Текст книги "Опасная игрушка (СИ) "
Автор книги: Наталья Гладышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Так и не дослушав песню до конца, по-моему, она ее вообще не слушала, аллэрнчанка поднялась, бросила драгоценный камень, в уплату за неотведаный ужин на стол и напоследок еще раз всмотревшись с мое лицо, словно запоминая, выскользнула из ресторана. Ее спутник последовал за ней. Разочарованные посетители вернулись к поеданию деликатесов. Мы же с Урбаном вскоре закончили свой мини-концерт и, получив причитающуюся плату, отправились домой.
Прошло что-то около месяца, за это время мы успели дать приличное количество концертов. Появились кое-какие средства. Цеталион же за это время не показался ни разу. Пропал, будто его и не было. Странный он все-таки аллэрн. Жаль, что не удастся с ним попрощаться, мы решили, что хватит с нас житья-бытья в этом городе. Те слухи, что моему спутнику удалось случайно услышать, мне очень не нравились. С какой-то радости народ решил, что я любовница градоправителя, то есть Лэксанелла. И почему-то люди очень меня жалели. Урбану удалось узнать почему. Вроде как ни одну из предыдущих пассий Третьего после того как ему наскучивала больше в городе не видели. Предположения строились жителями города самые фантастические. Были даже такие, будто Лэксанелл ставил на девушках какие-то опыты. Но большинство сходилось во мнении, что девушек просто убивали. В общем, все считали, что глава города и региона что-то вроде земного Синей бороды и предпочитали своих дочерей прятать от него. Понять, почему меня считают его любовницей, никак не получалось. Я ведь знакома только с Центалионом, а он мне совершенно не досаждает. Даже как-то странно. Сначала пел дифирамбы моей красоте, а после пропал. Вот в связи со всеми этими непонятными слухами мы и решили уехать. Зачем давать лишний повод для сплетен?
В дверь постучали. Урбан ушел по каким-то своим делам, я опять была одна. Но дверь открыла безбоязненно. Что может произойти, когда в гостинице много народу? Урок с молодым наглецом аллэрном не пошел мне на пользу, раз я так легкомысленно поступила. За дверью меня ждали неприятности. Неприятности в лице стражи, сплошь состоящей из аллэрнов. Но повели они себя на удивление вежливо и корректно:
– Госпожа Ариадна? – осведомился тот, что стоял во главе отряда.
– Да, – шепотом произнесла я, пытаясь понять, зачем могла понадобиться страже.
– У нас приказ Лэксанелла, доставить вас к нему. Можете накинуть плащ.
Надо же народная молва опередила сами события. Зачем я могла понадобиться этому аллэрну, о коем существуют самые разнообразные мнения. За пределами его владений о нем говорили как об очень просвещенном человеке. Здесь на его землях народ его хвалил, вроде как налоги подъемные и аллэрны не зверствуют, но дочерей предпочитал прятать. У выхода из гостиницы меня ждала легкая крытая повозка и, подав руку, один из стражников помог мне подняться по маленькой лесенке. Устроившись напротив, этот стражник подал сигнал трогать. Толоты двинулись мелким шагом, а я напоследок выглянула из окна. Тем более, что никто мне мешать не стал. Получится ли у меня вернуться в это место когда-нибудь еще? Обведя взглядом здание гостиницы, вздрогнула, встретившись глазами с высокой светловолосой женщиной. Она стояла у двери моего бывшего пристанища и смотрела на меня горящим взором. В ее глазах было столько ненависти, что я не выдержала и предпочла спрятаться в глубине экипажа. И последнее что я успела заметить, это то как от стены дома отделился уже известный мне молодой аллэрн, подхватил даму под руку и попытался ее увести.
Водопад поражал. Даже прекрасный сад, где я гуляла, ожидая аудиенции, мерк на его фоне. Вода срывалась стеной с верхушки скалы, падала отдельными нитями на уступы, оттуда снова обрушивалась к подножию отвесной кручи, подымая тучи брызг в небольшом озерке. Да поместье великолепно и владелец его вложил немалые средства, чтобы благоустроить огромную территорию. Интересно, чего мне ждать от этого странного приглашения? И как там Урбан? Наверное, беспокоится. Но дать ему знать я не могу. Любуясь водопадом, я забыла обо всем и даже о своей неясной судьбе. Что делать, столь прекрасное зрелище не могло оставить меня равнодушной.
