Текст книги "Тебе почти повезло (СИ)"

Автор книги: Наталья Худякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Потапов на проводе…

– Здравствуйте, Егор. Вас Семенов беспокоит.

– Весь внимание, Владислав Петрович.

– Вы даже помните мое имя. Приятно.

– Память пока не подводила, – небрежно пояснил он. – Что заставило великого мастера интриги обратиться к моей скромной персоне? Я, честно признаюсь, иногда подумываю: а не проконсультироваться ли мне у Семенова? – Потапов коротко хохотнул. – Итак, я весь внимание.

Внезапно Влад почувствовал волнение, как будто он стоял на пороге экзаменационной комнаты.

– Знаете, когда звонил, то думал, что нужна консультация, но теперь…

Он замолчал, пытаясь как-то определиться в своих неясных желаниях.

– Что же смутило вас? – нарушил молчание Потапов ровным голосом психоаналитика. И Влад поддался на эту интонацию, как изголодавшаяся рыба на крючок.

– Егор, я понял, что мне нужна ваша помощь. Не консультация, нет. Вы можете выполнить для меня одно поручение? Я хотел сказать, – тут же поправился он, – найдется ли у вас для этого время?

– Для этого я должен знать, о чем конкретно идет речь. Надо встретиться. По телефону такие вопросы я не решаю.

– Конечно, конечно… В данную минуту вы свободны? Я мог бы подскочить к вам, – Влад суетливо глянул на часы.

– Я у себя в конторе. Пока свободен, но где-то через час у меня встреча с клиентом. Если вы недалеко, то можем перекинуться парой слов.

– Окей!

Первое, что увидел Влад, войдя в кабинет к сыщику, были ноги в домашних тапочках, бесцеремонно лежащие на столе. За длинными ногами, в глубине кресла, виднелась голова сыщика в наушниках. Он что-то слушал, закрыв глаза. Влад остановился на пороге, не смея нарушить тишину. Через короткое время Потапов приоткрыл один глаз и пальцем указал на стул.

– Да, интересно… – пространно выразился он, сняв наушники. – Понимаете, Владислав Петрович, если бы люди не имели голоса, преступления раскрыть было бы практически невозможно.

– Считаете? – с сомнением произнес Влад. – Я бы выбрал глаза. Разве зря говорят, что глаза не врут?

Потапов покрутил пальцами в разные стороны.

– Как вам сказать… скорее, все же врут. К тому же в глазах можно увидеть такую гамму разных чувств, что легко заплутать среди многочисленных нюансов.

– А голос?

– А его величество голос – это, я вам доложу, просто прелесть какая-то… Я вот слушаю, не видя глаз собеседника, и сразу понимаю – врет! Как бы ни старался человек, ложь вынуждает его ставить перед собой стену, непробиваемую, непроницаемую, чтобы никто ни о чем не догадался. И голос его бьется об эту стену, глохнет, задыхается.

– А как же выражение: врет как дышит.

– Это исключение, подтверждающее правило! – сыщик с азартом потер ладони. – Как мне с вами интересно разговаривать! Тот, кто врет как дышит – психопат. Не верите? Научно доказано, что патологические вруны – больные люди. У здорового человека вынужденная ложь губительно сказывается на его психике. Он страдает, мучается.

– Ну и как там, – Влад кивнул в сторону наушников, – лжец или честный?

– Лжец. Увы, – сыщик скорчил страдающую мину. – А ведь мне предстоит его защищать, быть адвокатом.

– Как такое может быть? – Влад брезгливо поморщился. – Вы идете против своей совести, сознательно причем. Егор, между нами, вы предаете самого себя. Вы же сами говорили, что от этого страдает психика. Он врет, вы будете врать…

– С чего вы взяли, что я буду защищать лжеца?

– Так вы же сами сказали…

– Э, нет! – Потапов поднял вверх палец. – Я вначале заставлю его сознаться. А потом уже буду защищать. Любой преступник имеет право на защиту. Здесь важны многие моменты – мотив, обстоятельства, цель… Не хочу вас утомлять, короче. Итак, что конкретно привело вас ко мне?

