Текст книги "Черное Солнце. За что наказывают учеников (СИ)"
Автор книги: Наталья Корнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
В отличие от Инайрэ, Илиирэ считался чуждым всякой жестокости. Тем не менее представления о справедливости пресветлого владыки миров порой казались самому Элирию очень уж близкими к этой самой жестокости. К примеру, наказание, которое он избрал для Лианора… или для собственного оступившегося брата. Беспощадное наказание, которое собираются применить и к Элиару и всеми способами пытаются склонить Красного Феникса участвовать в расправе над учеником.
– Пресветлый владыка миров слишком добр к своему жрецу, тогда как в случившемся на Материке только моя вина. – Элирий покаянно опустил голову, мысленно расценивая возможные варианты действий. – Управитель богов всегда был известен безграничным милосердием и состраданием. Прошу проявить их и теперь и дать последний шанс недостойным народам Материка, изнемогающим от тяжести праведного гнева небожителей.
Илиирэ резко свел брови и бросил на него пристальный взгляд. От этого взгляда, вошедшего ему в грудь так легко и точно, так неотразимо, как обоюдоострый жертвенный нож, Красный Феникс задохнулся. Он мог только молчать и смотреть в ответ, не в силах отвести взор, не в силах вдохнуть. Владыка Надмирья был прекрасен, подобен совершенному серебряному изваянию, вдруг ожившему по воле творца. Тело божества двигалось плавно и текуче, источая сияние, словно далекая холодная звезда, а в глазах, несмотря на строгое выражение лица, отражалось безупречное, ничем не замутненное спокойствие небес.
– Твой Второй ученик долго и упорно пытался забрать у нас предложенную им же жертву, приняв которую мы временно остановили черный мор, – с легкой ноткой недовольства изрек наконец Илиирэ после выразительной паузы. – Но мы дозволили тебе вернуться только сейчас, когда ситуация стала критической.
– Так, значит, мое возвращение – воля пресветлого владыки миров? – неизвестно зачем уточнил Элирий, разумеется, не рассчитывая на ответ.
– Нет, – к его удивлению, Илиирэ ответил, как ему показалось, с некоторым разочарованием. – По праву рождения душа Первородного имеет свободу воли и в посмертии. Мы не можем принудить душу Первородного воплотиться снова без его желания. Ты вернулся сам. Потому что захотел сам. Мы лишь позволили тебе вернуться.
Элирий промолчал, не зная, что следует сказать. Как загадочно и двусмысленно прозвучали слова управителя богов. Возможно ли предположить, что его собственная душа все это время была запечатана где-то, как душа Инайрэ – в ушедших на дно сияющих руинах Лианора, чтобы жертва не могла вернуться к своему дарителю? Или он и вправду по своей воле не хотел откликаться на зов, а потом… что-то изменилось? Ответить на эти вопросы было невозможно, так что не стоило и гадать.
– После великого искупительного жертвоприношения твоего Второго ученика более поздний и сильный ритуал на крови отменил действие более раннего и слабого. Теперь твоя душа не связана с лотосной кровью и не обязана откликаться на призыв. Принесенная нам в жертву, теперь твоя душа принадлежит нам безраздельно.
В одно мгновение Элирию все сделалось ясно. Ученик мог призывать его душу хоть сотню, хоть тысячу лет кряду, но без позволения Илиирэ она бы никогда не вернулась в мир. А владыка миров дал это позволение только лишь потому, что ситуация достигла критической отметки, и вмешательство Красного Феникса стало жизненно необходимым.
Своими руками Элиар отдал его другому, сам не сознавая того, вручил призванную из небытия душу наставника верховному божеству, который стал его хозяином взамен Ишерхэ. Теперь многострадальная душа Красного Феникса всецело принадлежит новому владельцу!
Мотивы Илиирэ были более чем понятны, но сам-то он почему пожелал вернуться в кромешный ад черного солнца? Почему пожелал увидеть падение мира? И действительно ли он пожелал – или смиренно принял в качестве наказания?
