словно лиана, дремоте.

– Как ты думаешь, кто мог ее отравить, Ибрагим? – спустя пару часов, сидя у себя в кабинете, поинтересовался султан. –Где искать виноватых?

Ибрагим побоялся вслух высказывать свои подозрения, да и ни к чему это было. И так ясно, что без баш – кадины, сосланной в Старый Дворец, не обошлось.

– Но ведь кто – то же ей помог в этом, – словно прочтя его мысли, протянул Сулейман. –И кто в этом дворце ее самые верные и преданные слуги?

– Нигяр – калфа, – неожиданно выпалил Ибрагим. Нигяр мешала ему уже давно, а тут подвернулся прекрасный способ устранить ненужный элемент. –Я…допрошу ее.

– Допроси. А я займусь допросом остальных подозреваемых, – вот только имена этих подозреваемых султан почему – то озвучивать не стал. – Можешь идти, Ибрагим.

Великий визирь с поклоном покинул кабинет Повелителя, а Сулейман, допив чашку кофе, решил наведаться к валидэ. Она ведь говорила, что у нее важный разговор к сыну.

В покоях валидэ сильно пахло мятным маслом. «Опять у матушки голова болит…», – с искренним сочувствием подумал Сулейман, подходя к постели Хафсы.

– Я ждала тебя, сын, – послышался слабый голос Царственной Колыбели. –Садись.

Султан послушно сел, ожидая продолжения.

– Хатидже нужно выдать замуж.

– ?..

– За Ибрагима.

– ?!

– У них будет ребенок.

– !!!!

– Сам понимаешь, чем это грозит.

– КАК!!!

– Молчи! Она сама рассказала. Мы виноваты, не уследили. Она давно томится в четырех стенах. А ведь она женщина, Сулейман, не юная девушка, которой вдовство далось бы легко! Она знала, что теряет.

Султан смутился. Вопросы интимной жизни сестры были выше его понимания, и вникать в них он совершенно не хотел.

– Не говори Ибрагиму, что знаешь. Просто предложи жениться. Он не глупый человек, все сам поймет. И будет стараться доказать свою верность династии. Нам выгоден… этот брак.

– Как скажете, валидэ. Я могу идти? – все еще переваривая услышанное, поинтересовался Сулейман. Валидэ кивнула, и, поцеловав на прощание руку матери, сын поспешил покинуть ее.

– Дайе! – слабым голосом позвала верную служанку валидэ султан.

– Да, госпожа?

– Вот и как после этого не верить, что Хюррем – гений, а?!

– Вай, Аллах, да Вы уже боготворите эту русскую девчонку! –недовольно покачала головой хазнедар – уста гарема.

– У этой девчонки, Дайе, уже статус хафиза, она наизусть знает весь Коран! И мне страшно представить, что будет дальше…

Глава 8.

Махидевран неприкаянной тенью бродила по своим покоям в Старом дворце, и кусала губы. Сюда ее любимому доступ был закрыт. О, он очень старался вырваться к баш – кадине, но его бесконечная, монотонная работа отнимала все силы, да и кто бы ему дал хотя бы на час покинуть дворец?

Баш – кадина вздыхала, терзалась и не могла найти себе ни места, ни покоя. Ее терзала ненависть к Хюррем – мерзкой славянской ведьме, околдовавшей султана.

Иной причины интереса султана к этой тощей нахалке баш – кадина придумать просто не смогла. Только колдовство. И тогда она по совету верной ей Гюльшах нашла женщину, сведущую в темной магии. Хотела защитить от рыжей ведьмы себя и сына, вернуть в свои объятия Сулеймана. Не вышло. Ведьма только смеялась. Постоянно смеялась.

О, как Махидевран мечтала вбить этот паршивый смех обратно ей в глотку! Руки женщины невольно сжимались в кулаки, когда она представляла себе этот момент. Но султан бы точно ей этого не простил. Когда – то, найдя отравленной одну из своих случайных наложниц, он уже сурово сделал ей замечание, сказав, что не стоит "портить его имущество". Иначе он может обидеться.

Одного этого разговора ей вполне хватило. Баш – кадина отнюдь не была глупа, иначе бы никогда не добилась столь высокого положения.