– Великолепно, правда? – раздался за моей спиной знакомый голос.
– Цеталион? – обернувшись на звук шагов, я изумленно рассматривала мужчину. Сейчас на нем была надета белая рубашка и темно-синие штаны. Привычное для меня серое одеяние куда-то подевалось. Выглядел он расслабленным и очень довольным. Что ж, были у меня кое-какие подозрения и, кажется, они вполне оправданы.
– Как тебе сад? – спросил аллэрн, сделав вид, что не обратил внимания на мое удивление.
– Красиво, – и напряженно спросила. – Ты не знаешь, зачем меня сюда привезли?
– Знаю. Идем, пройдемся.
– Тогда зачем? – опасливо покосилась я на него, когда он жестом пригласил меня пройти по тропинке вперед.
– Потому что ты мне очень понравилась. И я хотел тебя видеть.
– Но, – начала я предложение и так и не завершила его, следовало и раньше не скрывать от себя ту догадку. Ведь все эти знания о том, где меня найти и как меня зовут и разрешение на выступление и ожерелье которое он мне подарил, эти происшествия были подсказкой. А я предпочитала делать вид, что ничего не понимаю. Это так удобно, не принимать никакого решения. Это так просто думать, что сможешь легко передумать.
– Ты что-то хотела спросить? – спокойно поинтересовался Цеталион, нет Лэксанелл.
– Почему ты назвался своим племянником? – мы свернули еще на одну тропинку, и она вывела нас обратно к водопаду.
– Не хотелось тебя пугать, – улыбнулся он, – нет ничего хорошего в том, чтобы понравившаяся девушка воспринимала тебя со страхом. Тем более что ты меня очень удивила своим поведением. Никогда ранее не приходилось встречать женщину ведущую себя так свободно со мной как ты. Это было тем удовольствием, которого не хотелось лишаться. И ко всему прочему ты умная девушка и обо всем догадалась сама.
Мы, молча стояли у водопада. Я, напряженно думая как поступить, смотрела не мигая на льющуюся воду, а мужчина внимательно вглядывался в мой профиль. Но я так погрузилась в себя, что не замечала этого до тех пор, пока он не произнес:
– Ты невероятно красива. Завораживающе. И мне хотелось бы, чтобы ты как-нибудь станцевала для меня, – нежные нотки в голосе настораживали.
– Ты хозяин положения. Тебе только стоит приказать, – склонив голову, попыталась скрыть ядовитые интонации.
– Я не хочу приказывать. Я хочу, чтобы ты пожелала этого сама. Танцевать для меня, – указательным пальцем он провел по моей щеке, отводя упавшую на лицо прядь назад.
У меня было мало времени на размышления. Решение нужно было принимать сейчас. Потом могло быть поздно. Встав у меня за спиной, аллэрн положил мне руки на плечи и склонился к моей шее так, что я почувствовала его дыхание на своей коже.
– Ты невероятно красива, – повторил он свои слова и припал долгим поцелуем к чувствительному местечку чуть ниже ушка, вырвав у меня вздох.
Глупо было себя обманывать, что он имеет ко мне платонические намерения. Было понятно с самого начала, что за его помощь придется платить. Что же, пришел час расплаты. Я попыталась прогнать мысль о том, что надоевшие ему любовницы куда-то пропадают. И о том, что именно поэтому он не захотел называть мне своего настоящего имени до тех пор, пока я полностью не оказалась в его власти. Мысли растворялись в движениях мужских рук, которые потянули за завязки и плащ упал к моим ногам, а после эти руки спустились вниз к груди. Говорят, что любовницы ему очень быстро надоедают. И у меня есть шанс стать такой же бабочкой однодневкой. Хочу ли я этого? Непроизвольно подняла руку к волосам, меня кольнуло воспоминание о Боге который подарил мне свой цветок. Это помогло прийти в себя. Почему я так покорно стояла. пока он ласкал меня? Не могу сказать, что он мне сильно нравится или вызывает какие-то другие чувства, но я никак кроме вздохов не реагировала на его действия. Странно это, и хорошо что есть предостережение Бога Любви, иначе я сама бы и не заметила как оказалась бы в постели Третьего. А этого делать нельзя.