– Не тревожься о прошлом, – снисходительно заметил Илиирэ, будто прочитав его полные опасений мысли. – Душа твоя омыта и отмолена священным пением младших небожителей. Все прежние грехи мы отпускаем тебе.
– Благодарю пресветлого владыку миров, – немедленно отозвался Элирий. – Но что же будет с грехами народов Материка, обессилевших под властью черного солнца? Будут ли они отпущены?
– Народы Материка сами определили свою судьбу, позабыв поклонение милосердным богам Надмирья, – непререкаемым тоном холодно сообщил Илиирэ. – В своих бедах они могут винить лишь себя.
Его светлость мессир Элирий Лестер Лар прекрасно понимал, что в этом мире дозволено, а что нет. Даже для него, почитаемого за наместника небожителей на земле, существовала четкая грань, которую ни в коем случае нельзя преступать. Но все же – он всегда был искусен в хождении по этой грани, тонкой и острой, словно лезвие клинка.
– Народы как овцы, оставшиеся без пастыря, – очень осторожно начал Красный Феникс. – Можно ли винить овец в том, что они не имеют разума? Всем известно, что люди нуждаются в руководстве Совершенных. Без наставничества потомков небожителей они не способны к духовному развитию. Но, увы, почти четыреста лет на Материке не было жреца, знающего и чтущего старые традиции. Теперь все станет иначе: если служба моя угодна пресветлому владыке миров, я лично возобновлю ежедневные богослужения и подношения. Приняв новых послушников, я возобновлю также практики прославления, ликования и распевов: и днем и ночью в храме будет проходить непрерывное пение хвалы верховному богу, как было в золотые времена эпохи Красного Солнца. Я верю: приняв во внимание все обстоятельства, пресветлый владыка миров не проявит к своим заблудшим овцам суровость большую, чем необходимо.
Илиирэ удовлетворенно кивнул, строгий серебряный лик его немного смягчился. Действительно, разве кто-то из служителей солнца возносил обитателям Надмирья славословия более усердные и ревностные, чем Красный Феникс? Небожители нуждаются в поклонении не меньше, чем смертные нуждаются в покровительстве. Небожители вкушают песнопения и вдыхают молитвы, как вдыхают жрецы курящиеся священные благовония, и преисполняются их сладостью.
– Делай, что должно, Красный Феникс Лианора, и будешь вечно стоять на краю зари в сиянии моего благословения, – торжественно провозгласил Илиирэ, взирая на него сверху вниз. – Мое благословение пребудет с тобою, ибо я всегда держу слово. Но, как ты верно заметил, на тебе лежит ответственность за случившееся, а значит, ты должен все исправить.
Элирий хотел бы поинтересоваться, каким именно образом может он совершить подобное чудо, но знал, что беспокоить владыку миров вопросами не следует. Это уже означало бы перейти незримую черту. Илиирэ сам скажет все, что сочтет нужным, – ни слова больше, но и ни слова меньше. К тому же Элирий и сам догадывался, почему пресветлый владыка миров явился именно на разговор с Игнацием и Яниэром, на котором решалась судьба непутевого Второго ученика.
– Ты знаешь, что должно сделать, – словно в подтверждение этих мыслей раздельно произнес Илиирэ, повторяя уже прозвучавшую мысль. Бесчувственный чеканный голос резал, как нож. – Подумай дважды. Цена твоей ошибки будет высока. Если совершишь ее, тебя и весь Материк ждет поистине ужасная судьба. В муках пройдут ваши последние дни, и даже если раскаетесь и будете взывать к нам в безутешных слезах и мольбах, будет слишком поздно – мы не услышим.
Элирий содрогнулся, немедленно вспомнив гибель Священного острова и отчаянный плач погибающих в морских волнах, плач, переполнивший землю и поднявшийся к небесам, но так и не достигший слуха богов… плач, оставшийся без ответа.
