Текст книги "Черное Солнце. За что наказывают учеников (СИ)"
Автор книги: Наталья Корнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Утром явишься с отчетом о проделанной работе, – не допускающим возражений голосом продолжил тем временем Яниэр.
Этот голос, мягкий, чуть грассирующий, никогда не казался Элиару благозвучным, а вот придирчивому слуху Учителя, напротив, доставлял удовольствие необычный, приятно раскатистый северный выговор. К тому же, умело подражая певучему произношению Совершенных, Яниэр научился слегка растягивать гласные, что делало его речь подобной чарующей музыке. Когда, развлекая наставника, талантливый Первый ученик играл для него на кифаре и пел, Учитель и вовсе чуть не таял от умиления. Под величественными сводами храма Закатного Солнца то и дело звучали нежные переборы струн; восхитительные мелодии и высокие ноты таяли в прохладном воздухе и проникали прямо в сердце, согревая его покоем.
Голос же выходца из Великих степей, неприлично резкий, гортанный, не подходящий для пения и не подобающий торжественным храмовым залам, только действовал Красному Фениксу на нервы.
Элиар вымученно усмехнулся и ничего не ответил: язык все еще слушался плохо. Может, оно и к лучшему, иначе он наверняка ляпнул бы что-нибудь возмутительно дерзкое – а дерзить Первому ученику, да еще и в сложившихся обстоятельствах, чревато. Он не имеет права ввязываться в словесную перепалку со старшим. Он должен сносить презрительные выпады молча и желательно с надлежащим почтением.
Увы, потрясающее воображение могущество высшей цивилизации потомков небожителей имело свою оборотную сторону. Даже доведенные до апогея рафинированность и утонченность аристократии Совершенных не могли полностью скрыть известные изъяны породы: звериные повадки самопровозглашенных повелителей людей, великого и падшего народа. Не раз на красивых, четко очерченных губах Учителя Элиару доводилось видеть оскал безжалостного хищника… и в закрытом сердце Яниэра, прямого потомка Призрачного жреца, похоже, жила та же холодная жестокость, что и в сердцах всех истинных наследников Лианора.
Так вела себя кровь небожителей, привыкшая к повиновению.
– Пошел вон! – ледяным тоном приказал Яниэр.
Неужели сеанс демонстративного унижения окончен? Элиар оторвал лоб от дубового паркета и, опираясь на руки, попытался встать. Первая попытка оказалась неудачной: размякшее тело сопротивлялось всеми четырьмя конечностями, отказываясь подчиняться приказу разума. Элиара охватила слабость столь неестественная, что он повалился обратно на пол и едва мог пошевелиться: предательская плоть растекалась в стороны как студень, противное северное блюдо, которое жаловали в здешних краях.
– Живо!
Опасаясь, как бы Яниэр не разозлился всерьез, Красный Волк собрал волю в кулак и все же поднялся. Через каждый шаг тяжело припадая на ногу, словно пьяный, похромал к выходу, желая только одного – поскорее убраться.
Вывалившись наружу, с трудом проплелся еще каких-то несколько шагов и прислонился спиной к спасительной стене коридора, переводя дух. Казалось, был сделан невероятный, подкосившие последние силы рывок, а он всего-то вышел из комнаты…
Поврежденные меридианы не успели восстановиться: тело разваливалось на части, по ощущениям – внутри сплошное месиво, хотя внешне и не скажешь, какой ужасной пытке его подвергли. Сколько времени приходил в себя, в полубессознательном состоянии стараясь войти в концентрацию, неизвестно. Хорошо хоть не всю ночь.
Однако кое-какую пользу из общения со старшим учеником Элиар все же извлек: он хорошенько запомнил неосмотрительно продемонстрированную ему во всей красе чудесную новую технику, запомнил великолепную неотразимость тонких паучьих нитей. На изнурительных тренировках с не знающим жалости Учителем Второй ученик давно уяснил: лучше всего освоишь прием, когда опробуешь его на себе, прочувствуешь изнутри. Сегодня Элиар уяснил принцип создания нитей и был почти уверен, что в будущем сможет не только успешно сопротивляться понравившейся ему технике, но и использовать ее самому.