– Что-то не так? – повернул он меня к себе. – Ты кажешься мне какой-то напряженной.
– Просто, ты сказал, что я могу решать когда захочу станцевать для тебя, но как оказалось это не так, – дрожащими руками пыталась застегнуть блузку.
– Да? – хмыкнул мужчина, отступив на шаг. – Это тебя задевает? Обычно любой девушке достаточно только намека на мое внимание как она сама начинает, чуть ли не на коленях умолять быть моей.
– Но это не факт, что не найдется та, кто не захочет подобной участи, – упрямо поджала губы, но глаз на него не подняла, чтобы он не увидел как мне страшно.
– Так ты не хочешь быть моей? – удивленно произнес Лэксанелл.
– Я хочу сама решать, когда и чьей мне быть, – боже что я несу, – и еще, то ожерелье. Я не могу его принять. Очень прошу, забери его. Танец был благодарностью тебе за помощь и за него оплаты не нужно.
Третий пораженно молчал. А я тревожно думала о том, что меня ждет после этих слов. Скорее всего, казнь. Неужели это я строила планы по завоеванию места под солнцем среди сильных мира сего? Сама же собственными руками копаю себе могилу.
– Что ж, – сухо произнес он, – я тебя услышал. Тебя проводят.
Когда я подняла глаза, его уже и след простыл. И что же теперь со мной будет?
Впоследствии снова и снова возвращаясь к этому моменту, я не могла понять. Что же тогда толкнуло меня на этот подвиг прямо отказать? Ведь были мои знания. Я могла бы просто их применить и мужчина ел бы у меня с рук. Наверное, это было банальное упрямство. А может и воспоминание о презрении в черных глазах?
Интриги, интриги, интриги...
– Ну что? Выбрался из своей норы? – хитро улыбнулся Зутер, рассматривая брата.
– Ты тоже в курсе, где меня можно найти? – наморщив нос, молодой человек плюхнулся во взявшееся из ниоткуда кресло.
– Мне, кажется, мы все в курсе, где кого и когда искать, – пройдясь по просторному помещению, чьи стены, были увиты темно-зеленой, почти черной растительностью, Зутер остановился напротив Бога Любви. – Ты пришел ко мне. Зачем?
– Захотелось раньше, чем нанесешь мне визит, узнать, что ты собираешься предложить за мое участие в последующей заварушке.
– Предложить? Я никому и ничего не предлагаю. Глупо. Предпочитаю посмотреть со стороны как Зикор, Зомина и Золеййа расшибут себе лбы, пытаясь найти Того Чье Имя Нельзя Называть. Это будет забавное зрелище. Советую и тебе насладиться им.
– Так они решили найти Отверженного? Зачем?
– Ими движет банальный страх и глупость. Думаю, каждый из нас сейчас испытывает неуверенность перед своим будущим, – Бог Хитрости и Коварства щелкнул пальцами, и в его руках появилась чаша украшенная живыми картинками. Лес звенящий серебристо-зеленой листвой, птицы, перелетающие с ветки на ветку. Эта посудина была достойна удивления, но Зейран даже бровью не повел. За свою долгую жизнь ему приходилось видеть и не такое. Он просто не обратил внимания на этот маленький трюк проделанный братом.
– А ты? Что планируешь ты? – поинтересовался синеглазый красавец.
– Я? – деланно удивился его собеседник. – Я уже говорил, мысль, что неплохо бы поковыряться в семейном шкафу и потревожить прячущиеся там скелеты, не дает мне покоя. Именно этим и займусь. Все эти семейные тайны о нас и о природе нашей силы скрываются отцом не зря.