Тоска по Лианору пронзила грудь: прежние воспоминания ярко восставали в памяти, и в них таились острые темы, которых ныне нельзя касаться. Нельзя было говорить и вспоминать о многом.
Идея наказания без надежды на помилование терзала сердце Элирия. Это касалось и поверженного навек Лианора, и до конца времен запертого в ловушке Инайрэ, брата Илиирэ. Разве должно наказание потрясать и ужасать сильнее преступления? Разве такие победы, победы путем великой силы, которой нельзя возразить, – не есть зерно будущего зла? Разве не проросло оно после поражения Инайрэ и лучших чародеев Лианора?
Разве не черное солнце сияет сейчас над Материком – результатом всех этих ужасных побед?
Невозможно просто вымарать все случившееся из мира и забыть, сделать вид, что ничего не было. Да, именно это сам Элирий и попытался когда-то сделать с историей Черного Лианора, но он ошибался. Главное, чтобы теперь в его силах оказалось исправить совершенные ошибки.
Из всех добродетелей сложнее всего постичь сострадание. Говорят, далеко не всем богам доступна эта добродетель, ибо сильному неимоверно тяжело понять горести слабого. И чем больше сила, которой ты обладаешь, тем дальше от тебя сострадание к простым смертным. Такова природа силы: милосердие становится невыносимым.
Так где же проходит граница между рациональностью и жестокостью? Между милосердием и жестокостью? В какой момент одно превращается в другое? Милосердие обладающего силой часто бывает холоднее льда.
И в этот раз пощады также не будет, а бежать, в отличие от Лианора, больше некуда. Корабли, чьи паруса целовали закаты Полуденного моря, чьи крутые бока купались в ослепительно-синих водах, – эти корабли больше не спасут их, не увезут в безопасные земли. Безопасных земель не осталось.
Бежать некуда, и выбора нет.
– Нет ничего, что я не сделал бы для пресветлого владыки миров, – вслух только и сказал Красный Феникс, в молитвенном жесте сложив руки перед грудью. – Я лишь оружие в его руках.
Илиирэ удовлетворенно улыбнулся, и на мгновение Элирия словно бы осенило неземной благодатью, которая царила когда-то на Утонувшем острове.
– Воля бога – единственный закон для его жреца, – негромко добавил он, но Илиирэ уже не было здесь, чтобы услышать этот безукоризненно верный ответ.
Оставшись в одиночестве, Элирий перевел дух и глубоко погрузился в размышления. Удивительно, что владыка Надмирья соблаговолил явиться лично, а не использовал для связи традиционные божественные знаки, видения или сны. В прошлый раз для того, чтобы Илиирэ пожаловал в храм Закатного Солнца, потребовалось сорок семь лет беспрерывных молитв и подношений. В этот раз не потребовалось ничего. Для этого поистине выдающегося события должна была быть причина, и причина крайне веская.
Вернувшись на престол Великого Иерофанта, Элирий задумчиво переплел длинные холеные пальцы. Вознося жертвы во славу Черного Солнца, вот уже много десятилетий подряд Элиар питает не только себя и своих преданных соратников, но и заключенного в морской бездне падшего бога Инайрэ и его черных чародеев-приспешников. А что, если силы их однажды наберется достаточно для снятия печатей? Что, если Денница сумеет освободиться от оков и вернуться? Что тогда? Грянет новая война богов? Обещанный пророчеством конец мира? Элирий вздохнул и с усилием потер виски, пытаясь сосредоточиться и понять, чего от него ожидает пресветлый Илиирэ.
Увы, больше ни один корабль не заберет его домой, в золотой и серебряный Лианор, священную землю предков. Он не может потерять еще и Ром-Белиат. Он не имеет права рисковать всем Материком, всеми людьми. Мир должен находиться под покровительством небожителей, таков закон. Иначе никому из них не выжить.
Если присмотреться, на поверку черное могло оказаться не таким уж и черным. Но вовсе не каждому позволительно самому решать, какой цвет видит он перед глазами.