Надо признать, помимо поразительной эффективности эта техника оказалась еще и очень красивой. Вполне в духе Первого ученика: Яниэр всегда умел изысканно подчеркнуть свою природную красоту и очаровывать человеческие сердца.
Элиар мельком глянул на месяц, неспешно восходящий среди россыпи белых звезд. Узкий полупрозрачный серп едва народился и маячил пока над самым горизонтом – рассвета ждать не скоро. Но все же пора начинать.
Поежившись от ненавистного холода, бесстыже лезущего в рукава и за ворот, Элиар перевел невеселый взгляд на высящуюся пред ним громаду Северного Замка, точную планировку которого заранее, еще в Ром-Белиате, предоставили ему агенты Тайной Страты. Сверив собственные данные с предположениями Яниэра, Элиар избрал целью ночной вылазки наиболее вероятное место хранение загадочного семейного артефакта владетелей Севера.
Глубоко вздохнув, он очистил сознание от настырно липнущей шелухи посторонних мыслей и призвал на помощь близкую сердцу вольную стихию. Яниэр умел открывать пылающие пространственные порталы, а Элиару в наследство от древней материнской крови досталась другая незаурядная способность небожителей Надмирья: тело его приобретало легкость, позволяющую свободно парить в воздухе. И вот, без труда оторвавшись от земли, Элиар устремился вверх и уверенно поплыл в невесомости.
Так он поднимался, покуда не достиг уровня самых высоких окон-бойниц. Плотно закрытые в концентрации веки не препятствовали взору Видящего: врожденные умения его вдобавок были отлично развиты годами усердной практики. Безошибочно угадав направление, Элиар плавно приближался к нужному участку замковой стены, пока наконец не уперся в него ладонями. Время замедлилось вместе с его дыханием: поспешность тут была неуместна. Силуэт великого жреца бледнел, делаясь все более прозрачным по мере того, как тело переходило в тонкое состояние не-плоти, в состояние чистой энергии родственной его душе первостихии воздуха. Наконец от него остались лишь едва угадывающиеся контуры, а потом и вовсе – одна только причудливая игра неверного света. Тень колыхнулась и легчайшим дуновением просочилась внутрь сквозь застывший на морозе камень.
Оказавшись в сокровищнице владетелей Ангу, ревностно охраняемой снаружи, Элиар принял привычный облик и огляделся. Кромешная тьма вокруг не смущала: он смотрел не глазами. Вбирая в себя малейшие детали, не знающий преград взор Видящего насквозь просветил сундуки, лари и шкатулки, а также замаскированный в стене большой тайник с двойным дном – без толку. Кажется, здесь хранилось что угодно, кроме необходимого: древнее оружие, доспехи, ветхие дорогие ткани, изделия из редких пород горного хрусталя, коим был знаменит Ангу. Драгоценные камни, кольца, браслеты, обручи, серьги и прочие украшения. Наконец, монеты и слитки: золото, серебро, медь. Несколько потрепанных временем фолиантов и увесистых мятых свитков, пропитанных пылью до такой степени, что чернила едва ли можно разобрать. Прижизненный портрет Призрачного жреца, еще тех лет, когда тот был человеком, – вот это поистине уникальная вещь, такого даже в Ром-Белиате не сохранилось.
Тщательно просмотрев все еще пару раз, Элиар с сожалением убедился: искомого здесь нет. К тому же выводу он пришел еще снаружи, во время предварительного поиска на расстоянии, но было необходимо убедиться. Вдруг амулет ощущается только вблизи? А вдруг его и вовсе можно обнаружить лишь при прямом контакте? Красный Волк нахмурился: не перерывать же собственноручно залежи антиквариата и откровенного хлама? Но Яниэр потребует подробного отчета, и, ради собственного блага, нужно постараться удовлетворить хищное любопытство Первого ученика.