Махидевран остановилась у окна и с тоской вгляделась вдаль. Отдохнув за несколько месяцев от неугомонного Мустафы, она начала скучать по сыну, но во дворец Топ – капы ее пока еще никто обратно не звал. Оставалось только предаваться ностальгии, да чесать языками с собравшимися здесь неугодными наложницами и женщинами предыдущего султана.

Среди них небывалой красотой и несломленным духом отличалась Айгюне – хатун, женщина, ставшая последней любовью султана Селима Грозного. Ее ненавидела валидэ Хафса, и потому Айгюне удалили сюда, как только соперница стала матерью уже не шехзаде, но нового султана.

С ней – то Махидевран и удалось неожиданно для самой себя подружиться. Высокая, стройная несмотря на годы, с горделивой осанкой и изумительным чувством юмора –Айгюне была неподражаема и более приятна в общении, чем спесивая крымская принцесса. И она тоже прониклась симпатией к Махидевран, особенно после того, как признала в ней землячку.

Теперь две женщины часто гуляли вместе в саду, который, хоть и уступал саду дворца Топ – капы, но тоже обладал своей неизъяснимой прелестью. Айгюне шепотом делилась с Махидевран своими знаниями об искусстве любовной игры, и та с благодарностью внимала. Если уж Айгюне – хатун сумела отвлечь внимание Селима от мальчиков и стать его Музой, той, что он посвящал стихи и дарил огромные поместья – к ней определенно следовало прислушиваться.

– Моя прекрасная Весенняя Роза! –лукаво улыбаясь, обнимала ее Айгюне. –Ни одна славянская ведьма не обучена искусству любви восточных женщин, а потому – сравняться с ними на ложе не сможет! Мужчинам не важен наш ум или иные качества. Их можно покорить только сладостью, которые они с другими девами испытать на ложе не в силах, нежностью и готовностью к материнству. Иное им недоступно. По крайней мере, султанам.

Махидевран краснела и понимала, что Айгюне – хатун права. Не своими познаниями в философии она привлекла Сулеймана когда – то, а тем, что умела сладко стонать и сжимать его копье своими внутренними мышцами, когда тот приходил к вершине страсти…

Интересно, обучена ли тому же Хюррем? И почему Сулейман не может отвести взгляда от этой мосластой девчонки с некрасивым лицом?!

Как – то раз баш – кадина поделилась своей печалью с Айгюне – хатун. Та задумалась надолго. Словесный портрет Хюррем удался плохо, и потому женщина была в затруднении. А по коротким сведениям, имевшимся у Махидевран о русской рабыне, разгадать секрет ее успеха оказалось непросто.

Но, в конце концов, они сообща его разгадали. И то только потому, что Махидевран вовремя вспомнила, как подкупленная служанка Хюррем обмолвилась – Госпожа умеет ублажать Господина ртом. И тот от этого возносится в Райские сады Аллаха.

Такого ни Махидевран, ни Айгюне – хатун себе представить просто не сумели. Как можно… брать в рот?! Ислам запрещает правоверным такую гнусность!

Но потом они обе поняли – Хюррем НЕ мусульманка. Да, она приняла ислам, да, она стала носить новое имя – но как была славянкой, так ей по сути и оставалась. И, возможно, славянская девчонка не считала это грехом.

– Не знаю, дочь моя, что больший грех – ублажить своего господина, как ему того требуется, или же прозябать здесь, позволяя другой занять положенное тебе место в его жизни и в его сердце… – как – то не выдержала Айгюне – хатун. Махидевран почувствовала, что из ее глаз вот – вот брызнут злые слезы. Ее власть, ее положение в обществе, ее сила – все в одно мгновение перечеркнули умелые пухлые губки рыжей колдуньи! –Тебе нужно вернуться. И заставить султана забыть эту девку.

– Но как?!

– Для начала, хотя бы раз сделать так, чтобы он призвал тебя на свое ложе. А дальше все будет зависеть от воли Аллаха и твоей искусности.