Глава 14
Прикоснувшийся к солнцуЧасть 1
Эпоха Красного Солнца. Год 281. Сезон холодной воды
Родники оттаивают Ангу. Журавлиная Высота
*черной тушью*
На следующий вечер после прибытия их посольства и бесславного начала переговоров его светлость мессир Элирий Лестер Лар вместе с Агнией Ивицей Лирой также появились в Ангу.
Это означало только одно: Яниэр все же взял на себя смелость открыть портал в Красную цитадель. Первый ученик сообщил верховному жрецу о провале возложенной на него дипломатической миссии, после чего Красный Феникс принял решение вмешаться.
С одной стороны, незапланированное появление Учителя успокаивало, снимая ответственность за последующее ведение трудных и длительных переговоров, с другой стороны – весьма тревожило, демонстрируя их собственную неопытность, постыдную беспомощность и то, что ситуация и вправду стала критической. Всю ночь, практически не смыкая глаз, Элиар напряженно размышлял об этом. Сознание Видящего то и дело срывалось в неясные и мучительные пророческие видения, но разгадать их смысл он так и не сумел. Что-то темное и неспокойное, что-то муторное ждало их всех в будущем.
С досадой Элиар отметил и то, что, несмотря на спонтанность и срочность визита, Учитель не позабыл прихватить с собою докучливую Третью ученицу, да еще и избавил ее от всех тягот долгого пути в снегах, которые они с Первым учеником в полной мере испытали на себе.
Назавтра был назначен новый раунд высочайших переговоров, в которых должен был принимать участие Великий Иерофант Ром-Белиата собственной персоной. Но, увы, вступить в дискуссию с Яргалом и тем самым попытаться спасти ситуацию Учитель не успел: ночью произошла катастрофа, похоронившая последние надежды на благоприятный исход миссии.
Яргал был убит.
На рассвете войдя в покои владетеля Севера, слуги обнаружили шокирующую картину: их господин был мертв, а его супруга преспокойно сидела рядом с окровавленным ножом в руке. Под воздействием сильного ментального внушения она перерезала Яргалу горло, пока тот спал. Должно быть, психика несчастной не выдержала, и она лишилась рассудка.
Созвав всех придворных и гостей, о преждевременном уходе из жизни владетеля Севера официально объявили в тронном зале. Элиар не сразу сообразил, что к чему, а вот услыхавший эти новости Яниэр покачнулся от потрясения и побледнел как смерть. Конечно, Первый ученик никогда не осмелился бы открыть портал и привести Учителя в Ангу, если бы только мог предположить заранее, чем будет грозить такое решение.
Постепенно смысл случившегося стал доходить и до Элиара. Выходит, позвав на помощь Учителя, они сами, своими руками заманили его в ловушку, подставили под удар. Какими бестолковыми оказались их действия! Пытаясь спасти дипломатическую миссию, они окончательно погубили ее… и погубили Учителя, по роковой случайности вызвав в Ангу аккурат в момент совершения убийства. Несомненно, обстоятельства смерти Яргала недвусмысленно бросали тень на знаменитого своими ментальными атаками Красного Феникса. Других жрецов, способных оказать воздействие подобной силы, тонкое, филигранное воздействие, незаметно лишающее воли и исподволь толкающее на убийство, среди них не было.
Конечно, все это только догадки и косвенные доказательства: предъявить на их основании официальные обвинения невозможно. Но и запретить думать так было нельзя.
Дальнейшие события развивались стремительно; настроения в обществе менялись скоро, как облака на осеннем небе. Весть о скоропостижной кончине владетеля Севера, совпавшей с внезапным визитом Красного Феникса, пожаром разнеслась по Неприсоединившемуся городу и всколыхнула его ледяное спокойствие. Неудачная, случившаяся так не вовремя смерть упрямого Яргала объединила северян против Ром-Белиата – и против Яниэра. Последний мало того что пользовался сомнительной славой выкормыша и прислужника Совершенных, так вдобавок лично привел в Ангу враждебное посольство, а потом и Красного Феникса.