Элиар помрачнел еще больше. Он мог бы поклясться, что в целом замке нет предметов, излучающих хоть сколько-нибудь примечательную магическую энергию, кроме тех, что принадлежат Яниэру или ему самому. Красный Волк еще раз послал поисковой импульс в темноту, но та не откликнулась, в его воображении лишь злорадно ухмыльнувшись в ответ.
Дело принимало дурной оборот. Возвращаться с пустыми руками не хотелось. К тому же Элиару уже и самому становилось любопытно, что за таинственный артефакт припрятан в закромах у Яргала. Неужели и вправду именно он дарует владетелю Ангу невосприимчивость к ментальным воздействиям, а возможно, и какие-то другие способности?
Говоря откровенно, в этом были сомнения. В самом деле, как можно принимать всерьез такие-то детские сказки? Скорее всего, ничего стоящего амулет Призрачного жреца из себя не представляет: поверив в красивые легенды, Яниэр излишне преувеличивает значение семейной реликвии, интересной только своей древностью и памятью о великом предке.
Если же Элиар ошибается и амулет действительно окажется дельным, то он пригодится в дальнейших переговорах с неуступчивым владетелем Ангу. Но для начала его нужно найти.
От поисков серьезно отвлекали крутящиеся в голове мысли о возможном соучастии Яргала в заговоре и о вступлении Ангу в военную коалицию с Бенну. Как ему, недавно назначенному неопытному Стратилату, надлежало поступить? Пока что на руках у Элиара не было ровным счетом ничего, кроме догадок, основанных на опасных словах владетеля Ангу. Безусловно, и этого для утраты доверия хватит с лихвой: как известно, Учителю мерещатся измены во всяком недостаточно подобострастном слове. Склонный к подозрительности наставник ставит собственную безопасность превыше всего на свете и скорее перестрахуется дважды, нежели допустит малейший риск предательства.
Красный Феникс купался в безграничной любви и почитании Совершенных, но среди прочих народов, угнетенных выходцами из Лианора, подчас царили иные настроения. По этой причине Учитель никогда не позволял себе мягкости в отношении неполноценных, сурово карая за малейшую провинность. Это касалось и самого Элиара, сына Великих степей: в прямом смысле слова на своей шкуре прочувствовал он всю строгость наставника, особенно в первые годы обучения в Ром-Белиате. Красный Феникс был убежден: стоит дать слабину, и крохотное отступление от правил на плодородных и щедрых на бунты диких землях быстро перерастет в мятеж, справиться с которым малой кровью уже не удастся. А потому всякую возможность мятежа решительной рукой он пресекал на корню.
Однако, если речь зайдет о предъявлении официальных обвинений, неминуемо возникнут сложности. Крамольные замыслы и суждения Яргала нужно доказывать фактами, которых нет.
Сердце тревожно заныло. Предвкушая грядущие разбирательства, помимо воли Элиар задумался о собственной участи. Допустимо ли, чтобы глава вездесущей Тайной Страты недооценил угрозу, проглядел заговор, готовящийся у него под носом? То, что Яргал неблагонадежен, уже не вызывает сомнений. Но имеет ли владетель Севера под ногами почву реального заговора, или же слова его перед посольством – опрометчивые, безрассудные слова, рожденные внутренним напряжением, которое невозможно терпеть и скрывать постоянно, – лишь проявление застарелого недовольства властью Ром-Белиата, нашедшее выход в одном только бессильном протесте? Иногда нервы не выдерживают: чувства прорываются наружу, и сомневаться в их искренности не приходится. Но как далеко на самом деле сможет зайти Яргал?
От ответа на этот вопрос зависела вся их дальнейшая тактика.
Догадка, остро кольнувшая разум еще во время вечернего приема, поначалу показалась надуманной и даже нелепой. Но вытащить неприятную занозу оказалось не так-то просто, и чем глубже погружалась она, тем больше Элиар укреплялся в мысли, что заговор – не плод его богатого воображения, и за спиною Учителя Яргал с Игнацием действительно пришли к согласию.