Задача казалась практически непосильной – пока любимый баш – кадины не сумел – таки вырваться к ней на один день. Проведя его в восхитительных любовных утехах, они вечером, лежа обнаженными на шелковых простынях, сообща придумали план, согласно которому ведьму требовалось отравить. Это было поводом – иного варианта сделать так, чтобы Сулейман призвал ее во дворец, Махидевран не придумала. А там уже все оставалось за ней. Искусство кокетства, актерское мастерство и знание слабых мест султана играли ей на руку.

И вот – этот заветный день наступил. За баш – кадиной приехала Нигяр – калфа с сопровождающими, чтобы забрать ее обратно в Топ – капы.

– Хюррем ребенка потеряла, – как бы ни к кому не обращаясь, сказала она. И баш – кадина неожиданно поняла, что все идет далеко не по плану…

Глава 9.

Меня переполняла адская злоба. Я металась по своим покоям, и не хотела слушать уговоры лекарши прилечь и отдохнуть, чтобы не вредить ребенку, которому и так досталось. Хотелось рвать, метать, и не было никаких сил дождаться приезда Махидевран. Сулейман тоже понял, кому выгодно было меня отравить, и решился на невозможное – отдать свою баш – кадину на суд мне. А увидев мою кровожадную рожу, понял, что жить ей осталось очень недолго.

– Хюррем! Очисти душу и отпусти свой гнев. Только тогда месть твоя будет праведной, – увещевал он меня. Я же молчала и только сверкала глазами. Эта черкесская дура не знает, с кем она связалась!

А я… я объявляю ей ДЖИХАД – священную войну мусульман! Имею право – и по рождению (я наполовину татарка), и потому, что приняла ислам. У меня есть на это право, и ни один в мире султан не посмеет мне возразить!!!

Или не сможет более считаться Хранителем веры. Уж я – то знаю, на что нажать. Юридическое образование и в Средневековье мне ой как пригодилось!

– Госпожа, да уймитесь уже! – не выдержав, рявкнула на меня Бейхах – хатун. Лекарша. Да отвяжется она от меня когда – нибудь, наконец?!

Вздохнув, я попыталась сосредоточиться на шевелениях сына внутри. Толкался он знатно, чему я радовалась, но меня преследовал страх. Один раз я уже напоролась на отраву, и того, кто мне ее подсыпал, так и не нашли. Как сквозь землю провалились исполнители! Хотя, кажется, в этом дворце по – другому и не бывает.

А это значит только одно – покрывает исполнителя кто – то очень высокопоставленный. И это не валидэ, и не Хатидже – им моя смерть никак не выгодна. Знают, что я буду молчать, да и шехзаде будущего уничтожить у них рука бы не поднялась. И остается только баш – кадина.

Неожиданно я замерла и растерянно уставилась на лекаршу.

– Что такое, моя госпожа? – мягко поинтересовалась пожилая женщина.

– Где сейчас Гюльфем?... – охрипшим голосом спросила я. Баш – кадина не единственная жена Сулеймана, и как я могла об этом забыть? У кадины Гюльфем недавно умер сын, и у нее тоже могли быть свои мотивы! Почему я не подумала про нее?!

– Гюльфем – хатун увезли в Старый дворец, бедняжка очень страдает после смерти шехзаде Мурата. Совсем от горя помешалась… – вздохнула Бейхан.

Я опять задумалась. Страдает, помешалась… Кто знает, что придет в голову помешанной? Тем более, от горя, постигшего ее со смертью единственного сына? Я помню свое состояние после смерти родных – и свою ненависть, и свое желание убивать!

Только вот здесь это осуществить проще. В наше время хотя бы ограничения какие – то есть на убийства, у нас другой менталитет. А здесь – варвары. Которым ничего не стоит подложить яд в пищу или питье беременной женщины султана.

Так, Хюррем, возьми себя в руки! Надо успокоиться и начать рассуждать логически. Ты же детективов перечитала уйму, неужели не сможешь расследовать это дело сама? От Ибрагима, которому поручено им заниматься, проку не жди. Я у него как кость в горле торчу, потому что стала заменять его для Сулеймана. И как же его это беси – ит…

Присев на кровать, я отпила немного лимонного шербета и попыталась привести мысли в порядок. Логика, только логика и голые факты.