– Думаешь, удастся перехитрить Зорета? – хмыкнул Зейран.
– Перехитрить? – допив напиток из чаши, мужчина отправил ее в небытие, уже без помощи щелчков пальцами. – Это очень сложно, практически невозможно. Но есть мысль.
– Да? И какая? – Бог Любви напустил на себя равнодушный вид.
– Поделюсь, если выгорит моя затея.
– Не хочешь говорить? Тогда ладно, – Зейран поднялся с кресла, – хочу побыть в одиночестве.
– Да? Пока, – лениво отозвался Бог Хитрости и Коварства.
На этом братья расстались, Бог Любви отправился в свои покои в Светлом Чертоге, а Зутер, прикрыв глаза, остался размышлять о своих планах.
Сфера двигалась по раз и навсегда зафиксированной траектории. Чем-то ее путь напоминал вечное движение планеты. Подобно такому небесному телу она вращалась вокруг своей оси и подобно ему же двигалась по круговой орбите вокруг невидимого центра. Радужные разводы на прозрачной поверхности делали сферу похожей еще и на мыльный пузырь. Но этот мыльный пузырь был гораздо более устойчив к внешним воздействиям, чем его собратья. А еще его поверхность выглядела матово-радужной и поэтому при более близком рассмотрении сходство с детищем мыльного раствора пропадало.
Фигура в белом плаще стояла у невидимой границы, что не позволяла ей приблизиться к сфере. Но мужчина и не пытался пересечь запретную линию. Он казался изваянным из какой-то особенно белой породы камня. И было ощущение, что жизни в этом зале Светлого Чертога просто нет. Радужный кусок непонятного вещества, несущийся по своей вечной орбите, статуя и зеркально-цветные стены, многократно отражающие эту картину. Но вот человек встрепенулся и поднял опущенную голову. Что-то потревожило его глубокие раздумья и это что-то приближалось к запретной части дворца. Для посетителя пришедшего сюда, тоже существовала невидимая граница, которую он не мог пересечь без разрешения Зорета. И Верховный Бог, по легендам давший жизнь планете и торнам, отвлекся от размышлений и, еще раз всмотревшись в сферу, словно пытаясь найти ответы на все свои вопросы, покинул зал.
– Я ждал тебя, – такими словами он встретил своего гостя.
– Знаю, – ответ был краток, и голос сух, и интонации безжизненны.
Мужчины замолчали. Слов было не нужно. Пришедший, образами передавал все последние новости. Они были очень важны, поэтому тщательно соблюдалось экранирование от чужого вмешательства в этот мыслеобмен. Когда отец всех Богов получил все необходимые сведения, они продолжили ничего не значащий разговор.
– Я нервничаю, – грустным голосом сообщил Зорет. – Зомина совсем плоха, и если все пойдет не так как нам нужно, то времени на проведение повторного эксперимента просто не будет.
– А ты не пытался отучить их от использования Силы? – впервые в этом голосе прорезались эмоции.
– Это невозможно, – тоскливо отозвался мужчина в белом плаще, – даже мне стоит больших усилий удерживаться от бездумной траты Силы. Словно что-то подталкивает меня изнутри. Это как нестерпимый зуд, так и тянет почесать больное место, даже зная, что нельзя. А уж дети... Они привыкли слишком быстро к своему могуществу, чтобы так просто отказаться от него. Знаю, ты сейчас будешь говорить, что не надо было и начинать обучать детей, тогда тысячи лет назад... И ты будешь прав, мы очень давно спорим с тобой о том, что уже произошло. Если бы все можно было вернуть назад. Но даже мне это не по зубам. Видишь, Сила дает много возможностей, но всегда остаются какие-то но, которые она не поможет решить. Возомни себя Богом, и ты сразу поймешь, что на самом деле ты не всемогущ. Так же и я... Если бы была возможность все повернуть вспять. Если бы была. Молчишь? Знаю. Ты винишь меня. И ты прав. Как никто другой я виноват перед всеми вами, перед этим миром и перед самим собой...
– Есть шанс изменить все, – холодно отозвался гость Зорета, – и этот шанс стоит использовать.