В одиночку ни один город не решится открыто противостоять Ром-Белиату, даже могущественный Вечный Бенну под руководством нахального верховного жреца храма Полуденного Солнца. А заручившись поддержкой Севера – не исключено. Но возможно ли сохранить в секрете подготовку к столь масштабной войне? Что-то из закулисных переговоров двух городов неминуемо просочилось бы наружу.
Тайная Страта – спрут, опутавший весь Материк. В конце концов щупальца его дотянулись и до Севера, хоть закрепиться здесь оказалось сложнее всего. По крайней мере такой вопиющий эпизод, как прибытие неофициальных посланников Бенну, точно не должен был остаться незамеченным для агентов. Или какие-то перехваченные письма, да хотя бы подслушанные разговоры, но нет… ничего. Все это необъяснимо странно.
Значит, будущая военная коалиция все еще на стадии зародыша? Или… Элиар похолодел. Нет, невозможно. В Тайную Страту не могли проникнуть вольнодумные настроения: служба оставалась незыблемым оплотом власти Совершенных… хотя устроить проверки подчиненным по возвращении не помешает.
Однако он отвлекся на пустые размышления. Сперва надлежит выяснить факты: начата ли уже и как далеко зашла подготовка к военному союзу с Бенну. Проследить связи владетеля Севера, проверить недавно отданные им приказы, сопоставить и проанализировать полученные сведения. Это требуется сделать очень быстро. И, разумеется, предоставить Учителю подробный отчет: конкретные выводы, к которым пришел глава разведывательной службы и наиболее вероятные варианты развития событий.
Увы, сейчас перед Элиаром стояла иная цель, заниматься которой совсем не хотелось. Мысли витали далеко, отвлекая от поисков и не давая сосредоточиться. Грядущий неизбежный разговор с Учителем пугал.
Элиар непроизвольно поднял руку и коснулся сакрального солнечного узора на горле, который он, как и прежде, не имел права прятать от окружающих: сокрытие рабского клейма считалось преступлением. Печать Запертого Солнца, как и все печати, составленные лично Красным Фениксом, была тонким и продуманным до мелочей средством контроля. Ее следовало изучать в ордене, как эталон плетения духовных печатей, конечно, если бы Учитель захотел делиться секретами мастерства. Учитель не хотел, но за минувшие годы Элиар и сам немного разобрался в ее работе. Печать действовала на двух уровнях, физическом и ментальном, собирала нужные сведения и могла передавать их создателю. Кроме того, она чутко реагировала не только на действия, но также на бездействие и даже на смутно оформившиеся мысли, вышедшие из глубин сознания. Связанные печатью Запертого Солнца ученики Красного Феникса не принадлежали себе ни на йоту…
Однако где же Яргал спрятал чертову безделицу?
Делая пассы раскрытыми ладонями, чувствительными к пульсациям духовного цвета, Элиар уже успел считать информацию со всех предметов в сокровищнице. Ошибки быть не могло: артефакта, даже самого слабого и завалящего, здесь нет. Сегодня удача не на его стороне. Самое время возвращаться восвояси, но Элиар медлил, еще раз вспоминая сладкие, дрожащие нотки пиетета в обычно бесстрастном голосе Яниэра, когда тот говорил об артефакте. Первый ученик будет очень, очень расстроен, а расстраивать его не хотелось.
Элиар отрешился от сиюминутной реальности, привычным усилием приподнимаясь на самую поверхность духовного океана концентрации – впадать в более глубокий транс было не время и не место. А для простых задач достаточно и поверхностной фокусировки… Так и есть. Личные покои владетеля Ангу сейчас пусты. Не помешает для верности заглянуть и в них.
Подойдя к смежной стене, Красный Волк сосредоточился. И вот уже камень, металл и дерево текут и пляшут в его уверенных руках: материи кажутся эфемерными, недолговечными и иллюзорными, и только вездесущий, неразрушимый, не подверженный изменению воздух величественно заполняет собой все.