Как глупые молодые птицы, угодили они в силки, но кто так умело расставил их? В чьих мыслях вызрел столь безупречно хитроумный план? Элиар ломал голову над этой загадкой, но для решения было все еще слишком мало сведений, мало фактов. Им противостоял кто-то расчетливый, кто-то терпеливый. Кто-то, кто все тщательно продумал загодя и не оставил следов.
Разумных предположений, впрочем, было не так уж много. Врагов следовало искать в Бенну. Выходит, убийство подстроил известный своим коварством Игнаций, верховный жрец храма Полуденного Солнца? Но как удалось ему рассчитать все так точно? Красный Волк помрачнел. Если это и вправду был Игнаций, вне всякого сомнения, будущий главный враг Ром-Белиата перехитрил их всех, ловко манипулируя слабостями, о которых стало ему известно. Слабостями каждого из них.
Их обманули, обвели вокруг пальца. Никакого предательства, никакого тайного военного союза Ангу и Бенну, о котором он подозревал, в существовании которого настойчиво пытался убедить Яниэра, в действительности до сей поры не было. Все это затеяли, чтобы подставить Учителя и на самом деле организовать этот желанный союз.
Итак, итог был неутешителен: посольство в Ангу завершилось колоссальным стратегическим поражением. На пороге великой войны они потеряли сильного союзника, взамен обретя непримиримого врага.
После смерти Яргала следующим законным претендентом на титул владетеля Севера считался Яниэр, но спешно созванный совет старейшин Ангу ожидаемо решил иначе. Выяснилось, что вопрос, кто будет наследовать бездетному Яргалу, все еще оставался открытым. Среди близнецов Янара была признана старшим ребенком, имеющим преимущественное право на престол, и началась тонкая политическая игра: согласно древним обычаям, женщины не могли самостоятельно управлять Неприсоединившимся городом, а значит, от ее имени делать это будет совет старейшин. Такое положение устанавливалось временно и должно было сохраняться до тех самых пор, пока Янара не выйдет замуж и не перейдет в дом супруга, перестав принадлежать дому своего отца. Только тогда Яниэр сможет унаследовать власть над Серебряной Звездой Севера.
Оппозиция влиянию Совершенных всегда была сильна в Ангу, а уж после убийства Яргала не было ни шанса, что ставленнику Ром-Белиата однажды позволят править Севером. Таким образом, несчастная Янара была обречена стать вечной девой-владетельницей и до смерти своей хранить престол Ангу от родного брата…
Вечером этого долгого безумного дня Элиар испросил разрешения на аудиенцию и, нетерпеливо расхаживая взад и вперед по коридору, караулил покои Учителя. Стоящие на страже личные Каратели, повсюду сопровождавшие Великого Иерофанта, за все это время не шевельнулись и, кажется, не сделали ни единого вдоха.
Спустя вечность томительного ожидания двери раскрылись, и на пороге появился Яниэр. Поджав губы, он сделал приглашающий жест и, не произнеся ни слова, быстро проследовал мимо. В воздухе повисло напряжение. Так же молча Элиар вошел внутрь, нерешительно пересек пустую комнату, обстановкой напоминавшую рабочий кабинет, и оказался в опочивальне.
Учитель сидел в полумраке перед большим овальным зеркалом. Почти все свечи были уже погашены: опочивальню приготовили для сна. В глубоком полукруглом алькове, отделенном от посторонних взоров тяжелой портьерой, скрывалась кровать под богато украшенным сверкающим горным хрусталем балдахином с серебряными позументами и кистями. Сейчас портьера была приподнята, парчовые занавеси балдахина, бледно-голубые, с длинной бахромою, разведены в стороны, схваченные толстыми витыми шнурами, и Элиар, не удержавшись, бросил взгляд на разобранное просторное ложе со множеством нарядных покрывал и шелковых подушек, вышитых северными гербовыми звездами.