Потапов сбросил ноги на пол, выпрямил спину и нацепил очки в тонкой оправе. Влад невольно расправил плечи и сухо произнес:

– Хочу, чтобы вы помогли мне выяснить, с кем и, главное, с какой целью встречается одна особа с представителями мужского пола.

С этими словами Влад открыл телефон и показал фотографию Насти. Он сейчас слабо отдавал себе отчет, почему вдруг ему понадобилась профессиональная слежка за ней. Возможно, где-то в глубине души, его мучила эта недосказанность в их взаимоотношениях. Он, человек, привыкший ко всем историям – хоть жизненным, хоть книжным, – подходить с профессиональной точки зрения. И если была завязка, то должна быть и развязка – логически ясная и правдоподобная.

Потапов никак не выдал своего удивления столь банальной и, очевидно, пошлой просьбе. Он быстро перекинул фотографию к себе в мобильник и записал нужную ему информацию в блокнот.

– При этом мне не нужны подробности, не нужны никакие сведения об этих мужчинах. Важно только одно – это любовная связь или нет. Никаких фотографий для отчета тоже не нужно. Я нигде и никому не собираюсь что-либо доказывать. Два слова – да или нет. Я вам полностью доверяю.

Сыщик внимательно посмотрел на Влада и тихо произнес:

– Все предельно понятно. Вы человек серьезный и намерения ваши – тоже. Вопрос только один: как скоро вам нужен ответ? Мне надо соотнести это со своей текущей работой.

– Все на ваше усмотрение. Это не к спеху. Главное – правда.

– Ээ… извините, Владислав Петрович, можно последний вопрос?

– Да, конечно, – Влад с готовностью посмотрел на Потапова.

– Мы с вами затеяли такое деликатное дело… В общем, меня интересует, что в данном случае вам сердце подсказывает?

Влад не ожидал подобного вопроса. Сыщик неожиданно застал его врасплох.

– Я? – он стушевался и потерял, казалось, возможность что-либо соображать вообще. – Простите, я не знаю. Честное слово – не знаю. Я совсем запутался. Вот поэтому, собственно…

– Я понял. Хорошо, ждите моего звонка. Через неделю. Может, раньше. Как дело пойдет, тут сами понимаете…

Влад ушел от Потапова в растрепанных чувствах. Он уже десять раз пожалел о своей затее, и ровно столько же раз оправдал себя. С одной стороны, он понимал, что следить за Настей – подло. Она никогда его не предавала, она являлась частью его жизни последние несколько лет – успешной, удобной, отлаженной. Только за эти годы он должен быть ей безмерно благодарным и не судить за то, что она решила уйти от него. С другой стороны, его мир, такой понятный и приятный во всех отношениях, сейчас с треском лопнул. Как переспевший арбуз. Этому должно быть объяснение. Скорее всего, он переоценил свои возможности, и от него ускользнули какие-то важные вещи, на которые следовало обращать внимание. Конечно, если бы не загадочные смерти близких ему людей, то проблему личных отношений он решал бы несколько иначе, проще. Однако ему сейчас нужна была помощь, нужны объективные факты, а не гадания на кофейной гуще. Если Настя полюбила кого-то другого, то ему придется с этим смириться, невзирая на ущемленное мужское самолюбие. Это будет тяжело и больно. И ему придется найти в себе силы перевернуть эту страницу своей жизни.

Широко шагая по вестибюлю гостиницы и все еще пребывая в состоянии бурного внутреннего диалога, он не сразу услышал, как его окликнули.

– Да, извините… задумался, – Влад затуманенным взором посмотрел на Неверова. – Пройдемте ко мне в номер.

– Итак, вы хотите, чтобы я написал для некоего господина Ракитина сценарий двухчасового фильма, – Влад повторил задачу, поставленную ему три дня назад, едва они уселись в кресла напротив друг друга.

Лицо мужчины было холодно и не выражало ничего, кроме ожидания ответа. У Влада мелькнула мысль, что Неверову сейчас было абсолютно безразлично, согласится он или нет. Главное – закрыть этот вопрос раз и навсегда.

– Совершенно верно. В жанре мелодрамы, – напомнил он.

Влад опустил взгляд на свои руки, словно спрашивая: возьмемся? Затем прочертил ногтем по ладони линию, изо всех сил, до боли.