Наконец он на месте. Конечно, риск велик: если некстати объявившийся владетель Севера застанет незваного гостя в собственных покоях, ни о каком продолжении переговоров не пойдет и речи. Отвести Яргалу глаза он не сможет… придется вновь действовать по обстоятельствам.
Элиар унял сомнения, не позволяя себе отвлекаться. Внутренняя интуиция вела его, только раззадоривая неудачами, нашептывая, что артефакт совсем рядом, все ближе и ближе…
Методично исследуя пространство на предмет магических колебаний, он не пропустил ни пяди, однако результата не было: все та же ветхая старомодная утварь заполняла комнаты. Однако обостренное чутье Видящего не унималось, не давая прерваться и уйти без добычи. Невидимый амулет манил, будил охотничьи чувства и азарт. И вот уже только личная опочивальня владетеля Севера могла скрывать в себе искомое. Элиар шагнул было внутрь, но звуки из внешнего коридора заставили его остановиться. Он так увлекся ускользающим, притаившимся где-то неподалеку амулетом, что полностью ушел в себя и потерял осторожность, самозабвенно отдавшись этой игре в прятки. И теперь, когда, кажется, он был совсем близок, его столь бесцеремонно прерывают!
Элиар на секунду замешкался, стряхивая с себя оцепенение полутранса. Самое время задуматься об отступлении: приближающиеся голоса сигнализировали о том, что хозяева скоро будут здесь. Неудивительно – пора бы посетить опочивальню к середине ночи. Элиар бесшумно попятился к противоположной от входа стене. Движения сделались плавными и текучими: с каждым шагом все больше растворяясь в воздухе, он буквально просачивался сквозь предметы, уже не опасаясь задеть или уронить их. Когда голоса стали совсем громкими, Элиар, не замечая преграды, как раз проходил сквозь каменную кладку.
Двери раскрылись, пропуская доверенных слуг с факелами, а за ними – мирно беседующих Яргала и его супругу. Но Элиара уже не было в опочивальне. Материя сгустилась, застыла, возвращаясь в нормальное состояние, и вот перед лицом Красного Волка спасительная стена, прикрытая гобеленом.
Кстати, а что за помещение находится рядом с покоями владетеля Ангу? Элиар похолодел, припоминая план Северного Замка, и медленно обернулся.
В комнате он оказался не один.
Глава 10
Дракон меняет созвездияЧасть 2
Эпоха Красного Солнца. Год 281. Сезон холодной воды
Молодая трава под снегом
Ангу. Журавлиная Высота
*черной тушью*
На самом краешке расправленного для сна ложа недвижно сидела молодая женщина.
Застыв с резным деревянным гребнем в руке, она в изумлении воззрилась на незваного гостя. В ее представлении, должно быть, Элиар явился ниоткуда, возник в опочивальне внезапно, прямо из воздуха.
Подобные визиты, конечно, совершенно недопустимы. Хвала небожителям, к немалому своему облегчению, ничего непристойного Элиар не увидел: хрупкую фигурку скрывали широкие ночные одеяния до самых пят. Распущенные волосы цвета выбеленного льна опускались до пояса, их золотило пламя свеч. Знакомые правильные, тонкие черты, знакомое выражение чистоты и строгости на узком лице немедленно давали понять, с кем в поздний час столкнула его судьба.
И, видят небожители, это лучшее, что могло случиться с ним нынешним нескончаемым вечером.
Взгляд Видящего мазнул по хозяйке покоев будто бы вскользь, но вобрал все детали. Изящные нежные пальцы, маленькие ладони. Фарфоровая кожа, такая тонкая и белая, словно сотканная из звездного света. Прелестный алый рот. Светлые дуги бровей… а под ними – глаза. Едва заглянув в них, Элиар почувствовал, как его накрывает могучая тяжелая волна. Накрывает с головой, и он даже не пытается барахтаться, не пытается сопротивляться, в полной мере сознавая величие захватившей его стихии.