– Ты прав, пусть я не всемогущ, но кое-что и я могу. У тебя же хватило смелости противостоять этому зову и отказаться от предназначения. Пусть даже косвенно родственные узы и приобщили тебя к этому источнику. Это дает большую свободу для маневра. Главное тебе не сорваться и тогда я буду иметь живое доказательство того, что с нашим общим проклятием можно будет совладать.
– Отец, если я еще побуду здесь, то не уверен, что у меня достанет воли противостоять зову. Засим откланиваюсь. Мое тебе почтение.
– Да иди. Помни! Наблюдать и быть невидимым для всех. Я очень надеюсь, что ты справишься с моим заданием. Те вести, что ты принес... Они очень важны. И будь благословен, Тот Чье Имя Нельзя Произносить Вслух, – слова тихим эхом разнеслись меж колоннады и зал враз опустел.
Мыслю! Значит существую?
Ну, вот, опять мысли скачут. Скажите мне. Зачем я вспомнила глаза? Серые холодные... те глаза, что смотрели в мои с горечью и тоской... Зачем они мне? Вы не знаете? Зачем помнить то отчаянье и горечь поражения. Зачем помнить... Зачем? Горькие слова... Все зря. А я помню и отвлекаюсь от других воспоминаний. Зачем ты не сказал тогда всей правды? Зачем? И не было бы так больно и гадко...
Снова толпа, толпа, врывающаяся в богатый дом, толпа, разрывающая хозяина на части... И детский плач, и женский крик... Толпа слепа в своей любви и ненависти... Толпа идет следом за кем-то одним, но даже этот один не может остановить массу людей, когда в ней просыпается жажда крови. И в этот момент толпа способна даже пожрать того, кто ее собрал и вдохновил...
И зарево пожара, и отблески огня в глазах, сотнях людских глаз... И рев, глухой рев, и топот ног, и стук металла ,и вспышки молний...
Проливной дождь, и стук обрушившегося тела...
Тоска накатывает снова, так тяжело думать... Не хочется писать, не хочется думать, не хочется жить... Хочу покоя, хочу избавиться от этой серой мглы, в которой я живу... Когда же я сойду с ума? Какое благословение быть сумасшедшим и не помнить. Не помнить ничего и никого. Туман, зачем ты пришел сейчас ко мне? Ты смеешься снова, как тогда. Мы были молоды, мы были прекрасны... Зачем эта кровь на руках? Зачем? Неужели? Неужели я действительно схожу с ума? Это счастье, если так. Это счастье. Кто-то смеется. Кто? Я? Действительно я смеюсь. Жутко, надо же я схожу с ума. Нет, это радость. Большая радость.
Хм... Еще одна картинка? Что ж, опишу и ее.
Быть Первым не значит быть самым счастливым
Невероятно величественный и прекрасный аллэрн стоял перед пультом в аскетичной, но просторной комнате. Стол, окно вызова, вделанное в стену и плавающий в воздухе пульт вот и вся обстановка. Ах, да, еще и какое-то подобие экрана на стене. Только показывал он нечто странное. Большое бесформенное пятно где-то с краю. И маленькие светлячки разных размеров и цветов. От этих передвигающихся светлячков шли тонкие нити к пятну. Выделялись из этих нитей те, что неподвижно располагались по периметру округлого экрана. Вот одна из золотых ниток дрогнула, мужчина нахмурился и стал напряженно вглядываться в изображение. Но подрожав, нить вернулась к своему прежнему ровному свечению. Выдохнув, аллэрн прижал руку к левому виску, там тупой болью засело пережитое волнение. Оторвавшись от изображения, блондин подошел к треугольному окну вызова, так называлось это устройство для быстрой связи между аллэрнами. Коснувшись зеленой руны рукой, он подождал пока окно вызова не загорится золотым светом, после же сказал повелительным тоном:
– Стэйна заменить и отправить на обследование. Слишком часто сбоит последнее время.
– Да Первый, – почтительно, но не подобострастно отозвался Второй. Сидя у себя в кабинете в кресле он видел Первого как призрачную золотистую фигуру, вылившуюся золотым туманом из треугольника на стене. – Тэйтан ждет.