– Что ж, пожалуй, я соглашусь, – он дождался, пока на руке не появится красная полоса и посмотрел на мужчину. На лице Неверова не дрогнул ни один мускул.

– Тогда обговорим детали, – уголки губ у него едва заметно дрогнули. – Речь пойдет о несчастной любви девушки, надежды которой рухнули в один день. Это было утро после первой ночи любви. Жестоко обманутая, она страдала долгие годы…

– Погодите, погодите… – Влад в недоумении склонил набок голову. – Вы мне хотите рассказать содержание этой истории? То есть, это не будет моя интерпретация жанра…

– Интерпретация будет ваша, – поспешил его успокоить Неверов. – Я всего лишь обозначаю канву фильма. Так нужно по замыслу Ракитина. В конце фильма обидчик горько пожалеет о своем поступке. Вот вам, так сказать, берега, а русло наполняйте своей фантазией.

Владу хотелось возразить, что это не мелодрама вовсе.

– Я вижу, вы хотите что-то мне сказать? – Неверов приподнял брови.

– Если честно, то, скорее, спросить….

– Спрашивайте.

– В чем, собственно, трагедия героини? Она любила его, а он отверг чувства девушки?

– А что вас смущает? – лицо Неверова ожило, легкий румянец лег на скулы.

– Понимаете, Валерий, если мы с вами говорим о жанре мелодрамы, то здесь, на мой взгляд, надо хотя бы соблюсти некоторую процедуру, – Влад сложил руки на груди и откинул голову на высокую спинку кресла. – Должны быть чувства – яркие, многообещающие. Любовь, короче, должна быть. Она любит его, он любит ее. Но по какой-то, неведомой пока нам с вами, причине, один из героев нарушил клятву любви. Обстоятельства могут быть разными – он или она разлюбили партнера – это раз. Его или ее кто-то ввел в заблуждение, обманул и они, таким образом, расстаются и страдают из-за этой неразберихи. Это второй вариант. Ну и третий, к примеру: случилась война, любимый ушел воевать, пропал, потом, в конце, находится, и все безмерно радуются и плачут от счастья. Ну, в общих чертах… А что вы мне предлагаете? От начала до конца сплошная драма. Почти криминальная.

– Какая вам разница? Главное, как я говорил – она утром поняла, что обманута, а он, в конце, будет наказан. А в середине – слезы-сопли, уж будьте добры. Вы, кстати, про размер гонорара не забыли?

– Ну да, забудешь тут. Скорее свое имя не вспомнишь… Пусть будет по-вашему. Страдалица будет отомщена. Так?

– Именно так. Ну что, подпишем договор? – Неверов полез в портфель за бумагами.

– Договор?

– А что вас удивляет?

– По правде, таких договоров мне еще заключать не приходилось. Как это вообще возможно между частными лицами?

– Достаточно просто. Мы напишем с вами расписки на сумму, которую я вам называл.

– Не понял. Я тоже должен буду вам такую расписку дать?

– Само собой. Вы же хотите получить свой гонорар? Вы его получите. Прямо сейчас, – с этими словами Неверов вытащил на стол стопку купюр, упакованную в прозрачный пакет.

Возникшее при виде денег беспокойство, через мгновение переросло у Влад в панику.

– Вы хотите мне сразу выплатить весь гонорар? Не дожидаясь даже первых строк?

– Взамен вы напишете расписку, что получили эти деньги в счет будущего сценария. Это нормально?

– Само собой. И это все условия?

– Не торопитесь. Если в указанный срок вы не представите готовый сценарий, то будут штрафные санкции. По-моему, это тоже нормальная практика.

– Согласен, – кивнул Влад.

Неверов помолчал, побарабанил пальцами по своему портфелю и медленно, чеканя каждое слово, добавил:

– Учтите, что срыв передачи сценария будет стоить вам двойной суммы выплаченного гонорара.

– Простите, не понял, – Влад помотал головой, будто освобождаясь от наваждения. – Если я не уложусь в срок, то обязан буду вернуть вам двойную сумму?! Это же бред какой-то…

– Почему? Ваш сценарий тоже вряд ли стоит тех денег, что вам дают. Но мы же идем на риск.