Глаза молодой женщины смотрели прямо в душу, огромные, в пол-лица, манящие и одновременно подкупающе кроткие… прозрачно-голубые, словно замерзшая вода чистейших горных ледников. Элиар невольно залюбовался ими, позабыв о щекотливости положения, в которое угодил.
Перед ним была Янара, младшая сестра Яргала и Яниэра.
Этим вечером в главном зале с первого же взгляда она не понравилась ему именно своей поразительной схожестью с братом-близнецом: поистине, у них с проклятым Яниэром была одна внешность на двоих. Но теперь, в неверном мерцании свечей, в едва разбавленной бликами полутьме опочивальни безукоризненная красота Янары вдруг ожила и заиграла по-иному: так редкостный драгоценный камень бывает мастерски огранен и взят в подходящую оправу. Практически полное отсутствие полутонов при таком освещении давало лицу резкие контрастные тени и сотворило превосходный женский портрет, написанный тушью, выразительный и драматичный. Красный Волк немедленно отринул собственную недавнюю иронию по поводу скудности убранства залов и бедности сокровищницы владетеля Ангу: имея такой алмаз в своей короне, тот был несметно богат.
– Мое почтение, прекрасная госпожа. – Элиар приветливо наклонил голову, решившись прервать затянувшееся молчание. Похоже, красавица не собиралась картинно падать в обморок или же звать на подмогу стражу, так что конфуза, возможно, получится избежать. Нужно попытаться реабилитироваться и как можно скорее сгладить неловкость ситуации. – Прошу простить за столь несвоевременное вторжение. Я не имел намерения напугать или скомпрометировать вас. Уверяю, я покину ваши покои столь же незаметно и быстро, как и пришел, уверенный, что об этом визите никто не узнает. Ведь так?
Будто вспомнив о правилах приличия, Янара смущенно потупила взор и поднялась, отложив гребень в сторону.
– Я ничего не скажу брату, молодой господин, – негромкий голос ее был спокоен и как будто слегка ироничен. – Уроженкам Ангу не пристало много говорить… тем паче о делах, не связанных с домашним хозяйством или детьми.
Элиара удивили эти многозначительные слова. Судя по тону и манере держаться, характером Янара отличалась от скромных и молчаливых северных женщин. И от избалованных, надменных женщин Совершенных, конечно, разительно отличалась тоже.
Немного поразмыслив, Элиар пришел к выводу, что отвратившее его поначалу внешнее сходство с братом-близнецом не является полным. Янара была ниже ростом и выглядела намного младше Яниэра, вот уже много лет облеченного значительной властью, которая накладывала характерный тяжелый отпечаток. И если Первый ученик наружностью своей напоминал изысканную ледяную магнолию, требующую самого тщательного ухода, то сестра его скорее походила на нежную белую лилию, выросшую в простом разнотравье и чувствующую себя там совершенно естественно.
Различия между этими двумя были глубже, чем могло показаться.
– Я рад, что мы понимаем друг друга, прекрасная госпожа, – осторожно начал Элиар, припомнив еще одно неприятное задание, которое должен был выполнить в Ангу. И на сей раз дал его не Яниэр. – Сегодняшний мой визит случаен, однако поручение моего достопочтенного наставника вскоре заставило бы меня искать с вами встречи в похожих обстоятельствах: наедине, без лишних глаз. Если момент кажется вам подходящим, я готов передать вам кое-что.
То, что Учитель пожелал сделать его посредником в очередной любовной интрижке, глубоко задевало, хоть это и был столь желанный им жест доверия. Конечно, отказать наставнику он не мог, но о полученном деликатном поручении старался не думать: хвала небожителям, забот и без того хватало с лихвой.
В ответ на его слова Янара сдержанно кивнула. И только в глазах, прозрачных, как озерная вода, на миг отразился призрак печали.