– Зови, – ответствовал Первый и, погасив окно вызова, вернулся к созерцанию экрана. Ту картину, что высвечивалась на нем, мог понять только один аллэрн в этом мире – Первый. И то, что он видел, ему совсем не нравилось. Обстановка с каждым днем становилась все сложнее и сложнее, а тут так некстати все эти заговоры и готовящиеся к бунту торны.
Сплошная стена, где и не было намека на проход, разошлась, пропуская Третьего. Подтянутый, строгий и невозмутимый Тэйтан вошел в комнату. Пройдя несколько шагов, остановился.
– Благоденствия твоему дому Первый, – учтиво произнес он.
– И тебе всех благ, – спокойно отозвался Первый, – я хотел тебя видеть. До меня дошли кое-какие слухи. Будто бы ты больше занят какой-то беглой рабыней, чем поимкой заговорщиков. Правда ли это?
– Твои информаторы ошиблись, – проговорил Третий, стараясь не показать своего удивления. – Я и тому и другому делу уделяю равное внимание.
Первый рассмеялся, услышав ответ Тэйтана:
– Ты неподражаем. Другой на твоем месте стал бы оправдываться. Могу поздравить, ты еще раз подтвердил мое хорошее мнение о твоем уме, – отсмеявшись, сразу посерьезнел. – Докладывай. Почему ушли заговорщики? Про рабыню можешь не рассказывать, это твое личное дело. И я очень надеюсь, что ты действительно занимаешься им не в ущерб другим более важным делам.
– Заговорщики ушли, как ты верно заметил Первый. У меня есть ощущение, что в рядах аллэрнов или их близких слуг есть предатели. Маги должны были наверняка поймать верхушку 'тайной' организации, – насмешливым тоном Третий выделил слово 'тайной', – но те ушли раньше, как если бы их кто-то предупредил.
– Ты думаешь это действительно так? – прошелся по комнате Первый.
– По-другому я объяснить это исчезновение не могу, – поджал губы Тэйтан.
– Сканирование твоих чувств подтверждает твою невиновность. Ты действительно испытываешь негодование при одной мысли о предательстве. Это хорошо, потому как именно тебя мне хотелось бы видеть на месте Тернала. Лэксанелл слишком легкомысленен. Но все будет зависеть от твоего успеха в поимке возмутителей спокойствия. Я хочу, чтобы ты это понимал. Теперь хотелось бы услышать твои догадки о том, кто мог бы быть предателем.
И Первый с будущим Вторым стали перебирать имена тех, кто мог бы вести двойную игру.
Тяжело помнить. И надо ли?
Дела минувших дней... Действительно все пролетело мимо и кануло в лету... Или мне это так кажется? Где-то сейчас живут люди, смеются, плачут, любят, ненавидят. А я здесь, все время здесь и все время одна. И остается думать о том, как бы поступила, зная все то, что знаю сейчас. Если бы можно было все поменять. А с другой стороны, глупо стонать о прошедшем. О чем жалеть? О том, что пришлось чем-то пожертвовать ради этого пути? Но так ли велика цена? И ты могла бы ее не платить. Но решение было принято, и выполнено и ты здесь. И что теперь плакать? Лучше рассказывать. Не хочу все время тосковать, пусть у меня есть право на тоску. Надо жить и ждать. Пусть даже неизвестно чего. Где та Ри, что смогла сбежать от Тэйтана? Где та Ри, что смогла отказать Лэксанеллу? Неужели в тебе не осталось ни капли гордости? Неужели? Так что хватит ныть, пора браться за дело. Пора рассказывать о том, что было дальше. Пусть даже эта история интересна только мне, пусть даже ее никто никогда не узнает такой, какой она была на самом деле. Без прикрас, без комка налипших подробностей, появившихся от домыслов тех, кто не знал того что было на самом деле.