Но, похоже, сегодня Учитель не планировал спать: он находился в заменяющем сон управляемом медитативном трансе, который позволял восстанавливать силы гораздо быстрее и эффективнее. Каждый мускул тела, расслабленный и мягкий, наполнялся энергией осознанно. Глаза цвета циан были плотно закрыты; брови, нередко сведенные, словно два клинка, в недовольной и высокомерной гримасе, сейчас оставались спокойны. Светлый лик приобрел пугающе-бессмысленное выражение: идеальная правильность черт казалась искусственной, а холодная красота – неживой. В это мгновение совершенством своим Учитель походил на статую божества канувшего в небытие великого народа мореходов.
Однако безупречный покой этот был обманчив. Также владеющий ментальной техникой осознанного сна Красный Волк знал, что при должном уровне мастерства ничто происходящее вокруг не остается незамеченным для находящегося в медитативном трансе, а потому, сделав еще пару шагов вперед, согнулся в долгом и низком поклоне.
Отдыхает ли Учитель когда-нибудь, как обычные люди? Элиар не был уверен. Возможно, в личных покоях в господской башне Красной цитадели, окруженный верными Карателями и выставленными оповещающими иллюзиями? Да, скорее всего: там, где чувствовал себя в безопасности, Учитель мог позволить себе расслабление. Но здесь, в чужом краю, в стане врага, вряд ли он станет безмятежно спать.
Тем временем, опершись руками о резные подлокотники, Учитель поднялся. Острому взгляду ученика стало очевидно, как сильно утомлен наставник: в медлительных, текучих движениях сквозила непривычная, почти не скрываемая усталость.
– Помоги мне, – без выражения приказал Совершенный.
Эта просьба смутила Элиара. Он повиновался, мысленно сожалея, что привыкший к идеально отлаженному ритуалу переодевания Учитель вынужден испытывать затруднения от его неуклюжего содействия. Зашуршали дорогие ткани. Находись они сейчас в храме Закатного Солнца, метнувшиеся к верховному жрецу храмовые служки скоро и ловко освободили бы того от грузных церемониальных одеяний, каждую застежку, ленту и потайной крючок которых давно изучили; а после облачили бы своего господина в более свободные и комфортные одеяния для сна. Сам он возился намного дольше, от смущения своего только путаясь и затягивая и без того непростой процесс; тщательно следя за тем, чтобы, снимая один за другим слои верхних и нижних одежд, случайно не коснуться священного тела наместника небожителей. Когда с переодеванием было покончено и Учитель вновь опустился в кресло, Элиар стянул с его ног высокие дорожные сапоги, взамен надев мягкие туфли.
Оставалось только высвободить из высокой заколки собранные в традиционную прическу волосы. Аккуратно вытянув шпильку и распустив тугой узел длинных черных прядей, Элиар чуть заметно улыбнулся своим мыслям. Все-таки пагубное пристрастие Совершенных к украшениям не зря вошло в легенды. Одних только крупных каменьев на титульных одеждах Великого Иерофанта хватило бы, чтобы купить табун из тысячи чистопородных лошадей со сбруей в придачу. А подо всем этим пышным великолепием обнаружились еще два широких браслета, застегнутых на предплечьях Учителя, и множество тонких, как волос, изящно перевитых обручей, красовавшихся на запястьях. Узкую талию неплотно облегала цепочка-змея с поблескивающими в темноте рубиновыми глазками.
Страсть к драгоценностям, как и страсть к господству, была известной болезнью выходцев из Лианора.
– Начинай свой доклад, волчонок, – полуприкрыв глаза, без предисловий велел Учитель.