Стремясь поскорее разделаться с поручением, Элиар сунул было руку в потаенный нагрудный карман, но, сам озадаченный своим поведением, заколебался. Нет, не уязвленная гордость взыграла: вдруг стало жаль Янару, глядящую на него так потерянно, так обреченно и в то же время с робкой надеждой. Учителю свойственно забавляться чужими судьбами, просто чтобы развеять скуку. Воплощать в жизнь самые сокровенные, заветные чаяния – и разбивать их, внимательно следя за реакцией… Но разве эта молодая женщина, эта наивная и бесхитростная душа заслуживает того, чтобы с нею играли, как с куклой, а после выбросили, когда надоест?
Довольно, мысленно одернул себя Элиар. Это не его дело. Время не ждет, и ночь не бесконечна.
Придется ей перетерпеть эту боль, которая пока только заползает в сердце. Боль однажды пройдет… пройдет, как и все в жизни.
– Мой достопочтенный наставник велел передать неподдельное восхищение вашей цветущей красотой и это письмо.
Достав футляр, он извлек из него свиток плотной гербовой бумаги, на котором, словно кровь, алела личная печать Красного жреца: сияющее красное солнце, – такое же, как на его горле.
Элиар невольно ощутил раздражение. И зачем только Учителю понадобилось писать послание, передача которого сопряжена с такими большими неудобствами? Захотелось поиграть в запретную связь, в разлученных обстоятельствами возлюбленных, вынужденных скрывать пылкие чувства под покровом ночи? Наверняка наставника привлекла экзотика: Янара происходила из овеянной легендами династии Призрачного жреца, да еще и обладала редкой внешностью, какой не встретишь среди Совершенных.
Пора удаляться так же, как и пришел, – поручение выполнено. Но Элиар все стоял и, не в силах оторваться, смотрел, как маленькие пальчики ломают печать, как бледно-голубые глаза жадно углубляются в чтение, не в состоянии вытерпеть до ухода гостя. Как восхитительное девичье лицо чуть розовеет от волнения.
В сестре Яниэра действительно было нечто особенное. Не зря она привлекла августейшее внимание Учителя: простая и чистая, беззащитная, словно только-только распустившийся бутон. Относиться к ней как к обычной женщине казалось даже кощунственным… нет, она была создана не для простого удовлетворения плотских нужд.
Сдавленное рыдание прервало неторопливый поток его раздумий.
Невинное лицо Янары застыло безучастной маской, из затуманившихся глаз вытекли две одиноких слезинки. Точеные пальцы дрогнули, и письмо Учителя упало к ее ногам, как птица со стрелой в сердце.
Элиар окончательно растерялся. О небожители, да что же это за вечер такой злополучный… нужно было раньше уходить! И что теперь? Тихонько исчезнуть, пока Янара не вспомнила о его присутствии, дабы не ставить несчастную в еще более неловкое положение? Или попытаться утешить?
Что за чушь! Элиар мысленно выругался и замер в нерешительности. Он же боевой жрец, а не подушка для женских слез. Он и слов-то подходящих не знает…
Окаменев прекрасной статуей, Янара беззвучно плакала. Элиару казалось – прозрачный лед тает в ее глазах и медленно стекает по щекам. И от страданий этого беззащитного существа на него вдруг обрушилась такая печаль, что никакими словами высказать ее было нельзя. Как будто вырвалась на свободу его собственная глубоко спрятанная неутолимая тоска.
Пока он сомневался, лихорадочно обдумывая происходящее, Янара вдруг странно покачнулась: по телу ее прошла сильная судорога. Инстинктивно подавшись вперед, Элиар успел подхватить женщину прежде, чем та упадет. Руки Янары мелко подрагивали, лицо заливала нездоровая бледность, посиневшие губы шептали что-то отрывочное и бессвязное… а может, пытались сделать вдох. Ее всю затрясло, словно в нервном припадке.
Всерьез испугавшись, Элиар привлек Янару к себе и обнял, пытаясь успокоить. Когда она наконец затихла в тепле его объятий, осторожно уложил почти невесомое девичье тело на ложе в надежде, что на несчастную снизойдет целебный сон.