Золотая клетка
Меня провели в просторную, роскошно обставленную комнату. Выпускать меня из поместья никто и не собирался. Я снова пленница. Но в этот раз клетка золотая. Широкие окна, выходящие в сад, давали много света. Зеркала на стенах, цветы в вазах, широкая кровать, застланная красивым покрывалом. Стол и стулья на резных ножках. Обстановку спартанской не назовешь. И самое главное, что бросалось в глаза, это была женская комната. Какие-то мелочи, такие как духи на туалетном столике, нераспечатанные баночки с разнообразными кремами и еще чем-то непонятным, подтверждали, что комната только ждет, когда в ней появится хозяйка. Значит, ее готовили заранее для меня, или, что гораздо реалистичней, каждый раз меняют только содержимое данной бархатной коробки, а сама она остается все той же. Говоря другими словами, игрушки Третьего меняются, а вот сама комната вряд ли. Очень хотелось верить – я здесь ненадолго и скоро смогу вернуться в гостиницу. Но шли часы, потом дни и меня никто не выпускал. Каждый день я ходила гулять в сад. Каждый день я упражнялась в танцевальном искусстве и пении. Каждый день начинался с надежды, что вот сегодня увижу кого-нибудь кроме немногословной служанки. Но несколько дней так и прошли для меня в одиночестве. За это время у девушки торнчанки, что приносила мне роскошную одежду, вкусную пищу и служила проводником в доступных для прогулок местах поместья, я узнала, что водопад предназначен не только для любования им. Это оказалась своеобразная купальня. Вода в водопаде была теплой. Я долго не могла поверить в это, пока робко не подставила руку под струи воды. Действительно, температура была вполне комфортной. Про себя подивилась расточительности Лэксанелла. Надо же иметь душ в виде водопада. Но в поместье были еще и другие удивительные вещи. Например, синий треугольник в стене. Милле не знала или не хотела говорить, что это такое. Вообще она выдавала информацию по мере необходимости, стараясь больше отмалчиваться. Или ванная комната, стоило прикоснуться к замысловатой закорючке, намалеванной на стене, как сверху обрушивалась мягкая масса теплой воды. И пусть даже ее лилось много, очень много, задохнуться не было никакой возможности. А включающийся от моего присутствия в комнате свет, и выключающийся когда ложусь спать. Но скоро все эти развлечения мне наскучили. И красивые цветы, и птицы в саду. И тенистые аллеи, и даже великолепный водопад. Я начала скучать, и от скуки много думать. Мысли были банальными. Например, такая: 'А знает ли жена Лэксанелла обо мне?'.
Не удивляйтесь. Просто аллэрны женились рано. Дети у них рождались редко, и ради здорового потомства очень тщательно подбирались пары. Закон следил за тем, чтобы войдя в брачный возраст, аллэрн и аллэрнчанка нашли бы себе подходящую пару. У Тэйтана, наверняка, тоже есть жена. Интересно, какая она? И что сделает жена Лэксанелла, когда узнает обо мне? Аллэрнчанки, тоже были игрушками своих мужей, главное, что от них требовалось это наследники. Но по сравнению с торнчанками им было проще. Да они не могли в одиночестве выходить на улицу. Но в отличие от торнчанок их спутником не обязательно должен был быть мужчина. Это могла быть и женщина, и дети. Главное не выходить на улицу одной. Не знаю, встречались ли браки по любви, но то, что неженатых взрослых аллэрнов практически не встречалось это точно. Правда, это не мешало аллэрнам содержать гаремы для собственного удовольствия. Зачем им было это нужно? Ведь намного проще аллэрнам жилось бы не попирай они гордости торнов. Раса высоких светловолосых людей принесла с собой защиту от войн, от моровых болезней и голода. Пусть законы были жестоки, но люди, нарушающие их, встречались редко. Никто не хотел рисковать собственной шкурой. Поэтому не процветало воровство, подпольная торговля, нищенство и вечером человек мог спокойно пройти по безлюдному кварталу, не боясь, что его ограбят. Если бы аллэрны не унижали торнов, если бы не низводили их женщин до уровня рабынь. Кто знает, как бы тогда повернулась история. Что заставляло аллэрнов так поступать? Распущенность? Врожденная жестокость? Что? Я не понимала. Объективных причин для того чтобы так вести себя по отношению к торнам я не видела. Может быть то, что среди аллэрнов все были магами и сильными магами, а среди торнов мало попадалось тех, кто мог потягаться с ними силами? Может это порождало ощущение безнаказанности для аллэрнов? Сложно было рассуждать, не зная всего. Прошло время и теперь я в курсе этих причин, но они не служат оправданием для аллэрнов. Пусть на кону было много больше, чем судьба какой-нибудь одной торнчанки. Пусть. Наверняка были другие пути, но аллэрны предпочли идти путем страха. Но я в очередной раз отвлеклась.