В тот день, когда меня отравили, я ела только вместе с валидэ. Аппетит у меня в последнее время пропал – верный признак скорых родов. Прислуживали нам ее девушки. А приносил еду…

Я вздрогнула от страшной догадки. Еду приносил Сюмбюль – ага.

Нет, яд могли подсыпать и на кухне, к примеру, вот только там пищу пробует не только повар – и если бы была отрава, умер бы уже и он, и личный мой дегустатор! А нес еду… Сюмбюль. И в руки ее он никому не давал. Только вот и нашел меня тоже он – старался, искал…

Нет, черт с ним, зову его сюда, и пусть отчитывается!

– Сюмбюль – ага! – от моего крика вздрогнули и лекарша, и служанки. – Приведите ко мне Сюмбюля, живо!

Спустя десять минут перед моим грозным взором предстал бедный уставший евнух. Но теперь мне было не до его усталости. И не до жалости, если уж на то пошло.

– Выйдите все, я хочу поговорить с Сюмбюлем – агой наедине, – приказала я. И как только покои освободились, повернулась к побледневшему евнуху.

– Говори.

– О чем Вы хотели поговорить, госпожа? – промямлил он.

– О том, кто тебе приказал подсыпать яд в мою пищу.

Евнух побелел, как полотно. Ага. Выходит, не ошиблась я в своих предположениях.

– Госпожа… я… не понимаю..

– Все ты прекрасно понимаешь, – вызверилась я. –Еду нес ты. На кухне ее пробовали. И что мне прикажешь думать?! Сколько тебе заплатила Махидевран за то, чтобы ты это сделал?!

– Я не брал денег! –рухнув передо мной на колени, заголосил евнух. Мне было противно на него смотреть. Денег он не брал, видите ли! Так отравил, за идею! –Это … по личным мотивам…

– Сволочь! – от моей пощечины он отшатнулся. – Значит, по личным мотивам?!! Значит, убить меня и ребенка тебе показалось примлемым?! И ведь в глаза мне глядел, в верности клялся! Скотина!!! НЕНАВИЖУ!!! –я уже орала. Евнух подскочил и схватил меня за руки.

– Госпожа, послушайте, Вы все не так поняли… Я люблю Махидевран Султан! И она всего лишь хотела вернуться во дворец, потому и попросила меня помочь! Вы бы не умерли, я знал, где Вы и вызвал бы лекаря! И с Вашим шехзаде ничего бы не случилось, иначе бы с нас обоих голову бы сняли!

Я отошла от него, как от ядовитой змеи. Меня тошнило от этих лицемерных признаний и заверений. Хотелось выть в голос и спрашивать всех вокруг – «Почему?!». А я ведь ему доверяла…

Но, конечно, Махидевран же. Давала, видимо, как – то, хоть он и евнух. Ради нее – в огонь и воду, а меня можно и отравить. И чуть не убить моего ребенка.

– Стража! – он испугался моего лица. – Живо сюда! А тебе я хочу сказать вот что. Махидевран доигралась. Я ведь могу и отомстить тем же методом. Не будет ни ее, ни ее шехзаде. Как бы ты себя почувствовал в таком случае, собака?!

Но я не ожидала, что он кинется меня душить!

– Только тронь ее, русская тварь, – шипел евнух, как змея. –Только тронь мою Розу, и я брошу тебя и твоего ублюдка в Босфор, зашитой в мешок!

И тут его наконец – то схватила прибежавшая на мой крик стража.

Глава 10.

Долго разбираться с Сюмбюлем Сулейман не стал. Выслушав короткий отчет Хюррем, переменился в лице и сквозь зубы отдал приказ немедленно казнить изменника. А вот что делать с неверной баш – кадиной, так и не придумал. Кровожадная Хюррем предложила дать ей возможность самой придумать для Махидевран наказание. Султан не возражал. Ему было даже любопытно, что придумает его неординарная жена.

На последнем слове мысли султана споткнулись. После разговора с Сашей, узнав, что та была наполовину татаркой, его мучили неясные сомнения. Татаркой по отцу, а значит – по национальности. Мусульманкой.