Владу стало неуютно. Перед ним лежала куча денег, и тянула к себе, как магнитом. Но двойная сумма неустойки…

– А если форс-мажор?

– Что ж, мы и тут согласны рисковать. Если вы умрете, то с ваших детей вы взыщем эти деньги. Разумеется, когда они достигнут своего совершеннолетия. Не раньше.

У Влада пересохло во рту, а тело налилось свинцом.

– Так что, Владислав Петрович, живите долго, и будьте счастливы. Мы не препятствуем, – Неверов расплылся в улыбке, и все его грузное тело, казалось, начало растекаться в кресле, как подтаявший студень.

Влад открыл было рот, чтобы сказать, что он отказывается от сделки, но так и не произнес ни слова. Он лишь украдкой посмотрел на Неверова, который, по всему видно было, не собирался продолжать с ним дискуссию, и неторопливо раскладывал бумаги на столе. Господи! – воскликнул он мысленно, – как же я сразу не догадался, что это ловушка? Никто и собирался ждать от него какого-то решения. Все было решено за него.

– А если я…

– И не думайте, – мягко оборвал его Неверов, все так же копошась в бумагах. – Это уже ни на что не повлияет. Поверьте мне на слово. Вы же умный человек. У вас было три дня, вы только что дали ответ «да». Человек вы талантливый. Напишите эти розовые слюни и вся недолга. Остальное уже не имеет значения. Время пошло, как говорят. А я человек подневольный.

Влад тут же услышал, как оно – время – идет. Громко так, словно в ботинках с подковами. Стук отдавался в голове, заставляя вздрагивать при каждом ударе. Он подписал все подсунутые ему бумаги, не вникая в их смысл, потому что сосредоточиться на тексте ему все равно не удалось, как он ни старался. Было лишь одно желание – поскорее остаться одному.

– Ну вот, полный порядок, – Неверов собрал бумаги. – Итак, требования к тексту вы запомнили. Срок полтора месяца. Деньги можете не пересчитывать – там все в порядке. Бумаги эти пусть вас не беспокоят. Все будет так, как я передал на словах. Даже если бы вы не подписали ничего. Так что корить себя не стоит в любом случае. Вы поступили благоразумно.

Мужчина поднялся и легким шагом, что было удивительным для его тучной фигуры, направился к дверям.

– Погодите! – окликнул его Влад.

Неверов обернулся.

– Скажите честно, зачем это все, кому я понадобился?

– Пишите. Напишете – поймете.

Дверь захлопнулась, как капкан. Влад еще некоторое время прислушивался к тишине, к своему гулко стучащему сердцу. Затем он взял договор, но перечитывать не стал – все равно буквы прыгали перед глазами, – отнес его в дорожную сумку, с которой он приехал в отель. Глянув на пакет с деньгами, он первым делом запер на ключ номер, потом вытащил одну стопку, перетянутую резинкой, извлек купюру и посмотрел ее на свет, на ощупь попробовал и, вдобавок, понюхал. Деньги были настоящими. Количество – половина стоимости его квартиры. Штраф, соответственно, будет равен квартире целиком. Ни при каких обстоятельствах он не сможет заработать или взять в долг такую сумму. Выход – писать. Только выход ли это? – задал он себе вопрос, не желая даже думать про ответ.

Вытащив из мини бара бутылочку минеральной воды «Перье» и залпом осушив ее, Влад попытался взять себя в руки. Он сейчас не был в состоянии как-то анализировать происходящее. Однако была острая потребность задать самому себе вопросы, пусть и без ответов. Приложив холодную бутылку ко лбу, он опустился в кресло. Если посмотреть со стороны на эту пьесу, что разыгралась у него в номере, напрашивался в первую очередь тот самый вопрос, что он задал Неверову: кому нужен сценарист Семенов? Что кроется за этими загадочными условиями? Даже не столько загадочными, сколько странными, не поддающимися никакой логике. Почему ответ может содержаться в его же тексте? То есть, получается, что он, по всей видимости, сам же напишет ответ? Ага! – Влад поставил бутылку на стол. – Они уверены, что Влад знает, почему так могло случиться с какой-то там девицей, которую обманули… Бог мой, кто обманул? Почему это так важно господам Неверову и Ракитину? Это история из жизни? Если да, то почему было не рассказать ему все, как есть. А уж он бы постарался изложить это в художественном варианте. Или… они считают, что обманщик он сам? Семенов? И ему понадобится лишь напрячь свою память, причем, напрячь за офигенный гонорар! Нет, эти люди сумасшедшие. И они его приговорили. Этими деньгами…