– Какую горькую участь уготовила мне судьба, – Элиар едва расслышал этот страшный бесчувственный голос, потерявший все оттенки. Голос, в котором жила только боль. – Путь мой тяжел, но меня не учили роптать. Нужно быть стойкой. Пусть ноша моя становится все непосильнее, я буду нести ее до конца.
В глазах Янары снова стыл лед. И знаменитая северная гордость.
Взяв себя в руки, она с усилием поднялась.
– Простите мне эту недостойную сцену, молодой господин, – голос ее немного окреп, сделавшись, хоть и тихим, но твердым. – И прощайте.
– Незачем просить прощения, – с чувством возразил Элиар. – В том, что произошло, нет вашей вины. Я бы очень хотел помочь, но это не в моих силах. Мне очень жаль.
Янара воззрилась на него с какими-то смешанными чувствами, отражавшимися в глазах.
– Женское сердце подсказывает мне, что вы достойный и добрый человек, молодой господин, – проницательно заметила она. – Я справлюсь одна, ведь мне некому довериться и открыться. Да и не в обычаях северян лить слезы на людях. Но вы, совершенно посторонний человек, сделались невольным свидетелем моего горя, которое слишком сильно, чтобы я смогла его сдержать. Разделите же его со мной хотя бы на эту единственную ночь, если сочувствуете и желаете поддержать.
Красный Волк опешил от этой нежданной, вызывающей симпатию откровенности. В Ром-Белиате он давно отвык от проявления искренних чувств, давно приучился к холодному притворству, тонкому искусству лицемерия и строгим правилам этикета Совершенных.
– Что ж, буду рад, если мое присутствие поможет вам справиться с отчаянием.
В ответ на его слова Янара резко нагнулась за оброненным свитком и начала судорожно разглаживать лощеную бумагу, исписанную хорошо знакомым почерком. Внезапно протянув лист Элиару, она потребовала:
– Читайте! Слышите? Читайте же!
Элиар вздрогнул, отшатнувшись от письма, как если бы то вдруг обернулось ядовитой степной гадюкой. Знакомые очертания почерка Учителя обожгли сердце. Послание было скреплено личной печатью Красного Феникса! Немыслимо читать такое без разрешения. Кроме того, даже мельком брошенный взгляд сразу давал понять, что в послании.
Чего она добивается? Учитель доверил ему это крайне деликатное письмо с тем, чтобы его не коснулась ничья рука, кроме той, кому оно предназначено. Оно было написано для Янары, для нее одной. Неужели это не понятно?
– Вы слишком потрясены и воспринимаете все чересчур болезненно, – попытался отвлечь ее Элиар. – Не нужно мучить себя. Успокойтесь…
– Разделите со мной мое горе, – чуть слышно, без выражения повторила Янара, и нервные пальцы ее снова начали подрагивать. В кристально прозрачном сердце северянки как в прозрачной воде отражались все тайные движения души. – Прочтите же проклятое письмо… Чтобы я знала, что это не бред моего измученного рассудка, что это написано на самом деле… Прочтите, как жесток этот человек!
Элиар больше не мог оставаться безучастным. Янара явно не в себе и требует странного. Возможно, она и вовсе больна… если просьбу оставить без внимания, с ней может случиться истерика. Начнется крик, в покои сбежится стража…
В конце концов, нет ничего страшного в исполнении этой маленькой прихоти, принялся уговаривать себя Элиар. Ведь он и без того знает, что в письме. Обычное дело: в очередной раз сластолюбец бросает надоевшую игрушку. Подумав об этом, Элиар вдруг задрожал, почувствовав жгучую злость на наставника за его капризное, равнодушное, исполненное порока сердце… а в самой сердцевине внезапно охватившего его огня горячей кислотой растекалось ревнивое, почти нестерпимое любопытство: почему Учитель вообще снизошел до объяснений?