Свободных мусульманок нельзя просто так держать в гаремах. И жить во грехе с ними тоже нельзя. Несмотря на то, что она издалека, и вообще не из этого времени. Да и Махидевран… хотелось проучить по – своему.

Сулейман мучился этими мыслями очень долго. Потом решил обратиться за советом к матери.

Валидэ в своих покоях вкушала поздний ужин и приходу сына искренне обрадовалась. Предложила присесть рядом и моментально распорядилась принести все его любимые блюда. Султан наблюдал за матерью и невольно пытался представить на ее месте Хюррем. Отлично представлялось.

Было в этой славянской девчонке несвойственное ее возрасту величие и хладнокровие, да и кипучая татарская кровь тоже давала себя знать. Злая и беспощадная к врагам, с рациональным мышлением, не помешанная при этом на власти…

Идеальный выбор.

– Сынок, как Хюррем? Ты уже поговорил с Ибрагимом о свадьбе? – моментально завалила его вопросами мать.

– Да, он согласен и почтет за честь. Что неудивительно. А Хюррем … в порядке, и шехзаде тоже. Живой. Она нашла отравителя. Им оказался евнух Сюмбюль, бывший любовником моей баш – кадины…

– Что?! – в глазах Хафсы был натуральный шок. – Да как он мог, паршивый предатель!! За это я ему платила?! Негодяй!!!

– Мама?! – пораженный догадкой, уставился на мать Сулейман. –Вы…?

Валидэ смутилась и покраснела. Но говорить на столь деликатную тему с сыном наотрез отказалась.

– Ты, надеюсь, приказал его казнить?

– Уже казнили…

– И отлично. Собаке – собачья смерть!

В этом была вся валидэ, и султан невольно отметил, что две его любимые женщины поразительно схожи характерами между собой. Хюррем была так же жестока к врагам и предателям.

– Хюррем следует сделать подарок, – намекнула Хафса сыну. –Она сделала больше, чем Ибрагим. Подари ей и от меня что – то красивое.

– Красивое не хочет. Ей полезное подавай.

– Значит, подари полезное, – усмехнулась такая же практичная валидэ. – Поразительная девушка, я просто диву даюсь.

– И я об этом и хотел с Вами поговорить, валидэ… – наконец вставил свои пять копеек Сулейман. –Есть одна проблема.

– И какая же?

– Она татарка по отцу…

Валидэ побледнела до синевы. Она тоже прекрасно понимала, что все это значит, и чем грозит.

– Что ты собираешься делать, сын?

– Просить Вашего совета… – не благословения. Пока просто совета.

Хафса задумалась и положила в рот кусочек лукума. Дать в такой ситуации правильный совет нелегко. Насильно удерживать в гареме мусульманку – а если кто узнает?! Такой удар репутация молодого султана не переживет, слишком недавно он на троне! А то, что ребенка с ней во грехе прижил – тем более удар.

Но никях…

– Султаны не женятся, сынок, – вздохнув, изрекла валидэ прописную истину. – Давно уже.

– Но это просто традиция, валидэ.

– Не все традиции стоит менять. Народ этого не оценит.

– Народ оценит, если поймет мотивы.

– Посоветуйся с шейхом уль – ислам, – наконец, решилась валидэ. –Он точнее меня решит, как будет правильно. Если скажет, что нужен никях … ну что ж, значит, будем ломать традиции!

Султан пораженно воззрился на мать. Та пожала плечами:

– Твой отец тоже хотел взять меня наложницей, а я – крымская принцесса. Раз она татарка, то позорить девушку я не дам! И не смей к ней приближаться, пока не решишь эту проблему. И так она уже опозорена, ребенка твоего носит… Ай, Аллах – Аллах, ну почему она сразу не сказала?!

– Я и так едва из нее это выбил, – признался султан. – Она не знает… Что нарушены ее права.

– Тогда – тем более, – еще горше вздохнула Хафса. –Бедная девочка. Ты уже придумал, как накажешь Махидевран?

– Хюррем попросила судить ее сама, так как считает нужным объявить ей джихад, – признался Сулейман. Глаза валидэ полезли на лоб.