Между тем, Влад начал лихорадочно перелистывать страницы своей юности, вплоть до сегодняшнего дня. Он никогда не был заядлым любителем мимолетных приключений с представительницами противоположного пола. Ну не было у него столько девушек, чтобы заблудиться в этих воспоминаниях. Ничего похожего не отыскалось и в период школьных лет, когда он с ребятами ходил на дискотеки и вечеринки. Да и вообще – неожиданно подвел он грустный итог, – с женщинами у него всегда как-то не складывалось. Обижаться, скорее, можно было ему, нежели какой-то девице. Получается, что писать придется не про себя любимого. Так кому пришла в голову идея сделать из него козла отпущения?

Влад стукнул кулаком по столу. В очередной раз он подумал о том, что весь кошмар последних событий имеет к нему прямое отношение. И контракт на «розовые слюни» из той же серии. А вдруг этот Неверов и есть убийца Павлова? И Волошина заодно. Никто не знает, какие муки им пришлось вынести перед смертью. И вот теперь наступил его черед. Начать решили с пряника. Но вскоре дело может дойти и до кнута. Он с отвращением посмотрел на деньги. Такое случилось с ним впервые. Почему он не выгнал этого проходимца Неверова вместе с его деньгами? Струсил? Пожадничал? Скорее, не рискнул. Такая формулировка будет выглядеть несколько мягче и точнее, подумалось ему. К тому же слова Неверова о том, что решающим фактором сыграло его «да», а вовсе не подписанные бумаги, нельзя сбрасывать со счетов.

Из гостиницы придется съезжать. Надо работать. Еще никогда Владу не приходилось думать о работе с таким ужасом. Уже много лет самые сладостные минуты – те, когда он садился за новый сценарий. Фантазия бурлит, мысли яркие, надежды большие. И так было всегда, ровно до сегодняшнего дня…

Побросав вещи в сумку, он подошел к мусорной корзине и вытащил скомканные «Вечерние новости», после чего аккуратно оторвал нижний край листа с реквизитами редакции. Пока еще он и сам не знал, зачем ему понадобились телефоны этой газетенки. После разговора с Майей и Петей Волковым персонаж Сержа Петросяна выглядел уже не так комично. Возможно, что поговорить с ним еще придется. И не раз. Взять, так сказать, интервью у репортера. А что, подумал Влад, пусть побудет в шкуре своего собеседника. Ему полезно будет!

Войдя в квартиру, Влад вздрогнул: на кухне горел свет.

– Настя, ты дома? – громко позвал он.

В ответ – ни звука. Он хорошо помнил, что Настя оставляла свои ключи перед уходом. И вряд ли она стала бы делать второй экземпляр. Это не в ее стиле. Однако окликнуть кого-либо еще он не мог. Не было у него никого. Ни собаки, ни кошки…

В кухне было пусто. Пройдя по квартире, он убедился, что дома никого не было. Получается, он просто забыл выключить свет, уезжая в гостиницу? Возможно, вполне возможно, успокаивал он себя. Дни стоят серые, темные, свет он мог включить в любое время суток, и в глаза могло не броситься. Тем более что уже вечерело.

Влад посмотрел на сумку и с досадой пнул ее к стене. Разбирать вещи не хотелось. Даже деньги, лежавшие там, его сейчас как-то мало тревожили. Потому что тот, кто их дал, так же легко сможет их забрать. В любой день. Да что там день! В любую минуту. Это для него ясно как дважды два! И в банк такую сумму он не мог положить. Именно сейчас, когда вокруг него творятся эти чудовищные преступления, открыть счет в банке – огромный риск. Объяснять потом про каких-то мифических господ Неверова и Ракитина – смерти подобно.