Вытянувшись в струнку за его плечом, Элиар привычно четко, не отнимая лишнего времени, рассказал все, что стало ему известно за последние несколько дней. Учитель сам вычленит важное и потребует полных сведений, если будет необходимо. На самый конец доклада Красный Волк припас наиболее щекотливые моменты, касающиеся распоряжений Яниэра, в исполнении которых он поневоле принимал участие, и тайной встречи с Янарой. Когда речь дошла до неприятного инцидента с чтением личного письма Учителя, язык Элиара словно прирос к небу, и, кратко заметив, что поручение выполнено, он замолчал и потупился, усиленно разглядывая ничем не примечательный рисунок на ковре под его ногами.
Некоторое время Учитель также безмолвствовал.
– Это все? – наконец спросил он.
Элиар неуверенно кивнул. Все-таки эпизод с чтением письма не так уж важен, чтобы беспокоить наставника отдельным упоминанием. Он вынужден был сделать это, чтобы успокоить встревоженную Янару.
– Невероятно, – в привычной манере растягивая слова, почти нараспев произнес Учитель, глядя в зеркало и – за неимением достойного собеседника – словно бы обращаясь к самому себе. – Когда-то я дал обещание не возвращаться на север, и вот я нарушил его. Можно было предположить, что добром это не кончится. Земля здесь помнит иные времена, земля помнит великие события. Память еще жива. Как тяжело… Я видел, как время обращает горы в песок и пыль. Но горы Ангу все еще стоят. Да, спустя годы и годы белые горы Ангу остаются все такими же: безмолвными и холодными, незыблемыми, неизменными в своем величии. Я задыхаюсь от тягостного воздуха прошлого, которое словно бы никогда не умирало.
Элиар почтительно внимал неспешной речи наставника, как и всегда, не слишком понимая ее глубинный смысл. Когда Учитель принимался говорить что-то возвышенное и отвлеченное, понять его было мудрено.
– И что же – злой рок вновь преследует меня здесь. Срыв дипломатической миссии, аннулированная договоренность с Ангу, плод долгих и трудных переговоров, – ваша с Яниэром вина. Вы вынудили меня явиться и лично решать созданные вами проблемы. С самого начала все идет не так, как следует.
Учитель задумался и медленно, словно пробуя на язык, произнес следующую неприятную фразу:
– Что это – глупость или измена?
Элиар напряженно молчал, не смея оправдываться. Произнесенные Учителем опасные слова поразили и напугали его. Без труда догадавшись о произведенном им впечатлении, Красный Феникс усмехнулся.
– Я отправил тебя с Яниэром, чтобы ты имел возможность внимательнее ознакомиться с особенностями его великолепной техники. Это то, что действительно стоит изучить. Но я отправил тебя с Яниэром не затем, чтобы ты, почуяв на себе удавку его силы, бросился усердно исполнять любые его прихоти. Или покорность твоя такова, что тебе все равно, кому служить?
– Не сами ли вы учили меня смирению, мессир? – осторожно заметил Элиар. Глядя в хорошо знакомые циановые глаза, отражавшиеся в зеркале, он отметил залегшие под ними тревожные угольно-черные тени. Прямой взгляд на Красного Феникса был недопустим. И все же Элиар смотрел ему в глаза неотрывно, потому что сейчас контакт взглядов был не прямым, возможным только благодаря отражению, а значит, не мог считаться запрещенным. – И разве не должно младшему ученику слушаться старшего? Не таковы ли непреложные законы храмовой иерархии?
Учитель не отреагировал: возразить ему было нечего. Он сделал вид, что не услышал сказанных слов. И все же он был недоволен.
– Я виноват, – смекнув, в чем дело, просто сказал Красный Волк. – Мне не следует слушаться кого-то, кроме вас, даже если это ваш Первый ученик. Этого больше не повторится, ваша светлость.
– Вы оба такие глупцы.
В голосе Учителя сквозила тяжелая, многолетняя усталость. Но Элиар с облегчением перевел дух. Глупцы – это хорошо. Во всяком случае, не так плохо, как изменники.