– Истинная татарка! – с неожиданным уважением признала она. – Я не против… такой невестки. Позови ее ко мне, Сулейман. А насчет шейха… Просто узнай подходящую дату для никяха. И реши остальные связанные с этим вопросы. А теперь иди, я хочу отдохнуть.

Сын поцеловал руку матери и покинул ее покои в состоянии глубокого недоумения.

– Вы и правда позволите ему жениться, Госпожа? – неслышной тенью возникла за спиной Хафсы Дайе – хатун. –Это же немыслимо.

– Я не зря думала, что она умна не по годам. Наша кровь, гордая татарская кровь в ней говорит! Это и ум, и отвага, и беспощадность к врагам! Посмотрю я, как она с Махидевран поступит, уже даже самой интересно. Такая жена и нужна моему сыну, Дайе! К тому же, никях укрепит его положение в глазах народа. Стоит им заметить, что султан блюдет не только законы предков, но и соблюдает заветы Всевышнего – как уважение к Сулейману повысится в разы. Да и потом… татарские женщины плодовиты. Она принесет много здоровых детей своему мужу и господину, а сейчас это важно. Наложницы не рожают, хотя и ходят на хальвет. Почему так – я просто не понимаю. Семя Сулеймана дает всходы отнюдь не в любой почве… Я говорила с лекарем, и он сказал, что это бывает, как – то связано с кровью, но мне от этого не легче. Должно быть много здоровых шехзаде и луноликих Принцесс!

– То есть Хюррем будет даровано почетное право продлить османский род? –растерянно уточнила Дайе. –Аллах благоволит этой девчонке…

– На то воля Аллаха. Раз благоволит он – то не оттолкну и я. Кто я такая, чтобы спорить со Всевышним? –улыбнулась Хафса. В дверь постучали – пришла будущая невестка. – Войдите!

Глава 11.

Приказ валидэ немедленно явиться к ней меня слегка насторожил. Неужели Сулейман настучал, что я сама хочу открутить голову Махи, и теперь валидэ будет заступаться за невестку? Тоже будет учить меня всепрощению и напирать на то, что мне скоро рожать, и я вообще должна думать только о ребенке? Ответа на эти вопросы, естественно, не было – и оттого чувствовала я себя, направляясь к свекрови, несколько неуютно.

Однако я зря волновалась. Хафса сама пылала праведной яростью по отношению к Махидевран и предложила просто отпустить ее поплавать. В Босфор. В мешке.

– Слишком просто, – хищно оскалилась я, не сдержавшись. – За себя я бы ее не тронула и пальцем, Сулейман бы сам придумал наказание. Но за ребенка – порву.

Валидэ одобрительно кивнула и предложила мне поесть. Есть не хотелось, но отказываться тоже было неудобно. Поэтому мы уютно расположились вокруг низенького столика с узорчатой столешницей и принялись вкушать принесенные Гюльнихаль – хатун яства.

Приготовлено все было умело и с душой, но душа требовала пиццы или лазаньи. Или, хотя бы, шаурмы. Мысленно хихикнув при фантазии о том, как я вдохновенно учу повара делать донер, я неожиданно поняла, что странные боли внизу живота мне не померещились.

–Хюррем? – испуганно кинулась ко мне Хафса.

– Б...ть! – от души выругалась я, хватаясь за живот. – Больно – о!

– Немедленно зовите повитуху! Султанша рожает! –рявкнула на слуг Хафса. Не успела я подивиться странному обращению, как меня уже подхватили заботливые руки слуг и перенесли в постель, а там и лекарша прискакала вместе с повитухой.

Дальнейшие двенадцать часов слились для меня в непрерывную череду боли, схваток, криков и попыток тужиться. Ребенок был крупным, чувствовалось, что меня словно бы разрывает на две части, и я искренне опасалась, что после родов султан ко мне точно не подойдет. Будет все болтаться, как ложка в стакане, какое уж тут удовольствие… И упражнения Кегеля не помогут!

И что мне останется делать тогда?