Прошло пять дней моего комфортного заточения, когда пришел Лэксанелл. Вежливо постучавшись, он вошел только после моего приглашения. Что говорить ему не знала, хотя и понимала, что раньше или позже он появится. Мужчина же молчал, внимательно рассматривая меня. Первым молчание нарушил аллэрн:
– Как тебе твоя комната? Нравится? – ведет себя так, словно ко мне в гости пришел, а не в собственном доме находится.
– Неплохо, только хотелось бы прогуливаться не только по саду, – отозвалась я, настороженно наблюдая за ним, – да и к гостинице я как-то уже привыкла.
В воздухе после моих слов повисла неловкая пауза. Мужчина переваривал мое высказывание, а я лихорадочно думала, о том, что в очередной раз меня подводит мой язык.
– Хорошо, у тебя будет возможность гулять по городу, но только в сопровождении охраны, – и без перехода добавил. – Я пришел тебя просить об одолжении.
– В чем оно заключается? – беспокойство только усилилось, мало ли чего ему нужно.
– Я хотел попросить тебя станцевать и спеть сегодня. Сегодня я принимаю здесь очень важного гостя и хотелось бы его чем-нибудь удивить. Ты не против?
– А я могу отказаться? – гордо вздернула подбородок.
– Да, если ты не захочешь, заставлять не стану. Я обещал тебе, что ты будешь вольна сама решать, когда для меня станцуешь. Но этот визит очень важен для меня. И я прошу тебя, пусть в этот раз наши с тобой желания совпадут.
Сегодня он не стал отрабатывать на мне так запомнившийся повелительный взгляд. Неужели всерьез взялся за покорение меня непокорной? Прошу прощения за тавтологию.
– Хорошо, – склонила голову, пряча свое недоумения за ресницами. – Как быть с музыкой? Я привыкла к игре Урбана.
– Об этом не беспокойся, – мне показалось или в его голосе прозвучало торжество, – я все устрою. Милле поможет тебе одеться. Я очень рад, что ты согласилась. Спасибо, – тихо прошептал аллэрн, приблизившись ко мне и коснувшись рукой волос.
– Еще мне хотелось бы выбрать одежду самой, – робко подала голос, – костюм неотъемлемая часть выступления.
Аллэрн готовившийся выйти из комнаты, остановился и задумчиво принялся рассматривать меня. Я же затаив дыхание ждала:
– Хорошо, тебя проводят. Можешь купить все что захочешь. Соответствующие распоряжения я отдам. Есть еще какие-нибудь пожелания, – голос прозвучал мягко и нежно.
– Нет, это, пожалуй, все, что мне нужно.
– Тогда до вечера, – улыбнулся мужчина мне на прощание.
Он ушел, а я осталась думать, чтобы все это могло значить.
Заначки надо делать с умом
– Думаю, нет необходимости, чтобы нас видели вместе. Моего присутствия будет более чем достаточно, чтобы знать что происходит, – ткнув пальцем в каменную стену, Тетива повернулся лицом к друзьям.
– Тетива прав, – Скала устало потер переносицу, – передать известия, если что-то с девушкой произойдет, всегда успеется. Дел и в лагере невпроворот. Да и мне не помешало бы дома изредка появляться, а то еще жена что-нибудь заподозрит. Надо было сразу не беситься, а подумать о том, что танцовщица может быть в опасности. И послушать, что люди говорят, и подумать немного головой.