– Я понимаю, с чем тебе пришлось столкнулся, волчонок. – Красный Феникс покачал головой. – Понимаю, что ты не смог бы ослушаться Яниэра. Он – прямой потомок Призрачного жреца. В былые времена Призрачный жрец держал в своих ледяных когтях обширные земли Материка и по воле своей мог насылать гибельную стужу на целые города. На севере же, в краю вечных льдов, Призрачный жрец был непобедим: само дыхание его становилось смертоносно, а взгляд в мгновение ока вымораживал кровь. Именно поэтому он основал свой город здесь, привел людей в эти холодные земли. Сила Яниэра имеет ту же цикличную природу: в середине лета она слабеет, а зимой достигает апогея. Яниэр даже внешне очень похож на своего знаменитого предка: волосы основателя Ангу были такими же белыми, точно свежевыпавший снег.
Элиар пораженно слушал. Как же много всего помнит Учитель! Как много всего, ныне вошедшего в летописи, видел он своими глазами! В неверном и скудном освещении Элиару на миг показалось, будто в стекающих по плечам смоляных волосах Учителя он различает, словно паутинки, тончайшие кипенно-белые нити седины. Только показалось. Конечно, нет – то было знаменитое священное серебро чистой крови небожителей.
– Грех было не воспользоваться нашим преимуществом, и в Городе-Солнце приняли решение начать крупномасштабное вторжение зимой. – Учитель погрузился в давние воспоминания. – Зимняя война изнурительна, она выматывает физически и морально, опустошает, вытягивает все ресурсы. День за днем люди терпят голод и болезни, холод и все напасти природы. Дисциплина падает, смертность растет. Но возбужденные и увлеченные вселяемым Призрачным жрецом боевым духом воины Лианора не замечали неудобств. Они меньше спали, меньше ели, меньше отдыхали. Зздоровье их сделалось несокрушимо. Никакими иными способами, никакими посулами или принуждением не добиться подобной выносливости, управляемости и фанатичной преданности. Такова была сила Призрачного жреца: впереди нашей армии шли только страх и смерть.
Красный Феникс со вздохом откинулся в кресле. Овальное зеркало вновь отразило взгляд, подобный клинку с нанесенным на острие редким ядом. Даже покоящийся в ножнах, он вызывал приступ удушливого, сжимающего сердце страха, а воздетый к небу, чтобы разить, не знал пощады.
– Увы, разлад погубил нас, – сухо продолжил Учитель. – Прежде чем делить Материк, его нужно было завоевать. Для этого силы Лианора должны были быть едины. Мы все так считали. Но Призрачный жрец решил иначе: по каким-то причинам он предал родной Город-Солнце и выступил на собственной стороне. Опираясь на безграничную популярность в военных кругах, он занялся организацией заговора. Это был великий жрец и превосходный стратег, чьи блистательные планы порой граничили с безрассудством, но, к восторгу военных, неизменно оказывались верны. С его помощью в ту зиму Совершенные продвинулись далеко вглубь Материка. Под рукой Призрачного жреца послушно маршировала победоносная армия, равной которой мир еще не знал, и значительная часть этой армии была предана ему беззаветно. Мы облекли его властью, размах которой стал представлять опасность для нас самих, и в конце концов ситуация вышла из-под контроля. Так среди сил Лианора на Материке произошел раскол. Так был основан город Ангу, Неприсоединившийся город, всегда стоящий особняком.
Глава 15
Прикоснувшийся к солнцуЧасть 2
Эпоха Красного Солнца. Год 281. Сезон холодной воды
Родники оттаивают Ангу. Журавлиная Высота
*черной тушью*
В почтительном молчании Элиар внимал речам наставника, не сводя с того внимательного взгляда.
Учитывая новые впечатляющие сведения о Призрачном жреце, выходит, он придал опрометчиво мало значения инциденту с поиском артефакта. Судя по всему, личный амулет Призрачного жреца, бережно передаваемый из поколения в поколение, представлял собою огромную ценность не только в качестве антиквариата и фамильной безделицы… страшно представить его подлинное могущество.