Он вернулся в кухню, заглянул в холодильник, с шумом втянул воздух и вспомнил, что сегодня кроме чашки кофе с бутербродом так ничего и не ел. А зря, в гостиничном ресторане кухня была весьма приличной. Неожиданно для него самого по телу расползлось приятное тепло, стало спокойно и даже как-то безмятежно на душе. Кто-то из его многочисленных героев говорил как-то, что в критических ситуациях у человека срабатывает защита. Нервная система ищет возможности сберечь силы для более важных жизненных функций, чем страх, боль, тревога. Влад иногда сам удивлялся, каким образом придуманные им же герои знают больше, чем он, автор. Это было выше его понимания, но он никогда не считал нужным копать так глубоко. Есть высшие законы, которым подчинено все вокруг, в том числе и законы творчества.

– Алло, Лиза. Извините, что потревожил вас, – сказал он в трубку в ответ на ее глухое «да».

– Здравствуйте, Влад. Я рада вас слышать. Вы нисколько меня не потревожили, – она негромко рассмеялась. – Не поверите, но только что подумала о вас.

– Правда? – с облегчением выдохнул он. – Даже не верится…как дела у вашего сына? Ему полегче?

Лиза ответила не сразу. Чувствовалось, что этот вопрос ее напрягал, и Влад уже хотел извиниться, но она опередила его:

– Спасибо, что вспомнили. Да, уже лучше.

– Это хорошо. Во всяком случае, своими разговорами мы ему не сильно мешаем?

– Нет. Совсем не мешаем. Он в больнице. Уже давно.

– Очень жаль. Я бы с ним с удовольствием познакомился. Он скоро выпишется?

– Влад… расскажите, лучше, как ваши дела? Как творчество. Мне, правда, интересно. Не подумайте, что я хочу как-то увильнуть от ответа. Но здесь особый случай…

– Извините… я не специально, – Влад стушевался. – Да какие мои дела? Вроде как события важные, трагичные. Я даже не знаю, что вам сказать. Суета, недоумение… сплошные вопросы, в общем.

– Да, я понимаю. Но надо как-то встраиваться в эти новые реалии.

– Это вы хорошо сказали… встраиваться. Но как бы прагматично это ни звучало, встраиваться-таки придется. Как я уже сам понял, это единственный выход у меня сейчас. Но вы должны мне помочь…

– Я? – удивилась Лиза. – Если в моих силах…

– Я склонен думать, что это не отнимет много ваших сил. Как насчет поужинать где-нибудь в уютном месте? Я страшно голоден. Только не отказывайте, а то в обморок голодный упаду. Еще немного… и все…

– Сейчас. Погодите, пока падать не надо. Хочу собраться с мыслями…

Влад терпеливо ждал ее решения, хотя уже подсознательно чувствовал, что она не откажет.

– Але, Влад…

– Да, да. Я здесь…

– Не знаю, покажется ли вам уютным местом моя квартира, но в обморок от голода вы здесь точно не упадете. Я как раз приготовила хороший ужин. На двоих вполне хватит.

У Влада сладко заныло сердце, и слова от волнения застряли в горле.

– Или вы предпочитаете публичные места? – озадаченно спросила она.

– Да я их просто терпеть не могу, – почти шепотом произнес Влад. – Говорите адрес…

Она стояла в проеме открытой двери и улыбалась. Влад был удивлен, насколько «домашняя» Лиза отличалась от той, другой, которую он впервые увидел, когда лежал на снегу сбитый машиной. И тем более от Лизы в ресторане – утонченной, изысканной дамы. Сейчас перед ним стояла совсем молоденькая девушка в лосинах и тонкой тунике, совсем как вчерашняя школьница с косичкой, перетянутой цветной резинкой. Очки в простой темной оправе дополняли образ отличницы-первокурсницы.

– Здравствуйте, а мама дома? – решил подурачиться он.

Лиза прыснула в кулак, пропустила его в прихожую и закрыла дверь на замок.

– Так вы к маме, – подыграла она. – Тогда я вас разочарую. Мамы дома нет…

– По-моему, это нам на руку как раз, – засмеялся Влад и, сбросив пальто на вешалку, обернулся к Лизе.