Рядом кто – то тоненько молился, прося Аллаха послать мне скорейшего разрешения от бремени. Я изредка рявкала «Ин ша Аллах!», соглашаясь, что добрый Боженька мог бы и помочь несчастной деве в беде. Однако ж он не спешил, и только к утру следующего дня на свет появился маленький красный комок, который первые минуты не подавал никаких признаков жизни.

В покоях валидэ воцарилось на миг траурное молчание.

– Дай сюда! – заорала я на лекаршу, требуя немедленно дать мне ребенка. Мне не противились, и спустя миг в руки легло тяжелое и холодное тельце.

– Мне жаль, госпожа… – тихо сказала она.

– Не дождетесь! – мое озверение пугало всех находящихся в этом зале. –Не для того я его носила!

С этими словами, не обращая внимания на вытянувшиеся лица валидэ, повитух и служанок, я принялась делать сыну (все – таки сын!) массаж сердца.

Минута… другая… и вдруг ребенок под моими ладонями дернулся и задышал. Вот так – то!

Повитуха мгновенно выхватила у меня сына и со всего маху стукнула по маленькой попке. Он дернулся и сердито квакнул. Не закричал, именно квакнул – но мне и этого было достаточно. Я всхлипнула от облегчения и наконец – то потеряла сознание.

Спустя час в покоях валидэ султан Сулейман взял на руки своего четвертого сына. И одного из двух выживших.

– Как он похож на Хюррем… – мечтательно протянул султан, впечатленный рассказом матери о подвиге любимой женщины.

– Она очень сильна духом, Сулейман, – с гордостью глядя на бледную, разметавшуюся на простынях девушку, сказала Хафса. –И сведуща в медицине, как оказалось. Повитуха была поражена.

– Повитуха могла не спасти моего шехзаде, – нахмурился Сулейман. Женщина, стоявшая чуть поодаль, побледнела. – И, если бы не Хюррем, мы бы его уже похоронили.

Здесь валидэ просто не нашла, что возразить.

– Но она помогла появиться ему на свет, и потому я дарю ей поместье в Сарухане, и тысячу акче, – подытожил щедрый по такому счастливому поводу султан. Женщина вскрикнула от радости и кинулась целовать ноги падишаха.

– Как ты назовешь сына? –любовно поглаживая маленькую пяточку, торчавшую из пеленки, поинтересовалась валидэ. Султан пожал плечами. В честь отца называть точно не хотел, а идей в голову пока не пришло.

– Давайте назовем его Мехмед… – неожиданно послышался с постели слабый голос очнувшейся султанши.

– Какое чудесное имя, – согласилась валидэ. Султан только кивнул. Он вспомнил рассказ Александры. Но та неожиданно его удивила.

– Моего дедушку звали Михаил… По – турецки «Мехмед», – тихо сказала она. –Я бы очень хотела, чтобы моего первенца звали именно так.

– Как скажешь, Хюррем Султан моя! – ласково улыбнулся Сулейман.

Спустя час молодую мать вместе с сыном перенесли в ее новые покои, более просторные и украшенные по вкусу валидэ. Хюррем оценила такую о себе заботу и искренне поблагодарила Хафсу, отчего та пришла в смущение. До этого если и благодарили, то фальшиво, то и дело заглядываясь на ее собственные покои. Александре –Хюррем было все равно, она прекрасно жила и в маленькой комнатке рядом с покоями Сулеймана, но благодарила за внимание к себе искреннее. Валидэ все больше влюблялась в новую невестку, совершенно искренне забыв об их первоначальных разногласиях. Вот и сейчас она сидела в новых покоях молодой султанши и пыталась вспомнить, каково это – нянчить детей. Сулейман сказал, что церемония имянаречения пройдет через пару часов и удалился, оставив женщин заниматься с новым наследником.

– Как же я хочу шаурмы… – неожиданно протянула новая султанша, баюкая сына.

– Что – что ты хочешь? –удивилась валидэ.

– Это блюдо такое… В лист лаваша заворачивают огурец, помидор, капусту и морковь, добавляют либо кебаб из баранины, либо курицу, и поливают соусом. Ужасно вкусно! – тоскливо вздохнула Александра. – Интересно, если повару написать рецепт, он сможет приготовить? Думаю, что и Вам бы понравилось, валидэ султан!