Она была слишком близко, чтобы продолжать разговор, да и слова все вылетели у него из головы, как птицы из внезапно открывшейся клетки. Остались только эмоции, ослепляющие и лишающие остатков разума. Он прижал Лизу к себе, уткнулся ей в волосы и срывающимся голосом произнес:

– Скажи, где твои крылышки? Я ничего не нахожу.

– Влад, ты о чем…

Он целовал ее в шею, гладил ладонями по спине и приговаривал:

– Ну как же так? Вот здесь должны быть крылышки. У ангелов они всегда есть.

От нее пахло детским кремом. Он хорошо знал этот запах, таким кремом пользовалась Настя, когда обветривала на холоде лицо или губы. Сейчас этот запах будоражил его куда больше самого изысканного парфюма. Э, парень, да ты пропал… совсем, – мысленно удивлялся он самому себе.

Ее хрупкое тело было слегка напряжено, а руки безвольно опущены вдоль тела, и Влад вдруг испугался, что она сейчас расплачется. Однако стоило ему немного отстраниться, как Лиза крепко прижала его к себе.

– Почему ты так долго? – прошептала она ему на ухо. – Я заждалась…

– Не знаю… я спешил. Пробки сейчас везде.

– Эти пробки вечно портят всем жизнь…

Влад подхватил ее на руки и понес в комнату. Больше они не произнесли ни слова. Он занимался с ней любовью с той болезненной страстью, которая присуща либо безумцу, либо приговоренному к смерти. В эти минуты для него как будто все исчезло – боль утраты близких ему людей, страх за свою жизнь, паника от непонимания происходящего вокруг. Исчезло все. Осталось только это чудовищное наваждение, за которое, он понимал, ему придется отвечать. Только сейчас уже поздно давать задний ход.

Потом он, как хищный зверь в зарослях, притаился за опущенными ресницами и наблюдал, как пульсирует жилка на ее шее, как блестит влажная ложбинка у нее на груди. Он почти не дышал, боясь нарушить этот хрупкий баланс в своей душе. Ему казалось, если сейчас она встанет с постели, он тут же рухнет вниз в реальность, как чаша весов, лишенная противовеса.

Лиза медленно натянула простыню до подбородка и проговорила едва слышно:

– Ты не спишь, не притворяйся…

– Не сплю.

– А почему ничего не говоришь?

– Я думаю…

Она не стала спрашивать, о чем он думает и, стянув с него простынь, обмоталась ею.

– Я в душ.

Она ушла, а он остался лежать нагишом, стараясь закрепить в памяти эти быстро ускользающие ощущения еще хотя бы на какой-то промежуток времени.

Они сидели в кухне при мягком свете бра, висевшим над столом. Влад старался много говорить, чтобы не поддаться искушению анализировать происходящее. Лиза слушала, внимательно глядя ему в глаза, как примерная ученица. Иногда она загадочно улыбалась, опустив взгляд.

– Что у тебя с работой? – вдруг спросила она будничным тоном. Так спрашивают жены у мужей за завтраком.

Влад скривил лицо, как от случайно укушенного кислого яблока.

– Не напоминай даже.

– Не буду, извини.

– Я, похоже, влип по-крупному с работой, – пояснил он. – Вот теперь надо собраться с силами и запустить, как говорят, новый проект.

Лиза удивленно склонила голову.

– Ты решил уйти из литературы?

– Нет. Увы, на такое я не способен. Я ведь ничего не умею, кроме как сочинять. Совершенно неприспособленный к жизни человек, хочу тебя разочаровать сразу.

– Ну вот. Сначала, значит, очаровываем, а потом – здрасьти, ни к чему не пригодный, – рассмеялась она.

– Зато честно, – кивнул он. – Более того, я и в своей сфере, как оказалось, мало что понимаю. Мне сейчас позарез нужна мелодрама. То есть, хочу сказать, что я нанялся писать мелодраму.

Лиза восхищенно цокнула.

– Действительно, смело. Хотя жанр-то пустяшный.

– Считаешь? Не знаю, может, ты и права. Только не мужское это дело.

– Тогда зачем нанимался?

– Сдуру, – непринужденно ответил он. – Соблазнили гонораром. Продался, короче.

– Ну что ж, деньги дело не последнее в нашей жизни. Куда ж без них. Тем более что с твоим режиссером уже не поработаешь. Печально. Ведь в последний момент он согласился на сценарий.

Влад не отозвался на эту реплику, лишь сухо заметил:

– Мне неизвестно, о чем он хотел со мной поговорить.

Некоторое время они молчали. Эта пауза, возникшая после упоминания о Павлове, разрушила канву разговора. Образовалась брешь, которую Влад не знал, чем заткнуть. Все что угодно, только не о смерти Павлова!

– Лиза, – нарушил он молчание, – хочу спросить, чем болен твой сын. Не из любопытства, пойми меня правильно. Просто сейчас у меня есть деньги, и если требуется вывезти ребенка куда-то на серьезное лечение, я мог бы оплатить.

Лиза поменялась в лице. Вилка со стуком упала на тарелку, она опустила руки на колени и выжала из себя улыбку:

– Нет, пожалуйста, Влад, это слишком больная тема для меня. Деньги здесь ни при чем. Заболевание неизлечимо. Он часто лежит в стационаре. Но прогресса нет и быть не может, – произнесла она, словно подведя черту.

– Хорошо. Я больше никогда не затрону эту тему, – пообещал Влад.

В конце концов, подумал он, нужды в деньгах Лиза, похоже, не испытывает. У нее был когда-то состоятельный муж, который, по всей видимости, и помогает ей сейчас.

Разговор не клеился, несмотря на все усилия Влада. Он понимал, что они с Лизой оказались по разные стороны драмы, разыгравшейся у каждого по своему сценарию. Ни он, ни она не желали выворачивать наизнанку свои проблемы друг перед другом. И потому, наверное, как опытные фехтовальщики, оба деликатно уклонялись от болезненных уколов.

Он вернулся домой далеко за полночь, долго не мог заснуть, лежал, улыбаясь в темноте, и благодарил судьбу за этот вечер.

Утро пришло неожиданно. Влад был удивлен, глянув на часы. Надо было начинать жить в новом режиме – рабочем. Наверное, поэтому ему так хотелось оттянуть этот момент. Он долго плескался в душе, затем неспешно готовил завтрак, и понимал, что это тревожный симптом. Работа не заладится. Так было всегда. Всегда, но не в первый день! Бывали моменты, когда написав добрый кусок сценария, работа вдруг стопорилась. Тогда он делал день-другой перерыв, чтобы свежим взглядом оценить работу и наметить перспективы. А сегодня… Ему еще никогда не приходилось работать под прицелом. Получится ли? Кто знает, может постепенно получится втянуться в эти «розовые слюни», как сказал Неверов. Да и Неверов ли он? Как-то на этот счет у Влада были большие сомнения. Продался помимо воли черт знает кому!

Влад едва не проворонил сковородку. Спохватившись, он быстро выложил на тарелку слегка уже подгоревший омлет. Так оно и есть, продолжил он делать выводы, Неверов – дьявол, заманивший его в ловушку. Кто же стоял за этим… человеком? Ракитин? Нет такой фамилии в списке его знакомых. Никогда в жизни не контактировал он даже случайно… Стоп, стоп! Случайно – вот ключевое слово. Случайно могли быть встречи и контакты с любыми людьми, фамилии которых он не знал, и надобности в этом никакой не было. Это же элементарно!

Принявшись за кофе, Влад задумчиво уставился на холодильник, как на белый лист. Невольно его мысли начали укладываться черными буквами на белую эмалированную поверхность. «Проклятый день» – так, кажется, он решил озаглавить свой новый сценарий. Что ж, пусть так и будет. Какое еще можно придумать название, если не самое правдивое? К тому же, не выходит за рамки требований заказчика. Один день или ночь – неважно – вполне могли перевернуть жизнь не только ему, но и придуманному персонажу. Тут как бы все совпадает. А что дальше? Он со своим ужасом не может разобраться, а тут дама… Вот где загвоздка. Как быть с женской психологией? Одно дело женщина-герой в детективе, и совсем другое – в мелодраме. Тут придется влезть в шкуру женщины по самую макушку. Силы небесные, сжальтесь…